Текст книги "Легенда об Огненном Змее (СИ)"

Автор книги: Светлана Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– А что, урмиане не могли найти своих геофизиков?

– Не знаю... – Эрика на минуту задумалась. – Наверное, своим пришлось бы больше платить. Всем известно, что в Урме зарплаты выше. К тому же урмиане стараются наладить здоровое сотрудничество с ателланцами. Знают же, что у нас им многие не доверяют, и хотят убедить людей, что недоверие это необоснованное. Аристеи хотят диалога: вы доверяете нам, а мы вам. Но народ у нас косный. Большинство зациклено на давно уже не оправдывающих себя идеалах демократии. Любое другое общественное устройство, любая другая философия объявляются неправильными, негуманными, хотя, если вдуматься, аристеи лишь называют вещи своими именами, а не разводят благодушные речи для прикрытия того же, что...

– Избавь меня от всех этих благодушных речей, какие совсем недавно тут разводила Доримена. Ты уже слово в слово за ней поёшь. Значит, Тревис согласился помочь Палански?

– Да. Они теперь все в Каттане. Между прочим, какой-то благодетель, который пожелал остаться инкогнито, связался с муниципалитетом и оплатил все твои долги. Более того, оплатил установку в твоём обшарпанном замке сигнализации, чтобы никто в твоё отсутствие туда не залез. Дора немного расстроилась. Она сама хотела оплатить твои долги и вообще купить этот замок для тебя...

– Купить для меня мой собственный замок?

– С такими долгами он бы уже недолго оставался твоим. Она хотела его отремонтировать, чтобы сделать тебе сюрприз. Ты же ведь не думаешь, что она вечно собирается держать тебя здесь? Она хочет, чтобы ты была счастлива. Тебе всего-то надо быть чуть-чуть посговорчивей. Дора всё уладит, сделает так, что никто не станет допрашивать тебя из-за всей этой истории. Всё ведь можно представить так, будто ты понятия не имела, во что тебя втягивают. Поверь, Дора умеет устраивать дела. Она и с Орденом всё уладит. У них у самих рыло в пуху, так что шум поднимать не будут. Если объявится леди Лайен, Дора не станет преследовать её, сводить счёты, хотя знаешь... После всего, что она сделала, любой аристей на месте Доримены её бы просто убил.

– Ну, убить её не так просто. А вот что просто, так это дать тебе пинка под зад...

Увидев, что я отхожу от окна, Эрика встала и направилась к двери – достаточно быстро, чтобы спасти свою задницу, но и достаточно вальяжно, чтобы соблюсти хотя бы подобие достоинства, о котором она очень заботилась с тех пор, как завела дружбу с "истинной" аристократкой. В каком-то смысле Эрика неплохо меня знала. Она чувствовала, когда я начинала закипать. Я всегда была сильней. В детстве ни одна наша драка не закончилась в её пользу. Лет с двенадцати драки прекратились, но взаимопонимания не прибавилось, и общение стало постепенно сходить на нет.

– Ладно, я пойду, а ты подумай. Почему ты не хочешь жить, не делая врагов из тех, кто тебя любит? Включи какие-нибудь новости. Может, про это агентство и здесь передадут...

– Спасибо за информацию, Эрика. Пожалуй, я действительно посмотрю новости. Всего наилучшего.

Я вернулась на свой диван и включила "Меганьюз". Эрика продолжала торчать в дверях, но я решила не обращать на неё внимания. Шёл как раз блок "Краймтайм", и первым, что мы услышали, было сообщение о загадочной гибели Ларса Дюссельдорфа, постоянного автора еженедельника "Вестник Древней истории".

– Известно, что погибший занимался освещением странных событий, связанных с недавно найденной гробницей царевны Анхесенпаамон, – говорила дикторша. – В последнее время Ларс Дюссельдорф собирал сведения по делу урмианского историка Джеймса Лестера, погибшего в автомобильной катастрофе. Многие считают её неслучайной – ведь материалы доктора Лестера были похищены, а потом использованы одной молодой исследовательницей, имя которой не разглашается в интересах следствия.

Это имя давно уже гуляло в сети, но центральные новостные каналы были осторожны с подачей информации.

