Текст книги "Тень великого колдуна (СИ)"

Автор книги: Светлана Шумских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Известно, что это было?

Царь горестно свел кустистые брови и кивнул.

– И как называется этот кровожадный монстр? – Я заинтересованно раскрыла слипающиеся веки.

– Мама… моей жены.

– Кто?! – Сон как рукой сняло.

– Мама жены! Это началось трое суток тому назад. – Зачастил правитель, видимо опасаясь, что иначе его будут перебивать, но все вежливо молчали, по дурацки вытаращив глаза. – Мама появилась ровно в полночь, вышла из ювелирной мастерской и заявила, что собирается у нас погостить. И вот до сих пор…

– И что тут такого? – Нахмурился Асеер. Вечно ему кажется, что над ним все издеваются. – Ну, приехала к вам ваша мама.

– Мама моей жены. – С нажимом уточнил барбегази.

– Ну и что?

– А то! – Царь подался вперед и перешел на зловещий шепот. – А то, что мама моей жены умерла еще в прошлом году! Но теперь уже третьи сутки, в разгар рабочей ночи она появляется в главной ювелирной мастерской, начинает браниться и мало того… наводит смертельную порчу. На кого пальцем укажет, тот на следующий день обязательно сломает себе чего-нибудь или вообще пропадает, а кого поймает и враз до смерти изведет!

– Интересно. – Пробормотала я, косясь на озадаченного охотника. – А вы не пробовали ее как-нибудь своими силами выпроводить? Постыдить там, через плечо поплевать, экзорцизмы под настроение напеть?

– Вот по тебе сразу видно, что холостой. – Проворчал царь. – Знаешь, что будет, если жена узнает, что я эту… мать ее пытался выгнать? То-то и оно. У нас, у барбегази своих колдунов отродясь не было. В столицу запрос мы на специалиста отослали, конечно, да только гёт знает, когда этот специалист приедет. Заказчики уже бусы и кольца требуют, кайлами стучат, а мы еще и не начинали. В общем, вся надежда только на вас. Выручайте, я в долгу не останусь.

– Похоже на экимму. – Асеер, поглядел куда-то сквозь меня. – Духи не боятся меча, их можно уничтожить только магией, при помощи мощного заряда… Умбра, как у тебя с резервом?

– Пусто. – Честно призналась я. – Даже плазмоид не смогу создать.

– Наставник как-то рассказывал мне, что есть и еще один способ – зелье Маништусу… .

– Маништусу? Это, случайно, не тот храмовый алхимик, который два года искал способ воскресить свою любимую бабушку, чтобы излить невысказанные слова благодарности, и заодно узнать, куда она запрятала заветную кубышку с серебром, а потом еще пятьдесят лет выяснял, как укокошить чересчур деятельную и зубастую старушку? Помнится, ему все-таки удалось пережить перечницу… правда всего на несколько месяцев…

Дингир-ур раздраженно поджал губы, но все-таки утвердительно кивнул. – Ты знакома с рецептурой?

– Смутно, Хозяин не увлекался зельеварением.

– Хозяин?

Сделаем вид, что последнего вопроса не было, и хорошенько подумаем над предпоследним…

– Сопроводительное заклинание еще помню, а с ингредиентами совсем туго. А ты сам как?

– Знал бы сам, тебя бы уж точно не стал спрашивать.

Мы помолчали. Возвращаться обратно на мороз никому не хотелось. Но что делать?

– А вы спросите дядю. – В суровой задумчивой тишине детский голосок прозвучал как-то инородно, словно праздничный бубенчик на похоронах. – Дядя Симург все на свете знает!

Я удивленно уставилась на Шушуню, о самом существовании которой успела уже совершенно позабыть. А ведь правда, профессиональный алхимик отбарабанит рецепт любого декокта, хоть среди ночи разбуди. Плохих преподавателями в Школу Искусств не берут. Только почему самого гения не слышно?

Ответ обнаружился в соседнем кресле. Он мило улыбался во сне, утопая щекой в пушистых волосах солидарно подсапывающего ему племянника.

– Симург! – Я бесцеремонно дернула алхимика за длинный нос.

Искристые карие глаза широко распахнулись, в панике забегали по сторонам, сошлись в кучу на переносице, а потом удивленно уставились на меня.

