Текст книги "Рейдеры Нила (ЛП)"
Автор книги: Стивен Сейлор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
ХХХ
Артемон сидел один в своей хижине, окруженный лампами, подвешенными к металлическим подставкам. Каждая поверхность была покрыта раскрытыми свитками, схемами и географическими картами. Я быстро просматривал документ за документом, пытаясь прочитать свитки вверх ногами и разобрать карты, надеясь найти какой-нибудь ключ к нашему пункту назначения, но ничего не увидел.
Артемон заметил, что я рассматриваю свитки. – Жаль, что мне придется оставить так много из них. Я могу взять только самые важные. Я не буду спать полночи, разбирая их.
Я ознакомился с огромным количеством документов, забитых во все ячейки и кожаные футляры. – Когда армия Сотера пройдет маршем, что они сделают с такой библиотекой здесь, у черта на куличках?
– Захватчики не найдут никаких следов всего этого. Не останется ничего, связанного с «Гнездом Кукушки», кроме пепла. Все будет сожжено!
– И возвращаться не к чему – кроме всех этих ящиков с зарытыми сокровищами.
Артемон фыркнул. – Вещи, которые мы закопали сегодня, вряд ли стоят того, чтобы ради них возвращаться сюда … это просто безделушки. Пусть захватчики выкапывают их, если хотят. Важнее то, чтобы в этом месте не осталось никаких следов личности какого-либо человека – ни сувениров, ни списков, ни чего-либо еще, что связано с именами. Все должно выглядеть так, как будто «Гнездо Кукушки» и банда Кукушонка никогда не существовали.
Я подумал о моем старом наставнике Антипатре, который инсценировал собственную смерть в Риме и приложил немало усилий, чтобы замести следы, прежде чем мы отправились в наше путешествие к Семи Чудесам Света. Делал ли когда-нибудь что-нибудь подобное еще какой-нибудь человек, если только у него не было какого-то злого умысла? Решимость Артемона уничтожить все следы нашего проживания встревожила меня.
– Что будет со всеми нами? – прошептал я.
Артемон вопросительно посмотрел на меня и покачал головой: – Почему ты не можешь быть таким, как другие, Пекуний? Я никогда не видел их такими счастливыми и беззаботными. Они устали от этого места. В конце концов, что такое «Гнездо Кукушки», как не кучка хижин с прохудившимися крышами где-то на краю света, окруженных крокодилами и грязью? Люди в восторге от того, что покидают это место и отправляются в великое приключение. Им все равно, куда мы направляемся, лишь бы это было подальше отсюда. Но только не тебе, Пекуний. Кажется, у тебя всегда что-то на уме.
Я пожал плечами: – Менхеп сказал, что ты хотел меня видеть.
– Да. У меня есть кое-что для тебя. Он открыл маленькую деревянную коробочку, достал серебряное ожерелье и протянул его мне. К цепочке был прикреплен клык, который я вырвал у Чилбы. Гнилое место было удалено, а полость заполнена серебром. Зуб был очищен, отполирован и вставлен в серебряную скобу. Дизайн был простым, но качество изготовления превосходным.
– Среди нас есть довольно талантливый серебряных дел мастер. Я думаю, он хорошо поработал с этим, не так ли?
Я кивнул.
– Ты не собираешься надеть это?
Я застегнул цепочку на шее и дотронулся до львиного зуба, который лежал прямо над моей грудью.
– Она подходит тебе, Пекуний, и, возможно, принесет тебе удачу.
– Если нет, то, по крайней мере, у меня будет напоминание о самом ужасном дне в моей жизни.
Он рассмеялся.
– Спасибо, Артемон. Это прекрасный подарок. Если это все, я понимаю, как ты, должно быть, занят ...
– Нет, Пекуний, не уходи. Останься. Я подумал, что ты мог бы выпить со мной немного накануне нашего отъезда. У меня здесь последнее из лучших вин, которые мы забрали с того кораблекрушения. Судя по клейму на амфоре, оно с виноградников предгорий Фалерна. Это в Италике, не так ли? Но, боюсь, все серебряные кубки уже упакованы.
