Текст книги "Тень великого колдуна (СИ)"

Автор книги: Светлана Шумских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

– Слово честь придумали трусы. Для наемника все решает выгода. – Я с вызовом взглянула ему в глаза и невольно удивилась. Куда делся чудаковатый повеса-аристократ, совершенно неприспособленный к жизни? Сейгеш на меня смотрели холодные, проницательные глаза опытного и опасного игрока. Игрока привыкшего выигрывать.

– Извини, что я в тебе сомневался. Порой трудно отличить серебро от мельхиора, но ты настоящий профессионал. – Серьезно сказал он, а потом, словно спохватившись, расплылся в своей обычной шалопайской улыбке, становясь похожим на своего племянника.

– Кстати, а почему ты один? – Опомнилась я, хватая Симурга за руку, чтобы тут же испуганно её отпустить, потому что мужчина неожиданно завопил злым голосом и шарахнулся в сторону, бережно придерживая правое предплечье. Только тут я различила пару новых ссадин и большую кровоточащую царапину на колене.

– У тебя вывих… что случилось? Где дети?!

Учитель алхимии виновато потупился, склонив кудрявую голову, и обреченно прошептал.

– Мы нашли ручей…

Да, и этим было все сказано. Они нашли ручей! Внизу обрыва. Высокого каменистого обрыва, куда со всей своей детской непосредственностью и младшей сестренкой поспешил провалиться злосчастный Тимхо Митич, не разбившись насмерть только благодаря хорошей реакции Симурга. Реакция оказалось, действительно, что надо, а вот физическая подготовка подвела. В результате: вывихнутое плечо у дяди, серьезный перелом ноги у племянника, огромный синяк на лбу Шушуни… и абсолютно непонятно, как двигаться дальше.

Но я была бы не я, если бы так просто сдалась. Плечо было вправлено. Нога уложена в лубок и перевязана лентами из плаща дингир-ура. Остатки материала пошли на изготовление нехитрого приспособления, которое сейгеш удерживало девочку над моим животом, фиксируясь крестом на спине. За спиной отчасти в качестве противовеса, отчасти из-за невозможности передвигаться самостоятельно, обхватив мою шею руками, висел Тимхо.

Говорят, что игиги невероятно сильны и выносливы, как никто из людей. Не врут, это правда. Раньше я бы даже не заметила своей ноши. Но уже к вечеру она стала для меня непосильной. Мир превратился в сплошное расплывчатое пятно. Голова гудела, будто растревоженный улей. Причем казалось, что в виски ожесточенно впиваются сотни жал. Наконец, до меня дошло, если сей же геш не остановлюсь, то просто упаду лицом в грязь во всех смыслах, причем без всяких перспектив подняться. Пришлось срочно объявлять привал.

Мои недоумевающие спутники остались где-то далеко позади вместе с заходящим солнцем, за стеной деревьев. В тщетной попытке убежать от боли я ломилась сквозь кусты, не разбирая пути и не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки, словно раненый слон через джунгли, пока совсем не обессилила и не рухнула в траву. В глазах потемнело. Подумать только, раньше я никогда не боялась темноты…

– Да, милая моя…  – В голосе Стрекозы прозвучала злая язвительность. – И зачем ты это сделала?

– Ты это про охотника? – Если честно, сейгеш меня обрадовала даже такая вредная собеседница. Настолько было жутко оставаться одной наедине с болью.

– Нет. Мне не понятно, зачем было ввязываться во всю эту историю. Ты же мечтала совсем о другом. А, Умбра?

Задумчивая пауза затянулась надолго. Мне даже успело немного полегчать. Я воткнула меч в землю и подтянулась, вставая на колени. Лоб уперся в холодное перекрестье. С грани клинка на меня тупо уставились мутные, еле-еле прозревшие глаза.

– Кстати, ты же у нас знаешь все наперед. Скажи, это Нефритовое Озеро сможет спасти девочку?

Похоже, что вопрос все-таки пришелся некстати. Лайдэ-дзи смутилась. Впервые на моей памяти.

