Текст книги "Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003"
Автор книги: Светлана Лолаева
Соавторы: Глеб Черкасов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)
Походная
Не путевые заметки журналистов (2001 год)
Пит специально прилетел утренним рейсом из Нью-Йорка, чтобы встретить в вашингтонском аэропорту Даллеса делегацию Государственной думы, прибывающую из Москвы по приглашению американских конгрессменов. Тема российско-американской парламентской встречи – бюджетный федерализм – нисколько не интересовала его и мало волновала «The New York Mail». Однако Блэйк уже больше года – с мартовских выборов президента в 2000 году – не был в России, и поэтому любая встреча с московскими политиками представляла для него несомненный интерес. К тому же, насколько можно было судить как по американским, так и по российским публикациям (а Пит ежедневно читал электронные версии всех значимых русских изданий и, вообще, был активным пользователем Рунета), а также по регулярному виртуальному общению с Петей Громадиным, Путину удалось за короткое время довольно сильно изменить российский политический ландшафт. Но главная причина, по которой Пит уговорил начальство направить его в эту командировку («The New York Mail», разумеется, имел бюро в столице и специальных людей, занимающихся конгрессом), было желание реально, а не по Интернету пообщаться с Громадиным. Петя, вопреки своему обыкновению, на сей раз решил воспользоваться думской «халявой».
Правда, когда получасом позже Пит со своим приятелем выруливал из аэропорта на хайвей, Петя пояснил, что всей халявы-то – американская виза, которой занимался думский протокольный отдел. Остальные расходы оплачивала редакция.
Если бы в США направлялся Геннадий Селезнев, то Громадин мог бы претендовать и на бесплатный перелет – спикеру был положен персональный самолет. Петя, не раз летавший с Селезневым по стране, рассказывал Питу, что это были самые комфортные в его, Петиной, жизни путешествия: огромный лайнер не заполнялся и наполовину, и можно было не только по-человечески сидеть, но даже выспаться, расположившись сразу на трех креслах.
В этот раз делегация была рангом пониже и поэтому добиралась до США на обычном рейсовом самолете. Но Пете повезло: загляну в в бизнес-класс к одному из думских бонз, он провел большую часть полета именно в этом отсеке, составив компанию депутату, заливавшему то ли страх от полета, то ли скуку многочасового пути виски, в неограниченном количестве предлагавшемся VIP-пассажирам. «Однако, – назидательно сказал Петя, жадно, после долгого воздержания, затягиваясь очередной сигаретой, – за все удовольствия надо платить. Из самолета моего государственного мужа пришлось буквально вести под руки. А на паспортном контроле едва не вышло конфуза. Ваши доблестные погранцы никак не хотели поверить, что этот мертвецки пьяный человек, с расстегнутой до пупа рубашкой и с огромным крестом на богатырской цепи, – высокопоставленный депутат-коммунист».
Зато теперь Петя был свободен, как ветер. Как-то давно он объяснил Питу, что в таких командировках главное написать одну общую заметку про визит для удовольствия пресс-службы и взять интервью с главой делегации, причем вовсе не в связи с поездкой. Интервью, и даже не одно, было взято в самолете, пока запрет на курение и изобилие спиртного не подорвали силы Пети, а главное, его думских собеседников. Текст о визите практически написан. Поэтому Петя планировал просто отдохнуть и объяснить Питу, что, собственно, происходит в путинской России.
А то, что Россия менялась, было видно по всему. Не только по одежде – галстуки делегатов третьей Думы стоили не дешевле 150–200 долларов, но и по манере держаться. В русских снова появилась та настороженность, хотя пока едва уловимая, которая была характерна для советских чиновников, попадавших за рубеж.
Менялось у думцев и отношение к окружающему миру. В 1994 году те, кто хотел узнать что-то новое, смотрели на мир широко открытыми глазами. К 2001 году в этих глазах появилось презрение. «Ну что вы, американцы, устроили с этим пересчетом бюллетеней и сварой на весь мир? И смех и грех, самим-то не стыдно?» [196]196
Речь идет о пересчете спорных бюллетеней во время президентской кампании в США в 2000 году. На проверку ушел почти месяц, после чего победителем был назван республиканец Джордж Буш-младший.
