Текст книги "Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003"
Автор книги: Светлана Лолаева
Соавторы: Глеб Черкасов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)
Когда гнев Анатоля поутих, он извинился и в течение часа терпеливо объяснял Тане, что высокие политические материи, которыми он занят в Думе, его избирателям непонятны и малоинтересны. Они живут своей повседневной жизнью, состоящей из текущих кранов, засорившихся мусоропроводов и незаконных «ракушек». И повседневная жизнь депутата, состоящая из законов, постановлений и заявлений, по их мнению, бессмысленна и бесполезна. «Чтобы за меня проголосовали в следующий раз, я должен заниматься дворами и подъездами, а не только бюджетом и налогами», – заключил Анатоль. Таня урок усвоила, с избирателями старалась в обычной жизни не сталкиваться, ограничивая свое общение предвыборными встречами, на которых все же говорили не только о бытовых, но и политических проблемах.
Но сегодня уже через полчаса с начала приема Татьяна горько сожалела, что не у всех, а только у одной избирательницы украли программу телепередач и не прихватили заодно и все телевизоры.
Первейший вопрос, который задавали помощнице люди, как депутат собирается голосовать по импичменту. Первым двум Таня сдуру брякнула правду: отрицательно по всем пяти пунктам. Бабка замахнулась клюкой и ушла громко бранясь. Интеллигентный мужчина, недовольный размещением пивного ларька рядом с детской площадкой, разочарованно покачал головой.
Почуяв неладное, Таня стала давать более обтекаемые ответы и попыталась провести доморощенный опрос. Вывод был крайне неутешительным. 70 процентов настаивали, причем в категоричной форме, на голосовании за импичмент, 20 процентов были против, оставшиеся – равнодушны.
Потрясенная внезапным политическим пробуждением обывательских масс, неравнодушная Татьяна, ломая каблуки на новых туфлях, помчалась в Думу предупреждать Анатолия.
Анатолий, вынужденный 14 мая, как дежурный по голосованию своей депутатской группы, безвылазно сидеть в зале пленарных заседаний, рисовал геометрические фигуры. Уже целая пачка листов была покрыта кубами, цилиндрами, конусами и параллелепипедами. Черчение позволяло депутату отвлечься от обвинительных речей в адрес президента и сосредоточиться на собственных размышлениях.
Поразмыслить было о чем. Вчера он получил, полуофициальное пока, предложение войти в правительство Степашина. Пост предлагался не самый видный, даже не министерский, а всего лишь главы госкомитета. Но для людей понимающих и деловых такой комитет подороже большинства министерств будет.
И все же Анатоль колебался. Слишком много было неопределенностей. И главная – как долго просидит Степашин. Если не очень – то резона никакого. Премьер, который его сменит, начнет тасовать людей, особенно тех, что не на ключевых, но на стоящих должностях. За полгода на новом месте серьезно ничего не наработаешь и вернешься к разбитому корыту. Думская кампания осенью уже на полную мощь будет идти, и проворонить свой округ, в который вложено столько сил и средств, очень обидно.
И еще одна неясность – сам ли Степашин будет определять политику своего кабинета. Александра Жукова тоже позвали. Да к тому же в вице-премьеры! Саша ему сказал, что, скорее всего, пойдет, но выглядел не очень уверенным и довольным. Причина, очевидно, та же: неясно, под кем окажешься – под Степашиным или под Аксененко. А это – две большие разницы.
Лично у него, у Анатолия, желания связываться со всей этой «семейной» шайкой нет. Сейчас команда губернаторов с Лужковым, Шаймиевым и Яковлевым выглядит куда привлекательнее. Но он и с ними открыто дружить пока отказался. Надо подождать, посмотреть, как повернется. А то можно таких дров наломать… И депутат поморщился.
А еще этот импичмент. Как все не вовремя! Таня, помощница, вчера как оглашенная орала, что избиратели требуют голосовать «за». Мало ли чего они требуют! Не их это ума дело! С избирателей его многолетней заботы про их мелкие нужды хватит. А в дела государственные лезть нечего.
И все же он сглупил. Надо было, как этот идиот, депутат N, взять и срочно уехать. Вот когда пожалеешь, что округ в Москве! Сиди тут и слушай.
«Неужели вы не слышите, как воет вся Россия, вопиет и протягивает к нам руки: „Освободите нас от него, спасите наших детей!“ Ведь вся Россия, кроме, может быть, определенного процента жителей криминальных мегаполисов да еще полутора сотен депутатов – давайте назовем вещи своими именами: депутатов, готовых всегда продавать себя, и, к сожалению, на них есть покупатели, – вся остальная Россия требует у нас отрешения президента от должности». – Станислав Говорухин демонстрировал высокий класс профессионализма, и актерского, и депутатского. Но Анатолия, который обалдел за полтора дня от всех этих пламенных речей, говорухинский призыв ничуть не тронул.