– Ты знаешь рецептуру приготовления зелья Маништусу?

– Что? Маништусу? Конечно… а что? Зачем?

Решив отложить объяснения, я развернулась к Урук Шан, который все это время внимательно следил за нашим разговором.

– Мы беремся за это дело, но понадобится ваша помощь.

– Да, да. Все что угодно! – Царь сполз на краешек кресла и подобострастно закивал, демонстрируя жгучее желание немедленно содействовать любым нашим устремлениям. – Чего вы изволите?

– Мне понадобится малая берцовая кость с ноги умершего. И любая старая одежда или вещь, некогда ему принадлежавшая. Остальное… пришлите писца, я изволю диктовать.

Симург на удивление быстро сориентировался в ситуации, и теперь энергично расхаживал по комнате, бодрым уверенным голосом перечисляя необходимые компоненты. Кто бы мог подумать, от этот нахальный, заносчивый тип, коллекционирующий катаклизмы и неприятности, сможет оказать реальную помощь и спасет меня от смерти во льдах. Бр-р. Я поежилась, удобнее устраиваясь в мягком теплом кресле, и блаженно улыбнулась. Боги, как, хорошо! Как, же иногда хорошо ошибаться в людях!

* * *

– О нас много всяких россказней ходит. – Хрипун, который вызвался нам в провожатые, лихо перебросил факел из одной руки в другую и обернулся. – Вот, например, якобы мы все лето проводим в спячке, потому как не выносим жары и дневного света. Мол, достаточно посветить нам в глаза яркой лампой, так мы сразу все накопленное добро и отдадим.

– И что, светят? – Спросил из темноты Асеер. Он старался не попадать в ореол факела, бессовестно пользуясь преимуществами ночного зрения, чтобы во всех подробностях рассмотреть округу.

– Светят. А потом у нас полгода крутят ворот вместо крудлей. Посторонитесь-ка.

Мимо прокатилась тележка, запряженная двумя отталкивающего вида существами, похожими на огромных слизней. Рифленая черная шкура влажно поблескивала. Длинные уши-рога вяло покачивались в такт движения. Вверх-вниз. Вверх-вниз.

– Вот такой он, крудель. – С теплотой прокомментировал барбегази. – Отвратительная, безотказная животина. Вечный враг нашего рода. Первые упоминания…

– А почему вы все лето проводите в спячке? – Поспешила вмешаться я, пока наш проводник окончательно не углубился в истоки крудлеводства.

– Да не то, чтобы в спячке, просто замораживаем все работы, закрываем ходы и перебираемся в высокогорные пещеры. Летом в штольнях скапливается смертоносный газ, убивающий все живое. А зимой он вытесняется холодным воздухом. Вот некоторые думают, якобы все барбегази – горняки и мастеровые. А ведь среди нас много бездарных художников, скульпторов, поэтов. Вот глядите. – Хрипун услужливо подсветил факелом. Увиденное заставило меня шарахнуться в сторону и наступить на ногу Асееру. С каменной стены на меня глядело бесчувственное одутловатое лицо Хозяина…

Видимо барельеф запечатлил какого-то древнего демона или бога смерти в момент исполнения своих непосредственных обязанностей. В левой руке он держал горсть искалеченных тел, безжизненно свисающих между пальцами и падающих под ноги, а правой нравоучительно указывал пальцем вверх. Я рывком схватила факел, подняла его над головой и, холодея от необъяснимого страха, прочитала высеченные на камне символы: «Живущему – жить, гниющему – гнить, всему свой срок. От смерти, как от собственной тени, сколько ни шагай, не уйдешь».

– Что с тобой? – В голосе охотника послышалась смесь злости и тревоги.

– А? Что? О! – Я обнаружила, что вместо рукояти факела случайно ухватилась за руку нашего проводника, который теперь болтал ногами в куше от земли. – Извиняюсь. Вот факел, держи. Плечо не потянул, нет? Прости еще раз.

Хрипун и не думал сердиться. Он одернул на себе тулуп, гордо ткнув пальцем в сторону барельефа.

