Текст книги "Рейдеры Нила (ЛП)"
Автор книги: Стивен Сейлор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Чтобы поблагодарить всех за гостеприимство, включая и хозяина, я купил по кружке пива для всех. Пиво Менхепа показалось мне довольно жидким и слегка кисловатым, но местным, похоже, понравилось, особенно старому Хепу. Когда все утолили жажду, я извинился и отправился с Джетом ухаживать за верблюдом и устраивать для нас удобные спальные места на утрамбованном земляном полу навеса.
Менхеп налил мне еще пива к нашему скромному ужину. Должно быть, именно пиво помогло мне уснуть той ночью, несмотря на охватившее меня возбуждение. Утром я отправлялся на юг, высматривая признаки, о которых говорил Хепу. К концу дня я, возможно, доберусь до «Гнезда Кукушки» или буду безжизненным трупом плыть вниз по Нилу, потерпев неудачу в своем поиске.
XVI
Еще не рассвело, когда я проснулся от знакомого, но неожиданного голоса старого Хепу, настойчиво повторявшего одно и то же снова и снова.
– Проснись, римлянин! Проснись!
Я открыл глаза, но не увидел ничего, кроме темной фигуры, нависшей надо мной. Хепу, сам цвета ночи, был практически невидим в темноте. Он быстро пнул меня ногой. Старик был не так слаб, как выглядел.
Я сел прямо. Рядом со мной Джет перекатился на бок, но продолжая храпеть.
– Хепу! – прошептал я. – Что ты здесь делаешь? Чего тебе нужно?
– Всю дорогу от своего дома за пределами деревни я шел в темноте, перешагивая через только боги знают сколько скорпионов и змей, а ты меня так благодаришь?
– За что я должен тебя благодарить? Ты разбудил меня посреди ночи?
– Сейчас не середина ночи. Уже почти рассвет. А это означает, что они, вероятно, придут за тобой в любое время.
Я почувствовал укол страха: – О чем ты говоришь, Хепу?
– Ты вор, не так ли? Молодой римлянин, который убил того человека в Канопусе и сбежал с его ожерельем с рубином?
– Я...
– Не отрицай этого! Сколько молодых римлян путешествуют по Дельте на верблюде, да еще и с мальчиком? Это, должен быть, ты.
– И что, если это так? Что ты пытаешься мне сказать?
Джет что-то пробормотал, затем громко шикнул на нас. Я сильно толкнула его локтем, но он обхватил себя руками и продолжал спать.
– Они придут за тобой, очень скоро, юный римлянин. Придут за тобой и за ожерелье с рубином, чтобы потребовать награду.
– Кто придет? И откуда ты знаешь об этом ожерелье?
– Вчера, покинув торговую лавку, я пошел домой пешком. Когда стемнело, меня навестил сосед. Он сказал, что несколько человек из Саиса прибыли в деревню, пока я был здесь, у Менхепа.
– Мужчины ... из Саиса?
– Да. Их привел человек с длинной бородой по имени Хархеби.
Я поднялся на ноги и дал Джету пинка. Он моргнул и потер глаза; – Продолжай, Хепу.
– Люди из Саиса созвали всех на собрание, где этот посланник Хархеби рассказал любопытную историю об ужасном убийстве в Канопусе и римском преступнике, который, как полагают, находится где-то в Дельте и путешествует на верблюде с мальчиком. Этот Хархеби, сказал, что за голову римлянина назначена щедрая награда и за возвращение сокровища, с которым он сбежал.
Джет наконец поднялся на ноги, с широко открытыми глазами.
– Все это мне рассказал мой сосед, сказал Хепу, – просто потому, что он любит посплетничать. Ни он, ни кто-либо другой из жителей деревни на собрании ничего о тебе не знали; только те из нас, кто был вчера здесь, на торговой точке Менхепа, где и встречались с тобой, и никто из них не был на собрании. Новость моего соседа так удивила меня, что я чуть не выпалил: «А римлянин сейчас ночует у Менхепа!» Но прежде чем слова сорвались с моего языка, я передумал и закрыл рот. Кто я такой, чтобы предавать такого бандита, как ты, после всего, что я наговорил тебе вчера? Жаль только, что я не знал, кто и что ты на самом деле. Какие истории ты мог бы мне рассказать о себе и своих друзьях-бандитах!