«„Вся Россия“ [383]383
Анатоль имеет в виду движение региональных лидеров «Вся Россия», которое начало создаваться в феврале 1999 года. Учредительный съезд движения прошел в мае 1999 года. А в августе вместе с «Отечеством» Юрия Лужкова «Вся Россия» создала предвыборный блок ОВР.
[Закрыть] , может, и требует, господин Говорухин, а наша партия „депутатов, на которых всегда есть покупатели“, подождет наивысшей цены», – подумал Анатоль, заканчивая штриховку очередного куба.
Громадин сидел за столом президиума [384]384
Малый зал устроен так: вверх по лестнице тремя лучами идут расположенные полукругом ряды кресел; внизу, справа от входа, – стол президиума с креслами, справа от него – трибуна для выступлений. Стол в президиуме – для участников пресс-конференций. До того как в третьей Думе была сделана специальная выгородка для прессы на третьем этаже, так называемый «аквариум», и журналисты следили за трансляцией пленарных заседаний по телевизорам, установленным в Малом зале, они частенько располагались за этим столом.
[Закрыть] в Малом зале, разложив рядом с собой слегка помятые и замусоленные бумаги. Листки формата «A4», коряво расчерченные Петей на пять колонок, были испещрены фамилиями. В столбцах напротив каждой фамилии – цифры. У большинства, правда, была заполнена только третья колонка.
Петя взглянул на часы. Без четверти три. Через пятнадцать минут депутаты начнут получать бюллетени, и процесс «неотрешения Ельцина от должности» пойдет.
Свой процесс – прием ставок в тотализатор – журналист прекратил ровно в два часа. По прошлому опыту он знал, что политический букмекер должен не только вовремя начать сбор денег, но, что еще важнее, своевременно его закончить. Иначе – суета, суматоха, или того обиднее – случайный победитель, который срывает банк только потому, что был лучше других осведомлен.
Такая история произошла несколько лет назад во время голосования по проекту бюджета. Все поставили на то, что Дума финансовый план провалит, а помощник одного из депутатов в последний момент сделал ставку на его принятие. Причем точно угадал число голосов. Позже, когда разочарованные журналисты передали новость в свои редакции, а счастливчик сгреб банк, выяснилась причина его прозорливости. Чубайс в последний момент умаслил аграриев, пообещав им надбавку на село за счет дополнительных доходов. И эта информация, разумеется, стала известна не только депутатам, которым дали новую установку голосовать «за», но и некоторому количеству работников аппарата.
На сей раз опасаться было нечего: к участию в тотализаторе по импичменту Ельцина думская тусовка, посовещавшись, решила допустить только собратьев-журналистов. По большой дружбе было сделано исключение для Маши Андреевой, пресс-секретаря лидера НДР Владимира Рыжкова, и Эдуарда Гельмана, помощника Сергея Адамовича Ковалева.
С одной стороны, никакой особой инсайдерской информации быть не могло. Позиции всех фракций за три дня слушаний по импичменту – 13, 14, 15 мая – были многократно озвучены и многосторонне обсуждены. По всем пяти пунктам обвинения депутаты должны были голосовать открыто именными бюллетенями. И максимумы, и минимумы голосов по каждому пункту множество раз посчитаны и пересчитаны и в Думе, и в Совете Федерации, и в администрации президента, и в правительстве, и в любой газете – от «Крокодила» до «Коммерсанта». Выходило, что если все будут твердо держаться озвученных позиций, то третий пункт обвинения – развязывание войны в Чечне – должен набрать искомые 300 голосов. И будет сделано первое реальное действие в сложной, долгой и, по сути, невозможной процедуре отрешения российского президента от должности.
С другой стороны, здравомыслящим наблюдателям было понятно, что Дума, за годы противостояния с Кремлем до совершенства отточившая искусство бесконтактного политического карате, способна красиво обозначить удар, даже эффектно распиарить его, но никогда – нанести.
Кто, несмотря на громкие заявления и именные бюллетени, уклонится от голосования или проголосует «неправильно» – в этом и состояла решающая инсайдерская информация.
До конца, до того самого момента, когда будут официально объявлены результаты, ни в чем нельзя быть уверенным. Да и работа со стороны тех, кто играет против импичмента – а это не только люди из администрации президента, но и посланцы отдельных губернаторов, представители ряда компаний и олигархических структур, – будет идти почти до финиша.
