Текст книги "Дом плоти"

Автор книги: Стюарт Макбрайд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

56

Ренни положил перед Логаном большую стопку газет и грохнулся на стул для посетителей:

– Куда подевался наш начальник?

– Беседует с представителями отдела по профессиональным нормам. – Логан перебрал стопку: «Ивнинг Экспресс», «Абердин Икзэминер», «Скотмен», «Обсервер», еще несколько газет из числа желтой прессы.

– Есть что-нибудь?

– Да ничего такого… Имя Элизабет Николь никто не разглашал, как и ее адреса. И по радио ничего, и по телевизору. Отдел прессы заявил, что они не распространяли подробностей.

– Тогда откуда Мясник узнал, где ее искать?

Ренни заерзал на пластиковом сиденье.

– Ты не… – Он покраснел и откашлялся. – Ты кому-нибудь говорил про Лауру?

– Что? Что ты грязный старикашка, а она…

– Ей пятнадцать. – Он еще гуще покраснел.

– Нет, ты, наверное, шутишь!

– Я проверил… Клянусь, я думал, она старше. Она сказала, что собирается в университет.

– Ну да, когда окончит начальную школу.

– Я не знал! – Ренни еще поерзал. – Ты не говори никому, ладно? Пожалуйста! Ты ведь ее видел, она с самого начала на меня вешалась. Я правда не знал!

– Мать твою… пятнадцать…

– Она не выглядит на пятнадцать! Ты сам видел ее. Ты ей выпивку покупал в пабе!

– Верно, но, согласись, есть разница между покупкой несовершеннолетней рома с кока-колой и слизыванием с нее золотистого сиропа.

– О господи… Меня могут привлечь к суду… Я работу потеряю! И мама всё узнает! Что скажут газеты?

– Наверняка что-нибудь классическое. Вроде: «Констебль-педофил показал мне свою дубинку».

– Ничего смешного! Что мне делать? Если кто-нибудь узнает… – Казалось, Ренни вот-вот расплачется. – Я же не знал!

Логану стало жалко его.

– Я заглянул в раздел пять, подраздел пять Уголовного права, акт 1995 года. Там сказано, что если ты действительно не знал, что ей меньше шестнадцати…

– Я не знал! Я правда не знал!

– …а тебе меньше двадцати четырех на момент совершения преступления, тебя можно оправдать.

Ренни выглядел так, будто у него в штанах только что произошло нечто из ряда вон выходящее.

– Мне двадцать три! – Он закрыл глаза и сполз со стула. – О, благодарю тебя, дорогой, милый… Ты… Ты… В общем, спасибо тебе.

– Пожалуйста. А теперь поднимай свою задницу, у нас есть более важные вещи, о которых стоит подумать. – Он сбросил газеты на пол. – Например, каким образом Мясник нашел Элизабет Николь?

Ренни снова уселся на стул.

– Если бы я знал, я бы ни за что до нее не дотронулся…

– Ты сосредоточишься наконец? У нас неизвестно, где две женщины, которые могут превратиться во вкусный ужин, если мы ничего не сделаем. Так, давай думай: кто знал, где живет Элизабет Николь?

Ренни потер лицо ладонями, облегчение исходило от него волнами.

– Ну… Больница: медсестры, врачи, регистраторы в приемном отделении, куда она поступила после нападения. У них у всех был доступ к ее истории болезни.

– Правильно. Пошли кого-нибудь туда, пусть посмотрят, не подходит ли кто-нибудь из этой компании. Кто еще знал?

– Полиция. – Констебль постучал по столу. – Мы знали. Больше того, Фолдсзнал. Где он был в четверг ночью?

– Ох, ради бога…

– А ты подумай: мы все потащились в паб, он ведь с нами не пошел, так? И он наверняка гениально умеет запутывать следы. Он в курсе всех судебных процедур, знает всё досконально… И потом, эти таинственные кровоподтеки каждый раз, когда что-то случается…

– Хватит! Понял? Фолдс вовсе неэтот проклятый Мясник! – Логан швырнул на стол свежую распечатку.

– И нет никакой необходимости…

– Прочитай, идиот! В дежурке сказали, что Мунро позвонила в два часа. Она сообщила последние сведения: Элизабет Николь, местная, ей сорок девять лет, живет одна, есть сестра и брат, родители умерли… Любит романтическую литературу и коллекционирует стеклянные шары.

