Текст книги "Легенда об Огненном Змее (СИ)"

Автор книги: Светлана Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Долго я томился и страдал.

Где же ты, моя Сулико?

Мне вдруг захотелось одновременно смеяться и плакать. Во все времена у всех одни и те же проблемы – и у людей, и у демонов... Вернее, бессмертных, которых люди называют богами и демонами.

– Сила этого браслета не только в магическом сплаве, – Астерий подставил украшение под луч лунного света, и глаза змея ярко засияли. – Эти кристаллы – элемниты – содержат тёмную материю, и видимый свет, который они излучают, – лишь внешнее проявление их подлинной силы. К тому же мастер, создавая эти элемниты, использовал мою кровь. Хитрец Гимелос, он же Охи, умудрился спрятать от меня эту вещь, но он знал, что я сейчас достаточно близко к Терре и к Ариане и легко найду свой браслет, если его наденет дитя любого из этих миров. По сути он привёл тебя ко мне.

– Он хотел мне помочь и, наверное, считал, что это получится только у тебя, Астерий. Мне жаль, что всё это причинило тебе боль.

Бессмертный повернулся ко мне. Он стоял против света, и я с трудом могла разглядеть его лицо, но я видела, что он улыбался, опять став похожим на прекрасную женщину. Его странное лицо могло становиться то мягким, то жёстким, то просто жутким, почти звериным, хотя сохраняло при этом человеческие черты. Складки длинного одеяния совершенно скрывали очертания фигуры. Это существо говорило о себе в мужском роде, но пол его оставался для меня загадкой. Как и его характер. Я была в его власти, и любой мой неверный жест, любое неверное слово могли мне очень дорого обойтись. Мино недаром испугался за меня, поняв, что задумал Охи. Но не посмел перечить старшему. К тому же он не мог не понимать, что Астерий – моя единственная надежда на спасение.

– Даркмейстеры говорили мне о девушке, которая нажила большие неприятности, надумав посетить прошлое. Вернее, о двух девушках, которые здорово спутали им карты. Кажется, я беседовал с твоей подругой.

– Да, она мне рассказывала.

– Она частный сыщик, это так у вас называется?

– Да.

– А ты ей помогаешь?

– Нет. Она узнала, что я попала в переделку, и решила мне помочь.

– Понятно. В результате вы обе попали в ещё худшую переделку. Вы, смертные, вечно ищете приключений на свою задницу. Вы такие хрупкие, а живёте так, будто впереди у вас целая вечность. Все вы такие, даже молодые расы с их ничтожно малым периодом от колыбели до могилы.

– Спешим насладиться жизнью, поскольку знаем, как она коротка и может быстро пройти мимо.

– Если ты найдёшь свою подругу, вы останетесь вместе?

– Это всё, о чём я сейчас мечтаю.

– Ты знаешь, что такое любить, – промолвил Астерий, помолчав. – А если бы я попросил вас помочь мне с поисками моей избранницы, вы бы согласились?

– Вообще-то Терри говорила, что не соглашается искать сбежавших невест. И женихов.

– Вот как... Но я же не простой клиент.

– Астерий, я уверена, что многие девушки различных рас были бы счастливы стать твоими избранницами, но... Та, которую ты ищешь, этого не захотела. Мы не всегда можем получить то, чего желаем.

– Ладно, Терри отказывается искать невест-беглянок. А ты бы согласилась помочь мне вернуть мою?

Бессмертный замер, облокотившись на подоконник. Его бледный профиль светился на фоне лилового неба, словно голубоватый мрамор. Волнистые иссиня-чёрные волосы шевелились от ветра, как будто бы живя своей собственной жизнью.

– Ты бы помогла мне вернуть её против её воли?

Бледное лицо повернулось ко мне, и чёрные тени превратили его в жуткую маску. Горгона-Медуза с шевелящимися змеями-волосами. Она улыбалась, но глаза её были как две ледяные бездны.

– Нет, Астерий, – услышала я свой безжизненный голос.

А вслед за ним укоризненный голос бабушки: "Диана, совсем необязательно говорить вот так вот прямо. Можно найти слова, не раздражающие собеседника. У тебя нет никакого подхода к людям".

