Текст книги "Перевертыши"

Автор книги: Стюарт Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Стюарт Вудс
Перевертыши

Эта книга посвящается Дику и Мод Хеджер

Мадам, я Адам

Пролог

Дремавший до сих пор Миллер был разбужен ворвавшимся в его кабинет порывом теплого воздуха, напоенного ароматом свежескошенной травы, сдобренной собачьими фекалиями. В эту июльскую ночь кому-то потребовалась помощь.

Силясь поднять голову от рабочего стола, он задел свой стетоскоп, который, щелкнув, снова потянул его к подушке. Дав волю своим чувствам, он тихо пробормотал проклятия в адрес того безмозглого пациента, который нарушил его спокойное ночное дежурство в Травматологическом Центре больницы Пьедмонт. Но при виде появившейся в дверях пациентки кровь застыла в жилах Миллера.

Это была молодая – он догадался, что она была молодая, – женщина, одетая в шорты цвета хаки и разодранную майку. Она крепко прижимала локоть приподнятой левой руки к ребрам, отчего левая грудь казалась больше правой, которая была обнажена. Густые каштановые волосы разметались по ее плечам. Лицо было изуродовано до неузнаваемости. Затекшие глаза почти не открывались, нос расплющен, вместо щек – кровавое месиво.

Еле волоча ноги, она шагнула вперед и, не повернув головы, молча остановилась.

Миллер вскочил из-за стола и бросился к ней, на ходу подхватив каталку.

– Ничего страшного, – сказал он, поддерживая ее за правый локоть и направляя к каталке. Повернувшись к регистрационному столу, он настойчиво, хотя и не очень громко, произнес: – Сестра!

Молоденькая медсестра с чашкой кофе в руке, подняв взгляд от стола, быстро направилась к каталке.

– В палату номер два, – сказал Миллер, толкая каталку в сторону приемного покоя. В то время как медсестра измеряла кровяное давление пациентки, Миллер проверял пульс пострадавшей.

– Пульс едва уловим. Сто десять.

– Кровяное давление двадцать на семьдесят, – сообщила медсестра.

– Нужно снять с нее одежду. Вы можете двигаться? – спросил он новую пациентку.

– Нет, – женщина еле шевелила опухшими губами.

– Срежьте с нее эти лохмотья, – приказал он медсестре, которая, не заставив себя долго ждать, начала работать ножницами.

Включив магнитофон, он делал запись:

– Гематома левой груди первой степени; двоекратное увеличение левой груди по сравнению с правой грудью. Многочисленные ушибы брюшной полости, ноющая боль в левой части грудной клетки.

Прослушав легкие пациентки стетоскопом, он произнес:

– Оба легких функционируют нормально. Вы можете пошевелить левой рукой?

– Нет, – ответила женщина. – Больно.

– Необходимо сделать рентген грудной клетки, лицевой кости и черепа. Мне нужны всевозможные анализы крови. Начните с четырехступенчатого анализа с использованием соляного раствора.

Все это время женщина продолжала лежать неподвижно.

Вошедшая в палату с записной книжкой в руках вторая медсестра обратилась к женщине.

– Мне нужно получить от вас кое-какие сведения, касающиеся истории вашей болезни. Ваше имя?

Ответа не последовало.

– Мадам, вы можете назвать свое имя?

Пациентка и в этот раз обошла вопрос молчанием.

– Она в сознании? – спросила сестра у Миллера.

Склонившись над головой пациентки, Миллер осторожно открыл ей рот и, придерживая пальцами верхние зубы, пошевелил ее челюстью.

– Челюсть подвижна, – сказал он. Нагнувшись к уху пострадавшей, он спросил: – Вы меня слышите?

– Да, – отозвалась женщина.

– Как это случилось? Вас кто-то избил?

– Да.

– Вас хотели изнасиловать?

Молчание.

– Чем вас били?

– Кулаками.

Глубоко вздохнув, Миллер продолжал спрашивать.

– Вы знаете, кто это сделал?

Опять молчание.

Миллер повернулся к медсестре.

– Вызовите полицию.

