Текст книги "Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003"
Автор книги: Светлана Лолаева
Соавторы: Глеб Черкасов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)
Больший профессионализм и независимость аппаратчиков из комитетов были связаны еще и с большей стабильностью их работы. Набор комитетов из Думы в Думу оставался приблизительно одинаковым, и состав экспертов и технических работников комитетов менялся нерадикально. В отличие от помощников депутатов и сотрудников фракционных аппаратов, которые в случае провала депутата или партии на выборах автоматически становились безработными, профи из комитетов сохраняли свои места. Во всяком случае, до того момента, пока новый председатель комитета и новый начальник аппарата комитета не начинали кадровой чистки. Но поскольку профессионалов ценили все, то зачастую даже при смене фракционной принадлежности комитета не только большая часть сотрудников, но и руководители аппаратов оставались на местах. Мало менялся и кадровый состав собственно думского аппарата – специалистов, работавших в одном из семи управлений (кадровом, организационном, правовом, аналитическом и др.) и пресс-службе Государственной думы.
Никита Петрович положил в кружку пакетик чаю, плеснул кипятку из чайника (который он тоже собирался забрать, если этого не сделает давший на «Тефаль» деньги Николай Васильевич) и вздохнул. Ему, отставной козы парторгу предпенсионного возраста с давно забытой специальностью инженера-гидравлика, ничего не светит, и ни в аппарат Думы, ни в какой комитет его не возьмут. Там сидят или зубры, или молодые и перспективные, которые карьеру делают. Примеров тому полно. Моторин, руководивший аппаратом бюджетного комитета, теперь замминистра финансов. Пансков, занимавший ту же должность в самом начале Думы, потом и вовсе министром стал [160]160
Владимир Пансков был руководителем аппарата комитета по бюджету Государственной думы с января по август 1994 года. С ноября 1994-го по август 1996 года – министр финансов РФ. В 1996–1997 годах – первый замминистра экономики РФ. С июня 1997 года по июль 2006-го – аудитор Счетной палаты.
[Закрыть]. Еще несколько человек из аппарата бюджетного комитета сейчас в Минфине на хороших должностях. Пресс-секретаря комитета по экономической политике Антона Сурикова Маслюков забрал с собой в Белый дом.
Правда, Боос, став министром по налогам, назначил свою помощницу Наташу Аристархову начальником отдела [161]161
Наталья Аристархова работала в Думе очень недолго – с февраля по декабрь 1998 года. После того как Георгий Боос был назначен министром по налогам и сборам в правительстве Примакова, он забрал свою давнюю сотрудницу (раньше она работала в принадлежащей Боосу фирме «Светосервис») в министерство начальником отдела. Но и после его ухода ее карьера успешно развивалась. С 2002 по 2005 год Аристархова была замминистра МНС. Слета 2005 года – советник руководителя Роснедвижимости.
[Закрыть]. И Головков, возглавив Росгосстрах, взял с собой свою помощницу Таню Разбаш [162]162
Татьяна Разбаш с 1995 по 1998 год была пресс-секретарем депутата Алексея Головкова. Затем, с 1998-го по 2000-й, работала его же пресс-секретарем в «Росгосстрахе». С 2000 года и по настоящее время – пресс-секретарь Михаила Касьянова.
[Закрыть]. Бывшие помощники Хакамады – Степан Орлов и Владимир Коптев-Дворников – и вовсе в депутаты попали. Первый – в Мосгордуму, второй – только что избран в новую Госдуму по списку «Единства». А Николай Васильевич… тут Огоньков потянулся за валидолом.
А, с другой стороны, что он может сделать, если только что в курилке Никита Петрович слушал, как Дымов утешал хорошенькую девчушку из аппарата НДР? Даром, что в начале Думы это была главная проправительственная фракция, занимавшая лучшие думские апартаменты (правое крыло третьего этажа старого здания), – теперь ее люди тоже не знают, куда деваться.
