Текст книги "Легенда об Огненном Змее (СИ)"

Автор книги: Светлана Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Часть 4. Дия.

Глава 1. Дом Большого Дерева.

Парень был очень хорош собой. Стройный, с гибким, мускулистым телом, он явно ещё не перестал расти. Я бы дала ему не больше семнадцати. Короткая серая туника оставляла открытым правое плечо, на широком кожаном поясе висел кинжал в красивых ножнах, и пальцы юноши – длинные, как у потомственного аристократа, – сжимали рукоять. Секунда – и кинжал будет извлечён из ножен. Однако юноша медлил. Видимо, чувствовал, что нападать на него пока никто не собирается. Светлые волосы длиной до плеч, перехваченные вокруг головы узкой белой повязкой, сияли на солнце. Как и его покрытое золотистым загаром тело. В светло-карих глазах сверкали золотые искорки. Золотой юноша... Я мысленно сравнила его с Теофилом. Все девчонки зеленели от зависти, когда я появлялась на какой-нибудь тусовке с Теофилом Каллистосом, но рядом с этим парнем Фил явно проигрывал. Его совершенство, как и совершенство античной статуи, меркло рядом с этой дикой юной красотой и бьющей через край жизненной силой. Красота этого юноши казалась одним из проявлений некой магической силы, которая пронизывала здесь всё и которая теперь передавалась мне. Да, это был мой мир. Наверное, в большей степени, чем Ариана.

Возможно, я бы и увлеклась этим парнем, если бы моё сердце окончательно и бесповоротно не принадлежало Терри. Но даже будь моё сердце свободно, этот парень, как вскоре выяснилось, был тут единственным, с кем я не могла "развлечься". Этот юный светловолосый воин с золотисто-карими глазами оказался моим братом-близнецом. То есть не моим, конечно, а Дии. А его лурд, самка по имени Тирена, была одного помёта с Тирном, лурдом Дии. Позже я узнала, что ребёнок племени альдов выбирает себе лурда в возрасте трёх лет, то есть шести земных. Вообще-то тут было не совсем понятно, кто кого выбирает, главное, чтобы между человеком и зверем установилась прочная связь. Взрослели лурды гораздо дольше своих африканских предков – четыре земных года. На сайте "Сообщество далейран" говорилось, что далейранские сутки практически равны земным. Так и оказалось – по моему внутреннему ощущению. В первый же день своего пребывания на Далейре, то есть на Хангар-Тану, я узнала, что тут тоже есть деление года на месяцы – зилумы. Один зилум – оборот вокруг планеты тёмно-красного небесного тела под названием Зила – равнялся пятидесяти девяти суткам. Я решила измерять здешнюю историю и возраст окружающих в земных годах. Это нетрудно, учитывая, что соотношение земного года и здешнего – ровно два к одному. Тирн погиб в схватке с аскейром, не дожив и до трёх лет, когда Дии и её брату Диону было около девяти. А спустя год не стало и самой принцессы. Альды с детства прекрасно владеют собой и хорошо умеют скрывать страх, но, зная историю Дии во всех подробностях, никто бы не удивился, что моё появление повергло её брата Диона в такое смятение. Пещера, возле которой спал юный воин, называлась Пещерой Сновидений и считалась вратами в Ханте-Манну, Царство Снов, граничащее с Ханте-Меранду, Царством Смерти. Оказывается, Дион часто бывал здесь и засыпал у входа в пещеру, пожевав листья дерева манока, явно имеющие галлюциногенные свойства. Он пытался вызвать мерн своей сестры. Мерн по понятиям альдов – это умерший в том виде, в каком он продолжает своё существование в Нижнем мире. Я так до конца и не разобралась, может ли умерший иметь в точности такой облик, какой у него был при жизни. Засыпающий у врат в Царство Снов надеется увидеть покойного во сне, но никак не наяву. Можно представить, что почувствовал Дион, когда проснулся и увидел перед собой девушку, похожую на его сестру, да ещё и восседающую на таронге. Все ящеры и змеи, которые в огромном количестве водились на Хангар-Тану, назывались аскейрами, но каждый вид имел и своё название. По иронии судьбы ящер, который "вытаял" из оранжевой глыбы и любезно согласился поработать моей лошадкой, оказался очень похож на таронга, а именно таронг несколько лет назад загрыз лурда принцессы Дии. Более того, аскейры считались существами, способными проникать в Царство мёртвых и возвращаться в мир живых. Однако всё это я узнала позже.