– Моя работа. Я таких надписей в каждом туннеле нашлепал. Вон глядите – над входом в гардероб. Смерть снимет с нас последние одежды, каково? Внушает, а? А вон там дальше, мое избранное. По безлюдью смерть не ходит. Мертвым телом хоть забор подпирай. Проси Творца, чтоб не лишил доброго конца! Умел пожить, умей и умереть!

Жизнь дает один только Бог, а отнимает всякая гадина. Умирать – не в игрушки играть, как а? Прямо в жилу!

– Чего…  – Нервно сглотнула я. – Чего-нибудь более жизнеутверждающего нельзя было нашлепать? – А что может быть жизнеутверждающее смерти? – Лукаво подмигнул барбегази. – Тем более я ведь погребальных дел мастер, не путать с погребными! Совмещаю работу с искусством. Кстати, а мы уже пришли – вон та самая мастерская.

В мастерской оказалось неожиданно светло. В открытом раскаленном брюхе огромной печи плясали желтые искры. Жаркий воздух трепал мои волосы и бороды двух хмурых барбегази. Последние быстро перебросились парой слов с Хрипуном и поспешили убраться, оставив нас одних, вернее троих.

Дети и Симург, хоть и не без боя, но остались отсыпаться в царских покоях. Я бы с удовольствием оставила с ними Асеера, но упертый дингир-ур увязался со мной. То ли справедливо опасался за сохранность своего драгоценного тела, то ли желал лично убедиться, что экимму не станет халтурить и разделается со мной по всем правилам.

– Ну, что мы теперь будем делать? – Глаза Хрипуна горели жарким энтузиазмом, он даже стал притоптывать от нетерпения. – Чертить символы кровью али обряд какой совершать? Я вообще с детства жутко тупой, все на лету схватываю. А может заговор какой прочитать надо? У меня бабка по материной линии могла краснуху сводить. Так что вы не стесняйтесь, только подскажите как надо, помогу, чем смогу.

– Ты можешь идти. – Стол с инструментами полетел на пол, туда же, несколько мгновений спустя, отправился и сорванный с крюка ворох мешков. Я уселась на импровизированный холщовый матрас, облокотилась спиной о прохладную, пахнущую пылью и смолой столешницу, и закрыла глаза.

– Как же я могу идти? – Растерянно пробормотал барбегази. – Мне же Удук Шан приказал на шаг от вас не отходить, вдруг вам чего-нибудь понадобится… а что вы сейгеш делаете, а?

– Медитирую. – Зло буркнула я. Кто знает, когда царская теща изволит появиться, может под утро. Асеер все равно бдит за двоих, так что мне можно и вздремнуть. – Если хочешь, остаться, то сядь в дальний угол, и не мешай. Еще слово и весь обряд сорвется, вот тогда-то сам будешь объясняться с Удук Шаном… или его мамой.

– Мамой жены. – Назидательно поднял палец Хрипун, но все-таки послушно отошел подальше и замолчал, а через пару гейшей вообще заснул. Ко мне же сон наоборот не спешил. Без болтовни барбегази стало еще паршивее. Я приоткрыла глаза и вздрогнула от неожиданности. Рядом стояло мое отражение. Черная тень на фоне оранжево-алого зарева остывающей печи. На груди – цепочка флаконом, наполненным желто-зеленым фосфоресцирующим зельем. И такого же цвета глаза, прожигающие тяжелым взглядом.

– Быть тобой просто отвратительно, и это не барбегазский комплимент. – Тихо сказал Асеер. – Когда я смотрю на свет, все расплывается. Кружится голова и постоянно мутит, с тобой всегда так?

– Только, когда ты рядом. – Огрызнулась я. В самом деле, не рассказывать же ему правду. – Зато быть тобой сплошная благодать и отрада. Ноги-руки изодраны, все тело в синяках. Голова чешется. Ты гешем блох нигде не нахватался?

– Тебя вообще постоянно морозит, холодная как трехдневный труп.

– А у тебя патлы грязные в лицо лезут. Хоть бы подстригся, ты же представитель божьего храма!

– А у тебя…  – Охотник хмыкнул и пристыжено замолчал, сообразив, как глупо выглядит наша перепалка. – Я, вообще, что хотел спросить…

Ему явно было неудобно и стыдно, но дингир-ур все-таки себя пересилил.