Он налил из простого глиняного кувшина в две глиняные чашки. Затем демонстративно понюхал вино, прежде чем выпить, и я последовал его примеру. Как бы мало я ни разбирался в подобных вещах, даже я мог сказать, что вино было изысканным. Я с удовольствием выпил его и почувствовал, как его тепло разливается по всему телу.
Артемон снова наполнил чашки: – Возможно, это наш последний спокойный момент на довольно долгое время. Начиная с завтрашнего дня, все будет в бешеном ритме. Великие события будут разворачиваться одно за другим.
– Сколько вина ты уже выпил, Артемон?
– Хa! Ты считаешь мои слова высокопарными, не так ли? Я полагаю, для человека, который повидал столько же в мире, сколько и ты, «Гнездо Кукушки», такое невзрачное место, что невозможно представить, что в нем могло бы когда-либо зародиться что-то грандиозное или благородное.
– Я не хотел никого обидеть...
– Возможно, нам следует переименовать это место в «Гнездо Феникса». Феникс живет в чащобах Нила. Ты знал об этом? Я никогда не видел ни одной, но если такая волшебная птица где-то и существует, то это только здесь, в Египте. Феникс заканчивает свою жизнь, сгорая в огне … шокирующая смерть. Но затем он встряхивается и восстает из пепла, возрожденный, более прекрасный и блистательней, чем раньше. Он мечтательно уставился в пространство.
В каком странном настроении он находился. Как и остальные, Артемон, казалось, был воодушевлен перспективой предстоящего грандиозного приключения. Их ликование было открытым и бурным. Он был спокоен и сосредоточен, но горел желанием так же горячо. Его лицо раскраснелось, а глаза казались слегка отрешенными, как будто у него была лихорадка.
– На это стоило посмотреть! – сказал он, указывая на мое ожерелье и резко меняя тему.
– Что?
– Когда ты вырвал зуб Чилбе! Мужчины были поражены как громом. Я тоже. Никто другой не осмелился бы на такое. Ты был не просто умен и находчив. Ты был бесстрашен.
Я покачал головой: – Только потому, что ты не увидел моего страха, это не значит, что я его не чувствовал.
Он рассмеялся: – О, Пекуний, ты понятия не имеешь, насколько твое посвящение отличалось от посвящения большинства наших людей. Ритуал обычно заканчивается полным унижением посвящаемого. Человек в яме описывается, пытается выкарабкаться, кричит, умоляет и плачет, как ребенок. И наблюдающие за этим мужики смеются так сильно, что тоже описываются. Это похоже на комедию или фарс. Затем все раскрывается, человека вытаскивают из ямы, и все снова смеются, и никто не смеется сильнее, чем посвящаемый в своей пропитанной мочой набедренной повязке. Но ты, Пекуний, показал нам зрелище совсем другого рода.
Он задумчиво посмотрел на меня: – Что-то отличает тебя от остальных. Даже лучшие из них, такие как Менхеп, не могут думать дальше, чем на несколько дней вперед. Они двигаются в каком-то ступоре, управляемые самыми элементарными эмоциями и аппетитами – страхом, голодом, похотью, жаждой мести. Им нужен такой человек, как я, чтобы направлять их. Но тобой, Пекуний, кажется, управляет какая-то высшая сила, какая-то великая цель. Это потому, что ты римлянин? Римляне, они что, действительно другие? Или это что-то иное? Ты для меня загадка, Пекуний.
Я пожал плечами.
– Я скажу тебе одну вещь: никто не извлек большей пользы из твоего быстрого мышления и храбрости, чем Чилба. Этот лев полюбил тебя, Пекуний. Ты приобрел друга на всю жизнь.
– Чилба! – я рассмеялся, вспомнив нелепый наряд льва. Я тоже начал ощущать действие вина. – Что с ним будет? Вы же не оставите его на милость солдат?