Ламию парень не видел, так что не заметил и её ухода. Лурд видел всё и с исчезновением Ламии отчасти успокоился. Мой дракон вёл себя мирно. Если не сказать индифферентно. Возможно, Астерий и его слуги что-то такое с ним сделали, чтобы он, оказавшись в этом мире, сразу не спровоцировал неприятную ситуацию.

Впрочем, такая ситуация всё равно назревала. Лурд больше не рычал, но его поза говорила о готовности к прыжку, а юный воин продолжал сжимать рукоять своего кинжала. Уж не знаю, как он надеялся пробить шкуру ящера. Или альды знают уязвимые места этих тварей?

– Не бойтесь, он... – я поймала себя на том, что чуть не сказала "он не кусается". – Он не опасен. Сейчас я постараюсь его спровадить...

Мне даже стараться не пришлось. Едва я слезла со спины ящера, как он на хорошей скорости умчался в рощу.

– Пить хочет, – констатировал юноша с некоторым облегчением. – Он сытый, сразу видно. Там, дальше, много луж, вода только к ночи уйдёт под землю... Ты кто?

– Ты же видишь, что я человек.

– Никогда не видел, чтобы человек ездил на аскейре. Откуда ты приехала на сыне Змея?

– Видишь ли, я мало что помню, – ответила я, изображая по совету Астерия амнезию. – Я проснулась в какой-то пещере, и он там был. Мне показалось, он ждёт, что я на него сяду. Я села, и он пошёл. Я ехала очень долго. Сперва было темно, потом рассвело... И вот я приехала сюда.

– И это всё, что ты помнишь?

– Может, потом я вспомню что-нибудь ещё.

Я заметила, что юноша пристально смотрит мне на грудь. То есть не на саму грудь, а на кулон в виде наконечника стрелы, который я нарочно надела поверх своей кожаной туники.

– Откуда у тебя этот амулет?

– Не знаю... Кажется, он мой.

– Этого не может быть. Ты хотя бы помнишь, как тебя зовут?

– Моя мать называла меня Дия, – ответила я, немного помедлив. Мне не хотелось обманывать этого юношу, и я подыскала слова, которые не были ложью. Хотя и скрывали ложь.

Это имя произвело на юношу эффект удара. Он даже побледнел.

– Этого не может быть!

– Почему?

– Послушай... Так звали мою сестру. Мы с ней были близнецами. Она погибла. Мы нашли её сандалии. Дождь смыл все следы и кровь... Откуда у тебя её амулет? Ведь ты не она.

– Наверное, не она, если ты так говоришь, но этот амулет принадлежит мне.

– Ты на неё похожа, – юный воин положил руку на загривок своего лурда, изучавшего меня с добродушным интересом. Теперь, когда ящер убежал, огромный лев успокоился окончательно. – Но ведь это же не она, Тирена? Как ты думаешь?

Я вспомнила, что гривы есть у всех лурдов, независимо от пола. Позже я узнала, что пара человек-лев примерно в девяноста процентах бывает разнополой. Наши психологи определённо связали бы это с теорией анимы и анимуса[29]29
  Анима – в юнгианской психологии это женское начало, присутствующее в мужском бессознательном, тогда как анимус – мужское начало в женском бессознательном.


[Закрыть].