Ренни просмотрел отчет. Наткнувшись на фотографию Элизабет Николь, он присвистнул:

– О… совсем не толстая. А я думал, Мясник любит с жирком…

– Это случайность. Она просто попала под горячую руку. Если бы Николь не пошла за кулинарной книгой к Янгам, Мясник бы ее не тронул. – Логан повернулся к магнитной доске. – Обрати внимание, если развить выкладки Голдинга, Николь может быть последним звеном в своего рода цепи… Ну, я имею в виду, что она может быть самой близкой к дому Мясника жертвой.

На лице Ренни появилось задумчивое выражение.

– А может, Мясник последовал за ней к Янгам? Может, это они оказались в неподходящее время в неподходящем месте?

– Как бы то ни было, это не приближает нас к вопросу – откуда Мясник ее знал? – Логан взял последние фотографии с места преступления: гостиная, засыпанная осколками шаров и обломками мебели. – Понимаешь, там не было никаких следов взлома, значит, она сама открыла ему дверь. То есть Мясник был другом, коллегой, может быть, соседом или родственником.

– Или начальником полиции…

– Мне уже надоело талдычить тебе одно и то же. Стил занимается соседями. Посмотрим, что мы нароем насчет брата и сестры… – Логан заглянул в распечатку: – Джимми и Келли. И надо заняться коллегами.

Последнее не так-то просто было сделать. Констебль Мунро не оставила никаких сведений о месте работы жертвы. Логан понятия не имел, где работала Элизабет Николь.

Он вытащил телефон и принялся звонить.

Келли некоторое время плакала. Было неудобно обнимать ее через решетку, но в конце концов она перестала рыдать.

Хитер сжала ее руку:

– Ну как ты?

– Лучше… Я лучше себя чувствую, правда… Я об этом никому не рассказывала. – Вздох. – Я так по ним скучаю… Правда, я очень по ним скучаю. Они были такими добрыми… Если я что-то делала не так, они садились и разговаривали со мной. Никаких сигаретных ожогов, никаких сломанных ребер и фингалов… Папа… никогда не поднимал на меня руку, даже когда я разбила какую-то памятную для них штуковину…

– Наверное, тебе здорово у них жилось.

– ПОМОГИТЕ МНЕ!

Эта гребаная баба из полиции снова начала вопить.

Келли пошевелилась в темноте:

– Хитер? Я рада, что ты здесь.

– Я ОФИЦЕР ПОЛИЦИИ!

Хитер улыбнулась:

– Я тоже рада, что ты здесь. Странно, правда, радоваться тому, что кто-то попал в эту железную тюрьму…

– ВАМ ЭТО НЕ СОЙДЕТ С РУК!

– Слушай, она когда-нибудь заткнется?

– МЕНЯ БУДУТ ИСКАТЬ!

Келли похлопала Хитер по руке:

– Да. – Затем она отодвинулась от решетки. – Ты хочешь еще таблеток?

– ВЫПУСТИ МЕНЯ, СВОЛОЧЬ!

– Нет, я от них всё-таки плохо себя чувствую.

– Уверена, что не хочешь?

– Уверена.

– ПОЖАЛУЙСТА!

– Ты ничего не слышишь? – Голос Келли звучал тихо и настороженно. – ОН возвращается…

– Я ОФИЦЕР ПОЛИЦИИ!

– Закрой глаза. Сделай вид, что ты спишь.

Хитер смотрела в темноту.

– Но…

– Отвернись! Сядь подальше от решетки! Не открывай глаза, или ОН догадается, что ты не выпила таблетки!

Да, он догадается и накажет Келли… Хитер легла на бок и крепко зажмурилась. Металлическое клацанье… затем стон несмазанной петли. Дверь открылась – и тюрьму залил свет, Хитер чувствовала, как он больно жжет ей глаза через веки.

Какой-то шорох, потом Келли сказала:

– Она спит.

Свет исчез, и снова опустилась тьма. Грохот закрывшейся двери на мгновение заглушил крикунью:

– Я ОФИЦЕР ПОЛИЦИИ! ОНИ ТЕБЯ НАЙДУТ! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? ОНИ… Господи… Нет, пожалуй…ста… не надо…

Затем дикий визг.

Хитер дождалась до «Крэк» пробойника и спокойно заснула.