Я тут же вспомнила её лицо. Усталые бледно-голубые глаза, аккуратно уложенные серебристые кудряшки, подчёркивающие дряблость слегка напудренных щёк. Моя бабушка Анна Мария де Лавальер, аристократка чёрт знает в каком поколении, презирала пластическую хирургию. Она говорила, что благородный человек ни в каком возрасте не стыдится своего истинного лица и не прячет его. Красота может быть только естественной. Но вот естественность в поведении её обычно шокировала. Необязательно лгать, дорогая, – говорила она, – просто всегда можно найти слова, не вызывающие негативной реакции...

О да! Следовало сказать что-нибудь обтекаемое. Как можно отвечать отказом могущественному бессмертному существу? Особенно если ты с ним один на один в его огромном тёмном замке, полном голодных живых теней... Ты права, бабуля. Нет у меня подхода ни к людям, ни к демонам. Наверное, я сейчас должна притвориться милой, сочувствующей... Да этим даже простого смертного не всегда обманешь. А вообще-то я действительно сочувствовала этому демону. Даже цепенея под его взглядом.

Астерий расхохотался – звонко и мелодично. Потом танцующей походкой прошёлся от окна к креслу и обратно.

– Простой вопрос – простой ответ. Молодец принцесса-львица. Думаю, со временем из тебя получится настоящая королева. Всегда будь такой. Не пытайся прикрыть свои мысли пустыми словесами. Во всяком случае, перед тем, кто не глупей тебя.

Красная звезда погасла или скрылась за тучами, а луна побагровела, словно впитав весь её свет. Мимо окна с лёгким шорохом пронеслась огромная крылатая тень. Ещё один кер?

– Грифон, – сказал Астерий. – Они летают повсюду, даже между мирами. Хочешь прокатиться на грифоне?

– Только если буду знать, куда он меня отвезёт. Он может отвезти меня на Ариану?

– Возможно, но тебе сейчас туда нельзя.

– Почему?

– Увы, твоя целостность восстановлена не полностью, и ты там долго не продержишься.

– Я снова выйду в тираж?

– Необязательно. Скорее всего, постепенно лишишься сил. Впадёшь в состояние, которое у вас называют комой, или вообще погибнешь. Сожалею. Я подлечил тебя, но не вылечил. Пока ты здесь, тебя питает энергия этого мира. Питает и в то же время... Не отравляет, конечно, но в итоге у тебя может сформироваться тонкое тело, которое изменит твою природу. Это может случиться, но не значит, что непременно случится. Мне кажется, твоя энергия отторгает ту, которая питает здесь всё. Энергию тану. Наверное, скоро она перестанет на тебя действовать... Ладно, не впадай в уныние, мы что-нибудь придумаем. А то получится, я зря старался, собирая звёздные осколки, чтобы звёздочка засияла вновь. Надо подумать, как не дать тебе погаснуть. И вообще-то неплохо бы подкрепиться.

Он поднял правую руку, и один из его перстней засиял холодным аметистовым светом.

На пальце – знак таинственного брака -

Сияет острый аметист кольца...

"Песнь Ада" из цикла "Страшный мир". Как раз в тему. Я хотела восстановить в памяти всё стихотворение, но тут произошло то, что заставило меня забыть об Александре Блоке и его "Третьей книге стихов" – моей самой любимой. На колоннах и стенах зала вспыхнули точно таким же бледно-лиловым светом причудливые узоры, напоминающие фантастических зверей. Один из них походил на крылатого кота. Был тут и грифон. И огромный бык, застывший в прыжке, словно бык с фрески Кносского дворца. Колебатель земли, играющий на арене с юными таврополами...

– Я так вызываю прислугу, – пояснил Астерий. – Стоит засветиться этому перстню, как во дворце начинает светиться всё, что сделано из камня виллифер. Всем ясно, что мне что-то нужно... Ну вот, они уже здесь.