Я покачал головой: – На самом деле я не бандит, Хепу.
– Ах, ну, конечно, ты должен так говорить, не так ли? Клятва чести бандита? – Он одарил меня беззубой улыбкой. – После того, как мой сосед ушел, я пошел спать. Но сон не шел. Я ворочался с боку на бок. Наверняка, подумал я, кто-нибудь из тех, кто был здесь вчера, предаст тебя. Это сделает старый Раби, или кто-нибудь другой.
– Раби?
– Это он отпустил грубую шутку о римлянках и бросил на тебя такой кислый взгляд, когда ты заговорил о Кирене. Раби не любит иностранцев, и он жадный ублюдок. Если он не слышал о встрече, когда вернулся домой прошлой ночью, он наверняка первым делом услышит об этом сегодня утром, а затем сразу же поспешит найти этого Хархеби и направить его по ьвоему следу. Я не мог уснуть, думая об ужасных вещах, которые они сделают, если схватят тебя. Часы пыток, ужасная боль, медленная, мучительная смерть...
– Да, да, я понимаю!
– Итак, наконец, я отказался от сна, встал с кровати и прошел весь путь сюда, чтобы предупредить тебя. Как болят мои старые ноги! Но почему мы все еще разговариваем? Ты должен уходить немедленно, юный римлянин. Я полагаю, ты все равно направлялся в «Гнездо Кукушки», а? Какая еще у тебя могла быть причина проезжать через это жалкое захолустье? При первом слабом свете зари я увидел огонек восхищения в его слезящихся глазах.
– Да, я ... я направляюсь в «Гнездо Кукушки». – Я единственный раз за все это время сказал правду.
– Тогда ты должен немедленно отправляться в путь, если хочешь опередить их. Дa! А вчера я рассказывал тебе о смертельных ловушках, которые не позволяют посторонним добраться до «Гнезда Кукушки»! Ты, конечно, знал все об этих опасностях и о том, как их безопасно миновать.
– Если бы только так было на самом деле! – пробормотал я себе под нос.
Джет, который понял ситуацию, не нуждался в моем приказе, чтобы начать собирать наши вещи. Он подбежал к верблюду, который был привязан к ближайшей пальме, и начал будить животное, которое замотало сонной головой и плюнуло в него.
Я бросился помогать Джету надевать сбрую для верховой езды на верблюда, но животное, раздраженное тем, что его разбудили так рано, сделало работу вдвое сложнее, чем она должна была быть сделана. По мере того, как рассвет становился все ярче, а верблюд все еще не был оседлан, я почувствовал нарастающую панику.
Наконец мы были готовы отправиться в путь. Я в последний раз проверила сумку с сокровищами, затем полез внутрь и вытащила серебряное кольцо с кроваво-красным сердоликом
Я повернулся к Хепу и вложил кольцо в его обветренную ладонь.
– Спасибо, Хепу.
Его слезящиеся глаза загорелись. – Я никогда не видел ничего более прекрасного! Никогда я не держал в руках столько богатства!
Я сжал его пальцы: – Что бы ты ни делал, не позволяй им найти это кольцо у себя. Спрячь его где-нибудь и вернись за ним позже.
Он кивнул, а затем, к моему удивлению, положил кольцо в рот и проглотил его.
– Старый бандитский трюк, – сказал он. – Но ты, конечно, его знаешь.
Когда я повернулся, чтобы сесть на верблюда, он тронул меня за руку.
– Юный римлянин, сделай последнее одолжение!
– В чем дело, Хепу?
В тот же момент Джет схватил меня за другую руку. Он навострил одно ухо, как будто его обостренный слух уловил звук, слишком слабый, чтобы я мог его заметить. Его брови встревоженно взлетели вверх.
