Текст книги "Легенда об Огненном Змее (СИ)"

Автор книги: Светлана Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Да, но физически слабеет каждую минуту, – пристально глядя на меня, сказал Камшу. -Как тебя зовут, дитя?

– Диана.

– Римское имя вечно юной богини-охотницы, – оживился Минотавр. – А также одно из имён Исиды... Ладно, молчу. Так от кого ты прячешься?

– От одной урмианской суперменки и её друзей. Они меня похитили и забрали одно из моих тонких тел. Я называю его хронотопом, древние египтяне считали его частью моего Ка. Ещё его можно назвать фиксирующей оболочкой. Без него я скоро распадусь на миллионы частей, которые будут выглядеть, как я, но постепенно перестанут что-либо чувствовать и понимать. Один человек дал мне возможность бежать и посоветовал пробраться сюда. Якобы это место, где творятся чудеса и людей делают сильнее, чем они есть.

– Всё не так просто, – грустно сказал Камшу. – Среди нас, может, и найдётся тот, кто сделает тебя немного сильней, но мы не сможем восстановить одно из твоих тонких тел. Мино, продолжай развлекать нашу гостью беседой, а я пойду к Охи. Он вот-вот должен проснуться.

Прыгая с камня на камень, карлик скрылся в тумане.

– Охи – это ваш главный? – спросила я.

– Да, это самый старший из нас, – сказал Минотавр. – Он больше всех знает, но он уже стар и слаб.

– А откуда ты столько знаешь? Об истории и вообще... Вы можете выходить наружу?

– Нет, – мой собеседник шумно вздохнул и почесал мощную мохнатую грудь. – Я вот кажусь таким сильным, но на самом деле... То есть я, конечно, силён, но вообще-то мы, маноа, быстро теряем свою жизненную силу. Мы больше не можем жить в той же атмосфере, что и люди. А раньше могли. Но много веков назад мои предки вдруг обнаружили, что слишком часто и слишком рано умирают и почти утратили способность производить потомство. Тогда самый мудрый из них вспомнил об амфасхане...

Если выражаться так, чтобы тебе было понятно, то это вроде как восстановительная консервация. Эои, создавая нас, предусмотрели такой аварийный способ сохранения нашего вида. Если племя оказывается в невыносимых жизненных условиях или заражено неизлечимой болезнью... В общем, если нет возможности выжить, то оно создаёт амфасо. Это такой кокон. Он делается из некоторых отходов нашей жизнедеятельности и кое-каких минеральных солей... Это сложно объяснять, да тебе это и не нужно. Все члены племени плотно прижимаются друг к другу и окружают себя этим коконом. Он застывает, а через некоторое время затвердевает, как камень. Все внутри него погружаются в глубокий сон. Такой, что замедляются и практически останавливаются все процессы в организме. При этом амфасо питает их, сам изнутри постепенно истончаясь. Это вроде ваших восстановительных систем, к которым человека подключают, и его организм не только исцеляется, но и обновляется, пока он находится в состоянии, близком к коме. Вот и амфасхана примерно то же самое. Но это очень долгий сон, поэтому использовать амфасхану стоит лишь в исключительных случаях. Мои предки подумали, что, возможно, после долгого сна в коконе они проснутся обновлёнными. Так и получилось.

Маноа проснулись через несколько веков окрепшими и продолжили свою жизнь на Терре, маскируясь под разных существ. Но со временем они опять стали слабеть и поняли, что всё равно вымирают. В конце концов они обнаружили, что больше не могут жить на открытом воздухе. Они решили найти или построить себе ангар, чтобы жить, дыша амфой, и делать кокон для следующей амфасханы. Не исключено, что это поможет племени восстановиться ещё на какой-то срок. Маноа, среди которых были и мои родители, нашли ангар, где собирались создать благоприятную для нас насыщенную афмой атмосферу и пересидеть там, пока будет готов кокон. На его создание требуется не один стандартный земной год, поскольку надо накопить достаточное количество... материала, а также нужно много соли и ещё кое-каких минералов.

