Текст книги "Рейдеры Нила (ЛП)"

Автор книги: Стивен Сейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Шлем в какой-то мере скрывал его лицо. У остальных из нас не было шлемов, и нам пришлось довольствоваться традиционной бандитской маскировкой. Вместе с остальными, соблюдая ритуал, которым начинался любой рейд, я повязал шарф на нижнюю половину лица.

Подобно полководцу перед битвой, Артемон встал перед нами и произнес короткую речь. Сначала мой разум был так взволнован, а сердце колотилось так громко, что я почти ничего не расслышал из того, что он сказал. Я предположил, что он пытался поднять нашу храбрость, или пробудить нашу жадность, или и то, и другое. Но когда я успокоился и вник в суть его слов, то понял, что речь шла совсем не том, что я ожидал услышать.

– Что за человек этот царь Птолемей? Почему мы должны его бояться? Некоторые называют его толстым шутом. Позором Египта. Теперь народ готов избавиться от него, и их единственный выбор заменить его – это его брат, человек, который уже приходил к власти и был изгнан. Вот что получается, когда по крови определять, кто должен быть царем. Мужчины рождаются для трона, а не зарабатывают его, и нет хорошего способа избавиться от них.

– Гораздо лучше быть царем бандитов, чем царем Египта, говорю я вам. Такой царь начинает жизнь на ложе из пурпурных подушек, играя золотыми погремушками, в окружении раболепствующих рабынь. Они всем владеют от рождения и не знают ничему цены. Лучше начать великие дела незаконнорожденным сыном шлюхи, и стать разбойником в дикой местности вместе с двадцатью или тридцатью верными соратниками, которым можно доверять абсолютно все, которые полны решимости и ничего не боятся. И если эта компания вырастет до сотни свободных людей, затем до двухсот, затем до тысячи, то она охватит весь Египет. Когда-нибудь их число будет исчисляться десятками тысяч! И человек, которому выпадет честь возглавить их, станет величайшим царем из всех, потому что он будет избран народом, человеком, который получит свой трон не унаследовав то, что было заработано его предками, а своим собственным тяжелым трудом и заслугами.

– Я говорил вам вчера вечером, что то, что мы совершим сегодня, сделает нас легендами. Но банда Кукушонка уже стала легендой. В Египте нет человека, который не знал бы о нас и не завидовал бы нам – нашей свободе, нашей смелости, нашему бесстрашию! Но время идет, и мы вместе с ним. Вчера мы закрыли «свиток прошлого». Сегодня мы разворачиваем «свиток будущего», и это будущее станет историей, наполненной великолепием, начертанной золотыми буквами и усыпанной драгоценностями!

–  Прошлой ночью я сказал вам, что любой человек, пожелавший этого, может остаться и покинуть корабль, когда мы вернемся, чтобы попытать счастья в качестве свободного человека в Александрии. Хочет ли кто-нибудь покинуть нас? Если да, то пусть он сложит оружие и отойдет в сторону прямо сейчас.

Никто не пошевелился. На этот раз у Уджеба не нашлось подходящей колкости. Вместо этого у него задрожал подбородок и по щеке скатилась слеза. Я посмотрел на Менхепа. Он не плакал, но его глаза блестели.

Даже я был очарован словами Артемона. Мне было наплевать на бандитскую шайку и всю их ложную славу, но я стоял как вкопанный.

Я осмотрел домик. Дверь была закрыта. Была ли Бетесда внутри? Будет ли она там, когда я вернусь – если я вернусь?

Артемон переводил взгляд с одного лица на другое и кивал, как бы признавая и фиксируя выбор каждого присутствующего.

Он повернулся и спустился по ступенькам на палубу, а затем, к моему изумлению, взялся за длинный поводок, на конце которого был пристегнут Чилба. Артемон намеревался провести нас по улицам Александрии в сопровождении льва – а почему бы и нет? Рев Чилбы заставил бы в ужасе разбежаться даже самых храбрых противников.

Экипированные, вооруженные и готовые ко всему, с Артемоном и Чилбой во главе, мы спустились по широким сходням и быстрым шагом направились вверх по причалу.