– Твои новые друзья защищают тебя, – обернулась я к Эрике. – Тебя случайно в ирены не приняли? Ты ещё не попала в эту элиту, которой так восхищаешься, но тебя уже нельзя критиковать. Если уже сейчас гибнут те, кто разузнал про твою непорядочность...

– Это клевета! – Эрика нервно облизнула побледневшие губы. – Следствие уже установило, что я не имею никакого отношения к смерти Лестера и этого Дюссельдорфа, хоть он и старался меня опорочить! Я не крала чужих гипотез, просто у исследователей иногда возникают похожие идеи. Иногда вообще одинаковые. Известно немало таких случаев...

– Известно. Только вот как материалы доктора Лестера оказались в твоём распоряжении?

– Я ни в чём не виновата! Ты смотришь на меня, как на убийцу...

– Нет, Эрика. Как на хитрую бездарность, которая загребает жар чужими руками. И чужими руками проливает кровь. Ей-Богу, ты вызывала бы меньше презрения, если бы убивала сама.

– Я не бездарность! Это ты завидуешь мне, потому что не попала в магистратуру...

– В чём дело? – Доримена вошла к комнату с лицом няни, готовой отшлёпать расшумевшихся детишек. – Девочки, не надо ссориться. Диана, я думала, визит подруги развлечёт тебя.

– О да, спасибо, она меня позабавила. Может, теперь я могу опять остаться одна и немного поскучать?

– А давайте все втроём пойдём в бассейн! – весело предложила Доримена.

Её халат как бы невзначай распахнулся. Под ним ничего не было. Я отвернулась – не демонстративно, а просто потому что мне стало противно. Мне в ней всё было противно, включая её натренированное тело, которым она так гордилась и которое так любила показывать. Неужели она настолько глупа, что надеется таким образом соблазнить меня?

– А давайте, я останусь здесь, а вы пойдёте в бассейн. Или куда угодно, лишь бы подальше от меня, если уж я не могу уйти отсюда.

– Никто не заставляет тебя целыми днями сидеть в этой комнате, – пожала плечами Доримена. – На этом этаже тебе доступны почти все помещения...

– Ключевое слово – "почти".

– Ты не хочешь довериться мне. Так как же я могу полностью доверять тебе? Ладно, Эрика, пойдём поплаваем. Диана присоединится к нам, если тоже надумает искупаться.

Они наконец-то убрались, а решила пробежаться по каналам в поисках информации о Терри и её агентстве. И тут мне вдруг стало так плохо, что потемнело в глазах. С полминуты я ничего не видела, потом эту темноту пронзила вспышка наподобие молнии, после чего зрение вернулось, но одновременно с этим подступила тошнота – так быстро, что я еле успела добежать до ванной. Избавившись от всего, что я сегодня съела, я почувствовала себя получше, но полного облегчения не было. Было странное ощущение, что собирается гроза – не только в окружающем меня пространстве, но и в моей голове. Уж лучше бы эта гроза скорей разразилась... Боже, что происходит? Я знала – что-то должно случиться. Что-то назрело, повисло в воздухе – в этом доме, в этом городе, над ним и вообще везде... Такое впечатление, будто мир вот-вот расколется. Что ж, пусть уж тогда поскорее, пока не раскололась моя голова.

