Текст книги "Огненный рай"
Автор книги: Сьюзен Виггз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
* * *
В тот же вечер она отправилась на конюшни, надев блестящую светло-серую юбку и жакет того же тона.
В дверях появился Барнэби Эймз. Приподняв шляпу, он приветствовал ее.
– Рад вас видеть, мисс. Оседлать Каллиопу?
Она уже открыла было рот, чтобы ответить, как услышала громкое ржание из соседнего стойла. Заглянув, Бетани увидела Корсара, опустившего голову и бьющего копытами по посыпанному песком полу. Улыбка расплылась на ее лице. Беспокойное настроение жеребца полностью соответствовало ее состоянию духа.
– Оседлай для меня Корсара, – приказала она Барнэби. – Сегодня вечером мне нужен более норовистый конь.
Конюх переминался с ноги на ногу.
– Мисс, вам не следует садиться на это неукротимое животное: только сумасшедший может ездить на нем – этот дьявол скорее сбросит вас в колючие кусты, чем подчинится.
– Корсару нужна твердая рука. Разве я когда-нибудь боялась лошадей? – Жеребец снова заржал и мотнул головой.
Конюх продолжал спорить, но Бетани не уступала. И вскоре она уже сидела на черном жеребце, не выезжая из конюшни, упрямо стараясь справиться с ним. Конь игриво мотал головой из стороны в сторону. Когда она попыталась направить его к воротам, Корсар поднял в воздух передние копыта и заржал. Внезапно поводья были вырваны из ее рук, и на нее взглянула пара возмущенных голубых глаз.
– Какого дьявола ты села на эту лошадь? – сердито спросил Эштон, успокаивая коня. Она мотнула головой с упрямством, не уступающим упрямству Корсара.
– Решила вывести его на прогулку.
– Очень жаль, детка, но этого нельзя делать.
– Кто ты такой, чтобы запрещать мне ездить на лошадях моего отца? – Необъяснимое раздражение охватило ее. Его лицо стало каменным.
– Я отвечаю за конюшни и не разрешаю тебе садиться на Корсара.
Барнэби Эймз покинул конюшню, как поле боя.
– Поступлю так, как хочу.
– Понимаю. Дочь хозяина не потерпит неповиновения со стороны какого-то конюха. – В голосе Эштона прозвучала горечь. Бетани быстро прикрыла рот рукой, желая забрать назад вырвавшиеся слова.
– Я не хотела обидеть тебя. Я… У меня был сегодня тяжелый день и…
– О, да. Знаю, как утомляет игра в карты, особенно триктрак.
Бетани отвела взгляд, не желая показывать, как огорчает ее его сарказм.
– Я намерена отправиться на прогулку на этой лошади.
– Тогда не смею останавливать вас, мисс Бетани. – Говоря это, он нагнулся и извлек из коробки старую и пыльную седельную подушку. И прежде чем она поняла, что произошло, Эштон опустил Бетани на землю и закрепил подушку позади седла.
– Что ты делаешь?
– Собираюсь взять тебя на прогулку.
– Не пользуюсь седельной подушкой с двух лет, – возмущенно произнесла она. Он наклонился к ней, пока его нос почти не коснулся ее носа. Сердитые голубые глаза скрестились с упрямыми глазами орехового цвета.
– А со мной поедешь на седельной подушке, – спокойно проговорил Эштон, – или не поедешь на Корсаре вообще.
Ей хотелось сердиться на него, но безуспешно. В его властных словах, произнесенных в такой близости, Бетани почувствовала его заботу о ней. Ее охватило теплое чувство, и гнев сразу прошел. Не отводя глаз, она улыбнулась одной из своих самых очаровательных улыбок.
– Так мы едем, Эштон?
Через несколько мгновений они оба были верхом на Корсаре. Конь закружился и поднял передние копыта в воздух. Чтобы не упасть с лошади, Бетани вцепилась руками в талию Эштона. Легким галопом конь пересек лужайку, а затем повернул в поля, поросшие красными маками, которые ярко выделялись на фоне зеленой травы. Бетани чувствовала гнев Эштона так же остро, как и силу коня под ней. Она понимала, что после такой поездки у нее неделю все будет болеть. Эштон пустил коня полным галопом. Она видела, что он специально испытывает ее. Седельная подушка мало помогала. При каждом толчке девушка стискивала от боли зубы, стараясь не закричать. Корсар продолжал скакать по полям. Проскакав несколько миль, Эштон, наконец, сжалился и замедлил бег лошади. Бетани поерзала на подушке, закрыв глаза от боли в бедрах и спине. Он бросил на нее взгляд через плечо.