Топот босых ног, приглушённые голоса, и вот уже перед нами стоят прелестные существа, похожие в этом холодном аметистовом свете на ожившие мраморные статуи Кановы[23]23
  Антонио Канова – итальянский скульптор эпохи классицизма.


[Закрыть]. А ещё на старого маноя Охи, которого Астерий называет другим именем – Гимелос. Все шестеро были одеты во что-то вроде коротеньких хитонов. Особо не присматриваясь, их можно было принять за стайку кудрявых детей лет двенадцати, но от их прекрасных ликов веяло куда большей древностью, чем от скульптур Кановы. К счастью, глаза у них не были такими жуткими, как у Охи-Гимелоса, хотя слегка пугали своей бесцветной прозрачностью. Астерий велел позаботиться об ужине, и слуги умчались прочь.

– Это дэлги. Или тэлхи. Люди называли и до сих пор называют этот народ тельхинами. У меня есть и менее симпатичные слуги, но тебе совсем необязательно их видеть.

– Дэлги тоже бессмертные и вечно молодые?

– Только те, которые служат мне.

Не прошло и трёх минут, как слуги вернулись, неся два маленьких инкрустированных столика и два стула. А ещё через несколько минут на столах оказались большие серебряные блюда – с холодным мясом, какими-то плодами, орехами. Последний раз дэлги вернулись с кувшинами и высокими металлическими кубками. Астерий взмахнул рукой, и в зале стало ещё светлей, потому что на его стенах и колоннах теперь светились не только виллиферы. Теперь сияли почти все камни, а может, не только камни, но и какие-то другие материалы, использованные мастерами, которые украсили стены замка этой смесью рельефа и мозаики.

– Садись, – сказал хозяин, устраиваясь за одним из столиков. При ярком свете Астерий казался ещё более красивым и не таким зловещим, как в полутьме. – У нас не было обычая накрывать большие столы, как это принято на Терре и во многих других мирах. У нас на Таэле каждый сидел за своим отдельным столом, даже если это был пир. Но вообще-то пиры у нас бывали редко – только когда главы кланов собирались на совет. А потом остались лишь два враждующих клана. Возможно, кто-то из потомков клана Раннуи ещё жив, но я ничего о них не знаю. Из клана Даннэй только я сохранил себя в целости, и то... Моё существование нельзя назвать полноценным. Ешь. Не бойся, эта пища подходит людям. Хлеба у меня нет, поскольку я его вообще не ем. Или ты без него не можешь?

– Да нет, обойдусь... – очередной прилив грусти погасил уже начавший было разгораться аппетит. Терри тоже не ест хлеба. Почти. Но выпечка Анды ей понравилась.

– Ешь, – покосившись на меня, усмехнулся Астерий. – Голод лишь усиливает тоску.

Я не одолела и трети того, что было на моих блюдах. Напиток оказался терпким, странным на вкус, но довольно приятным. К тому же он явно бодрил. Выпив целый бокал, я почувствовала, как настроение моё улучшилось. Хозяин же мой наоборот слегка помрачнел. Покончив с едой, он задумался, вертя в руках украшенный чеканкой кубок.

Луна снова посветлела. Теперь она красовалась в самой середине оконной арки. Я подошла к окну.

– Сейчас там не на что смотреть, – сказал Астерий. – Слишком темно. Да тут и вообще смотреть не на что.

Похоже, он был прав. Я видела лишь окаймлённые лиловым светом силуэты гор. На горизонте они были чёрными. И этот замок окружала чернота. Он словно вздымался над бездной. Но поскольку в лицо веяло не холодом, а приятной прохладой и легко дышалось, он явно стоял не на высокогорье.

Я хотела было спросить Астерия, почему он живёт там, где не на что смотреть, но передумала. Даже могущественный маг может стать жертвой обстоятельств, а жизнь этого бессмертного определённо была полна проблем. Скорее всего, даже больше, чем моя. У него было больше времени, чтобы нажить проблемы, и масса времени, чтобы их решить. Только вот даже бессмертному, похоже, не всё дано исправить, а тащить этот груз целую вечность...

Обернувшись, я увидела, что Астерий внимательно смотрит на рукав своего балахона.

