Текст книги "Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003"

Автор книги: Светлана Лолаева

Соавторы: Глеб Черкасов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

С. П. Лолаева, Г. Ю. Черкасов
Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993–2003

Мое дело сказать правду, а не заставлять верить в нее.

Жан Жак Руссо

Недавно я провел вечер в одном прославленном законодательном учреждении, где слушал ответы министров на запросы и любовался на то, как хромой учил безногого прыгать. Уходя, я начертал на двери старую поговорку: «Не задавай вопросов и не услышишь лжи».

Бернард Шоу

Предисловие

Дорогие читатели! Перед вами книга о Государственной думе конца XX – начала XXI века. Если быть более точными, мы расскажем вам о повседневной жизни депутатов трех первых созывов, в период с 1993 по 2003 год.

Мы не ставили перед собой высокой цели оценить всемирно-историческое значение современной Государственной думы и не брались за сложную задачу написания ее фундаментальной истории.

Книга, предлагаемая вашему вниманию, не научная монография, не исторический очерк и не документальная хроника. Это, скорее, попытка без академических умствований и политологических разборов рассказать неизвестное об известном. Отодвинуть кулису и показать, что делается там, внутри, за пределами думской сцены, про которую, казалось бы, давно все ясно и понятно. Ведь хотя заседания Государственной думы, в отличие от ее предшественника – Верховного Совета РФ, – не транслировали в прямом эфире, нижняя палата российского парламента в описываемые годы была самым открытым и самым доступным властным институтом в стране. Репортажи из Думы чуть ли не ежедневно показывали в теленовостях, о принимаемых ею решениях регулярно писали газеты и журналы, а самые известные депутаты – будь то Зюганов или Жириновский, Шандыбин или Хакамада – были известны широкой и вовсе не политизированной публике не хуже, чем герои популярных сериалов или звезды шоу-бизнеса. При этом и серьезно интересующиеся политикой люди, в чем мы неоднократно и с удивлением убеждались, имели весьма смутное представление о том, кем пишутся законы, как они принимаются и чем вообще занимается в Думе такое огромное количество людей.

Если не негативное, то скептическое отношение к Государственной думе, как к институту, и к депутатству, как к роду занятий, сложившееся в 90-е годы, было связано отчасти с плохой осведомленностью. «Когда очевидцы молчат, рождаются легенды», – писал Илья Эренбург.

В эпоху клишированного сознания легенды бойко продуцируются СМИ. Драки, крупные планы которых многократно повторяют телеканалы; сводки криминальной хроники, куда периодически попадают помощники депутатов Госдумы, а то и сами депутаты; тиражируемые бульварными газетами скандалы с участием отдельных народных избранников; осторожно муссируемые более солидными изданиями слухи о покупке депутатских голосов; досужие рассуждения о привилегиях и льготах парламентариев и бесконечно звучащие со всех сторон, зачастую вырванные из контекста, политические заявления…

Составленный из этой обрывочной, противоречивой, не всегда достоверной информации портрет Госдумы весьма непригляден. И ее отрицательный имидж, как никчемного и даже зловредного института, сложился нестихийно. Во времена жесткого противостояния между исполнительной и законодательной ветвями власти, которое, то усиливаясь, то утихая, продолжалось все 90-е годы, он формировался вполне целенаправленно по заказу конкурирующих фирм – президентской администрации в первую очередь.

Парламент как орган народного представительства может и должен быть зависимым только от своих избирателей. В России, где демократические, парламентские традиции по большому счету отсутствуют, где государство всегда – и во времена царизма, и во времена социализма – строилось строго по вертикали, наличие самостоятельного законодательного и представительного учреждения противоречит самой природе, исконной сущности власти.

Период обновления, ломки старой структуры был очень недолгим. И кровавая реформа государственного устройства (мирным, эволюционным путем в нашей стране осуществить этого пока не удавалось), начатая Борисом Ельциным разгоном Верховного Совета осенью 1993-го и закончившаяся принятием новой Конституции и избранием нового парламента в декабре того же года, должна была восстановить естественный, по российским представлениям, порядок. Формальное разделение властей произошло при очевидном, неформальном сосредоточении всей ее полноты на верхушке пирамиды – в Кремле.