– Как вам нравится прогулка, мисс Бетани? – любезно поинтересовался Эштон.
– Черт бы тебя побрал, – только и смогла произнести она. Девушка почувствовала дрожь в его теле, а затем он дал волю веселью, громко расхохотавшись. Бетани невольно заулыбалась, удивляясь, что весь ее гнев улетучился. – Мне уже приходилось плохо себя чувствовать на лошади.
– Ты всегда была плохой ученицей, – упрекнул он, усмехаясь. – Слишком нетерпелива и не желаешь слушать предостережений. Тебе еще многому надо научиться. – Эштон похлопал ее по руке и снова взялся за поводья.
Они направились к дому, выбрав маршрут через Теймз-стрит. Золотистые сумерки опускались над заливом, улицы города еще были полны людей. Торговля сделала Ньюпорт одним из самых важных морских портов английских колоний. Купцы процветали, игнорируя английские навигационные законы и следуя законам свободного рынка, которые британские власти не признавали все эти долгие годы. Чувствовалось, что здесь обращаются большие деньги. Взглянув направо, Эштон увидел большие корабли с полуспущенными парусами, подходившие к пирсу и отыскивающие место для разгрузки. По Теймз-стрит, словно часовые на посту, стояли желтоватые и красные дома судовладельцев.
– Эштон? – Вопрос Бетани отвлек его от размышлений. – О чем ты думаешь?
– Как заработать на жизнь.
– Ты прекрасно зарабатываешь, живя в Систоуне.
Выражение его лица стало напряженным. Бетани, которая никогда ни в чем не нуждалась в жизни, едва ли представляла, как мало он имел.
– Желаю большего, чем быть чьим-то конюхом.
– Твоего отца это устраивало, – настаивала Бетани.
– Но не меня. Перед его смертью я дал обещание. Слава Богу, это Америка, а не Англия, где положение человека предопределено его рождением.
Она застенчиво держалась за его талию, молчаливо размышляя вместе с ним. Ему хотелось поделиться с ней своими мыслями, почему его не устраивала работа у ее отца. Но прежде чем Эштон успел что-то сказать, они услышали мужской голос, зовущий ее по имени. Резко повернувшись, молодые люди увидели английского офицера, едущего верхом по Теймз-стрит. Эштон остановил Корсара, неприятное чувство овладело им.
– Здравствуйте, капитан Тэннер, – обратилась к офицеру Бетани. Тот изящно поклонился.
– Мисс Бетани, рад вас видеть снова.
– Капитан Тэннер, это Эштон Маркхэм, – представила их Бетани. – Мы возвращаемся в Систоун.
– Понимаю.
Тэннер едва ли взглянул на Эштона, обратив свой восхищенный взор на Бетани.
– Желаю вам приятной прогулки, мисс.
Коротко кивнув, Эштон тронул Корсара.
– Это твой друг? – бросил он через плечо.
– Приходил к нам, раз или два, прекрасно играет в пикет.
– Не сомневаюсь, – ядовито заметил Эштон. – Угрожая гражданам Ньюпорта, капитан Тэннер все же находит время и совершенствует свое мастерство игры в карты.
Ее веселый смех, подхваченный легким бризом, прозвучал, словно яркая музыка.
– Эштон, ты такой же радикал, как и Гарри.
«Может быть, это так и есть», – подумал Эштон. Город остался позади. Корсар галопом поскакал по покрытым цветами лугам. Мысли Эштона обратились к более приятным вещам. Его внимание занимали руки, доверчиво обнимавшие его за талию. Тело Бетани прижималось к его спине, он с трудом подавлял в себе возбуждение. Эштон уже начал сожалеть, что дал обещание Синклеру Уинслоу остаться до конца сезона, готовить лошадей к скачкам и подготовить вместо себя Барнэби Эймза. Чем скорее Эштон избавится от общества Бетани, тем быстрее он сможет совладать с запретным возбуждением, которое вызывала эта девушка. Рука Бетани опустилась и остановилась на его бедре. Сначала он думал, что это случайный жест, но когда она сильнее прижала руку, ее ласка, казалось, прожгла кожу через кожаные бриджи. Эштон прочистил горло.