57

Логан попробовал разузнать что-нибудь в налоговом управлении, но никто не захотел разговаривать с ним без ордера. Так же к нему отнеслись и в банке, клиенткой которого была Элизабет Николь, поэтому он не нашел ничего лучшего, как позвонить констеблю, которого они оставили охранять дом, и попросил посмотреть: может, найдутся какие-нибудь квитанции или что-то в этом роде.

Констебль перезвонил через двадцать минут и сообщил название фирмы транспортных перевозок в Инверури, заодно пожаловавшись на тучу журналистов и телевизионщиков, которые шныряли по улице с самого утра:

– Пришлось шугануть парочку этих козлов из сада за домом. Я бы не возражал против поддержки.

Логан пообещал сделать всё от него зависящее и попробовал позвонить в фирму.

– Алло, компания «Юнайтед Интернешнл Дистрибьюшн Гири» слушает. Надеемся, у вас сегодня хороший день. С кем вас соединить?

Потребовалось время, но в результате Логану удалось убедить девушку-оператора соединить его с кем-нибудь из начальства.

– О господи, что еще?

– Мистер Артур? Это сержант…

– У вас что, нечем заняться? Я всё рассказал вашему коллеге, понятно? Теперь, если не возражаете, у меня игра в гольф в…

– Простите, с кем вы говорили?

– С женщиной. Как же ее звали… – Послышался шорох на том конце линии. – Мишель? Нет, Мунро. Она хотела узнать что-то о женщине, которая здесь работала, Элизабет Николь.

– Работала?

– Мы уволили ее пару месяцев назад. Жаль, она проработала у нас восемь лет… Послушайте, я уже всё это рассказывал…

– Чем она занималась?

– Она шофер. Водила грузовики и фургоны. Довольно часто ездила от нас в Восточную Европу, пока мы, черт возьми, не потеряли с ними связь.

Это объясняет происхождение шаров с непроизносимыми названиями в гостиной.

– Что еще вы сказали констеблю Мунро?

– Она хотела получить перечень всех поездок Элизабет: пункты назначения, клиенты, даты и всё остальное. Как будто мне больше нечем заняться…

– Вы разве не в курсе, что Элизабет Николь пропала? Ее похитили, в ее доме все переломали и разбили, вместе с ней пропала женщина-полицейский. Жизнь обеих в опасности. Полагаю, это важнее, чем игра в гольф, вы так не думаете?

Последовало смущенное молчание, затем:

– Что вам требуется?

– Всё, о чем спрашивала констебль Мунро, а также список всехваших работников. И еще: вы сами хорошо знаете мисс Николь?

– Она в порядке. Иногда слишком уж мягкая, ну вы знаете, все эта благотворительность и так далее… Постоянно что-то поддерживала и деньги собирала. – Пауза. – Ее в самом деле похитили?

– Да.

Логан выудил блокнот из-под наваленных на столе бумаг и начал задавать вопросы.

К тому времени как Фолдс соизволил появиться, Логан уже карябал что-то на доске.

– Чашку чаю? – спросил начальник полиции. – У меня есть пирожные с заварным кремом. – Он поставил пакет из супермаркета на стол и снял пиджак.

Отступив назад, Логан обозрел плоды своего труда – список друзей и знакомых Элизабет Николь. Вряд ли список был полным, но это всё, что ему удалось разузнать у персонала компании, где она работала. По крайней мере, теперь они могут составить график последних передвижений пропавшей женщины и установить ее связи. Логан подумал и написал еще два имени: Джиммии Келли,брат и сестра. Напротив них он поставил по паре вопросительных знаков.

От Ренни пока ни слуху ни духу.

– Я спросил – чай будешь?

– Что? – Логан повернулся, вытирая руки платком. – О… спасибо. Как у вас всё прошло с профессиональными нормами?

– Пришлось выслушать много неприятного. Признаться, я думал, что дни, когда приходилось беспокоиться о том, что можно, а что нельзя, остались в прошлом… – Фолдс присмотрелся к доске. – А что это такое, черт побери, – Гарри… оч… Юнайтед? Ну и почерк у тебя!

– Произносится «Гири» – это такое местечко около Инверури. Элизабет Николь работает… работалатам.

– Гири? – Фолдс прошелся по комнате, собирая грязные чашки. – Если честно, я задержался еще и потому, что дорожные знаки расставлены так, чтобы люди ощущали себя полными идиотами… – Последние слова он договаривал уже дверью.