– У тебя никогда не было галлюцинаций?… тогда может ли переход между мирами вызывать ненормальные зрительные или слуховые ощущения? – На одном духу выпалил он в ответ на мои поползшие вверх брови.

– Конкретизируй. – Это было одно из любимых словечек Хозяина.

Асеер горько вздохнул, растирая висок, стрельнул недоверчивым взглядом из-под сведенных бровей, и обреченно опустил голову.

Оказалось, что строгому внутреннему взгляду охотника уже который беру являлась некая прекрасная дева. В принципе, дингир-ур не имел ничего против периодических явлений прекрасных дев, но выше обозначенная особа беспрестанно ругалась, как пьяный погонщик, всячески угрожала и требовала, чтобы ее немедленно вернули законному владельцу. В конце концов, несчастный, измотанный придирками склочной девицы и небезосновательными подозрениями в умственном расстройстве, дингир-ур решил выбрать меньшее зло и обратился к нему за советом.

Просмеявшись, я смахнула слезу, и кратко поведала ему всю историю волшебного меча.

– Я слышал про живое оружие, обладающее высшим свободным разумом и магическими свойствами, но не думал, что такое на самом деле бывает. – Задумчиво произнес Асеер. – Тем более я не думал…

– Что оно добровольно выберет в хозяйки презренного игига?

– Неважно. В любом случае, это твое. – Охотник отстегнул ножны и протянул мне. – Все равно, я больше привык к своему оружию.

На мгновение его ладонь дрогнула и остановилась на полпути.

– Умбра, скажи, кто такой хозяин, про которого ты упоминала.

Я скривилась, одним мимолетным движением выхватила Стрекозу, швыряя в обратку его пояс. – Он мой создатель. Моя совесть, мой разум, моя воля. А я, его тень и следую любому его устремлению.

– А что будет, если ты откажешься подчиняться?

– Ничего не будет. И меня в том числе.

Рука непроизвольно дернулась, устремившись куда-то к сердцу. Давно заметила, что когда волнуюсь в этом теле, меня ужасно тянет залезть в левый нагрудный карман. В этот раз я не стала сдерживаться и извлекла наружу свернутый кусок ткани, оказавшийся старой отпоротой нашивкой. Черный треугольник, орел на фоне солнца. Странно. Я отогнула край рубахи. У меня на груди в обрамлении черного треугольника задумчиво ухмылялась морда белого волка. Если, это не нашивка Асеера, то тогда чья?

– Дай сюда. – Охрипшим от злости голосом приказал дингир-ур, вырывая у меня злополучный лоскуток. – Ты не имеешь права даже касаться ее этими грязными руками!

– Как знаешь, руки то твои. Кстати, знакомая птичка, где-то я ее уже видела.

– Это нашивка жреца Энмеркара. – Дингир-ур, затаив дыхание, уставился мне в глаза, ожидая какой-то реакции.

– Энмеркар… что-то не припоминаю. – Это было наглой, бессовестной ложью, потому что имя знаменитого охотника было известно каждому мало-мальски разумному игигу, а уж мне то и подавно.

– Наставник в храме Ниппура, лучший дингир-ур, который когда-либо рождался. Он был моим учителем и отцом. – Ледяным тоном подсказал мне Асеер. – Ты убила его пять лет назад.

– Всех разве упомнишь. – Это опять было неправдой. Проклятая память хранила каждое лицо, каждое имя…  а уж это и подавно.

В мое горло красноречиво уперлось острие меча.

– Это он тебя послал? Твой Хозяин?

– Да. – И, не дав времени на вынесение помилования, которое явственно прозвучало в его голосе, я безжалостно продолжила. – Но Хозяин не приказывал убивать твоего наставника, ему всего лишь была нужна одна вещица из его личной коллекции. Убийство было моей собственной инициативой. И, чтоб ты знал, я нисколько по этому поводу не сожалею.

