Текст книги "Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003"

Автор книги: Светлана Лолаева

Соавторы: Глеб Черкасов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

Глава 3
Тренировочная
Руководство по работе с депутатами (1996 год)

Александр Сундуков, ведущий авторитетной еженедельной информационно-аналитической программы «Разбор полетов», посмотрел на часы и нарочито закашлялся. Ему уже с полчаса как надо было уехать из Останкина. В семь часов – прием в итальянском посольстве (нужно еще за женой заехать), а в девять – ужин в «Сирене» [16]16
  Этот расположенный на Большой Спасской улице рыбный ресторан был популярен среди политической и деловой элиты во второй половине 90-х годов. Под ногами посетителей плавали те самые рыбы, которыми предлагало полакомиться ресторанное меню.


[Закрыть]с сотрудником администрации президента. Его друг и главный редактор информационной службы ДТВ («Демократического телевидения») Алик Нехорошев явно затянул свой разбор полетов.

«Саша, ну скажи ты, что ни одного сюжета из Думы в том виде, в котором делают их наши корреспонденты, ты в свою воскресную передачу поставить не сможешь». – Нехорошев, не желая видеть сундуковского нетерпения, решил привлечь к участию в публичной порке парламентских корреспондентов молчавшего всю летучку ведущего. «Ну-у-у, а-а-а, – Сундуков всегда долго собирался с мыслями и терпеть не мог неожиданных вопросов и поворотов в беседе, – разумеется, в том виде, в котором вы их делаете, не смогу… Я смотрел все ваши репортажи за неделю. И что получается? Не „красная“ Дума, а Красный Крест какой-то, Фонд гуманитарной помощи россиянам, пострадавшим от ельцинского режима, институт благотворительных инициатив… – Сундуков явно начинал заводиться. – Что ни сюжет из Думы, так обязательно про то, как депутаты повысили пенсии, освободили инвалидные организации от налогов, приняли обращение к правительству в связи с задержкой выплаты детских пособий. Или о том, что они создали комиссию по расследованию ущерба, нанесенного государству при приватизации нефтегазоалюминиевого АО, или написали запрос в Генпрокуратуру о нарушениях интересов трудового коллектива при приватизации Нижне-верхне-ямского чего-то-обрабатывающего комбината. И все в таком духе».

Алик, сдвинув очки на кончик носа и раскачиваясь в кресле, одобрительно кивал красноречивой телезвезде. «Но они и в самом деле занимаются всем этим», – храбро встрял в монолог Сундукова Мераб, стрингер ДТВ, человек, обладающий большими связями во всех властных институтах и неожиданными знакомствами в самых разных кругах. Сундуков, как и все руководство ДТВ, ценил Мераба за хорошую осведомленность и удивительный нюх на сенсации, но сейчас его реплика вызвала прилив еще большего раздражения. «В самом деле? И это говоришь мне ты, Мераб? Я понимаю, эти, – ведущий кивнул в сторону молодых корреспондентов, – не соображают, кого и как снимать и о чем при этом говорить, но ты-то должен понимать, что главное, главное – правильно расставить акценты. Акценты, Мераб! Прекратите давать мне эти бесконечные синхроны с Зюгановым, вещающим про преступный антинародный режим. Хватит пиарить Илюхина с его обличениями коррупционеров. Я не хочу больше ничего слышать ни про задержки зарплаты, ни про умирающую науку, ни про погибающую культуру. Вы не понимаете, что поставлено на карту?! Вы что, не понимаете, что с вашими коммуно-патриотическими стенаниями про обнищание населения нищими вот-вот станем мы! Вы подумали, куда отправитесь, если выборы выиграет Зюганов? Куда направит партия капиталистических подпевал на перевоспитание?!»

«Ты, Саша, слишком много читаешь газет – передовиц Проханова в „Завтра“ [17]17
  «Завтра» – еженедельная газета патриотического направления. Предшественницей «Завтра» была газета «День», выходившая с декабря 1990 года. 4 октября 1993 года «День» закрыли, но уже в ноябре была зарегистрирована газета «Завтра». Ее бессменный главный редактор, так же как и газеты «День», – писатель Александр Проханов. Практически каждый номер «Завтра» открывает передовица Проханова.