«Не удивлюсь, если в последний момент кого-то из сторонников импичмента увезут на „скорой“ с острым аппендицитом. А какой-нибудь новоявленный Степа Лиходеев вместо Охотного Ряда по срочно-неотложным делам окажется в своем округе» [385]385
Дымов намекает на персонажа романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» – Степана Лиходеева, директора театра Варьете, которого Воланд переносит из Москвы в Ялту.
[Закрыть] , – язвительно говорил вчера Пете Дымов.
Сам Дымов был уверен, что «эта дурацкая затея» провалится, но делать ставку в тотализаторе отказался. Хотя для него Петя готов был сделать еще одно исключение.
«А нет Дымова без Огонькова! – радостно завопил пару часов назад Громадин, увидев двух приятелей, подходивших к Малому залу. – Дмитрий Михайлович, торопитесь делать ставки. Принимаю по всем пяти пунктам – от сговора до геноцида [386]386
Петя имеет в виду первый пункт – Беловежские соглашения, подписанные лидерами России, Украины и Белоруссии – Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем, и пятый – геноцид российского народа.
[Закрыть] . Каждая ставка – по 100 рублей. Правда, в основном ставят на Чечню [387]387
То есть на третий пункт – развязывание и ведение войны в Чеченской республике.
[Закрыть] . Полста человек почти. Как я, по всем пяти пунктам, пока только трое. А в два часа ровно я свою контору закрываю».
Увлекшись описанием системы ставок, более сложной, чем обычно, поскольку голосовалось сразу пять вопросов, Петя не заметил, как Дымов побледнел и опустил голову, а Огоньков, напротив, покраснел и, казалось, сейчас лопнет от ярости. «Страна на грани… такой вопрос решается… народ… люди… а они пари… на деньги… тотализаторы… позор… предатели… дерьмократы!» – Из обычно сдержанного коммуниста потоком хлынули бессвязные слова, и бранные, и простые. Петя от неожиданности даже растерялся. Дымов быстро попрощался и увел Огонькова, который продолжал ругаться на ходу.
«Ельцин – это абсолютное зло для России», – рокотал Зюганов на трибуне, и слова его снова и снова повторялись в каждом из сотен телевизоров, стоящих в думских залах, холлах и кабинетах.
«Деньги – абсолютное зло», – машинально перефразировал Петя Зюганова и, расстроенный глупой сценой с Огоньковым, побрел в Малый зал разбираться со списками и ставками.
«Мерзавцы!» – Огоньков, задыхаясь, опустился на стул в своем кабинете и раздраженно отпихнул стакан с водой, который налил ему напуганный состоянием друга Дымов. «Кто, Никита? – как можно мягче спросил Дмитрий Михайлович. – Журналисты? Так это не потому, что импичмент, такие штуки на каждое важное голосование устраиваются» [388]388
Так называемые тотализаторы устраивались журналистами в Думе, разумеется, только по ключевым голосованиям, по вопросам, которые вызывали всеобщий интерес. Один из них был организован в связи с рассмотрением Думой кандидатуры Черномырдина на пост премьер-министра в августе 1996 года. Тогда «банк сорвал» думский обозреватель «Коммерсанта» Евгений Юрьев. В апреле 1998 года результаты третьего голосования по кандидатуре другого премьера – Сергея Кириенко – «угадал» автор и составитель лучших справочников по Федеральному собранию, сотрудник информационно-экспертной группы «Панорама» Григорий Белонучкин. Тотализатор по импичменту был одним из последних. Время неопределенностей заканчивалось. И уже в третьей Думе результаты почти всех голосований были настолько предсказуемыми, что делать ставки стало неинтересно.
[Закрыть] .
«Вот в это верю, – по-прежнему тяжело дыша, захрипел Огоньков, – из всего устроили карнавал, шоу. Всё – на выставку! Всё – на продажу! Всё – только повод для ерничанья, издевательства, насмешки. Страна гибнет! Народ вымирает! Уже все разрушено, загажено, продано. А мы веселимся! Казино устраиваем! Тотализаторы! Уже в самой Думе! Митя! Ты ж историк Русский интеллигент! Тебя не страшно?»
Дмитрий Михайлович слушал монолог Огонькова, глядя в окно, – по давней привычке, чтобы собраться с мыслями. Щадя их дружбу, которую он тем более ценил, что она была случайной, неожиданной и нелогичной, Дымов все эти месяцы, с тех пор как была создана комиссия по импичменту, совершенно сознательно не говорил с Огоньковым на эту тему. Не хотел ссориться. А ничего, кроме ненужной и глупой ссоры, из этого разговора бы не вышло. Слишком разным было их отношение и к Ельцину, и к его деятельности, и, соответственно, к импичменту.