Как это часто случается, замысел оказался далек от реального воплощения. Выяснилось, что недостаточно полностью поменять даже основной закон страны – Конституцию, чтобы получить желаемый результат – полную и строгую вертикализацию власти. И первая, и особенно вторая Госдума вышли недостаточно сговорчивыми. Понадобились годы селекции депутатов, их активного приручения и прикармливания исполнительной властью, коррумпирования коммерческими и государственными структурами; целое десятилетие ушло на шлифовку избирательного законодательства и кропотливую и массированную обработку общественного сознания, пока парламент, наконец, был низведен до уровня второстепенного, вспомогательного государственного учреждения, штампующего президентские и правительственные законодательные инициативы.

Произошло это в силу самых разнообразных общеполитических причин и обстоятельств. Но не последнюю роль в этом вертикальном падении парламента сыграл и его имидж – бессмысленной, безответственной, ничего не решающей, ни за что не отвечающей говорильни, собрания позеров, дельцов и балаболов. Трудно рассчитывать на серьезные раздумья граждан над тем, кого посылать в такуюГосударственную думу. Результат подобного равнодушия избирателей налицо – с каждым созывом Госдума все больше утрачивает черты представительного органа, все меньше в своей деятельности руководствуется так называемыми наказами избирателей и, как следствие, все сильнее бюрократизируется, закукливается, закрывается. Мы работали парламентскими корреспондентами различных изданий в Государственной думе трех созывов и наблюдали этот процесс в непосредственной близости.

Однако в своей книге мы не стремились к воссозданию светлого образа Госдумы, как не преследовали и противоположной цели, и старались по возможности избегать однозначных оценок и категорических выводов. Предметом нашего исследования вовсе не являлись проблемы развития или деградации парламентаризма в России. Мы постарались осветить повседневную, то есть обыденную жизнь депутатов, полагая тем самым вызвать интерес к специфической теме думской деятельности у самого широкого круга читателей. И в идеале – заставить задуматься о том, какой парламент все же нужен нашей стране.

Именно этим обстоятельством объясняется и избранная нами форма изложения. Мы хотели рассказать о различных сторонах думской жизни: об участии в выборах и работе над законами, устройстве думского быта и способах проведения депутатского досуга, о депутатах-спортсменах, думских браках и романах, о лоббизме и поездках парламентариев, о скандалах и смертях, драках и выставках, борьбе с президентом и правительством, внутридумских конфликтах и о многом другом – так, чтобы об этом было одновременно и занятно, и познавательно читать.

Было бы неверным считать предлагаемый вниманию читателя труд художественным повествованием. В книге нет ни одного придуманного события и ни одного вымышленного героя. Все персонажи абсолютно реальны: разница только в том, что одни из них действуют под своими собственными именами, другие – под псевдонимами, третьи сочетают в себе биографические черты и конкретные дела не одного, а двух и даже более лиц.

Сделано это прежде всего для того, чтобы решить главную задачу, которую мы перед собой поставили, – передать дух, атмосферу Думы, показать парадную и будничную жизнь ее разнообразных обитателей, отказавшись от дотошного протоколирования фактов. Впрочем, и для педантичных читателей, интересующихся документальными подробностями и историческими деталями, в книге найдется много справочного материала.

Вовсе не для того, чтобы обезопасить себя от критики в недостаточном раскрытии избранной темы или искаженном отображении отдельных фактов и событий, а ради предельно четкого обозначения авторской позиции: мы не претендуем на капитальность своего исследования и подчеркиваем его субъективный характер. Всякий, кто вместе с нами в любом качестве – депутата, журналиста, сотрудника аппарата, технического работника – обретался в Думе в описываемое десятилетие, может при желании изложить собственную версию прошедшего.

Мы выносим на пристрастный суд читателей свою авторскую вариацию уже ставших историей событий и свой предвзятый взгляд на уже попавших в думские анналы людей.

Светлана Лолаева, Глеб Черкасов

ЧАСТЬ I
МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ ОХОТНОГО РЯДА
Что думают о депутатах избиратели. Дума в зеркале общественного мнения

Глава 1
Обзорная
Школьные сочинения на тему «Каким должен быть российский парламент» (1993–2003 годы)

1993 год.

Ольга Б., 10 «а».

«Парламент должен быть органом, который заботится о простых людях, об избирателях. Депутаты не должны ссориться с президентом, а наоборот, помогать ему при проведении реформ».

Дмитрий К., 9 «а».

