Текст книги "Тень великого колдуна (СИ)"

Автор книги: Светлана Шумских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Здорово! Никто даже не догадывается, что мы рядом. – Восхитился Тимхо. – Обалдеть!

– Молчи! – Честное слово, я еле сдержалась, чтобы не дать болтуну подзатыльник. – Хочешь, чтобы нас поймали?

Абсолютной невидимости добиться трудно, да я и не стала тратить время на построение сложной матрицы для каждого из членов группы. Поставленные магические экраны, делали нас полупрозрачными, словно рисунки на стекле, но отнюдь не незримыми и уж точно не неслышимыми!

– Успокойся. Смотри, охотник, как и обещал, обезвредил всех стражников. – Симург указал на двух лилу, якобы прикорнувших у стены, но на самом деле крепко пришпиленных к каменной кладке за воротники.

– Еще предложи пойти покричать во дворе и попинать дверь казармы. – Проворчала я, но в душе все-таки немного успокоилась. Асеер, тенью скользивший впереди, и вправду работал идеально, стараясь не проливать лишней крови.

Дверь тихо отварилась, впуская нас в просторную комнату, судя по всему, когда-то отличавшуюся богатым убранством. Сейгеш все убранство клочьями, осколками или обломками (в зависимости от того, чем оно раньше было) покрывало выложенный мраморной плиткой пол. В кресле у окна, уткнувшись острым подбородком в грудь, дремал молодой кедошим, напоминавший колдуна Ханоя, но точно разглядеть в тусклом блеске свечей не удавалось. Шушуня с трудом, но все-таки обнаружилась на огромной, как элгайская равнина, кровати.

В порыве радости она так крепко обняла Тимхо, что тот сдавленно пискнул. Симург тоже получил свою долю крепкий объятий. Асееру по старой памяти достался обожающий взгляд. На меня даже никто не взглянул. Невесть с чего рассердившись, я прошипела что-то невразумительное про телячьи нежности, которые могут окончиться телячьей отбивной, и грубо толкнула Шушуню с Тимхо к выходу. Опомнившиеся «друзья» поплелись следом. До двери оставалась каких то два шага, когда комнату сотряс возмущенный вопль. Крутанувшись вокруг оси каблуков, я к своему ужасу увидела вскочившего на ноги лилу (им все-таки оказался Ханой) и застывшего рядом Симурга с виноватым видом и… пучком черных перьев в руке.

– Бесценные ингредиенты…  – Жалко проблеял учитель алхимик в ответ на мой зверский взгляд. – Я же думал он без сознания!

Ощипанный советник не стал унижаться до крика (эх, молодость, молодость), он лишь надменно ухмыльнулся и швырнул в меня черным боевым сфероидом. Сфероид – это плазменный сгусток, представляющий собой сферическую конфигурацию магического поля и плазмы. Черный – самый нестабильный, с большим трудом контролируемый даже для самим создателем. Не успеешь бросить такой «мячик» в противника и он взорвется у тебя в руках. Ханой так был уверен в собственных силах, что когда я легко поймала смертоносный сгусток тьмы, и играючи перебросив из руки в руку, послала обратно, только уже в виде парализующего разряда, так опешил, что не успел отреагировать.

Тимхо осторожно помахал рукой перед остекленевшими глазами колдуна, а потом осмелел и ущипнул его за нос.

– Застыл. – Восхищенно прошептала Шушуня. – Ты его убила, да?

– Нет. Но теперь пару дней культурную жизнь в крепости можно разнообразить экскурсиями к новой статуе.

Моя идея сразу же нашла поддержку в народных массах. Двери резко распахнулись, и в комнату с предвкушающим ревом ворвался отряд истосковавшихся по искусству стражников.

– Куда, экскурсия платная! – Казалось бы всего шутливый взмах руками, но стражников вынесло в коридор совсем нешуточной ударной волной. По-моему даже перестаралась, вышибив дверь вместе с петлями. Неведомая раньше магическая сила клокотала во мне, как лава в разбуженном вулкане.

Затихшая крепость загудела, как растревоженный улей, наполняясь голосами, топотом ног, хлопаньем крыльев и бряцаньем оружия.

– Сейгеш всем покажу, где омары зимуют! – Залихвацки выкрикнула я, совершенно хмелея от своих новых возможностей. – Все за мной!