Я умылась холодной водой и вернулась на свой диван, стараясь убедить себя, что через несколько минут всё пройдёт. Надо только принять удобную позу и хоть чем-то себя развлечь. Я нашла какой-то музыкальный канал и сама не заметила, как задремала. Из-за слабости меня сейчас часто клонило в сон, но на этот раз я даже не знала, как определить состояние, в которое погрузилась. Я отчётливо видела, что происходит на экране. Известная готическая группа с Терры-I исполняла медленную песню, которая звучала особенно завораживающе под аккомпанемент на виолончели и бас-гитаре. Вместе с тем я столь же отчётливо видела за окнами подводный мир. Среди растений, похожих на гигантскую траву, возвышались полуразрушенные замки, причём длинные колеблющиеся водоросли то и дело вспыхивали, как молнии. Или как огненные змеи... Да это и были змеи. Они плавали вокруг руин и росли, постепенно превращаясь в драконов. Тех самых подводных драконов, что жили в Тартаре. Их глаза ярко горели в зеленоватых сумерках, гребни и мощные тела тоже время от времени начинали светиться, переливаясь жёлтым, оранжевым, красным, зелёным... Иногда аскиры проплывали мимо моих окон. Я хотела их позвать, но, открывая рот, не могла произнести ни звука. Тем не менее некоторые из них как будто всё же слышали мой безмолвный призыв. Они то и дело приближались к моей тюрьме и заглядывали в окна. "Я здесь, я здесь! – мысленно взывала я. – Спасите меня! Помогите мне и Терри!" Музыка вдруг зазвучала ещё громче, а на экране крупным планом появилось лицо фронтмена – бледное, кареглазое, обрамлённое пышными чёрными волосами. Я хорошо знала этого певца. В какой-то момент я заметила, что он на себя не похож. Глаза у него уже были не карие, а ярко-зелёные. На меня смотрело исполненное отчаяния лицо Терри, а один из аскиров ткнулся мордой в моё окно – так, что всё здание содрогнулось.

Я проснулась с чётким ощущением, что всё дрожит – пол, стены, мебель. Вибрация вскоре прекратилась, но я чувствовала – вокруг что-то изменилось. Я слышала, что в последние годы в Урме наблюдаются лёгкие подземные толчки. Учёных это удивляло – ведь горы тут сформировались уже давно, но тревогу пока никто не бил.

Чувствовала я себя сносно. Возможно, дурноту вызвало приближающееся землетрясение. Есть же люди, восприимчивые ко всяким сейсмическим передрягам. Никогда не думала, что я к таким отношусь. Хотя, до этого я никогда и не бывала в очаге землетрясения.

В телевизоре запела другая группа – тоже готическая, с тощей рыжей солисткой. За окном был изрядно мне надоевший, изученный до мельчайших деталей пейзаж: геометрические конструкции из светлого камня с огромными окнами, которые сейчас ослепительно сияли от солнца. Понятно, уже за полдень. На небе ни облачка. Все эти дни небо ясное, нежно-голубое, и даже закат каждый день одного и того же цвета. Всё было вроде бы как обычно, но я знала – что-то изменилось.

Меня уже так тошнило от этого пейзажа и от этой комнаты, что я решила прогуляться по зимнему саду. Такие сады в помещении называют зимними, хотя цветут они круглый год. В здешнем саду имелось маленькое озеро, вокруг которого стояло несколько лежанок. Я ещё издали заметила, что одна из них занята. Это была Доримена – в том самом голубом халате. Я уже собиралась уйти – не хотелось лишний раз с ней сталкиваться, но что-то меня остановило. Я даже толком не поняла, что именно привлекло моё внимание – её неподвижность или металлически поблескивающая штуковина на столике рядом с лежанкой. Подойдя поближе, я поняла, что урмианка спит. Ну или пребывает в таком глубоком трансе, что явно не очнётся от малейшего шороха. На кукольно-правильном лице Доримены застыло блаженство, причина которого определённо заключалась в стоящем на столе приборе. Два тонких проводка тянулись от него к вискам спящей, заканчиваясь маленькими присосками, плотно прильнувшими к её гладкой белой коже. Прибор напоминал небольшой настольный компьютер. На слабо светящемся экране теснились надписи: "видовые сны", "сны-погони", "страшные сны", "эротические сны". Последняя надпись светилась зелёным, и под ней было открыто "окно" со множеством более мелких надписей, среди которых одна тоже светилась. А гласила она: "Камера пыток". Я вздрогнула – потому что спящая шумно вздохнула. Лицо её исказила судорога. Сперва мне показалось, что ей плохо, но я быстро сообразила, что всё как раз наоборот. Доримена слегка застонала, и это был стон, исполненный блаженства. Ноздри урмианки хищно раздулись, тело выгнулось дугой.

– Что ты тут делаешь?

Этот свистящий шёпот тоже заставил меня вздрогнуть. Эрика смотрела на меня из кустов декоративной магнолии, словно ящерица, готовая к броску.