Дымов, который полагал, что из всех выдвинутых против президента обвинений только одно – по Чечне – имело основания, с самого начала считал затею с импичментом дурью и пустым делом, которое нужно коммунистам да и всей Думе только для внешней рекламы. Довести процедуру до конца в том виде, в каком она описана в Конституции, не удастся. Заставить Ельцина добровольно уйти, подвесив над ним угрозу отстранения, даже если Дума и вынесет свой обвинительный вердикт, невозможно. Любое давление только повышает сопротивляемость Бориса Николаевича, укрепляет его волю, волю к власти. Это Дымов считал основным, корневым качеством Ельцина. Огоньков, напротив, верил, что импичмент – серьезная политическая акция, которая увеличит ряды сторонников КПРФ и откроет коммунистам дорогу к власти. Законной власти, разумеется, в результате победы на президентских выборах. Кроме того, он был убежден, что «преступления Ельцина не должны оставаться безнаказанными».
После вспышки Никиты Петровича, невольно спровоцированной Петей (а возможно, не столько им, сколько всей гнетущей, выжидательной атмосферой в Думе последнего месяца [389]389
Слушания по импичменту первоначально должны были состояться в апреле. Но их дата несколько раз переносилась.
[Закрыть] , особенно последних дней, с отставкой Примакова, внесением кандидатуры нового премьера, скучными трехдневными слушаниями по импичменту), Дымов не мог больше отмалчиваться. Повернувшись лицом к Огонькову, он заговорил: «Ты знаешь, я всегда был против этой процедуры. Считал и считаю, что Ельцин должен спокойно доработать до конца срока и так же спокойно уйти, дав возможность по-честному прийти другому. Но если бы я считал иначе, если бы я был сторонником импичмента, тогда происходящее в Думе бесило бы меня куда больше, чем, быть может, не слишком умная журналистская забава. Потому что для меня очевидно: твои однопартийны сделали все, чтобы Дума никогда не проголосовала ни одного пункта обвинения против декларативно ненавидимого ими Ельцина. Потому что именно они настояли на сохранении всех пяти пунктов обвинения, большая часть которых абсолютно абсурдна, а главное, недоказуема ни в одном суде земного шара. Сделано это с единственной целью – распылить голоса, не дать возможность сконцентрировать мнения всех недовольных в одном, самом проходном пункте. Делается ли это осознанно или по искреннему непониманию, не знаю. Но несомненно, что такая позиция приведет к провалу вашего заведомо бессмысленного мероприятия».
То, что случилось дальше, Дымов не мог даже представить. Дослушав друга, Огоньков вдруг закрыл лицо руками и зарыдал. Только плечи его вздрагивали, а из горла периодически вырывались страшные всхлипы.
Дмитрий Михайлович тихонько вышел из кабинета, притворив за собой дверь. И некоторое время стоял, прислушиваясь к шорохам внутри. Услышав звук шагов и наливаемой в стакан воды, Дымов пошел к лифтам. Таким опустошенным он не чувствовал себя с октября 93-го.
Сергей И. сбросил пиджак, закурил и включил телевизор. Все неплохо в этом Лондоне, и отель этот Chelsea, хоть и четыре звездочки, но в самом центре. И сервис вполне сносный, но этот английский – буквально всюду' – просто достал. И в отеле, в отличие от Турции или Кипра с Испанией, русских каналов почему-то нет. Объясниться на рецепции еще как-то получается. На выставке есть переводчики. Но понять скороговорку местных дикторов он совершенно не в состоянии. А от взлетов и падений хваленой английской интонации у него начинает болеть голова еще быстрее, чем от хваленого английского эля.
О, стоп! Что это? Москва! Дума? Что случилось? Импичмент?! Услышав знакомое слово – спасибо Монике Левински – Сергей впился в экран. Понять что-либо из телевизионной картинки – какой-то мужик, наверное, депутат, но не из известных [390]390
Сергей, очевидно, имеет в виду депутата Игоря Братищева. Именно он как глава счетной комиссии Думы докладывал о результатах голосования.
[Закрыть] , что-то зачитывает, стоя на трибуне, – было невозможно. Из закадровой трескотни – тем более. Наконец в телевизоре появилось знакомое лицо, парень из президентской администрации – забыл его фамилию, что-то смешное и птичье, – сказал четко и внятно и, главное, по-русски: «Импичмент провалился [391]391
Ни один из пяти пунктов не набрал необходимых 300 голосов. Больше всего – 283 голоса – было подано за третий пункт – развязывание войны в Чечне. По пунктам голоса распределились следующим образом:
по первому пункту (Беловежские соглашения): «за» – 239, «против» – 79, недействительных бюллетеней – 13;
по второму пункту (разгон парламента в 1993 году): «за» – 263, «против» – 60, недействительных бюллетеней – 8;
по третьему пункту (развязывание войны в Чечне): «за» – 283, «против» – 43, недействительных бюллетеней – 4;
по четвертому пункту (ослабление обороноспособности страны): «за» – 241, «против» – 77, недействительных бюллетеней – 14;
по пятому пункту (геноцид российского народа): «за» – 238, «против» – 88, недействительных бюллетеней – 7.