Львица медленно подошла ко мне и деликатно понюхала мою руку, обдав меня тёплым дыханием. Потом так же осторожно понюхала мою одежду и волосы. На мгновение мне стало страшно. Сейчас мудрое божество с солнечной гривой распознает обман и покарает меня. Самозванку, которая проникла в этот мир и пытается занять место легендарной героини. Может, лучше сказать всё как есть? Но моя настоящая история выглядит ещё более невероятной, чем история чудесного возвращения принцессы Дии. Как они воспримут подлинную информацию о девушке из другого мира и другого времени? Менталитет этих людей был для меня загадкой, зато, изучая в университете историю, я усвоила, что в большинстве древних и раннефеодальных обществ к чужакам относились подозрительно и зачастую враждебно. Даже к чужакам из соседней деревни...

Лунно-жёлтые глаза львицы встретились с моими, и мой страх исчез. Если она помнила запах Дии, то не могла спутать меня с покойной принцессой, но она приняла меня. Мне даже показалось, что в глазах божественного зверя светится лукавство. Играй в свои игры, девочка, только не причиняй ему вреда. Вот этого я точно не потерплю.

– Если амулет твой, у тебя должна быть с ним связь. Сделай так, чтобы эльхангон засветился.

Я прикоснулась к полупрозрачному желтоватому камню, всей душой надеясь, что действительно могу им управлять. Возможно, недавно в замке Астерия он светился вовсе не по моей воле. Да нет, похоже, по моей. Камень и сейчас засиял мягким золотистым светом.

– Вообще-то это ещё ничего не значит. Некоторые уме...

Парень умолк на полуслове и замер, прислушиваясь. Лурд зарычал. Сперва тихо, потом всё громче и громче. Я не сразу сообразила, что это уже не рык, а грохот, доносящийся из-под земли.

– О Эльген-Лурд, они уже добрались досюда... Нам надо уходить. Садись, – юноша показал на спину своего зверя. – Быстрее. Я не знаю, кто ты, и не уверен, что имею право приводить тебя в наш город, но оставить тебя здесь я тоже не могу. Думаю, моя сестра даже в том возрасте, когда погибла, и без своего лурда лучше могла постоять за себя, чем ты.

– А что случилось? – поинтересовалась я, когда он подсадил меня на Тирену и устроился сзади.

Парень не успел объяснить, да это и не требовалось. Земля разверзлась едва ли не у нас под ногами, вернее, под лапами лурда. То есть это была не земля. Под слоем мха оказались пласты какой-то застывшей материи, похожей на мутное стекло. Тирена сразу пустилась рысью. Я оглянулась и увидела, что из трещины, которая росла, к счастью, всё больше от нас удаляясь, выплёскивается кипящая густая жидкость золотисто-жёлтого цвета. Так и есть. То, что творилось сейчас на Ариане, началось здесь. И похоже, очень давно. Для современников моей матери история принцессы Дии была старой легендой. Для этого юноши история принцессы Дии была частью его жизни. Какое я имею право обманывать её брата? Её племя... Впрочем, она всё равно мертва, и хуже ей уже не будет. А у них тут сейчас проблемы поважней, чем трагедия семилетней давности, пусть даже это трагедия в королевской семье. Интересно, она действительно была дочерью правительницы, или это та деталь истории, которая отличает легенду от реальности?

Мне понравилось ехать верхом на лурде – гораздо меньше тряски, чем на лошади. Миновав эту каменистую, местами покрытую изумрудным мхом равнину, мы углубились в рощу высоких деревьев с серыми стволами и плотными тёмно-зелёными листьями. Иногда среди этой зелени вспыхивали крупные белые цветы. Из серединок бутонов тонкими струйками бежала вода, но под ногами было сухо. Видимо, вся влага моментально поглощалась белесоватой травой, которая росла у корней деревьев. Странно было видеть, как узловатые корни уходят в толщу синевато-серого камня, сплошь покрытого трещинами. Сквозь эти трещины пробивались к свету пучки жёсткой травы и какие-то странные растения, похожие на гигантские бледные поганки. Когда роща стала очень густой, лурд замедлил бег. Местами он вообще переходил на шаг.

– Эти растения съедобные? – спросила я, показав на большое семейство "поганок", примостившееся в развилке между двумя мощными корнями.