– Видишь ли…  как бы это… в общем, я малость приукрасила, когда говорила, что могу видеть будущее. Его никто не может видеть. Разве что смутные мельтешащие обрывки. Оно ведь постоянно меняется, это будущее. С настоящим, в принципе, тоже проблемы. Могу только сказать, что озеро действительно существует и находится где-то поблизости. Я чувствую его. Это какая-то древняя магия, намного старше и могущественнее любого известного искусства, источник первозданной природной силы. Но на что эта сила способна, я не знаю.

– Да что ты вообще знаешь!

– Ну, например, что ты умираешь.

Если она собиралась поразить меня своей проницательностью, то просчиталась. Мне уже было на все плевать.

– Умираю. – Задумчиво, пробуя слово на вкус, произнесла я. – Хоть что-то можно сделать против воли Хозяина. Как Сайтас не бился, ни одна из теней не прожила больше двадцати шести лет. Зато за хорошую службу можно получить в награду время… чтобы пожить на свободе… самой.

– Подожди! Ты сказала «ни одна»?

– А ты думала. Надо будет, он еще взвод таких, как я наклепает. Вот как помру, так сразу…

– И как он узнает?

– Да уж узнает…

– Тогда я совсем ничего не понимаю. На кой бес тебе сдались эти люди, Тень?! Ты для них только отражение тьмы под ногами.

– Просто хотела сделать что-нибудь… хм, хорошее и светлое. – Как бы в уплату за все старые мерзости, от которых мне не хватило духу отказаться.

– Как и от жизни? – Саркастически осведомилась Лайдэ-дзи.

– Это камень в мой огород? Да, я боюсь смерти. – Признание вырвалось болезненным кашлем. – Всегда боялась… но это не главная причина. Одиночество. Пустота. Мне всегда хотелось узнать, как это быть человеком, иметь настоящую семью, делить жизнь, радости, надежды…

– Ну и как тебе?

Я подняла взгляд на свое отражение в мече. Да-а… мало сказать, что в гроб кладут краше, по-моему, даже выкапывают симпатичнее. Землистое в бурых разводах лицо с обвисшими щеками ответило мне кислой улыбкой.

– Погано.

Стрекоза расхохоталась. Он смеялась жадно и самозабвенно, словно пила глотками воду после двухвековой жажды, все больше входя во вкус, давясь, захлебываясь, но не переставая. Мне показалось, что среди деревьев мелькнул темный силуэт. Я настороженно прищурилась, пытаясь отличить движение живого существа среди покачивания ветвей. Зверь, человек или… больной бред? Наверное, все-таки последнее. Тем более что мне опять стало хуже. В глазах как-то без предупреждения потемнело, и я повалилась лицом в траву под звонкий хохот Стрекозы, отдававшийся в моей голове гулким, затухающим эхом.

Из небытия меня вырвал все тот же язвительный голос. Я то решила, что уже отмучилась, и потому восприняла торжественное возвращение в сознание с большим недовольством.

– Чего тебе еще надобно, старче?

– Умбра, какая же ты балбеска. – В голосе неожиданно послышались сочувственные нотки, горчившие мрачной решимостью. – Ты не умрешь. По крайней мере так, здесь и сейгеш. Во мне остались силы. С гулькин хрен, конечно, но этого хватит еще на пару недель.

Меч ощутимо нагрелся и даже слегка завибрировал от усилий, но все зря. Живительная энергия наотрез отказывалась передаваться моему обреченному телу.

– Рассыплешься. – Ехидно пообещала я. – Ничего не получится, потому что…

И в этот момент боль ушла. Совсем. Вместо жуткой слабости, по венам разлилась… нет, не прежняя сила, но спокойная уверенность в своей самостоятельности. Я неожиданно осознала себя сидящей среди высокой изумрудной травы, украшенной лиловыми колокольчиками, вязью синих теней, и завечеревшей солнечной позолотой. Над головой журчали размеренные, тихие пересуды деревьев, постепенно вливаясь в тишину щемяще-бесконечного неба.

– Боги…  – одними губами прошептала я. – Как же хорошо… жить…

Где-то истерически заголосила птица. Но лично мне ее верещание показалось волшебной музыкой.