XXXIV

Я никогда внимательно не рассматривал планировку таких причалов или оборудование, которым они были оснащены. Теперь все, что я видел, казалось совершенно рельефным, включая пустые вагоны и неработающие подъемники, разбросанные тут и там. В обычный день, в обычное время, все эти транспортные и погрузочные средства были бы задействованы, но в этот день все было спокойно.

На полпути между зоной причала и берегом мы подошли к зданию таможни. Здание занимало всю ширину причала, так что у нас не было выбора, кроме как пройти через него. Широкие двери были не заперты и распахнулись от толчка.

Внутренняя часть здания была разделена на конторки, контрольно-пропускные пункты и складские помещения. Каждый товар, отправляющийся или прибывающий в порт Александрия, подлежал осмотру, оценке и налогообложению, поэтому неудивительно было обнаружить, что здание таможни немного напоминало лабиринт, полный перегородок и тупиков. Нам пришлось поворачивать то в одну, то в другую сторону и проходить через несколько дверей. К счастью, Артемон, похоже, знал дорогу. Мы не встретили ни одного вооруженного охранника, только нескольких праздных клерков, которые в панике сразу же разбежались.

Мне пришла в голову мысль, что, когда придет время перевозить наши украденные сокровища через таможню, различные препятствия и обходные пути наверняка замедлят наше продвижение. Один из проходов был настолько длинным и узким, что почти наверняка создал бы проблему для любой повозки, достаточно большой, чтобы перевезти саркофаг. Но Артемон наверняка учел все эти факторы, сказал я себе.

Пройдя таможню, мы быстрым шагом проследовали по остальной части причала к береговой линии. Над крышами города, далеко на юго-западе, я увидел столб черного дыма. Беспорядки возле храма Сераписа были в разгаре.

Следуя плану Артемона, мы выбрали самый быстрый и прямой маршрут к царским гробницам. Некоторые из членов банды Кукушонка никогда не были в Александрии, и, хотя их лица были скрыты шарфами, я видел по их глазам, что они были в восторге от великолепных зданий, статуй, обелисков и фонтанов.

Мы не встретили никакого сопротивления. Когда, идущие нам навстречу, люди, разбегались, я начал испытывать особое возбуждение, которое приходит от того, что я часть группы вооруженных людей, перед которыми все съеживаются и убегают. Я взглянул на город совершенно по-новому, глазами воина-победителя. Всякий раз, когда Чилба ревел, то все мы подражали этому звуку, превращая его в своего рода боевой клич.

Я уже описывал в начале своего рассказа, как мы подошли к массивному зданию, в котором находилась гробница, казавшаяся карликовой по сравнению с возвышающейся фигурой Александра на фризе вдоль одной стены. Там нас встретила небольшая группа мужчин, тянувших повозку. В повозке был деревянный ящик с крышкой, в который мы должны были поместить саркофаг.

В повозке также находились лебедки, шкивы, канат и кое-какое другое подъемное оборудование, а также таран, сделанный из цельного массивного ствола дерева. Когда Артемон позвал добровольцев на таран, я с радостью вложил свой меч в ножны и схватился за одну из рукояток. «Лучше принять участие в святотатстве по вскрытию гробницы, чем проливать невинную кровь», – подумал я.

Поскольку все царские гробницы были закрыты для посетителей из-за нехватки у царя солдат, поблизости было мало горожан и еще меньше туристов. Только горстка людей наблюдала за нами, и никто не осмелился нам воспротивиться, когда мы выломали ворота и ворвались в гробницу.

Седовласые стражники оказали единственное сопротивление. Артемон и его люди безжалостно перебили их. К тому времени, как я вошел во внутренние покои, последний оставшийся охранник, заколотый самим Артемоном, безжизненно рухнул на пол.

Повозку вкатили на место. Был задействован подъемный механизм, чтобы снять крышку саркофага. Перед тем, как мумифицированное тело было извлечено и отложено в сторону, Артемон пригласил меня на помост, чтобы взглянуть на лицо Александра.