– Сора? Это любимый корм локхов и ленов. Но сейчас их тут не бывает, потому она так и разрослась. Видимо, скоро нам самим придётся её есть, – юноша невесело усмехнулся. -Или перебираться на новое место. Но где гарантия, что там не начнётся то же самое... Звери боятся Подземного Змея и уходят из тех мест, где он близко к поверхности. Если повернуть направо и немного проехать, там участки мягкой земли и трава более сочная. Лены любили там кормиться, и мы на них охотились. У них вкусное мясо. У локхов мясо жестковатое, зато шкурки красивые. Но они покинули наши края из страха перед Змеем и его детьми. Аскейров становится всё больше и больше. Причём не маленьких, а самых крупных и опасных. Мы никогда их не боялись и убивали. Мы всегда давали саху понять, что они не будут полновластными хозяевами этого мира. Мы не позволяли детям Змея уничтожить всё живое, но сейчас их стало так много...

За рощей оказалась маленькая река, несущая свои воды вдоль разлома в тёмно-синих и лиловых породах, похожих на вулканическое стекло.

– Держись! – юноша покрепче обхватил меня за талию.

В том месте, где река была не шире полутора метров, лурд легко перепрыгнул её, и вот мы уже углубились в другую рощу, где среди лиловых растений, по форме напоминавших одну из разновидностей кактуса, росли низкие деревца с причудливо изогнутыми белыми ветвями. Листья у них были тоже почти белые, с лёгким голубоватым оттенком, а розовые размером с грейпфрут плоды казались слишком тяжёлыми для тонких веток, к которым они крепились короткими красноватыми черенками. Видимо, ветви этих деревьев только выглядели хрупкими.

Я немного испугалась, когда перед нами неожиданно и совершенно бесшумно появился рыжеволосый юноша с коротким копьём. Одет он был в такую же тунику, как и мой спутник, только светло-зелёного цвета, а на его кожаном поясе, кроме кинжала, висел ещё и меч. Следом за ним из зарослей вышел лурд, который приветствовал Тирену, вытянув морду и едва не коснувшись носом её носа, а потом с интересом уставился на меня. Я отметила, что грива у него такого же цвета, что и волосы его хозяина. Вообще-то слово "хозяин" не совсем отражало суть отношений между человеком и его лурдом. А точнее, совсем не отражало

– Всё спокойно, – сказал рыжеволосый воин, буквально пожирая меня удивлённо-восхищённым взглядом. – Дион, откуда эта красавица? Великая Тефна, до чего же она похожа на твою сестру...

– Да, она действительно похожа на мою сестру, – согласился мой спутник, сделав акцент на слове "похожа", и спрыгнул на землю. Я хотела сделать то же самое, но он удержал меня, положив руку мне на колено. В этом жесте не было ничего сексуального. Только просьба оставаться на месте. – Роан, лучше увести людей в город. Дети Змея добрались уже до твинговой рощи. Надо послать команду, чтобы уничтожить их, пока они не выросли, и залить трещину тонгинитом. Они сейчас растут всё быстрей и быстрей.

Роан нахмурился и, кивнув, скрылся среди зарослей. Чем больше мы углублялись в рощу белых деревьев, тем отчётливее слышали голоса людей. А вскоре я этих людей увидела. Загорелые, темноволосые женщины и подростки собирали плоды, аккуратно отделяя их от ветвей большими ножами. Почти возле каждого дерева стояла корзина. Фиолетовых "кактусов" становилось всё меньше и меньше, зато всё чаще встречались островки желтоватой травы.

– Здесь верхний слой – мягкая земля, – сказал Дион. – Ниже твёрдые породы, но этот слой тонкий, и подземные воды тут всегда были близко.

– Значит, этим растениям нетрудно добывать воду? – спросила я. – Ведь их корням не надо пробивать толстые слои камня... И они её всю выпивают? Ни одно из этих деревьев не источает влагу.

– Что-то ты знаешь, но при этом не помнишь самых простых вещей. Блисс никогда не отдаёт воду. Только поглощает. Но сейчас ему не хватает воды. Подземная водяная жила в этом месте высыхает и, наверное, скоро высохнет совсем. Сейчас даже торху трудно добывать воду, зато он подолгу хранит её. Это наш неприкосновенный запас лучшей питьевой воды. И к тому же целебной.