– Это сагн, – пояснил он, прежде чем я разглядела на лиловой ткани лиловую ящерку. -Огненная ящерица с планеты Эрс[24]24
  Эрса (вар. Эрс) – планета, где происходит действие романа-трилогии «Хроники Эрсы».


[Закрыть].

– Почему огненная?

– Потому что не горит в огне. А ещё они умеют изменять окраску. И не только в случае опасности, когда лучше слиться с окружающей средой. Иногда это говорит об их настроении, самочувствии... Ого, он уже на тебя отреагировал. Признал свою.

Ящерка стремительно пожелтела, потом стала оранжевой и слегка засветилась.

– Ты ведь из огненных людей, принцесса. Хангр-Тану, Хангар-Тан... Огонь во тьме. Солнце тьмы. Или Ночное солнце. Так называется твой мир. Один из твоих миров. Забавно то, что на Эрсе ханг означает "холод", а в языке твоего народа "огонь" и "солнце". Впрочем, они оба могут обжигать – и огонь, и холод. Когда Огненный Змей свернулся клубком и уснул, он ещё долго светился во тьме, вращаясь вокруг двойной звезды. Сперва он сам светился почти как звезда. И эойи назвали его Ночное солнце. Они лучше всех знали историю этого мира.

Астерий немного помолчал, склонив голову к правому плечу и с интересом на меня глядя. В выражении его лица теперь было что-то детское. И одновременно жуткое.

– Гимелос – такой хитрец, – заговорил он снова. – Этот маной неспроста отправил тебя ко мне. И поверь, он не только о тебе думал. Его очень беспокоит то, что сейчас творится с обоими мирами.

– А что сейчас творится и с какими мирами? Ты имеешь в виду Ариану и Далейру... то есть Хангар-Тан?

– Да, два мира, далёкие друг от друга, но связанные мостом. Но главное связующее звено -ты, принцесса. Ты – дитя двух миров, и от тебя явно что-то зависит. Хотя я ещё не знаю, что именно. Тебе, конечно, надо отдохнуть, и мне тоже, но позволь рассказать тебе небольшую сказку на ночь. Она довольно страшная, но тебя же непросто напугать. Или ты очень устала?

– Да нет...

Я уселась на то самое накрытое не то шкурой, не то ворсистым покрывалом ложе, на котором недавно очнулась, а мой хозяин расположился в кресле. Царь Аида на своём троне. Сагн соскользнул с его рукава и прибежал ко мне, устроившись рядом на мягком чёрном покрывале. Он перестал светиться и стал серовато-жёлтым. Я осторожно провела рукой по его твёрдой спинке, обтянутой гладкой сухой кожей. Сагн не шелохнулся.