– Рубины, – сказал Хепу. – Я никогда не видел рубинов. Ты покажешь их мне? Только один разок взгляну ...
– Там какой-то шум, – прошептал Джет. – Разве ты не слышишь? Ломаются ветки ... и что-то шуршит ... в той стороне...
Очень быстро, как только мог, я вытащил рубиновое ожерелье из сумки и протянул его Хепу. Он ахнул. Дрожащими пальцами он коснулся алого камня камней.
Меня осенила мысль: почему бы не отдать ожерелье с рубином Хепу и не избавиться от него? Такой смелый жест мог бы понравиться Фортуне, в чьей благосклонности я нуждался сейчас больше, чем когда-либо. Но если оно действительно было проклято, почему я должен был переложить свое несчастье на человека, который пытался меня спасти? А что, если рубины были той ценой, необходимой для выкупа Бетесды?
Дебаты в моей голове внезапно прекратились, когда чей-то голос крикнул: – Смотрите! Рубины!
Я обернулся и увидел в обрамлении подлеска примерно в тридцати футах от себя лицо Хархеби. Позади него, казалось, собралось еще несколько человек, по большей части скрытых зеленью.
Хархеби просто стоял и смотрел, словно прикованный к рубинам. Меня поймали с поличным.
Одним движением я засунула ожерелье обратно в мешок, вскочил на верблюда, посадил Джета перед собой и натянул поводья. Зверюга вскочил на ноги, внезапно взмахнув конечностями, отчего Хепу отшатнулся назад.
– Домой! Домой! Домой! – крикнул я, и мы тронулись в путь, а Хархеби с группой своих людей поспешили за нами.
XVII
Галопируя так быстро, как только мог, верблюд поскакал на юг по прибрежной тропе. Деревья и кустарники преграждали путь, так что мне казалось, что я лечу по покрытому листвой туннелю, ослепленный вспышками косого солнечного света, когда над Дельтой начало разгораться утро.
Почему я не ушел сразу, когда Хепу передал мне свое предупреждение? Какая бы фора у меня ни была, она исчезла. Позади себя я услышал крики мужчин и блеяние их верблюдов. Могли ли их верблюды обогнать моего?
Они приближались все ближе и ближе, пока я не смог расслышать, что они кричат.
– Он направляется к Гнезду Кукушки?
– Он, должно быть, один из их банды!
– Как бы нам не влипнуть ...
– Подумай о награде!
– Может, повернем назад ...
– Подумай о рубинах!
Я так быстро проскакал мимо черепа крокодила, укрепленного на шесте, что странный образ запечатлелся в моем сознании только после того, как я стрелой пролетел мимо него. По словам Хепу, это было первое уведомление о том, что мы въезжаем на территорию банды Кукушонка. Каждая частичка моего тела уже была в состоянии повышенной боевой готовности – мое сердце бешено колотилось, руки вспотели, мысли путались, – но больше всего я ощущал дрожь страха.
Череп крокодила произвел на моих преследователей еще более пугающий эффект, поскольку стук копыт позади меня внезапно стих. Я оглянулся и увидел, что люди Хархеби остановились и лихорадочно совещаются, качая головами и дико жестикулируя. Местные жители среди них узнали предупреждающий знак и отказались ехать дальше.
Я воспользовался возможностью удлинить повод и натянул поводья. – Домой! Домой! – закричал я.
Ветер засвистел у меня в ушах. Пятнистый солнечный свет превратился в размытое пятно. Затем, в мгновение ока, я обнаружил, что отчаянно сжимаю Джета и все остальное, за что только мог ухватиться. За поворотом мы наткнулись на ствол пальмы, лежащий поперек тропинки. Верблюд преодолел его неловким прыжком, затем, пошатываясь, двинулся вперед, едва не сбросив нас, поскольку пытался восстановить равновесие.
