Текст книги "Рейдеры Нила (ЛП)"

Автор книги: Стивен Сейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Как мне было продолжать? Сначала я думал, что мне придется спуститься на нижний уровень стены, сделать несколько шагов, а затем каким-то образом подняться обратно на более высокий уровень, чтобы закончить путешествие. Затем я увидел, что нижний уровень стены не был увенчан ни пальмовым стволом, ни какими-либо другими перилами. Он был сделан из ряда заостренных кольев, по которым невозможно было пройти.

Теперь я увидел еще одну вещь, которую не заметил, когда отправлялся в путь. Прямо подо мной, к стене, были привязаны два обрезка веревки. Один уходил по диагонали справа от меня, другой слева. По сути, это были натянутые канаты, один из которых был натянут над ямой с крокодилом, другой над ямой с чудовищем.

Зрители увидели, что я, наконец, осознал свое положение, и стали покатываться со смеху.

– Что теперь, Пекуний? – С расстояния, которое все еще было значительным, Артемон смотрел на меня, скрестив руки на груди, с сардоническим выражением на лице. Я думал, что он отошел к дальней стороне ямы, чтобы поприветствовать меня, но теперь оказалось, что он сделал это только для того, чтобы увидеть выражение моего лица в этот момент. Рядом с ним стояла Исмена. Ее лицо было непроницаемым, но, когда наши глаза встретились, она медленно кивнула и шевельнула губами, как бы напоминая мне о словах, которые прошептала мне на ухо. «Выбирай левое, а не правое. Не убегай, а сражайся.»

В данный момент ни бегство, ни сражение не казались мне возможными вариантами, но я действительно стоял перед выбором: ступить ли мне на канат справа от меня или слева. Исмена посоветовала мне выбрать последнее, но почему? Меня не особенно волновали мои шансы с крокодилом, но еще меньше меня волновала перспектива упасть в яму с невиданным чудовищем на другой стороне. Моим желанием было рискнуть и пройтись по яме с крокодилом – особенно теперь, когда я заметил что-то похожее на дубинку среди пальмовых листьев, разбросанных по земле вольера с животным. Вероятно, это был всего лишь кусок дерева, оторвавшийся от стены, но выглядел он так, словно из него могло получиться неплохое оружие, полезное для того, чтобы держать крокодила на расстоянии. Я даже мог представить, как помещаю его между челюстями животного, заставив их открыться и застыть, сделав их безвредными.

Я быстро осмотрел другое ограждение, но не увидел похожей дубинки или чего-либо еще, что я мог бы использовать в качестве оружия против монстра. Даже человеческие кости, которыми был усеян вольер существа, были растоптаны или раздроблены на бесполезные осколки.

Должен ли я был следовать своим собственным инстинктам и попытаться пройти по натянутому канату над крокодильей ямой? Или я должен был подчиниться указаниям Исмены и пройти над логовом монстра? Как будто для того, чтобы сделать выбор еще сложнее, оба существа внезапно активизировались. Крокодил заметался. Монстр прошелся взад-вперед подо мной, запрокинул голову и издал еще один леденящий кровь рев. Горячий, отвратительный смрад от его дыхания поднялся и окутал меня, как ядовитое облако.

Действительно ли имело значение, какой маршрут я выберу? Я не был канатоходцем, и любой зверь наверняка был достаточно неистов, чтобы разорвать меня на куски.

Странная отстраненность, которая до сих пор ограждала меня от страха, внезапно испарилась. Мне стало страшно – очень страшно. Мои ноги дрожали. В груди так сдавило, что я с трудом мог дышать.

– Не стой на месте! – заорал Артемон.

– Вперед! – крикнул Менхеп.

– Вперед! Вперед! Вперед! – Мужчины скандировали и хлопали в унисон в ладоши.

Исмена уставилась на меня и опять беззвучно пошевелила губами.

Я поставил одну ногу на веревку слева от себя.

Исмена почти незаметно кивнула.

Веревка под моей ногой немного прогнулась, но казалась достаточно прочной, чтобы выдержать мой вес. Я прикинул расстояние до края ямы не более десяти-пятнадцати футов. Насколько сложно может быть пройти по канату? Лучше всего сделать это быстро, сказал я себе. Я посмотрел вперед и увидел, что люди, столпившиеся у края ямы, расступились, чтобы освободить мне пространство, когда я доберусь до конца другой стороны. Они хлопали, скандировали и топали ногами, подбадривая меня.