– Это же не кошка, – рассмеялся Астерий. – Но ты ему нравишься. Кто бы мог подумать, что всё началось с этих безобидных созданий... То есть они-то, конечно, ни при чём. Просто они, как выяснилось, легко поддаются изменяющей магии. А началось всё... Когда-то тут неподалёку был мир. Мой мир. Его называли Астерия, а нас, звёздных владык, как я уже говорил, называли астерами. Мы очень древняя раса. Не буду рассказывать тебе обо всём, что мы умели. Скажу только, что эойи почти всему научились у нас. А когда научились летать среди звёзд быстрее света, они поспешили убраться подальше от нас, и, думаю, правильно сделали. В нашем мире было большое белое солнце и шестнадцать планет, из которых пять того же типа, что Терра и Ариана. Одна из них совсем небольшая. Сейчас такие называют астероидами. Эта маленькая планета Адена, на которой, кстати, мы сейчас находимся, и раньше целиком принадлежала мне. Я выиграл её в магическом поединке, когда кланы Даннэй и Раннуи делили сферы влияния. Мы, астеры, могли находиться в тех мирах, где условия губительны для людей, но жить нам всегда было комфортней на планетах земного типа. К концу нашей истории на трёх планетах Астерии, включая мою родину Таэл, правили маги клана Даннэй, к которому я принадлежу. Две другие были владениями клана Раннуи. Все остальные роды – и знатные, и не очень – присягнули на верность либо нам, либо раннуям. И, разумеется, каждый из двух правящих кланов стремился к полной власти. Даннэи и раннуи постоянно соперничали. В основном из-за того, что вы теперь называете сырьевыми базами. Ну а поскольку среди представителей обоих кланов были могущественные маги, думаю, ты уже догадалась, что постепенно это соперничество превратилось в войну магов. Мы экспериментировали не только с существами, населяющим наш мир, но и с теми, кого находили в других галактиках. Когда-то мы свободно путешествовали по разным мирам. Это сейчас я так слаб, что эти путешествия стали для меня проблемой. Моему дяде, магу Агиону, который хорошо владел тёмной материей, понравилось экспериментировать с этими милыми ящерками. Сперва получились замечательные огнедышащие драконы, и некоторые из них теми или иными путями попали на Терру. Насколько я знаю, их там до сих пор вспоминают. А пиком его магического искусства стал Огненный Змей. Вообще-то он задумал создать гигантского дракона, летающего не только в пределах одной планеты, но и между планетами. В ходе экспериментов конечности дракона всё уменьшались и уменьшались – это делалось для усиления его летучести. Получилось что-то вроде крылатого змея. Лапы его уменьшились настолько, что едва были видны, и потому он вошёл в историю как Огненный Змей, хотя по сути это что-то среднее между драконом и змеем. Агион всего лишь решил наслать это чудовище на владения врагов нашего клана на планете Халум. Раннуи что-то замышляли против нас, и мы решили опередить их, нанеся удар первыми. Змей должен был спалить их главный город с прилегающей к нему территорией, где они испытывали новое оружие.

– Всего лишь, – усмехнулась я.

– Кто бы говорил. Разве люди не изобрели то, что называется оружием массового поражения? Вы, смертные, слабее нас, однако по части уничтожения себе подобных кому угодно фору дадите. Казалось бы, вы должны ценить жизнь – ведь она у вас коротка и человек так хрупок. Уничтожать таких, как мы, гораздо труднее.

– Но, насколько я поняла, у вас это всё же иногда получается.

– На войне как на войне. И на той войне погибли многие. Погиб целый мир. От галактики Астерия осталась лишь маленькая планета Адена. Мы с Агионом спасли её, и всё же она пострадала настолько, что до сих пор не может и вряд ли когда-либо сможет стать такой прекрасной, какой была.

– И что же случилось? Не мог же один единственный Змей Горыныч спалить целый мир.

– В том-то и дело, что мог... – Астерий снова извлёк из складок своего балахона браслет в виде змея, и какое-то время молча смотрел на него. – Ты знаешь легенду об Огненном Змее, сжигающем миры?

– Знаю. Кажется, она не терранская... То есть на Терре тоже создано много сказок о змеях, в том числе об огненных, но эта точно не земная. В университете нам говорили, что миф об Огненном Змее – один из весьма распространённых мифов о гибели вселенной в результате космической катастрофы. Некое блуждающее по вселенной огромное огненное тело сжигает все планеты какой-то системы, в том числе её солнца. То есть при столкновении с солнцем происходит такой взрыв, что от этой галактики остаётся только облако газа... Ну а поскольку это космическое тело имеет длинный огненный шлейф, обитатели миров, откуда его было видно, назвали его Огненным Змеем. А ещё я нашла в какой-то старой книге такой вариант легенды. Якобы гигантский змей не сжёг, а сожрал целый мир, свернулся клубком и уснул, а потом проснулся и изверг этот мир из себя – и солнце и планеты. И там снова возникла жизнь.

– Пожалуй, этот вариант ближе к правде.

– К какой правде? Не хочешь же ты сказать, что с твоим миром произошло что-то подобное? У того Змея Горыныча оказался непомерный аппетит?

– То-то и оно. Тёмная материя таит множество секретов. Мой дядя Агион считал, что постиг их все, но вряд ли это вообще кому-то под силу. Получилось так, что потомок этой огненной ящерки, огнедышащий дракон или змей, обрёл способность расти и изменяться, и дядя не сумел остановить этот процесс.