Дион постучал рукоятью кинжала по шишковатому боку лилового "кактуса", рядом с которым мы оказались. Потом постучал по белой ветке дерева, и звук показался мне каким-то уж слишком звонким.

– Видишь, какие сухие? Без воды ветви блисса твердеют, как камень. А некоторые деревья уже совсем засохли.

– Почему это происходит, Дион?

– Не знаю. Саху говорят, что Хангар-Тану просто не наш мир и лучше нам его покинуть. Что этот мир изгоняет нас. Они говорят, Хангар-Тану – царство Мараха-Аскейру, Великого Змея. Якобы этот мир принадлежит ему, его детям и его слугам саху. Он хозяин не только земных недр и того, что на поверхности, но и небес, которые простираются над Хангар-Тану, и даже над его солнцами. Он постепенно пожирает наше двойное солнце и раскаляется от солнечного огня. Саху говорят, скоро он раскалится так, что мы не сможем выдержать этот жар и будем вынуждены покинуть этот мир.

– Но как змей, живущий под землёй, может пожирать солнце?

Дион ответил не сразу.

– Ты действительно ничего этого не знаешь? Ты выглядишь, как альда, лурды любят тебя, и солнечный камень ты носишь по праву, но...

– Я действительно мало что помню, но, может, побыстрее вспомню, если ты побольше расскажешь мне о том, что происходит.

– Наше двойное солнце – близнецы Эльген-Лурд и Тефна – каждые сутки спускается в Подземное царство, и наступает ночь. В это время нашим богам приходится бороться с порождениями мрака. Мерны помогают им одолеть чудовищ, обитающих во тьме, но в последнее время нашим солнечным богам всё труднее противостоять Змею. Он каждую ночь похищает у них частицу солнечного огня. Он постепенно пожирает наше солнце, а сам становится сильнее. В нём всё больше и больше огня, он сжигает нашу землю и без конца порождает аскейров. Всё более страшных и свирепых, и даже извергающих огонь.

– И что вы собираетесь делать?

– Мы не собираемся, а делаем. Сражаемся с ними. Нам удаётся удерживать город и прилегающие к нему территории со здоровой растительностью и чистыми источниками. Хотя в городе становится тесно. Многие демиры переселились к нам. Раньше большая их часть занимала восточные равнины и предгорья. Там много мягкой земли, а демиры занимаются выращиванием плодов. Наши отряды патрулируют все территории, заселённые людьми, и на востоке у нас тоже был лагерь. Демиры не воины, и мы должны их защищать. Теперь там некоторые участки земли раскалилась настолько, что уже ничего не растёт, а деревья не дают воду. Люди покинули те края. Сейчас к западу от Ахелы расчищается участок для новых домов. Расширяется посёлок демиров и возводится новая стена. Теперь будет где разместить беженцев с востока. Люди не покинут этот мир. Есть одна пещера, которая якобы может становиться вратами. Её так и называют – Пещера Врат. Эти врата можно открыть при помощи какого-то заклинания, оставленного нам Хранителями, но никто его не знает. Думаю, это одна из легенд, а легенда – всегда смесь правды и вымысла. Мы живём тут уже давно, и пророчество гласит, что на этой земле будут править наши потомки. Будет большое бедствие, возможно, даже изгнание нас из этого мира, но в конце концов мы всё преодолеем и Хангар-Тану станет одним из прекраснейших миров Энны. Надеюсь, часть про изгнание всего лишь выдумка. Куда нам бежать, если никто не может открыть врата? К тому же воины не бегут, а сражаются до конца.

– До какого конца?

– До победы. Или погибают.

– Иногда имеет смысл отступить. Чтобы выжить, набраться сил и потом дать отпор. Погибнуть недолго.

– Рассуждаешь, как демиры, – усмехнулся Дион. – Но ведь никто и не умирает насовсем. То есть не исчезает. Человек уходит в Нижний мир. Для живых солнце светит днём, а для мёртвых ночью, когда спускается в Подземное царство. Погибшие воители и воительницы помогают Эльген-Лурду и Тефне сражаться с чудовищами, пока наши боги добираются от Врат Ночи к Вратам Света, чтобы снова появиться в небе.