[Закрыть] , и те, кто…» Но что – те и кто они, Сергею узнать не удалось: последующие слова чиновника забили переводом. Но этот толстенький парень с русой бородой и довольным лицом – теперь премию, наверное, получит или повышение – сказал главное. Импичмент провалился! И это важно. А то перед иностранными коллегами стыдно. Сегодня его американец какой-то пытал про импичмент и Ельцина. И, считая, наверное, что переводчица излагает его мысли не слишком точно, для пущей наглядности повторял: «Элсын, Элсын», звонко щелкая пальцем по горлу.
Теперь мы вам покажем: «Ельцин, Ельцин». Это наш президент. И мы, в отличие от вас, его слабости на весь мир обсуждать не будем. Порезвились немного коммуняки в Думе, выпустили пар, и довольно.
Это у американцев – голубое платье, ложные клятвы [392]392
Сергей имеет в виду голубое платье Моники Левински, которое в качестве вещественного доказательства фигурировало в деле отрешения Клинтона от должности, и ложную клятву, которую дал Клинтон, уверяя конгрессменов, что у него не было близких отношений с практиканткой Белого дома.
[Закрыть] . У нас, как у англичан, президент – вне обвинений [393]393
Сергей перефразирует известное изречение: «Жена Цезаря вне подозрений», приписывая слова Гая Юлия Цезаря англичанам.
[Закрыть] .
С таким патриотическим настроем Сергей направился на ужин.
Глава 4Патриотическая
Споры о словах и музыке (2000 год)
Двое немолодых мужчин – Дмитрий Михайлович Дымов и Никита Петрович Огоньков – смотрели по телевизору трансляцию заседания Государственной думы и ругались между собой.
На трибуне стоял председатель комитета по конституционному законодательству, коммунист Анатолий Лукьянов. «Обсуждая этот вопрос, мы, конечно, хорошо понимали, что он по своему существу является политическим и не может не вызвать определенной дискуссии, полемики в обществе, поэтому мы сосредоточились прежде всего на правовой стороне этой проблемы», – начал свое выступление бывший председатель ВС СССР. «Нет, но ты только послушай, Никита, вопрос вызывает полемику в обществе, и поэтому они не будут его толком обсуждать [394]394
Здесь и далее цитируется по стенограмме пленарного заседания Госдумы от 8 декабря 2000 года.
[Закрыть] , – сокрушался Дымов. – Нет, ну так же нельзя». – «Неправильно мыслишь, Дмитрий Михайлович, время вседозволенности и анархии закончилось», – отвечал Огоньков. Впрочем, и ему было невесело.
Новую государственную символику Российской Федерации принимали буднично, как самый обычный, посвященный самой прозаической проблеме, закон. Пусть и конституционный [395]395
Герб, гимн и флаг Российской Федерации, как записано в Конституции РФ, утверждаются федеральными конституционными законами, требующими 300 голосов депутатов.
[Закрыть] . Управиться должны были за один день – 8 декабря.
И Огоньков, и Дымов были не очень довольны тем, каким образом решился этот вопрос. При всей разнице политических взглядов оба были убеждены в том, что дело это прежде всего политическое и обсуждать нужно не юридические тонкости, а политические позиции. Однако депутаты говорили о какой-то ерунде.
Юшенков, к великому возмущению Огонькова, обратил внимание коллег на то, что мелодия Александрова является заимствованной. Лукьянов парировал это тем, что «Патриотическая песнь» Глинки, считающаяся еще пока гимном России, «является католическим хоралом XVI века, но преобразованным». Потом Юшенков и Лукьянов поспорили немного о том, как надо вести себя при исполнении гимна: можно ли сидеть или лучше вставать. Тут нервы не выдержали у Огонькова: «Демократы чертовы, с самого утра процедурными глупостями занимаетесь, раз уж проиграли, то научитесь сносить это с достоинством, а не цепляться к мелочам». Дымов только пожал плечами: «А что, Никита, ты хочешь, комедия она и есть комедия».
Итоги голосования были предопределены – пакет законопроектов о государственной символике Дума примет. Против были только СПС и «Яблоко», однако от их позиции в данном случае уже ничего не зависело.