«Парламент, по-моему, должен быть маленьким. Туда нужно собрать только самых умных и знаменитых людей страны – ученых, писателей, художников, спортсменов, артистов, космонавтов, футболистов и другие таланты – и они будут придумывать такие законы, которые помогут России жить лучше».

Игорь М., 9 «в».

«Мне кажется, что парламент должен быть как царский. Он должен утверждать законы, которые придумывает глава государства. Тогда в стране будет порядок и никто не будет тянуть ее в разные стороны. А то, как с Верховным Советом, которому не нравилось, что реформы делают люди в розовых штанишках».

Денис С., 11 «а».

«Я считаю, что парламент России вообще не нужен. Это совершенно чуждое для нас учреждение. Учреждение парламентов в России всегда заканчивается катаклизмами и бедами. Собрал царь под влиянием народных масс в 1905–1907 годах Думу – и случилась война, а потом революция. И не стало Думы. Потом большевики попробовали собрать Учредительное собрание и тоже вынуждены были его разогнать. А потом Сталин расстрелял свой Верховный Совет и больше не собирал. А Горбачев снова собрал – и развалился Советский Союз. И Ельцину пришлось, как Сталину, расстреливать свой парламент. Потому что иначе Хасбулатов бы взял Кремль, почту и мосты, и развалилась бы Россия. Я думаю, что не надо никакой Думы собирать, одна уже была и кончилась революцией, а надо президенту самому управлять страной. Может быть, иногда спрашивать у людей, правильно ли он делает, собирать что-то вроде веча, как в древнем Новгороде. Это был единственный удачный парламент. Но недолго».

1994 год.

Ирина В., 11 «б».

«Не понимаю, зачем Ельцину нужно было разгонять Верховный Совет, новая Дума ничем не лучше».

Олеся Д., 11 «а».

«Я считаю, что в нашей стране, в отличие от западных, власть вообще не думает о людях. Я никому не доверяю – ни правительству, ни Думе».

1995 год.

Алексей Р., 11 «а».

«Дума ничего не может, она не смогла даже остановить войну в Чечне. Ее никто не слушает. Правительство проводит свою политику разорения людей. Я не знаю, зачем нужен орган, который бесполезен».

Екатерина H., 11 «а».

«Ельцин мог бы прекрасно обойтись без парламента. В Думе одна говорильня. Законов правильных они не принимают. Зато мешают правительству их принимать и довести до конца реформы. И даже хотели отправить Черномырдина в отставку. Даже два раза».

Сергей Р., 9 «б».

«Парламент должен быть сильным и вся власть должна быть у него. Потому там работают представители народа. Я считаю, что Дума должна быть как Конвент. Но без гильотины, конечно».

1996 год.

Варвара К., 10 «а».

«У нас несчастная страна. Президент больной по здоровью. А Дума – по уму».

1997 год.

Владимир В., 10 «б».

«Я недавно смотрел передачу. И там сказали, что 65 %граждан не доверяют Думе, доверяют только 10 %. Спрашивается: зачем народ таких выбирает?»

Ольга М., 11 «а».

«Важнейшими задачами депутатов является решение конкретных проблем избирателей. А в нашем доме уже три года течет крыша, а мы своего депутата ни разу не видели».

1998 год.

Андрей А., 9 «б».

«Мне кажется, что в парламенте должны работать честные, порядочные люди, которые понимают, какие проблемы волнуют их избирателей. И это – самое главное. Если бы в нашем парламенте таких было большинство, то Дума бы работала лучше и страна бы развивалась. А в Думе, к сожалению, очень много тех, кто любит только перед телекамерами позировать. И на митинги ходить».

Елена С., 10 «б».

«Дума должна отвечать за свои решения. А то утвердили Кириенко, он объявил дефолт. И никто не виноват».

1999 год.

Олег К., 11 «а».

«Если бы я мог голосовать, я бы все равно на выборы в Думу не пошел. Сколько их у нас уже сменилось, а жизнь лучше не становится. По-моему, даже хуже. И не думаю, что новые депутаты будут лучше работать».

Арина Б., 11 «а».

«Мне кажется, что Дума работает плохо, потому что депутаты должны в своей деятельности руководствоваться интересами народа и государства, а они думают на самом деле только о себе. Ну, может быть, о своих партиях или фирмах».

2000 год.

Алена Ш., 10 «а».

«И новая Дума опять решает какие-то свои внутренние вопросы между собой. Хотя Путин, кажется, заставляет их принимать полезные для страны решения».