[Закрыть] – свысока выговаривал сегодня Питу хорошо знакомый депутат, в середине девяностых состоявший в КПРФ, а на рубеже веков переметнувшийся в «партию власти». Блэйк, боявшийся пропустить Петю, заводить споров с экс-коммунистом не стал. Но отчетливо вспомнил, как тот же депутат, отловив Пита весной 1996 года в штабе Геннадия Зюганова, умолял его «написать правду про то, как банда Ельцина фальсифицирует выборы». Изменились политические оценки, но неизменным оставался запах алкоголя – вечный спутник этого депутата. Только раньше пахло посредственной водкой, а теперь – хорошим виски.
Это тоже было признаком возросшего благосостояния. Хотя, по наблюдениям Пита, и у народных избранников, и у других официальных лиц, приезжающих из Москвы, оно начало расти довольно давно. В 1994 году думцы еще жались и считали каждый доллар. А уже два года спустя оплачивали номера в «Four seasons» и «Watergate». Сотрудник «US aid» рассказывал Блэйку, каких трудов стоило собирать с утра всех членов думской делегации, приезжавшей в США в 1996 году по их приглашению. Недовольные скромным уровнем гостиницы, предложенной принимающей стороной, некоторые депутаты переселились в пятизвездные отели. И с утра съезжались на запланированные мероприятия из дорогих вашингтонских апартаментов.
«А помнишь, как Валентин Ковалев читал лекцию в Гарварде?» – Пит обернулся к Пете. Но тот, с незажженной сигаретой во рту, крепко спал на заднем сиденье «плимута». Правда, Громадин слышал эту смешную историю много раз.
Одну из первых думских делегаций, посетивших США в 1994 году, возглавлял вице-спикер Госдумы от КПРФ Валентин Ковалев. Американцы, которые наивно думали, что только что ступившим на путь демократии русским будет полезен американский опыт, организовали в Гарварде, в Школе политических наук имени Кеннеди, специальный курс лекций для думской делегации. Однако профессору-милиционеру [197]197
До избрания в Госдуму Валентин Ковалев был профессором юридического института МВД РФ. В январе 1995 года стал министром юстиции РФ. Был отправлен в отставку после «банного скандала».
[Закрыть] это показалось обидным. Он обратился к организаторам со встречным предложением: дать и российским парламентариям возможность выступить перед слушателями Гарварда. Поскольку дело было летом и студенты разъехались на каникулы, лекторам из Госдумы пришлось ограничиться преподавателями школы. А жаль. «СССР, – сообщил Ковалев аудитории, – был самодостаточной страной». «USSR was the self-sufficient country», – повторил переводчик. «Я бы сказал даже self-satisfied country», – поправил его высокопоставленный думец. И все слушатели, включая двух-трех депутатов, знавших английский язык, захохотали [198]198
Московский гость поправил переводчика, очевидно, чтобы усилить свою мысль, и перепутал слова sufficient– достаточный и satisfied– удовлетворительный.
[Закрыть] .
Тогда же, в 1994 году, Пита поразило, что только небольшая часть депутатов использовала возможность узнать что-то новое и перенять чужой опыт. Это касалось не только поездок в США.
Знакомая русская журналистка рассказывала Питу о поездке в 1997 году в Норвегию в составе небольшой группы депутатов. Часть из них настолько не интересовала цель визита – изучение национального законодательства в области нефтедобычи, что уже на второй день они просили норвежцев сократить число встреч с парламентариями, представителями компаний и чиновниками. А некоторые так утомились теоретической частью поездки, что от практической – посещения платформ в Северном море – наотрез отказались. И предпочли изучать в это время ассортимент магазинов в Бергене.
Пит опросил еще нескольких русских коллег, и все они подтвердили, что для большей части думцев заграничные поездки повод «или для шопинга, или для уокинга» [199]199
Игра слов, основанная, впрочем, на не совсем правильном употреблении английских слов shopping– делать покупки и walking– гулять, прогуливаться. Русские коллеги Пита имели в виду не гуляние, а гульбу, загул.
[Закрыть] . Причем, пожалуй, последнее было для депутатов более привлекательным.
Скандал во время визита в Италию в 1996 году даже обсуждался на Совете Думы, а его участникам пришлось писать объяснительные. Двое охотнорядских бедолаг, прекрасно проведя время в сауне гостиницы, то ли спьяну (версия главы делегации), то ли «из-за неверной организации гостиничного пространства» (этой легенды придерживались виновники инцидента) с лицами, красными от сауны и граппы, и голыми торсами, едва прикрытыми махровыми полотенцами, ввалились в холл отеля… И оказались в толпе мужчин в смокингах и женщин в вечерних платьях. Моментально протрезвев, представители российского народа вспомнили, что представители народа итальянского именно в это время дают прием в честь гостей из России.