– А давай рванем к морю, а? – Ни с того ни с сего предложила Стрекоза, запальчиво и даже с какой-то детской восторженностью, которую никак нельзя было ожидать от двухсотлетнего существа. – Пара недель в запасе имеется. Вернемся, подстережем парочку тамкаров, подзаймем серебра на общественных началах и устроим себе царский отпуск, чтоб Ур-Намму попух с зависти. Заживем! Портреты, пейзажи, натюрморты, первое, второе, компотик, элгайская настойка на семи травах, танцовщики в коротких юбках и все такое…

Я поднялась, повела локтем, очищая клинок от земли, и благодарно улыбнувшись, вернула меч в ножны.

Тени бесшумно соскальзывали с выделанной кожи куртки, расстилаясь по траве, с недовольным шелестом ловившей мои шаги.

– Вот и правильно, вот и молодец, пошли. Знаю я одно местечко. – Продолжала самозабвенно трещать Лайдэ-дзи. – Не Ниппурская Школа Искусств, конечно, но за хорошие деньги можно взять пару приличных уроков у конкретных мастеров…

Я приостановилась, позволив себе вдоволь послушать и помечтать за компанию, а потом снова вернулась к первоначальному темпу.

– Сможешь шпаклевать свои шедевры хоть с утра до вечера… эй, ты куда? Пещера же в другой стороне! Так, Умбра… Умбра? Умбра!

Глава 9

– Умбра, ну и где тебя бесы носили столько времени?! – Возопил учитель алхимии, едва за моей спиной сомкнулись кусты.

– Говорил же, она обязательно вернется!

Я иронически изогнула бровь, переводя взгляд с торжествующе улыбающегося мальчишки на его дядю.

– А что, кто-то надеялся на обратное?

– Как же, отделаешься от тебя. – Пробурчал себе под нос Симург, впрочем, от меня не укрылась его радостная улыбка. – Между прочим, пока кто-то наслаждался красотами природы, мы нашли дорогу к озеру!

– Да ну.

– Гляди. Что ты на это скажешь?

Я послушно склонилась над Тимхо, который стал разворачивать свою драгоценную, успевшую уже изрядно истрепаться, карту. Загорелый мальчишеский палец с белой полоской шрама уткнулся в неэстетическую россыпь из бурых пятен, переходящих в кривую грязную линию.

– Скажу, что прежний хозяин недолюбливал насекомых и скупился на мухобойки.

– Умбра, да, погляди по сторонам, ты, что ничего не замечаешь?

Я скептически огляделась и…

– Ух ты! – Прямо напротив, на другом конце лужайки возвышалось нечто. Огромное, вытянутое до земли каменное лицо с моховыми бакенбардами и всклокоченной шевелюрой из разросшихся лиан. Как его можно было не заметить?! Я еще раз сверилась с картой, и на этот раз в пятнах отчетливо проступили размытые очертания человеческих лиц.

– Ты лучше погляди сюда. – Симург небрежно приподнял полог ветвей так, что стало видно старую поросшую травой дорогу, по обе стороны которой, как бы сдерживая наступающие войска леса, стояли сплоченные шеренги таких же каменных истуканов.

– Ух ты! – Повторила я, и немного подумав, совсем уже по-тимховски добавила. – Обалдеть!

Солнце уходило. Лесной коридор с каменными колонами-идолами, и занавесями из длинных лиан, словно срезали, наотмашь, открывая крутой, отвесный обрыв с видом на просторную долину. Внизу гигантским зеркалом раскинулась водная гладь. Огненное сияние закатных лучей смешивалось с салатно-зелеными гребнями волн, и тонули в фосфоресцирующей изумрудной глубине, закручивающейся бездной прямо под ногами. Люди молчали. Стрекоза обижалась, так и не проронив за всю дорогу ни одного слова. А я и раньше не отличалась чрезмерной болтливостью, а уж сейгеш…

Мы так долго сюда шли, так верили, так спешили, и вот теперь просто потеряли дар речи от волнения. Первым опомнился Симург.

– Я знал, знал, что найду его!! – Завопил он, впиваясь в свою роскошную шевелюру. Стягивающая хвост лента слетела, позволив длинным густым волосам львиной гривой раскинуться по плечам и спине. – У меня получилось!