– Нет! – неожиданно страстно возразила пациентка. – Нет.

– Полиция разыщет того, кто это сделал с вами.

– Нет.

Покачав головой, Миллер взглянул на медсестру.

– Машина, – проговорила пострадавшая.

– Посмотрите снаружи, – обратился к медсестре Миллер. Осмотрев область таза пациентки, он обнаружил болезненные кровоподтеки в области влагалища. На лобковых волосах была семенная жидкость, которую Миллер взял для анализа.

Вернулась сестра:

– Там был «мерседес» с невыключенным двигателем. Я припарковала машину. – Повесив ключи от автомобиля, она занесла в записную книжку номер водительского удостоверения пострадавшей.

В этот момент принесли рентгеновские снимки.

Прикрепив их к кадоскопу, Миллер стал внимательно их изучать.

– Легкие в порядке. Сломаны два ребра. – Затем, рассматривая снимок головы, многозначительно промычал. – Да, здесь нужна пластическая операция, чтобы можно было как-то восстановить образ. Кто может выполнить эту задачу?

– Гриффин, – подсказала медсестра.

– Нет! – произнесла женщина.

– Гриффин очень хороший специалист, – обратился к ней Миллер.

– Гарри Эстес, – сказала она.

– Гарри тоже хороший хирург. Вы его знаете?

– Да.

– Я могу сообщить ему ваше имя?

Женщина промолчала.

Миллер подошел к столу и, заглянув в телефонный справочник, набрал номер.

– Хэлло, – послышался сонный мужской голос.

– Доктор Эстес? С вами говорит Мартин Миллер из больницы Пьедмонт. Ко мне прибыла пациентка, которая нуждается в вашей помощи.

– Черт возьми. Но я уже не практикую. Вы что, не могли повнимательнее посмотреть в справочник?

– Но она спрашивает вас. Говорит, что знакома с вами.

– Как ее имя?

– Она не называет своего имени.

– В каком она состоянии?

– Ее изнасиловали и зверски избили. Опухшие от синяков глаза не открываются; рваные раны на щеках и вокруг глаз; нос разбит. Рентгеновские снимки показывают на большой приток крови к верхнечелюстным пазам. Челюсть подвижна, но, мне кажется, у пострадавшей тройной перелом «ле форт».

– Чем били потерпевшую?

– Кулаками.

– Это невозможно.

– Вы придете к тому же заключению, когда ее увидите.

– Буду у вас через пятнадцать минут.

Гарри Эстес жил недалеко от больницы, поэтому через двенадцать минут был уже на месте. По дороге он размышлял о том, кто из его пациенток была эта женщина. Главным образом он практиковал в респектабельном северном районе Атланты. Его пациентками были преимущественно женщины, которые обращались к нему, чтобы увеличить или уменьшить грудь, изменить форму носа или сделать подтяжку лица с косметической целью, выбирая из целого диапазона косметических процедур. Среди пациентов лишь иногда появлялись люди, пострадавшие в автомобильных авариях. За время врачебной практики ему ни разу не приходилось заниматься женщинами, пострадавшими от побоев или изнасилования. Он также консультировал в расположенной в южной части города больнице Грэйди, где у него была огромная практика, и он набил себе руку и многому научился. Но больница Пьедмонт была самой модной и дорогой в городе. Кем могла быть эта женщина?

Припарковав машину, Эстес вошел в больницу. В коридоре его уже встречал Миллер.

– Кто эта пациентка?

– Она до сих пор не назвала своего имени.

– Она может контролировать свои действия?

– Я хотел, чтобы сначала вы поговорили с ней сами.

Войдя в приемный покой, Эстес замер на месте. Конечно, он не узнал пострадавшую, в таком виде ее и мать родная не узнала бы. Он никогда не видел ничего подобного. Склонившись над столом, он тихо обратился к женщине.

– Я доктор Эстес, – успокаивающим тоном начал он. – Я собираюсь позаботиться о вас, поэтому не стоит волноваться.

– Спасибо, Гарри, – низким голосом ответила пациентка.

