Текст книги "Перевертыши"

Автор книги: Стюарт Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава 43

Ли Уильямс посмотрел на часы, стоявшие около кровати. Двадцать минут второго. В доме стояла полная тишина. В темноте слышалось тяжелое дыхание жены, так спала только она: глубоко, без снов, словно в обмороке. В таком состоянии даже звонок телефона не мог ее разбудить.

Уильямс осторожно выбрался из кровати, снял пижаму, взял одежду и тихо прошел в гостиную. Там он оделся – вчерашнее нижнее белье, те же носки. Ему не хотелось, чтобы, гладя белье, жена спросила, чем он занимался в чистой одежде.

Раньше он так не поступал, но сейчас прошел в комнату сына взглянуть на мальчугана. Сын спал, раскинувшись поперек кровати, и громко сопел, совсем, как мать. Уильямс вышел из дома и сел в свою полицейскую машину, на которой не было опознавательных знаков.

Ли ехал по Семьдесят пятой северной авеню, главной магистрали, соединяющей два штата и проходившей через центральную часть Атланты, затем выехал на Моурис-Милл-роуд, потом на Кольер-роуд. Там, на погруженной в темноту станции технического обслуживания автомобилей он нашел телефонную будку. Ли не хотел, чтобы этот звонок был включен в счет оплаты за телефон, установленный в машине. Часы показывали без пяти два. Взглянув в записную книжку, Уильямс набрал номер.

– Алло? – ответил голос. Он не был сонным.

– Бэйк, говорит Ли Уильямс. Извини, что беспокою тебя посреди ночи.

В голосе на другом конце линии прозвучали нотки ненависти.

– Что тебе от меня нужно, Ли?

– Прежде всего, Бэйк, хочу извиниться за свое поведение во время нашей беседы. Я был слишком расстроен – так же, как и ты – смертью Мэри Элис и поэтому сорвался.

– Мне казалось, что ты просто выполняешь свою работу.

– Нет, в этом деле я позволил себе проявить личную заинтересованность, а это недопустимо. А потом я излил свои эмоции на тебя. Мне очень жаль, что так получилось.

– Ну ладно, Ли, – напряженность в голосе ослабла.

– Однако я звоню тебе не поэтому.

Ли глубоко вздохнул, ему не хотелось чтобы в этот момент в голосе чувствовалась дрожь.

– Я позвонил, потому что был неправ в отношении тебя. Теперь я знаю, что ты не причастен к тому, что случилось с Мэри Элис.

– Да? – в голосе звучало сомнение.

– Я нашел того, кто убил Мэри Элис.

– Кто? – в голосе звучал интерес.

– Профессиональный громила, вор-взломщик по имени Эйс Смит. Он совершил полдюжины краж в жилом комплексе, где жила Мэри Элис. У меня есть кое-какие из украденных им вещей.

– Ты уже арестовал его?

– Нет, но собираюсь сделать это сейчас. Я подумал, что ты, может быть, захочешь поехать со мной.

– Я?

– Ты же говорил, что хотел бы, чтобы этот ублюдок оказался в твоих руках. Думаю, мне удастся на пару минут оставить вас с глазу на глаз.

– Это мне нравится. Куда подъехать?

– Могли бы мы встретиться в квартире Мэри Элис, скажем, минут через двадцать?

– Конечно.

– Я буду внутри, дверь оставлю открытой. Я получил данные, что сегодня Эйс собирается вернуться и пошарить в ее квартире. У него привычка возвращаться на прежнее место преступления некоторое время спустя, когда жертвы купят новые, вместо украденных им, вещи. В данном случае Эйс решил не дожидаться.

– Встретимся через двадцать минут, – сказал Рэмси и повесил трубку.

Прежде чем в свою очередь положить трубку, Ли вытер ее носовым платком. Становлюсь параноиком, подумал он. Никому и в голову не придет снимать отпечатки пальцев с этого аппарата. Ли сел в машину и поехал к заднему входу в жилой комплекс. С помощью пластиковой карточки, полученной от начальницы охраны, въехал внутрь и не торопясь направился к подъезду Мэри Элис. Открыл входную дверь ключом и вошел в квартиру, оставив дверь открытой.

Сунув руку в карман, Ли извлек девятимиллиметровый автоматический пистолет, завернутый в носовой платок, затем сел в удобное кресло и стал поджидать появления Рэмси. В оставшееся время он попытался привести в порядок дыхание и пульс, дать глазам привыкнуть к темноте.