– Бетани, пожалуйста… – Она не осознавала, что делает с ним. Одна только ее близость приводила его в волнение, но эту маленькую ласку он не в силах был выдержать. – Неужели никто не предупреждал тебя, что нельзя так дразнить мужчин?
С испуганным возгласом Бетани быстро отдернула руку. Эштон не смог подавить смех, представляя, как она покраснела. Остальную часть пути они проехали в молчании. По дороге, ведущей к особняку, их встретил пушистый бело-коричневый спаниель, который стал кружить вокруг Корсара, лая и пригибаясь на передние лапы, короткий хвост весело вилял в воздухе.
– Глэдстоун, фу! – засмеялась Бетани. – Он влюблен в коня.
– К большому сожалению Корсара.
Эштон остановил лошадь во дворе конюшен. Бетани подхватила пса на руки.
– Глэдстоун прощает его, не так ли, милый? – Она вздохнула. – Мне хотелось бы, чтобы у людей было так же, хотя человек редко проявляет обожание, ничего не прося взамен.
Эштон некоторое время внимательно смотрел на девушку, потом пожал плечами и повел коня по двору, чтобы дать ему остыть. Бетани задумчиво следовала за ним, стараясь найти ответ, почему поведение Эштона приводит ее в замешательство: то добрый и насмешливый, то по-грешному чувственный, а затем снова – холодный и безразличный. Наблюдая, как он обращается с лошадью, она призналась себе, что зачарована им и немного напугана. Мисс Примроуз всегда учила ее смело встречать все, что вызывает страх, – надо изучать страхи и превращать их в старых друзей. А зачем бояться старых друзей? Бетани решила последовать совету своей учительницы и пошла за Эштоном, заводившим Корсара в стойло. Девушка остановилась за его спиной так близко, что ей чувствовалась теплота его тела; преодолев колебания, она быстро обняла его за шею, прижимаясь; ее сразу же охватило сладкое томление – это чувство теперь возникало у нее постоянно, когда она видела Эштона. Какой-то непонятный звук вырвался у него из горла. Бетани вопросительно взглянула на него – в нем боролись страсть и благоразумие.
– Боже мой, Бетани? Чего ты хочешь?
– А как ты думаешь?
Девушка продолжала с молчаливой мольбой смело смотреть на него. Шумно выдохнув и пробормотав проклятие, он крепко обнял ее, поцелуи – быстрые, страстные, всепоглощающие, не очень нежные – буквально впивались в нее, разжигая страсть, превращая в безвольное и податливое ее гибкое, молодое девичье тело. Оторвавшись от губ, он стал целовать ее глаза, щеки и шею; она не выдержала сладостной муки, повалилась на мягкое сено, увлекая его за собой. Тихое ржание лошадей и отдаленный шум прибоя смешались с ее собственным внутренним ритмом. Чувство слабости внезапно прошло, в ее крови зажегся огонь, она прижалась к нему, покрывая поцелуями его изумленное лицо, шею, с наслаждением вдыхая запах кожи; свободная белая рубашка расстегнулась на груди, приоткрылась блестевшая от пота мускулистая грудь, покрытая каштановыми волосами, – Бетани провела по ним рукой, желая узнать его всего. Неожиданно Эштон выпустил ее и резко выпрямился.
– Достаточно, любовь моя.
– Что? Что такое? – неуверенно спросила она, еще не опомнившись от жарких объятий. Бетани дотронулась до его плеча. Эштон резко отстранился и вытер рукавом лицо, как бы стараясь избавиться от ее вкуса.
– Мы не должны этого делать.
– Почему?
– Боже мой, разве можно так испытывать мужчину? Так нельзя. Неужели ты этого не понимаешь?
– Ты всегда так говоришь. – Она непокорно вскинула подбородок.