– Тварь. Ненавижу! – От нахлынувшей ярости из уст охотника вырывалось змеиное шипение. Ненависть в голосе. Ненависть во взгляде. Ненависть, ненависть, ненависть. Он сжал рукоять меча с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Ну и чего ты ждешь, человек? – Я щелкнула по острию ногтем, отчего оружие отозвалось тихим протяжным стоном. Сердце начало наливаться привычной зудящей злобой. – Зрители могут расходиться, сеанса раскаянья не будет. Вы, люди, всегда считали себя лучше всех, выше всех. Остальные для вас – мусор под ногами. Пустые слова. Вы ничем не лучше! Что, не хочется рубить собственное горло чужой рукой? Решил подождать, пока снова станешь собой? Так я и знала, своя шкура дороже аморфной чести и жизни родного человека!

Удар был что надо! Даже Хрипун проснулся и испуганно завертел головой.

– Все вы – двуличные подлецы. – Стрекоза легко поймала меч противника, отбросила его в сторону и замелькала прозрачным трепещущим крылышком, нанося серию атакующих ударов. Охотник больше не внушал мне страха. Я чувствовала себя отдохнувшей, посвежевшей, и готовой вступить в битву хоть с целым светом.

– Если хочешь мстить, мсти, но только не разводи обличительных речей. Твой наставник убивал подобных мне и убивал безжалостно. Я имела полное моральное право отплатить той же маной.

– Пусть! – Наши мечи скрестились, и лица оказались друг напротив друга. Оказывается это жутко, смотреть в собственное лицо, перекошенное от ненависти. – Но за что ты убила мою сестру?! Что тебе сделала маленькая девочка?

От неожиданности я чуть не пропустила опасный выпад, грозивший оттяпать мне ухо.

– Я… я не убивала ее.

– Врешь, тварь! Я сам видел ее изуродованное тело. Видел сам!

Знаю, не нужно было этого делать, но губы уже автоматически шептали заклинание, выскребывая магический резерв до дна. Вспышка света, и вперед понесся скомканный, наскоро вырванный из памяти мыслеобраз.

– Так посмотри еще раз, охотник!

Свет факелов. Извилистый коридор. Две молодые служанки с корзинами белья. Девушки переговариваются шепотом, попеременно творят охранные знаки и тяжело вздыхают, отчего прижатые к груди корзины поднимаются на добрых пол куша. Еще бы, сегодня последнее испытание для молодых охотников. Вернется ли озорной кучерявый Гулеш, выходки которого известны уже за пределами храма, увидят ли они еще доброго стеснительного Энду и его ученую крыску, которая так забавно умеет плясать на задних лапках и ходить по веревочке? Что за испытание предстоит будущим дингир-ур, какие страшные твари встретятся им на пути?

Им и невдомек, что одна из этих тварей сейгеш скользит прямо у них под ногами, причем в самом дурном расположении духа, и на чем тьма стоит, костерит свою дурную долю. Еще бы. Вас бы вытащили ночью из постели и послали в дальний ном, в один из самых поганых городов на свете, в храм доверху набитый охотниками. И главное зачем? За чучелом ламашту. Да они из меня самой чучело сделают, нашпигуют стрелами и поставят рядом!

Я так усердно возмущалась, что чуть не пропустила нужный поворот. Внимание. Сосредоточиться. Пара гешей – и я уже в секретных покоях легендарного Энмеркара, великого победителя игигов, чтоб ему вечно икалось. Он, конечно, уже дряхлый пятидесятилетний старикан, я – молодой двадцатилетний могучий воин и все такое, но погибать во цвете лет все-таки было неохота. Меня не покидала уверенность в том, что встреча с владельцем помещения, окончится моим же погребальным обрядом.

Обстановка как раз соответствовала. Сладковато-кислый запах тления. Сплошные ряды тварей всех мастей пучили на меня остекленевшие глаза и ехидно разевали выкрашенные красной краской пасти, словно предлагая присоединиться к их компании. Оставалось только надеяться, что самый страшный монстр из этой коллекции сейгеш дрыхнет у себя в келье. Ага, вот и старушка ламашту. Ух, и ничего себе. Интересно, как я потащусь с таким бегемотом через весь Шумбер?

– Ах ты, подлая тварь!

Внезапный мужской крик заставил меня выронить чучело и приготовиться срочно драпать, но следом послышался звук удара и…  измученный женский стон. – Помогите. – Тихо позвала незнакомка. – Помогите, пожалуйста.