– Вперед! Вперед! Вперед!

Я взглянул на Джета и увидел выражение неподдельного ужаса на его лице. Он прикрыл глаза.

Я не шел по канату. Я бежал. Это оказалось легче, чем я ожидал. Мое равновесие было идеальным.

Затем, в нескольких шагах впереди себя, я увидел место, где веревка была сильно перетерта. Пока я смотрел, нити распутались. Мне пришло в голову, что такое слабое место на веревке вряд ли могло оказаться случайно. Вероятнее всего, кто-то намеренно перетер веревку почти насквозь, чтобы она оборвалась, если какой-нибудь дурак попытается пройти по ней.

И веревка оборвалась.

Мгновение спустя я ударился о землю. Мои лодыжки подогнулись, и я тяжело приземлился на спину. Зловоние монстра заполнило мои ноздри. Ужасный рев зазвенел у меня в ушах. Мужчины надо мной хлопали, подбадривали и смеялись сильнее, чем когда-либо.

XXVII

Я с трудом поднялся на ноги – задача не из легких, потому что пальмовые листья скользили под ногами, а мои ноги превратились в неуправляемое желе. Чудовище было так близко, что я мог бы дотронуться до него. Я в отчаянии отступил назад, поскользнулся на пальмовых листьях и снова упал на спину.

Я напрягся, ожидая, что существо прыгнет на меня, но вместо этого оно отскочило назад. Казалось, что монстров тоже можно напугать.

Я воспользовался мгновенным испугом существа, чтобы перекатиться на четвереньки, развернуться и помчаться к дальнему концу ямы. Я встал, повернулся и прислонился спиной к земляной стене. Чудовище стояло на противоположном конце ямы, размахивая своим скорпионообразным хвостом и обнажив клыки.

Прямо над монстром, нависшим на краю ямы, стояли Артемон и Исмена. Люди, которые толпились вдоль правой стороны ямы, над вольером с крокодилами, теперь бросились на другую сторону, чтобы получше меня рассмотреть. Некоторые смеялись так сильно, что согнулись пополам и едва могли стоять. Артемон тоже смеялся, но был более сдержанным и собранным, чем остальные. Исмена стояла прямо и ничего не выражала, глядя на меня свысока.

Сквозь хриплый смех я услышал высокий, пронзительный голос Джета.

Я разглядел его лицо в толпе. Он отчаянно указывал на что-то совсем рядом со мной. Я осмотрел землю под ногами, затем перевел взгляд на участок ветхой деревянной стены справа от себя. Я все еще не мог разобрать, что говорил Джет, но я видел, на что он, должно быть, на что-то показывал. В стене была вмонтирована маленькая дверца на грубых петлях с простой защелкой, удерживающей ее закрытой.

Дверь выводила меня из вольера с монстром – в соседний вольер с крокодилом.

Я уставился на чудовище, которое теперь стояло передо мной лицом к лицу, так что я увидел все его  жуткое великолепие огненно-рыжей гривы и ужасную угрозу, исходящую от его устрашающего бивня. Оправившись от неожиданности моего падения, монстр уставился на меня своими кошачьими глазами. Он зарычал и сделал ко мне решительный шаг, затем еще один.

Я положил руку на дверную щеколду и низко пригнулся, готовясь толкнуть ее и выскочить наружу. Затем я услышал шорох, с другой стороны. Крокодил уже ждал меня? Смогу ли я вовремя достать дубинку, чтобы воспользоваться ею?

Я вспомнил вторую часть совета Исмены: «Не убегай, а сражайся».

Я взглянул на ее лицо. И снова я увидел, как она шевелит губами, словно напоминая мне о своих словах.

Я покачал головой и стиснул зубы. Я только что последовал инструкциям ведьмы, повернув налево, а не направо, и к чему это привело? Что я должен был подумать, кроме того, что Исмена намеренно пыталась меня убить? И все же, если таково было ее намерение, и, если мое плачевное положение доставляло ей удовольствие, у нее был странный способ расправиться со мной. Я не увидел удовлетворения на ее лице, только острую, неослабевающую настойчивость в том, чтобы я сделал так, как она мне сказала. Я снова услышал ее слова у себя в ушах, не в виде отголосков слов в памяти, а как будто она стояла рядом со мной, и сказала вслух: – «Не убегай, а сражайся!» Было ли это актом колдовства, или мой разум сыграл со мной злую шутку?