– А остальные умершие? Демиры и... Ведь альды тоже иногда умирают, так и не став воинами. Или перестав ими быть. Чаще других в царство смерти попадают старики. А иногда дети...

– Ты забыла, что в Ханте-Меранду нет ни стариков, ни детей... Хотя, ты не только это забыла. Спасибо Тефне, ты не забыла, что люди вообще умирают. В каком бы возрасте человек ни попал в обитель мёртвых, он становится там юным. Вот как мы с тобой сейчас или чуть постарше. При этом он становится ещё сильней и красивее, чем при жизни. Иногда он вообще сильно изменяется. Становится таким, каким мечтал стать, хотя всё равно остаётся похожим на себя. Демиры после смерти просто блаженствуют в Садах Меранду. То есть воители тоже там отдыхают, но периодически отправляются воевать с порождениями тьмы.

– Выходит, им там труднее... живётся?

– Как и при жизни под небом. Это плата за высокий удел.

Я заметила, что темноволосый мальчишка лет десяти, сидя на дереве, целится в Диона плодом блисса. Сочтя шутку неудачной, я хотела вмешаться, но увесистый розовый плод уже летел прямёхонько воину в голову. Меня поразила реакция Диона. Он умудрился заметить "снаряд" за мгновение до того, как тот достиг цели, перехватил его и точным броском отправил в стоящую под деревом корзину. Я вдруг поняла, что это не было неудачной детской шуткой. Выражение детского лица говорило о нешуточной неприязни. Уж не знаю, кто из богов наказал мальчишку за эту злую выходку, но сухая ветка у него под ногами сломалась, и он полетел с дерева, получая по дороге жестокие царапины. Это падение закончилось бы намного хуже, если бы Дион не подхватил паршивца. Он поймал его так легко, словно этот мальчишка был не тяжелее брошенного им плода.

– Извини, альти, – обратилась к Диону худая темноволосая женщина, похожая на мальчика острыми чертами угрюмого лица. Видимо, это была его мать. – Он нечаянно.

– Заканчивайте на сегодня, – сказал Дион. – Бери сына и поспешите в город.

Он разговаривал с этой женщиной спокойно и доброжелательно, но чувствовалось, что это разговор высшего с низшим.

Женщина кивнула, сложила в корзину ещё несколько плодов и взялась за одну из двух боковых ручек. Мальчик взялся за другую, и они скрылись среди деревьев.

– Тяжёлая корзина, – заметила я. – Женщины и дети не должны носить такие тяжести.

Дион посмотрел на меня искренним недоумением.

– Разве это тяжесть? Работа как раз для женщин и детей. К тому же демиры всегда берут с собой хатров. Повозки совсем недалеко.

И правда, шагов через двадцать я увидела среди деревьев небольшую поляну, где стояли телеги, запряжённые низкорослыми лошадками. Женщины и подростки грузили на них корзины с плодами. Сама не знаю, почему моё внимание привлёк худой паренёк лет двенадцати в узкой набедренной повязке. Наверное, потому что его внимание было приковано ко мне. Я не видела его глаз, но мне казалось, что его взгляд сверлит меня сквозь завесу длинных прямых волос, упавших ему на лоб и скрывающих почти половину лица. Молоденькая девушка окликнула его по имени, которое я не расслышала, и он торопливо ухватился за край корзины. Они вдвоём подняли её на телегу, и мальчик встряхнул головой, откинув волосы назад. И я увидела его глаза – очень тёмные и странно-неподвижные. Их взгляд был слишком тяжёл и мрачен для столь юного существа. Я уже видела представителей древних рас, скрывающих свой тысячелетний и более возраст под разными личинами. Здесь, на Хангар-Тану, есть маноа. Возможно, сейчас я встретила одного из них. И он понял, что я не отсюда. Тут к черноглазому мальчику подбежал его ровесник и пихнул его в бок – не то шутливо, не то задиристо. У мальчишек не всегда поймёшь, где граница между тем и другим. Паренёк ответил ему тем же, сразу превратившись в обычного подростка, всегда готового покуролесить. Глаза его уже светились задором – слегка недобрым, но ничего зловещего в его взгляде я больше не видела. Наверное, мне уже просто всюду мерещатся демоны. У этих людей непростая жизнь, и неудивительно, что на лицах здешних детей то и дело появляется совсем недетское выражение.