Не прошло и года, как этот ангар подожгли. Наши родичи потеряли все свои запасы. В древности спрятаться было проще, а теперь на Терре не осталось ни одного незаселённого или хотя бы просто неконтролируемого места... И даже уже тогда так было, двести семьдесят лет назад. К тому же именно тот период был неспокойным. Природная катастрофа плюс кризис. Народ был озлоблен и подозрителен, едва ли не везде в любом незнакомце видели террориста и с особым подозрением относились к алиенам – выходцам из других миров. Земные СМИ всё писали об инопланетных захватчиках, которые готовятся поработить землян. Где бы наши родичи ни поселились, где бы ни начали обустраиваться, они везде вызывали подозрение. Начинали выяснять, что они строят и зачем. А если люди ещё и запах амфы улавливали... Маноа принимали за чужаков, которые что-то замышляют. Выглядели-то они, как обычные люди, но окружающие считали, что они просто умеют мимикрировать. В общем-то примерно так и было. Дошло до того, что одного из маноа поймали и заставили сдать анализы. Результаты этих анализов были... Сама понимаешь. Мы можем выглядеть, как существа других видов, но наши ткани всё равно будут отличаться от их тканей.

Маноа тогда еле избежали крупных неприятностей. А дышать становилось всё трудней, и они боялись, что не успеют сделать кокон. Вот тут-то им и посчастливилось встретиться с представителями урмианской правящей верхушки – те прибыли на Терру через недавно открывшийся портал. В Урме как раз установился новый режим, и люди, которые пришли к власти, ради укрепления своих позиций готовы были заключить сделку с кем угодно. Они каким-то образом узнали, что маноа – представители особой формы жизни. Более того, они узнали, что мы можем им дать в обмен на их услуги.

Амфа, слабым раствором которой ты сейчас дышишь, – не просто целебное вещество. Ударная доза её может не только исцелять человека от серьёзных болезней, но и наделять его сверхсилой, выносливостью, нечувствительностью к боли и способностью быстро восстанавливаться после тяжёлых ранений. В древности мы иногда исцеляли людей, спасали умирающих, а взамен кое-что у них забирали. Мы способны прожить дольше, не впадая в спячку, если люди делятся с нами одной из своих... составляющих. Она не так важна, как та, которую забрали у тебя, принцесса Диана. Древние египтяне считали её одним из двойников человека и называли Ба. Это оболочка или тонкое тело, отвечающее за чувства, эмоции, а также за фантазию и сновидения.

Дело в том, что мы, маноа, не можем видеть снов и у нас небогатое воображение. Это ведь неслучайно, что мы были при наших господах исполнителями. К тому же маноа давно заметили, что люди придают достаточно большое значение снам, и мои предки захотели узнать, что это такое. Поэтому, исцеляя людей, маноа иногда просили у них разрешения забрать часть их тонкой энергии, отвечающей за сферу чувств, фантазию и сны. Например, успешно притворяться тельхинами могли только те из нас, которые получали эту энергию. Тельхины славились как искусные мастера, а что за мастер с плохим воображением? Мы всегда считали это вполне справедливым обменом. Умирающий человек получал жизнь, а в придачу исключительную силу и здоровье.

Но маноа предлагали такой обмен только в старые времена. В какой-то момент люди стали пугать нас. Древний человек воспринимал нечто чудесное, к примеру, чей-то дар, либо как благословение богов, либо как происки злых демонов. Он мог отнестись к этому агрессивно, но это не так страшно, как нарваться на хищников, которые не верят ни в какие чудеса и из всего стараются извлечь выгоду. Да, урмиане тоже такие, но мы всё же заключили с ними взаимовыгодную сделку. Они сказали, что предоставят нам большую, хорошо охраняемую и изолированную от внешней среды территорию, где мы сможем вольготно жить, создавая на будущее свой кокон. Они будут поставлять нам всё необходимое и вообще всё, что мы пожелаем, даже если нам захочется полакомиться человечинкой. Да, они так и сказали. Но мы питаемся только растительной пищей и кое-какими минералами. А мы должны вырабатывать как можно больше амфы, чтобы её хватало не только для нашего хорошего самочувствия и создания кокона, но и для того, чтобы делать урмианскую элиту особенными людьми. Сверхсильными, нечувствительными к боли и способными быстро регенерировать. Дар этот смогут получать только ирены, дошедшие до последнего этапа.