Так случилось, что я, Гордиан из Рима, в возрасте двадцати двух лет, в городе Александрия, в компании головорезов и бандитов, оказался лицом к лицу с самым знаменитым смертным, который когда-либо жил на свете.

Но ненадолго – потому что мгновение спустя небольшая толпа возмущенных граждан ворвалась в зал. Бандиты оттеснили их, но одному из них удалось запустить в меня камнем. Артемон оттащил меня в сторону, но камень попал мне в висок. Я упал с помоста на повозку, ударившись головой об угол деревянного ящика.

Пошатываясь, я качнулся и увидел кровь, свою кровь  на деревянном ящике.

Затем  у меня в глазах все потемнело.

Мне снились сны в темноте и смятении, о том, что меня швыряет то туда, то сюда, о криках людей, скрипе колес, лязге мечей, запахе крови, запахе моря, крике чаек …

Постепенно, урывками, я приходил в себя. Наконец, я открыл глаза и увидел высоко над собой деревянные стропила.

Я лежал на спине, зажатый в узком пространстве между ящиком и одной стороной повозки. Она двигалась, но в данный момент остановилась.

– Так не пройдет! – крикнул кто-то.

– Давай попробуем по другому! – сказал другой.

Затем я услышал голос Уджеба: – Кажется римлянин проснулся. Он открыл глаза.

– Хорошо. А я уже начал думать... – Надо мной внезапно возникло лицо Артемона. – Добро пожаловать обратно к жизни, Пекуний. Ты можешь стоять? А то наши люди устали тащить такую тяжесть на себе.

Прежде чем я успела ответить, он вытянул меня за руки в сидячее положение, а затем дернул вперед, из повозки, и поставил на ноги. Мы находились внутри здания – таможни, как я понял. Это означало, что мы уже проделали весь обратный путь до пристани.

У меня болела голова. Я дотронулся до виска и почувствовал засохшую кровь.

– Легкое ранение, – быстро ответил Артемон. – Многие пострадали гораздо сильнее.

Я огляделся. Шумная, непобедимая компания, сошедшая с «Медузы», превратилась в окровавленную, сбитую с толку группу отчаянно выглядящих мужчин. Многие пропали без вести.

Артемон заметил мое замешательство: – Выйдя из гробницы, мы встретили большое сопротивление толпы, которое не ожидали. Проклятые александрийцы! Они такие непредсказуемые.

«Напротив, – подумал я, – было вполне предсказуемо, что толпа александрийцев возьмет в руки оружие – камни, палки или дубинки – против группы разбойников, пытающихся унести их самое священное сокровище».

– Где Менхеп? – спросил я, потому что не увидел его.

– Они разорвали его на куски! – Выпалил Уджеб. – Он упал первым. Они отобрали у него меч, а затем в исступлении набросились на него, особенно женщины. Это было ужасно! Но мы отомстили им, не так ли? Никого из этого сброда не оставили в живых, когда уходили. Мы показали им, из чего сделаны люди из банды Кукушонка! Никто больше никогда не назовет Уджеба трусом. Он поднял свой меч, который был весь в крови.

Я подумал о Менхепе, который спас мне жизнь, благополучно доставив меня в «Гнездо Кукушки», а затем все время заботился обо мне. Из-за того, что я так много скрывал от него, я вряд ли мог назвать себя его другом, но от мысли, что он умер ужасной смертью, у меня кровь застыла в жилах.

Я огляделся и понял, что пропал еще один член нашей группы; – Где Чилба?

– Где-то здесь, на таможне, – сказал Артемон. – Несколько минут назад он сорвался с поводка и убежал. Искать его нет времени. Прямо сейчас наша основная проблема в том, как протащить эту долбанную повозку по такому узкому проходу. Его голос звучал озадаченно, но решительно.

– Она такая тяжелая! Тащим чуть ли не на руках! – пожаловался Уджеб.