[Закрыть]и эссе твоего друга детства Пожарова в „Накануне“ – вот тебе и мерещатся мифические коммунистические застенки. Ты что, Зюганова не знаешь? Не видел? Сейчас в итальянском посольстве будешь с ним чинзано пить и спагетти закусывать. А акценты мы правильно расставляем. И про дешевый популизм депутатов, которые пенсии повышают, зная, что денег в казне нет и не будет, больше, чем про сами законы, рассказываем. И про то, что Зюганов Думу использует как предвыборную трибуну, и про то, что за государственный счет, за думский счет, агитационные поездки по стране совершает – тоже». – Мераб попробовал успокоить впавшего в истерию Сундукова.

«Это не я газет много читаю. Это вы их совсем не читаете. С сегодняшнего дня всем в обязательном порядке выдавать газету „Не дай бог!“ [18]18
  Еженедельная газета «Не дай бог!» (с подзаголовком «Газета о том, что будет после 16 июня») была учреждена в апреле 1996 года, согласно данным Судебной палаты по информационным спорам при президенте РФ, Московским региональным фондом поддержки первого президента Российской Федерации. Это издание откровенно антикоммунистической направленности выходило во время президентской кампании 1996 года тиражом 10 миллионов экземпляров и распространялось главным образом в провинции. Первые номера газеты не имели выходных данных, в последующих номерах появилось указание на тираж, а также имя главного редактора – Леонида Милославского. Милославский одновременно являлся членом редколлегии издательского дома «Коммерсантъ», а в августе 1996-го стал гендиректором этого ИД.


[Закрыть]и проверять, как усвоили. Чтобы вы, наконец, поняли, что от вас требуется. Думу, Алик, я считаю, лучше вообще давать минимально. Только глупости какие-нибудь их, какую-нибудь полную дурь. Хорошо бы драку какую-то. Нет свежей – ставьте старые, в качестве перебивок в думских репортажах. Показывайте, как они оскорбляют друг друга, спят на рабочих местах, голосуют чужими карточками. Показывайте пустой зал и говорите, что в это время обсуждались важнейшие для страны вопросы. Народ должен видеть, чем они там занимаются. На худой конец, ищите смешные сюжеты, вроде того, когда Жириновский какую-то корреспондентку часами со своим портретом наградил за то, что она процитировала на пресс-конференции „Последний бросок на юг“ [19]19
  «Последний бросок на юг» – вышедшая в 1993 году книга лидера ЛДПР Владимира Жириновского, в которой он предлагает свой рецепт спасения страны – «последний бросок на юг, выход России к берегам Индийского океана и Средиземного моря».


[Закрыть]. Кстати, я слышал, что ее после этой истории чуть из „Коммерсанта“ не уволили. Хотя она, разумеется, ничего о своих художествах не писала. А мы с вами миндальничаем!»

Нехорошев удовлетворенно улыбнулся и сказал сладчайшим голосом: «Спасибо, Шурик! Я думаю, всем все понятно. Чтобы было еще понятнее, я подготовлю и доведу до сведения заинтересованных лиц временную служебную инструкцию. Это будет наш внутренний „Не дай бог!“ Не дай бог, показать. Летучка закончена, все свободны. А тебя, Женечка, я попрошу остаться еще на несколько минут».

Из переговорной все выходили в полном молчании. Сундуков вышел первым, на ходу поправляя запонки в манжетах. Женя Плаксенко, субтильный и совсем юный на вид паренек, преданно глядя на Нехорошева сквозь стекла очков, ждал, пока начальник заговорит. Алик тем временем подбирал правильные слова.

Вчера вечером ему позвонил главный редактор «Либерала», газеты, которая, как и ДТВ, финансировалась группой «Стена». «Я выловил тут на верстке одну статейку, почитай, тебе будет интересно». – Голос в трубке был доброжелательным, но ироничным. Расправляя пальцами непослушный факс, Нехорошев прочитал:

«Рубрика: Свобода слова.