Не всегда свидетелями депутатских слабостей становилось столь большое число посторонних. Но неурядицы возникали почти в каждой поездке: то, привыкнув к бесплатной телефонии на родине, какой-нибудь депутат откажется оплачивать свои разговоры. То другой с пеной у рта уверяет, что выставленный гостиницей счет за просмотр эротического телеканала – не что иное, как провокация против российского парламентария. Такой же провокацией, очевидно, было и задержание в 1995 году брюссельской полицией депутата Госдумы, устроившего дебош в стриптиз-баре.
Впрочем, «отрывались» в таких поездках не только народные избранники, но и иронизирующие над ними журналисты. Во время визита Геннадия Селезнева в Китай один юный корреспондент из государственного информационного агентства заказал себе в номер ужин из ресторана отеля. Аппетит у журналиста был отменный, отель – шикарный. Итоговый счет составил 700 долларов. Юноша, недолго думая, записал ужин на номер спикера. Скандал был грандиозным. Селезнев, разумеется, ни о чем не узнал, но его помощники, тут же вычислившие смекалистого обжору, не только провели разъяснительную работу с ним, но и пожаловались в информагентство. На некоторое время проштрафившегося корреспондента из Думы убрали. А вскоре он и сам ушел и из агентства, и из Думы в более сытное место – в одну из нефтяных компаний, возглавил которую бывший член Государственной думы.
Пит долгое время не мог понять, отчего русские так ведут себя за границей. На одной из вечеринок в Москве он спросил об этом своих коллег и получил взаимодополняющие друг друга ответы. Первая версия гласила, что депутаты воспринимают заграничные командировки в качестве полагающихся им по статусу льгот. Не важно, зачем ехать, важно, куда и насколько. Но у депутатов, реально занятых законотворческими или политическими делами, никогда нет времени. «Понимаешь, Пит, прокатиться на халяву готовы все, ну или почти все. Но, когда надо провести очень важную поправку в закон, не до прогулок по миру. И чтобы не пропадало место, его отдают другому депутату, которому в Думе и заняться нечем».
Вторая сводилась к тому, что процент случайных и бессмысленных членов в любой делегации соответствует пропорции таких же людей в Думе. «Летит в какую-нибудь Перигонию официальная делегация из десяти думцев во главе с вице-спикером и зампредом международного комитета. Ее руководство занято официальными мероприятиями, укреплением межпарламентской дружбы: чтобы и дальше к себе звали и сами перигонийские парламентарии в гости приезжали. Еще пара депутатов любознательна по натуре. Остальные полетели, потому что им в Думе скучно. Ну и развлекаются соответственно „здоровью и полученному образованию“».
Встречая думцев, наведывавшихся в США, Пит не мог решить, какое из предложенных русскими друзьями объяснений больше походит на правду. Он охотно верил, что среди депутатского корпуса полно любителей попутешествовать за казенный счет. Таковые, впрочем, были в любом парламенте любой страны. В Думе дело было поставлено на широкую ногу: в ней было не менее шестидесяти групп по связям с парламентами других стран. А потому поездки, ответные визиты с сопутствующей официально-светской жизнью были неизбежны.
Пит притормозил у ресторанчика, любимого вашингтонскими журналистами, и обернулся назад: «Алле, Петя, просыпайся, приехали. Пора перекусить». Петя лениво открыл один глаз, пожевал прилипшую к губе сигарету, потом закурил, ловко щелкнув зажигалкой, и сказал: «Умоляю, только без виски!» – «Могу угостить тебя красным вином, почти таким же, которое так понравилось Ельцину за завтраком у Клинтона», – насмешливо сказал Пит. «А, это ваше секретное химическое оружие, от которого крепкого русского человека начинает штормить, – в тон ему ответил Петя. – Кстати, Коржаков описал этот случай в своей книжке» [200]200
Петя ссылается на книгу Коржакова «Борис Ельцин: от рассвета до заката». Бывший охранник президента объясняет, почему Ельцин в 1994 году не смог выйти из самолета в аэропорту Шеннона для встречи с премьер-министром Ирландии. По версии Коржакова, у президента случился сердечный приступ из-за того, что за завтраком у Билла Клинтона он злоупотребил красным сухим вином.
[Закрыть] .