Лучшим выходом в данной ситуации был ближайший выход из храма, и побыстрее, пока меня тоже не набили соломой, но этот голос…

Ламашту осталась валяться на боку, укоризненно наблюдая за тем, как я быстрым шагом направляюсь в жилой конец комнаты и приподнимаю разделяющую помещение занавеску.

То, что я увидела, ввергло меня в ступор на добрые полгеша. На полу, среди мрачно сверкающих магических символов лежала красивая обнаженная девушка, совсем еще девочка. Черные, как смоль волосы, раскинулись кружевным плащом. Из страшных ран по всему телу ручейками струилась кровь. А над всем этим стоял широкоплечий мужчина, обернутый в пурпурный вессон.

– Все равно тебя никто не услышит. – Спокойно произнес он.

– Когда брат вернется, он убьет тебя, Энмеркар.

– Он не вернется. – Дингир-ур поднял над головой изогнутый обрядовый клинок. В который раз…  – Я послал их в логово удугов. Оттуда никто не возвращается. Теперь ты принадлежишь только мне, девочка… я так давно этого ждал…

– Пожалуйста, не надо…

Удар в спину – это, несомненно, подлость. Кто же спорит. Только люди в большинстве своем не заслуживают ничего другого. В тысячи других ситуаций он бы почувствовал угрозу и легко увернулся. Но сейгеш дингир-ур был слишком занят. И потом уж чересчур невероятным было ожидать нападения игига в обители охотников.

Даже смертельно раненый, великий Энмеркар остался опасным противником и вымотал меня едва не до потери сознания.

Но я все-таки его убила.

Его же оружием.

Впервые лишение жизни доставило мне искреннее, ни с чем несравнимое удовольствие.

Когда все было кончено, я присела на корточки перед девушкой и приложила измазанную кровью ладонь к ее горлу.

Ничего не поделаешь. Слишком поздно. Не знаю, сколько я так просидела, рассматривая бледное, завораживающе прекрасное лицо, красивее которого я не видела больше на своем веку. Только когда сквозь нарастающий звон тишины послышались быстрые шаги, я опомнилась и, переступив Порог, испуганно сиганула в темноту. Кончено же, совершенно позабыв про ламашту.

– Наставник, я вернулся! – Радостно произнес юный голос. Пока что исполненный лишь хвастливой детской гордостью, а не болью и ненавистью ко всему миру…

– Я вернулся…

– Не верю. – Асеер бросился в атаку с таким остервенением, что я даже растерялась. – Ты лжешь!

– Ты…  – Мне пришлось пережить несколько очень неприятных мгновений, когда лезвие промелькнуло над самой головой, срезав пару прядей. – Ты просто не хочешь видеть правды!

– Подлая тварь!

– Гнусный человек!

– Дзинь-дзинь! – Внесло свою лепту тонкое стекло, рассыпаясь на осколки.

Спохватившись, мы застыли на месте, скорбно уставившись на зеленую фосфоресцирующую лужу, растекающуюся по полу. Единственный способ уйти живыми после встречи с экимму медленно и печально просачивался между металлическим плитами под ногами.

– Эй, молодчик, а ведь она гово'ила тебе правду.

– Тебе-то откуда знать! Лучше не лезь. – Взвился охотник, не отрывая взгляда от удручающего зрелища.

– Мне известно все, что было, что есть, и даже немного из того, что может пхоизойти. – Самодовольно произнесла его собеседница. Собеседница?

Мы медленно подняли глаза. В трех кушах над землей (и зачем барбегази такие высокие потолки?) висела голубая светящаяся фигура дородной низкорослой женщины со щекастым сварливым лицом уличной торговки. Вместе с астральным телом экимму забирает себе и психологическую оболочку, с удовольствием перенимая все самые худшие черты характера покойного.

– Что это вы тут за разх'ом устх'оили, а?

– Мамочки! – Хрипун с глухим стуком бухнулся в обморок.

– Ма-а-амочки. – Передразнила экимму, внимательно окидывая взглядом мастерскую и возвращаясь к луже на полу. – Так, а это что? Зелье Миништусу? Как не культуйно. Хотели обидеть больную ста'ую женщину! Этого вам не спущу, так и знайте! Вот когда я была молодая…

– Умбра! – Передо мной возникло рассерженное лицо Лайдэ-дзи. – Последний раз тебя выручаю. Так, пока эта грымза треплется, быстро опусти меня вон в ту бадью с углем, которая справа от тебя валяется.