Если бы я не убежал, как бы я смог сражаться? Голыми руками против существа с когтями и клыками, не говоря уже о бивне и скорпионообразном хвосте? С таким количеством способов убить меня, возможно, монстр, по крайней мере, подарит мне быструю смерть, в то время как борьба с крокодилом может быть долгой, кровавой и ужасно болезненной. Преследовал ли совет Исмены цель не в том, не спасти меня, а направить к более милосердному концу

В этот момент я сделал свой выбор. Я не стал пытаться сбежать в соседний вольер. Я решил остаться и противостоять монстру.

Я выпрямился, расправил плечи и сжал кулаки.

Монстр склонил голову набок, словно удивленный моим высокомерием, затем сделал еще один шаг ко мне. Взмах его скорпионообразного хвоста издал щелкающий звук, от которого у меня заныли зубы. Когда он открыл пасть, чтобы зарычать, вырвавшегося наружу ужасного запаха было почти достаточно, чтобы поставить меня на колени.

Я решил, что нет смысла ждать нападения монстра. Как я уже видел, существо было способно испугаться. Если бы я сделал первый ход, возможно, у меня было бы, по крайней мере, преимущество внезапности.

Я бросился к монстру. К моему изумлению, он сделал шаг назад.

Рог монстра был моей главной заботой, и завладеть им было моей целью. Укус или царапину я мог бы пережить, по крайней мере, на какое-то время; даже рана от его хвоста могла быть недостаточно и позволила бы мне продолжать сражаться. Но если бы чудовище сумело проткнуть мне живот своим рогом, для меня все было бы кончено.

Наверху, надо мной я услышал внезапный шум. В мгновение ока смех сменился аплодисментами. Я никогда не слышал таких аплодисментов, кроме как на гладиаторских играх в Риме, когда бой достигал апогея и публика от волнения взрывалась в овациях...

Прежде чем монстр успел отреагировать, я схватил его за бивень правой рукой. В то же мгновение, поняв, что он был совсем рядом, левой рукой я схватил его за хвост, рядом с жалом. Если бы у меня хватило сил крепко держаться за эти два смертоносных оружия чудовища и ловкости избегнуть его когтей, возможно, я смог бы каким-то образом вскочить на него, оседлать или повалить на землю.

Это, по крайней мере, оглядываясь назад, было тем, что я, возможно, и намеревался сделать. Или, возможно, я действовал чисто инстинктивно и импульсивно, без какого-либо плана вообще.

Чего бы я ни надеялся достичь, ничего подобного не произошло, потому что в следующий момент я обнаружил, что кубарем кувыркнулся мимо монстра на усыпанную пальмами землю, сжимая в одной руке его рог, а в другой – фрагмент его хвоста. Оба оторвались от существа практически без сопротивления.

Рев оваций надо мной снова сменился взрывом смеха.

Один голос прозвучал громче остальных. Это был голос Менхепа: – Это наше лучшее посвящение за последнее время!

Он кричал через яму Артемону, который теперь стоял прямо надо мной, глядя вниз с безмятежной улыбкой и удовлетворенным кивком головы. Рядом с ним стояла Исмена, на лице которой, наконец, проявились кое-какие следы эмоций, одновременно самодовольствия и удовлетворения, и в то же время легкого сочувствия к охватившему меня замешательству. Когда она отступила от края пропасти и исчезла, я каким-то образом понял, что она покинула собрание, как будто эта драма – или комедия – подошла к своему завершению.

Я повернулся, чтобы посмотреть на монстра, который, казалось, в мгновение ока превратился в обыкновенного льва.

Неестественные цвета – оранжевые конечности, пурпурное туловище, рыжая грива – были именно такими. Кто-то покрасил мех животного, а также подстриг и привел в порядок его гриву, каким-то образом придав ей жесткость, чтобы она сохраняла подходящую форму. Сегментированный хвост был не более чем подпоркой, сделанной из полых тыкв и прикрепленной к настоящему хвосту льва. Рог казался довольно настоящим, но он был выдолблен изнутри так, что весил очень мало; какому зверю он принадлежал, я не понял, но у льва такого точно никогда не было.