Логан попытался дозвониться Ренни на мобильный.

Бряканье посуды, скрежет приборов по тарелкам, ругань и, наконец, голос констебля:

– У меня обед, понятно?

– Джимми и Келли Николь.

– Я имею право пообедать, а? Даже серийные убийцы обедают.

– Ты их нашел?

– Нет. Перепробовал все варианты написания, но в компьютере таких нет. Нет и в списках избирателей. Может, они эмигрировали, потому что кто-то не давал им спокойно съесть рыбный пирог?

Логан отключился и попробовал сам. Ренни не врал – в полицейском компьютере не было никаких следов Джимми и Келли Николь.

Тогда он расширил поиски, попробовав найти данные о рождении Элизабет, но компьютерная база не распространялась так далеко. Может, поискать подробности о ее родителях? Мунро сообщила их имена – Эдвард и Шейла, – когда связывалась с участком в последний раз. Это было днем в четверг. Возможно, сразу после звонка Мясник ее и схватил.

Если верить компьютеру, Эдвард и Шейла Николь погибли в автокатастрофе в 1970 году. Так что никаких тебе…

Эдвард и Шейла, автокатастрофа…Логан откинулся на спинку стула и попытался сообразить, почему это звучит как-то знакомо. Что-то связанное со Стил и Алеком… и с фотографиями мертвых людей на стене. «Они с женой удочерили девочку из неблагополучной семьи…»

Логан схватил телефон и лихорадочно начал искать в блокноте данные того маленького старичка, который водил их по Тринити.

Представитель гильдии мясников взял трубку после четвертого звонка.

– Йен Мортон слушает. – Знакомая напевность файфширского акцента.

– Мистер Мортон? Это сержант Макрай, мы с вами встречались на прошлой неделе. Помните, вы мне рассказывали о своем учителе…

– Да, конечно, сержант Макрай. Я слежу за этим делом по газетам. Какой кошмар, верно?

– Ваш учитель Эдвард, а фамилия?

– Николь. Эдвард Николь. – Пауза. – А что?

– А девочку как звали?

– Элизабет. Очаровательная девочка, она была на нашей серебряной свадьбе и…

– Элизабет когда-нибудь говорила о брате и сестре?

– У нее не было… А… вы имеете в виду до того, как ее удочерили? Она мучилась ночными кошмарами из-за своего братца. Прекрасно помню, как Эдвард рассказывал, что девочка просыпалась с криком. Из этого я сделал вывод, что парень пошел по стопам своего… Как это теперь называют? Биологического отца? У нее было довольно трудное детство, так что…

– Вы не знаете ее старую фамилию?

Старик начал немного волноваться:

– Я… я не могу… послушайте, к чему это все?

– Это очень важно.

Вздох.

– Мне кажется, у нас это где-то записано, но….

– Вы не могли бы выяснить для меня?

– Что? Ну… мне пора на прием к педикюрше…

– Я думал, вы всегда хотели помочь в расследовании убийства.

В мелодичном голосе Йена Мортона неожиданно зазвучала решительная нотка:

– Да, конечно. Не беспокойтесь, вы можете на меня рассчитывать. И плевать на мозоли!

Старейший представитель гильдии мясников свое слово сдержал. Он перезвонил через двадцать минут. Голос был сбивчивый.

– Пришлось… пришлось покопаться в архивах… Просмотреть все стенограммы за… за 1996 год. – Он немного помолчал.

– Мистер Мортон? Вы в порядке?

– О… простите, у меня что-то с горлом. Ангина, да… В записях значится, что Эдвард Николь удочерил дочь человека по имени Джеймс Сотер. Он не был членом нашего Объединения, но работал на скотобойне помощником мясника. – Еще одна пауза, но на этот раз Логан услышал в отдалении шипение ингалятора. – Здесь сказано, что с ним произошел несчастный случай на производстве – он попал под зубцы и потерял большую часть руки. Совет побеспокоился об Элизабет, и Эдвард ее удочерил.

Логан торопливо записывал в блокнот.

– А что насчет ее сестры и брата, что с ними случилось?

– Здесь сведения только про Элизабет.

– Большое спасибо, вы мне очень помогли. – Логан уже собрался отключиться, но вдруг сообразил, что не успел задать еще один вопрос: – А на какой скотобойне работал этот Сотер, как она называлась?