Гарри Эстес был весьма педантичным человеком, позволявшим называть себя по имени только тем пациентам, которые были его друзьями, и его охватывал ужас всякий раз, когда он, пытаясь узнать, кто же эта женщина, вглядывался ей в лицо. Под предлогом, что хочет пощупать пульс, он вытащил из-под простыни ее левую руку.

Женщина стала ловить ртом воздух.

– Извините, я знаю, как болят эти ребра. Их нужно слегка забинтовать.

На пальце не было обручального кольца, но виднелся еле заметный след от него. Скорее всего, до недавнего времени она носила кольцо на этом пальце.

Эстес приподнял опухшие веки пострадавшей. Глаза зеленые, а зрачки уменьшились в размере.

– Больную не осматривал невропатолог? – спросил он у Миллера.

– Нет. Тут все нормально. Не думаю, что нужна помощь невропатолога. Но если вы хотите, я могу его позвать.

– Не надо, если вы удовлетворены этим аспектом.

– Попробуйте пошевелить ее челюстью.

Открыв рот женщины и придерживая пальцами ее верхние зубы, он попробовал двигать челюсть взад-вперед. Лицо пациентки при этом тоже начало двигаться. Казалось, все лицевые кости отделились от черепа. Стараясь говорить спокойно, Эстес произнес:

– Вы были абсолютно правы – это тройной перелом «ле форт». Сейчас необходимо наложить швы. – Сделав инъекцию ксилокаина в щеки и левое веко, он начал аккуратно зашивать рваные раны на лице.

– Вот так. Все будет хорошо.

На лице женщины появилось подобие улыбки.

– Неплохая работа для столь малоизвестного врача, как вы.

Эстес открыл рот от изумления. Его вдруг осенило, кто лежал перед ним. Он кивнул сестре.

– Сделайте ей один миллиграмм морфия внутривенно.

– Подождите! – остановила его пациентка.

Эстес склонился над женщиной.

– В чем дело?

– Я хочу увидеть Эла Шейфера. И никого другого. Никаких имен здесь.

– Вы сказали – Эла Шейфера? Вы уверены, что не хотите обратиться к Уолту Хопкинсу? – Шейфер был отчаянным судебным адвокатом в процессах по крупным криминальным делам. А Хопкинс, как ему было известно, был ее личным адвокатом.

– Шейфер, и никто другой.

– Ну ладно, – замялся Эстес. – Значит, вы уверены, что не хотите… никого другого?

– Никого другого.

Эстес кивнул медсестре, вдевавшей шприц в длинную резиновую трубку.

– А сейчас, дорогая, вам надо поспать, – прошептал он ей. – Увидимся завтра.

Его пациентка сразу расслабилась.

Эстес давал распоряжения.

– Положить лед на лицо и эту область груди, перебинтовать туловище, а затем провести интенсивную терапию. Отметьте в карте, что ей ничего нельзя делать ртом. Первое, что необходимо ей сделать утром, – это провести сканирование черепа. Как только я увижу результаты проведенного обследования, я назначу дату операции.

– Как записать ее имя? – спросила сестра.

– Запишите ее как… П. Д. Кларк, – ответил он, назвав первую пришедшую ему в голову фамилию человека, с которым в прошлый выходной сидел в одном нью-йоркском баре. – Позаботьтесь, чтобы адвокаты не досаждали ей своими вопросами относительно страхового полиса или чего-то еще. В настоящий момент все финансовые расходы списывайте на мой счет.

– Как скажете, доктор, – ответила медсестра, делая пометки в своей записной книжке. Вторая медсестра, наложив на лицо пациентки кусочки льда, покатила ее на тележке из приемного покоя в сторону лифта.

– Давайте еще раз взглянем на рентгеновские снимки, – обратился к Миллеру Эстес.

Миллер снова включил кадоскоп.

– С головой дела неважные, – сказал Эстес, внимательно рассматривая пленку. – Это чудо, что ее мозг уцелел, а череп не раздробился после таких побоев.

– Никогда бы не подумал, что «ле форт» можно получить и от удара кулака, – признался Миллер.