– Опустила, что теперь?

– Теперь по луже повози. Ага, с двух сторон.

– С кем это ты там говойишь? – Подозрительно прищурилась царская теща, вернее существо, надевшее ее маску. За Гранью живет множество чудовищ, и чтобы пробраться в наш мир им приходится подыскивать себе защитную оболочку, как крабу-отшельнику – ракушку. Но будьте осторожны, на самом деле экимму – это не тот человек, которого вы знали. Вместо безобидной улитки из-под ракушки могут высунуться острые клешни. Есть даже такая пословица: пока он жив, он друг, когда он умер, он страшный демон. Не знаю, заметил ли призрак мои манипуляции или просто увидел Стрекозу, но широко распахнувшаяся зазубренная пасть явно свидетельствовала о крайней степени возмущения. – Ах ты змея!

Экимму превратилась в сплошной сгусток злобной энергии, протягивая к нам смертоносные лучи-щупальца. Кстати о змеях, такие лучи опаснее яда кобры…

– Замри, картавая, перед беспределом! – Вопль лайдэ-дзи заставил чудовище на мгновение замереть в недоумении, но именно это мгновение и подарило мне возможность уклониться от смертельных объятий.

Серия ударов – и загребущие отростки закружились в воздухе ворохом угасающих обрубков.

– Надо же, работает! – Восхитилась я.

– Еще бы не работало! – Польщено проворчала Стрекоза. – Гильдия веников не вяжет.

– А ну тихо! – Грозно прикрикнул Асеер. – Потом поболтаете, если доживете.

– Вот те раз, он меня слышит! – Удивилась Лайдэ-дзи, но послушно замолчала. Все-таки опасность еще действительно никуда не исчезла.

Тем временем значительно уменьшившийся в размерах призрак быстро заскользил вокруг, пытаясь достать меня со спины, за которой прятался беспомощный дингир-ур. Но каждый раз горящий зеленым пламенем клинок заставлял чудовище отступить, лишившись очередной части его энергетической оболочки.

Завывая от праведного негодования, экимму рванул с такой скоростью, что превратился в сплошное смазанной кольцо. От безостановочного вращения у меня уже заболела поясница и начала кружится голова. И тут призрак исчез…

Мастерская погрузилась во тьму. Тусклого мерцания измазанного зельем меча едва хватало, чтобы разглядеть узор на рукояти. Тишина наполнялась только нашим дыханием и жалобным постаныванием Хрипуна. Скоро к этим звукам добавился гул голосов. В глаза ударил свет факелов и на пороге появился всклокоченный Симург в окружении нескольких барбегази.

Наверное, они то и спугнули призрака. Как известно, экимму не жалуют яркий свет и шумные компании. Ну и слава богам. Я с облегченным вздохом опустила меч.

Этого-то она и ждала…

Жуткий визг плетью ударил по ушам и нервам, вырвав из моей груди неконтролируемый дикий вопль. Впереди распласталась синяя клубящаяся хмарь.

Я отчетливо поняла, что онемевшая от страха рука не успевает поднять клинок.

Время сделалось вязким, как в страшном сне, когда любое самое простое движение, как ты ни старайся, становится непростительно медленным, тяжелым, практически невыполнимым…

Сквозь смазанные контуры женского лица проступил звериный оскал истинной сущности… тварь самодовольно улыбалась…

Внезапно пальцы обожгло нечаянным холодом чужой ладони, и рука с мечом взмыла вверх.

Резкий удар клинка. Стон.

Рассеченное ровно пополам лицо застыло трагикомической маской.

Одна часть еще победно ухмыляется, а вторая уже передернута предсмертным ужасом.

Оглушительный удар сердца, и экимму испарился, словно пьяный бред из внезапно отрезвевшей головы.

Все кончено. Кажется, последнее я произнесла вслух.