– А ты всегда забываешь об этом. – Он дотронулся до щеки девушки. – Когда станешь постарше, то поймешь, что молодая леди не должна проводить время с конюхом своего отца, тем более испытывать к нему какие-то чувства.
Бетани схватила охапку сена и смяла ее в руках.
– С каких это пор ты можешь указывать мне, что я должна и чего не должна чувствовать, Эштон Маркхэм?
Он опустил руку.
– Между нами целый мир, любовь моя.
– Только потому, что ты так хочешь.
– Ты сама не знаешь, чего хочешь, – спокойно и решительно заметил Эштон.
– Я хочу тебя. Хочу, чтобы мы были вместе, как… – она сама не верила тому, что говорила, – как любовники.
Взгляд его стал острым.
– Значит, вам нужен любовник, мисс Бетани, – выпалил он. – Тогда вам придется поискать где-нибудь в другом месте более покладистого племенного жеребца.
Он повернулся и покинул конюшню. Бетани вскочила и бросилась за ним. В ней пробудилась страсть, чувства бушевали, как шторм на море.
– Что? Что произошло?
– Ты скоро придешь в себя, – бросил он через плечо. Она, спотыкаясь, догнала его.
– Ты поступаешь жестоко.
Эштон резко остановился и схватил ее за плечи. Она поморщилась. Он сразу смягчился и нежно провел пальцем по линии ее подбородка.
– С моей стороны было бы еще более жестоким, если бы я поощрял твои порывы, любовь моя. Возможно, сейчас ты этого не понимаешь, но потом поймешь.
Бетани внимательно всматривалась в его лицо: небольшие морщинки под глазами, соблазнительная ямочка на подбородке, твердая линия скул, пленительный изгиб нижней губы. Пока она изучала его, что-то удивительное произошло с Эштоном: какое-то волнение отразилось в глубине его глаз, на какое-то мгновение ей показалось, что он сейчас уступит. Бетани задрожала. Но он тут же взял себя в руки. Чувство, промелькнувшее в его глазах, исчезло так быстро, что она решила – это ей показалось. И все же появилась уверенность – она далеко не безразлична Эштону.
Глава 3
Опершись на ограду загона, Бетани залюбовалась, как Эштон приучает молодую лошадь к седлу. «Нет, – подумалось ей, – когда этим занимается одержимый, укрощение скорее напоминает установление нежного взаимного доверия животного и человека».
Словно не чувствуя боли от острых камней, послуживших строительным материалом, она уперлась в них локтями, положив подбородок на руки.
Нежный ветерок, пропитанный запахами моря и лошадей, медовым ароматом и кустарниковой полыни, золотистый солнечный свет, разрисовавший сочными красками беговую дорожку, придавали особое великолепие этому теплому летнему дню.
В ее представлении, особенно яркий солнечный луч, конечно, освещал Эштона: его густые каштановые волосы пламенем горели на солнце, свободная рубашка из белого муслина казалась ослепительной при ярком солнечном свете, а глаза, часто тревожные, сегодня были сродни летнему небу – чистыми и ясными.
Девушка взобралась на ограду, свесив внутрь загона голые ноги. Уловив ее движение, беспокойно дернула головой кобыла серо-коричневой масти, которую Эштон только что взнуздал.
Он взглянул на Бетани и засмеялся.
– Извини, любовь моя, но эта подружка желает остаться со мной наедине.
Кобыла снова фыркнула. Бетани совсем не обиделась, хорошо зная, как серьезно Эштон относится к своей работе, занимаясь не только обучением лошади, но и заботясь о ее хорошем самочувствии. Соскочив с забора, она укрылась в тени айвового дерева, откуда можно было все видеть и одновременно не пугать норовистых красавиц.
Он полностью сосредоточился на своей работе, каждое его движение говорило о силе и уверенности в себе, как будто весь мир служил для него ареной, где ему предстояло демонстрировать свое мастерство. Бетани внезапно охватило непонятное волнение, странный озноб, перешедший затем в жар.