Хепу говорил о таких опасностях. Это была только первая. Как скоро мы столкнемся со следующей? Что произойдет, если в дорожном грунте появятся шипы или поперек дороги будет натянут трос? Я натянул поводья, заставляя верблюда внезапно остановиться. С этого момента у нас не было выбора, кроме как двигаться медленнее, подумал я, а затем вздрогнул, когда голос поблизости озвучил мои мысли вслух.
– Если хочешь остаться в живых, остановись!
Слева от меня боковая тропинка сходилась с тропой. Там на верблюде сидел Менхеп. Дородный лавочник и его верблюд, оба тяжело дышали, как будто они только что примчались сюда, чтобы остановить меня. Я приготовился натянуть поводья и умчаться прочь, но Менхеп поднял руку.
– Успокойся, римлянин. Сделай глубокий вдох и подумай! Тебе понадобится вся твоя сообразительность, и если ты хочешь выйти из этой ситуации живым, тебе придется довериться мне.
– Доверять тебе? Для чего?
– Чтобы доставить тебя в «Гнездо Кукушки», идиот! Либо так, либо встретиться лицом к лицу с этой кровожадной толпой.
Я оглянулся. Моих преследователей пока не было видно.
– Но ... ты … ты же Менкхеп? – сказал Джет, уставившись на него широко раскрытыми глазами и выкрав вопрос у меня изо рта. Хепу говорил о посредниках и информаторах, которые жили в обычном мире, но которые также являлись частью банды Кукушонка. Я бы никогда не заподозрил добродушного Менхепа в этом.
– С тех пор, как умерла моя жена. Моя торговая точка находится на окраине территории банды. Я их глаза и уши. Я внимательно присматриваюсь ко всем, кто проходит мимо. Большинство путешественников безвредны. Некоторые опасны. Некоторых стоит ограбить. И очень, очень немногих стоит завербовать.
– И кем ты меня посчитал?
– Несомненно, тебя стоит завербовать … и ограбить! – Менхеп рассмеялся. – Я думаю, Кукушонок будет весьма доволен, когда я приведу к нему печально известного вора-головореза с Канопуса.
Я покачал головой: – Но я не...
– Должен признать, я никогда бы не подумал, что ты настолько опасен. Когда на рассвете прибыла толпа из деревни, и парень из Саиса сказал мне, кто ты такой, я едва мог в это поверить. Они пригласили меня присоединиться к ним и разделить награду. Вместо этого я срезал путь … и вот мы здесь. У тебя действительно есть рубин размером с куриное яйцо?
Я вздохнул: – Он меньше, чем ты сказал.
– Тем не менее, Кукушонок будет очень рад видеть и тебя, и твое сокровище. Ты настоящая находка, юный римлянин.
Я ощетинился: – Я буду твоим гостем, Менхеп, или пленником?
Он ухмыльнулся: – Возможно, и тем, и другим.
Я покачал головой, отчаянно желая, чтобы у меня был какой-то другой выбор – затем вздрогнул. С вершины тропы я услышал призыв к сплочению, за которым последовали одобрительные возгласы.
– Они решили преследовать тебя, несмотря на опасность, – сказал Менхеп. – Жадность, как обычно, побеждает здравый смысл. Теперь слушай! Следуйте за мной и делайте в точности, как я. Двигайтесь с той же скоростью, что и я, не быстрее и не медленнее. Когда увидишь, что я придерживаюсь одной стороны тропы, делай то же самое. В противном случае у тебя отлетит голова или ты получишь стрелу в кишки. Ты понимаешь?
– Да! – Я услышал стук копыт и бросила нервный взгляд назад. В поле зрения появился первый из преследователей.
Менхеп развернул своего верблюда и отправился в путь, не сказав больше ни слова.
– Держись крепче, Джет, – прошептал я и последовал за ним.