Инна К., 11 «б».

«Хорошо, что в новой Думе больше стало демократических партий и меньше – коммунистов. Это – прошлое».

2001 год.

Сергей А., 9 «в».

«Я уверен, что для России было бы лучше, если бы Госдумы вообще бы не было. Законы принимать может и правительство. А президент – проверять, хорошие ли они законы приняли. Он же и сейчас депутатов контролирует. И расходов насколько было бы меньше: не нужно было бы платить им зарплату, покупать квартиры, содержать сотни машин. И тратить деньги на выборы тоже бы не пришлось».

2002 год.

Артем В., 11 «б».

«Депутаты очень долго раскачиваются, занимаются всякой ерундой, вместо того чтобы быстро принимать важные для страны законы. Поэтому у нас так долго, в отличие от других государств, даже от Китая, идут реформы».

Мария Ч., 10 «б».

«Депутаты действуют только в целях своего личного обогащения. О людях не думают. Мне кажется, им вообще все равно, что в стране творится. И таких большинство. А должно быть наоборот».

Егор Д., 10 «а».

«Дума – это говорильня. Как про дореволюционную так говорили, так и про современную можно сказать. Болтают только и на экранах красуются. Такая вот у них работа».

Вадим Ш., 9 «а».

«Возможно, Дума и делает много чего полезного, только мы мало об этом знаем. Мы ведь откуда про депутатов узнаем? Из телевизора. А там показывают только, как они дерутся, спят и чешутся. Министры, может, тоже в носу ковыряют, но ведь этого не показывают» [1]1
  В школьных сочинениях использованы данные социологических опросов Фонда общественного мнения за 1993–2003 годы.


[Закрыть].

Учитель истории московской школы №* Дмитрий Михайлович Дымов отложил тетрадный листочек в сторону, взглянул на настольный календарь, сдвинул маркер на текущую дату – 15 декабря 2003 года – и подошел к окну. В классе было тихо: ученики 11 «а» класса лениво чиркали гелиевыми ручками по небрежно вырванным из тетрадок и блокнотов листкам.

Из тридцати человек, находящихся в кабинете, увешанном историческими картами, планами знаменитых сражений, портретами выдающихся деятелей прошлого, тема сочинения «Каким должен быть российский парламент?» интересовала, наверное, только самого Дымова. Но дети, периодически взглядывая то на застывшего у окна учителя, то на портреты на стенах (председатель первой, еще дореволюционной Думы Муромцев [2]2
  Сергей Андреевич Муромцев(1850–1910) – председатель Первой Государственной думы (27 апреля – 8 июля 1906 года). Юрист, публицист, общественный деятель, один из основателей и лидеров конституционно-демократической партии (партии кадетов). Председатель совещания 9–10 июля в Выборге, которое представители ряда думских партий собрали после опубликования 9 июля манифеста Николая II о роспуске Думы. За подписание выборгского воззвания «Народу от народных представителей» с призывом до созыва Думы не давать «ни копейки в казну, ни одного солдата в армию» был приговорен (как и еще 166 подписантов) к трем месяцам тюрьмы и лишению избирательных прав при выборах в Думу и на общественные должности. Заключение отбывал в Таганской тюрьме.


[Закрыть]смотрел на школьников мягко и задумчиво, пламенный трибун революционного Конвента Дантон [3]3
  Жорж Жак Дантон(1759–1794) – деятель Великой французской революции, один из организаторов восстания 10 августа 1792 года, свергнувшего монархию. В сентябре 1792 года избран в Национальный конвент, высший законодательный и исполнительный орган Первой республики. В апреле 1793-го стал фактическим руководителем первого Комитета общественного спасения, призванного следить за деятельностью министров и принимать меры обороны против внешних и внутренних врагов; в июле того же года изгнан из нового состава комитета якобинцами, близкими к Робеспьеру. В апреле 1794 года вместе с некоторыми другими представителями правого крыла якобинцев, выступавших за смягчение революционного террора, казнен по приговору Революционного трибунала.