– Не буди её, – на цыпочках подбежав ко мне, Эрика схватила меня за локоть и потянула в сторону песчаной дорожки. Я высвободила руку из её костлявых пальцев и пошла прочь.

– Что ты там делала? – спросила она уже громче, догнав меня в коридоре.

– Просто решила прогуляться по саду. И будить спящую гиену не собиралась.

– Тогда зачем подошла?

– Мне стало интересно, что это за штуковина. Но ты можешь сказать своей подруге, что я собиралась её убить.

– Диана, перестань. Ты тоже... была моей подругой, одно время даже лучшей. И я не забываю об этом.

– Ну так помоги мне отсюда выбраться. Удобный момент – хозяйка спит.

– Это не значит, что побег останется незамеченным. Пустая затея. Дора лишь рассердится на нас обеих.

– Что это за прибор? Он действительно моделирует сны?

– Да. Можно заказать любой из указанных в инструкции. Хочешь попробовать?

– Да нет, мне вполне хватает своих собственных, – я вспомнила свой недавний не то сон, не то бред наяву. – Ты не слышала толчок?

– Да, что-то такое было, но раз тревоги нет, беспокоиться не о чем. Это же здорово – быть не во власти своих сновидений, а контролировать их. Можно заказать то, что хотел бы увидеть и почувствовать.

– Сразу видно, чего ей не хватает, – усмехнулась я. – Даже странно... Им мало тех оргий с настоящей кровью, которые они устраивают в подпольных клубах и наверняка в своих домах. Если можно сделать дома тюрьму...

– Да все эти слухи об оргиях сильно преувеличены. Мы с тобой не дети и прекрасно знаем, что есть заведения, предлагающие самые экстравагантные услуги. Но не всё же можно позволить себе в реальности. У каждого из нас есть тёмная сторона со всеми вытекающими отсюда желаниями. У тебя ведь они тоже есть. Желания, в которых ты сроду не признаешься...

Тут мы поравнялись с моей комнатой, и я вошла туда, захлопнув дверь перед носом Эрики. Попробует войти – вышвырну. Да, я тут пленница, а она гостья, но гостья она не моя.

Видимо, Эрике был ясен мой настрой, так что войти она не пыталась.

– Диана, я поговорю с Дорой, – сказала она из-за двери. – Попробую убедить её, что лучше тебя отпустить. Ты ведь и так не будешь болтать – хотя бы чтобы не навредить своей любовнице. Я действительно хочу тебе помочь.

Звучало почти искренне, но я не верила, что Эрика обо мне беспокоится. И не верила, что она сумеет убедить Доримену отказаться от добычи, которую та достаточно долго преследовала. Разве что предложит ей другую добычу? Впрочем, пусть делает, что хочет.

После обеда я решила снова посмотреть какие-нибудь новости. Ну и денёк сегодня выдался. Едва включив "Меганьюз", я наткнулась на известие о таинственном исчезновении Итана Кимбела. Знаменитый писатель пропал в разгар празднования своего сорокапятилетия, проходившего в особняке, который он незадолго до юбилея приобрёл в Ахайе – престижном районе Молосса. Надо же – Ахайя! До чего же тут любят античность, особенно Грецию, считавшуюся колыбелью европейской цивилизации. Знать-то я сейчас нахожусь в колыбели новой цивилизации... Не дай Бог!

– Говорят, ты меня искала.

В дверях комнаты стояла Доримена – уже не в халате, а в лёгком брючном костюме. Вот чёрт! Не одна, так другая. Эту мне, к сожалению, не вышвырнуть.

– С чего ты взяла?

– Говорят, ты искала меня в саду...

– Я была в саду, но никого там не искала.

– ...сообщила его подруга, известная писательница Олимпия Хавник, – тараторила хорошенькая журналистка. – В конце вечеринки они собирались отправиться на Самарские острова. Олимпия решила, что Итан Кимбел улетел туда пораньше, чтобы приготовить ей какой-нибудь сюрприз, но в отеле, где он забронировал номер на двоих, его не оказалось. С тех пор прошло почти двое суток. Сперва расследование проходило неофициально, исключительно по просьбе друзей господина Кимбела, но теперь заведено уголовное дело. Вот тот дом, из которого позавчера таинственным образом исчез автор всеми нами любимых "Хроник Дармидона".