Я был заперт в яме не с каким-то отвратительным невиданным монстром, а с обыкновенным

львом. Этот факт должен был ужасать сам по себе – но что это был за лев, который позволил себя покрасить, причесать и приделать себя накладной хвост и рог?

Когда смех утих, Артемон обратился ко мне с края ямы. – Я вижу, ты познакомился с Чилбой.

Раскрашенный лев сел на задние лапы и уставился на меня с видом оскорбленного достоинства. Я не сводил глаз со зверя, еще не готовый ослабить бдительность. Я отбросил накладной хвост в сторону, но сохранил в руке рог, который еще мог послужить мне оружием.

– У льва есть имя? – спросил я.

– Совершенно верно. Его зовут Чилба. Он живет с нами уже больше года. Он был среди добычи, которую мы захватили с каравана нубийского торговца. Торговец намеревался преподнести зверя в подарок царю Птолемею. Такой ручной лев, как Чилба невероятная редкость – достойный подарок для любого царя.

– Но ...  такая вонь из его пасти! – Я зажал нос, потому что в этот момент лев широко зевнул, и в мою сторону потянуло ядовитым дыханием.

Артемон вздохнул: – Похоже, у Чилбы гнилой зуб. Это приводит его в раздражение – отсюда и тот жалобный вой, который он время от времени издает, совсем не похожий на его обычный рев. Может быть, Чилба и ручной, но пока ни один из нас не проявил достаточной храбрости – или глупости – чтобы сунуть руку в пасть льва и вырвать этот гнилой зуб.

Лев сел, втянув все четыре конечности. Он продолжал смотреть на меня с насмешливым выражением своей морды.

– Эти цвета ... эта нелепая грива ... накладной хвост и рог...

Артемон рассмеялся: – Тебя интересует наряд Чилбы? Эту идею воплотил один из наших сообщников, человек, обладающий значительным мастерством в создании подобных штучек, который работал на очень высоком уровне. Даже при дневном свете иллюзия была довольно убедительной, не так ли? Мастера больше нет среди нас – он уехал в Александрию – так что будь осторожен с этим рогом. Боюсь ты, возможно, уже повредил накладной хвост, так небрежно отбросив его в сторону. – Он заметил мою раздраженную реакцию. – Не чувствуй себя глупцом, Пекуний! Каждый присутствующий здесь, который встречался с Чилбой при тех же обстоятельствах, был одурачен львиным ... нарядом, если можно так выразиться. И, осмелюсь предположить, большинство этих посвященных выставили себя еще большими придурками, чем ты.

Взглянув на толпу, я заметил несколько натянутых улыбок и раскрасневшихся лиц среди общего веселья.

Лев моргнул. Он еще раз зевнул, наполнив воздух зловонием, затем перевернулся на бок, положил голову на лапы и закрыл глаза. Двигался только его хвост, обмахивая воздух и шурша пальмовыми листьями.

Я сделал вдох и понял, что это был первый полный вдох, который я сделал с начала испытания. Мои плечи поникли. Я внезапно почувствовал себя измученным и слабым, как ребенок. Даже полый рог казался мне тяжелым в моей руке. Наконец, я повернулся спиной ко льву, чтобы посмотреть на Артемона, вытянув для этого шею.

– А как насчет другой стороны ямы? Что, если бы я решил пройти через вольер с крокодилом?

Он приподнял бровь: – Многие делали это до тебя.

– И тот канат тоже перетерт?

Артемон покачал головой: – Нет, веревка над крокодилом цела. Если человеку удается пройти по ней, он прошел посвящение. Но очень немногим мужчинам это удавалось.

– Они падали в яму с крокодилом?

– Да.

– Выжил ли кто-нибудь из этих людей?

– Какой ты любознательный, Пекуний! Но раз уж ты спрашиваешь, я могу вспомнить только один такой случай. Человек выжил, да, но ему не разрешили присоединиться к нам. Мы подлатали его, как могли, дали денег и отправили восвояси. Исмена сказала, что он принесет нам несчастье. Какой прок от бандита, лишившегося руки?