– Я тоже. И никто вообще, – ответил Эстес, всматриваясь в рентгеновские снимки. – Но это был не обычный кулак.

Глава 1

В приемной больницы Пьедмонт Эл Шейфер представился, и ему сказали, куда пройти. Нажав кнопку лифта, он стоял вытянувшись, как струна, в ожидании блуждающей сверху вниз кабины. Он был ростом всего пять футов и семь дюймов вместе со своими ботинками, поэтому каждый дюйм был у него на учете.

В коридоре у комнаты 808 со скучающим видом стоял мужчина огромного роста в плохо сидящем костюме. Шейфер представился, мужчина, приоткрыв дверь комнаты, сказал что-то находящимся там людям.

– Доктор просит вас минуту подождать, – мужчина повернулся к Шейферу.

Шейфер не мог стоять спокойно и ходил взад и вперед до тех пор, пока из комнаты не вышел доктор. Шейфер сразу же определил, что это был один из нескольких сотен представителей правящей элиты, с которыми ему приходилось иметь дело крайне редко до тех пор, пока их сыновья или дочки не попадали в неприятные истории.

– Меня зовут доктор Гарри Эстес, – сказал врач. – Может быть, присядем на минуту? – он направился вместе с Шейфером к скамейке.

Шейфер устроился на скамейке, заметив при этом:

– Мне надо было прийти в шесть.

– Я понимаю вас, – ответил доктор. – С вашей стороны было очень любезно позвонить мне домой.

– Скажите мне, доктор, – начал Шейфер, – имя вашей пациентки действительно П. Д. Кларк?

Доктор натянуто улыбнулся.

– Боюсь, это был мой минутный каприз. Пациентка не хочет выдавать своего имени персоналу больницы.

– Как же ее все-таки зовут? – поинтересовался Шейфер. – Неплохо начать знакомство хотя бы с имени.

– Да, конечно, – пробормотал доктор, одергивая белый больничный халат. – Ее зовут Элизабет Барвик. Сегодня ни свет ни заря она появилась на пороге отделения скорой помощи внизу. Ее зверски избили и, очевидно, изнасиловали. Она отказалась сообщить, кто ее избил, сказав только, что ее били кулаками. Во время оказания неотложной помощи попросила вызвать меня.

– Она была вашей пациенткой?

– Нет. Мы встречались в обществе, я и она были членами группы, которая обычно занималась на теннисном корте одного общего знакомого. Я хирург по пластическим операциям и восстановлению поврежденных частей тела. Мне кажется, она знала, что на первом этапе ей понадобятся услуги такого специалиста, как я.

– Она была сильно изранена?

– Она получила обширную травму лица и головы, были сломаны два ребра, вся верхняя часть туловища и грудь были в синяках, половые органы также повреждены и кровоточили. Врач из неотложной помощи обнаружил следы семенной жидкости на лобковых волосах.

– Отлично. Какую медицинскую помощь ей оказали?

– Очень небольшую. Был сделан рентгеновский снимок поврежденных частей тела, перевязаны ребра, на лицо и левую грудь наложили лед. Я наложил швы на четыре рваные раны на щеках, веках и лбу. Ей дали седативные препараты. Прошлым вечером был сделан рентген, а утром сканирование черепа.

– А ее нервная система не пострадала?

– Как это ни удивительно, но нет.

– Какое лечение вы предполагаете провести?

– Я назначил на послезавтра восстановительную и пластическую операцию. Нужно подождать, чтобы сначала немного спала опухоль.

– Мозг не поврежден?

– Рассудок ясный, с самого начала ведет себя очень спокойно. Я хочу показать ее психиатру, но она настаивает на встрече только после пластической операции. Я очень сомневаюсь, что ей найдется что сказать ему. Она очень сдержанна.

– Вы не знаете, почему она пригласила именно меня?

– Нет, – ответил доктор тоном, по которому было очевидно, что и для него этот вопрос оставался загадкой.

– Пациентку сфотографировали?

– Нет.