Решение, к великому огорчению Дымова и Огонькова, принимали не на Охотном Ряду, а в Кремле. И не тайком, а на вполне протокольном мероприятии с участием президента, глав палат Федерального собрания, лидеров думских фракций и членов президиума Государственного совета. Огоньков с удовольствием тогда прочел в газетах слова Путина: «Если считать невозможным использовать в современной России символику Советского государства, то это означает признание того, что наши матери и отцы прожили напрасно. Не могу согласиться с этим ни умом, ни сердцем» [396]396
Вопрос о государственной символике был предметом конфликта между Думой и президентом начиная с 1994 года. Борис Ельцин настаивал на том, чтобы флагом РФ был триколор, гербом – двуглавый орел, а гимном – «Патриотическая песнь» Глинки. В 1995 году Дума приняла эти законы в первом чтении. Однако, после того как на парламентских выборах в 1995 году победу одержали коммунисты, пакет завис. В 1997 году законы были возвращены в первое чтение, а в 1999 году Дума приняла закон о государственном гимне, вернувший мелодию Александрова – бывший советский гимн. На упоминаемой встрече, которая состоялась 29 ноября 2000 года, Путин предложил компромисс, который должен был поставить точку в этой истории.
[Закрыть] .
После этого Думе оставалось только проголосовать «за».
Друзья по-разному восприняли известие о том, что государственная символика России, наконец, будет утверждена законом.
Огоньков радовался. Для него путинское предложение о возвращении гимна СССР было логичным продолжением нового курса нового президента. Изгнание губернаторов и глав региональных законодательных собраний из Совета Федерации [397]397
В мае 2000 года Путин начал федеративную реформу. Она стала первым масштабным проектом администрации нового российского президента. Реформа включала в себя введение семи федеральных округов, изменение порядка формирования Совета Федерации и наделение президента правом распускать местные законодательные собрания, отказывающиеся приводить региональное законодательство в соответствие с федеральным. Наибольшие споры вызвала реформа Совета Федерации, в котором с 1996 года заседали главы исполнительной и законодательной власти субъектов Федерации. Путин предложил заменить их представителями регионов, которых назначали бы губернаторы и ЗакСы. Делалось это для того, чтобы ослабить политическое влияние, которое оказывали на политическую жизнь региональные бароны. Однако была и другая версия: глава администрации президента Александр Волошин мстил за унижение, испытанное им в апреле 1999 года, когда он убеждал сенаторов уволить генерального прокурора Юрия Скуратова. Совет Федерации устроил ему обструкцию.
[Закрыть] , введение федеральных округов, арест Владимира Гусинского [398]398
Арест хозяина компании «Медиа-мост», которой принадлежала, в частности, телекомпания НТВ, Владимира Гусинского произошел 11 июня. Его отпустили через несколько дней, однако с этого момента начались давление на НТВ и борьба власти с отдельными олигархами.
[Закрыть] , энергичное размежевание с Борисом Березовским, утверждавшим, что якобы именно он создал «Единство» и помог Путину стать президентом [399]399
Борис Березовский считался в период с 1999 по 2000 год наиболее приближенным к Кремлю олигархом и одним из авторов операции «Преемник», благодаря которой президентом России стал Владимир Путин. Однако после начала федеративной реформы Березовский вступил в конфликт с президентом, в июле 2000 года сложил с себя полномочия депутата Государственной думы и в конце года отбыл в фактическую эмиграцию в Великобританию.
[Закрыть] , – все эти шаги получили у Огонькова самую решительную поддержку. Далеко не всё в новом президенте Никите Петровичу нравилось, многие его шаги отдавали «ельцинской отрыжкой», но в целом «корабль Россия» начал поворачиваться в правильном направлении. И логично, что поворот этот будет происходить под звуки советского гимна. Пусть пока и без слов [400]400
8декабря слова нового гимна были еще неизвестны. Новый текст гимна, написанный Сергеем Михалковым, был утвержден в марте 2001 года.
[Закрыть] .
Дымову Путин до последнего момента тоже нравился. Как ни парадоксально, но почти все президентские решения, которые приветствовал Огоньков, у Дмитрия Михайловича также не вызывали серьезных возражений. Может быть, не стоило арестовывать Гусинского и так сильно давить на НТВ, рассуждал Дымов, но ведь и постоянное использование телевидения в политических целях одного человека тоже не совсем правомерно. Ну, Совет Федерации, в котором чуть ли не половину составляли коммунисты [401]401
Многие губернаторы, заседавшие в Совете Федерации, избирались при поддержке КПРФ и Народно-патриотического союза. Это же относилось и к главам законодательных собраний.