Днем раньше, зайдя вместе с тем же Дымовым в огромный кабинет в старом здании, который в последние предвыборные месяцы занимала пресс-служба фракции НДР, он застал сцену эвакуации «Нашего дома». Пол, столы, стулья – все свободное от людей и ненужных теперь компьютеров и папок с документами пространство было уставлено коробками, завалено бумажными рулонами, календарями, майками, кепками, флажками. На столах россыпью лежали круглые значки с тремя уже совершенно бессмысленными буквами. На одной из обшитых деревянными панелями стен от высоченного потолка до пола висел громадный предвыборный плакат улыбающегося Владимира Рыжкова. На противоположной стене с плаката поменьше улыбался Виктор Черномырдин. Под ним с хмурым видом чистил папки, периодически отправляя какие-то бумаги в корзину, молодой человек из аппарата НДР. Несколько известных думских журналистов над чем-то хохотали, чокаясь новенькими кружками с надписью «НДР». Судя по царившему веселью, пили они вовсе не чай. Повышенным спросом у гостей, приглашенных на «бесплатный аукцион, посвященный закрытию „Нашего дома“», как назвал это мероприятие Петя Громадин, обозреватель демократической газетенки «Либералъ», пользовались весьма добротного качества рубашки-поло, особенно синие. «Это – цвет настоящего консерватизма, Рыжков лично подбирал оттенок, – смеялась пресс-секретарь лидера фракции Маша Андреева, закуривая очередную сигарету. – Ну, хватит тряпками заниматься, разбирайте лучше плакаты. Хочешь, мы снимем для тебя вот этот большой, с Рыжковым? Дома повесишь». Юная журналистка, влюбленная, по словам Дымова, в молодого лидера НДР, услышав Машин вопрос, закатила карие глаза и учащенно задышала, чтобы не заплакать.
Плакать же впору было не этой вертихвостке, а строгой секретарше из приемной Рыжкова. Новый лидер новой фракции власти наверняка приведет свою. Хотя, как сообщил Огонькову мрачный юноша, рвавший ненужные документы, большая часть сотрудников фракции НДР рассчитывает зацепиться в аппарате свежеизбранного «Единства». «Профессионалы всегда нужны, а этих собирали с бору по „мишке“ по всей России – откуда у них люди?» – успокаивая самого себя, заявил он, виртуозно кинув окурок в высокую белую фарфоровую пепельницу с сосудом для воды внутри.
Когда таких профессионалов полторы тысячи (а численность аппарата Госдумы с сотрудниками фракций и комитетов, не считая депутатских помощников, была близка именно к этой цифре), то уникальность и нужность каждого из них выглядят как-то сомнительно. С другой стороны, Никита Петрович, наблюдавший работу Думы не по телевизору из Малого зала, как эти бездельники из газет, а изнутри, понимал, насколько большую роль играет думский аппарат.
Это ведь только говорится, что депутаты пишут законы или работают над поправками. И тем и другим занимаются никому не ведомые рядовые думские чиновники. Нет, бывают, конечно, суперпрофи, которые могут, если надо, и сами закон сочинить. Но в основном… Огоньков вспомнил, как однажды в дверях кабинета Олега Миронова столкнулся с Василием Шандыбиным. Олег Орестович, находясь, очевидно, под интеллектуальным впечатлением беседы с товарищем по фракции КПРФ, задумчиво протянул: «Вот Василий Иванович – хороший человек, но может он закон написать? Нет!» Сам Миронов, ставший позже уполномоченным по правам человека, тогда бился над проектом закона о Конституционном собрании. Но он был не просто юрист-конституционалист, а профессор! Есть, правда, и категория депутатов-графоманов, вроде либерал-демократа, главы комитета по труду Владимира Лисичкина. Его личный план законопроектных работ в начале второй Думы состоял из 104 пунктов.
Среднестатистический же депутат не только не пишет законов, но не всегда и прочитать их может. И впрямь, пойди разберись, что там в Налоговом кодексе понаписано. Кроме депутата-адвоката Андрея Макарова, который этот самый кодекс и докладывал Думе, его понимают еще, возможно, полдюжины членов бюджетного комитета, Моторин в Минфине и Починок в МНС [163]163
Михаил Моторин – замминистра финансов в 1997–2004 годах. В 1998–2000 годах курировал налоговую реформу. Александр Починок– глава Госналогслужбы в 1997–1998 годах, в 1999–2000 годах – министр по налогам и сборам. Был депутатом ВС РФ и депутатом Госдумы первого и второго созывов.