Автор: Степан Лодка.

Заголовок: Не виноватый я.

Подзаголовок: Телебоссы принуждают журналистов к извращениям.

„Я знаю, вы – честные журналисты. Вы видите, что происходит в стране. Но вас принуждают извращать истину. Вас заставляют писать, говорить и показывать неправду. Заставляют те, кто платит за эту ложь деньгами, украденными у собственного народа. Но скоро народ скажет „нет“ преступному ельцинскому режиму, который ограбил и унизил его, и вы тоже освободитесь от гнета капиталистов и продажных чиновников“. Так говорил Зюганов. Говорил и раз, и два, и три. Говорит теперь на каждой своей пресс-конференции. К речам про антинародный режим и униженный и оскорбленный народ мы уже давно привыкли. Но с чего это вдруг лидер российских коммунистов и патриотов заинтересовался нашей тяжелой журналистской долей, никак не могли взять в толк.

Тайное стало явным, как всегда, случайно. Курим с группой товарищей после пресс-конференции Зюганова, обсуждаем основные тезисы его выступления, восхищаемся его, вождя, трогательной о нас заботой. А тут его пресс-секретарь, человек новый, простодушный, в идеологических боях еще не закаленный, возьми да и скажи: „Чему вы удивляетесь, это Зюганов не сам придумал. Он вашего коллегу цитирует“.

Мы, разумеется, спросили, о ком речь идет. И выяснилось, что один молодой, но быстро растущий корреспондент независимого негосударственного телеканала именно так объясняет Зюганову и его сподвижникам критический характер своих сюжетов из Думы и из предвыборных поездок по стране с кандидатом в президенты от народно-патриотического блока.

„Я не виноват, это руководство телеканала заставляет меня говорить про Геннадия Андреевича гадости. А я лично его глубоко уважаю“, – после каждой поездки несчастный телевизионщик буквально рыдает на груди у сотрудниц коммунистического штаба. А его сотрудники вынуждены тратить метры красного кумача, чтобы осушать потоки слез, льющихся из глаз честного паренька, которого нелегкая журналистская судьба бросила в руки буржуазных наймитов.

Выслушав этот печальный рассказ, мы с товарищами написали вчера петицию к руководству телеканала с просьбой перестать принуждать нашего коллегу к идеологическим извращениям. Или, на худой конец, прислать вместо него кого-нибудь менее впечатлительного».

Сей разухабистый текст, разумеется, не был напечатан в сегодняшнем номере. Прочитав его, Алик позвонил шефу «Либерала» и поблагодарил за «улов». Теперь дар «редакторских сетей» изучал Плаксенко. Дочитав, он посмотрел на Нехорошева тем же спокойным и преданным взглядом. «О тебе речь?» – спросил Алик. «Возможно, но какое значение имеет то, как я делаю свою работу, если я делаю ее хорошо. Не правда ли?» Даже на Нехорошева, который за годы работы на телевидении видел многое и многих, такой хладнокровный цинизм произвел впечатление. «Иди, далеко пойдешь», – отпустил он Женечку и присел за письменный стол.

Быстро набросанная от руки инструкция, которую он обещал выдать для работы в Думе и с думцами, была простой и краткой:

« Инструкция.

Отстранить от работы в Госдуме на период с 25 апреля по 17 июня куратора парламентской группы ДТВ Барамидзе Мераба Вахтанговича.

Назначить координатором парламентской группы ДТВ Плаксенко Евгения Геннадьевича.

Корреспондентам и операторам ДТВ, работающим в Госдуме постоянно или отправленным туда на разовое задание, согласовывать содержание своих сюжетов и постановку кадров с Плаксенко Е. Г. В его отсутствие – непосредственно с Нехорошевым Александром Сергеевичем.

Все сюжеты, связанные с кандидатами в президенты РФ, независимо от того, где они были отсняты и смонтированы, идут в эфир только после их предварительного просмотра Нехорошевым А. С.