«И как он?» – спросил Пит. «Писатель и депутат, – пожал плечами Петя. – А в целом – никак Равно как и прочие отставники, вынужденные доживать свой политический век в Думе. Как Примаков, Куликов, Николаев и прочие, и прочие. Им только и остается, что мемуары писать. Или крепко любить президента Путина. Чтобы тот вспомнил и из Думы забрал. Как Кириенко или Степашина с Черномырдиным [201]201
В этом диалоге друзья упоминают экс-премьеров Евгения Примакова, Сергея Степашина, Сергея Кириенко, Виктора Черномырдина, бывшего главу МВД Анатолия Куликова, отставного начальника погранслужбы Андрея Николаева и бывшего руководителя охраны президента Ельцина Александра Коржакова. Все они были депутатами Госдумы третьего созыва.
[Закрыть] . Он теперь переквалифицировался в дипломаты» [202]202
В мае 2001 года Виктор Черномырдин был назначен послом РФ на Украине и до сих пор занимает этот пост. Сергей Степашин в апреле 2000 года был избран главой Счетной палаты и тоже по настоящее время руководит ее работой. Сергей Кириенко в мае 2000 года был назначен полпредом президента в Приволжском федеральном округе и работал в этом качестве до ноября 2005 года, до назначения главой Росатома.
[Закрыть] . – «Знаю». – И Блэйк в красках рассказал, как в феврале 1997 года, выступая в Вашингтоне на заседании комиссии «Гор – Черномырдин», русский премьер энергичными жестами поторапливал переводчика, подыскивавшего адекватные слова для передачи его красноречивых пассажей.
«Ну, где они, ваши „ножки Буша“ [203]203
«Ножки Буша» – насмешливое название куриных окорочков, в огромных объемах экспортировавшихся из США в Россию в начале 90-х годов.
[Закрыть] ? Не этого, нового, а того – старого, папы Буша, которого Стаканыч, как и маму Буш, хорошо знал?» [204]204
Петя намекает на комментарий Черномырдина (Стаканыч – одна из кличек экс-премьера) по поводу публичного обвинения его во взятках со стороны кандидата в президенты США Буша-младшего. «Знаю хорошо маму, папу. Но этот! Жаль, что такое важнейшее направление – кандидат в президенты им не владеет. А если тем более владеет, то еще тогда страшнее!» – сказал российский экс-премьер.
[Закрыть] – спросил Громадин, и друзья, хохоча, вышли из машины.
Развлекательная
Любимые анекдоты депутатов и анекдоты из думской жизни (2002 год)
Петя грустно помешивал сахар в чашке двойного эспрессо. Отхлебнул и поморщился – кофе был двойным по объему, но отнюдь не по крепости. «Все вырождается», – подумал журналист и печально оглядел пустые витрины буфетных прилавков. Засохшие шпротины, икра «заморская баклажанная» неаппетитного цвета, кучкой застывшая на дне четырехугольной фарфоровой салатницы, бутерброды с сырокопченой колбасой на прикрытых пищевой пленкой блюдах – всем этим продуктовый набор думского буфета вечером в среду исчерпывался. Ни румяных пирожков, ни любимых корреспондентками заварных пирожных с творожным кремом, ни «полезного для мозгов», как уверял Ваня Родин из «Независимой газеты», салата из консервированного криля, ни даже самого популярного у журналистской братии «Столичного» салата – кусочков слипшегося сыроватого картофеля, украшенных сверху двумя тонюсенькими ломтиками вареного мяса и прозрачными лепестками маринованных огурцов. А главное – никакого «холодного кофе».
В блаженные времена, когда Дума была еще местом живым, а не складом кремлевских марионеток, когда в буфете можно было курить, а помимо стоячих были «сидячие» места – низенькие столы у крытых дешевым зеленым сукном низеньких же диванчиков, стоявших прямо напротив двери, ведущей из думского холла на первом этаже старого здания, – здесь, как в любом приличном месте, продавали спиртные напитки и, более того, даже в розлив. Потом разливать крепкое спиртное в тонкие чайные стаканы перестали, зато знакомой буфетчице (а постоянному думскому журналисту все буфетчицы были не просто знакомые, а чуть ли не родные) всегда можно было заказать «холодного кофе» и получить 50–100 граммов коньяку в маленькой кофейной чашечке. К «кофе» в те времена всегда находился тонко порезанный лимончик, девчонкам в качестве закуски брали еще конфетку – трюфель или «Мишку косолапого» – конфеты в буфете продавались поштучно.