– Я хочу это сделать немедленно. Может быть, это ее смутит, но, откровенно говоря, это сейчас наиважнейшая вещь, которую вы можете сделать для ее пользы. Это следовало сделать до того, как вы наложили ей лед. Пометьте себе где-нибудь, доктор, что необходимо делать фотографии любого пациента с увечьями, нанесенными другим лицом. Фотографии всегда являются важным документом потом.

Доктор встал.

– Я прослежу за этим. Вы абсолютно правы, мне следовало подумать об этом раньше. – Он снял очки и потер переносицу. – По иронии судьбы, эта женщина сама фотограф, и очень неплохой.

Шейфер тоже поднялся.

– Я бы был вам весьма признателен, если бы вы снабдили меня также письменным отчетом о нанесенных ей ранах и выпиской необходимого курса лечения. И не забудьте привлечь к этому делу психиатра.

– Я сейчас же займусь этим и немедленно отошлю вам отчет с подробным описанием.

– Кто, кроме нас с вами, знает о пребывании этой женщины здесь?

– Только один человек по имени Рэймонд Фергюсон. Он выпустил книгу с ее фотографиями о различных спортивных состязаниях. Она просила меня связаться с ним, но он ее еще не видел.

Шейфер удивился:

– У нее нет родственников?

– Ее родители оба умерли. У меня больше нет сведений о каких-либо родственниках.

– Она замужем, доктор?

– Да, – вздохнул Эстес. – За человеком по имени Бэйкер Рэмси.

Брови Шейфера поднялись.

– Это тот Рэмси, что играет за футбольную команду «Бобкэтс»?

– Именно он.

– Вы его знаете?

– Да.

– Каково ваше мнение о нем?

– Когда-то я думал, что он приличный человек. В последнее же время я думал, что он ничтожество. А сейчас я думаю, что он монстр.

Комната была залита ярким солнечным светом, который, проникнув через опущенные жалюзи, отражался на потолке. Она была оборудована гораздо лучше большинства больничных палат, но здесь не было ни цветов, ни одежды в открытых шкафах, ни книг. Здесь было только что-то, напоминавшее очертаниями удлиненную женскую фигуру, укрытое простынью. Большая часть лица пациентки была забинтована, и это обстоятельство заставило Шейфера вздохнуть с облегчением. Придвинув стул, он присел рядом с постелью пострадавшей. Через щели перевязочных бинтов на Шейфера внимательно смотрели ее глаза.

– Миссис Барвик, я Эл Шейфер.

Она говорила, как чревовещатель: ее губы еле шевелились, а голос поражал необычайной силой.

– Спасибо, что пришли. Называйте меня Лиз.

– А меня Эл. Мне было любопытно узнать, почему вы обратились именно ко мне?

– Мой личный адвокат Уолтер Хопкинс. Если бы я попросила его заняться разбирательством этого дела, то он написал бы сначала одно грозное письмо, потом другое грозное письмо, и только через пару лет, глядишь, мы добились бы решения. А я хочу, чтобы этот вопрос был решен сейчас.

– Я понял вас. Пожалуйста, расскажите мне, что случилось с вами прошлой ночью.

– Мой муж пришел домой и хотел избить меня до смерти.

– Понимаю. Вы – пожалуйста, поймите, но я должен задать несколько очень бестактных вопросов – вы не спровоцировали его каким-либо образом?

– Да. Я сказала ему, что хочу развестись с ним.

– Это все?

– Да. Но похоже, эта мысль не понравилась ему.

– О разводе?

– Нет, просто сам факт, что я ему первая об этом заявила. Понимаете, он не был таким, когда я выходила за него замуж.

Шейфер устроился поудобнее на стуле.

– Давайте начнем с самого начала. Я ведь должен составить полную картину всего происшедшего с вами. Вы уроженка Атланты?

– Нет, я родилась в небольшом городке Делано, к югу отсюда.

– Маленький город?

– Население чуть меньше пяти тысяч жителей.

– Чем занимался ваш отец?

– Он работал на железной дороге до тех пор, пока это ведомство не перебралось в другой город. После чего он ушел в отставку.

– А как вы очутились в Атланте?