В случае его отсутствия сюжеты должны быть показаны Сундукову Александру Евгеньевичу или гендиректору ДТВ Гудману Владимиру Александровичу.

В случае второго тура президентских выборов данная инструкция продлевается автоматически вплоть до особых распоряжений.

24 апреля 1996 года. Нехорошев А. С.».

Глава 4
Установочная
Отрывки из стенограммы закрытого «круглого стола» у заместителя главы президентской администрации (1999 год)

Встреча замглавы администрации президента Владимира Сергеевича Гусятникова с группой главных редакторов федеральных периодических изданий формально была посвящена текущему политическому моменту. На деле же от представителя Кремля ждали ответа на главный вопрос современности – собирается ли администрация Бориса Ельцина бороться за власть или на Старой площади уже готовятся к передаче дел новым хозяевам страны во главе с премьер-министром Евгением Примаковым? Второй вариант уже был предложен к обсуждению самим премьером [20]20
  22 января 1999 года премьер-министр Евгений Примаков направил председателям обеих палат Федерального собрания письмо с предложением, обращенным как к парламенту, так и к президенту. Примаков рекомендовал определить «систему добровольно взятых на себя обязательств, действующих до новых президентских выборов». Речь шла о фактическом отказе властных институтов пользоваться частью своих конституционных полномочий. Президенту рекомендовалось воздерживаться от роспуска парламента и увольнения правительства. Дума должна была отказаться от процедуры импичмента президента, правительство – от постановки в парламенте вопроса о вотуме доверия (это также могло вести к роспуску Думы). К письму Примакова прилагался законопроект о гарантиях неприкосновенности лицам, занимавшим пост президента. Инициатива Примакова была воспринята тогдашней администрацией президента как объявление войны. Через три с половиной месяца Борис Ельцин отправил правительство Примакова в отставку.


[Закрыть]. Слово было за Кремлем.

Задача, которая стояла перед Гусятниковым, была не просто сложной, а архисложной. Во-первых, ему предстояло объявить, что Борис Ельцин будет бороться до конца. Во-вторых, убедить собравшихся, что у президента и его команды отличные шансы на победу. В-третьих, надо было избежать лобовой атаки на Примакова – время для этого еще не пришло.

Это было первое появление Владимира Гусятникова на публике в новом качестве: заместителем главы администрации президента он был назначен всего несколько дней назад.

Главные редакторы прекрасно знали его по работе в концерне «Стена» – одной из крупнейших российских олигархических структур, которой принадлежал самый мощный негосударственный медиахолдинг. Переход заметной фигуры концерна (Гусятников занимался пиаром, курировал аналитическую работу и контролировал СМИ) на работу в Кремль был воспринят бизнес– и медиасообществом как свидетельство усиления позиций хозяина «Стены» на Старой площади, Гусятников же хотел использовать встречу для подачи главным редакторам знака: в данном случае речь идет не о возвышении «Стены», а о попытке укрепления власти в целом. Как это было в 1996 году, во время президентских выборов, когда представители крупного бизнеса плечом к плечу с государственными служащими отражали коммунистическое наступление [21]21
  В начале 1996 года два непримиримых противника – Владимир Гусинский и Борис Березовский – провели в Давосе, где проходил ежегодный Всемирный экономический форум, переговоры о необходимости вмешательства в ход избирательной кампании на стороне Бориса Ельцина, на тот момент безнадежно отстававшего от лидера КПРФ Геннадия Зюганова. Позднее к коалиции присоединились и другие крупные бизнесмены – Михаил Ходорковский, Владимир Потанин, Владимир Виноградов, Александр Смоленский… Представителем этой группы стал Анатолий Чубайс, незадолго до этого уволенный из правительства. Сотрудники многих крупных корпораций были делегированы непосредственно в ельцинский предвыборный штаб как на формальной, так и на неформальной основе. Среди них – генеральный директор НТВ Игорь Малашенко, вице-президент группы «Мост» Сергей Зверев, вице-президент НК «ЮКОС» Леонид Невзлин и другие.