"Мой дядя самых честных правил..." – вспомнила я, и на меня едва не напал идиотский смех.

– То есть эксперимент вышел из-под контроля, – сказала я, стараясь задавить этот смех, чтобы Астерий даже намёка на него не увидел. В конце концов, человек сидит перед тобой и рассказывает историю гибели своего мира... То есть не человек, конечно, но история трагическая, и в отличие от человека он переживает эту трагедию уже не одну тысячу лет. – Я знаю, что эойи создавали всяких существ, скрещивая разные виды и используя при этом тёмную материю, без которой большинство созданных ими существ оказались бы нежизнеспособными.

– Лучше бы этот змей таким и оказался, – усмехнулся Астерий. – Но его организм вступил в странное взаимодействие с тёмной материей. Или тут ещё что-то повлияло. Может, во всё это вмешалась ещё какая-то магия. Не знаю... Скорее всего, созданный Агионом змей получил способность извлекать из тёмной материи то, что обычно находится в ней в непроявленном виде. Она полна света.... Она полна огня, разрушительной и преобразующей силы. Никто точно не понял, что стало причиной изменений, но змей начал стремительно расти, и столь же стремительно увеличивалась температура его тела. Дядя испугался того, что происходит, и хотел уничтожить змея, но тот улетел. Я помню этот день. Я помню, как с ужасом наблюдал за его полётом. Я был здесь, на Адене. Я жил тут только со своими слугами. Дядя явился сюда через врата, чтобы помочь мне спасти хотя бы Адену. Мы, астеры, вообще были очень малочисленной расой. Представляешь, если бы бессмертные плодились так же, как смертные? Змей летел в ночном небе, разгорался всё ярче и рос. Он удалялся от нас и при этом рос. Мы видели, как вспыхнула планета Халум. Змей обладал примитивным разумом – примерно таким, как у сагна. Только вот сагны своенравны, а дядя постарался сделать своё создание послушным слугой. Змей знал, что он должен сжечь, но сжёг он не только город, он спалил всю планету и поглотил этот огонь. Он продолжал расти. Переходя с орбиты на орбиту, он пожирал планеты Астерии. Агион понял, что трагедию уже не предотвратить, и решил спасти хотя бы осколок нашего мира. Моя маленькая планета была на самом краю галактики. Только такой могущественный маг, как Агион, мог в одиночку сводить с орбиты небесные тела, но лишь небольшие тела. Адена – маленькая планета. Мы с дядей сумели переместить её в тот момент, когда змей поглотил солнце. Размером он стал с это самое солнце, только светился ещё сильнее. Мы спасли Адену, но она оказалась больше чем на половину выжженной. То, что не сгорело совсем, всё же было опалено, и то, что уцелело, было хотя бы частично, но разрушено. Вот как этот замок, сохранивший следы былого величия и следы разрушения. Прошла тысяча лет, прежде чем на Адене снова стало что-то расти, но здесь ещё долго не будет того цветущего мира, какой был раньше, поскольку всё отравлено излучением. Агион погиб, спасая осколок нашего мира. Он истратил на это все свои силы. Так погиб мой мир. Там, где было солнце, образовалась чёрная бездна, которая затягивала в себя всё. Адена долго вращалась вокруг этой чёрной дыры, и я ждал, что она поглотит мою планету. Я даже не сделал попытку куда-то переместиться, хотя умел создавать врата. Я был тогда молод даже по меркам смертных, и я был в отчаянии. Погибли все мои близкие и весь мой мир. Когда бездна начала затягивать Адену, я вдруг понял, что эта чёрная дыра – что-то вроде врат. Пройдя сквозь неё, Адена оказалась на орбите очень старой звезды. Сейчас период, когда её вообще не бывает видно. Света от неё мало, но все, кто здесь живёт, прекрасно видят в темноте. Знаешь, что забавно... Бездна, в которую канул мой мир, вернее, то, что он него осталось, находится рядом с тем миром, где ты родилась. Эта дыра на ткани мироздания, возникшая в результате катастрофы, стала своеобразным тоннелем, который позволяет перемещаться в пространстве почти на любые расстояния, а раньше я даже мог иногда использовать этот тоннель для путешествий во времени. Но вот давно уже не могу, увы. Теперь мне даже в пространстве перемещаться не так просто, как раньше, но близость той бездны-тоннеля позволяет мне посещать некоторые миры. Моя Адена движется по довольно странному пути. Я могу немного корректировать этот путь, переходя с орбиты на орбиту. А в целом я сейчас мало что могу. Когда погиб мой мир, я стал намного слабее, чем был раньше. В юности я слышал, что сила представителей моей расы зависит от состояния нашего мира. Многие у нас считали, что какой-то мудрец-нравоучитель сказал это для красного словца. А оказалось, что всё так и есть. От моего мира остался покорёженный осколок, и от моей прежней силы мало что осталось. И со временем остаётся всё меньше и меньше.