Так и был создан этот Лабиринт, о котором весь обитаемый мир, за исключением одной небольшой группы людей, знает только то, что это место, где претенденты на титул аристея проходят особые испытания. Все думают, что речь идёт о боевых искусствах и способности выживать в трудных условиях. Это тут тоже есть, но о главном, ради чего собственно Лабиринт и существует, знают немногие. Самое последнее из этих испытаний достаточно болезненно и небезопасно, хотя сейчас мы научились делать это так, что смертей не бывает. Прошедшего все обычные испытания Лабиринта – ты уже имеешь представление о некоторых из них – помещают в один кокон с донором. При этом на телах обоих делаются надрезы, и тонкие трубки соединяются человека и маноа так, что амфа поступает человеку в вены и в спинной мозг. А маноа в это время забирает у человека часть той его энергии, что египтяне называли Ба. Грубо говоря, это обмен физической силы на духовную, то есть на одну из духовных. У духовного тоже много уровней. До недавнего времени аристеев такой обмен вполне устраивал. Они всегда мечтали о сверхсиле и старались избавиться от лишних эмоций, мешающих идти к цели. Ну а без снов некоторые люди живут и не получая ничего взамен. И всё же египтяне недаром считали важными всех двойников. В последнее время аристеи периодически заводят разговор об изменении условий сделки.

– Не хотят отдавать свои сны?

Я вспомнила тонкие, как пиявки, проводки, протянувшиеся от небольшого прибора к вискам Доримены. Её лицо, искажённое судорогой извращённого блаженства. Извращённого не только из-за того, чем она наслаждалась. Искусственное сновидение само по себе казалось мне неким извращением. Хуже, чем всякие там наручники и плётки у любителей садо-мазо. У них хоть игра вживую. Игра всегда замена жизни, вернее какой-то её стороны, но то, что я видела сегодня в зимнем саду, производило жалкое впечатление. Как в общем-то все они – эти замороженные супермены, заплатившие за суперсилу частью своей души. Меня всегда бесил глупый восторг Эрики, которая смотрела на них, как на небожителей.

Почему почти никто не видит за всей этой суперменской силой и показным величием сидящего внутри жалкого, озлобленного карлика, не ощущает холод, который от них исходит и от которого они сами никак не могут убежать? Они пытаются согреться, проводя массу времени в бешеных развлечениях. Экстремальный спорт, войны в Диких мирах... Такие же поиски допинга, как и оргии в подпольных борделях. И жестокость, к которой аристеи с удовольствием прибегают, карая преступников, – всё то же стремление максимально взвинтить свою психику, восполнить недостаток чувств обилием острых ощущений. Попытки остаться живыми. Вернуть жизнь, которой расплатились за право считаться лучшими из смертных, эдакими полубогами. Наверное, лучше быть или богом, или человеком, а промежуточное состояние – это всё равно как застрять между жизнью и смертью. Или между двумя мирами, из которых оба отвергают тебя.

– Дело не только в сновидениях, – вздохнул Мино.

– Я поняла. А вы не хотите менять условия?

– Дело не в том, что не хотим. Просто без этой энергии мы уже не можем, поскольку наши жизненные силы истощены. Тогда уж остаётся уходить в кокон и надолго, но мы им пока нужны, так что пока игра продолжается по старым правилам. Пока... Аристеи долгое время ценили те знания, которыми мы с ними делились. Знания допотопного времени. Мы же многому научились у наших хозяев. Это мы открыли урмианам секрет создания кораблей, быстро летающих между звёздами, и ещё кое чего. Но наши знания не пополняются, и люди давно уже ушли вперёд. Как учителя мы им больше не нужны.

Мино немного помолчал.