Точно в назначенное время входная дверь скрипнула, и фигура Рэмси, освещенная сзади светом уличного фонаря, заполнила собой дверной проем.

– Ли? – прошептал он.

– Входи, Бэйк. Присаживайся, – добродушно произнес Уильямс.

– Я почти ничего не вижу, – сказал Рэмси.

– Мы не можем зажечь свет. Справа от тебя на расстоянии четырех футов кресло.

– Нашел.

Рэмси опустился в кресло.

– Что будем делать?

– У нас около часа времени. Я его возьму, а затем ты сможешь с ним побеседовать.

– Я не против. И что, мы будем сидеть и ждать?

– Можем поговорить.

– Разумеется. Что ты задумал, Ли?

– Я уже много раскопал, может быть, ты поможешь мне заполнить кое-какие дыры.

– Какие дыры?

– Все это время, Бэйк, тебе была нужна Элизабет, верно?

Рэмси ничего не ответил.

– Ты хотел добраться до Элизабет, и именно поэтому ты убил Эла Шейфера, однако он тебе ничего не сказал, так?

Рэмси продолжал хранить молчание.

– По этой же причине ты убил супругов Фергюсонов. Рэймонд Фергюсон сказал тебе, где она скрывается, не так ли?

– Ты записываешь, Ли? – наконец проговорил Рэмси.

– Нет, здесь мы с тобой вдвоем, только ты и я.

– Да, Фергюсон сказал мне. Как только я взялся за его жену, он сразу же все мне выложил, все до конца.

– Где Элизабет?

– В одном местечке, называемом Камберленд, к северу от Джексонвилля.

– Что касается Мэри Элис, ты проделал над ней все это, потому что решил, будто она мне что-то рассказала.

– Совершенно верно. Мэри Элис нравилось сношаться в задний проход, и я преподал ей урок.

Кровь ударила Уильямсу в голову, он просунул палец сквозь скобу курка, подложив носовой платок на собачку, чтобы не оставить отпечатков пальцев.

– Ты собираешься убить меня, Ли, верно?

– Верно, Бэйк. Ты заслуживаешь смерти. Я действительно собираюсь тебя убить. Или ты убьешь себя сам.

– Ясно. А как ты думаешь, почему я тебе все рассказал?

– Потому что ты считаешь, что сумеешь убить меня прежде, чем я покончу с тобой.

– Правильно, Ли, я действительно так считаю.

– Не волнуйся, Бэйк. Я знаю, какая у тебя реакция. Ты всегда действовал слишком быстро для человека твоих размеров. Это что: шесть-три или два-тридцать?

– В этом году два-сорок. Стероиды добавили веса, но я быстрее, чем когда-либо прежде.

– Когда ты намерен расправиться с Элизабет?

– В предстоящие выходные. У нас пауза в играх, и я собираюсь выбраться на остров, чтобы немного с ней поиграться. С Элизабет я проделаю такое, что то, что я сделал с Мэри Элис, покажется детской игрой.

Пока Рэмси говорил, Уильямс встал и, держа пистолет перед собой, быстро пересек комнату, приблизился к Рэмси и приставил пистолет к его виску. Футболист не пошевелился.

– Очень хорошо, Ли, – сказал Рэмси. – Быстро и очень точно рассчитано.

– Все кончено, Бэйк, – произнес Уильямс. – Сейчас я отправлю тебя в преисподнюю.

– Один момент, Ли, можешь сделать мне одолжение?

– Какое, Бэйк? Я…

Рэмси также отлично выбрал момент, и в темноте Уильямс не заметил его движения. Внезапно рука Рэмси схватила его за запястье и отвела дуло пистолета в сторону от виска. К удивлению Уильямса, хватка была настолько сильной, что он не мог пошевелить пальцем, лежавшем на спусковом крючке. Затем хватка усилилась, пальцы детектива непроизвольно разжались, и пистолет упал на пол.

– Смешно, не правда ли, – мягко произнес Рэмси, – когда сжимаешь запястье подобным образом, пальцы не работают.

– О черт! – воскликнул Уильямс, и это слово было почти последним.

Рэмси поднялся с кресла, развернул детектива и обхватил его рукой за шею, затем бросил на пол и сдавил своим предплечьем сонную артерию Уильямса.