На экране появился роскошный особняк бежевого цвета, окружённый субтропическим садом.

– Неужели не угодил? – спросила я.

– Не понимаю, о чём ты.

– ...особняк был полон гостей, транспорт – и наземный, и воздушный – прибывал и отбывал без конца. В подземном гараже дома и на верхней стоянке было самое настоящее столпотворение. Никто из опрошенных не может сказать, когда именно обратили внимание на то, что Итана Кимбела нигде нет, так что точное время его исчезновения установить трудно. Выяснилось, что большинство "наблюдателей" в доме повреждено, и есть основания полагать, что это сделано умышленно. Следствие разрабатывает несколько версий и в первую очередь версию похищения...

Версия побега не рассматривалась. Видимо, имелось в виду, что из такого рая, как Урм, не бегут. Тем более деятели культуры, обласканные правящей элитой.

– Я просто в шоке! – с надрывом говорила молодящаяся дама в огромных очках.

Избавиться от близорукости в большинстве случаев нетрудно, но я догадывалась, почему Олимпия Хавник предпочитала носить очки. Они делали её маленькие глазки более выразительными, да и вообще придавали её облику хоть какую-то значительность. Пару лет назад я видела её живьём на литературном фестивале Межсобкон, проходившем у нас в Деламаре. Стоя в полутора метрах от меня, она сняла очки, чтобы протереть их, и я невольно вспомнила цитату из одного русского классика – "девица с незначительным личиком". Столь же незначительно было и творчество этой дамы. Вторичные или высосанные из пальца идеи, убожество которых она старательно маскировала причудливым нагромождение словес. Как ни странно, находились те, кто называл претенциозное словоблудие Олимпии Хавник изысканным стилем. Было мнение, что такую оценку её творчества активно распространяют проплаченные деятели СМИ. Журналист, высказавший это мнение, давно уже погиб на "честной" дуэли со сводной сестрой Олимпии Хавник Эудженией дан Кикмор. У писательницы было немало родственников среди представителей урмианской аристократии. Сама она к числу аристеев не принадлежала и постоянно подчёркивала, что никогда туда не рвалась. Зато благодаря родственным связям она ещё в молодости дорвалась до литературной славы и купалась в ней, как курица в опилках. Её огромные, в золотой оправе очки победно сверкали на всех крупнейших литературных тусовках, где она непременно что-нибудь вещала. Что-нибудь банальное, зато витиевато и с большим апломбом.

Сейчас она казалась искренне расстроенной. Её роман с Итаном Кимбелом длился уже много лет и, похоже, был для неё таким же предметом гордости, как и те романы, которые она кропала.

– Я надеюсь, следственные органы Урма сделают всё возможное, – хрипловатый, с придыханием голос писательницы прерывался от пафоса, как от оргазма. – Ведь здесь личность человека, его свобода и его права находятся под защитой как нигде...

Изображение пропало. С полминуты экран то темнел, то покрывался разноцветными квадратами, после чего вежливый голос извинился за технические неполадки. Подземные толчки на западе Урма вызвали в атмосфере волны, разладившие работу спутников, так что ближайшие пару часов на Западном побережье будут работать только местные каналы.

Я думала, что в местных информационных выпусках будут говорить только об исчезновении местной знаменитости, но найдя новостной канал "Пульс", сразу увидела на экране надпись: "Лорд дан Хайвален против Марка Хавьера. Состоится ли дуэль?" Та-а-к, очередное покушение на честь и достоинство представителя лучшей части граждан. Я решила послушать. Оказалось, что тринадцатилетний сын Марка Хавьера принёс в судебную коллегию нома Лакония видеозапись, где его отец назвал аристея Олафа дан Хайвалена бесчестным человеком. Причиной негодования был захват аристеем земли, принадлежавшей нескольким поколениям семьи Хавьер. Когда Марк Хавьер со всеми документами явился в Совет нома и изложил суть дела, ему пригрозили штрафом за клевету и предъявили документы, согласно которым эта земля давно принадлежит Хайваленам, а Хавьеры были всего лишь арендаторами, да ещё и здорово задолжали семейству Хайвален. А посему им следует радоваться, что у них просто забирают этот участок, великодушно простив им все долги. Хавьер утверждал, что документы об аренде подделка, но доказать этого так и не смог, хотя обращался даже в Верховную судебную палату УСИР[6]6
  УСИР – Урмианская суверенная иерархическая республика.