– Это не имеет значения, – произнес Артемон. – Нас все еще достаточно, чтобы ее протащить. Если мы повернем ее именно так, чтобы она прошла в дверной проем. Мы попытаемся протолкнуть ее в проход, пока ее зад не окажется на одном уровне с дверным проемом. Затем оставим ее так, как есть, и обойдем кругом – вон через тот коридор, по которому мы обойдем ее с другой стороны. – Он указал на дверной проем в двадцати футах справа от нас; он вел в коридор, который шел параллельно проходу, по которому должна была пройти повозка. – Оттуда, мы сможем протащить повозку остаток пути. Да, я уверен, что у нас получится. Пошли за мной!

– Некоторым из нас придется остаться здесь и толкнуть повозку сзади, – предложил Уджеб.

– Нет, толкать отсюда бесполезно. Если повозка хоть немного сдвинется в сторону, она застрянет. Вместо этого, если мы все вместе впрягемся и одновременно дернем, то вытянем ее за один раз. Для этого нам понадобится каждый человек. С той стороны, мы привяжем веревки к ярму повозки и за них будем дергать.

– Но не лучше ли было бы...

– Заткнись, Уджеб! Больше никаких споров! Ты должен делать то, что я говорю. А теперь давай за работу.

Я двинулся, чтобы присоединиться к ним. Затем увидел пятно крови … моей крови на углу ящика и чуть снова не потерял сознание. Вид окровавленного меча Уджеба почти не подействовал на меня, но вид собственной крови вызвал у меня тошноту.

Артемон оттолкнул меня в сторону: – Иди вперед, Пекуний. Ты будешь только мешаться. Возвращайся на корабль. – Проворчал он, упираясь плечом в повозку. – Скажи Маврогенису, что мы уже в пути, и чтобы все было готово.

В моей голове стучало. Пол, казалось, качался у меня под ногами. Я направился к двери, на которую он указал, и пошел по длинному коридору. Как получилось, что Артемон, столь предусмотрительный в решении заранее всех непредвиденных обстоятельств, не смог предвидеть очевидную сложность прохода, почти слишком узкого для повозки?

Я покачал головой, подумав, что Артемон и вполовину не так умен, как ему бы хотелось, чтобы о нем думали остальные.

Я дошел до конца длинного коридора и увидел слева от себя конец прохода, по которому должна была проехать повозка. Артемон, вероятно, был прав в том, что легче было бы тянуть, а не толкать повозку, используя веревки, привязанные к ярму.

Я спешил пройти дальше, когда что-то услышал – шорох, затем лязг металла, затем звук, похожий на приглушенные голоса. Откуда исходили звуки? Благодаря высокому потолку со стропилами акустика здания таможни приглушала одни звуки и заставляла другие отдаваться эхом. Я посмотрел наверх, и мне показалось, что я заметил движение среди стропил.

Там, наверху, прятался какой-то перепуганный чиновник? Или звуки доносились из какой-то комнаты, скрытой в стенах вокруг меня? Удар по голове притупил все мои мысли.

Я поспешил дальше – не побежал, потому что бег вызывал болезненную пульсацию внутри моего черепа, но пошел так быстро, как только мог.

Вдали от всех, наконец-то, оставшись один, я внезапно понял, что Артемон только что дал мне наилучший шанс сбежать. Мне нужно было только найти укромное место и подождать там, пока «Медуза» не уплывет.

Но где была Бетесда? Исмена сказала мне, что ни при каких обстоятельствах я не должен подниматься на борт «Медузы». Означало ли это, что Бетесда тоже покинула корабль во время налета? Или Исмена дала мне змеиный совет, по наущению Артемона и замышляя навсегда разлучить меня с Бетесдой? Пульсирующая боль в голове не давала мне ясно мыслить.

Я решил вернуться на корабль. Не зная где находится Бетесда, у меня не было другого выбора. Если я потороплюсь, и, если она окажется в каюте, возможно, я каким-то образом смогу увидеть ее до того, как прибудут Артемон и остальные. Несмотря на шум в голове, я бежал всю дорогу.

Капитан Маврогенис увидел, что я приближаюсь, и спустил трап. Он нахмурился при виде моего окровавленного лица.

– Какие новости, римлянин?

– Они уже в пути и будут здесь с минуты на минуту.

– Все прошло нормально?

– Они захватили то, за чем мы пришли, но погибло много людей.