Сейчас, когда за окном льет, настроение омерзительное и слушать бредовую дискуссию о железных дорогах [205]205
Речь идет о пакете законопроектов по реформе железных дорог, который обсуждался в Госдуме летом 2002 года.
[Закрыть] нет никакого желания, глоточек такого кофейку пришелся бы весьма кстати. Тут Петя увидел, что к его столику с чашкой кофе в руках идет Сергей Юшенков. В отличие от Пети погода и тоскливые дебаты не испортили ему настроения, по коньяку и табаку депутат тоже явно не страдал, потому что не пил и не курил.
«Как дела?» – мрачно поинтересовался у него Петя. Юшенков вместо ответа достал из кармана диктофон, положил его на столик рядом с чашкой кофе и сказал: «Петр, еще ты мне своего любимого анекдота не рассказал». Петя, который знал их массу и мог выдать на любую тему и к любому случаю, задумался: «Даже не знаю, у меня много любимых, Сергей Николаевич. А почему вы анекдоты собираете, а не думские байки? Ваши коллеги такое порой несут, что нарочно и не придумаешь». Юшенков, который уже издал первый выпуск сборника «Любимые анекдоты политических деятелей и журналистов» [206]206
См.: Шугаев Е.Любимые анекдоты политических деятелей и журналистов. М.: Три века истории, 2001.
[Закрыть] , улыбнулся: «Анекдот, тем более любимый, характеризует человека лучше, чем любые выступления. Люди невольно выдают то сокровенное, что обычно в себе подавляют». – «Ну да!» – недоверчиво хмыкнул Петя. «Ты даже не представляешь, до какой степени. Многие, кстати, потом понимают, что сказали лишнее. Не то чтобы неприличное, а лишнее о себе. И бегут ко мне с просьбой заменить анекдот. Второй дубль, как правило, дает уже привычный образ, образ, в котором человек преподносит себя окружающим».
«И часто вас просят сделать замену?» – поинтересовался журналист. «Если человек выдает анекдот с ходу, особо не задумываясь, то бывает. Ну, например, один депутат из КПРФ рассказал мне старый анекдот про передовика, награжденного поездкой в Париж. Вечером он хочет сходить посмотреть на стриптиз, а жена уговаривает его сэкономить деньги на подарки, обещая, что сама покажет ему любое шоу. Глядя на супругу в роли стриптизерши, работяга с досадой сплевывает: „Говорил мне наш парторг, что это гадость, а я не верил!“»
Петя, хотя и слышал этот анекдот раз сто, захохотал. Юшенков – тоже, причем заразительно, чуть ли не до слез. Отсмеявшись, он продолжил: «Не успел я расшифровать диктофонную запись – а я обязательно это делаю, чтобы дать авторскую версию, – как прибегает ко мне мой коммунист и говорит, что перепутал и не этот анекдот его любимый. И взамен рассказывает какой-то совсем несмешной – про Ельцина». – «И какой анекдот вы включаете в сборник – спонтанный, который суть психологический портрет, или второй, с выверенным образом?» – спросил Громадин. «Если получается, то оба. А у некоторых – и по три анекдота в моем сборнике. Ладно, ты вспоминай, а мне нужно в зал возвращаться, может быть, уже дошли до голосования». – И депутат поставил на стол пустую чашку и взял диктофон.
Петя, которого голосование по «железке» не интересовало вовсе, побрел на лестницу курить. Да, любопытно, каким был бы парламент, если бы депутаты говорили то, что думали. Безыскусных людей, людей, которые не боялись показать свое истинное лицо в нынешней, третьей Думе, были единицы. Даже те, кого Петя знал много лет, с 1994 года, и помнил их веселыми, жизнерадостными, с юмором относившимися к окружающим и, главное, к себе, теперь вошли в образ или, как говаривала Ирина Антоновна Иновели, бессменный думский обозреватель «Интерфакса», «забронзовели».
Сегодня трудно представить балагурящего за чашкой кофе в буфете Явлинского: «В России даже закон Паркинсона превращается в болезнь». Или Жукова, позабывшего об идущем на заседании комитета бюджетном дележе и увлеченно спорящего с журналистами о вчерашнем футбольном матче. Или некоего куртуазного депутата, подобно коммунисту-капиталисту Владимиру Семаго, обсуждающего с думскими барышнями последние моды, демонстрируя пальто «Черутти – Армани», «только вчера купленное в Париже». Юшенков был одним из немногих думских старожилов, которого не меняли ни посты, ни годы, ни обстоятельства.