[Закрыть].
Отсюда и профессионализация лоббизма. Что успеет осмыслить народный избранник, который получает к пленарному заседанию пакет документов килограмма на три весом? Из них килограмм – поправки к какому-нибудь кодексу: Налоговому, Бюджетному, Уголовному – все равно. Вот и голосуют. Кто по решению фракции. Кто по совести. А кто и по спецзаказу.
Заказов в Думе было достаточно. И самых разных. В принципе, толковый человек в Думе без приработка не пропадет. Подрабатывают все – от депутатов до думских водителей.
Думскими, правда, они только называются. На самом деле и сами водители, и их машины относятся к автохозяйству Управления делами президента. Строго говоря, ничего своего у Думы нет. От бумаги для законопроектов и скрепок, которыми их сшивали, до туалетной бумаги и булочек в думском буфете – все закупается, выдается и управляется всемогущим ведомством кремлевского завхоза Павла Бородина [164]164
Павел Бородин был управляющим делами президента РФ с ноября 1993-го по январь 2000 года.
[Закрыть]. Но и на «давальческом сырье» обитатели Охотного Ряда делают свой бизнес – большой и маленький.
Думские шоферы по обыкновению калымят. Особой любовью разгонных водителей пользуются депутаты, которые берут машину для поездки по нескольким адресам и, приехав в нужное место, помечают конец маршрута более поздним временем. Это дает шоферу возможность еще час-другой поработать на свой карман на государственных машине и бензине, а не мчаться к одной из диспетчерских – в Георгиевский переулок или на Звенигородское шоссе. Шеф Никиты Петровича никогда не проявлял такой доброты, а в ответ на подобную просьбу однажды устроил скандал и пообещал написать на водителя жалобу. Впрочем, машиной он пользовался нерегулярно: как человек, привыкший к режиму и порядку, он ездил на думском автобусе, который централизованно с утра доставлял парламентариев из Митина на Охотный Ряд, а вечером – отвозил обратно. «Так и спокойнее и полезнее, в дороге с коллегами пообщаешься. А езда на этих раздолбанных „Волгах“ – одна нервотрепка. То водитель опоздает якобы из-за пробок, то машина сломается», – объяснил как-то свою нелюбовь к автомобилям Николай Васильевич.
Рядовым депутатам персональных машин не полагалось, только руководству Думы – председателю, его замам, главам комитетов и лидерам фракций. Думская номенклатура ездила на иномарках. Спикер – на огромном «мерседесе» с красной и синей мигалками наверху и машиной сопровождения, вице-спикеры – на «Ауди-8» с синими мигалками, главы комитетов – на «Ауди-6» без мигалок, зато с федеральными номерами, на которых вместо цифр, обозначающих регион, красовался большой российский триколор. Лидерам фракций полагались седьмые БМВ с синими мигалками, но многие из них дополняли и разнообразили свой парк Лидер ЛДПР Жириновский всегда ездил под прикрытием джипов охраны. Потом его примеру последовали и некоторые другие. Что особенно возмущало старого коммуниста Никиту Петровича – и Зюганов. Самым скромным долгое время был Явлинский – он ездил на «Волге», причем не думской, а своего «ЭПИцентра». Это раздражало Никиту Петровича еще больше, чем барство товарища Зюганова. «Дешевый популизм», – говорил он, и Дымов, не любивший «Яблоко», как всякий приверженец гайдаро-чубайсовского либерализма, согласно кивал головой. Друзья успокоились, когда и Явлинский к середине работы второй Думы пересел на 728-й БМВ.
Машины, правда, косвенно – источник прибыли не только для водителей, но и для депутатов. Продажа думских пропусков на машину – одна из статей незамысловатого бизнеса. Бумажка с буквами «ГД», формально дающая всего лишь право парковаться возле думских зданий на Охотном Ряду и в Георгиевском переулке, востребована и теми, кто никогда не имел никаких дел в окрестностях Думы. Никита Петрович обнаружил это совершенно случайно (его депутат мелкой розничной торговлей думских документов не промышлял). Как-то, вопреки своему обыкновению, он был вынужден взять «частника». Каково же было удивление Огонькова, что хозяин автомобиля, на лобовом стекле которого красовался пропуск, представления не имел, где расположена Государственная дума. На вопрос о том, откуда у него этот документ, водитель ответил фразой из старого анекдота: «Почему купил? Друзья пришли на день рождения, подарили». Стоимость «подарка» он назвать не смог [165]165
Цена пропуска на машину колебалась от 500 до 1000 долларов США.