В глазах Уильямса потемнело.

– Бэйк, – с трудом проговорил он, почти теряя сознание.

Рэмси слегка ослабил давление.

– Что, Ли? Последняя просьба?

– Бэйк, сторож видел, как ты проходил через главные ворота. Мое убийство не сойдет тебе с рук.

– Что ты, я вошел через задние ворота по пропуску, который мне дала Мэри Элис. Спокойной ночи, Ли.

Рэмси взял одной рукой подбородок Ли, другую положил ему на затылок, освободив шею. Затем последовал один мощный рывок… и тело детектива обмякло.

Уильямс услышал громкий треск и начал погружаться в глубокую темноту.

– Вот так-то лучше, – сказал Рэмси.

Эти слова были последними, которые Уильямс услышал, прежде чем тьма окутала его. Хотя некоторое время он продолжал кое-что видеть. Он видел лицо своего сына, профиль жены, видел себя, как в возрасте четырех или пяти лет он ехал на телеге, зарывшись в сено; видел спину матери, склонившейся над стиркой; видел щенка, которого ему подарил отец, своего первого щенка. Потом он не видел ничего.

Глава 44

Доктор Блейлок оглядывал семейное захоронение Драммондов с чувством удовлетворения. Он и команда его студентов извлекли из-под земли останки двадцати одного члена семьи Драммондов, и последние двое были готовы к путешествию и захоронению на новом месте. В добавление к гробам сам доктор и его студенты обнаружили сто тридцать предметов, представляющих определенный археологический и антропологический интерес. Среди них: сосуды, курительные трубки, инструменты, пистолет, несколько пуговиц, изготовленных из кости, и медная коробка с тремя тысячами долларов в стодолларовых банкнотах Конфедерации. Их работа была завершена, за исключением последнего объекта.

– Отлично, молодые люди, – сказал он, обращаясь к студентам. – Мне нужны два добровольца снять надгробие с захоронения Всадника генерала Ли и установить его на новом месте, указанном мистером Драммондом. Боюсь, здесь не окажется новых находок. Только тяжелая работа по удалению земли, скрывающей основание.

Он ждал добровольцев. Никто не вызвался.

– Хорошо. Ты и ты, – он указал на двух крепких ребят.

Парни вздохнули и взялись за инструменты. На старой могиле стояла одинокая мраморная плита, сильно пострадавшая от погоды, установленная на четырех блоках меньшего размера, погруженных глубоко в землю. Верхний мраморный блок сняли относительно легко и погрузили в грузовик вместе с гробами. Нижние блоки нужно было выкапывать. Один студент работал киркой, другой – совковой лопатой. Углубившись фута на два, они остановились.

– Доктор Блейлок, подойдите, взгляните на это, – позвал парень, работавший с киркой.

– Что вы там нашли?

– Мне кажется, кости, – ответил парень.

Блейлок, вооружившись небольшим скребком, начал удалять небольшие порции песчаной почвы. Остальные студенты сгрудились вокруг могилы и смотрели.

Спустя три часа Блейлок отошел, чтобы оглядеть результаты своей работы с некоторого расстояния.

– Что скажете? – спросил он, не обращаясь ни к кому в частности.

Последовало длительное молчание, затем одна из девушек сказала:

– Мужчина, рост около шести футов.

– Хорошо, – похвалил Блейлок. – Возраст?

– Не очень старый, – ответила та же девушка. – У него целы все зубы.

Блейлок нагнулся и осторожно повернул череп.

– Причина смерти?

– Пуля в мозгу, – предположил один из парней.

– Вы видите след от пули в черепе?

– Нет, сэр, – ответил юноша.

– Удар в основание черепа, – проговорила девушка.

– Хорошо, – сказал Блейлок. – Сколько времени, по вашему мнению, его останки находятся в земле?

Девушка задумалась, затем наклонилась и пинцетом подняла клочок ткани.

– Мне кажется, ткань относится к двадцатому столетию.

– Почему?

Она потянула кусок ткани.

– Вот здесь на ткани медная заклепка. Мне это напоминает джинсы Levi’s. Эти джинсы появились на Западе в девятнадцатом веке, но готова спорить, не здесь.

– Ты очень наблюдательна, – похвалил Блейлок. – А теперь скажите, что в этом скелете кажется вам наиболее необычным?