Он поднял бровь: – Я не вижу крови на твоем мече.

– Я пропустил битву. Меня ударили по голове...

– Но с Артемоном все в порядке, да?

– Артемон невредим. – Я прошел мимо Маврогениса. Он позвал своих людей, приказав одним готовить грузовой подъемник, а другим – парус.

Джета нигде не было видно. Я пересек палубу и уставился поверх воды на маяк Фароса и вход в гавань. Через несколько мгновений прибудут Артемон и остальные, сокровища будут погружены, и «Медуза» отправится в путь.

Я перевел взгляд на каюту на корме. Все люди были заняты. Никто не охранял дверь. Я быстро направился к ней, мое сердце бешено колотилось. Я положил руку на задвижку. Дверь была не заперта. Я толкнул дверь.

Каюта была тускло освещена светом, просачивавшимся из маленьких закрытых ставнями окон, расположенных высоко в стенах. Комната была обставлена более комфортно, чем я себе представлял. Там были подвесные лампы, шкафы, ковры и кушетки. Но внутри никого не было.

Я вышел из каюты. Маврогенис стоял неподалеку, уперев руки в бока, наблюдая за поднятием паруса. Я схватил его за плечи туники, застав врасплох. Он был крупным мужчиной, но я поднял его над палубой. Его лицо побледнело, а глаза расширились. Внезапно сила фурий овладела мной.

– Девушка! – закричал я. – Где она?

– Какая девушка? – пробормотал он.

Я сильно встряхнул его; – Ты знаешь, кого я имею в виду. Девушка, которая была в каюте с Метродорой. Где она?

Он указал в сторону здания таможни.

Я отпустил Маврогениса, подбежал к сходням и поспешил вниз, как раз вовремя, чтобы встретить Артемона и остальных, прибывших с повозкой.

XXXV

Через плечо Артемона была перекинута веревка, привязанная к повозке, и он взмок от пота. Он вел остальных в бешеном темпе. Они бросили веревки и, пошатываясь и тяжело дыша, отошли от повозки. Уджеб, казалось, был готов вот-вот рухнуть.

Команда с корабля поспешила вниз по сходням и протиснулась мимо меня. Они подготовили подъемник, который должен был поднять ящик из повозки на корабль.

Безумие, овладевшее мной, начало угасать. В голове пульсировала боль. Причал, казалось, покачнулся. Если я побегу к зданию таможни, кто-нибудь станет преследовать меня? Артемон сказал, что любой человек может покинуть корабль, если захочет.

На мгновение у меня так закружилась голова, что я не мог пошевелиться и едва устоял на ногах. Находясь словно  в тумане я обнаружил, что смотрю на ящик в повозке. Я заметил кое-что очень странное в этом ящике.

– Это не тот ящик, – сказал я так тихо, что меня услышали только те, кто был ближе всех.

Среди них был Уджеб, который склонил голову набок: – Что ты сказал, римлянин?

– Это не тот ящик, который мы вынесли из гробницы Александра. Это не тот ящик, который был в повозке, когда я пришел в себя.

– Как так? Это невозможно! – Уджеб издал губами грубый звук. – Это я здесь отпускаю глупые шутки, римлянин, а не ты.

– Это не шутка. – Другие услышали и теперь обратили на меня внимание, включая Артемона, у которого было очень странное выражение лица.

Я подошел ближе к повозке. – Когда камень ударил меня по голове, я упал в повозку и ударился об угол ящика, вот здесь. – Я коснулся этого места пальцами. – На дереве была кровь, и много крови. Моя кровь. От ее вида меня затошнило. Но сейчас ... крови совсем нет.

Артемон покачал головой: – Ты перепутал углы, Пекуний.

– Ни на одном из углов нет следов крови. Убедись сами.

Уджеб лихорадочно закружил вокруг повозки: – Он прав! Римлянин прав! Что это значит?

– Это ничего не значит, – сказал Артемон. – Это та повозка, а это тот самый ящик, который мы забрали из гробницы.

Я покачал головой: – Нет, этого не может быть. Произошло что-то странное. Загляните внутрь ящика.