Заговорческие взгляды, которыми обменялись мои спутники были далеки от благодарного восхищения и больше выражали брезгливое недоумение шайки разбойников, в засаду к которым незаметно пробрался буйно помешанный. Ну и бес с ними! Душа неудержимо рвалась к подвигам.

Ни для кого не было секретом то, что «большинство» членов Совета Трех тратило огромные деньги на содержание личной секретной службы крысаков[33]33
  Крысаки – мелкая имперская сволочь (на кого похожи понятно из названия, отличающаяся редкой пронырливостью и хитростью.


[Закрыть], предназначенной для слежки за коллегами и контролем общего положения в крепости. Оба старца искренне считали свою разведку лучшей, прочно цементируя свою уверенность серебром, причем ничуть при этом не ошибаясь. Крысаки работали слаженно и безукоризненно, умудряясь втихую получать деньги от обоих нанимателей. Поэтому ничего удивительного в том, что оба члена совета скоро столкнулись лбами на лестнице, и чуть не были задавлены с двух стороны солдатами собственной службой охраны, набежавшими следом за своими хозяевами. Обменявшись крепкими ругательствами и негодующими взглядами, почетные старцы, пихаясь плечами и крыльями, поспешили к взлетному балкону, с которого как раз хорошо просматривался весь внутренний двор.

От ночи прожитый день отделяла только тонкая зеленая полоса на горизонте. От свободы беглецов отделяла высоченная стена с бойницами по периметру и широченные ворота на таком гигантском засове, что его смогли бы отодвинуть разве что семеро взрослых лилу, пятеро магов, под забивку затаренные артефактами и амулетами, но ни в коем случае горстка ничтожных людишек. Переведя дух, старцы мстительно прищурили глаза, собираясь незамедлительно, пока не вмешался склероз, припомнить наглецам все обострившиеся на нервной почве болячки. В следующее мгновенье щелки глаз выросли до размеров суповых пиал. Почтенные члены совета взвились в воздух двумя переполошенными воронами.

Беловолосый мужчина, не прерывая плавного размеренного бега, выставил вперед руки… и огромные, надежные, выкованные лучшими барбегазскими[34]34
  Барбегази (ледяные бороды) – горный народец, обитающий в Проклятых Землях, известный своими ступнями, которые они используют как для транспортировки по горным склонам, так и для прокопки туннелей. Летом впадают в спячку и выходят из нее только с первым снегом, потому как не любят жары и яркого солнца. В народе славятся своим ювелирным и кузнецким мастерством. И хотя торговля с «проклятыми» народами запрещена законом, каждый год с началом зимы алчущие дешевого эксклюзива контрабандисты толпами штурмуют имперские границы.


[Закрыть] мастерами ворота, с достоинством выдержавшие несколько осад и ураганов, легко вспорхнули с петель, словно последний лист с дерева, а бессовестный колдун, как ни в чем не бывало, продолжил свой преступный путь.

Я перепрыгнула через поверженный засов, и остановилась, оглядываясь по сторонам. Вокруг, куда ни глянь, простирались заснеженные горы. Единственная припорошенная дорога величаво поднималась на открытый всем ветрам и взглядам серый хребет, словно именитая лицедейка на сцену. Резерв охотника не безграничен. Если применить заклинание невидимости, то куда девать следы? Да и чтобы преодолеть расстояние в сто наших шагов – преследователем хватит всего пары взмахов крыльев. Ассер, видно, прейдя к тому же выводу, помрачнел и развернулся в сторону крепости с мечом наизготовку. Нет уж, лично мне всегда больше нравилось позорное бегство, «честной» смертельной битве. Я схватила за воротник рвущегося абы куда, лишь бы подальше от великих подвигов Симурга, по ходу дела достраивая и активируя заготовку заклинания.

Ворота вздрогнули и оторвались от земли, стремительно поднимаясь к зажигающимся звездам. Протестующие крики учителя алхимии сменились душераздирающим визгом, дополнившись тварехульскими ругательствами чуть не сорвавшегося вниз Асеера, восторженными воплями детей и разбойничьим свистом ветра.