– У нас получилось! – Радостно подхватил Тимхо. – Слышишь, Шушуня, мы его нашли! Быстрей, дядя, помоги, мне. Нужно найти спуск…

Дядя с племянником стали взволновано ползать по краю обрыва в поисках пологого склона. Про меня все забыли, оставив стоять в стороне, в компании с каменными истуканами. Впрочем, мне там было самое место. Такая же понурая, молчаливая и никому не нужная. Чем дальше уходил день, тем яснее становилось видно, что озеро светится само по себе, словно зелье Маништусу. Это было прекрасное, но в то же время пугающее зрелище. Из любопытства я подобрала толстую ветку. Несмотря на хорошую высоту, она вошла в воду без брызг, как в масло, распустив на поверхности круги, и тут же всплыла, как полагается любому порядочному куску дерева… но только в виде черного островка золы.

– А ну стойте!

Симург и вцепившийся в сестру Тимхо уже каким-то гётом умудрились сползти на небольшой каменистый уступ внизу, и теперь недоуменно задирали головы на мой отчаянный крик. Мальчишка, как всегда, истолковал все по-своему.

– Понимаю, Умбра, тебе некогда с нами возиться. Все равно у меня больше нет денег… так что ты свободна от обещаний, я расторгаю договор. Можешь возвращаться, ты еще успеешь на ярмарку. Это уже наши семейные дела.

– Да. – Поддержал его Симург. – Можешь идти, дальше мы справимся сами.

– Да вы… вы…  – От злости я даже потеряла дар речи. – Дурачье. Туда нельзя! Вода озера убивает все живое. Это верная смерть!

– Знаешь, иногда твои шутки не к месту. – Насупился Тим. – Не смешно. Ты же куда-то спешила, можешь идти.

– Ах, вот вы как? – Эти слова и тон, которым они были сказаны, окончательно меня доконали. Не понимая, что делаю, я сорвала с плеча сумку и, лихо раскрутив ее над головой, зашвырнула в озеро. Получилось даже эффектнее, чем с палкой. Вода забурлила, выпуская вверх клубы ядовито-желтого дыма. Под конец на поверхность всплыли почерневшие клочки кожи. Они какое-то время задумчиво покачались на волне, а потом с прощальным бульком растворились, оставив после себя только прогорклый въедливый смрад.

Тимхо испуганно ахнул. Симург выругался. Я же измученно застонала, вспомнив, что в сумке был весь мой гонорар.

– Дядя… но как же так?! – Мальчишка так вытаращил глаза, что они заполнили добрую половину лица. – Это же волшебное озеро… оно должно помочь…

– Оно и поможет. – Странно улыбаясь, произнес учитель алхимии. – Только не тебе. Думаешь, все это затевалось ради какой-то сопливой девчонки?

Нашего дворянина было не узнать. Черты его лишились изящества, но приобрели решительную жесткость, а взгляд стал ироничным и безжалостным.

– Тогда ты такой же романтический идиот, как твой отец! Ведь всего бы этого не было, если бы этот болван не уперся рогами. Что ему стоило отдать мне карту по-хорошему? Нет, пришлось обращаться к влиятельным людям, просить, унижаться… сам виноват… сказал бы все сразу, без пыток…  – Ах ты подлый, двуличный… ты… обманул нас!

– Почему обманул, Тим? Я же обещал довести вас до волшебного озера – так вот оно перед вами. Оно действительно может исполнить любое желание. Единственное, что я не ознакомил тебя с сутью ритуала. Так сейгеш можно исправить эту досадную недомолвку. Дармовых чудес не бывает. Даже в магии действует принцип взаимной выгоды. Озеро мне – желание, а я ему – две души, что тоже немало. И не смотри на меня так, пожалуйста…

– Ничего у тебя не получится!

– Посмотрим. – С этими словами Симург схватил племянника за ногу, пытаясь подтащить к обрыву, но Тимхо изловчился и второй ногой заехал дядюшке по больному плечу. Мужчина зашипел, разжимая руки и картинно падая на колени. Воспользовавшись оказией, паренек (вот чего его я от него никак не ожидала) выполнил меткий удар сандалией в область, ключевого значения для всех представителей мужского пола. Шипение переросло в витиеватый вой.

Становилось все интереснее. Я даже забыла о предосторожности и опасно свесилась с обрыва.

– Ну, счастливо оставаться…  – После такого трудного трудового дня можно позволить себе ехидную ухмылку. – Не буду вмешивать в ваши семейные дела.