[Закрыть].

Владимир Сергеевич решил начать разговор с Государственной думы. С одной стороны, это позволяло избежать прямой критики Примакова, с другой – ее объект был очевиден, поскольку правительство и нижняя палата парламента сейчас были открытыми союзниками. Причем дружили они явно против администрации президента, в которой теперь работал Гусятников.

К тому же новый заместитель главы администрации президента знал, что критика Думы будет воспринята главными редакторами благосклонно: почти все они относились к парламенту скептически. Для кого-то в Думе было слишком много коммунистов. Кто-то долго освещал работу правительства и проникся традиционным для Белого дома пренебрежением к парламенту. Многие не имели ничего против Думы как таковой и с удовольствием ходили на встречи с Геннадием Селезневым и Геннадием Зюгановым, однако к администрации президента, несмотря на ослабление ее позиций, относились с еще большим уважением.

Гусятникову иногда казалось, что скептическое отношение к парламенту у его собеседников было в чем-то нарочитым. Один из них, поминая Думу, менял буквы местами, отчего получалась забавная, по его мнению, непристойность. Другой называл депутатов не иначе как «придурки» и громогласно заявлял о том, что в его газете более одного материала в номере про них выйти не может по определению.

«Нас очень беспокоит явно неконструктивная позиция Государственной думы, – начал Владимир Сергеевич. – К сожалению, это не новость. С первых дней своей работы Дума нынешнего созыва пыталась спровоцировать исполнительную власть на шаги, выходящие за конституционные рамки. В марте 1996 года парламентское большинство пыталось денонсировать Беловежские соглашения. Осенью того же года был принят явно нереалистичный бюджет, исполнение которого было невозможно прежде всего потому, что левые раздули так называемые „социальные статьи“. Весной 1997 года, когда первые вице-премьеры Анатолий Чубайс и Борис Немцов внесли в Думу законопроекты о секвестре бюджета и монетизации социальных льгот, они были с ходу отвергнуты. Осенью того же года коммунисты пытались инициировать вотум недоверия правительству, и только готовность главы государства к компромиссу, его предложение о проведении „круглого стола“ [22]22
  15 октября 1997 года Борис Ельцин позвонил в Госдуму и пообещал лидерам левого парламентского большинства регулярно проводить заседания «круглых столов» для обсуждения самых злободневных политических и экономических вопросов. 21 октября Ельцин прислал в Думу письмо, в котором указывалось, что «круглый стол» будет проходить под председательством президента с участием председателя Государственной думы, лидеров фракций и депутатских групп, председателя Совета Федерации и представителей межрегиональных ассоциаций, председателя правительства и двух его первых заместителей, лидеров двух крупнейших объединений профсоюзов, а также руководителя администрации президента. Тем самым Ельцин снял опасность начала процедуры вотума недоверия правительству, которым угрожали коммунисты. До марта 1998 года прошло несколько заседаний «круглого стола», однако существенного влияния на происходящие в стране события они не оказали.


[Закрыть]смягчили ситуацию. События, связанные с назначением премьер-министром Сергея Кириенко [23]23
  23 марта 1998 года Борис Ельцин отправил в отставку правительство Виктора Черномырдина и предложил Госдуме утвердить в качестве главы кабинета министра топлива и энергетики Сергея Кириенко. Дума дважды отказывалась поддержать президентского выдвиженца, и только 24 марта, когда перед депутатами встал выбор роспуск парламента или голосование за Кириенко, – новый премьер-министр был утвержден.