Нужно возвращаться к Поднебесным Вратам, но, поди, сейгеш разберись, где они. Нам бы хотя бы просто в шальной выступ не вписаться, и то хорошо. Я магически усилила зрение и весьма вовремя, хотя, конечно, резковато обогнула ощетинившийся сосульками горный выступ. Створки затрепетали, норовя гостеприимно распахнуться, но в последний момент передумали, и самолетные ворота спокойно заскользили дальше. После виража все пассажиры, кроме меня и Асеера приняли горизонтальное положение, вцепившись в деревянный засов с энтузиазмов голодных термитов. Ветер подвывал все сильнее, стягивая кожу с лица, и набиваясь в рот уши и нос вязкой кашей. Внизу зубоскалили мрачные пейзажи, один жизнеотрицательнее другого. С такой высоты, на такой-то скорости. Бр-р-р.

Я оглянулась. Симург, Тимхо и Шушуня таращили глаза и беззвучно разевали рты, как три селедки в неводе. Ветер скрадывал все звуки, оставляя мне только злорадный свист в ушах. Но мне уже не нужно было слышать их слова, чтобы понять – все пропало. Нас догоняли. Мощные крылья без особых усилий надрезали темноту, с каждым взмахом поднося своих хозяев все ближе и ближе.

Умбра, ты слишком редкий экземпляр, чтобы сдохнуть. Что же делать? Что же, что же, что же…

– Симург! – Я сбросила скорость до минимальной (один черт попались, зато можно спокойно подумать, не отвлекаясь балансировку по тангажу и рысканью) и подобралась поближе к учителю алхимии. – Эти проклятые перья еще у тебя?

– Чего? – Затряс головой шумберец. – Ничего не понимаю!

– Перья!!! Которые ты выдернул у того лилу! Они у тебя или нет?!

* * *

Командующий Крыла Анут инстинктивно дернулся и ушел вверх, когда беловолосый внезапно вытянул руку в его сторону. Памятуя об удивительном трюке с воротами, остальные серафим также сбавили скорость и повторили маневр командира. Зря. Вместо смертоносного заклинания в воздух взметнулся лишь пучок смоляных перьев. Неестественно-чуждый сгусток темноты на фоне голубого вечернего снега закрутился в спираль и разлетелся пеплом.

Старый проверенный магический медальон Анута в очередной раз не подвел.

И это все, на что вы способны, чужемирцы? Лилу выхватил два тонких меча и улыбнулся, предвкушая небывалые почести, которые с нетерпением ожидают спасителя госпожи и уничтожителя ее похитителей.

Колдун тоже понял, что на этот раз оплошал, обреченно потянувшись за оружием. Всем известно, что рыжекрылые серафим – лучшие воины, уступающие, разве только богами и повелителям Цеву. Сила удара была такой, что лезвия заскрежетали, высекая желтые искры. В следующее мгновенье Анута отшвырнуло в сторону, и командующий крыла растерянно завис на месте, нервно хлопая крыльями. На его плече расцветала красная рана. Какая нелепая случайность! Ведь просто невозможно, чтобы человек смог ранить лилу в честном поединке!

Подоспевшие бойцы атаковали беглецов сразу с нескольких сторон. Лысая девушка и колдун на редкость слажено отбили нападение, умудрившись не подпустить ни одного серафима к горстке съежившихся между ними людей. Сразу видно, профессионалы высокого уровня. Анут уважительно хмыкнул. И, судя по всему, давно работают в паре, вон как двигаются, как будто заранее угадывают намерения друг друга. Но это им все равно не поможет. Презрев ранение, командующий бесстрашно ринулся в бой. А чего боятся? Скоро здесь будет все Крыло, а это девяносто отборных воинов.

Но пока они не подоспели, еще оставался шанс увековечиться свое имя блистательной славой отважного победителя и главного защитника будущей императрицы.

Черный пепел смешался с ледяной крошкой, прочерчивая в воздухе узкую извилистую дорожку. Ветер усиливался. Снежинки медленно поднимались с насиженных мест, сначала неуверенными стайками, потом, осмелев, целыми роями растревоженных белых пчел…

Низкий зловещий гул прокатился эхом в каменных лабиринтах гор и отозвался давящей болью в живых сердцах.

Люди – нелюди прекратили сражение, встревоженные и испуганные. Не гулом, а наступившей потом тишиной, заставившей пространство и время застыть в зловещем предчувствии.