– Какое счастье, что все обошлось! – Опомнился Симруг, бросаясь ко мне с жаркими объятьями. – Как же я рад, что вы остались живы! Мы так спешили, чтобы предупредить, что зелье бесполезно. Представляешь, Умбра, забыл положить древесного угля…

Охотник, предостерегающе сжал мое правое запястье. Но у меня и в мыслях не было никого калечить. Особенно этого горе-алхимика. Разве можно всерьез на него сердится? Таких обаятельных обалдуев либо закапывают при первой же встрече, либо опекают всю оставшуюся жизнь, не чая души и скуки…

Не успела я в полной мере осознать, ошеломляющий смысл последних слов, мелькнувших в моей голове, как мне в живот со всего размаху впечаталась визжащая Шушня, а на шее повис Тимхо, усиливая сходство с наряженным священным кустом, который на праздник урожая обычно обвешивали игрушками и ленточками.

– А ну прочь, трудяги! – Кучка барбегази раздвинулась, освобождая дорогу спешащему к нам Удук Шану. К счастью, он не стал усугублять мое положение, и деловито осведомившись результатом проводов любимой тещи, ограничился жаркой благодарственной речью с почтительного расстояния.

В завершение речи прошуршали вялые аплодисменты, и рядовые барбегази быстро разошлись по своим делам, оставив нас в обществе царя и его верного Хрипуна.

– В связи со всем вышесказанным, – уже более тихим и менее торжественным голосом произнес Удук Шан, без одобрения рассматривая учиненный погром. – А также с шатким финансовым положением, и дополнительными затратами на переоборудование мастерской, считаю, что в качестве награды можно позволить подлым чужеземцам продолжить свой проклятый путь через наши владения.

Пока смысл слов барбегази добирался до сознания людей, я получила несколько мгновений свободы. После чего нагрузка на мой несчастный организм увеличилась в несколько раз, дополнившись бешеной встряской и ликующими воплями.

– Что? – С надрывом выдохнула я, тщетно пытаясь поднять голову, чтобы взглянуть в царское лицо, но вместо этого узрела только важно удаляющееся монаршее седалище. – А как же ваши древние устои? А суровые предки?

– А что им сделается. – Доверительно прошептал Хрипун. – Провернем все по быстрому, да первые как стояли, так и останутся стоять, ну и вторые, дай то боги, тоже не перевернуться.

– Спасибо, спасибо вам! – Окончательно расчувствовавшись, вся честная компания (кроме охотника, конечно) перекинулась с меня на барбегази, накрыв того буйной галдящей лавиной.

– Да что уж там. Идите, нам не жалко. – Вяло отбиваясь, просипел припертый к стенке бородач. – Все равно на том конце туннеля какая-то неведомая тварина сидит и харчит всех без разбора…

Не смотря на все наши старания, ничего полезного про загадочную тварину выяснить не удалось, кроме того, что около пяти лет назад она нагло, без всякого уведомления властей, оккупировала пещеру на выходе из туннеля, и первое время весьма охотно принимала у себя местные комитеты по защите прав частной собственности. Когда поток желающих пополнить ряды борцов за справедливость и рацион гостеприимной тварины иссяк, тоннель срочно закрыли на реконструкцию, а потом объявили убыточным и на всякий случай замуровали.

Пока Хрипун раздавал факелы и напутствовал нас краткой поучительной речью, другие барбегази шустро разобрали каменную кладку. Опыт предыдущих злоключений и рекордная скорость, с которой стена снова выросла за нашими спинами, как-то не внушили веру в спокойное светлое будущее. Ничего удивительного, что к выходу из туннеля мы подходили в зловещем молчании, словно банда разбойников из известной сказки, вернувшихся в свою волшебную пещеру после долгого трудового дня и обнаруживших вместо горы сокровищ огромную кучу драконьего помета. С одной стороны нужно пойти и проверить, не обронила ли эта алчная гадина чего-нибудь, улетая, но с другой стороны, а вдруг она еще здесь и уже проголодалась?

Тихий шорох мелких камушков под ногами отзывался скрежетом клыков. В желтых бликах вспыхивающих на гранях мечей то и дело мерещились хищно горящие глаза. Сверху размерено падали капли воды, но мысли с непреклонным упорством приписывали им высокую концентрацию гемоглобина и артериальное происхождение.