Серо-коричневая кобыла по имени Зау сверкала глазами и сопротивлялась уздечке, ее тело дрожало под седлом. Эштон приближался к лошади, подходя к ней сбоку и тихо произнося ласковые слова, похожие на объяснение в любви, но стоило ему дотронуться до уздечки, как она рванула головой, ее ноздри горели – Эштон встал перед ней, как бы бросая вызов, одновременно продолжая произносить ласковые слова. Кобыла подалась назад, но затем остановилась, заинтригованная, ее морда чуть подалась к человеку – и уже через мгновение изучала его ладони, надеясь найти там что-то вкусное. Усмехнувшись, он дал ей кусочек кленового сахара, одновременно приблизившись еще на шаг и поглаживая рукой шею и морду, ни на секунду не прекращая произносить тихих ласковых слов, и вдруг свистнул, всегда приучая лошадей к этому звуку, – возможно, когда-нибудь Зау так же будет отзываться на него, как Корсар. Прошло немало времени, прежде чем ему удалось накинуть поводья на ее шею; подойдя к ней сбоку, он продолжал нежно гладить – Зау еще колебалась, вела себя напряженно, прижимая уши. Эштон отпускал поводья, свистел и кормил с руки, снова заходил сбоку – и через мгновение быстрым и гибким движением, которое Бетани не успела даже уловить, вскочил на спину лошади. Это сильно ее напугало, она встала на дыбы и заржала, а затем подпрыгнула сразу всеми четырьмя ногами. Сильные бедра Эштона сжали бока кобылы, она сначала рванула в сторону, а затем поскакала галопом, непредсказуемо меняя направление, подбрасывая задние ноги, – Бетани казалось, что она сейчас сбросит седока. Но он продолжал бороться, словно со штормом, получая удовольствие от этого испытания, – его воля соответствовала гордой непокорности лошади. Человек использовал свою силу мягко, но настойчиво. Наконец лошадь покорилась – Бетани даже не уловила, когда изменилось ее настроение: только что сопротивлялась каждым мускулом, а в следующий момент уже подчинилась воле человека, выполняя его команды. Однако Эштон не изображал из себя укротителя и не подавлял своей властью: он позволил ей пуститься галопом, давая привыкнуть к тяжести его тела. У Бетани перехватило дыхание, когда она наблюдала за стремительным галопом, который представлял собой необыкновенно красивое зрелище: только что укрощенная лошадь демонстрировала мастерство своего хозяина. Эштон, натянув поводья, замедлил бег лошади, направляя ее на середину беговой дорожки, и наконец остановил совсем – лошадь опустила голову и выглядела скорее довольной, чем покоренной. Эштон продолжал еще тихо говорить что-то, слегка сжимая бедрами ее бока, затем наклонился вперед, обнял руками шею и что-то прошептал. Бетани даже перестала дышать, все внутри у нее дрожало и волновалось, ей казалось, что она стала свидетельницей чего-то очень сложного и драматичного, совсем не похожего на укрощение животного. Это было столкновение двух гордых душ, где присутствовали одновременно вызов, неуверенность, стремительное осуществление цели и приятное чувство завершения.
Эштон соскочил с седла и поднял лицо к солнцу. Профиль его был так прекрасен, что вызвал у Бетани острое желание. Залитый солнечным светом, он был похож на мифического принца. И все же его грубоватые и сильные руки и резкие черты лица делали его земным, что вызывало более сильные чувства, чем холодное совершенство книжного героя, – он казался иллюзией, но к нему можно было прикоснуться. Девушка прислонилась к стволу дерева, чувствуя, как быстро вздымается и опускается ее грудь, поддерживаемая тугим корсетом.
«Я люблю его». – Она зажала рот рукой, пораженная этим открытием. Эта мысль формировалась в ее уме уже несколько недель.
– О Боже, – произнесла она вслух. – Действительно люблю его.
– Кого вы любите? – раздался голос за ее спиной.
Бетани быстро обернулась и увидела Кэрри Маркхэм с пачкой визитных карточек в руках – различные приглашения, на которые у нее не было никакого желания отвечать.
– Кого вы любите, мисс? – повторила вопрос Кэрри, подавая ей карточки и широко улыбаясь. – Вам уже давно пора сделать выбор, мисс. Сезон наполовину закончился. Давайте посмотрим визитки. Может быть, красивый Кит Крэнуик, наконец, завоюет вашу благосклонность? Нет. Вы почти не уделяете ему внимания. Вот, я нашла. Британский офицер. Как это его фамилия? Ах, да, капитан Тэннер. Хорошая партия, мисс. Возможно, у него приличное состояние в Англии.