[Закрыть]. Никто толком не знал, что побудило тринадцатилетнего Люка Хавьера сделать эту запись и отнести в судебную коллегию. Одни хвалили его за гражданскую позицию – «Когда речь идёт об оскорблении уважаемых граждан, на коих зиждется благополучие страны, мы должны быть принципиальны и уметь подняться над пережитками вроде кровных уз!». Другие, включая даже кого-то из аристеев, говорили, что, возможно, следует внести поправку, которая бы запрещала детям и родителям свидетельствовать друг против друга в суде. А приятель Люка, давая показания, заявил, что Люк ни о каком гражданском долге вообще не думал и поступил так из мести. Год назад его родители развелись. Марк Хавьер платил алименты, кроме того обещал сыну подбрасывать денег на карманные расходы, а тут вдруг отказался. То есть не совсем чтобы отказался, но не дал ему довольно крупную сумму, которая была нужна Хавьеру-младшему на новый мотоцикл. У него у единственного в мотоклубе не было «Роллинга» последней модели.

– Что ему будет?

– Кому? – поинтересовалась Доримена. – Отцу или сыну?

– Отцу. Этот говнюк меня не интересует.

– Думаю, дуэль всё же состоится. Кстати, яблочко от яблоньки...

– Необязательно. Ты бы донесла на своего отца? Хотя, о чём я спрашиваю... Он же явно тоже был аристеем.

– Представь себе, нет. Я аристократка в первом поколении. Мои родители были законопослушными гражданами и не возводили клевету на достойных людей. Странно, что ты сочувствуешь этому плохому отцу.

– Почему плохому? Он не оставил своих детей без средств и даже давал сверху, и он не обязан выполнять все прихоти сына. "Роллинг" – дорогущая марка...

– И всё же он бросил своего сына, да ещё в такой период. Двенадцать-тринадцать лет -сложный возраст. Я думала, ты скорей парню посочувствуешь, ведь тебя тоже бросили. Сколько тебе было, когда твоя мать прикинулась мёрт...

– Я не хочу говорить с тобой о своей матери.

– Ладно, не буду. Хотя, возможно, я кое-что о ней знаю. Я, конечно, не уверена, но... -Доримена улыбнулась и с минуту смотрела на меня, изучая мою реакцию. Готова поклясться, она считала себя великим психологом. – Ладно, поговорим, когда захочешь.

Не знаю, что сказалось больше – гнусная история из новостей, близость этой гнусной твари или смятение, в которое меня привели недомолвки о моей матери, но я вдруг опять очень плохо себя почувствовала. Ставшее уже почти привычным лёгкое ощущение слабости сменила тяжесть в груди и в ногах, а голова так закружилась, что мне захотелось лечь. Я продолжала сидеть прямо, якобы внимательно глядя на экран, хотя картинка на нём расплывалась, словно брошенный в воду акварельный рисунок, но Доримена поняла, что со мной что-то не то.

– Не трогай меня, – почти крикнула я, когда она ко мне подошла.

– Да ладно, не трогаю. Ты как?

– Всё бы ничего, да ты никак не уйдёшь, вот меня и замутило.

Тут я заметила застывшую в дверях Эрику. Что ей опять здесь надо? И сколько она уже тут стоит? Бывшая подруга смотрела на меня с такой ненавистью, что мне стало не по себе. То есть её неприязнь не была для меня новостью, но с чего вдруг такое обострение? Что именно вызвало такую вспышку ненависти?

Увидев, что я на неё смотрю, Эрика изобразила на своей смугловато-тусклой физиономии что-то вроде сочувствия.

– Дора, мне сходить за Луисом? – спросила она.

– Не надо, сейчас сама его вызову...

Доримена поднесла к губам руку с серебряным браслетом, с виду казавшимся обычным украшением:

– Мастер Луис, вы далеко? Не могли бы вы навестить нашу почётную гостью?