Менхеп придерживался ровного темпа, ни быстрого, ни медленного. Я заскрежетал зубами от нетерпения, когда наши преследователи стали приближаться. Неужели Менхеп не понимал, что скоро они нас догоняют? Затем я услышал крик ужаса и оглянулся. Мужчина, возглавлявший отряд, слетел со своего верблюда, когда животное споткнулось о ствол пальмы, лежащий поперек тропинки.
Менхеп оглянулся. – Один ранен! – крикнул он.
Так оно и пошло. Мои навыки наездника на верблюдах были доведены до предела, когда я следовал за Менхепом, сворачивая то в одну, то в другую сторону, как можно точнее следуя его движениям, веря, что он знает все ловушки по пути и как их избежать. Нашим безрассудным преследователям позади нас повезло меньше, поскольку они поочередно сталкивались с одной опасностью за другой. Некоторые из этих опасностей были просто неприятностями – другие смертельно опасными.
Эта долгая тряска и, захватывающая дух, погоня приобрела черты вселенского кошмара. Снова и снова один из наших преследователей догонял нас и приближался так близко, что я мог бы услышать крики мужчины позади себя и отчетливо увидеть его лицо, если бы осмелился оглянуться через плечо. Снова и снова какая-то ужасная участь постигала этих преследователей.
Мы подъехали к месту, где тропинка разделялась надвое вокруг зарослей листвы, которая росла в виде острова посередине. Мы повернули налево. Наш ближайший преследователь свернул вправо – и нырнул вместе с верблюдом в неглубокую яму, скрытую пальмовыми ветвями. Верблюд взревел от боли. Всадник пролетел по воздуху.
Тропинка расширилась. Мы держались правой стороны. Преследователь, дышащий мне в затылок, проехал прямо посередине и задел спусковой крючок, отчего поперек тропы проскочил деревянный таран на шарнире, сбив верблюда и всадника на землю. Следующий преследователь, следовавший слишком близко, чтобы остановиться, столкнулся с упавшим человеком.
Поскольку это препятствие эффектно продемонстрировало смертельную опасность, преследование прекратилось, по крайней мере, на некоторое время. Менхеп воспользовался возможностью замедлить наш темп, что было своевременно, потому что опасности становились все более частыми и серьезными, и мне потребовались все мои силы и внимание, чтобы не отставать и точно следовать за его движениями.
В конце концов, путь позади нас, должно быть, был расчищен, потому что за нами с грохотом снова погнались новые преследователи. Один за другим они исчезали из поля зрения, сраженные множеством хитроумных ловушек – стрелами, выпущенными скрытыми спусковыми крючками, самострелами, срабатывающими от растяжек, – пока не остался только один упорный преследователь. Пока тропинка петляла и поворачивала, я пытался разглядеть этого человека и, наконец, мельком увидел его длинную бороду, развевающуюся, как вымпел, в пятнистом солнечном свете. Это был Хархеби.
Возможно, он был самым старым из преследователей, но, возможно, он также был самым опытным и самым осторожным погонщиком, что и объясняло его живучесть до сих пор. Но если Хархеби был настолько осторожен, почему он не отказался от преследования? Выслеживая меня и рубины всю дорогу от Канопуса и подойдя так близко к тому, чтобы схватить меня, старик, должно быть, счел невозможным отказаться от охоты. Даже мудрые люди теряют всякий здравый смысл, когда увлекаются погоней.
Если бы Хархеби добился своего, мне отрубили бы голову и отправили на Канопус в качестве трофея. Мое тело было бы осквернено, а память очернена, и кто знает, что могло бы случиться с Бетесдой или с Джетом, если уж на то пошло? У меня не было причин проливать слезы по Хархеби. Тем не менее, его судьба заставила меня содрогнуться.
Тропа расширилась. Открылся покрытый листвой туннель, и я увидел над собой голубое небо. Дорога передо мной поднималась, слегка поднимаясь в гору. Позади себя я услышал, как Хархеби что-то подбадривающе кричал своему верблюду. Его хриплый голос звучал очень близко.