– Крышка прибита гвоздями, – сказал Артемон. – У нас нет на это времени. Солдаты могут прийти в любой момент. Мы откроем ящик после отплытия.

– Нет, мы должны открыть это сейчас! – воскликнул Уджеб.

– Он прав, – сказал капитан Маврогенис, наблюдая за нами с борта корабля. – Открывай ящик, Артемон. Быстро! Он бросил железный лом Артемону, который ловко поймал его, но бросил яростный взгляд на капитана. На мгновение их взгляды встретились. Затем, стиснув зубы, Артемон запрыгнул в повозку и принялся отодвигать одну из досок крышки. Я вздрогнул от треска дерева и визга железных гвоздей.

Артемон отбросил доску в сторону. Открылось самое дно саркофага, та часть, которая была отлита так, чтобы показать очертания ног внутри. При свете послеполуденного солнца я увидел мерцание золота и гроздь изумрудов, которые сверкали зеленым огнем.

– Ну вот, вы все увидели? – сказал Артемон. – Теперь поторопитесь и поднимите эту штуку на борт!

Маврогенис бросил на меня уничтожающий взгляд, уверенный теперь, что я окончательно сошел с ума. Остальные вернулись к работе. Но меня это не убедило.

Я забрался в повозку и уставился на золото и изумруды, которые виднелись через пролом в крышке. Что-то было не так.

– Уберите его оттуда! – крикнул Артемон.

Прежде чем кто-либо успел меня остановить, я выхватил свой меч. Затем оторвал один из изумрудов и швырнул его на деревянный пол пристани. Он разлетелся на кусочки.

– Стекло, – сказал я. – Ничего, кроме зеленого стекла. А это...

Кончиком лезвия я поскреб золотистую поверхность. Тонкая фольга порвалась и сморщилась, обнажив под ней что-то серое и мягкое.

– Свинец, – сказал я. – То, что лежит в этом ящике, не что иное, как свинец, покрытый листовым золотом и кусочками стекла.

Все посмотрели на Артемона. На его лице не отразилось никаких эмоций. Он уставился на ящик в повозке, с отвлеченным видом человека, производящим в уме многочисленные вычисления.

– Кто-то нас предал, – наконец, сказал он.

– Нет, такого не может быть! – сказал Уджеб. – Мы дали клятву. Мы все дали клятву. Каждый мужчина из банды Кукушонка принял присягу, начиная с Артемона. Ни один мужчина не изменит присяге!

– Как нас предали и когда? – спросил я, проигнорировав Уджеба. – Саркофаг, который я видел в гробнице, несомненно, был подлинным. Он не мог быть подделкой. Мы все это видели. Мы все к нему прикасались.

– Да, саркофаг, который мы погрузили в повозку, несомненно, был подлинным, – сказал Артемон. – Что может означать только то, что каким-то образом, где-то по пути, этот ящик был заменен другим.

– Не только ящик, но и вся повозка, – сказал Уджеб. – Смотрите, на нем нигде нет ни капли крови. Пекуний вспомнил, что видел свою кровь на ящике, но на повозке должна была еще быть кровь. После битвы, случившейся у гробницы, она должна была там быть. А на этой повозке вообще нет крови.

– Это все подделка? – спросил Маврогенис. – Повозка, ящик, саркофаг? Как такое возможно? Разве вы все время не находились с повозкой?

– Нет, – прошептал Уджеб. – Мы оставили ее всего на мгновение, после того как втолкнули в узкий проход и обошли вокруг. Это, должно быть, тогда и произошло. Но как?

Мы все снова посмотрели на Артемона. Он надолго закрыл глаза. Когда он опять открыл их, мне показалось, что в нем произошла глубокая трансформация, что он стал почти другим человеком. Я не смог бы объяснить, что в нем так изменилось, но я с трудом узнал его. В его глазах была холодная, непреклонная решимость.