Возможно, потому, что, несмотря на признаваемую даже оппонентами принципиальность (правда, они чаще называли ее демшизоидностью), ему всегда была свойственна ирония. Еще в начале девяностых, в бытность членом Верховного Совета РФ, Юшенков придумал мифического депутата Егора Шугаева. Доросший в Госдуме до почетной должности спикевицера, все девяностые Шугаев писал статьи, раздавал интервью и даже сочинял целые законы. Самый известный из них – о наследственном депутатстве – Егор Иванович Шугаев предложил задолго до того, как Владимир Вольфович Жириновский провел в парламент своего сына и сделал его лидером фракции ЛДПР [207]207
Идея наследственного или семейного депутатства оказалась очень привлекательной. В 2003 году по списку «Единой России» в Госдуму прошел бывший заместитель директора Службы внешней разведки Виталий Васильевич Маргелов, отец главы международного комитета Совета Федерации Михаила Маргелова. Весной 2004 года сенатором от Орловской области стала дочь бывшего спикера Совета Федерации, губернатора Орловской области Егора Строева Марина Рогачева. Дочь Егора Гайдара Мария принимала участие в довыборах в Госдуму в конце 2005 года (сняла свою кандидатуру в пользу Виктора Шендеровича). Дочь Бориса Немцова Жанна тогда же пыталась стать депутатом Мосгордумы. Сын самого Юшенкова – Алексей после убийства отца в 2003 году баллотировался в Госдуму по одномандатному округу, но неудачно.
[Закрыть] .
«Реальность превосходит самые смелые фантазии», – неожиданно вслух резюмировал Петя, чем страшно удивил незнакомую девушку, напряженно следившую за большим экраном в холле у Малого зала, на котором в тот самый миг появились результаты голосования по одному из железнодорожных законопроектов. «Вы знали, что они его примут?» – восхищенно спросила незнакомка. «Здесь, мадемуазель, я знаю абсолютно все!» – галантно раскланялся Петя. «Наверное, какая-то начинающая фадеевская лоббистка [208]208
Во время прохождения пакета законопроектов по реформе железной дороги главой Министерства путей сообщения был Геннадий Фадеев.
[Закрыть] , кто еще будет так восторгаться этим голосованием», – подумал про себя Громадин, входя в «Аквариум».
«Аквариумом» называли стеклянную выгородку для прессы, сооруженную в начале работы третьей Думы. Он располагался на балконе третьего этажа, занимая по длине все пространство между левой и правой лесенками, ведущими от холла у Малого зала на третий этаж старого здания. Журналисты, привыкшие к Малому залу, сначала «Аквариум» невзлюбили. Но постепенно стали перемещаться туда: в отличие от прежнего места дислокации здесь стояли столы, был ксерокс, и никто не выключал телевизора с трансляцией думского заседания в самый неподходящий момент из-за того, что надо подготовить зал для пресс-конференции. Несколько раздражало лишь то, что на сидящих за стеклом журналистов таращились все проходящие мимо, особенно экскурсанты.
В один прекрасный день, устав от повышенного к себе внимания, журналисты решили пошутить. Быстро от руки были изготовлены импровизированные плакаты: «Осторожно! Пресса! Близко не подходить!», «Журналист думский обыкновенный. Просьба покормить!» и т. п. Проходивший мимо «Аквариума» народ, читая эти надписи, умирал со смеху. Но веселье длилось недолго. Не успели телевизионщики снять коллег, как в выгородку с встревоженным лицом вбежала сотрудница пресс-службы с просьбой руководства «немедленно прекратить цирк». «Скорее зоопарк», – засмеялись зачинщики, но, не желая подводить пресс-службу, с которой у большинства думских журналистов были прекрасные отношения, плакаты сняли. «Юмор и Дума – две вещи несовместные», – продекламировал тогда Петя.
Сейчас, выводя корявым почерком на обороте какого-то законопроекта заголовок «Байки из Думы», – он вспомнил свой парафраз великого поэта и поставил эпиграфом. Получилось красиво.
Байки из Думы
Юмор и Дума – две вещи несовместные.
А. С. Пушкин – П. Е. Громадин
Предисловие.
Дума – одна из палат российского парламента. Это – его нижняя палата. В Думе заседают депутаты. Они много говорят. В основном – умное. Их умные слова и мысли позже становятся законами. Если, конечно, кажутся достаточно умными верхней палате. И, главное, – верховному главнокомандующему, то есть президенту.