Роан и ещё трое юношей-альдов от пятнадцати до семнадцати лет прохаживались недалеко от повозок. Все как на подбор красавцы. У двоих, как и у Роана, волосы были того же цвета, что и гривы их лурдов. Огромные львы не отходили от своих "хозяев". Похоже, тут модно красить свои волосы и гриву своего зверя в один цвет. У самого юного из воинов – кудрявого и белокурого – лурд красовался с волнистой гривой. Обычные кошки терпеть не могут, когда хозяева что-то выдумывают с их внешностью, но эти звери, кажется, не против. Я почему-то была уверена, что альды никогда не делают со своими четвероногими напарниками то, что тем не по нраву. Юные воины, держа оружие наготове, внимательно смотрели по сторонам. В погрузке они не участвовали. Их обязанностью была защита сборщиков урожая и только. Трое приятелей Диона и Роана поприветствовали меня лёгким поклоном и сделали вид, что больше мной не интересуются, однако нет-нет да косились в мою сторону. Вопросов они не задавали. Видимо, Роан предупредил их, что интерес к моей персоне раздражает Диона. Больше всех интерес к моей персоне проявлял кудрявый юноша, и мне показалось, что я ему не нравлюсь. Наверное, я ещё многим тут не понравлюсь.

– И как далеко город? – спросила я Диона.

– Вон. Уже видна крыша моего дома.

Я посмотрела, куда он показывал, и увидела вздымающуюся над рощей раскидистую крону огромного дерева. Его листва ярким серебром сверкала на фоне дымчато-голубого неба. Оригинально. Крыша дворца в виде вершины дерева.

Однако дерево оказалось настоящим. А город, обнесённый стеной из разноцветных зеркальных глыб, скреплённых серебристым раствором, оказался самым удивительным из всех городов, какие мне только доводилось видеть. Когда передо мной впервые распахнулись ворота Ахелы, я решила, что попала в сад, полный фонтанов, сделанных в виде различных деревьев. Впрочем, я уже знала, что эти фонтаны естественного происхождения. Одни деревья так обильно источали воду, что её струи казались продолжением ветвей, другие выглядели, как обычные деревья после дождя, роняющие на землю прозрачную капель, но ни у тех, ни у других ветки не гнулись под тяжестью воды. Большинство деревьев в городе напоминали фонтаны ещё и тем, что были обнесены каменными бортиками. В некоторых таких фонтанах-бассейнах плескалась детвора, и почти от всех тянулись трубы или желоба, по которым вода, по-видимому, поступала в разные концы города. Часть труб уходила под землю. Вообще-то земли как таковой тут было мало. Почти сплошь разноцветное вулканическое стекло – местами гладкое, как зеркало, местами похожее на неровно застывший лёд. Кое-где сквозь трещины пробивались высокая, очень жёсткая белесая трава, толстые стебли, напоминающие бамбук, и огромные цветы с плотными восковыми лепестками – в основном белые, розовые и нежно-лиловые. Позже я узнала, что они называются тафнии и растут на Хангар-Тану почти везде, даже в пустынной местности. Это священные цветы солнечной богини Тефны. Спускаясь по ночам в Подземное царство, богиня-воительница извлекает из их корней сок, который восстанавливает силы. Она и Божественный Лурд пьют его, когда устают в битве с порождениями мрака. Сорвать такой цветок невозможно, как и многие другие цветы этого мира, – у них слишком прочные стебли и слишком длинные корни, но иногда девушки срезают тафнии, чтобы украсить ими алтарь Тефны.