– Вообще-то мы тоже устали от такой жизни – в замкнутом пространстве. Но лучше такая жизнь, чем никакой. Мы не знаем, сумеем ли мы ещё раз выйти из амсфасханы. Возможно, в следующий раз мы уснём в этом коконе навсегда. Возможно, существование нашего вида подошло к концу и мы больше неспособны возродиться для нового цикла. Когда-то мы могли жить, дыша одним воздухом с твоими соплеменниками, наблюдая за их жизнью и участвуя в ней. Теперь мы можем жить только среди испарений собственного дерьма... Мы по-прежнему можем наблюдать за вами и не только за вами -сюда постоянно поставляют видеоматериалы о разных галактиках. Сейчас информации гораздо больше, чем в старые времена, но тогда у нас была настоящая жизнь. Мы могли участвовать в жизни этого мира. Нам и теперь хочется. Хотя бы вот так.

– Делая сверхсильными и неуязвимыми негодяев?

– Они что, все негодяи?

– Про всех сказать не могу, но, похоже, большинство. Лишая их этого... Ба, вы отчасти лишаете их человечности. Большинство из них жестоки, ведь это люди с ущербными душами. Судьба свела меня с урмианами, и вот я оказалась здесь, покалеченная настолько, что моё существование, возможно, тоже подходит к концу.

– Охи подумает, что можно сделать, – грустно сказал Минотавр. – Ты обвиняешь нас в том, что с тобой случилось?

– Да нет, откуда вы могли знать... Они и без ваших даров были хороши. Этот режим в Урме установился до вашего появления. По-моему, у тех, кто пожелал заключить с вами эту сделку, души изначально были ущербными.

– Они говорят нам, что у них очень разумное общественное устройство, продуманные законы, в стране царит порядок.

– О да... Кулак – моя полиция[18]18
  Цитата из поэмы Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо».


[Закрыть]. Каждый аристей практически царь и бог в своей части нома. Единоличная, никем не контролируемая власть. Всё это ерунда, что можно найти защиту от его произвола у главы нома. Глава нома – тоже аристей. Вся власть в Урме, как законодательная, так и исполнительная, – это аристеи. А поскольку по сравнению с деметами они малочисленны, то поддерживают друг друга во всём, иначе им просто не удержаться у власти. Ну и, само собой, им не удержать своих позиций, если совсем не опираться на деметов. Именно поэтому среди последних есть категория прикормленных холопов. И самое противное – такие есть не только в Урме. Со мной бы не случилось того, что случилось, если бы у аристеев не было союзников. Этих даркмейстеров и... Навалом людей, которые в восторге от урмианских аристократов и готовы выслуживаться перед ними. Моя подруга детства такой и оказалась. И предала меня. Так что аристеи – не единственное зло в этом мире. А вы, манои... Что вы планируете делать дальше?

– Думаю, скоро нам всё же придётся уйти в кокон. Они ищут способ обходиться без нас. Без той жертвы, которую мы от них требуем в обмен на амфу.

У меня было такое чувство, что передо мной ожил миф о Минотавре. Миф, придуманный людьми, через столько веков оделся плотью. В этом Лабиринте действительно живёт чудовище, в жертву которому приносят юношей и девушек. Только вот здешний Минотавр пожирает не их тела, а их души. Но он вызывает больше жалости, чем его жертвы, так как они прежде всего жертвы собственного тщеславия, а настоящий пленник тут он.

– Твои родичи так тебя с детства и называют? Мино. Минотавр.

– Да. Чаще Мино.

– По легенде у этого чудовища было и более красивое имя. Астерий. Это значит "звёздный"...