[Закрыть]казался свирепым), изо всех сил старались напрячь воображение и подумать о предмете, столь мало их интересующем. Во-первых, потому, что они искренне уважали своего преподавателя истории, благодаря которому даже самый косный ученик знал, кто такой Родзянко [4]4
  Михаил Владимирович Родзянко(1859–1924) – депутат Государственной думы третьего и четвертого созывов (1907–1917), один из основателей и лидеров октябристов (партия «Союз 17 октября»); с 1911 года – председатель Госдумы. После Февральской революции возглавил Временный комитет Государственной думы. Во время Гражданской войны 1918–1920 годов находился сначала при армии Л. Г. Корнилова, затем – А. И. Деникина, безуспешно пытался воссоздать Совещание членов Государственной думы всех четырех созывов. В 1920 году эмигрировал в Югославию.


[Закрыть]и что случилось с Учредительным собранием [5]5
  Учредительное собрание – представительное учреждение, созданное на основе всеобщего избирательного права для установления формы правления и выработки Конституции России. Выборы в Учредительное собрание проходили с 12 (25) ноября 1917-го до начала 1918 года. Было избрано 715 депутатов, большинство голосов (около 59 процентов) получили эсеры, за большевиков было подано 25 процентов голосов Заседание Учредительного собрания проходило 5(18) января 1918 года в Таврическом дворце в Петрограде. Среди 410 присутствовавших депутатов преобладали эсеры-центристы. Большинство делегатов отказались признать декреты советской власти, принятые на Втором Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов 25–27 октября (7–9 ноября). В пятом часу утра 6 (19) января заседание было закрыто по требованию караула. В ночь с 6 (19) на 7 (20) января Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) принял декрет о роспуске Учредительного собрания, одобренный затем делегатами третьего Всероссийского съезда Советов.


[Закрыть]. А во-вторых, потому, что это было традиционное сочинение: вот уже одиннадцатый год его писали все старшеклассники школы №*. Поговаривали, что Дмитрий Михайлович, бережно собиравший опусы своих учеников (вот и сегодня он притащил пожелтевшую пачку), когда-нибудь их издаст. Тщеславное желание попасть в настоящую книгу заставляло выпускников чуть проворнее водить перьями по бумаге.

А Дмитрий Михайлович, глядя на застывшую Москву-реку, кусок которой вместе с набережной Тараса Шевченко был виден из школьного окна, вспоминал, как ему пришла в голову идея этого сочинения…

21 сентября 1993 года президент Борис Ельцин издал знаменитый указ 1400 [6]6
  Имеется в виду Указ от 21 сентября 1993 года «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации». См.: Собрание актов Президента и Правительства Российской Федерации (САПП РФ). 1993. № 39. Ст. 3597.


[Закрыть], в котором объявлял о досрочном роспуске Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета и назначении выборов в Государственную думу, нижнюю палату нового российского парламента – Федеральное собрание. 1 октября вышел еще один указ [7]7
  Речь идет об Указе от 1 октября 1993 года № 1557 «Об утверждении уточненной редакции Положения о выборах депутатов Государственной думы в 1993 году и внесении изменений и дополнений в Положение о федеральных органах власти на переходный период». См.: САПП РФ. 1993. № 41. Ст. 3907; 1993. № 45. Ст. 4333; № 6. Ст. 437.


[Закрыть], определявший порядок выборов в Государственную думу. В понедельник, 4 октября, Дымов точно так же, как сейчас, стоял у окна учительской и смотрел, как над Москвой-рекой по ярко-голубому небу (редкий цвет для московской осени) ветер нес черные клубы дыма. Старенькие рамы стонали, стекла в окнах дребезжали от танковых залпов, эхом отражавшихся в маленьком телевизоре, по которому в прямом эфире шла трансляция Си-эн-эн штурма Верховного Совета.

«Сейчас этих красноперых и черно… поджарят как следует», – довольно загоготал учитель физкультуры, глядя, как Т-72 выпустил очередной залп по белой башне с часами. «Дмитрий Михайлович! Что же это?» – Губы железной директрисы, от одного взгляда которой замирали и хулиганы, и отличники, и заслуженные учителя, и высокомерные родители, дрожали. Дымов посмотрел на нее, снова перевел взгляд на окно и сказал как можно спокойнее и примирительнее: «Это – наша судьба, наша история. Первый русский парламент – Государственная дума – тоже рождался под аккомпанемент ружейных выстрелов. Вспомните, что предшествовало царскому манифесту 17 октября 1905 года [8]8
  8 Опубликованный в разгар всероссийский политической стачки в октябре 1905 года манифест императора Николая II «06 усовершенствовании государственного порядка». В документе декларировалось предоставление народу политических и гражданских свобод и создание законодательной Государственной думы.