– Это была новая скотобойня. Как же… память отказывает… где-то в Терриффе… Ну, во всех газетах было…

– Скотобойня «Алаба»? – Бинго.

– Ага, точно она. Никогда не понимал, почему они не могли написать слово «Алба» [6]6
  Alba – белое вещество (англ.), слово «алаба» ничего не означает.


[Закрыть]правильно? Кто-нибудь должен же был сделать им замечание.

Логан ворвался в кабинет старшего инспектора. Бейн и начальник полиции Фолдс беседовали, а маленький толстый Алек играл крышкой от объектива – снимал, надевал, снимал, надевал…

Фолдс улыбнулся и протянул сержанту чашку чаю. Холодного.

– А… как раз вовремя. Я бы хотел услышать твое мнение…

– У нас есть подозреваемый.

– Ух ты! Подожди, не сразу… – Алек нажал на кнопки и пошуровал с фокусом. – Ага… Мотор!

Бейн сердито взглянул на него:

– Я что сказал вам по этому поводу?

– Ох, простите, привычка…

– Джимми Сотер, брат Элизабет Николь. Их отец работал на скотобойне в Терриффе. Возможно, он рвался поквитаться с сестрой…

– Что?

– Мать их бросила, отец потерял руку в результате несчастного случая на производстве. Об Элизабет позаботились, ее удочерили. Девочка жила в любящей семье, ему же пришлось остаться дома с отцом-алкоголиком.

Логану не понадобилось много времени, чтобы раскопать некоторые подробности из биографии папочки: антиобщественное поведение в пьяном виде, нападение с нанесением увечий, угроза для ребенка, пара случаев того, что в полиции называют «домашние неурядицы», – в протоколе, в частности, фигурировала сковорода с горячим жиром от бекона. Неудивительно, что мать сбежала. Вот только стыд и срам, что она не взяла с собой детей.

– Этот Джимми Сотер раньше привлекался?

– Не знаю. – Логан огорченно развел руками. – Нигде не мог его отыскать. Возможно, его тоже усыновили и у него теперь другая фамилия. Я посадил Ренни проверять все детские дома в Грампиане, может, найдет что-то о нем, Элизабет и их сестре Келли.

Бейн повернулся и спросил у Фолдса, что он думает по этому поводу, но Логан еще не закончил:

– Я поискал сведения об отце, Джеймсе Сотере. В настоящее время он находится в доме для престарелых на побережье, но все еще владеет домом. Это один из полуразрушенных домов на задах у скотобойни «Алаба». Номер три.

Бейн схватил телефон и позвонил в дежурку. Они едут сейчас же, причем целой армией.

58

Логан вдавил педаль газа в пол и помчался по шоссе А947 со скоростью восемьдесят миль в час на север от Дайса. Все огни сверкают, сирена воет; впереди – три фургона, под завязку набитые полицейскими, две патрульные машины и пара служебных колымаг.

Фолдс сидел на пассажирском сиденье, вцепившись в поручень над дверью, Алека сзади мотало из стороны в сторону подобно шарику от пинг-понга. Оператор попросил разрешения взять с собой приятеля, которого звали Майк, он тоже работал на Би-би-си. Майк должен был охранять Алека, когда тот начнет снимать. Как будто вооруженные до зубов полицейские не были достаточным прикрытием!

Кавалькада машин промчалась через Ньюмачер и с ревом стала подниматься по извилистой дороге в Олдмелдрам, разгоняя легковушки и тракторы.

Логан приглушил рацию и попросил Фолдса связаться с дежурным:

– Пусть пошлют кого-нибудь к дому Элизабет Николь – она вполне могла поддерживать связь со своим братом. Скажите им, пусть поищут альбомы с фотографиями, письма, открытки. Всё, что может подсказать нам, где он живет.

Вытаскивая мобильный, начальник полиции недовольно пробурчал:

– Почему мы каждый раз норовим перекрыть звуковой барьер?

Пока он набирал номер, Логан бросил машину в последний поворот – до Терриффа оставалось всего ничего. Въехав в городок, полицейские выключили сирены – им не хотелось, чтобы Сотер был заранее предупрежден.

– Келли? – прошептала Хитер в темноте. – Келли, ты не можешь…

Дверь со скрипом отворилась, впустив в камеру свет. Хитер стояла на коленях на матрасе, вцепившись руками в решетку. Она попыталась спрятаться под одеяло, но было слишком поздно. ОН стоял на пороге и смотрел на нее. Фартук Мясника был залит темной кровью.