– Те же самые наши доверенные сообщники, которые снабдили нас ящиком и фургоном, должно быть, с самого начала планировали этот обман, – сказал Артемон. – Как они это сделали, я не знаю. Мы разберемся с этим позже. Но если подмена произошла на таможне, то подлинный саркофаг все еще находится внутри. Мы должны пойти и забрать это.  Он посмотрел на вооруженных людей, которых оставили охранять корабль и которые теперь столпились вдоль поручней. – Все вы, вперед!

Мужчины на корабле, толкая друг друга, стали спускаться по сходням.

Маврогенис топнул ногой. – Поторопитесь, придурки! И без этой штуки не возвращайтесь! Иначе мы уйдем отсюда ни с чем. Быстрее!

Артемон с обнаженным мечом был уже на полпути к зданию таможни. Остальные последовали за ним так быстро, как только могли. Даже Уджеб глубоко вздохнул и побежал за ними.

Я стоял на месте и смотрел, как они исчезают в здании таможни.

Маврогенис уставился на меня сверху вниз: – Что, по-твоему, ты делаешь, стоя там? Иди, помоги им!

Я покачал головой; – Что-то здесь не так.

– Конечно, не так! Нас предали. Почему я не удивлен? Да я каждый раз спрашивал Артемона: «Вашим людям в Александрии можно вообще доверять, иначе...»

– Что заставляло тебя думать, что это не так?

– Что ты имеешь в виду?

– Что заставляло тебя думать, что им нельзя было доверять? Что заставляло тебя думать, что сообщники Артемона не делали, что он им говорил?

Маврогенис покачал головой и нахмурился; – Трусливый римлянин!

Несколько мгновений спустя со стороны таможни мы услышали крики и лязг оружия. Битва продолжалась довольно долго.

Затем появились люди из банды Кукушонка, тащившие за собой точно такую же повозку. Некоторые хромали и пошатывались, но другие, казалось, были воодушевлены азартом схватки. Когда повозку подогнали к концу причала, как раз в тот момент, когда матросы Маврогениса готовились загружать ящик, сам капитан спустился с корабля, запрыгнул в повозку и с помощью лома принялся раскалывать крышку. Он быстро отрывал одну доску за другой, пока вся крышка не превратилась в щепки.

Косые солнечные лучи отразились от блеска золота саркофага на лице капитана. Его глаза замерцали зеленым огоньком множества изумрудов.

Я запрыгнул в повозку рядом с ним. Перед собой я увидел саркофаг Александра из чистого золота. В его подлинности не могло быть сомнений. От красоты этого предмета, увиденного при дневном свете, захватывало дух.

Затем ящик был поднят в воздух, и люди Маврогениса приступили к его погрузке в трюм «Медузы».

Маврогенис огляделся: – А, Артемона здесь нет. Где он?

Я посмотрел в сторону здания таможни. Мгновение спустя появился Артемон. Он был не один. В одной руке он держал свой окровавленный меч, а другой держал Бетесду за запястье, увлекая ее за собой. На ней было зеленое платье, которое я подарил ей на свой день рождения, и ее руки были раскинуты в противоположных направлениях, потому что Исмена вцепилась в другое запястье Бетесды, пытаясь удержать ее. Артемон был сильнее обеих женщин вместе взятых. Он уверенно тянул Бетесду за собой, к кораблю.

Как будто это зрелище было недостаточно поразительным, рядом с троицей, не обращая внимания на их подобие перетягивание каната, трусил лев Чилба с поднятой головой и волочащимся за ним поводком.

Исмена внезапно ослабила хватку Бетесды. Она повернулась и исчезла в здании таможни. Сопротивление Бетесды не шло ни в какое сравнение с силой и решимостью Артемона. Он бросился бежать, таща ее за собой.

Как только они прибыли на корабль, саркофаг опустили в трюм. Парус «Медузы» затрепетал на ветру. Маврогенис бегал взад и вперед по палубе, выкрикивая приказы гребцам и матросам.

Некоторые мужчины, желая побыстрее отчалить, начали помогать убирать трап, но Артемон крикнул им, чтобы они оставили его на месте, и бросился к нему таща беспомощную Бетесду за собой, словно куклу. Я попытался помешать ему сбоку, но его инерция была слишком велика. Он оттолкнул меня в сторону, так что я чуть не свалился в щель между кораблем и причалом.