– Доктор Айболит уже идёт, – улыбнулась она мне. – Если хочешь, мы с Эрикой останемся...

– Не хочу.

– Как скажешь. Я потом всё равно поговорю с ним.

Похожий на юркого лиса мастер Луис прибыл через пару минут. Как всегда в неприметном тёмном костюме, с невозмутимо-вежливым выражением на худой востроносой физиономии. Я думала, мне опять придётся лежать с капельницей, но даркмейстер лишь поставил мне укол в вену и дал выпить две пилюли.

– Это началось после толчка? Или перед ним?

Я ответила не сразу. Этот вопрос, заданный негромким, вкрадчивым голосом, на мгновение привёл меня в замешательство. Мастер Луис никогда со мной не заговаривал, лишь исподтишка изучал холодным, цепким взглядом. Я тоже никогда не обращалась к нему, поскольку понимала, что помощи от него ждать нечего. Ни помощи, ни сочувствия. Я безусловно была ему интересна, но лишь как обладательница уникальной сверхъестественной способности, которую он наблюдал впервые.

– О чём ты, аристеев прихвостень?

– О недавнем толчке, который ты не могла не почувствовать, – пояснил он и насмешливо улыбнулся, давая понять, что стрела не достигла цели.

Он не был прихвостнем ни Доримены, ни кого-либо другого из аристеев и знал, что я это понимаю. Он сотрудничал с Дорименой ради собственной выгоды и питал к ней ничуть не больше симпатии, чем ко мне. Порой мне даже казалось, что меньше. Я, по крайней мере, вызывала у него интерес. Я была загадкой, которую он не мог разгадать до конца. Возможно, предложи я ему более интересную загадку, он бы даже согласился мне помочь.

– Ты почувствовала её приближение, девушка из тьмы. Дыхание бездны. Все эти толчки -не просто землетрясение. Подземная река рвётся наружу. Если равновесие нарушено, эти нарушения чувствуются прежде всего там, где ткань бытия дала трещину. Но трещины множатся, и чудовища из бездны постепенно проникают в этот мир. Ты чувствуешь это, огненная принцесса. Девушка, которой не должно было быть... Ты боишься, что тьма заберёт тебя? Может быть. Но не исключено, что она тебе поможет.

– А теперь тебе лучше поспать, – добавил он, немного помолчав, и быстрым шагом покинул комнату.

Что всё это значит? Может, мне следовало расспросить его? Попросить о помощи... Что мне мешало? Моё проклятое упрямство, как это называла моя бабушка. "Неуместная" гордость, которая так раздражала её в моей матери и во мне. Я не хотела ни о чём просить того, кто ухитрился похитить мой дар и помогал моей тюремщице. Будь у него желание мне помочь, он бы уже сделал это.

После укола и пилюль мне стало лучше, но потянуло в сон. Устроившись на диване, я уже было задремала, когда раздался стук в окно. Я вскочила как ужаленная. На широком подоконнике сидел сокол и смотрел на меня сквозь пуленепробиваемое стекло. Оно было не только непробиваемым, но и маскирующим. Никто снаружи не мог видеть ни меня, ни вообще эту комнату, тем не менее птица смотрела прямо на меня. Я подошла к окну и постучала по стеклу – так громко, что сокол не мог не услышать. Он не испугался. Он сидел неподвижно и продолжал смотреть на меня. Он меня видел. Боги и звери видят то, что недоступно человеческому зрению.

Я вспомнила, как в эдме, незадолго до нападения Доримены, мы с Терри разговаривали о египетских богах. Она сказала, что Тот[7]7
  Тот – бог-демиург, бог мудрости, различных наук и магии. Связан с луной. Его называли Владыкой Истины, в книге которого записаны даты жизни и смерти всех людей на земле. Священное животное Тота – ибис.


[Закрыть] представляется ей с головой сокола или ястреба, хотя египтяне изображали его с головой ибиса.

– Ибис слишком... безобидный.

– Неудивительно, что хранитель времени видится тебе как хищник, – сказала я. – Судя по тому, что с тобой творилось в Маграте, иногда он мстит тебе за твои прогулки в глубь веков. А мне пока всё сходит с рук.