[Закрыть], зато похвалил его полезность: «Представляешь, за парковку нигде не плачу – даже не просят, а отъедешь от Москвы километров на сто, там вообще почет и уважение, менты честь отдают». В начале работы первой Думы количество пропусков, которое мог получить депутат, не было строго лимитировано, под конец второй заявок стало поступать так много, что комитет по регламенту и организации работы Думы решил навести в этом какой-то порядок Ограничить количество пропусков вынуждало и возросшее количество личных автомобилей депутатов, их помощников и сотрудников аппарата: припарковать машину у Думы становилось все труднее [166]166
В третьей Думе порядок выдачи пропусков постепенно изменили. И это было буквально производственной необходимостью: число принадлежащих думцам БМВ, «мерседесов», «лексусов», «ауди» и других иномарок увеличилось настолько, что пришлось расширить парковки, выгородив на Охотном Ряду вдоль здания Госдумы три полосы движения, а также организовав дополнительные паркоместа на улице Большая Дмитровка, по обе стороны от Дома союзов, и у Большого театра. Всем депутатам на их личные автомобили были выданы федеральные номера. Сами же думские пропуска были поделены на две категории: старого образца – белого цвета с триколором и нового – голубоватые, без флажка. Голубой пропуск давал право ставить машину на всех думских парковках, кроме расположенных непосредственно у старого и нового зданий, проезжать через Георгиевский переулок, въезд в который со стороны и Большой Дмитровки, и Тверской был перекрыт шлагбаумами с охраной.
[Закрыть].
А вот ограничить число помощников депутатов на общественных началах (штатных не может быть больше пяти, при этом не более двух – в Думе, остальные – в регионе) долго не удавалось. Меньше пятнадцати – двадцати помощников не было, пожалуй, ни у одного народного избранника. Были среди думцев и истинные рекордсмены: их «группа поддержки» составляла несколько сот человек [167]167
В июле 1999 года в закон «О статусе члена Совета Федерации и депутата Государственной думы Федерального собрания РФ» были внесены изменения, согласно которым депутат не может иметь более тридцати помощников на общественных началах. Поправками в тот же закон, принятыми три года спустя, это число было увеличено до сорока человек.
[Закрыть]. Больше других, если судить по количественным данным, нуждались в помощи и совете жириновцы. Но встречались такие «ослабленные» депутаты и в других фракциях – и у коммунистов, и у демократов. Продажа удостоверений помощников была одним из самых распространенных думских приработков. И уж точно – самым скандальным. По частоте попадания в криминальную хронику помощники Государственной думы делили строчку в милицейском рейтинге, наверное, только с «ночными бабочками». Никиту Петровича это обстоятельство весьма расстраивало, поскольку бросало тень и на весь корпус думских помощников, и на саму Думу. В удостоверении не указывалось, что его хозяин является помощником всего лишь на общественных началах [168]168
Эта запись, по закону о статусе депутата, появилась только в 2004 году.
[Закрыть]. Понятно, что «браткам» на крутых машинах и в золотых цепях бесплатный проезд на общественном транспорте (из-за чего многие депутаты быстренько оформили помощниками своих родственников и знакомых) был не нужен. Но помимо этого думская «ксива» давала возможность прохода не только в Думу, но и «по поручению депутата Государственной думы… в здания органов государственной власти, органов местного самоуправления». Кроме того, удостоверение помощника было своего рода охранной грамотой: в случае его задержания, ареста, привлечения к ответственности депутат должен был быть немедленно поставлен в известность.