Студенты переминались с ноги на ногу, почесывая затылки.

– Только то, что он в очень хорошем состоянии, – ответила девушка.

– Вы все сильно разочаровали меня, – произнес Блейлок. – Вы что, перестали ходить в кино и смотреть телевизор?

– Что вы хотите сказать, доктор Блейлок? – спросил юноша.

– Я хочу сказать, что все это очень похоже на то, что этого человека убили и похоронили в пустой могиле, – сказал Блейлок. – И не очень давно.

– Ну и чертовщина, – сказал юноша.

– Не вполне научное, но весьма верное замечание, – согласился Блейлок. – Ты, – продолжил он, указывая на молодого человека, – бери грузовик и поезжай в гостиницу, попроси Жермен Драммонд позвонить шерифу в Сант-Марис. И никому, кроме нее, ни слова.

Шериф, доктор Блейлок и Жермен стояли на краю могилы и смотрели вниз на скелет.

– Доктор Блейлок, – сказал шериф, – не могли бы вы ориентировочно сказать, сколько времени пребывает в земле этот приятель?

– Если только очень приблизительно, для более точного определения срока нужен паталогоанатом; на мой взгляд – от двадцати до тридцати лет.

– Жермен, ты помнишь, чтобы в этот период на острове кто-нибудь исчезал? Не происходило ли что-нибудь таинственное, наподобие этого?

– Нет, если бы кто-нибудь пропал, я бы наверняка запомнила.

– Ладно, придется вызвать кого-нибудь из криминалистической лаборатории, чтобы они посмотрели, – задумчиво проговорил шериф, – но чтоб мне сгинуть, если я знаю, как они смогут идентифицировать останки. При нем нет ни бумажника, ни драгоценностей, ничего, способного пролить свет на личность.

– Мне кажется, вы никогда не узнаете, – сказал Блейлок.

– А как насчет зубов? – заметила Жермен. – Разве по ним нельзя идентифицировать тело?

– Можно, – ответил шериф, – но годится для случая, когда мы знаем или догадываемся, с чьим телом имеем дело, и необходимо подтверждение. Но для этого нужна стоматологическая карта.

– У нас целая кипа таких карт, – сказала Жермен.

– Записей зубного врача?

– Да. В двухстах ярдах отсюда, в задней пристройке главного здания усадьбы, имеется кабинет зубного врача. Было время, когда с материка регулярно наведывался зубной врач и пользовал островитян. Так продолжалось довольно долго, пока лет десять – двенадцать назад дед не решил, что затраты на медицинское оборудование чересчур велики, особенно если принять во внимание немногочисленность жителей острова. С тех пор все стали ездить в больницу в Джексонвилль или в Сант-Марис.

– У вас имелся и рентгеновский аппарат? – поинтересовался доктор Блейлок.

– Было абсолютно все. Что касается деда, то он считал, что на свете нет ничего слишком хорошего, чем не могли бы пользоваться жители острова.

– Шериф, – обратился к нему Блейлок, – я бы взглянул на эти записи, может быть, я что-нибудь найду.

– Попробуйте, доктор, займитесь, – ответил шериф, – если вам удастся установить личность погребенного, мне незачем будет звонить в Атланту.

– Минуточку, я сейчас сделаю крупноплановые снимки зубов поляроидом, – сказал Блейлок, – а потом вы проводите меня в ваш зубной кабинет.

– Прошу вас не предавать дело огласке до установления личности убитого, – сказал шериф, обращаясь к группе.

Он посмотрел на небо.

– Вечером, мне кажется, будет дождь.

– В таком случае, – заметил Блейлок, – на мой взгляд, лучше перенести этот скелет.

Далеко за полдень доктор Блейлок сидел за столом, согнувшись над аппаратом для просмотра рентгеновских снимков зубов, на столе перед ним стоял небольшой ящик со стоматологическими картами. Он взял лупу и еще раз сравнил снимок с фотографией зубов скелета, сделанной с помощью поляроида. После этого он выключил аппарат и встал, разминая шею, затекшую от долгого сидения. Затем взял рентгеновский снимок, положил его в конверт и сунул в карман куртки. Доктор Блейлок был явно озадачен, а когда он был озадачен, то предпочитал хорошенько выспаться, прежде чем принимать окончательное решение. В данном случае выспаться было просто необходимо.