– Конечно, нет. Чилба поплывет с нами.
– Лев поплывет на лодке! Это смешно …
– Действительно, смешно. Тем больше причин взять его с собой.
– А как насчет крокодила? Ты не собираешься взять с собой и это вонючее чудовище?
– Конечно, нет! Завтра, как раз перед тем, как мы отправимся в путь, я опущу доску в яму Мангобблера. Если у него есть хоть капля здравого смысла, зверь выскочит и укроется в лагуне. Надеюсь, когда придут солдаты, он загрызет любого, кто попытается раскопать зарытые сокровища.
Мы посмеялись и выпили еще по чашке вина.
– Знаешь, Пекуний, я никогда раньше не напивался с римлянином.
– А я с вожаком бандитов.
Вместо того, чтобы рассмеяться, он вдруг стал задумчивым: – Правда ли, что в Риме по закону каждый отец распоряжается жизнью и смертью своих детей?
– Да, это так.
– И на что это похоже?
– Для отца или ребенка? Я думаю, ты уже знаешь, каково это – распоряжаться жизнью и смертью других, Артемон. – Я вспомнил жалкий конец Волосатых Плеч.
– А как насчет твоего отца, Пекуний?
– Моего отца?
– Он все еще жив?
– Да, – тихо сказал я. – Он недавно вернулся в Рим. По крайней мере, я надеюсь, что он все еще жив ....
– Вы с ним близки? Между вами любовь?
Я вздохнул и протянул свою чашку: – Да.
Артемон налил нам обоим еще вина: – Я никогда не знал своего отца. Когда я рос, я знал, кем он был, но этот человек не хотел иметь со мной ничего общего. Он отрицал все, связанное со мной. Он отверг меня. Отрекся от меня.
Я заморгал. Вино начало размывать границы предметов, так что даже земля подо мной казалась мне ненадежной: – Я не знаю, что сказать, Артемон.
– Благодари богов, что у тебя есть отец и что он тебя любит.
Я кивнул.
– Я никогда никому не рассказывал того, что только что рассказал тебе, Пекуний.
– А почему рассказал мне?
Он пожал плечами. – Не знаю! Ты человек, который вырвал зуб льву.
Мы оба улыбнулись.
Под действием вина заботы, сковывавшие меня, как железные кандалы, казалось, немного ослабли. Я был рад передышке, какой бы временной она ни была. Но как же Артемон? Какие заботы охватили его? Кем он был и откуда пришел? Какие мечты вдохновляли его? Какие кошмары терзали его во сне? Этой ночью, сидя в хижине, которая скоро превратится в пепелище, он почувствовал потребность излить душу. Я изобразил сочувствие и внимательно выслушивал. Даже в моем одурманенном вином состоянии я понимал, что чем больше я узнаю о похитителе Бетесды, тем выше будут наши шансы выжить и сбежать.
– Я расскажу тебе кое-что еще, чего никто не знает, – сказал он. – Я близнец.
– Это факт?
– Это так. Вы, римляне, произошли от близнецов, не так ли?
– Ромул и Рем были основателями города. Я не уверен, что у Рема были дети до того, как Ромул его убил.
– Близнец, убивающий близнеца – только представь! Какое странное начало для расы, которая хочет править миром.
– Я проигнорирую это оскорбление моего народа, – сказал я. – Итак, Артемон и Ромул – оба близнецы. Есть ли какой-нибудь знаменитый вождь или полководец, на которого ты не похож?
– Что ты имеешь в виду?
– Мужчины сравнивают тебя с Александром.
– А-а-а, они?
– Или с Моисеем, например. Я сам сравнил тебя со Сципионом Африканским, когда на днях разговаривал с Менхепом. Теперь я нахожу, что ты больше похож на Ромула, чем я мог себе представить.
– В отличие от Ромула, я не убивал своего близнеца, – тихо сказал Артемон.
– Вы оба росли вместе?