– Я училась в университете Джорджии на факультете изобразительного искусства, специализируюсь по предмету фотографическое мастерство.

– Рэмси выступал тогда за Джорджию. Наверное, вы именно там с ним встретились?

– Да. Но тогда я с ним не очень много общалась. Я познакомилась с ним ближе после того, как переехала в Атланту, где после окончания университета стала работать фотографом в «Конститьюшен». Вращаясь в спортивных кругах, я стала чаще видеться с ним. Он был приятный, смешливый и ловкий парень – совсем не такой, каким я себе представляла футболиста-профессионала. Мы встречались с ним около года, прежде чем поженились.

– Я вас утомил?

– Нет. Вы должны понять, что Бэйкер был тогда совершенно другим человеком. Дела у него на футбольном поприще шли не очень гладко, поговаривали даже о том, чтобы предложить его кандидатуру на игры в другие команды. Именно тогда ситуация стала меняться в худшую сторону.

– Расскажите подробнее об этом.

– Мы прожили с ним полтора года, когда он, следуя программе интенсивного развития тела, стал заниматься наращиванием своих мышц. Он был высокий – шесть футов, три дюйма, – но для профессионального футбола очень легкий – всего сто восемьдесят пять фунтов. Изменения, которые в нем произошли, – он набрал за очень короткий промежуток времени пятьдесят фунтов дополнительного веса, – сказались на его физическом и эмоциональном состоянии. Однажды, прочитав в газете о стероидах, я спросила его, не применял ли он их.

– Как Бэйкер отреагировал на ваш вопрос?

– Он ударил меня.

– Тогда он впервые поднял на вас руку?

– Да. Думаю, в нем всегда была эта жестокость и агрессивность, которую он обычно выплескивал на футбольном поле, редко возвращаясь домой злым. Но, по-видимому, в то время он сидел на стероидах, которые разительно изменили его. Он стал чрезвычайно агрессивен во время матчей, и его ничем нельзя было остановить. В команде уже больше не возникало разговоров о том, чтобы предложить его другим спортивным обществам, и с ним подписали новый контракт. Но теперь его поведение стало просто невыносимым не только на поле.

– Он что, стал больше ругаться?

– Все больше и больше. Не знаю, зачем только я так долго терпела это – в порыве какой-то идиотской преданности. Я стала жить странной обособленной жизнью, редко встречаясь с друзьями и тратя всю свою энергию на то, чтобы только не рассердить Бэйкера. Последние два года я буквально ходила на цыпочках перед ним, чувствуя, как сильно это все мне начинает надоедать. По настоянию Бэйкера я оставила прежнее место работы фотографа в редакции спортивной газеты и занялась работой над созданием сборника фотографий о спортивной жизни страны, стараясь как можно меньше показываться мужу на глаза. Было очень глупо с моей стороны надеяться, что он когда-нибудь откажется от наркотиков и опять станет тем милым парнем, каким я его знала раньше. Вместо этого, вдобавок к стероидам, он пристрастился к кокаину, и тогда его характер стал просто взрывоопасным. Так продолжалось до этой самой недели.

– В ту самую ночь он, кроме того, что избил вас, еще и изнасиловал?

– Да. Но мне кажется, сейчас не самое подходящее время для обсуждения именно этого вопроса.

– Думаю, будет лучше, если вы позволите мне решать, что необходимо прежде всего.

– Прежде всего, позвольте мне сказать, чего я хочу, а затем уже вы можете задавать мне любые вопросы, относящиеся к делу, и я постараюсь дать вам на них исчерпывающие ответы.

– Хорошо. Скажите, чего вы хотите?

– Я хочу немедленного развода, я хочу иметь на руках юридическое, выданное на законном основании обязательство моего мужа никогда больше не встречаться со мной и не разговаривать. Я хочу, чтобы все мои личные вещи были вывезены из дома. Я хочу получить с него четверть миллиона долларов наличными.

– И все? Только четверть миллиона долларов?

– Конечно, у него гораздо больше сбережений, но я уверена, это та максимальная сумма, которую я могу вытребовать у него без борьбы, а я не хочу борьбы. Я просто хочу, чтобы это кончилось.