[Закрыть], у всех на памяти, думаю, лишний раз про них рассказывать не надо. Однако в последнее время ситуация еще больше обострилась. И проблема не только в процедуре импичмента, которую пытается раскрутить коммунистическое парламентское большинство [24]24
  17 июня 1998 года Дума создала комиссию по подготовке обвинения против президента Российской Федерации для отрешения его от должности (так называемая комиссия по импичменту). Председателем комиссии был избран Вадим Филимонов (КПРФ). Решение формально было исполнением старого предвыборного обещания коммунистов – добиться отставки Бориса Ельцина, однако подоплека состояла в том, что после выдвижения обвинения президент не имел возможности распустить Думу. Именно поэтому за начало работы комиссии – первого шага на пути к импичменту – проголосовал 331 депутат. Тогда предполагалось, что при угрозе роспуска комиссия немедленно представит свои выводы и Дума успеет проголосовать за выдвижение обвинения.


[Закрыть]».

Гусятников очень рассчитывал на то, что главные редакторы все поняли правильно. За вычетом не имевшего никаких практических последствий постановления о денонсации Беловежских соглашений все остальные действия Думы были только частью большой политической игры, цели которой не имели никакого отношения к заявлениям с думской трибуны.

Так, вотум недоверия правительству, которым грозились коммунисты и их союзники осенью 1997 года, стал составной частью большой олигархической кампании, направленной против первых вице-премьеров – Анатолия Чубайса и Бориса Немцова [25]25
  Летом 1997 года в окружении Бориса Ельцина произошел раскол: группировка во главе с руководителем администрации президента Валентином Юмашевым и дочерью президента Татьяной Дьяченко вступила в конфликт с группировкой первых вице-премьеров – Анатолия Чубайса и Бориса Немцова. Истоки конфликта – в нарушении неформальных договоренностей о приватизации государственной собственности: пакет акций «Связьинвеста», обещанный группе «Мост» во главе с Владимиром Гусинским, в результате аукциона достался президенту ОНЭКСИМбанка Владимиру Потанину, которого поддерживали первые вице-премьеры. Конфликт между двумя околоельцинскими группировками немедленно выплеснулся на полосы газет и экраны телевизоров. Взаимный обмен компроматом и обвинениями, а также скрывавшиеся за этим аппаратные и кулуарные бои получили тогда название «войны олигархов», которая вызвала к жизни политический кризис 1998–1999 годов.


[Закрыть]. При этом Гусятников как раз играл против «младореформаторов». Очень непростой была история и с назначением Сергея Кириенко: часть олигархов также выступала против нового премьера и фактически поддерживала левое крыло парламента. Однако формально во всех конфликтах виноватой оказывалась именно Дума.

Владимир Сергеевич немного перевел дух. Заход удался, теперь пора было переходить к основному вопросу.

«Весь предыдущий период не получалось наладить устойчивое сотрудничество между парламентом и правительством. Сегодня ситуация изменилась, однако сказать, что она кардинально улучшилась, наверное, все-таки нельзя. Проблема в том, что если раньше коммунистическое большинство в Думе оказывало постоянное давление на правительство, не давало ему работать, то теперь, когда в составе кабинета министров появились выдвиженцы из левого крыла Думы, парламент излишне комплиментарен к Белому дому.

Кабинет Евгения Примакова совершил и совершает множество ошибок как в экономике, так и в решении социальных проблем. Это естественно. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Тем более что ни одна из допущенных ошибок не является критической. Каждую из них можно исправить. Но теперь это невозможно при абсолютно неконструктивно-лоялистской позиции Государственной думы. Коммунисты и их союзники аплодируют каждому новому шагу правительства, вне зависимости от реального содержания. А когда администрация президента пытается по-товарищески критиковать кабинет министров, представители левого крыла правительства тут же бросаются в Думу за защитой. И получают ее».

Гусятников замолчал, давая главным редакторам получше осознать несуразность положения. Действительно, более привычной была картина единого антидумского фронта правительства и администрации президента.

Владимир Сергеевич продолжал:

«Тяжесть положения усугубляется тем, что Борис Николаевич, натерпевшийся во времена борьбы с Верховным Советом, относится к Думе несколько пристрастно. Тем не менее президент, очевидно, сдерживает себя и не реагирует на провокации со стороны коммунистического большинства. Иногда нам даже приходится предупреждать лидеров компартии о том, чтобы они удерживали своих самых радикальных сторонников. Так, перед оглашением президентского послания Федеральному собранию нам стало известно, что группа радикалов планирует устроить обструкцию президенту [26]26
  В марте 1999 года группа радикальных коммунистов действительно планировала устроить обструкцию Борису Ельцину во время оглашения послания Федеральному собранию.