– Ничего себе, побаловались детки с огнём, – пробормотала я. – Поиграли в войнушку... Но я не сказала бы, что у тебя мало силы, если ты сумел уничтожить целый остров...

– Ты имеешь в виду остров Тея? Я не уничтожил его, а спас. Рядом с ним началось извержение подводного вулкана. Само началось, без моего участия. Я не хотел, чтобы моя невеста погибла, а найти её не мог. Поэтому я переместил остров. Мне это дорогого стоило, я чуть не лишился своих последних сил и лет двести после этого не мог восстановиться. А девчонки на острове не оказалось. Видимо, сбежала на каком-то корабле, а браслета на ней не было – об этом Гимелос позаботился. Так что я её потерял.

– Ну, ты всё равно не зря постарался. Ты же спас много людей.

– Да, конечно, – равнодушно согласился Астерий. – Спас несколько сотен существ, которые потом провели остаток своей короткой жизни, топча друг друга по каждому поводу и без.

– А ещё эти существа создали одну из величайших цивилизаций Терры. Более древние расы, конечно, помогали им, а иногда не столько помогали, сколько вредили. К тому же представители древних рас были малочисленны, и в итоге люди сами решали свою судьбу...

– Да, в той мере, в какой нам позволено решать свою судьбу – и смертным, и бессмертным. Не сердись, дитя человека. Я не занимаюсь клеветой на твоё племя, но знала бы ты, скольких из вас я повидал. Ты права, хорошо, что я спас тот остров. Он мне пригодился. Там... Впрочем, ладно. Это отдельная история, а всех моих историй не перескажешь.

– Минота... Маной, с которым я разговаривала, считает, что ты погубил тот остров.

– Из всех этих затворников Лабиринта только Гимелос знает обо мне достаточно, но, видимо, он предпочитает не обсуждать меня со своей паствой. Так что остальные знают обо мне в основном старые сплетни.

– Астерий... Из-за игр с тёмной материей погиб твой мир, а ты посвящаешь в тайны астерианской магии этих даркмейстеров...

– Они недостаточно сильны, чтобы устроить такую катастрофу. Они нужны мне, потому что только они умеют делать один эликсир, который мне необходим. Ничего не поделаешь, люди нужны мне, и особенно те из них, что владеют магией. Однако дослушай об Огненном Змее. Какое-то время он летал, поглощая все небесные тела. Он поглотил не только мою галактику, но и часть соседней, но на этом выдохся. Стал гаснуть и опять изменяться. Его тело приобрело сферическую форму – он словно бы свернулся клубком. Остынув, он превратился в твёрдую, как камень, планету, которая вращалась вокруг двойного солнца. А потом... Вот тут-то и началось самое интересное. Огненный Змей стал просыпаться... Нет, он не превратился снова в чудовище, пожирающее миры. Он сам стал миром, на котором зародилась жизнь. Плодородной земли там практически нет. Почти вся планета состоит из вулканических пород. Местами они из-за жары или чего-то ещё раскрошились и постепенно превратились в песок, так что часть планеты – пустыня. Хотя кое-где имеется почва, на которой кое-что растёт. Да и вообще растений в этом мире немало. Они очень отличаются от тех, какие ты привыкла видеть. Это растения, пробивающиеся к свету сквозь твёрдые породы. В этом мире полно вулканов – больших и маленьких. Там постоянно то в одном месте, то в другом почва трескается, и из разломов выплёскивается лава и чистые металлы. А иногда кипящая вода. Причём большинство таких источников ядовитые, хотя есть и целебные. Когда в том мире – думаю, ты уже догадалась, что это Хангар-Тану или Далейра[25]25
  Упоминание об этом мире есть в романе-трилогии «Хроники Эрсы» (кн. II «Наследница Ингамарны», часть 2, гл. 8).