Анут прикусил губу и прищурился, вглядываясь в снежную пелену, за пару мгновений, затянувшую все небо. Конечно, не было ничего удивительного в том, что внезапно пошел снег. В горах погода меняется постоянно. Просто впервые снег шел снизу вверх… .

Роскошные перины вековых гор словно располосовали ножом. Белый пух тучами взмывал в вечернее небо, сливаясь в серую беспроглядную хмарь. При богатом воображении, а командующий Крыла, никогда в этом смысле не бедствовал, можно было различить, что хмарь приобретает форму огромного существа с длинными извивающимися лапами и звериной мордой, увенчанной небольшими острыми ушками…

В следующий момент чудовище рванулась к нему на встречу, поглощая и перемалывая все на своем пути. Горы сотрясла новая волна воя, и Анут понял, что у хмари имеется еще и пасть от уха до уха, бесформенная, иссине-бездонная как провал в небытие. И еще у нее совершенно отсутствует музыкальный слух.

Командующий Крыла едва успел закрыть лицо локтем, защищаясь от жалящей ледяной крошки, которая летела с такой скоростью, что могла запросто выколоть глаза. Больше он ничего не успел, сметенный неистово ревущим вихрем.

* * *

– Что это?! – Тимхо, как и предполагалось, не дал мне спокойно полюбоваться на то, как поверженные враги бесследно исчезают в клубящейся снежной пелене. Обязательно, что ли так в ухо орать?

– Обыкновенный стихийный демон. Это я его вызвала.

– Обыкновенный…  – мальчишка осоловело оглядел беснующееся чудовище и покрепче прижал к себе сестренку. – А он на нас не кинется?

– Спокойно, гильдия веников не вяжет. Хотя стихия, она конечно, вещь нестабильная и трудно предсказуемая. – Я потерла занемевшие руки, одобрительно наблюдая, как последняя уцелевшая партия крылатых воинов поспешно драпает в сторону крепости. – Но у меня все под контролем. Этот красавец настроен только на уничтожение лилу…

Демон как раз навис над нами, позволяя в полной мере оценить все его выдающиеся достоинства. Рост под двести кушей. Постоянно извивающиеся длиннопалые лапищи. Черные разногабаритные глазницы. Перекошенная (надеюсь, от радости при встрече со своей создательницей) пасть.

– Умбра, повтори, что ты сказала.

От подозрительно ласкового голоса Асеера по спине пробежали колючие искорки подозрения. Такое впечатление, что я пропустила нечто очень важное. Упади небо!

И тут небо взяло и упало.

Демон сорвался с места, взлетая верх и одновременно изгибаясь дугой, словно кто-то отпустил сжатую пружину. Огромный ревущий поток шквального ветра, снега и льда обрушился вниз с той неотвратимой стремительностью, с которой строитель опускает последний кирпич в вершину погребальной пирамиды.

Горы невозмутимо пережевали утробный рев беснующейся стихии и сплюнули его чахлым, затухающим эхом. Очень скоро установилась абсолютная равнодушная тишина. Проклятые Земли всегда ценили свой покой прежде всего. Только небо накинуло черную вуаль, и немного подумав, уронило скупую звезду, оплакивая глупых самонадеянных людей, осмелившихся управлять самой стихией.

Глава 7

Постоянное, неукротимое движение. Это было похоже на огромный снежный жернов. Снег был везде. Залазил под одежду, набивался в рот, застревая в горле, проникал даже под плотно закрытые веки, чего никак нельзя было представить…

Одно время по заданию наставника Асееру пришлось надругаться над доброй сотней могил и облазать твареву кучу склепов в поисках не в меру расплодившихся упырей. Тогда охотник научился мастерскому обращению с лопатой и философскому взгляду на смерть. Насмотрелся всякого. Особенно запомнилась усыпальница времен первой династии Ура, где покоились царь Мескаламдуг и его наложница Пуаби. По слухам, самодержец любил жить с размахом, был страшно жадным и все свое всегда носил с собой (постоянно таскаясь с огромным караваном слуг и придворных лизоблюдов). Впоследствии Мескаламдуг тоже не изменил своим привычкам.