Блейлок выключил свет и вышел из кабинета. Шериф и Жермен ждали его, сидя под огромным дубом.

– Удачно? – спросил шериф.

Блейлок покачал головой.

– Пока еще не нашел совпадающих, – солгал он, – потребуется некоторое время, чтобы проработать оставшиеся записи. Почему бы вам не отправиться домой, шериф, а как только у меня будет ответ, я вам позвоню.

– Хорошо, – ответил шериф, вставая и поворачиваясь к вертолету, – буду ждать от вас вестей.

– Я пойду посмотрю, как там дед, – сказала Жермен и направилась к главному зданию.

– Я бы не стал ничего ему говорить, – крикнул ей вдогонку Блейлок, – пока у нас не будет ответа.

А может быть, даже и после того, подумал он.

Доктор Блейлок сел в грузовик и направился в гостиницу, полагая, что сегодня вполне заслужил горячий душ и ужин. И хотя он все еще не знал, чей скелет обнаружен в могиле Всадника Гарри, тем не менее он понял, почему Бак Моусес не хотел тревожить семейное захоронение Драммондов.

– Ну и чертовщина, – вслух сам себе сказал он.

Глава 45

Минуя главные ворота усадьбы Дангнесс, Лиз услышала шум лопастей винта вертолета, со свистом рассекавших воздух. Выйдя из «джипа», она взглянула вверх и увидела винтокрылую машину, приближавшуюся с запада. У крыльца дома, словно все шло, как обычно, своим чередом, стоял Джеймс Моусес, держа под уздцы лошадь.

– Доброе утро, мисс Элизабет, – сказал он.

– Доброе утро, Джеймс. Я заехала взглянуть на мистера Драммонда.

Когда Лиз начала подниматься по ступенькам на крыльцо, в двери появилась медсестра Дженнифер, с нетерпением посмотревшая на приближающийся вертолет.

– Слава Богу, – проговорила она.

– Что случилось? – встревоженно спросила Лиз.

– У мистера Драммонда приступ, – ответила она. – Я ничего не могу с ним поделать, он уже дважды выставлял меня из своей комнаты. Я уже позвонила доктору и Жермен.

Лиз устремилась мимо медсестры в дом, затем вверх по лестнице. Поднявшись на второй этаж, она повернула направо и нашла комнату Ангеса. Дверь была закрыта. Лиз робко постучала.

– Входи! – произнес энергичный голос.

Лиз открыла дверь и застыла. Ангес Драммонд стоял у своей кровати и укладывал вещи в чемодан.

– А я думал, опять эта чертова горничная. Она упорно хочет находиться здесь, в моей комнате, пока я собираю вещи.

– Понимаю, – слабым голосом произнесла Лиз.

Ангес совершенно преобразился. Из больного старого человека, каким она видела его лишь вчера, он превратился во властного, даже помолодевшего мужчину. Лиз казалось, что он действительно помолодел на несколько десятков лет.

– Что вы делаете, Ангес? – спросила она.

– Собираю вещи, – он подошел к ней вплотную и заключил в объятия. – Я решил, что лучше слушать, как ты исполняешь арию Мими в Париже, чем торчать здесь еще один сезон. Через несколько минут буду в твоем распоряжении.

Крепко поцеловав Лиз в губы, он вновь принялся упаковывать вещи.

– Париж? – переспросила Лиз, не в силах придумать ничего другого.

– Я уже заказал водное такси; надеюсь, на гондоле мы успеем на утренний поезд, если опоздаем, придется делать пересадку в Милане, а это означает четырехчасовое ожидание. Мне не по нутру торчать на вокзалах, ты согласна со мной?

– Да.

Лиз чувствовала, что должна что-то предпринять, но не имела ни малейшего представления, что именно. Единственное, что было в ее силах, подыгрывать ему до прихода врача.

– Прошлой ночью я не сказал тебе, – продолжал Ангес, доставая галстуки из гардероба и укладывая их в чемодан, – что Киприани дал мне рецепт беллинис. Когда приедешь в Камберленд, я его тебе приготовлю с настоящими вирджинскими персиками.

– Это будет замечательно, – Лиз уже слышала внизу торопливые шаги.

– Ангес, – обратилась она, – не знаю, что у меня с головой, какой сейчас год?