Терри улыбнулась, но в глазах её было смятение. Даже страх. Я поцеловала её в губы, она ответила, а в следующее мгновение мы уже забыли обо всех страхах, о богах и вообще обо всём на свете... Теперь я знаю, о чём она тогда подумала. У меня со временем особые отношения. В книге Тота нет ни даты моего рождения, ни даты моей смерти... То есть дата рождения есть, но вписал её туда не Тот, а одна дерзкая смертная, которая теперь боится, что разгневанное божество вычеркнет моё имя.

Зверобог ещё какое-то время смотрел на меня, потом взмахнул крыльями и улетел. На меня опять нахлынули воспоминания, заставившие меня разреветься. Я уснула раньше, чем успокоилась, и сны мои были тревожными. Сперва прилетел огромный сокол, разбил окно и предложил мне сесть ему на спину. Я решила, что это спасение, но птица несла меня сквозь кромешную тьму, пока я не поняла, что лечу навстречу своей смерти.

– Извини, но я должен восстановить порядок, – произнёс вкрадчивый голос. – Твоё Ка ждёт тебя в царстве мёртвых. Оно выйдет, чтобы встретить тебя...

Сокол исчез, а навстречу мне из темноты выплыла фигура в чёрном. Это был мастер Луис. Он приближался, держа мой кулон в виде скарабея, а когда подошёл совсем близко, я увидела, что его лисье лицо превратилось действительно в лисью морду... Нет, скорее это был пёс. Или шакал? Навстречу мне шёл Анубис[8]8
  Анубис – бог-покровитель умерших, «защитник души во мраке». Считался сыном богини Нефтиды (сестры-двойника Исиды), но иногда упоминался и как сын Баст. Обычно изображался в виде человека с головой шакала. Анубис и Тот считались хранителями пространственно-временного континуума, стражами Врат Времени.


[Закрыть].

– Иди со мной, – шептал он, скаля страшные белые клыки. – Иди, пока двери открыты.

– Куда? – спросила я, холодея от ужаса.

Я чувствовала – сейчас произойдёт что-то страшное. Бог смерти снова оскалил клыки, и в ответ на мой вопрос раздался страшный рык. Всё вокруг содрогнулось, и тьму пронзили огненные молнии, похожие на змей. Вскоре я поняла, что это и есть змеи. Они были всюду, и некоторые из них превращались в ящеров. Тьма немного рассеялась. Я видела мощные замки, над которыми кружили драконы. Змеи и какие-то твари, похожие на динозавров, выползали из трещин в земле и в скалах, а вместе с ними наружу вырывались огонь и раскалённая лава. Кое-где из-под земли начинали бить фонтаны кипящей воды, и горячий пар окутывал эту величественную и страшную картину густыми белыми облаками...

Я проснулась, но какое-то время считала происходящее вокруг продолжением сна. Сквозь толстые стёкла в комнату проникали звуки, наводящие на мысли о конце света: то и дело раздавался грохот – как будто катились и падали с большой высоты огромные камни, всё дрожало от шума тяжёлой техники, а гул исполненных ужаса голосов, казалось, наполнил весь город. Часы показывали то время, когда за окнами только-только начинают сгущаться сумерки. Я уже знала, какого цвета здесь ранний вечер, но сегодня свет был какой-то странный: как будто солнце решило сесть на несколько часов раньше.

Я подошла к окну и поняла, что это свет не заката, а пламени, полыхающего в нескольких кварталах от моей тюрьмы. Из-за дыма я долго не могла ничего толком разглядеть, а когда он стал рассеиваться, не сразу сообразила, почему вижу то, что не видела раньше, -колонну с фигурой человека на вершине, а за ней утопающие в зелени строения, которые отдалённо напоминали ступенчатые пирамиды. Здание, справа заслонявшее мне вид на город, частично обвалилось. А то, что я сначала приняла за дым, было пылью. Она постепенно оседала, и картина прояснялась. Время от времени мимо моего окна с рёвом проносились флайеры – в основном синие, с эмблемой в виде красного креста в белом круге. Скорая помощь...