[Закрыть] , давно надо было прищучить – тем более что новый порядок заполнения верхней палаты считался временным [402]402
Анонимные источники в администрации президента часто намекали в СМИ на то, что с 2004 года Совет Федерации будут выбирать как это было в 1993 году.
[Закрыть] . Впоследствии предполагалось сенаторов выбирать – а Дымов всегда был за прямые выборы.
Именно потому, что Путин казался Дымову вполне пристойным преемником Бориса Николаевича, известие о возвращении гимна стало для него тяжелейшим ударом. Ельцин таких «подарков» коммунистам ни с того ни с сего не делал, а уж новый и весьма популярный президент мог, с точки зрения Дмитрия Михайловича, и вовсе не обращать внимания на левых.
На самом-то деле, использование в качестве государственного гимна мелодии Александрова было единственной уступкой, которую Путин сделал коммунистам. В остальном на компромисс шли они, соглашаясь и на ненавистный триколор, и на герб с двуглавым орлом.
Однако СПС и «Яблоко» чувствовали себя совершенно оскорбленными. И именно поэтому в ходе заседания чуть ли не каждый депутат из демократических фракций старался вышутить происходящее.
Председатель комитета по законодательству Павел Крашенниников предложил обсудить вопрос о том, почему гимн должны транслировать в 24.00 и в 6.00 не только государственные, но и частные телеканалы и радиостанции. «Яблочников» Шишлова и Митрохина интересовало, как можно принимать гимн без слов.
Несколькими этажами выше, в кабинете нового здания, Огоньков уже матом крыл «проклятых демобалаболов». Дымов отворачивался: он считал, что честнее было бы покинуть зал заседания и не участвовать в этой стыдобе.
Наконец, на трибуне появился Николай Губенко, который от имени комитета по культуре должен был дать оценку президентским предложениям.
«Любопытно, что вопросы символики мы рассматриваем 8 декабря, в день подписания Беловежских соглашений. Надеюсь, что принятие символики не будет столь губительно для страны», – начал Губенко. «Что характерно, и в том и в другом случае решение проходит благодаря голосам коммунистов» [403]403
Депутаты ВС РСФСР, состоявшие во фракции «Коммунисты России», проголосовали за ратификацию соглашения об упразднении СССР, которое подписали Ельцин, Кравчук и Шушкевич. Впоследствии этот факт часто использовался в антикоммунистической пропаганде.
[Закрыть] , – добавил Дымов. Огоньков зло посмотрел на приятеля.
«Почему же я, коммунист, позволю себе голосовать за двуглавого орла и триколор? Это нелегкое решение. С этими символами связаны бесчестье стрелецких казней, трагедии декабристов, Ленского расстрела, Кровавого воскресенья, эпоха царской России – тюрьмы народов, предательство Власова и так далее. Но Суворов, но Кутузов, Нахимов, Корнилов, но русский народ, на который история обрушивала страшные испытания и который всегда был главным героем, будь то борьба с наполеоновским нашествием, будь то севастопольская эпопея, – сколько достоинства, сколько терпения и страданий, сколько преданности Родине!» – продолжал Губенко.
«Вот теперь я точно знаю, что председатель думского комитета по культуре не знает родной истории, и не спорь со мной, Никита, я столько учеников выучил, сколько этот приятный мужчина ролей не переиграл», – прокомментировал услышанное Дымов.
Губенко тем временем продолжил: «Флаг и герб, конечно, несут в себе идеал, но они не должны быть вопиющим противоречием с реальностью государства. Если ОМОН под красным флагом дубинками разгоняет голодных шахтеров, то это не просто театр абсурда, это святотатство».
«А теперь, значит, можно», – снова съязвил Дымов. Огоньков только нахмурился.
«Идея всемирного братства, которую символизировал прежде глобус в гербе СССР, теперь придушена надвигающейся на мир глобализацией, – подводил идейную базу Губенко, – поэтому орел пусть зорко вглядывается в обе стороны».
«Да, правда, и орел наш – президент тоже зорко вглядывается в обе стороны: одна голова улыбается левым, а вторая – правым», – дополнил депутата Дымов. «Дима, прекрати ерничать!» – завопил Огоньков. «Ну знаешь, я тут такого от тебя наслушался, что теперь могу себе позволить немного пошутить», – ответил Дмитрий Михайлович, но все же примолк. Да и Губенко больше не давал поводов для шуток.
Дальнейшее обсуждение было вялым. Огоньков и Дымов внимательно слушали пояснения Вилинбахова [404]404
Главный герольдмейстер России, заместитель директора Государственного Эрмитажа Георгий Вилинбахов.