Девушка лежала на деревянном ложе, в плаще из синих лазуритовых бус, в пышном головном уборе из золотых листьев, венков и заколок в виде диковинных цветов. Вокруг склепа располагалось довольно обширное помещение, в котором с серебряными лентами в волосах и в цветных плащах сидели трупы десятков женщин из царской свиты, музыканты, танцовщицы и прочая прислуга, якобы добровольно отправившаяся следом за любимым правителем, а на деле обманом опоенная сильным снотворным и потом банально удушенная за компанию с юной госпожой. Здесь же валялись арфы тонкой работы, к резонаторам которых были приделаны золотые или серебряные головы быков с лазуритовой бородой, золотые же туалетные приборы, доски для игры в кости и разная драгоценная утварь. В засыпанном землей пологом спуске-коридоре, ведшем с поверхности земли в склеп, нашлись повозки, скелеты волов и их погонщиков, вход «охраняли» воины в парадной одежде, шлемах-шишаках и даже при копьях.

На самом деле, просто безутешно довольный наследник, основательно подсуетился, чтобы задобрить венценосного покойного (по слухам упокоившегося не совсем по доброй воле), заодно проведя серьезную кадровую перестановку и устранив ненужных свидетелей. Но все равно размах захоронения впечатлял. Вот бы мне так помереть, – еще подумал тогда юный неопытный дингир-ур. И вот, что получилось…

…  движение прекратилось, но лучше от этого не стало. Снежные жернова превратились в железные тиски. Асеер попыталась пошевелиться или хотя бы вздохнуть. Ни того, ни другого не вышло.

Лучше бы он разбился о скалы. А сейгеш придется помирать в богами забытом сугробе, в чужом теле, в окружении шайки наивных простаков и в компании с ненавистной тварью. Глаза давно видели лишь одну беспросветную мглу. Но теперь начало темнеть и перед внутренним взором. Наконец то. А то боль стала уже совсем невыносимой. Надо будет непременно попросить Гештинанну[35]35
  Гештинанна – женщина-писец подземного царства, заносит имена мертвых в свих таблицах и проводит распределение жмурок по разным местам отбывания вечного наказания.


[Закрыть] написать его имя в отдельной табличке, только бы не угодить с игигом в одну преисподнюю. Не хватало еще, чтобы эта зловредная гадина и всю загробную жизнь испортила.

* * *

Решение мужественно расстаться с жизнью было все еще твердым и непоколебимым, но трудолюбивые легкие уже жадно вкачивали в организм неизвестно откуда взявшийся кислород, не обращая внимания на суицидные причуды хозяина. Немного погодя Асеер осознал, что он свободен и железные тиски больше не сковывают движений. Глаза начали постепенно дробить слепую монотонную темноту на сотни тысяч мелких, отчетливых деталей.

Первое, что охотник увидел, было заботливо склоненное над ним лицо, почти до бровей заросшее то ли белой густой бородой то ли россыпью сосулек. Бородач приветственно закивал головой, помогая принять сидячее положение. Тут выяснилось, что ростом он достает сидящему охотнику как раз до переносицы. Хотя благодарность была и последним чувством, которое дингир-ур испытывал к своему непрошенному спасителю, Асеер все таки заставил себя вяло улыбнуться и пробурчать надлежащие случаю слова.

– Счастья тебе, добрый человек, пусть вечная благодать снизойдет на твоих детей, внуков и правнуков.

Лицо спасителя обиженно скривилось, отчего ледяная борода воинственно встопорщилась и издала мелодичный звон.

– Это я теперь еще и добрый? Нет, ну каково, а!? – Громко возмутился человечек на гортанном северном наречии шумберских долин. – Ты, учтивая добродетельная дева еще меня поцелуй! Знал бы наперед, не откапывал бы! Да, еще бы, пожалуй, сверху гранита из штольни наложил.

– Что ты несешь? – Ноющая боль в висках и морозный ветер быстро вытеснили зачатки доброго тона из головы дингир-ура. – Никто тебя не просил меня спасать, ты, полудурок хыров!

– А почему полудурок? – Подозрительно поинтересовался этот ненормальный.

– Хорошо, извиняюсь, ошибся, ты полный дурак. – Пробормотал вконец озлобленный Асеер, внутренне готовясь, что разгневанный спаситель раскается в содеянном и сей же геш бросится закапывать его обратно.