[Закрыть]. 9 января народ с хоругвями [9]9
  Мирное шествие к Зимнему дворцу петербургских рабочих (свыше 140 тысяч человек), желавших подать петицию императору Николаю II, было расстреляно правительственными войсками. Кровавое воскресенье 9 (22) января 1905 года (были убиты и ранены более 4,5 тысячи человек) стало началом первой русской революции 1905–1907 годов.


[Закрыть]и…» – Красивую фразу, обычно произносимую Дымовым на уроках, накрыло раскатом танковых орудий. Когда стихло, директор сказала голосом сухим и официальным: «Вы думаете, что новый парламент будет более стоящим, чем тот, который сегодня отправляют в нашу историю? Выстрелы – ружейные ли, танковые ли – ничего, кроме ненависти, страха, рабства, не порождают. Хотя вы у нас знаток истории парламентаризма. Вам виднее».

И разговор этот, и неумная радость физкультурника, и главное – эти чудовищные октябрьские дни оставили у Дымова неприятный осадок, портивший ощущение обновления и окончательной победы над советским прошлым. Возможно, чтобы избавиться от тягостного чувства, учитель и придумал это блиц-сочинение.

Первый раз его воспитанники размышляли «об истоках и смысле» русского парламентаризма 11 октября 1993 года. Спустя несколько дней Дымов по приглашению своего бывшего ученика Леши Букашева начал работать в предвыборном штабе «Выбора России». Еще через три месяца он присутствовал на историческом открытии первой Государственной думы [10]10
  Имеется в виду Госдума первого созыва (1993–1995), избранная 12 декабря 1993 года. Ее первое заседание состоялось 11 января 1994 года.


[Закрыть]. Тогда все, в том числе и Дмитрий Михайлович, называли ее пятой…

Через две недели, 29 декабря 2003 года, откроется первое заседание четвертой Государственной думы [11]11
  Госдума четвертого созыва была избрана 7 декабря 2003 года и должна работать до конца 2007 года.


[Закрыть]. Уже давно никто не ведет сквозной исторической нумерации и не сравнивает дореволюционный и современный парламенты. И четвертая Дума – не восьмая, а просто четвертая. И никаких аналогий, никаких аллюзий.

Прозвенел звонок. Десятки свежих листочков, исписанных синими, черными, фиолетовыми, сиреневыми и даже розовыми чернилами, легли на учительский стол. Дети прощались и покидали класс, немедленно забыв о государственной важности темы, над которой они только что мучительно размышляли. Дымов сел за стол, взял верхний листок, испещренный мелкими и острыми буквами, и начал читать…

Глава 2
Повседневная
Из опыта работы парламентского корреспондента (1994 год)

Когда парламентский корреспондент газеты «Заря Pocciи» Петр Громадин возвращался поздно вечером домой, родители его ни о чем не спрашивали: ребенок двадцати двух лет от роду был явно переутомлен, и говорить с ним на какие-либо серьезные темы было бесполезно. Все вопросы задавались утром за плотным завтраком – мама старалась «подкрепить Петю калориями» перед очередным изнурительным думским днем.

«Скажи, эти депутаты совсем ничего не соображают? – обычно начинала мать, не дав своему чаду сделать и глотка кофе. – В магазинах цены и не думают снижаться, инфляция чудовищная [12]12
  В 1994 году годовая инфляция составила 315 процентов, что было все же существенно ниже, чем в 1992 и 1993 годах. За 1992 год потребительские цены выросли в 26 раз, в 1993-м – в 10 раз.


[Закрыть], что они себе там думают?» Петя, судорожно заглотнув кусок колбасы, в очередной раз начинал объяснять матери, что конечно же решения Государственной думы могут иметь определенное отношение к инфляции, однако пока все происходящее – заслуга правительства и лично Бориса Николаевича Ельцина. Дума же, занятая собственным обустройством, ничего ни плохого, ни хорошего сделать не успела.