– Умбра, подожди! – На конкурсе отчаянных воплей этот имел все шансы выбиться в число финалистов. Прижимая к себе сестру и часто-часто перебирая ногами, Тимхо отполз к самому склону, упершись спиной так, что мне была видна только его буйная кудрявая голова и ободранные коленки. – Помоги, пожалуйста! В смысле, я опять хочу тебя нанять! Я заплачу!

– Умбра…  – Смург, уставился на меня так, словно видел впервые в жизни. Эдак интригующе задумчиво. Мужчина поднатужился, собрал остатки самообладания, принимая более достойный вид, и громким самоуверенным голосом произнес.

– Он тебе лжет. Мне точно известно, что у щенка за душой ни сикля! Я же предлагаю настоящий взаимовыгодный договор. Можешь назвать любую сумму! Старый дурак Эру Дитрэ снабдил меня серебром, которого тебе хватит до конца жизни!

Да уж, иногда до конца жизни хватает и горстки серебряной стружки. Видя, что я никак не реагирую, учитель алхимии разволновался.

– Знаю, раньше я выглядел полным олухом, но это всего лишь маска, и, заметь, недурно скроенная. Сам верховный жрец Инанны принял ее за правду. Старый паук был так увлечен плетением заговоров, что запутался в собственной паутине. Если бы ты знала, чего мне стоило постоянно играть роль безнадежного идиота. Но выигрыш того стоил! Это судьба, если хочешь. В одной старинной рукописи я нашел описание некого обряда, странным образом связанного с нашей фамильной тайной. Как оказалось, даже мои предки плохо представляли себе всю силу озера. Предав воде две жизни, можно обрести такое могущество, что рядом с ним померкнет слава твоего Хозяина! Я стану самым великим колдуном и смогу подарить тебе свободу!

– Да ну! – Невольно вырвалось у меня. Уже одно это стоило того, чтобы попробовать. Глаза алхимика полыхнули такой уверенностью, что даже я серьезно засомневалась (а, вдруг?).

– Я же еще предлагаю тебе безбедную жизнь. Мы деловые люди, Умбра. Девчонке в любом случае не поможешь, а мальчишка… не пройдет и пары лет, как он либо по глупости напорется на чей-нибудь нож, либо сопьется. Зато так их жизни принесут настоящую пользу. Мне и тебе.

– Не слушай его, Умбра! Он тебя обманет, как нас!

– Заткнись, щенок!

– Сейгеш разберемся. – Особо не рассчитывая на благословение свыше, я предпочла позорно съехать вниз на заднице, нежели героически спускаться стоймя или выполнять показушные прыжки с вывертом и финальным плюхом в кислотном озерце.

Эти два гиджа даже не догадывались, что без толку сотрясают воздух. Сейгеш, истощенная недавним свиданием со смертью, я мало на что годилась, потому как сама мало чем от нее отличалась. Бледная, немощная нежить. Жалкая тень от меня прежней. Тень от Тени. Забавно.

– Я облегчу тебе выбор. У меня трехзарядная звезда…  – Сухим, надтреснутым голосом пригрозил Симург, заставив меня застыть в полусогбенном положении. Блефует или нет? Мощная штуковина. Может уничтожить все живое на три куша окрест своего хозяина. Интересно знать, где он ее прятал все это время.

– Но я бы больше всего на свете не хотел причинять тебе вред.

– С чего бы это? – У меня отчего-то невыносимо засвербело в груди.

– Неужели ты так и не догадалась. – На фоне его смущенной ослепительной улыбки безнадежно терялась даже искрящаяся гладь озера, развернувшаяся золотым серпом на горизонте… как сине-голубые силуэты гор, терялись в волшебной закатной дымке, как…

– Умбра! – Перед глазами, руки в бока, встал беспокойный дух меча. – Кого ты слушаешь, лысая, у него же на лбу аршинными буквами написано – подлый лживый агхруш!

– Уйди старче, может, мне в первый раз в любви признаются.

– А ты сразу уши по плечам и разложила!

– Так что скрепим договор и за дело? – Не подозревающий о нашей перепалке Симург протянул навстречу руку. – Вместе. Это судьба.