Странно но, эти слова подействовали, как масло на скрипящее колесо. Бородач польщено улыбнулся.

– Вижу, тебе уже хуже, нормально заговорила. А то вы, имперцы, всегда так. Спасаешь их, спасаешь, А потом благодарности не дождешься. Ни проклятья тебе, ни пощечины!

– Проклятья…  – Дингир-ур стал понемногу догадываться, в чем дело. – Скажи… как тебя?

– Хрипун.

– Скажи, Хрипун, а то, что ты меня спас – это плохо или хорошо?

– Плохо, конечно, хотя, вот я сейгеш на тебя гляжу и думаю, что, может уже и хорошо.

– А если ты руку или ногу сломаешь, это плохо? – Не отступал охотник.

– Чегож тут плохого? – Удивился Хрипун. – Если ногу то еще хорошо, а руку вообще замечательно. Я же работать не смогу, кто, интересно, мою семью кормить будет?

– Все с тобой понятно, мерзкое отродье. – Кивнул Асеер. – Поверь, я никогда не забуду твоего ужасного, богомерзкого поступка.

– Да что уж там. – Скромно отмахнулся бородач. – Такие уж мы барбагези гнусные, безжалостные и жутко корыстные, спасаем всех, не надеясь на хулу. Хотя, злобное словцо, оно конечно завсегда сердце греет. Вон ваш беловолосый то, как откопали, так благодарил, так благодарил! Заслушаешься.

Только сейгеш дингир-ур заметил тварь и ее спутников, стоящих в окружении шести маленьких человечков с длинными, смерзшимися в сосульки бородам и неимоверно огромными плоскими ступнями. Асеер немного поколебался, но, в конце концов, решил не причислять невиданных существ к разряду нечисти, и, соответственно, своих личных врагов. Пока.

– … что деваться вам некуда. – Голос Хрипуна донося, словно издалека. – Так чегож плохим людям не пойти навстречу? Отведем к нашему Удуку, отогреетесь чуток, он то разберется, что с вами делать.

Симург, до этого напряженно разглядывающий в темноте окружающих его барбегази, подпрыгнул, как ужаленный. Тварь резко развернулась в сторону говорившего. Мирный перестук ее зубов перерос в угрожающее клацанье.

– К-к-кому отведете?

– Дык, к Удуку. – Добродушно объяснил один из бородочей. – Не понимаешь? Эх, ты имперец. Ну, к Удук Шану, к императору по-вашему, к царю по-нашему, то бишь, к самому главному.

* * *

Царские палаты всегда будоражили жадные до чужого добра умы и являлись, если не гордостью, то отличительной особенностью любого государства, так точно. У рыболюдей аб'галлу венценосные особы встречали гостей в коралловых беседках причудливо украшенных жемчугом и ракушками, с белыми ступенями, уходящими в морские глубины, где среди мирно колышущихся водорослей мелькают серебристые ленты косяков. У нефилем под эти нужды отведены целые хоромы: увенчанные облаками мраморные колонны, несущие купол цветного стекла, полы, вымощенные под карту звездного неба, и стены, увешанные оружием всех времен и народов. У людей – душные залы, слепящие глаза драгметаллами, обнаженными телесами танцовщиц, проеденными молью гобеленами и надраенными доспехами личной стражи. Даже у гулей имелись какие никакие представительного вида норы, без вкуса, зато щедро украшенные крадеными безделушками. В общем, подводя итог, можно сказать, что в сравнении с другими расами, барбегази выглядели более чем непритязательно.

Длинный темный тоннель открыл нашим взорам небольшую пещеру, скаредно освещенную масляными светильниками. Из предметов меблировки были только ряды деревянных лавок вдоль стен, жестяное местами дырявое ведро, и пара кресел, обтянутых бордовым, вытертым на седалище бархатом. Судя по всему, мы прибыли в разгар некого важного общественного события: лавки прогибались от нагрузки нескольких десятков задниц, а затертость на одном из кресел была прикрыта задумчивым субъектом в съехавшем на лоб треухе. Наши сопровождающие, всю дорогу бурно обменивающиеся последними слухами о резко сократившихся кражах вина из хранилищ, неизвестном скелете, найденном в штольне неподалеку, и пропавшем монахе из соседней обители, резко умолкли, синхронно поклонившись.