Когда Петя доходил до этого места, в разговор вступал отец: «Ну, конечно. Пока с комфортом не рассядутся, пока машины, квартиры, дачи, кабинеты с секретаршами и санатории себе не выбьют, ни о какой серьезной работе они думать просто не смогут!» Сын вновь принимался объяснять, что у депутатов Государственной думы, в отличие от их предшественников из Верховного Совета, своего ничего нет и их условия для работы могут вызывать какие угодно чувства, кроме зависти [13]13
  Условия для работы в первые месяцы работы у депутатов были действительно не блестящими. Многоэтажное здание мэрии (бывшего СЭВ) по адресу Новый Арбат, 36, где временно разместили новых депутатов, было настолько плотно заселено разнообразными государственными и коммерческими конторами, что народным избранникам не удалось выделить отдельные рабочие кабинеты. Больше всего повезло некоторым членам фракции «Яблоко»: ЭПИцентр, в котором работали многие из новоиспеченных «яблочных» депутатов (от лидера Григория Явлинского до будущего министра финансов Михаила Задорнова), в то время арендовал помещения как раз в здании на Новом Арбате. Впрочем, уже весной 1994 года Дума переехала в спешно отреставрированное турецкими рабочими для новых российских парламентариев здание бывшего советского Госплана на Охотном Ряду.


[Закрыть]. Но рассказы о думцах, сидящих, в лучшем случае, по двое в крошечных комнатушках, о заседаниях фракций, проходящих прямо в холле за больничного вида ширмами, не производили на родителей никакого впечатления. Среагировав на словосочетание «больничные ширмы», в разговор снова вступала мать, уже как «женщина-врач»: «Ты можешь сказать там кому-нибудь, чтобы докторам повысили зарплату и деньги на лекарства для больниц выделили?» Тут Петя, бросив недоеденный омлет, начинал отступать к дверям и уже в прихожей слышал то ли возглас, то ли вздох родителей: «Ну, может, они тебе хоть квартиру дадут?»

Петя вскипал, возвращался на кухню и объяснял, что Дума, в отличие от Верховного Совета, никаких благ распределять не может, поскольку никаких благ в ее распоряжении нет. Потому ждать квартиру от Думы, мягко говоря, бесполезно, хоть и проводит он там времени столько же, сколько самый усидчивый депутат.

По утрам Громадин отправлялся не в редакцию, а сразу в здание бывшего СЭВ. В самой газете он иногда не бывал вовсе, а свои статьи писал прямо в буфете и потом диктовал по телефону.

Его работой в редакции в целом были довольны. Главный редактор Мария Чернявская несколько раз говорила на «летучках»: «Как здорово, что мы угадали с Громадиным!»

Встреча Пети и журналистики была случайной. Он работал в одном из академических институтов лаборантом, рассчитывая, что после окончания университета ему немедленно дадут должность младшего научного сотрудника. Получив диплом, он выяснил у своего начальника, что ни ставок, ни денег, ни перспектив у их отдела да и у всего института нет.

Как-то в октябре Петя усмотрел в газетном киоске только начавшую выходить газету «Заря Pocciи». Через 15 минут он уже ехал в редакцию. Через два часа получил первое задание. Через три дня была опубликована первая маленькая заметка за подписью «Петр Громадин». Вторая вышла через неделю, а после третьей он перестал их считать.

Своей темы Громадин не имел и был дежурным репортером. Иногда Пете казалось, что так будет вечно: штат редакции был укомплектован маститыми авторами. Несколько раз он бывал свидетелем того, как они ругались между собой из-за тем и места на полосе. Но в середине ноября Петю вызвала Чернявская. Разговор получился, мягко говоря, неожиданным. «Петя, ты сейчас активно пишешь о предвыборной кампании, и мы в целом довольны твоей работой, – говорила Маша, – поэтому я хотела бы обозначить твои перспективы».

Громадин приготовился слушать.

«В январе Дума начнет работать, и я рассчитываю, что ты станешь сначала вторым, а потом и нашим основным парламентским корреспондентом». Петя опешил. «Но ведь есть…» – начал он.

Маша улыбнулась: «Ты боишься, что ребята, которые работали в Верховном Совете, будут недовольны твоим выдвижением? Напрасно, они это и предложили. Пойми, уже сегодня ясно, что Государственная дума ничем не будет напоминать Верховный Совет. Политики там станет меньше, меньше и скандалов – вопрос о власти решается теперь совсем в других местах. Поэтому тем, кто работал в ВС, в Думе, будет просто неинтересно. Они это понимают, руководство издания – тоже. Кого-то из них перекидывают на администрацию президента, кого-то – на редакторскую работу. Решено найти нового человека, который закроет тему российского парламентаризма. Шанс будет предоставлен тебе. А старшие товарищи помогут, подскажут, познакомят с кем надо».