Иногда депутаты устают говорить умное. И тогда они говорят то, что думают. Эти слова, как правило, не становятся законами. Некоторые из этих слов настолько хорошо обдуманны, что их не рискуют в первозданном виде публиковать даже в стенограммах думских заседаний. Стенограмма, разумеется, не закон, но все же документ. Более того, документ исторический.
То, что предлагается вниманию читателей, ни в коем случае не документ, не исторический источник и даже не сборник анекдотов или смешных цитат. Во всем этом нет и тени юмора. Дума – учреждение почтенное и предельно серьезное (см. выше). Это – просто байки из Думы. Байки не только о депутатах, но и обо всех, кто посещал Охотный Ряд. В том виде, в каком их запомнил автор.
Старейший депутат, член фракции ЛДПР Григорий Лукава, открывавший работу первой Госдумы, всякий раз, ставя на голосование какой-то вопрос, предупреждал: «Включаю машину голосования». Новоиспеченные думцы веселились от души.
1994 год.
Лидер ЛДПР Владимир Жириновский при обсуждении повестки дня в очередной раз выступил с заявлением о необходимости немедленной поддержки православных сербских братьев. Слово по ведению попросил депутат Гусман: «Юлий Соломонович Гусман, „Выбор России“. Я хочу обратиться к Владимиру Вольфовичу Жириновскому, как православный к православному…»
1995 год.
Депутат Вячеслав Марычев, обращаясь к спикеру Ивану Рыбкину: «Я понимаю, что вы меня ущемляете, тем не менее моя любовь к вам не пропадает, она с каждым вашим, так сказать, ущемлением увеличивается и увеличивается».
1995 год.
Член фракции «Женщины России» Светлана Орлова при обсуждении налоговых законопроектов: «Всем нам надо идти на выборы и всем нам нужно спасать Россию».
1995 год.
Глава комитета по экономической политике Сергей Глазьев при обсуждении вопроса о намерении правительства приватизировать «Рыбинские моторы»: «Раньше были воры в законе, а теперь мы имеем правительство вне закона».
1995 год.
Председатель правительства Виктор Черномырдин, завершая свое выступление в Думе, успокоил депутатов: «Все те вопросы, которые были поставлены, мы их соберем в одно место. Вы знаете, в какое!»
1996 год.
Председатель правительства Виктор Черномырдин, реагируя на реплику депутатов из зала, что раньше народ жил хорошо, а сейчас доведен до нищеты, воскликнул: «А ну-ка, встаньте те, кто хорошо жил!» Встали всего несколько человек, среди них – бывший первый секретарь Горьковского обкома КПСС Геннадий Ходырев.
1996 год.
Председатель Госдумы Геннадий Селезнев, подводя на пресс-конференции для думских журналистов итоги весенней сессии: «Мы уже на своей шкуре убедились, что такое принять хороший нужный закон».
1996 год.
Лидер аграрной депутатской группы Николай Харитонов, комментируя нежелание правительства сокращать экспорт американских куриных окорочков: «Правительство вновь припало к пыльному сапогу заокеанских путеводителей».
1996 год.
Лидер аграрной депутатской группы Николай Харитонов в ходе обсуждения проекта Земельного кодекса: «Если бы императрица Екатерина II, немка, восстав из гроба, увидела бы, как разбазариваются привоеванные ею земли, в том числе и пашни, она вернулась бы обратно!»
1996 год.
Лидер либерал-демократов Владимир Жириновский при обсуждении поправок в раздел «образование» в бюджетном проекте: «Надо спасти хотя бы молодое поколение, которое, лишившись возможности учиться, стоит на панели».
1996 год.
Министр финансов Александр Лившиц, заканчивая доклад о проекте бюджета на 1997 год: «Если не сделаем хороший бюджет, не надо будет искать, кого сажать – я перед вами».
1996 год.
Депутаты, ссылаясь на публикации в прессе, задали премьеру Виктору Черномырдину вопрос о его доходах. Черномырдин ответил: «Если бы я был так богат, как об этом говорят, то я бы здесь не стоял».
1996 год.
Владимир Жириновский при обсуждении постановления с требованием отставки Бориса Немцова с поста вице-премьера неожиданно вступился за иностранных журналистов: «Им можно верить, поскольку они всегда говорят правду, по крайней мере, чаще, чем наши».
1997 год.