Среди внештатных помощников депутатов попадались и действительно дельные люди. Чаще всего, по наблюдениям Никиты Петровича, это были эксперты, трудившиеся в каких-то институтах или исследовательских центрах и реально помогавшие депутатам писать законы или поправки, либо люди, занимавшиеся партийной деятельностью и нужные не столько парламентарию, сколько фракции и партии. Третью категорию полезных внештатников составляли активисты в регионах. В провинции, в отличие от Москвы, удостоверение помощника депутата Госдумы производило впечатление на чиновников, что помогало решать хотя бы мелкие проблемы, с которыми обращались к своим избранникам граждане.
А в столице и влияние, и материальное обеспечение даже штатных помощников депутата оставляли желать лучшего. Это Огоньков, проработавший помощником два срока, знал не понаслышке. Влияние, правда, было материей субъективной, зависящей и от депутата, и от расторопности его помощника. Что же касается зарплаты, то она устанавливалась каждым депутатом лично. На всех помощников ему выделялся фонд в размере 1,65 депутатского оклада, и народный избранник определял, сколько штатных помощников ему нужно и как делить между ними эти деньги. Правда, работу помощника можно было совмещать с другой деятельностью. И некоторые коллеги Никиты Петровича, например, Дымов, этим правом пользовались. Правда и то, что, помимо государственного оклада, многие депутаты доплачивали своим помощникам из иных источников. У Николая Васильевича в первые годы работы в Думе таких источников попросту' не было (тогда, впрочем, они были не у многих думцев), а когда они и появились, он нарушать заведенного порядка не стал. Хотя иногда подбрасывал Никите Петровичу' «премиальные»: долларов 100–200.
Но Огоньков никогда не жаловался: на фоне тотальной нищеты населения его обеспечение, а тем более, депутатское, казалось ему просто роскошным. И когда Николай Васильевич, довольно быстро позабывший о том, как до своего чудесного избрания в Думу он радовался хорошему урожаю картошки на даче, начинал рассуждать о зарплатах американских конгрессменов или членов германского бундестага, его помощник заводился не на шутку.
Оклад депутата, приравненный одним из первых постановлений нового парламента к окладу федерального министра, в 1994 году более чем в три раза превосходил среднюю зарплату по стране (зарплата всех думцев, за исключением председателя палаты, чье денежное вознаграждение и социальные льготы приравнены к премьерским, одинакова). Кроме того, депутатам ежемесячно выдавали еще пять минимальных зарплат на возмещение так называемых представительских расходов. Иногородние депутаты для переезда в Москву получали «подъемные»: половину от ежемесячной депутатской зарплаты на самого народного избранника и по четверти – на каждого члена его семьи. Помимо отпускных (депутатский отпуск длится 48 рабочих дней) парламентариям выдавали «лечебные» – по два ежемесячных оклада. И, наконец, в отличие от Никиты Петровича, которому для получения повышенной пенсии нужно было довести стаж работы на госслужбе до пятнадцати лет, любому депутату для этого достаточно было одного года. Всего одного года, чтобы, уйдя на заслуженный отдых, получать пенсию в размере 55 процентов зарплаты действующего депутата! Николай Васильевич же, чей депутатский стаж вдвое превышал трехлетний порог, будет до конца жизни получать 75 процентов думского оклада.
Иногородним депутатам, разумеется, предоставлялся бесплатный кров. Сначала парламентарии размещались в гостиницах. Одни, как Николай Васильевич, жили в «Москве», другие – в «России». Позже столичные власти начали выделять им служебные меблированные квартиры в новостройках нового московского района Митино. Всем депутатам полагался бесплатный проезд на всех видах общественного транспорта, за исключением такси. Последнее им ни к чему, к услугам каждого народного избранника круглосуточно бесплатное думское такси – прикрепленные к Думе машины. Государство оплачивало и все поездки депутатов по стране. В родной город, неважно, где он находится – на Чукотке или в Центральной России, депутат мог летать, ездить, плавать совершенно бесплатно хоть каждый день.
Парламентариев обслуживала находящаяся в новом здании Думы специальная касса, которая всегда имела брони на поезда и самолеты в любом направлении. Поначалу услугами этой кассы могли пользоваться не только депутаты. И билеты (за деньги, разумеется) можно было приобретать не только для парламентария, членов его семьи и его помощников, но и для любого человека. К концу второй Думы эту практику запретили, как уверял Никиту Петровича Дымов, из-за расцветшей пышным цветом спекуляции (еще один скромный думский приработок) билетами на популярные направления в период летних отпусков, зимних каникул и т. п.