Бетани почти не слушала болтовню горничной. Она никак не могла прийти в себя от удивительной, абсурдной и пугающей мысли, что она влюбилась в Эштона Маркхэма. Взгляд ее снова обратился к загону и остановился на предмете ее обожания, входившему в загон, держа под уздцы прирученную кобылу.
– Что с вами, мисс? Вы выглядите какой-то рассеянной. – Кэрри проследила за восхищенным взглядом Бетани. – Боже праведный! – почти закричала горничная. – Эштон! – Она схватила Бетани за плечи. – Неужели вы влюбились в моего брата?
– Я… – Бетани смотрела на свои руки, которые нервно сжимали приглашения. Ее чувство было таким неожиданным и незнакомым, что ей хотелось сохранить его как величайший секрет. Но Кэрри не признавала никаких секретов.
– Вы его любите, правда? – Бетани кивнула. – Меня только удивляет, почему я так долго не могла этого понять.
Кэрри открыла рот от изумления. Целая буря эмоций отразилась на ее лице: насмешка, ирония, веселье… и наконец – удовлетворение.
– Прекрасно, – оживилась она. – Просто прекрасно.
Бетани недоуменно заморгала глазами.
– В самом деле? Ты так думаешь?
– Конечно, мисс. Только позвольте вам напомнить, что вас ждет много неприятностей, вашим родителям это совершенно не понравится. У Эштона нет ни копейки, но вашего наследства вам бы хватило на двоих. Вполне достаточно… для нас всех. – Она вытерла руки о фартук. – И что же вы будете делать?
Бетани направилась в конюшню.
– Вы куда, мисс?
– К Эштону, конечно.
Кэрри встала перед Бетани, загораживая ей дорогу.
– Нет, нет, так нельзя. Вы собираетесь сразу выпалить, что любите его?
– Именно это я и собираюсь сделать.
– Подождите, мисс. Вы думали, как поступит Эштон, если вы сейчас отправитесь к нему в конюшню и заявите, что любите его?
– Ну, он… Он…
Действительно, как же он поступит? Она могла себе представить его спокойную улыбку и едва скрываемое раздражение в глубине голубых глаз. Ей так часто приходилось видеть это выражение, когда ему хотелось отказать ей в чем-то, одновременно желая не причинить боль.
– Он посоветует вам забыть его, выбрать себе приличного мужа, такого человека, какого хотят для вас ваши родители.
Бетани тяжело опустилась у каменной ограды.
– Ты права. Это именно то, что скажет твой брат. – Она закрыла глаза. – До этого момента я не знала, что такое настоящий страх. Ты представляешь, как было бы ужасно узнать, что человек, которого ты любишь, не отвечает тебе взаимностью? – Бетани испуганно посмотрела на Кэрри. – Что же мне делать?
Кэрри торжествующе посмотрела на свою хозяйку.
– Думаю, смогу вам помочь. Возможно, я плохо штопаю белье или не могу сделать нарядную шляпку, но прекрасно знаю, как нужно обращаться с мужчинами, даже если это мой брат. – Кэрри взяла Бетани за руку и повела домой. – Нельзя сразу бросаться к нему в объятия, – объяснила горничная, уже намечая в голове план предстоящих действий. – Это ему совсем не понравится. Мужчины такие бестолковые. Они часто не видят то, что происходит у них под носом. Вы должны заставить Эштона хотеть вас, заставить его выполнять роль охотника. В конце концов, кто получает большее удовольствие от охоты? Охотник или незадачливая лиса?
Бетани грустно улыбнулась. Ей было так непривычно слушать мудрые советы своей горничной.
– И что ты предлагаешь?
– Заставить Эштона желать вас, дав ему понять, что значит потерять вас.
– Ничего не понимаю…
– Помолчите и выслушайте внимательно. Доверьтесь мне, я знаю, что нужно делать. Помните, как мы воровали хурму из сада Пирсов?
– Разве можно это забыть? Одна из собак чуть не откусила мне ногу.
– Но нас все равно притягивал чужой сад, не так ли? Мы могли бы нарвать хурмы в нашем саду, но продолжали рисковать головой, чтобы украсть хурму из сада Пирсов.