Впереди меня Менхеп внезапно свернул влево, полностью сойдя с тропы. Его верблюд знал дорогу и совершил небольшой прыжок на низкий выступ скалы, не сбавляя шага. Мог ли мой верблюд сделать то же самое на такой скорости и в такой короткий срок? Казалось безумием следовать за Менхепом, но я сильно натянул поводья, чтобы резко направить верблюда влево.
Я почувствовал, что животное сопротивляется. У меня не было времени на раздумья. Я сильнее натянул поводья. В самый последний момент верблюд совершил прыжок и с грохотом помчался за Менхепом.
Хархеби, возможно, пытался проделать тот же маневр, и я слышал, как он что-то кричал своему верблюду, но если это так, то тот не смог или не захотел вовремя отреагировать и вместо этого понесся вперед.
Сразу за гребнем невысокого холма дорогу пересекала глубокая узкая траншея. Если бы верблюд шел медленнее, он мог бы вовремя заметить траншею и просто перешагнуть ее. Но хитроумное расположение сделало траншею невидимой для любого, кто ехал галопом, пока не становилось слишком поздно. Передние ноги верблюда попали в узкую траншею, из-за чего он споткнулся и сильно накренился вперед.
Хархеби был сброшен со зверя и полетел по воздуху. Он не приземлился на дорогу, потому что здесь дорога заканчивалась. Там, где должна была проходить дорога, была длинная, широкая яма глубиной в человеческий рост, заполненная деревянными кольями, поставленными близко друг к другу и остро заточенными.
Я не видел, как он приземлился в яме, но я услышал его крик, когда он пролетел по воздуху, а затем его крик, когда он напоролся на шипы, сопровождаемый звуками, пронзающими его тело во многих местах – рвущими, хлюпающими, совершенно отличными от всего, что я когда-либо слышал ранее и никогда не хотел бы услышать снова.
Менхеп остановил своего верблюда, затем вернулся, чтобы взглянуть на трагедию. Я последовал за ним. На краю ямы верблюды отвернули головы и нервно притопнули передними ногами. Я подумал, что любопытно, что оба бессловесных животных оказались более брезгливыми, чем существа, которые на них ездили.
Джет вскрикнул от ужасного зрелища. Слишком поздно, я закрыл ему глаза рукой.
Поскольку Хархеби приземлился лицом вниз, мы, по крайней мере, не видели его лица. Колья, пронзавшие его, блестели от запекшейся крови. Он продолжал жить еще некоторое время, если только, как это иногда случается, хрипящее дыхание и судороги конечностей не были судорогами уже мертвого человека. Затем его руки и ноги сжались, грудь опала, кисти превратились в когти, и Хархеби застыл.
Я увидел, что многие колья потемнели от старых пятен крови. Хархеби был не первой жертвой этой ямы.
Я почувствовал себя обязанным назвать его по имени: – Хархеби?
Он ничего не ответил. Я проглотил комок, подступившую к горлу, и крикнул громче: – Хархеби?
Тишину нарушил жалобный стон его верблюда, который лежал на боку перед ямой, дергая конечностями и не в силах встать. У бедного животного были сломаны обе передние ноги.
Менхеп фыркнул: – Отец города Саиса, так он себя называл. Наверное, мудрый считался старик. Ему следовало бы знать, что лучше не отправляться за нами в погоню, сумасшедший дурак! Какой беспорядок придется убирать … не только здесь, но и по всей тропе.
– Убирать? – спросил я.
– С трупов необходимо снять ценности и закопать. Капканы необходимо перезарядить. Верблюдов необходимо спасти или избавить от их страданий. Об этом звере я сам позабочусь. – Он вытащил кинжал из ножен на поясе. – Какая предстоит большая лишняя работа для банды Кукушонка! Надеюсь, ты стоишь того, чтобы об этом побеспокоиться, римлянин.
Менхеп уставился на меня с застывшей челюстью и глазами, похожими на кремень. Где тот добродушный лавочник, с которым я ужинал накануне вечером? Что за человек привел меня в это место безжалостной смерти, из которого не было пути назад?