Старшие товарищи и, правда, не были против и рекомендовали Пете в первую очередь знакомиться с людьми, от которых многое будет зависеть в Государственной думе. Таковые, по их мнению, сосредоточились в «Выборе России» и Партии Российского единства и согласия [14]14
  Именно в этих двух фракциях состояли действующие члены правительства. В частности, вице-премьер Егор Гайдар, глава Госкомимущества Анатолий Чубайс, министр иностранных дел Андрей Козырев – в «Выборе России»; вице-премьеры Сергей Шахрай и Александр Шохин – в ПРЕС. Согласно переходным положениям новой российской Конституции депутаты первой «пробной» Госдумы могли совмещать министерские и депутатские функции. Некоторые депутаты, как Егор Гайдар или его коллега по фракции министр труда Элла Памфилова, покинули свои кресла в кабинете министров вскоре после выборов в Думу. Другие, как Козырев или Чубайс, до конца работали в двух местах.


[Закрыть]. «Для дальнейшего движения по пути реформ, возможно, и необходимо, чтобы исполнительная власть немного подмяла под себя парламент», – говорил один из «звездных» журналистов. А другой, правительственный обозреватель, и вовсе жалел Петю, считая, что парня бросили на «пустое дело», и даже предлагал пойти поговорить с начальством, чтобы новенького переставили с Думы на что-нибудь более перспективное.

Иногда у Громадина складывалось ощущение, что парламент действительно никого больше в редакции не интересует, поэтому его и скинули на неокрепшие Петины плечи.

Однако карьерная перспектива оставалась карьерной перспективой.

Осень 1993 года стала для Пети порой новых знакомств. К вечеру карман его куртки распухал от визитных карточек кандидатов в депутаты, сотрудников предвыборных штабов и коллег из других изданий. Одним из самых приятных событий стало знакомство с московским корреспондентом американской газеты «The New York Mail» Питером Блэйком. За блестящий русский язык (родители Пита долго работали в СССР, и он учился в английской спецшколе на Кутузовском) и потрясающее понимание местной специфики московские журналисты прозвали его Петей Черновым [15]15
  Шутливый, хотя и неверный перевод фамилии Пита – Blake.Черный по-английски – black.


[Закрыть]. Петя звал своего тезку и нового друга Питом. Но, читая его статьи, удивлялся и немного завидовал, как легко американцу удавалось описывать российскую политическую действительность.

В январе Петя стал освещать работу Думы, сначала – при поддержке старших товарищей, а потом – и в одиночку. Неприятной неожиданностью стало то, что парламентская хроника, занимавшая много газетного места во времена Верховного Совета, теперь активно теснилась новостями из правительства и Кремля.

«Отчет о заседании Думы – 40, ну хорошо, 45 строк», – командовала Маша Чернявская и, видя насупленное лицо Пети, спрашивала, что такого они сделали, чтобы писать об этом больше. Петя вспыхивал, начинал спорить, на шум подтягивались коллеги и примерами из своего «верховносоветовского» прошлого доказывали, что Дума тянет строк на 40–50 максимум. Тем более что там полно жириновцев и коммунистов.

В марте Громадин заехал в институт забрать, наконец, трудовую книжку. Руководитель отдела, увидев блудного лаборанта, обрадовался и повел поить его чаем, чтобы расспросить о думских делах. Вопросы доктора наук несильно отличались от тех, что задавали родители или их знакомые. Его, конечно, интересовало, видел ли Петя Жириновского, правда ли, что тот собирается всех пересажать, сколько стоит депутатский обед и т. д. и т. п.

Дошло дело и до претензий.

«Депутаты планируют выделять деньги на академическую науку? – горячился ученый. – Ведь скоро совсем все развалится». Едва Петя начал объяснять, что финансами страны распоряжается правительство, его собеседник тут же подхватил: «И правильно, им в руки деньги давать нельзя, все прошвыряют!»

Громадин свернул разговор, сославшись на необходимость возвращаться в Думу. Кроме удачи, бывший шеф пожелал Пете «сохранить голову, общаясь с этими очень сомнительными людьми».

Но Петя уже привык к скептическому отношению окружающих к Государственной думе. Он защищал депутатов как мог, но не потому, что считал их особенно хорошими или умными.

Просто Громадину очень понравилось работать парламентским корреспондентом.