– Я знаю это имя, – в низком голосе моего собеседника послышались рокочущие нотки, говорящие не то о страхе, не то о гневе. – И много слышал о том, кто его носит. Он до сих пор держится ближе к миру людей, называя себя разными именами. А ещё он старается держаться поближе к представителям древних рас, поскольку когда-то они были посредниками между ним и людьми. Ему известно, где мы, манои, живём и чем мы живём. Когда-то Охи знал его близко. Правда, Охи тогда иначе себя называл. Астерий -одно из имён бессмертного, который погубил остров недалеко от Крита. Не знаю, принимал ли он когда-нибудь облик быка. По-моему, позже его просто стали путать с Минотавром, поскольку человекобык тоже был чудовищем. Да вот только Минотавр был чем-то вроде дрессированной зверушки, а Астерий... Вот это настоящее чудовище. Он может изменять облик. Мои родители его никогда не видели, но жители ближайших к Криту островов говорили, что он мог выйти из моря, а мог спуститься с небес или вообще появиться словно ниоткуда. Через равные промежутки времени он выбирал себе невесту из человеческих дочерей. Из самых древних, знатных родов. Как-то раз один остров – он назывался Тея – отказался дать ему невесту, которую он выбрал. То есть она сбежала, а островитяне то ли не захотели её выдать, то ли не знали, где она прячется. Астерий пришёл в такую ярость, что уничтожил остров. Там разразилась страшная катастрофа. Начали извергаться сразу несколько вулканов. Говорят, Астерий знает способ будить вулканы. Остров был разрушен землетрясением, отравлен кипящей лавой, а вскоре затонул... И даже не затонул, а просто исчез. Может, конечно, так глубоко под воду ушёл, но ныряльщики потом говорили, что не похоже на это. Дворец правителя был большой и роскошный, от него бы всё равно хоть что-нибудь осталось, но, сколько они ни ныряли, они не обнаружили даже намёков на руины дворца и других построек Теи. Всё это как в Аид провалилось. Может, так оно и было. Теперь вроде всем известно, что Аида нет, но... Возле одного острова недалеко от Урма есть подводная впадина такой глубины, что глубже и сам Аид не мог бы быть. Астерий и его соплеменники причастны к одной из величайших космических катастроф, последствия которой до сих пор сказываются на разных мирах, включая этот. Судя по тому, что ты рассказала, катастрофа продолжается...

Мой собеседник насторожился, и в следующее мгновение я ощутила лёгкую вибрацию. Его чутьё сработало раньше моего.

– Хорошо тряхнуло, если даже здесь чувствуется, – сказал Минотавр.

– Наверное, это потому что я плохая тавропола. Не смогла укротить Колебателя Земли.

– Твоё дело – не пляски с быками. Ты из высших жриц. Ты та, что выводит из тьмы. Твои волосы сияют ярче, чем венец Ариадны.

– Тьма скоро поглотит меня... Или свет? Какая в сущности разница.

– Подождём, что скажет Охи.

– А что сделал Астерий и его соплеменники?

– Уничтожили целую галактику и создали угрозу для других галактик. Я не знаю эту историю во всех подробностях. Даже Охи не знает всего. Он лишь знает, что эхо той трагедии сквозь века докатилось до нашего мира. И в основном из-за того, что из нашего мира был сделан мост к одному из обломков той галактики. А сделан он был как раз потому, что урмиане упорно искали способ обойтись без нас. И нашли...

Минотавр вздохнул и задумался.

– И что они придумали, чтобы обойтись без вас?

– Всего я опять же не знаю, но, кажется, это хуже, чем нынешний обмен энергиями. Охи уже жалеет, что дал им координаты того мира...

– Обломка погибшей галактики?

– Да. Это было более тридцати лет назад. Аристеи спелись с тёмными магами, которых называют даркмейстерами и с которыми ты, насколько я понял, тоже знакома. Эти маги научились делать тоннели в пространстве, а Охи... Он единственный из нас, кто немного владеет материей времени. Охи постоянно думает о нас, о своём народе, и хочет найти для нас возможность жить иначе. Он много раз говорил нам об одном мире, куда эои перед катастрофой на Терре отправили несколько племён. Кое-кто из наших тоже туда ушёл. Другие не успели, а потом не смогли открыть врата, но кто-то из них запомнил координаты того мира, и это знание передавалось потомкам. Охи в точности помнит рисунок одной древней карты галактики, вернее, её части. Знание точных координат мира помогает открыть врата туда, но один он не может их открыть. Когда аристеи рассказали ему о даркмейстерах, он подумал, что эти маги помогут нам совершить переход. Он почему-то был уверен, что энергии того мира позволят нам жить там на открытом воздухе. Аристеев всё это тоже заинтересовало. Они обещали, что не станут вмешиваться в жизнь того мира...