Председатель Госдумы Геннадий Селезнев, комментируя проект бюджета: «Правительство действует как пожарная команда: латает тришкин кафтан».
1997 год.
Депутат Екатерина Лахова во время обсуждения закона об обороте товаров и услуг сексуального характера: «Презерватив – это то, что необходимо нашим, в общем-то, людям».
1997 год.
Председатель российского правительства Виктор Черномырдин пригрозил, убеждая депутатов принять бюджет на 1998 год в первом чтении: «Ввяжемся в драку – провалим следующие да и будущие годы. Кому это нужно? У кого руки чешутся? У кого чешутся – чешите в другом месте».
1997 год.
Депутат Петр Щелищ: «От депутатов, вообще говоря, компетентности трудно ждать. К ним и не предъявляется такое требование».
1997 год.
Лидер аграрной депутатской группы Николай Харитонов, выступая при обсуждении проекта бюджета: «Как говорится в народе, нам не удастся и ночь переспать, и невинность сохранить».
1997 год.
Депутат фракции «Яблоко» Елена Мизулина, отвечая на выпады Владимира Жириновского, у строившего скандал на пленарном заседании Госдумы: «Лично считаю, что вот такие оскорбления, которые позволяет себе господин Жириновский, связаны как раз с тем, что у меня не только мама – не юрист, но и папа – тоже».
1998 год.
Лидер КПРФ Геннадий Зюганов в связи с голосованием Думы по кандидатуре Сергея Кириенко на пост премьер-министра: «Парламент остался единственной возможной преградой для стабилизации ситуации в стране».
1998 год.
Сергей Кириенко, выступая в Госдуме в связи с утверждением его на пост главы правительства: «Я просто крайне прямолинейно и в лоб ушел от ответа на этот вопрос».
1998 год.
Заместитель лидера фракции «Яблоко» Сергей Иваненко, комментируя предположения о возможном роспуске Думы: «Мы за то, чтобы парламент умирал естественной смертью».
1998 год.
Лидер аграрной группы Николай Харитонов во время повторного обсуждения кандидатуры Виктора Черномырдина на пост премьер-министра в сентябре 1998 года: «Соответствуем ли мы наказам тех переполненных залов в сельских клубах и в городских домах культуры и площадей, на которых выступал и Владимир Вольфович, обнимая так жалостно старушек, которые верили ему? После этих кульбитов за последние три дня, уважаемый Владимир Вольфович, я думаю, даже те старушки, у которых нет уже зрения и слуха, перестанут вам верить».
1998 год.
Вскоре после августовского кризиса 1998 года депутаты утвердили Виктора Геращенко в должности главы Центрального банка. На вопрос думской журналистки о планах Геращенко ответил: «Мы пойдем вперед. Куда? К победе коммунизма, конечно!»
1998 год.
Думская журналистка пыталась узнать у недавно ставшего главой Центробанка Виктора Геращенко о новых кадровых назначениях. Геращенко уклонялся от ответа, но, услышав в очередной раз вопрос о возможном приглашении на пост зампреда ЦБ члена бюджетного комитета Георгия Лунтовского, Виктор Владимирович в свою очередь спросил корреспондентку: «А вы что так переживаете? Он ваш муж, что ли?»
1998 год.
Василий Шандыбин во время обсуждения вопроса об импичменте президенту, обращаясь к Владимиру Жириновскому: «Я ответственно заявляю, что я доктор рабочих наук и в любой момент готов дать сдачи таким докторам юридических наук».
1999 год.
Николай Рыжков, комментируя отставку Евгения Примакова с поста премьер-министра: «Я думаю, уважаемые коллеги, нам благодарить Бога не за что, наоборот, он наказывает, по-видимому, всех».
1999 год.
Лидер аграрной депутатской группы Николай Харитонов, выступая по поводу утверждения Владимира Путина премьер-министром: «Вы будете тем Рихардом Зорге, работая в российском правительстве, который будет стоять на стороне национальной экономики и на стороне трудового народа России».
1999 год.
Депутат Виктор Черномырдин в первый день работы третьей Думы поделился впечатлениями с журналистами: «Никак еще не могу это для себя понять. Где я? Куда я попал?»
2000 год.
Депутат Сергей Степашин, комментируя сговор «Единства» и КПРФ относительно распределения думских постов в первый день работы третьей Думы: «Я думаю, что Владимиру Владимировичу Путину кто-то подкладывает очень серьезную медвежью услугу».