Она повернулась, чтобы увидеть Келли… но Келли не было – в холодном металлическом коконе Хитер была одна.

За спиной Мясника в грязном коридоре виднелась тачка, и Хитер смогла разглядеть светлые волосы, свешивающиеся через борт, белые и розовые кости…

– О господи… – Сколько же она проспала?

Мясник взглянул на нее, потом показал на свой живот и вопросительно наклонил голову.

Глаза Хитер приковались к тачке.

– Это… это Келли?

Мясник молча показал испачканным в крови пальцем на стенку, за которой сидела констебль Крикуха. Потом снова похлопал себя по животу.

– Да, я хочу есть, – ответила Хитер.

Мясник кивнул, взял тачку за ручки и скрылся из виду. Скрип колес сменился тишиной.

–  Ты думаешь, ОН ее убил? – Данкан прошел сквозь прутья решетки и замер на пороге, глядя на коридор.

– Я…

– Было бы жаль. Она была славной.

– Может быть, – вмешался мистер Новичок,  – ОН перевел ее в камеру констебля?

– Зачем ему это? Или ОН тоже хочет убить ее и съесть?

– Очень может быть.

– Он не может, она моя подруга!

– Будет, будет тебе, дорогая, – сказала ее мать.  – После драки кулаками не машут, так ведь? Или после убийства.

Хитер закрыла уши ладонями:

– Она не может умереть!

– Почему? Мы же умерли.

Хитер заплакала:

– Она не может…

–  Знаешь, – сказал новый голос, который она раньше не слышала, – у тебя ведь всё еще есть нож…

Внезапно Данкан, мама и мистер Новичок исчезли.

Она повернулась, но никого не увидела.

– Кто здесь?

Только пустая металлическая камера.

Хитер сунула руку под матрас, разыскивая забытый нож. В неярком свете, попадающем в камеру из коридора, лезвие казалось бледно-синим.

– Вот видишь, – сказал голос,  – тебе только нужно пырнуть ЕГО в живот, когда ОН вернется.

– Я никогда никого не убивала…

– Если ОН убил Келли, разве ОН не заслуживает смерти?

– Но я здесь в ловушке!

– У НЕГО наверняка ключи с собой… Кстати, а ты уверена, что дверь в решетке закрыта? Ты ведь сто лет не проверяла, верно?

Хитер скосила глаза к тяжелому амбарному замку:

– Кто ты?

– А как ты думаешь?

И внезапно Хитер сообразила:

– Ты – ТЬМА!

– Нож, помни о ноже, Хитер. Условие такое: если ты хочешь быть моей любимицей, ты должна воспользоваться ножом.

– Но… – Она подошла к небольшой дверце в решетке и потрогала замок. ТЬМА оказалась права – он не был заперт.

Хитер снова села на матрас, держа нож в холодных трясущихся руках. ТЬМА хотела, чтобы она сделала это… Чтобы убила Мясника и стала ее любимицей…. Спасла Келли… Чтобы она, Хитер, заняла ЕГО место… Чтобы вечно жила во ТЬМЕ…

Клацанье. ОН вернулся, неся тарелку с едой, от которой божественно пахло. Печенка, лук и картофельное пюре со сливками.

Мясник подошел к решетке, и Хитер крепче сжала в руке нож.

Парковочная площадка у скотобойни была почти заполнена. Из загонов доносилось мычание коров и блеяние овец. Скотобойня «Алаба» работала на полную катушку. Конвой проехал мимо, к узкой дороге, ведущей к пяти полуразрушенным зданиям: стены из красного кирпича почернели и покрыты пятнами, окна забиты досками, участки заросли сорняками и пожелтевшей травой.

По рации прозвучала команда, и фургоны остановились. Из дверей посыпались вооруженные полицейские. Логан сидел в своей машине, скрестив пальцы, и смотрел, как они растягиваются в цепочку. Замыкали группу Алек и его телохранитель.

Вышибить дверь дома Сотера не составило труда. Она имела такой вид, будто ее лет двадцать не касалась рука человека: краска облетела, осталось только серое дерево в трещинах.

Группа захвата ворвалась внутрь.

Хитер не поняла, откуда донесся звук, но Мясник поднял голову. Его глаза невозможно было разглядеть в прорезях маски. Он стоял и смотрел в потолок.