Я молчала, не в силах отвести глаз от его улыбки. За спиной молча глотал злые слезы Тимхо, жалкий и беспомощный. Молча умирала Шушуня. Всего-то две, даже полторы чужие жизни в обмен на надежду. На новую жизнь.

– Только попробуй! Умбра, не смей! Слышишь, не смей! Я тебе приказываю!

Отброшенный за спину клинок возмущено тренькнул, утягивая за собой истерически верещащее приведение. Ничего, это всегда трудно, делать первый шаг. Я ощутила почти физическую боль, словно перешагивала через саму себя, выворачиваясь наизнанку. Наши ладони встретились в крепком уверенном рукопожатии.

– Правильный выбор. – Симург облегченно рассмеялся. – Обещаю, ты не пожалеешь.

– Уже нет…  – Мимолетные сомнения спокойно полетели себе дальше, и я даже смогла ответно улыбнуться.

– Тогда не будем медлить. – Он слегка нахмурил брови, пытаясь освободиться от моего крепкого рукопожатия. Так и не сумев справиться, алхимик недоуменно поднял на меня глаза. Улыбка еще блуждала на его губах, когда я резко отступила к краю бездны. И только когда зеленая вода со свистом понеслась нам на встречу, он опомнился и забился в диком, отчаянном крике.

– Умбра! – В это мгновенье Тимхо Митич позабыл обо всем на свете, в том числе и о своей сестренке, оставшейся сиротливо лежать на каменистой земле. Не жалея покалеченной ноги и сдирая пальцы в кровь, мальчишка дополз до кручи и холодея, заглянул в разверзшуюся брызгами водяную глотку. Озеро заглотило подачку с всплеском похожим на клацанье клыкастой пасти и тут же утянуло на дно, выдохнув в воздух облако кислого дыма. Взбурлившая желтой пеной поверхность стала медленно окрашиваться жуткими бурыми пятнами вперемешку с пучками волос, костями и полосками кожи. Это была страшная смерть. Это было ужасное зрелище, но Тимхо не мог оторваться. Слезы градом катились по щекам, хотя им, казалось бы, уже неоткуда было взяться.

Последняя черная крупинка легко скатились по гладкому стеклянному склону, часов и грациозно спикировала на вершину песчаной пирамиды. Часы на миг застыли в немом совершенстве и тут же разлетелись на сотни мельчайших осколков, зависших в воздухе сверкающей пылью.

Сидящий в кресле мужчина перевел взгляд на свою тень, медленно расползавшуюся под ногами чернильным пятном, и со стоном запустил пальцы в серебряные, совершенно седые волосы.

Легкий чуть уловимый шелест, похожий на соприкосновение лепестков распускающегося цветка. Широкие крылья раскрылись и вспыхнули понизительной белизной, отражая последние солнечные лучи. Могущественная повелительница Цеву, единственная наследница престола Белогорья, повелевающая волей, знающая истину, равно читающая мысли и судьбы, опустила голову и горько разревелась, словно маленькая, беспомощная девочка.

День закончился. И, стирая тени, наступила ночь.

Глава последняя

– Укум…

Вода. Толщенные пласты зеленой воды. Мутные светло салатовые, потом оливковые, потом темно-зеленые, как прослойки на срезе нефрита или ряды чешуек на гибком хвосте. Все ниже и ниже, пока кажущаяся уже бесконечной глубина внезапно не обрывается прикосновением плавного донного изгиба…

– Укум намус…

Вода движется. Постоянно движется. Закручивается тугими струями, свиваясь в кольца-воронки. Грациозно изгибается, перебирая бесчисленными пальпами-потоками…

– Агхруш, донгаз агадзута су пеел сибир ла дуг…

Словно огромное древнее существо, много старше жизни и смерти…

– … мне пока трудно разобраться в твоем языке, но донгаз, кажется, значит, оскопленная свинья, а сибир – посох?

– Длинный кривой посох. – Машинально поправила я. – … это ж надо так гиджски сдохнуть… стоп… это что, я думаю?!

Я огляделась. Это было непривычно. Меня не было! Ни рук, ни ног, ни даже живописной горстки костей. Только тошнотворная мутная зелень вокруг. А откуда этот голос? Послышалось? Но ушей у меня вроде как тоже не наблюдается… и как такое может быть? Я же, отчетливо помню, как расползалась кусками…

– Погибло только человеческое тело и темная субстанция игига.