– И вы им поверили? – я уже догадалась, о каком мире говорит Мино.

– Не только люди верят тому, чему хотят, – мой собеседник шумно фыркнул. -Даркмейстеры были союзниками аристеев... Были и есть. Без аристеев мы бы не смогли связаться с этими магами. Объединив усилия, Охи и даркмейстеры сделали тоннель. Он хотел попасть в прошлое того мира – в период начала катастрофы на Терре. Он надеялся найти там тех, кого знал, но тоннель привёл в другое время, в прошлое, но не такое далёкое. Некоторые из нас попытались туда перейти, но не смогли там дышать и вернулись. Аристеи сказали, что осторожно, переходя туда небольшими группами, исследуют тот мир. Они называют его планетой вулканов. Позже они сообщили, что мир оказался необитаемым, но они нашли там какие-то полезные ископаемые, которые будут добывать в небольшом количестве – только для Урма. Больше они ничего не говорят нам о том мире, но Охи уверен, что они часто бывают там. И чувствует – там что-то неладно. Он уверен, что тоннель постоянно открывается. Один он не может его открыть, но он чувствует, что врата в тот мир открыты. Более того... Охи подозревает, что координаты того мира, которые он дал даркмейстерам, позволили им сделать тоннель в прошлое того мира без его помощи. И мы прошли по этому тоннелю уже спустя много времени после того, как он был сделан. Прошли и увидели там огненный ад, в котором было невозможно дышать.

– То есть вы думаете, что аристеи совершили переход туда гораздо раньше, чем сказали вам, натворили там дел, и когда вы попробовали совершить переход, то увидели уже результаты их деятельности...

– Это вполне возможно. И скорее всего даркмейстеры сделали тоннель достаточно прочно соединяющим наш мир с тем. Так, что время там и здесь течёт параллельно. С того момента, как возник тоннель, связавший два мира, сколько времени проходит здесь, столько же и там.

Я подумала о том, что такой же тоннель или мост недавно был между нашим миром и Древним Египтом. Возможно, он ещё цел. Но даже если это так, мне сейчас по нему не пройти.

– Мино, можно неприличный вопрос?

– Какой угодно. У вас, людей, самые обычные вещи почему-то постоянно попадают в категорию "неприличное". Времена меняются, ваши нравы тоже. Изменяется и эта категория, но вот почему-то не уменьшается.

– То, что вы, маноа, почти все по-разному выглядите, не мешает вам... размножаться?

– Нисколько. Никакое обличье не мешает совершать обмен... веществами, в результате которого зарождается новая жизнь. И самка в каком угодно облике способна отложить яйца. С виду это поначалу вообще напоминает икру некоторых земноводных. Часть этих яиц-икринок гибнет, а часть растёт, постепенно затвердевает и вскоре превращается в очень крупные яйца с прочной скорлупой. Они помещаются в особую среду, через пять-шесть стандартных месяцев становятся хрупкими, скорлупа истончается, и детёныш легко от неё освобождается. Того, что вы, люди, называете сексом, у нас нет, и размножение у нас никак не связано с получением удовольствия. Эои, создавая нас, именно такую цель и ставили. Они считали, что отсутствие удовольствия при создании новых жизней позволит нам размножаться, руководствуясь исключительно разумом, интересами племени. Знаешь... Может, у нас потому и нет искусства, как у вас, людей. Любовь – его основная причина и суть... Нет, мы испытываем привязанность друг к другу, но, похоже, это совсем не то, что влечение друг к другу у влюблённых людей. Мы веками сравниваем себя с вами. В целом наши чувства... Им не хватает чего-то такого... непонятного и при этом очень сильного. Невыразимого. То есть такого, что это можно выразить, наверное, лишь языком искусства. Мне это трудно объяснить. Забирая у людей часть Ба, мы можем развить воображение и стать хорошими мастерами, но художников среди нас не было и нет.