[Закрыть]. Честно говоря, не знаю, чем бы все кончилось, если бы умеренные силы в руководстве компартии не утихомирили своих бузотеров».

Разговоры о радикальных коммунистах, которых с неимоверным трудом удается удерживать на Охотном Ряду, были любимым аргументом кремлевской администрации со времен президентской предвыборной кампании. Депутаты-коммунисты Василий Шандыбин, Альберт Макашов, сами того не желая, помогали Кремлю лепить образ радикал-реваншистской Думы. Периодически доставалось и лидеру КПРФ Геннадию Зюганову. В сентябре 1998 года, в самый разгар политического кризиса, газета «Коммерсантъ» вышла с «шапкой»: «Зюганов готов к войне». Маленький столбец текста, подписанный доселе не появлявшейся на полосах газеты фамилией, сопровождался огромной фотографией грозно оскалившегося Геннадия Зюганова. Судя по статье, информационным поводом для которой послужили несколько реплик на Совете Думы, коммунисты вот-вот должны были начать вооруженное восстание [27]27
  См.: Кириллов Игорь.Зюганов готов к войне // Коммерсантъ-Daily. 1998. 1 сентября. Статья начиналась со следующего пассажа: «После вчерашнего заседания Совета Думы стало ясно: страна вплотную подошла к угрозе гражданской войны. Дума во главе с Геннадием Зюгановым готова ее начать».


[Закрыть].

Гусятников знал, что руководство КПРФ скорее признает Гайдара и Чубайса лучшими экономистами всех времен и народов, чем призовет своих сторонников к уличным выступлениям. Ни у Думы, ни у партий, представленных в ней, не было ни информационных ресурсов, ни агитационных возможностей, чтобы призвать хоть кого-то на улицы. Однако на широкую публику та статья произвела нужное впечатление, а многие из его сегодняшних собеседников ругали своих парламентских корреспондентов за упущенную сенсацию.

Новоиспеченный чиновник решил добавить еще: «Есть теперь и другая беда. Прикрываясь популистской фразеологией, депутаты занимаются откровенным лоббизмом, проталкивают настолько сомнительные законы, что просто поразительно, как их пропускает Правовое управление палаты. Впрочем, раз во главе него стоит один из лидеров бывшего Верховного Совета Владимир Исаков [28]28
  Владимир Исаков– в конце 80-х близкий соратник Бориса Ельцина, потом столь же непримиримый противник, один из лидеров антиельцинской оппозиции в ВС РСФСР. В первой Думе, в которую он прошел по спискам Аграрной партии России, занимал пост главы комитета по законодательству, с 1996 по 2002 год – глава правового управления Госдумы.


[Закрыть], удивляться нечему. Пока нам удается сдерживать этот напор, однако чем дальше, тем больше это отнимает сил и времени. Конечно же в каком-то смысле мы заинтересованы в том, чтобы депутаты меньше внимания уделяли политике и больше – непосредственно законотворческой деятельности. К сожалению, квалификация депутатов нынешнего созыва не позволяет им в полной мере заниматься улучшением и пополнением нормативной базы. И руки опускаются, когда понимаешь, что важный и нужный закон если и пройдет через Думу, то в настолько исковерканном виде, что хоть караул кричи. К тому же президенту бывает очень тяжело, когда к нему на подпись попадает законопроект, формально внесенный правительством, но впоследствии перелопаченный в недрах Охотного Ряда».

Главные редакторы понимающе переглядывались. Гусятников с ловкостью настоящего фокусника упрятал в один мешок правительство Евгения Примакова, левую Думу, радикальных коммунистов и проблему бесконтрольного лоббизма.