– Да, но что тогда осталось?

Зеленая муть неожиданно резко сгустилась, вытягиваясь гибким рыбоподобным телом. Заколыхалось сотнями извивающихся щупальцев. Скрестила на груди изящные руки с тонкими непропорционально длинными пальцами. Склонила на бок гладкую продолговатую голову.

– Душа.

– Душа? Но у игигов нет души. Сайтас говорил…

– Сайтас… Сайтас…  – Большие раскосые глаза на плоском безносом лице подернулись пленкой, за которой впервые промелькнуло нечто напоминающее человеческое чувство. Злость. – «Тот самый» великий колдун? Как же, встречались.

– Не знала, что вы хорошие знакомые. – Забросила невод я. – Правда, он душка?

– Он негодяй! – Внезапно взорвалась хозяйка озера.

– Мерзавец.

– Наглец!

– И не говорите.

– Самоуверенный бесцеремонный юнец!

Это уже было забавно. Но, вместе с тем, что-то подсказывало, что это создание имело полное право назвать Хозяина милым карапузом, древних богов мелкой шантрапой, а легендарного дракона Усумгала, который в силу своих странных гастрономических привязанностей раз в каждое тысячелетие с начала основания мира пытается заглотить солнце, жалкой козявкой.

– Он и еще его шумные, невыносимые спутники! Имел наглость осквернить мое озеро! Неслыханно! Устроить пьянку на заветных берегах, священных еще до всех святынь появленья!

Кажется, тут дело пахнет очередным научным симпозиумом, когда Хозяин вместе с шайкой таких же гульцапнутых на всю голову колдунов запирались у Сайтаса в кабинете с парой-тройкой бочек вина, а потом пускались во все тяжкие, устраивая Армагеддон во всех подвернувшихся под нетрезвую руку мирах…

– Но когда они вскипятили вечные, гордые воды, заставили их бурлить и опорожнили огромные бочки душистые масла и снадобья, заставившие волны взбиваться густой белой пегой, как в дешевых купальнях, я не смогла больше хранить покой. Я, сама Творящая, явилась нечестивым, дабы они умерили свою спесь и преисполнились почтением. И они, увидев меня, убоялись и принесли положенные извинения. Только этот дикий невоспитанный колдун осмелился перечить и даже угрожать! Мне Творящей?! Если бы не расторопные друзья, умыкнувшие его у меня из-под носа, ему бы не помогла и вся мощь его великого дара!

– Жаль. Если бы вы успели, может быть, он бы уже не успел создать себе новую живую игрушку.

Почудилось, что моя собеседница улыбнулась, хотя рот больше похожий на клюв осьминога постоянно оставался неподвижно закрытым. Ладонь раскрылась и сложилась, словно причудливый веер. Указательный палец прочертил короткую горизонтальную линию, моментально вспыхнувшую ярким золотым светом.

– Так пишется «смерть» на твоем языке. Этот знак символизирует единицу. Например, человек. Что в нем уникально и единично? Разум. Но разум без тела мертв. Умрет тело, погаснет разум.

Легкое движение и над первой чертой загорелась вторая.

– Тело без разума тоже суть смерть.

Две горизонтальные черты пересекла одна вертикальная.

– Вот так на твоем языке пишется «жизнь». Когда разум и тело связаны вместе. Душой или магией.

– И какая веревка крепче?

– Никакая. Неудачная аналогия. В этом отношении душа больше похожа на воздух. Без него пламя мысли не возгорит даже из самого лучшего дерева. Тепло огня – это жизнь. Судьба решит будет ли это тепло домашнего очага, костра на обочине, пепелищ на поле брани, кузнечных мехов либо раскаленных пыточных инструментов. Но рано или поздно огонь догорает. Всегда. Дерево всегда превращается в пепел. Всегда. И воздух скоро забывает о теплоте и уюте, снова превращаясь в холодный безжизненный ветер.

– Ты забыла добавить слово всегда. Вся эта возвышенная болтовня – намек на то, что я все равно сдохну?