Появился Камшу.

– Идите к Охи. Он проснулся и хочет видеть нашу гостью.

Мино соскользнул с камня и выпрямился. Мутная вода была ему чуть ниже колен. Я тоже приготовилась идти вброд, но он не позволил мне даже замочить сандалии, легко подхватив меня на руки.

– Самое прекрасное существо, какое мне только приходилось держать в своих лапах. Надеюсь, ты не возражаешь, принцесса?

– Какой смысл, если ты уже всё равно меня несёшь. И мне действительно не хочется брести по пояс в воде.

Я вспомнила, как мы с Терри шли по эдме, пытаясь понять, где она кончается. Дорогу нам пересёк ручей, и Терри так же легко подхватила меня на руки. "Камни слишком острые, -сказала она, – а мои сандалии покрепче". Вообще-то мои сандалии были не хуже, но я не стала спорить, только обняла её за шею. Я знала, что ей совсем не тяжело меня нести и что ей это так же приятно, как и мне. И ещё я чувствовала, что она очень хочет от чего-то меня уберечь. От всего на свете и от чего-то конкретного.

Я уже давно привыкла к запаху амфы, чьи испарения клочьями белого тумана поднимались над мутной водой. По мере того, как мы продвигались вперёд, из этого тумана выплывали каменные островки, где дремали или бодрствовали всевозможные существа. Пару раз я видела маноев, похожих на людей, некоторые имели облик животных – в основном мне неизвестных, но большинство напоминали каких-то фантастических тварей. Многие из них выглядели довольно устрашающе, но пугал не столько их вид, сколько взгляды, которыми они нас провожали. Накопленные многими годами и даже веками знания и бесконечная усталость – вот что я читала в глазах этих странных существ, собравшихся здесь, чтобы испытывать человеческих детёнышей на храбрость. Не прошедших испытания чудовища пожирают... Нет, тут не так. В древних мифах всё куда логичней.

Дышалось легко, и вообще я чувствовала во всём теле пугающую лёгкость. Я – это уже не я, а тень. Вокруг меня царство мёртвых, и чудовище переправляет меня через Ахерон[19]19
  Ахерон (Ахеронт) – река в подземном царстве, отделяющая мир живых от мира мёртвых, через которую перевозчик Харон в своём челноке переправлял в царство Аида тени умерших.


[Закрыть]... Ни лодки, ни Харона, которому надо дать монету... Но ведь не факт, что в царстве мёртвых всё именно так, как пишут в энциклопедии мифов.

Я думала, что сейчас увижу либо дряхлого карлика, либо какое-нибудь фантастическое чудище, но Минотавр остановился перед гладким валуном, на котором, скрестив ноги, сидел кудрявый белокожий мальчик. Он напоминал статую Амура – мраморную, с позолоченными волосами. Глаза его были закрыты, и казалось, что он медитирует. Когда же он открыл глаза, мне стало не по себе – гораздо больше, чем при виде всех этих существ, которые попадались нам по дороге сюда. Глаза у "Амура" оказались совершенно чёрными – словно у вампиров в минуты жажды, как это любят изображать в кино. Эта чернота, окрасившая не только радужную оболочку, но и белок, делала прелестное лицо похожим на маску, сквозь которую на меня смотрела вселенская тьма. Сам Эреб[20]20
  Эреб – в греческой мифологии персонификация мрака, сын Хаоса и брат Ночи, вместе с ней породивший Гемеру (День) и Эфир.


[Закрыть] смотрел на меня сквозь призрачную маску бытия. Скоро передо мной спадут все маски, и я растворюсь в великой тьме...

– Поднеси её поближе, – мелодичным голосом велел "Амур", и, когда Мино выполнил его приказание, осторожно взял меня за руку своими тонкими, изящными пальцами. Они оказались прохладными и твёрдыми, что опять вызвало у меня ассоциации с мраморной статуей.