Бетани вспомнила, с каким нетерпеливым ожиданием они замышляли свои проделки, с каким наслаждением ели теплые сочные плоды и в какой восторг приходили, что их проказы удавались.
– Запретный плод всегда сладок, – с хитрой усмешкой процитировала Бетани. – Хлеб, съеденный украдкой, всегда вкуснее.
Кэрри захлопала в ладоши.
– Да, точно, как в библейской притче, мисс. И дело даже не в самом фрукте, а как ты его добыл. А теперь поставьте себя на место Эштона. Не надо предлагать себя на золоченом подносе. Заставьте его желать вас.
– Как, Кэрри?
Горничная провела Бетани в ее комнату и закрыла за собой дверь.
– Он не станет воровать вас, как хурму, если только не убедится, что вы принадлежите другому.
– Но я не…
– Возможно, и нет, мисс, но полезно дать понять Эштону, что вы отдали предпочтение другому мужчине.
В дверь раздался стук.
– К мисс Бетани гость, – объявила миссис Гастингс. – Капитан Дориан Тэннер.
Кэрри повернула улыбающееся лицо к Бетани.
– Это знак свыше, мисс. Удача сама идет вам в руки. Капитан Тэннер увлечен вами. Он прекрасно подойдет, чтобы раздразнить Эштона.
Кэрри бросилась доставать нарядное платье для своей хозяйки.
– Надену костюм для верховой езды, – остановила ее Бетани. – Хочу поехать на прогулку с капитаном Тэннером.
Кэрри с одобрением взглянула на девушку.
– Вы способная ученица.
* * *
Бетани весело улыбалась, когда вошла в конюшню с капитаном Тэннером. Внимание Дориана и непринужденный разговор придали ей особую красоту и женственность, чувство власти над ним.
– Я давно мечтал о прогулке с вами, мисс Бетани. – Капитан открыл перед ней дверь в конюшню. – И давно уже не ездил на приличных лошадях.
Девушка внимательно рассматривала его, любуясь прекрасно сшитой военной формой, безупречно причесанными черными волосами, закрученными по бокам и аккуратно заколотыми на затылке. Черты лица капитана были так совершенны, что ей казалось, будто перед ней – статуя: прямые брови, точеные нос и подбородок, словно созданные не природой, а вылепленные скульптором.
Дориан Тэннер вызывал ее интерес: его речь – до странности четкая и педантичная – наводила на мысль, что он специально сосредоточивал внимание не на том, что говорил, а как говорил.
– Вы любите верховую езду, капитан? – поинтересовалась она.
– Несомненно, мисс Бетани.
Ей вдруг пришла в голову озорная мысль.
– А вам нравятся горячие лошади?
– Вы бросаете мне вызов?
– Посмотрим, капитан.
Она позвала Барнэби Эймза и приказала ему оседлать Корсара и Каллиопу. Когда конюх вывел лошадей на песчаный двор, улыбка исчезла с лица Тэннера. Он с изумлением смотрел на Корсара.
– Он совершенно черный, – заметила Бетани, садясь на Каллиопу. – Некоторые конюхи клянутся, что его норов ему под стать.
– Сейчас посмотрим. – Дориан взял поводья у Барнэби.
Бетани услышала топот ног, обернулась и встретилась с тревожным взглядом Эштона Маркхэма. О Боже, что она наделала? Она совсем не способна кокетничать и стрелять глазками, чтобы привлечь к себе внимание или поймать кого-то в сети. Это просто безумие. Безумие! И все же она наблюдала за выражением лица Эштона: в его глазах появились тревога и беспокойство, что мало напоминало его обычный гнев. Когда он взял ее лошадь за уздечку и положил руку на стременной ремень, она вдруг поняла, что он испытывает. Собственническое чувство. Возможно, он еще не любит ее, но считает, что обязан защищать. Чудесное чувство теплоты к нему овладело ею. Ей захотелось взять его за руку и поведать ему все, что происходит в ее сердце. Но он бы убежал от нее, как преследуемое на охоте животное. Она была в этом уверена. Слова Кэрри снова припомнились ей. Бетани заставила себя улыбнуться и гордо вскинуть голову.