Он прекратил складывать вещи, мгновение пристально глядел на Лиз, затем рассмеялся.

– Разумеется, тысяча девятьсот двадцать третий, глупышка.

Дверь в комнату распахнулась, обернувшись, Лиз увидела доктора, медсестру, за спинами которых стояли Жермен, Хэмиш и Джеймс. Она вновь повернулась лицом к Ангесу.

– Проклятие! – в сердцах проговорил он, – я сам позвоню, когда багаж будет готов! На черта тут собрался весь персонал!

Затем Ангес перевел взгляд на Лиз и, словно увидев ее впервые, произнес:

– О, доброе утро, Элизабет.

Он поднял руки к голове, колени у него подогнулись.

Лиз, подскочив, обхватила его руками, доктор, бросившись вперед, помог ей, вдвоем они опустили Ангеса на кровать. Лиз видела, как зрачки его расширились, в горле что-то захрипело, и он перестал двигаться.

Доктор извлек стетоскоп из своего чемодана, склонился над стариком и стал прослушивать сердце, затем выпрямился и произнес:

– Скончался.

Жермен, Джеймс и Хэмиш приблизились к кровати. Жермен взяла деда за руку.

– Что тут происходило? – спросила она Лиз.

– О! – воскликнула Лиз, начиная плакать. – Если бы вы только его видели! Он был великолепен!

К середине дня тело Ангеса Драммонда омыли, облачили в синий костюм, уложили в гроб и отнесли в Дангнесский винный погреб, самое холодное место на острове. Хэмиш, Жермен, Джеймс и Лиз сидели в кабинете Ангеса. Вошел врач и протянул Жермен лист бумаги.

– Свидетельство о смерти, – пояснил он. – Можете хоронить, когда сочтете возможным.

– Спасибо вам, доктор, – сказала Жермен. – И вам спасибо, Дженнифер, – добавила она, обращаясь к медсестре.

Дженнифер шагнула вперед и передала Жермен конверт.

– Мистер Драммонд дал мне его вчера вечером. Он словно знал…

Врач с медсестрой попрощались со всеми за руку и ушли.

Жермен медленно опустилась на большой кожаный диван, открыла конверт и извлекла из него небольшой лист бумаги.

– Здесь написан шифр его личного сейфа, – проговорила она.

– А где же сам сейф? – поинтересовался Хэмиш.

– Я и не знала, что он вообще существует, – сказала Жермен. – Где бы он мог находиться? Джеймс, ты не знаешь?

– Нет, мисс Жермен, – ответил Джеймс.

– Послушай, Джеймс, лучше давай внесем ясность прямо сейчас, – твердо проговорила Жермен. – Перед смертью дед рассказал нам о тебе. Ты его сын, так что я твоя племянница, а Хэмиш твой племянник. В этой семье отныне и впредь ты не должен обращаться к ее членам, добавляя мистер или мисс, договорились?

– Хорошо, Жермен, – ответил Джеймс и едва заметно улыбнулся.

Жермен тоже улыбнулась в ответ и спросила:

– Нужно ли мне называть тебя дядей?

Джеймс громко рассмеялся.

– Нет, Жермен.

– Ну, так как же быть с сейфом? – спросила Жермен.

В разговор вступила Лиз.

– В кино, например, сейфы всегда располагают за картинами.

Все как один повернулись лицом к полотну Тернера, висевшему над диваном. Жермен подняла и сняла картину с крюка. Перед их глазами была большая, цветисто раскрашенная дверь сейфа. Заглянув в бумажку, Жермен набрала шифр и повернула ручку, дверца бесшумно отворилась. Сейф был набит бумагами, на верхней полке Жермен нашла большой запечатанный конверт.

– «Последняя воля и распоряжение», – прочла вслух Жермен. Все сели, за исключением Хэмиша.

– Прошу прощения, – проговорил он, направляясь к выходу из комнаты.

– Неужели тебе не хочется узнать, что здесь написано? – спросила Жермен.

– Полагаю, более или менее я уже знаю, – ответил Хэмиш. – А вы прочитайте.

Он вышел из комнаты, мгновение спустя открылась и захлопнулась входная дверь.

Жермен перевернула конверт, надорвала край и извлекла из него несколько листов бумаги.

– Возьми, – сказала она, протягивая их Лиз. – Ты не заинтересованная сторона, поэтому можешь выступить для нас в роли юриста. Прочитай нам его завещание.