Я старалась держаться с вежливой невозмутимостью, хотя смотрящая на меня сквозь бледную маску бездна внушала мне страх.

– А теперь посади её вон туда, – "Амур" показал на плоский валун в полутора метрах от его каменного "трона".

– Ты хорошо держишься, – обратился он ко мне, когда Мино, усадив меня куда положено, сам занял камень чуть подальше. – Многие ирены, пройдя все испытания, раскисали, посмотрев мне в глаза. Но нам всё равно приходилось давать им амфу. И даже тем, кто проходил не все испытания. Последние двести лет сюда попадали главным образом дети аристеев, которые непременно должны были тоже получить этот титул. Ну а нам нужна была их энергия. Наш народ на грани вымирания. За последние сто лет у нас не родилась ни одна самка, а те немногие из них, что способны производить потомство, уже не могут производить его в прежнем количестве. Твоя мать прошла все испытания, но амфу не приняла. И не отдала часть своего Ба. Если точнее, никто из нас не смог обменяться с ней энергиями. В ней было столько силы и столько огня... При попытке слияния этот огонь просто сжёг бы любого из нас. Она была сильна и без амфы. Как и ты же. И такие, как вы с ней, отдают часть своей души только тем, кому хотят её отдать.

– Моя мать... Она была здесь? Когда? И как вы поняли, что это был моя мать? Вы, как и эойи, способны по каким-то видимым только для вас энергиям определять родство?

– Верно. Вы с ней люди другого племени. Не того, что живёт вокруг этого Лабиринта и приходит сюда за порцией сверхчеловеческой силы. Она не нуждалась в ней, хотя, насколько я понял, не могла сюда не прийти. Кажется, потом она покинула Урм, но мы больше ничего о ней не слышали. Что с ней стало дальше, дитя?

– Я немного знаю о своей матери, хоть и прожила с ней под одной крышей десять лет. Похоже, она сделала документы на другое имя – чтобы скрыться от урмиан. Она вышла замуж, родила меня, овдовела, а потом, когда мне было десять, исчезла. Я долгие годы считала её погибшей, но есть подозрение, что она просто разыграла свою смерть.

– Полагаю, у неё были для этого веские причины, – промолвил Охи. – А у тебя были веские причины прийти сюда. Камшу мне всё объяснил. Мне очень жаль, но мы не можем тебя спасти. Поверь, мы бы дали тебе амфу без всякого слияния. Просто дали бы её тебе, ничего не требуя взамен, но твой организм в теперешнем состоянии её просто не примет. Думаю, ты бы в любом состоянии плохо её усвоила – ты устроена несколько иначе, нежели чистокровные потомки землян, но сейчас амфа просто убьёт тебя. Мне очень грустно, что ты теряешь силы у меня на глазах, а я не могу...

Речь маноя прервал оглушительный гром, а всё вокруг пришло в движение. Мутная вода вспенилась, выбрасывая ещё более густые облака белого тумана.

– Кажется, дело совсем плохо, – произнёс Охи, когда всё стихло. – И нам следует поторопиться... Что там снаружи, дитя? Мы не можем наблюдать за жизнью города непосредственно. Люди постоянно приносят нам всевозможные видеоматериалы, но это то, что они отбирают для нас. Они могли бы сделать так, чтобы мы наблюдали за происходящим в городе, но, раз не сделали, значит, не хотят показывать нам свою жизнь и своё истинное лицо. Впрочем, их истинное лицо мы всё же разглядели.

– Там странное землетрясение. Из-под земли вырывается огонь и лезут какие-то твари. Огненные змеи, ящеры... А вода превращается в огонь.

– Это закипела река времени, – помолчав, сказал старейший из маноа. – Я знал, что это рано или поздно произойдёт. Отчасти я тоже в этом виноват. Тоннель, который я помог им сделать, ещё больше нарушил пространственно-временную ткань. И вот теперь река времени вырвалась наружу. Скоро тут будет хаос. И не только тут. Боюсь, пострадает не только этот остров.