Депутаты-москвичи (в первой Думе их было большинство – 280 человек, во второй уже только треть – 154) [169]169
Почти столько же столичных депутатов было и в третьей Думе – 153 человека.
[Закрыть], которым не нужно было предоставлять жилье, пользовались другими льготами, распространявшимися, естественно, и на иногородних: бесплатные разговоры (хоть междугородные, хоть международные) и со служебного, и с домашнего телефонов; бесплатное медицинское обслуживание в поликлиниках Управления делами президента (во взрослой – на Сивцевом Вражке, и в детской – в Старопанском переулке) и больницах и самих депутатов, и членов их семей. Понятие «семья» было очень широким: Никита Петрович с удивлением узнал, что ее членами считаются не только несовершеннолетние и учащиеся дети депутатов, но даже их внуки.
Наконец, депутаты могли с комфортом отдохнуть. К их услугам были президентские «Лесные дали» в Подмосковье или «Русь» в Сочи. А кроме того, еще не один десяток санаториев и домов отдыха по всей стране – от Алтая до Пятигорска и от Калининграда до Сочи – прибранные к рукам самым крепким хозяйственником страны Павлом Бородиным. Депутатам и членам их семей санаторно-курортные путевки полагались примерно за треть рыночной цены. «Зачем мне ехать в какую-то Испанию или Турцию, когда я за втрое меньшие деньги могу отдохнуть в „Руси“ с женой и сыном и меня еще все местные чиновники будут на руках носить, на машинах возить, шашлыками кормить», – случайно услышал прошедшим летом телефонные откровения председателя одного из комитетов Никита Петрович.
Многие рядовые депутаты, включая Николая Васильевича, рассуждали так же. «Дают – бери, бьют – беги», – еще в первой Думе пояснил он Огонькову незамысловатую философию народных избранников. И Никита Петрович, которого из горящего Верховного Совета 4 октября 1993 года выводил ОМОН, вздрогнув, подумал, что любовь к халяве и привилегиям в зародыше убивает всякую политическую оппозицию в стране.
Так он думал тогда, шесть лет назад. За прошедшие годы непримиримые противники Ельцина стали его верноподданными губернаторами, а рьяные сторонники – заклятыми врагами. Белое много раз оказывалось черным, а черное – белым. Политика, парламентская, в частности, в которой во времена работы в Верховном Совете Никита Петрович видел инструмент для отстаивания интересов народа, на его глазах окончательно выродилась в способ удовлетворения интересов отдельных граждан или их небольших групп. А главное, то ли постаревший, то ли уставший, то ли прозревший Огоньков так привык к не шикарной, но стабильной жизни госчиновника, причем особенного чиновника, обладающего всеми преимуществами, но в условиях думской вольницы не несущего тягот казенной службы, что сама мысль об уходе из Думы представлялась невыносимой. Казалось бы, позови его сейчас какой-нибудь «медведь» или даже проклятие России – Березовский, и к ним бы помощником пошел.
На этих невеселых мыслях дверь отворилась. И в кабинет как-то боком вошел депутат Николай Васильевич. «Собрался? Не торопись. Я поговорил с Райковым. Он обещал взять тебя в аппарат „Народного депутата“ (два месяца назад Николай Васильевич, решая некие, ему лишь известные задачи, ушел из „Народовластия“ в „Народный депутат“, сколачиваемый Геннадием Райковым по заказу Кремля. Совет Думы, правда, отказался регистрировать новую группу). В Кремле ему твердо сказали, что в новой Думе эту группу создадут».
Никита Петрович растерянно смотрел на начальника, пытаясь понять смысл сказанного. Когда слова депутата трижды прокрутились в голове, протяжно, как пленка, пущенная на более медленной скорости, помощник, сбивая верхнюю коробку со столь тщательно упакованными сувенирами, кинулся жать руки Николаю Васильевичу. Жизнь. Настоящая жизнь. Думская жизнь не заканчивалась для него этим холодным декабрьским днем… Надо будет порадовать жену: в январе они теперь, как всегда, смогут съездить на недельку в «Лесные дали»!