[Закрыть] и позволяли себе отвлекаться во время выступления депутатов и Котенкова. Они даже не стали спускаться вниз, к Малому залу, где обычно кипела думская жизнь. Все было и так ясно. К двенадцати часам приняли законы о гимне и флаге. Был объявлен перерыв. Друзья пошли позавтракать. А к часу, когда вернулись в кабинет, их ожидал самый настоящий сюрприз. Лидеры фракций и депутатских групп отказались от обязательных выступлений перед голосованием. В зале пленарных заседаний это возмутило только Жириновского: «Мы даже не даем возможности им (демократам. – С.Л., Г. Ч.)высказаться! Чего хорошего в этом? Ведь мы же вяло приняли сейчас… радости не испытываем, понимаете?! Мы проголосовали, но никакой радости не испытываем! Все недовольны, понимаете? Вот в этом плане мы сами виноваты – сами себе затыкаем рот! В этом наш с вами позор! Позор!»
Дымов и Огоньков тоже были в ярости. На их глазах попирались принципы, сами основы дискуссии в парламенте. Никогда такого не было, чтобы по принципиальному вопросу не проходило обсуждения, не выступали лидеры фракций.
«Это профанация, конечно», – промямлил Никита Петрович. «Все гораздо хуже, Никита, – грустно сказал Дымов. – Неужели ты так и не понял, что администрация президента живет по принципу „зеленых“ времен Гражданской войны: бей „красных“, пока не побелеют, бей „белых“, пока не покраснеют. Вместе с коммунистами они продавили гимн, вместе с нами продавят свободу купли-продажи земли [405]405
Через несколько дней после решения вопроса о государственной символике фракция СПС внесла поправку в закон о введении Гражданского кодекса в действие, размораживающую «земельную» главу этого кодекса. Статья 260 главы 17 Гражданского кодекса «Право собственности и другие вещные права на землю» предоставляла собственникам право продавать, дарить, отдавать в залог, сдавать свои земельные участки в аренду и т. п., если соответствующие земли не исключены или не ограничены в обороте. Поскольку коммунисты были против Земельного кодекса, который и должен был установить эти ограничения, то земельный вопрос мог решиться максимально либеральным образом. Считается, что это было сделано по согласованию с администрацией президента.
[Закрыть] . Путин укрепляет режим личной власти, формирует коалицию… нет, не коалицию – опору для себя и для своей власти. Ни мы, ни вы ему не нужны. Он вообще без идеологии обойдется, легко и непринужденно. А в итоге проиграем и мы, и вы, потому что он решит, что гораздо удобнее иметь дело с „Единством“».
«Сколько его, этого „Единства“?» – насмешливо спросил Огоньков. «Если понадобится, будет очень много, – ответил Дымов, – и тогда в Думе будет тишь, гладь и полная благодать. Все вопросы станут решать в Кремле, ну еще что-то в правительстве. А депутатам останется просто кнопки нажимать».
«Мы не допустим этого», – твердо сказал Огоньков. Дымов засмеялся: «А вас в какой-то момент и спрашивать перестанут. Помнишь ту заметку, где писали, что администрация президента у вас комитеты отнимет» [406]406
5 декабря 2000 года в газете «Время новостей» вышла статья «Правый поворот Кремля»: «Слова про „непримиримую оппозиционность“ к режиму Путина, возможно, всего лишь по инерции сказанные Геннадием Зюгановым на недавнем коммунистическом слете, могут дорого обойтись КПРФ. По информации из близких к Кремлю источников, коммунисты могут лишиться большинства думских комитетов, отданных им при разделе портфелей в начале работы новой Думы. Дело, конечно, не в словах Зюганова. И даже не в недавнем выпаде его коллеги Анатолия Лукьянова, обвинившего г-на Путина в том, что в законопроекте о гарантиях бывшим президентам он фактически выдал себе „индульгенцию на совершение любых преступлений“. Мало ли чего не скажет политик, чтобы понравиться избирателю. Но и своими действиями коммунисты уже давно демонстрируют оппозиционность линии президента. С момента инаугурации они не поддержали ни одного важного закона: ни федеративного пакета, ни Налогового кодекса, ни бюджета, ни гарантий экс-президентам, ни третьего срока для нужных губернаторов».
[Закрыть] . – «Брешут все журналисты», – неуверенно сказал Никита Петрович. «Ага, – засмеялся Дымов, – брешут и брешут, а потом всё так и получается. Только если ваши посты наши возьмут, то это им все равно боком выйдет».
Огоньков махнул рукой. Он не очень поверил в пессимистичные прогнозы своего друга, расстроившегося из-за гимна. «Союз нерушимый», – хотел было запеть Огоньков, но решил не добивать Дымова.