– Именно тебе больше не суждено быть. Ты должна стать частью мира. И я никогда ничего не забываю. – Иероглиф «жизнь» померк, оставив лишь пару золотых искорок в выпуклых, похожих на прозрачные пиалы глазах. – Ответь на вопрос, девочка. Почему ты здесь?

– Шла мимо, поскользнулась, упала? – Попыталась отшутиться я. – Как вариант.

– Подумай еще раз. Почему ты здесь?

– Это что какая-то шарада? Вопрос с подвохом, чтобы поставить меня в трудное неприятное положение? Или…

– Почему Ты Здесь? – Каждым словом можно было пробить здоровенную брешь в самой толстой крепостной стене. Мои и без того ветхие оборонительные укрепления позорно пали.

– Чтоб тебя! – Истерично проорала я, забыв подивиться технической стороне вопроса о крике души. – Почему? Потому что я идиотка! Потому что хочу, чтобы Шушуня наконец выздоровела! Чтобы они с Тимхо в отличие от меня жили очень долго и очень счастливо!

– А почему? – Елейным тоном матерого отравителя, подталкивающего жертве бокал с первосортным ядом, осведомилась она. – Ведь судьба подарила тебе время. Почему чужое счастье важнее собственной жизни?

– Потому! Потому что я их люблю! Люблю больше своей паршивой донгазской жизни. И только попробуй не помочь девочке! Я тебе тут такое устрою, все твое болото из берегов выйдет! Я… да я…

– И незачем так кипятиться. – Голос прозвучал отстраненно, с раздраженной тягучей ленцой. – У меня давний договор с вещным миром. Приходится соблюдать все формальности. Одно желание в обмен на одну добровольную смерть. Девочка уже давно здорова.

Этому голосу невозможно было не поверить. Если бы я могла дышать, вздохнула бы с облегчением.

– Согласно тому же договору, отданное добровольно возвращается. Ты получишь назад свою жизнь.

– Не надо. Считай это подарком. Лучше сделай, чтобы меня больше никогда не было.

– Разве ты не хочешь вернуться?

– Надоело, да и нет смысла. Выражаясь твоими словами, в свечу моей жизни слишком часто плевали, факел моей надежды отсырел…  так получается, что я оживу, чтобы тут же снова умереть. Мне все равно оставалось каких-то пара гешей, или, как бы резюмировать поэтичнее… песок в моих часах все равно уже закончился…

– Я заткнулась, замкнулась в себе и стала ждать конца, под мерное колыхание зеленой мути. Муть сгущалась и темнела. Грань приближалась, даже без тела я остро чувствовала ее ледяное дыхание. Последним, что я увидела, была Хозяйка Нефритового Озера. Она протягивала вперед полупрозрачную руку, медленно разжимая ладонь, и улыбалась этой своей дурацкой несуществующей улыбкой. Белые струи песка свободно и красиво струились меж пальцами.

– Зато у меня этого добра навалом. Прощай.

В следующее мгновение мир ухнул куда-то вниз. Мышцы отозвались гулкой болью, словно их скрутили на манер выжимаемого белья, а потом резко отпустили. Мышцы? Я напрягла руку и, не веря своим глазам, осторожно поднесла ее к лицу, удивленно рассматривая белую кожу и…  переплетение линий на ладони, которого у игигов не бывает и быть не может. Такое чудо бывает только у человека. Две чуть изогнутые горизонтальные линии точно в центре пересеченные вертикальной. Именно так на шумберском пишется слово жизнь. Я жива. Жива! Ура-а-а!

Но стоило открыть рот, как ликующий вопль тут же затолкало обратно вместе с мощным потоком холодной воды, который мне показался расплавленным железом. Тело забилось в неконтролируемой истерике. Стиснув зубы, я судорожно вздернула голову, и еле сдержалась, чтобы снова не завопить, только в этот раз от отчаянья. Надо мной простирались гигантские массы воды. Я в исступлении замолотила ногами-руками, увеличивая скорость подъема, но очевидная истина тянула на дно не хуже камня. Не смогу. Не успею! Тем более изголодавшиеся легкие практически разрывали грудную клетку, требуя воздуха.

– Идиотка! – Неожиданно ясно прозвучало в моей голове, а затем нечто подхватило меня за шиворот и со страшной силой поволокло вверх.