Вытащив нож из-за спины, Хитер вонзила его в живот Мясника по самую рукоятку. Руку залила горячая кровь, рукоятка стала скользкой и липкой. Она вытащила нож и вонзила снова. И снова… И снова…

Мясник не издал ни единого звука.

В доме был полный хаос. Полицейские шли по истлевшему ковру, поднимая столбы пыли.

Констебль Симон Ренни заскочил в помещение, которое, очевидно, было когда-то гостиной. Фонарь, прикрепленный к его автомату, вырвал из темноты отдельные детали: пара развалившихся кресел, гниющий диван, камин, заваленный осколками посуды.

Он шустро проделал то, чему его обучили на курсах обращения с оружием: быстрый поворот на сто восемьдесят градусов, дающий обзор всех четырех углов комнаты, затем пробежка вокруг мебели, затем снова поворот… Никого.

В наушниках звучали голоса:

– Наверху все чисто.

– Кухня: чисто.

– Ванная комната: чисто.

Теперь остался только подвал.

В подвал вела лестница из кухни. Здесь было значительно светлее благодаря лампам на камере Алека, и можно было разглядеть рваные обои, раковину в коричневых пятнах, драный линолеум на полу.

– Ладно, – сказала женщина-сержант, отвечающая за операцию, – двигаем на счет три. Ренни, Колдуэлл, вы впереди. Осторожно, и не подставляйтесь под пулю, ясно?

– Да, мэм.

– Итак: раз… два…

Мясник посмотрел вниз, на руку Хитер, на пальцы, обхватившие рукоятку ножа, затем взглянул ей в глаза. В глубине безжизненных резиновых впадин что-то сверкнуло.

Потом он отступил от решетки, поставил тарелку с печенью и луком так, чтобы можно было дотянуться, и ушел, оставив дверь открытой.

Ноги Хитер подкосились, она упала на матрас, всё еще сжимая в руке окровавленный нож.

– Ласточка, ты как?

ТЬМА испытывала ее.

Она велела пырнуть ЕГО ножом, и Хитер послушалась. Она пообещала, что Хитер станет ее любимицей… пообещала.

– Ты выглядишь так, будто увидела привидение.

Может быть, это какой-то не такой нож?

Хитер прижала большой палец к лезвию достаточно сильно, чтобы разрезать кожу, и не почувствовала никакой боли. Нажала сильнее – лезвие разрезало подушечку и достало до кости. Ее кровь смешалась с ЕГО кровью.

– Нет, серьезно, тебе стоит лечь.

– ОН не может умереть… ОН – часть ТЬМЫ, ОН вечен…

– А… – улыбнулся Данкан. – Только сейчас сообразила, не так ли?

Хитер подняла большой палец и смотрела, как из ранки течет кровь.

– Кровь к крови.

– Я знаю, что ты думаешь, но…

– Теперь я – часть ТЬМЫ. Я выдержала испытание.

– Хитер…

Она приложила острие ножа к животу, прямо над пупком.

–  Не надо, лапочка. – Данкан встал перед ней на колени. – Не делай этого.

– Кровь к крови. – Она набрала в грудь воздуха, зажмурилась и вонзила нож. Раз, второй, третий. Двигала ножом взад и вперед, распарывая себе живот; матрас под ней покрылся ярко-красной кровью.

– Нож… тебе только кажется.

Она продолжала вонзать нож в свой живот.

Вокруг ее руки обернулась сухая рука.

– Хитер, все нереально, ты все выдумала…

Она открыла глаза и посмотрела вниз.

Ничего не разрезано, ничего не порвано. Ни капли крови на ее руках…

– Но… но нож… ТЬМА сказала… – Она почувствовала, что начинает плакать. – Нож…

–  Шшш… всё в порядке. – Данкан обнял ее и прижал к себе.

– Но всё было! Всё…

– Шшш… у тебя же крыша поехала, забыла? Никакого ножа никогда и не было. – Она плакала, а он целовал ее в макушку.  – Просто то, что осталось от твоего рассудка, заставляет тебя выдумывать. Например, что ты можешь говорить с мертвыми. – Он пальцем приподнял ее подбородок так, чтобы она смотрела в его прекрасные глаза.  – Даже я не реальность.

– Я не хочу быть сумасшедшей…

Он поцеловал ее, потом сказал, что уже поздно об этом беспокоиться.