Я вздрогнул: – Значит, крокодил не домашнее животное?

Артемон рассмеялся: – Мангобблер, никакое не домашнее животное, хотя он с нами дольше, чем Чилба.  И, Мангобблер, кажется, всегда в плохом настроении.

Словно для того, чтобы продемонстрировать это, из второго вольера внезапно донесся стук – крокодил яростно забил хвостом по стене.

Ракетка заставила меня напрячься, но никак не повлияла на льва, который, казалось, крепко спал. Даже его хвост перестал двигаться.

Конец тонкой веревки внезапно упал к моим ногам. Я поднял глаза и увидел, что Менхеп держит другой конец, который был несколько раз намотан на его кулак: – Тебе пора выбираться, – сказал он.

Я взглянул на веревку, затем на льва. Зверь начал храпеть. Он скулил и подергивал лапами, как будто во сне.

Бетесда любила кошек. Не таких огромных, как эта, а гораздо меньших по размеру, которых можно встретить повсюду в Александрии и во всех других городах Египта, которые я посещал. Для жителей Нила кошки были священными животными, защищенными законом и обычаями от любого вреда. Им разрешалось приходить и уходить, когда им заблагорассудится, жить в храмах и общественных зданиях и даже в домах людей, где семьи почитали их как маленьких богов и богинь. Мальчиком, выросшим в Риме, я издали видел львов на гладиаторских аренах, но никогда не сталкивался с египетскими домашними кошками. Я никогда не представлял, что люди могут сосуществовать и даже жить рядом с такими существами, но Бетесда уверила меня, что к ним можно не только безопасно приближаться, но даже обращаться с ними таким образом, чтобы доставлять удовольствие как людям, так и кошкам.

Мне в голову пришла мысль. Безумная мысль, конечно, и все же …

Возможно, у меня кружилась голова от только что пережитого испытания, я был пьян от избавления от опасности и, как у пьяницы, у меня помутился разум. Или, возможно, пережитое прояснило мою голову, и мой ум стал острее, чем когда-либо. Каким бы ни было мое душевное состояние, как только эта мысль пришла мне в голову, я почувствовал непреодолимый импульс воплотить ее в жизнь.

Пальцами я распустил конец тонкой веревки, так что она заканчивалась несколькими прочными, но гибкими прядями. Когда я был удовлетворен этой работой, я медленно приблизился к спящему льву.

Я присел на корточки рядом со зверем и осторожно положил руку ему на бок. Зверь ответил вздохом. Я почувствовал, как при дыхании то поднимается, то опускается его грудная клетка. Хотя его пасть была закрыта, запах от его гнилого зуба в такой непосредственной близости заставил меня поморщиться.

Мужчины надо мной притихли.

– Что он задумал? – Пробормотал Менхеп.

Я медленно погладила грудь льва, затем его морду, чувствуя дрожь страха и возбуждения. Крашеный мех был грубее, чем у египетской домашней кошки.

– Чилба – это твое имя? – прошептал я. – Замечательный Чилба. Хороший Чилба.

Передвигая руку очень медленно, я коснулся челюсти льва, затем его темных губ. Его веки дрогнули, но он все еще дремал. Я просунул пальцы между губами и коснулся зубов, которые показались мне твердыми, огромными и очень острыми под кончиками моих пальцев.

Я с трудом сглотнул и сделал быстрый, глубокий вдох. Затем положил конец веревки рядом с собой и обеими руками разжал челюсти льва. К моему изумлению, зверь позволил мне сделать то, что я хотел, хотя он тихо фыркнул и его веки дрогнули.

Я заметил острый клык с зияющей черной дырой. Именно эта полость испускала ужасное зловоние. Я взялся рукой за зуб и почувствовал, как он задвигался в лунке, как будто был почти готов оторваться от десны.

Удерживая челюсти раздвинутыми только указательным и большим пальцами, я потянулся к веревке. В этот момент мне не хватало третьей руки, но, тем не менее, мне удалось медленно и осторожно обвязать несколько тонких концов веревки вокруг поврежденного зуба.

Я слышал, как мужчины шептались и ахали надо мной, но никто не смеялся и не повышал голоса.

Когда я закончил, веревка была прочно прикреплена к зубу.