Лиз начала читать.

«Я, Ангес Элфред Драммонд, находясь в здравом состоянии рассудка, если не тела, объявляю настоящий документ в качестве моей последней воли и распоряжения; я желаю, чтобы все заинтересованные лица знали, что настоящий документ представляет мои подлинные желания без влияния на меня какого-либо лица.

Исполнительницей моей воли я назначаю мою старшую внучку, Жермен Драммонд.

Исполнительница должна проследить, чтобы все мои долги и все налоги, связанные с наследованием, были уплачены из расходной части моего состояния, прежде чем рассматривать вопросы о разделе имущества.

Я объявляю, что молодой человек, известный как Джеймс Моусес, является моим естественным и горячо любимым сыном, родившимся от любовного союза, в котором состояли его мать, Хелен Моусес, и я. Я желаю, если на то будет его согласие, чтобы после смерти своего деда, Бака Моусеса, он изменил свое имя в легальном порядке на Драммонд, чтобы весь мир знал, что он является моим сыном.

Я основал трест, известный как Трест Острова Камберленд, который будет владеть всей землей острова, за исключением участков, передаваемых в наследство и названных ниже. К данному завещанию прилагается подписанная мною карта, на которой остров поделен на части, составляющие участки площадью приблизительно по триста акров каждый, которые передаются в пользование моим наследникам. Ни один из участков территории острова Камберленд никогда не может быть продан ни одним из наследников иному лицу, которое не является прямым представителем мужской или женской ветви рода Элфреда Драммонда, получившего остров Камберленд в дар от Георга III, короля Англии. В случае, если любой из моих наследников умрет, не оставив потомства, часть земли, которую я передаю ему или ей, возвращается в распоряжение Треста Острова Камберленд, но на ней может проживать супруг наследника до его или ее смерти.

Я отдаю и завещаю дом, известный как Грейфилд, а также участок земли, на котором он располагается, моей внучке Жермен, с правом использовать его по своему усмотрению, вместе с суммой денег в размере двух миллионов долларов».

– О Господи, – сказала Жермен, – он так великодушен, но у него нет двух миллионов долларов.

Лиз продолжала:

«Я отдаю и завещаю дом, известный как Плам Очед, а также участок земли, на котором он располагается, моему внуку, Хэмишу, вместе с суммой денег в размере двух миллионов долларов.

Я отдаю и завещаю моему внуку, Кейру, любой участок земли острова Камберленд, который он пожелает выбрать, кроме тех, что наследуются другими, вместе с суммой в три миллиона долларов, в надежде, что он построит собственный дом на этом острове.

Я отдаю и завещаю моему естественному сыну, Джеймсу Моусесу любой участок земли острова Камберленд, который не унаследован другими, вместе с суммой в три миллиона долларов, которые будут оставаться в Тресте до его двадцатипятилетия. Я желаю, чтобы Джеймс получил лучшее образование и чтобы он использовал средства, помещенные на его имя, для многочисленных путешествий, как делал я в годы своей юности. Я назначаю его гарантами Жермен Драммонд и моего друга Элизабет Барвик».

Лиз повернулась к Джеймсу.

– У нас будет достаточно тем для обсуждения, – сказала она.

«Я отдаю и завещаю моему правнуку, Элфреду Драммонду, сумму в три миллиона долларов, которая будет храниться в Тресте до его двадцатипятилетия, за исключением дохода с той суммы, которая может расходоваться с целью получения им образования и на путешествия. Гарантами я назначаю его мать, Ханну Драммонд, и его отца, Хэмиша Драммонда. По достижении двадцати пяти лет Элфред может выбрать любой участок земли острова, из непередаваемых в наследуемое владение, а Трест выплатит ему сумму в размере одного миллиона долларов, с учетом инфляции, которые могут быть им использованы для ухода за землей и возведения резиденции для личного пользования, если на то будет его желание.

Я специально оговариваю, что лишаю моего внука, Джеймса Уэзерса, какой-либо части моего состояния и обязываю учредителей Треста острова Камберленд на все времена не подпускать его к острову. Я отдаю и завещаю Марте Уэзерс, жене Джеймса Уэзерса, сумму в размере двухсот пятидесяти тысяч долларов с условием, что никакая часть из этой суммы не будет прямо израсходована на ее супруга.