– А денежные расходы на ваше медицинское обслуживание? Это будет очень кругленькая сумма!

– У меня есть медицинская страховка, выданная спортивным обществом Бэйкера. Если же они не захотят оплатить мне какую-то часть моих расходов, я расплачусь с больницей той четвертью миллиона долларов.

– У вас довольно скромные запросы. Я не вижу никаких препятствий, чтобы не взяться за дело немедленно.

– Именно поэтому я хотела видеть вас. Думаю, уже сам тот факт, что вы теперь являетесь моим адвокатом, напугает Бэйкера и заставит его действовать порасторопнее. Вы можете указать сумму причитающегося вам гонорара в нашем соглашении.

– Хорошо. Надо посмотреть, что я смогу здесь сделать. Обычно я беру треть указанной в соглашении суммы, но мне кажется, мы сможем добиться получения весьма выгодной для вас чистой прибыли. Я попросил Гарри Эстеса немедленно заснять на пленку все ваши увечья, не дожидаясь, пока они заживут. Сейчас мне очень нужны эти фотографии.

– Хорошо, – ровным тоном ответила она.

– Еще мне понадобится ваша фотография до… до случившегося инцидента.

– Позвоните моему издателю Рэю Фергюсону в «Бакхед Пресс». – Назвав номер телефона, женщина добавила: – У него есть мой автопортрет, который я сделала для моей новой книги.

– Хорошо. Думаю, теперь у меня есть все необходимые данные. – Встав со стула, Шейфер поинтересовался: – Могу я быть еще чем-нибудь вам полезен? Может быть, вам еще что-нибудь нужно?

– Да. Когда через неделю-другую я выберусь из больницы, мне на несколько недель понадобятся апартаменты. Мне также нужна кое-какая одежда: джинсы восьмого размера, майка, кроссовки девятого размера, в общем, в чем мне можно будет появиться на улице. – Порывшись в столике, она достала какие-то ключи. – Мой «мерседес» с откидным верхом припаркован на стоянке под окнами. Мне хотелось бы, чтобы вы продали его. Я ездила на нем меньше года. Цену определите сами. На этой связке под номером 1001 ключ от ячейки сейфа моего депозитного вклада в банке «Траст Компани». Возьмите оттуда все мои сбережения, там же лежит последний финансовый документ Бэйкера. Вы сможете использовать его в нашу пользу.

– Хорошо, я все сделаю. – Написав на визитной карточке номер своего домашнего телефона, он положил ее на столик. – Звоните мне днем и ночью, если вам что-нибудь понадобится. Мою секретаршу зовут Хильда. Она просто чудо, а не женщина, можете обращаться к ней, словно она в вашем распоряжении. Я предупрежу ее.

– Спасибо.

– Вы не хотите, чтобы я позвонил кому-то из ваших друзей?

– Нет. Никаких друзей.

Направляясь к двери, Шейфер на минуту остановился.

– Вы, конечно, понимаете, что это не обычное судебное дело. Но я полагаю, вы заняли весьма стойкую позицию в этом деле, поэтому я на вашей стороне. Рискуя показаться нескромным, я все-таки скажу, что немного найдется адвокатов, которые могли бы разрешить это дело без проволочек. Но мне кажется, я смогу справиться с поставленной задачей, конечно же, если вам будет абсолютно все равно, какими методами я этого достигну.

Элизабет Барвик издала звук наподобие смеха и скорчилась от боли в области бедер.

– Поверьте, мне абсолютно все равно, как вы этого добьетесь.

Покинув автостоянку больницы, Эл Шейфер свернул на Кольер-роуд, прислушиваясь к гулу двенадцатицилиндрового двигателя БМВ. Ему нравился этот звук, он помогал ему думать. А сейчас ему был необходимо хорошенько поразмыслить. Остановившись на красный сигнал светофора у Нотсайд-драйв, он, нажав на кнопки автомобильного телефона, стал ждать. Загорелся зеленый свет, и он продолжил путь.