– Здравствуй, Эштон. Мы с капитаном Тэннером едем на прогулку. Я подумала, что можно будет показать ему ту уединенную пещеру, которую ты мне показывал.
Бетани видела, как сразу помрачнел Эштон. Одной рукой он держал лошадь за уздечку, а второй за поводья. «О, Кэрри, – подумала она, – зачем ты втянула меня в это?»
– Разве тебе мало того урока с этим жеребцом? – произнес он низким голосом. – Он слушается только меня.
– Тогда вполне очевидно, – протянул раздраженно Дориан, – у бедного животного еще не было настоящего хозяина.
Бетани замерла: Кэрри советовала не злить брата, а действовать осторожно, но теперь от нее уже ничего не зависело; Дориан Тэннер тоже не подозревал об их затее, однако сам неплохо разбирался в мужском соперничестве. К чести Эштона, он не ответил капитану грубостью, а отступил в сторону.
– Возьмите его, капитан. Но будьте уверены, он сейчас вам покажет, на что способен.
Дориан быстро вскочил на коня. Корсар начал выделывать свои обычные трюки, но Дориан крепко держал поводья. Бетани видела, как поморщился, словно от боли, Эштон, когда Дориан рванул за удила, успев поправить на голове высокую шляпу, хотя все в его туалете было безупречно; затем властной рукой взялся за поводья, развернул лошадь и пустил галопом через двор в направлении луга, оставляя за собой пыль из-под копыт и свою шляпу. Вдруг Дориан, развернув коня, помчался назад, на этот раз перебросив ноги на одну сторону и постепенно касаясь земли, но затем его ноги стремительно снова взлетели вверх, и он перебросил их на другую сторону; дважды повторив это движение, всадник наконец опустился в седло. Ошеломленная Бетани с восхищением наблюдала за его действиями.
– Эштон! Ты когда-нибудь видел такое?
– Цирковые трюки, – пробормотал Эштон. – Неужели твой капитан научился этому во время охоты?
– Вот это да! – весело отозвалась Бетани. – Но тебе, кажется, не понравилось, что кто-то другой может ездить на твоей лошади.
* * *
Прекрасным августовским днем Эштон, устроившись в таверне «Белая лошадь» на Мальборо-стрит, мрачно смотрел в кружку с элем. Чуть раньше он выиграл четырехмильные скачки на беговой дорожке в Чэлтэме, получив небольшое серебряное блюдо и приличную сумму денег – обычную награду, установленную элитой Ньюпорта, – однако почему-то не испытывал ни возбуждения от победы, ни удовлетворения от того, что оставил позади более десятка самых лучших наездников Наррагансетта.
Что-то в его жизни не заладилось, и дело было не только в смерти отца и вызывающем поведении Кэрри, и не в том, что ему хотелось быстрее уехать отсюда. Работа на острове Эквиднек ему уже гарантирована.
И все-таки что-то было не так. Он хмуро смотрел на кружку с элем, не желая признаться, в чем причина его недовольства, – и все же, как ни старался, он не мог избавиться от мыслей, которые, словно коварная болезнь, овладели всеми его помыслами.
Эштон продолжал смотреть на кружку, наблюдая, как медленно она заполняется пузырьками от эля, едва ли замечая стройную, игриво улыбающуюся девушку, которая подсела к нему, догадываясь о его настроении. Эштон, взяв кружку, пересел в отдаленный угол таверны. Его мысли всякий раз возвращались к мисс Бетани Уинслоу, которая прибегала к нему ребенком, ища успокоения, поиграть в мяч на пляже и весело посмеяться, страстно желать его поцелуев. Пробуждающаяся чувственность девушки обещала превратить ее в страстную женщину… Но Бетани уже давно перестала приходить к нему.
Эштон беспокойно поерзал на стуле, настроение его становилось все хуже и хуже. Зря не поддался ее порыву, послав к черту все приличия. Вместо этого он благородно отверг ее прелести. Ради чего? Чтобы бросить ее в объятия этого франта, капитана Дориана Тэннера? В последнее время парочка была неразлучной, уезжая в далекие прогулки на лошадях, выращенных и взлелеянных им; проводя долгие часы вместе, – каждому понятно: предаваясь удовольствиям, которые Эштон запретил для себя.