Я медленно поднялся и отступил от дремлющего льва.

– Менкхеп, – сказал я, не сводя глаз со льва и понизив голос, – можешь ли ты сбросить мне еще одну веревку, чтобы я мог подняться наверх, не потревожив Чилбу?

Он опустил мне еще одну веревку, затем мужчины по обе стороны от него присоединились к нему, крепко держа другой конец. Я взялся за веревку и поднялся по земляной стене ямы, используя последние силы, чтобы переставлять ноги. Наконец я добрался до вершины, где десятки рук подняли меня и перевалили через бортик.

Не говоря ни слова, Менхеп передал мне конец второй веревки и отступил назад, так что я один все держал эту веревку.

Я посмотрел вниз на Чилбу, который все еще дремал, а затем через яму на Артемона. Он больше не улыбался; выражение на его лице было трудно прочесть. Был ли он впечатлен или недоволен моей инициативой? Мне пришло в голову, что я мог бы отдать ему веревку, чтобы он сам мог совершить следующий шаг, но, когда я слегка приподнял ее, как бы предлагая, он, казалось, сразу понял этот жест и отклонил его легким покачиванием головы и очень легким взмахом руки.

Менхеп похлопал меня по спине: – Давай, посмотрим, как ты это сделаешь, – сказал он. По толпе эхом, пробежал ропот.

– Да, сделай это! – сказал Джет, который теперь стоял рядом со мной, глядя на меня вверх. Его глаза стали больше, чем когда-либо.

Я посмотрел на Артемона. Он медленно кивнул.

Я намотал лишнюю длину на предплечье, медленно натянул веревку и слегка потянул. Узлы, которые я завязал вокруг зуба, держались крепко. Чилба сморщил нос, зажмурил глаза и потянулся вверх одной лапой, как будто движение веревки щекотало его губы.

– Все лучшее делается быстро, – прошептал я, цитируя старую этрусскую пословицу. – Отойдите все. – В течение нескольких ударов сердца я подержал веревку натянутой, затем сильно дернул.

Зуб не вырвался.

Вместо этого в одно мгновение Чилба вскочил на ноги, громко заревев и пытаясь смахнуть веревку передними лапами. Веревка была крепко обмотана вокруг моего предплечья; она не высвобождалась. Чилба попятился, сильно натянув ее. Моим единственным выходом было отступить, но я быстро понял, что лев сильнее человека. Я пошатнулся на краю ямы, чуть не упав в нее.

Менхеп схватил меня за одну руку. Джет схватил меня за обе ноги. Другие подхватили меня, а затем, в следующее мгновение, мы все повалились назад.

Джет отскочил в сторону – и это хорошо, иначе я бы его раздавил. Я тяжело приземлился на спину.

Как щелкнувший кнут, дальний конец веревки вылетел из ямы. Львиный зуб, все еще прикрепленный к ней, полетел в мою сторону, как снаряд пращи. Я видел, как он приближается, и подумал, что он, должно быть, попадет мне прямо между глаз, но он попал немного выше.

Боль была такой острой, что я вскрикнула и схватилась за лоб. Клык лишь слегка вошел в плоть. Он высвободился от моего прикосновения. Я держал его перед собой и сморщил нос от запаха. На моих пальцах была кровь, то ли моя, то ли ото льва, то ли от обоих, я не мог сказать.

Обеспокоенные лица Менхепа и Джета нависли надо мной, затем оба отошли, когда их место занял Артемон. Его улыбка вернулась. Он указал на мой лоб.

– Боюсь, что у тебя останется шрам. Хa! Ты можешь говорить, что тебя укусил лев, и вряд ли это будет ложью.

Он схватил меня за руку и поднял на ноги. Я неуверенно покачнулся.

– И из этого зуба получится прекрасный трофей, если его немного почистить. А ну ка, Пекуний, позволь мне взять его. Я прикажу обработать его для тебя и подвесить на цепочке. Ты можешь носить его на шее в качестве сувенира.

Из ямы я услышал рев Чилбы – совсем другой звук, более сильный и менее жалобный, теперь, когда ему вырвали зуб.

Рев льва был заглушен ревом мужчин, которые подняли меня и несли на своих плечах всю обратную дорогу до «Гнезда Кукушки».