– Стилсон, Иммерлинг, Хойт и Томас, – послышался в трубке женский голос, и Шейфер вспомнил историю, возможно и не достоверную, как имена Иммерлинг и Хойт стали печатным заголовком фирменных бланков. Эта история произошла пятьдесят лет назад, а легенда жила до сих пор.

– Генри Хойта-младшего, пожалуйста, – попросил Шейфер.

– Офис Хойта, – очень серьезным тоном произнесла секретарша.

– С вами говорит Элберт Шейфер. Соедините меня с Генри.

– Боюсь, он уже ушел домой. Можно узнать, по какому вопросу вы звоните?

– Просто скажите, что это очень срочно.

– Еще раз назовите свое имя.

– А я вам уже представился. Соедините меня с ним.

Возникла пауза, в течение которой, предполагал Шейфер, Хойт соображал, стоит ли ему отчитывать настойчивого оппонента.

Наконец, в трубке послышалось:

– Генри Хойт на проводе.

Умышленно избегая шутливой преамбулы, Шейфер с ходу начал:

– Генри, ты все еще представляешь спортивное общество «Атланта Бобкэтс», не так ли?

– Да, представляю, – протянул Хойт.

– Как давно ты меня знаешь, Генри?

– Ну не знаю, Эл, лет пятнадцать, наверно, – послышался в трубке раздраженный ответ.

– По-моему, тебе хорошо известно, что за мной закрепилась репутация довольно серьезного адвоката, Генри?

– Да, Эл, ты действительно серьезный адвокат, – прозвучал еще более раздраженный ответ.

У Хойта были все основания для такого вывода, подумал про себя Шейфер. Семь лет назад он выиграл дело, обведя вокруг пальца этого человека, его сорок восемь партнеров и двухсот компаньонов в нашумевшем процессе против самого влиятельного клиента фирмы. Этот случай втрое увеличил его личный банковский счет.

– Ну а теперь серьезно, Генри. Прошлой ночью один из ваших самых дорогостоящих игроков пытался убить собственную жену, адвокатом которой я сейчас являюсь.

–  Кто? – еле слышно спросил Генри.

– Я не собираюсь, держать тебя в неведении. Это Рэмси Бэйкер.

–  Господи Иисусе, – вырвалось у Генри.

– Надо отметить, что попытка почти удалась. Я только что виделся с этой женщиной. Ей уже никогда не быть прежней – ни физически, ни психически.

– Кто знает об том, Эл? – спросил Хойт.

– Я знаю об этом, Генри, все хотятзнать. Я же не знаю, как долго я смогу закрывать глаза на это.

– Не слишком ли рано пускать в ход угрозы, Эл? Нам с тобой придется потолковать.

– Тебе, мне и Бэйку Рэмси. Завтра, в два часа дня в моем кабинете. И ни минутой позже. Мне не нужны никакие начальники. Надеюсь, вы будете уполномочены действовать.

– Не уверен.

– О, у вас достаточно времени, чтобы объяснить это им, Генри. Если же они заартачатся, напомните им, что это нападение на жену, очевидно, стало результатом накачивания старины Бэйка стероидами задолго до начала прошлого сезона.

– Ты ведешь очень опасные разговоры, Эл.

– Конечно, Генри. Прежде чем пожелать тебе спокойной ночи, я хочу тебе сказать еще кое-что: я очень хочу, чтобы ты сказал Бэйкеру Рэмси, кто я. Ну, это на тот случай, если он не знает. И еще одно: скажи ему, пожалуйста, что, если он хотя бы попытается приблизиться к своей жене, я позабочусь, чтобы он не увидел дневного света в последующие двадцать лет.

– Эл…

– Да, Генри, ты не ослышался. Это действительно угроза. Скажи, пожалуйста, Рэмси, что я слов на ветер не бросаю. Надеюсь на нашу встречу, завтра в два часа.

Повесив трубку, Шейфер схватился за руль машины. На мягкой коже остались следы пота. Только один раз в три-четыре года он позволял себе разговаривать в таком тоне со старшим партнером из ведомственной юридической фирмы. Это было лучше, чем секс.

Эл Шейфер повернул машину к дому.