Настоящим обязываю исполнителя моей воли, навечно, если Соединенные Штаты, штат Джорджия или избирательный округ будут высказываться за приобретение какой-либо части острова Камберленд для использования в общественных целях, предоставить пятьдесят тысяч долларов, из оставшегося после уплаты налогов и долгов состояния, главному оппоненту этих политических кругов на организацию собственной кампании противодействия».

– Вот это мне нравится, – засмеялась Жермен.

Лиз зачитала список незначительных распоряжений относительно выделения денег слугам в Дангнессе и рабочим, проживающим на острове. А также распоряжение о выделении, наличных сумм на различные благотворительные цели.

«Наконец, я передаю и завещаю оставшуюся часть моего состояния, включая все непередаваемые в наследуемое владение земли острова Камберленд, все мои капиталы, деловые обязательства и наличности Тресту Острова Камберленд, а также расходную часть моего состояния, составляющую приблизительно семьдесят миллионов долларов, до уплаты налогов, находящуюся в управлении нью-йоркской Морган Гаренти Траст Компани».

– Боже милостивый, – воскликнула Жермен, – должно быть, у него были галлюцинации. У него нет никаких реальных денег, один только остров. Я хочу сказать, что было кое-какое состояние несколько поколений назад, но мне казалось, что его растратили по мелочам.

«Документы на эти фонды, а также финансовые документы, можно найти в сейфе моего кабинета в Дангнессе».

Жермен уже была на ногах и рылась в сейфе.

– Он не сошел с ума, – не дыша проговорила она. – Вот декларация, датированная прошлым месяцем, балансом на более чем двадцать миллионов долларов! Откуда все это?

– Я думаю, он сделал мудрые вложения капитала, – ответила Лиз. – Интересно было бы узнать, ушел ли он с рынка до наступления кризиса двадцать девятого года. Теперь садись, Жермен, и дай мне закончить.

«Членами правления Треста я назначаю Жермен Драммонд, Хэмиша Драммонда, Кейра Драммонда, Элизабет Барвик и представителя Морган Гаренти Траст Компани из Нью-Йорка, которого изберет банк. Я назначаю членом правления треста Джеймса Моусеса, который вступит в эту должность по достижении двадцати пяти лет. Члены правления должны встречаться не реже четырех раз в год для обсуждения вопросов управления состоянием. Членам правления, которые не назначены банком, Трест выплачивает зарплату в сумме пятьдесят тысяч долларов в год каждому. В случае неспособности члена правления исполнять свои обязанности дальше, другие члены правления избирают ему замену.

Я наказываю упомянутым наследникам забрать из дома, известного как Дангнесс, всю мебель, столовое серебро, произведения искусства, а также все другие предметы, которые могут оказаться полезными для них или для любого другого лица. Я желаю, чтобы эти предметы были поделены между ними и их друзьями. В случае, если они не придут к соглашению о владении предметом, он переходит в собственность Треста и подлежит продаже с аукциона в пользу Треста.

Я считаю, что Дангнесс является анахронизмом и что он должен умереть вместе со мной. Ни один из членов моей семьи не выразил желания жить в нем, и я не желаю, чтобы в нем жили посторонние. Именно по этой причине в течение последних двадцати лет я позволял дому приходить в упадок. Такова моя воля и так я наказываю моим наследникам: после того, как из дома будут изъяты все представляющие ценность мебель и другие предметы, дом предать огню в безветренный день, а затем, после того, как он сгорит, землю, на которой он находился, расчистить и посадить на ней деревья, цветы и другие растения, произрастающие на острове Камберленд. Такова моя воля, чтобы, кроме соответствующего и скромного надгробного камня, эта новая посадка была моим единственным памятником.

И последнее, что я хочу сказать моим наследникам, моим друзьям и всем, кто меня знал, что большую часть своей жизни я прожил радостной и достойной жизнью, которую мне обеспечивала щедрость моих предков, любовь моей семьи и друзей, а также уважение и принадлежность людей, оказывавших мне услуги, и жителей острова Камберленд. Я прожил эту жизнь счастливо и с чувством удовлетворения, и я желаю счастья и удовлетворенности всем тем, кого я люблю».

– Это все, – сказала Лиз, слезы струились по ее лицу. Она подняла глаза от бумаги и увидела, что на глазах Жермен и Джеймса также выступили слезы.