Главная дорога, протянувшаяся от ворот к Главному Дому, была вымощена камнем, похожим на гранит, и пока мы доехали до этого дома, её несколько раз пересекали такие же дороги – прямые и широкие. Ещё я видела множество узких полузаросших дорожек и тропинок. Они делили город на участки. Центром каждого участка являлся дом, непременно окружённый садом с деревьями-фонтанами и цветниками. Большая часть фонтанов и клумб были обнесены низкими каменными оградами со встроенными в них водостоками, благодаря которым выделяемая растениями вода поступала в большие резервуары, имевшиеся в каждом дворе.

Здесь всюду разгуливали люди и лурды – вместе и по одиночке. Мне показалось, что лурдов в этом городе больше, чем людей. Или эти чудо-звери просто больше притягивали моё внимание? Многие из них сидели возле домов, лежали на земле и на бортиках фонтанов – невозмутимые и величественные, словно изваяния сфинксов.

Почти все дома – в основном двух и трёхэтажные – были облицованы вулканическим стеклом и построены по одному принципу: первый этаж шире второго, а второй шире третьего. Встречались и четырёхэтажные дома, очень похожие на ступенчатые пирамиды. Окна квадратные, с двустворчатыми ставнями из прозрачного или полупрозрачного стекла. У многих построек стены и фасад украшали искусные мозаичные изображения -опять же из кусочков вулканического стекла. Яркий растительный орнамент, фигуры людей, зверей, чудовищ... И едва ли не на каждом фасаде изображены двое – человек и лурд. Один справа, другой слева от двери.

Как бы необычно ни выглядели все эти дома, Главный Дом, который красовался на возвышении, являл собой самое настоящее чудо. Образец архитектурного дизайна, созданный людьми совместно с самой природой. Дом Большого Дерева – вот как называли в Ахеле дворец правителя. Гигантское дерево являлось частью дома. Стержнем, вокруг которого дворец строился и разрастался. Это дерево под названием аригонт было вымирающим видом. Говорили, что их становится всё меньше и меньше. Сажать деревья здесь не умели. Считалось, что они пробиваются к свету из недр мира благодаря солнечным богам, которые каждую ночь спасают вендов – духов растений – от подземных чудовищ. Каждый венд становится сгустком жизненной силы, которая обретает плоть, превратившись в дерево, куст или цветок, соединяющий подземный мир с поднебесным. По представлениям альдов, в тёмных глубинах планеты существует множество невидимых созданий, находящихся в состоянии слоу. Я долго выясняла, что это значит, но чёткого ответа так и не получила. Люди этого мира жили, не стремясь объяснить всё на свете. Главное – уловить суть. А объяснить можно далеко не всё. Человеческий язык слишком беден, чтобы описать этот мир и чувства, которые испытывают населяющие его создания. Всего не знают даже солнечные боги, а ведь им дано путешествовать и над землёй, и под землёй. Даже они не в силах справиться с порождениями тьмы без помощи мернов, и даже они не могут разгадать все загадки Подземного царства. Но в отличие от людей они способны видеть то, что пребывает в состоянии слоу. Я решила, что быть слоу – это вроде как существовать в потенциале, а перейдёт ли это существоание в реальное, зависит от многих факторов, в том числе от желаний и поступков людей. Возможно, если б не Терри, я бы так и просидела на скамейке запасных.

Никто не знал, на какой глубине прорастали таинственные зёрна, из которых потом, пробивая любые породы, тянулись к солнцу гигантские деревья с твёрдой, почти как камень, древесиной, и корой цвета каррарского мрамора. Серебристые листья аригонта -размером с лопухи – росли неравномерно. Крона дерева была пышной и не пропускала солнца, ниже листва становилась всё реже и реже. Голые ветки чередовались с покрытыми листьями, причём основную часть воды давали голые. Здешние деревья давали воду по-разному. У большинства она струилась или сочилась в местах соединения ветки с черенком плода или листа. У аригонта вода выделялась из трещин, возникавших как раз в местах, лишённых листвы. Плодов это дерево не давало, зато снабжало водой и обитателей дворца, и два больших городских водоёма.