– Чтоб ты провалился, проклятый Удук Шан. – Почтенно прогудели они.

– Вовремя, закрути вас паралич. – Царь, без особого интереса проскользнул по нам взглядом и, выдержав риторическую паузу, многозначительно изрек. – Мы тут как раз выбираем добровольца…

По скамейкам прокатился такой мученический вздох, что я сразу заподозрила горный народец в жестоких ритуальных жертвоприношениях. Прибывшие сконфуженно засопели и как один уставились в пол.

– Кто-то должен наконец-то разбудить царевну. – С укором добавил правитель, обводя своих подданных строгим взглядом.

При слове «царевна» глаза Тимхо вспыхнули уже знакомым мне романтичным огнем.

– Волшебным поцелуем? – Жадно подался вперед мальчишка.

– Ага, – Удук Шан бросил в рот горсть орехов, меланхолично проскрежетал челюстями, после чего звучно сплюнул скорлупу в ведро. – Волшебной колодезной водицей. После пира она, перебрала чуток, вот и отсыпается. Она отсыпается, а заказ на решетку из витых торсированных стержней уже вторую седьмицу висит. Прутья толстые, сами видали, такие кроме дочуры никто в холодном состоянии не скрутит.

– А если нагревом? – Неуверенно предложил кто-то с дальнего ряда.

– И где нагревать будешь? Печь сломалась, а в горне… эх, сплошной брак. Нет, тут только дефовкой…  ну так что, лярдит вашу мать, кто пойдет будить царевну?

– Вот сам бы и пошел. – Буркнул один из наших спасителей, расслабляя шнуровку и снимая свои длинные ступни, которые к моему удивлению оказались совсем не ступнями, а двумя широкими обтянутыми мехом дощечками.

– Хрипун! Ты царя то не стыди! Разговорился он тут. Ишь какой! Вот ты, Хрипун, и пойдешь. А я сказал, пойдешь! Давай, давай. – Удук Шан грозно проследил, как побудчик обреченно скрывается в тоннеле, а потом перевел дух и проворчал. – Сам… а вдруг, как не признает родителя спросонья? У дочуры то рука тяжелая. А мне лица терять нельзя, потому как не личное оно уже, а что ни на есть государственное…

Тут монарший взгляд споткнулся на нашей компании, неприкаянно торчащей в проходе.

– Торговцы?

– Нет, о, ужаснейший из отвратных. – Поклонился Симург. – Мы путешественники, попали под чудесную лавину, но были спасены вашими зловредными подданными.

– И куда же вы держите путь?

– К Нефритовому Озеру, не слышали о таком? – Простодушно ляпнул учитель алхимии.

Браво. Аплодирую стоя. Тур по местным подземельям продолжается. И как ему удалось дожить до стольких лет при дворе? Мы с Асеером обменялись мрачными многозначительными взглядами. Правильно, теперь еще посидим в темнице у барбегази.

Царь грозно свел густые брови, но стражу, тем не менее, пока звать не стал.

– Как же, слышал.

– Правда?! – Искренне обрадовался Тимхо, такой же гульцапнутый[36]36
  Гульцапнутый – нет, ну что непонятного? Бранное слово. Дословно означает «укушенный гулем». (подробнее см. Гуль).


[Закрыть] на всю голову, как и его дядя. – Здорово! А в сторожевой крепости нам сказали, что такого озера не существует!

Я приготовилась к худшему. Удук Шан молчал. Густые брови опускались все ниже, усы, топорщившиеся над плотно сжатыми губами, наоборот ползли верх, пока и те и другие не оказались почти на одном уровне.

– У этих благословенных лилит не только крылья, но и мозги птичьи. Они не скажут вам ничего или солгут. – Наконец вымолвил барбегазский царь. – Но я скажу вам целых три вещи и скажу правду. Первое – это Озеро действительно существует и находится в Зеленом Доле прямо за нашим хребтом. Второе – Зеленый Дол со всех сторон окружают неприступные скалы, но туда ведет один из наших подземных туннелей.

Мы воодушевленно переглянулись. Симург даже открыл рот, чтобы выдать благодарственную речь, но правитель вздернул руку в предупредительном жесте.