«Необходимо понимать, что президент никогда и никому не отдаст своего права, нет, своей главной обязанности – определять вектор развития страны, движения России к процветанию и демократии, – продолжал Владимир Сергеевич. – Но сейчас самое главное – снять политический накал, отодвинуть угрозу перманентного кризиса. После этого можно будет решать и другие проблемы».

Заместитель главы администрации президента перевел дух, осмотрел присутствующих и сказал: «А теперь, после того как я изложил официальную точку зрения Кремля по текущему политическому моменту, мы можем обменяться мнениями и поговорить неформально. Как это теперь принято, без галстуков».

Первые выступления главных редакторов Гусятников слушал вполуха. Регламент подобных встреч предполагал, что самые неприятные выступления и самые острые вопросы должны относиться на потом.

Гладкое течение разговора оборвалось в тот момент, когда представитель «Коммерсанта» помянул генерального прокурора Юрия Скуратова, прямо противопоставившего себя Борису Ельцину и его окружению. Администрация президента вот уже несколько месяцев безрезультатно пыталась добиться его отставки от Совета Федерации. Вопрос не имел прямого отношения к Думе, однако в данном случае Гусятников не имел права отмолчаться.

«Начну издалека. В 1993 году, когда готовился проект новой Конституции, в силу разных причин было принято решение о том, что некоторые должности находятся в совместном ведении президента и палат Федерального собрания. Генерального прокурора назначает сенат, премьер-министра, председателя ЦБ и главу Счетной палаты – Дума. Идеалистический расчет на то, что парламент будет открыт к конструктивному взаимодействию, не оправдался. Практика последних месяцев показывает: там, где палатам ФС удалось продавить свою позицию по кадровым вопросам, неизбежно возникают проблемы различной степени сложности».

«Это касается и Примакова?» – встрял представитель «Коммерсанта».

«Про это чуть позже, – слегка улыбнулся Гусятников. – Так вот, мы обязаны соблюдать Конституцию, ведь все помнят, кто ее гарант. Нам теперь остается только настаивать на своей позиции, если угодно, продавливать ее. И я бы просил помнить всех, – тут Владимир Сергеевич постарался придать своему голосу предельно жесткие нотки, – указ об отставке пишется за 15 минут» [29]29
  Согласно кремлевским апокрифам эту фразу произнес в апреле 1999 года свеженазначенный руководитель президентской администрации Александр Волошин в споре с группой высокопоставленных чинов Министерства обороны РФ.


[Закрыть]. – «Это верно и в отношении Примакова?» – спросил кто-то из присутствующих. Гусятников принялся терпеливо объяснять: «Поймите, друзья, Борис Николаевич очень благодарен премьер-министру за роль, которую тот сыграл в деле ликвидации кризиса лета прошлого года. Евгений Максимович сделал и может сделать еще многое. Но ему мешает Дума. Мешает безоговорочным одобрением, поддержкой его первых заместителей, к которым, надо сказать, у нас гораздо больше вопросов [30]30
  Первыми вице-премьерами в правительстве Евгения Примакова были выдвиженцы левых – Юрий Маслюков и Вадим Густов. Им, а также еще одному «левому» вице-премьеру – Геннадию Кулику приписывалось и дурное влияние на премьера, и содействие КПРФ в перехвате власти, и главная роль в «левом повороте» правительства. На самом же деле заместителям премьера доставалось только потому, что администрация президента не решалась начать открытую атаку на самого Евгения Примакова.


[Закрыть]. Под этим давлением Примаков, может быть, того не понимая, все больше вторгается в зону исключительной ответственности президента. Приходится принимать ответные меры. Или вы думаете, Черномырдина отправили в Белград просто потому, что больше было некого? [31]31
  Гусятников говорит о миссии Черномырдина во время балканского кризиса весны 1999 года.


[Закрыть]Но происходящее имеет и безусловно положительную сторону. – Гусятников широко улыбнулся. – Теперь мы точно знаем, что правительство и Дума могут тесно взаимодействовать на пользу общему делу. – Президентский чиновник улыбнулся еще раз. – Осталось поработать с кадровым составом».