[Закрыть], как говорят у вас... Кстати, имя Далейра этому миру дали маги планеты Эрс. Не знаю уж, какими путями оно пришло в ваш мир. Когда на Далейре поселились люди, они стали использовать воду, текущую из растений. Дело в том, что растения того мира – что-то вроде водопровода и одновременно фильтра. Их корни уходят очень глубоко под землю, то есть скорее под застывшие вулканические породы. Они уходят глубоко к подземным источникам. Вода, проходя сквозь растения, очищается. Они потребляют её сами и растут, но часть воды эти растения, подобно фонтанам, выбрасывают наружу. Разумеется, основными источниками воды там являются большие деревья. Почти все водоёмы на Далейре опасны для людей и большинства тамошних животных. Они пьют лишь воду, очищенную растениями. Я не знаю всех этапов развития этого мира. Сперва там стоял такой жар, что я просто не мог там находиться. Как я уже тебе говорил, после гибели своего мира я стал гораздо слабее, чем мог бы быть. Я лишь знаю, что первыми живыми существами на Далейре стали ящеры. И они всегда были там самыми многочисленными обитателями. Эти странные ящеры разных размеров появлялись из-под земли, поэтому люди всегда считали их детьми Великого Змея, спящего под землёй. Иногда он пробуждается, и тогда земля трясётся, извергаются вулканы, появляются новые горячие источники. И рождаются новые аскейры – ящеры, выходящие из-под земли. Ас на языке хангаров, «огненных людей», означает предлог «под», а кейру – «земля, почва, поверхность». Земли в твоём понимании там практически нет, но у людей всегда находится слово, обозначающее поверхность планеты. Эти аскейры живут и на суше, и в воде. Среди них много хищников, так что купаться в тамошних водоёмах опасно не только из-за состава воды. Изредка встречаются чистые озёра, но они кишат всякими тварями – в основном ящерами и змеями. Жизнь там опасна, и всё же там за довольно короткий срок сформировался мир, пригодный для людей. Более того, там очень хороший воздух, а в составе многих растений и минералов полно веществ, способствующих долголетию. Потому-то эойи и переправили сюда с Терры народ хангару. Вернее, одно из его племён – альти-лурду. Ну, не только их, конечно. Среди переселенцев были и обычные люди, но основная часть переселенцев – альти-лурду. Людей, подобных им, в Атле называли аданферами. Это люди, генетически связанные с определённым видом животных. Этим словом называли и таких людей, и пары человек-животное. На Далейру отправили аданферов, имеющих связь с особой разновидностью львов – лурдами. Альти-лурду значит «повелители львов». Потом, уже живя на Далейре, то есть на Хангар-Тану, они стали называть себя просто альдами – повелителями. Это племя воинов правило

планетой. Правда, со временем им пришлось считаться с народом саху, поскольку у тех оказался неплохой контакт с драконами Хангар-Тану. Не знаю всей истории этого мира. Мне редко удавалось туда перенестись, к тому же мне периодически приходится погружаться в долгий сон, чтобы хоть как-то восстанавливать свои угасающие силы. Я уже давно там не бывал, но знаю, что там произошла какая-то катастрофа. Воздух так раскалился, что чуть ли не в огонь превратился. Гимелос уверен, что это дело рук урмиан. Он клянёт себя за то, что помог им туда попасть. Сперва я считал, что всё это блажь, но, судя по тому, что сейчас началось в самом Урме, да и вообще на Ариане... Всё это как-то связано с Хангар-Тану.