– И третье…  – Желтые с ромбовидным зрачком глаза Удук Шана наполнились теплым золотым светом, а губы приоткрылись в такой ласковой улыбке, что даже я не сдержалась и улыбнулась в ответ. – И третье – согласно нашему закону, пока мы живы, ни один чужеземец не переступит порог наших подземных владений. Ни-ко-гда!

Снег причудливо играл всеми оттенками синего. Пронзительный морозный ветер прочувствовано завывал в ущельях, отдаваясь гулом в ушах и потоками боли по онемевшей коже. Впереди чернел частокол горных пиков, за спиной – закрытый вход в пещеру, из которой нас несколько гешей назад вытурили, всучив лишь корзину с едой и огромный меховой тулуп. Корзина была с презрением брошена в сугроб, но предусмотрительно аккуратно и недалеко. Не в пример бывшим хозяевам гостеприимный тулуп легко вместил в себя Тимхо и Шушуню, сразу сделавшихся похожими на сказочное чудовище о двух головах. Люди стояли на краю обрыва, внимательно вглядываясь в ночной пейзаж, надеясь найти подходящий спуск. Я ни на что особо не надеялась. Все тело так зверски задубело, что мне уже было все равно где замерзать – кушем выше или ниже. На данный момент меня больше заботил шатающийся передний зуб, который грозил скоро выпасть и окончательно испортить и без того непривлекательный охотничий фасад. Я была полностью поглощена приближением сего радостного момента, и потому чуть не прикусила язык, когда за спиной раздался зловещий скрежет.

– Эй, имперцы. – Из-за отъехавшей в сторону каменной плиты, исполнявшей обязанности двери, хлынул свет, освещая хмурое бородатое лицо Хрипуна. Судя по огромному синяку, украшавшему правый глаз барбегази, он как раз недавно освободился от последнего поручения.

– Чего тебе надо зараза? – Угрожающе ощерилась я. – Поздно спохватились, тулуп назад не отдадим.

– Какой тулуп? Хуже скажи, ты, беловолосый, гешем не колдун?

– А что?

– Отвечай, колдун или нет! – Прикрикнул бородач.

Гордость, самоуважение и чувство собственного достоинства, несомненно, являются неустанными стражами, охраняющими личность каждого разумного создания. Но иногда стража солидарно выходит покурить.

– Ну, колдун. – Вежливо ответила я, почуяв, что впереди отчетливо забрезжила возможность спасения.

– Скверный? – Уточнил Хрипун, почему-то обращаясь к Асееру.

– Самый отвратительный колдун, которого я встречал в своей жизни. – Заверил его тот.

– Ага, а еще со мной два вредных ребенка, тупой алхимик и гнусная омерзительная тварь. – Мстительно добавила я.

Барбегази широко улыбнулся, продемонстрировав пару вакантных мест в челюсти. Страшно подумать, чем бы закончилась любимая народная сказка о спящей царевне, если бы в главной роли выступила дочура Удук Шана.

– Это даже хуже, чем мы предполагали. Идите за мной, имперцы, кое-кто хочет с вами поговорить.

* * *

– Ну, рассказывайте, презренный, в чем заключается ваша сугубо деликатная проблема. – Я устало откинулась на спинку кресса и обвела взглядом пещеру, в которую нас пригласили. По сравнению с пустынными приемными, личные покои барбегазского царя походили на переполненный склад краденого товара и выставочный зал одновременно. Тяжелые расшитые золотом шторы, меха неизвестных зверушек, толстенные ковры, причудливая мебель, кованые подсвечники, затейливые светильники, вазы с сухофруктами, вазоны с сухоцветом, вазочки с засохшим вареньем и прочие декоративные изыски смотрелись диковато, но, в общем, создавали ощущение такого уютного кавардака. Сам царь, наоборот, выглядел намного скромнее и покладистее, чем в момент нашей прошлой встречи.

– Понимаете, господин колдун, у нас в штольнях в последнее время беспокойно. – Удук Шан смущенно подергал белоснежную бороду и устремил на меня полный страданий взгляд.

– Продолжайте. – С трудом подавив зевок, предложила я. – Какого рода беспокойство вы имеете в виду? Пьянство? Грабежи? Митингующая оппозиция с лозунгами?

– Какое! Рабочие отказываются выходить в смену, западные цеха простаивают третью ночь! Уже шесть жертв и трое пострадавших.