К тому времени, как я пришел в себя, Артемон и Бетесда были уже на борту «Медузы».

Мужчины почти наверняка подняли бы трап прямо сейчас, оставив меня на причале, если бы не Чилба, который прыжками бежал за Артемоном,  но внезапно не захотел подниматься на борт корабля и отступил. Люди, стоявшие вдоль перил, окликнули льва и оставили трап на месте.

– Быстрее поднимите трап! – крикнул Артемон. – Не обращайте внимания на льва! Поднемите его сейчас же! – В его голосе прозвучали непривычные нотки страха.

На мгновение мне показалось, что он испугался меня и хотел, чтобы трап был немедленно поднят, чтобы я не мог подняться на корабль. Затем я услышал шум со стороны здания таможни и, обернувшись, увидел, что из здания вышли солдаты и бегут к кораблю, их шлемы и оружие сверкали кроваво-красным цветом в косых лучах солнца.

Откуда они взялись так быстро? Казалось невозможным, что так много людей вышло из царского дворца и пробежали весь путь через береговую линию и вверх по пристани незамеченными дозорным, размещенным на мачте «Медузы». Пришли ли солдаты изнутри таможни? Были ли они там все это время? Если это так, то почему мы их не заметили и почему они не вступили с нами в схватку с самого начала?

Чильба по-прежнему отказывался подниматься на борт. Люди, поднимавшие трап, в конце концов отказались от льва и подчинились Артемону. Но трап оказался тяжелее, чем они предполагали, и для выполнения задачи потребовалось больше людей, которые прибежали на помощь. Трап начал подниматься с причала. В то же время «Медуза» слегка накренилась и начала медленно удаляться от причала.

В последний возможный момент я успел запрыгнуть на трап, но мой вес сорвал его из рук поднимавших его людей, и трап опустился обратно на причал, позволив мне взобраться на борт.

Я сломя голову бросился к Артемону, застав его врасплох. Он был крупнее меня, но все же мне удалось сбить его с ног, и мы вдвоем покатились по палубе. Должно быть, он был очень утомлен, почти измотан, потому что иначе я никогда не смог бы одолеть его. Как бы то ни было, мы дрались как равные мужчины, обмениваясь ударом за ударом и схватившись в ближнем бою.

Некоторые члены команды вокруг нас начали улюлюкать и подбадривать. Любая схватка, независимо от обстоятельств, приводила их в восторг.

Но не всем было весело. Я услышал, как Уджеб крикнул: – Остановите их!

– Почему? – спросил один из бандитов. – Это право римлянина бросить вызов вожаку.

– Кто-нибудь хочет сделать ставку на исход? – спросил другой, смеясь.

– Где Метродора? – крикнул другой. – Почему она оставила нас?

Я почувствовал, как корабль накренился под нами. Краем глаза я увидел зеленое пятно – Бетесду, которая наблюдала за боем широко открытыми глазами. Ее вид отвлек меня, и Артемон смог нанести мне удар по голове.

– Беги! – крикнул я ей. – Убирайся с корабля!

– Нет! Остановите девушку! – заорал Артемон.

Но, прежде чем Бетесда смогла пошевелиться, капитан Маврогенис обхватил ее сзади. Вид их борьбы наполнил меня яростью. Я вслепую ударил Артемона, и мы оба покатились в противоположном направлении. Каким-то образом мы оказались на самом трапе, а затем скатились вниз, с корабля на причал.

Даже когда моя выносливость начала падать, Артемон, казалось, обрел новые силы. Он перевернул меня на спину, зажал мои руки под своими коленями, вытащил кинжал и занес его надо мной. Лезвие, уже измазанное кровью, блеснуло в заходящем солнечном свете.

В моей голове застучало. Перед глазами поплыли круги. У меня уже не оставалось сил. Артемон одержал на до мной верх. Я потерпел неудачу – полную неудачу, потому что мне даже не удалось спасти Бетесду. Бандиты уплывут с ней, и последним, что она увидит, бросив на меня взгляд, будет мой никчемный окровавленный труп, лежащий на пристани.