– Да.
– Ваш отец отверг вас обоих ...?
Вопрос был неделикатным. Артемон опустил глаза и ничего не ответил.
Я воспользовался неловким молчанием, чтобы сменить тему. – Ты говоришь, что планируешь взять с нами Чилбу, но не Мангобблер. А как насчет … Метродоры?
Он слабо улыбнулся. – Что делать людям из банды Кукушонка без своей прорицательницы? Конечно, она поедет с нами ... по крайней мере, часть путешествия.
– А как насчет … другой женщины? – спросила я с дрожью в голосе.
Артемон поднял бровь.
– Я имею в виду пленницу; ту, которая прячется в хижине с Метродорой.
Он нахмурился: – Метродора рассказывала тебе о ней?
Я пожал плечами: – Все мужчины знают, что она там, даже если большинство из них никогда ее не видели, м за нее положен выкуп. Я начал думать, что она легенда или призрак, вызванный Метродорой.
– Девушка вполне реальна, уверяю тебя, – сказал он, поджав уголок рта.
– Она действительно так красива, как о ней говорят?
– Почему ты такой любопытный, Пекуний?
– А, какой мужчина не был бы таким? За исключением ведьмы, я не видел ни одной женщины с тех пор, как ...
– Если тебе случится увидеть Аксиотею во время нашего завтрашнего отъезда, я советую тебе отвести глаза. В любом случае, ее лицо будет закрыто вуалью.
– На нее опасно смотреть? Она что, ведьма, как Метродора?
– Ей не нужно произносить заклинания, – пробормотал он. – Ее сила больше этого.
– Ты говоришь о ней, как о царице, – сказал я.
Его глаза загорелись. Речь была невнятной: – Царица? Нет. Пока нет. Но я мог бы сделать ее такой. И я сделаю! Если бы только она позволила мне ....
Он потянулся к кувшину. На дне оставалось всего несколько капель. Он вылил их в свою чашку, затем отшвырнул кувшин в сторону. Тот ударился обо что-то твердое и разбился вдребезги.
Я вздрогнула. Артемон уставился на меня поверх края своей чашки, внезапно насторожившись: – Если тебе не хватает женского общества, Пекуний, наберись терпения. Когда все это закончится, у тебя будут средства предаваться любым утехам, какие ты пожелаешь. Ты ведь веришь мне, не так ли?
– Конечно, верю, Артемон.
Он кивнул: – Это было последнее вино. Я должен вернуться к работе. Приятных снов, Пекуний.
Я оставил его в его хижине корпеть над свитками и картами.
XXXI
Следующее утро выдалось ясным, с ослепительным желтым солнцем на бледно-голубом небе. Члены банды Кукушонка в последний раз поужинали на поляне, затем Артемон отдал приказ поджечь хижины.
Менхеп зажег факелы и раздал их людям. Сначала они занимались своей работой медленно, почти неохотно. Но по мере того, как загоралось одно строение за другим, акт поджигания приобрел праздничный вид, и вскоре члены банды носились повсюду в неистовстве разрушения. Даже Джету разрешили подержать факел. Когда он поджег нашу хижину, я наблюдал, как пламя танцует в его широко открытых глазах.
Хижины превратились в костры, сначала ярко пылающие и ощетинившиеся пламенем, затем рушащиеся сами по себе и изрыгающие огромные клубы дыма. Черные столбы поднялись в воздух, затем раздались и смешались, пока все небо не заполнилось дымом. Ни один луч голубого или золотистого солнца не пробился сквозь этот мрак. Небо превратилось в огромный пятнистый синяк темно-фиолетового и коричневого цветов, на фоне которого солнце выглядело размазанным алым пятном крови.
Когда сжигать стало нечего, все собрались на берегу. Кашляя и протирая слезящиеся глаза, они заняли свои места в лодках, нагруженных сокровищами. Завесы смешанного тумана и дыма нависли над лагуной, скрывая лодки друг от друга. На расстоянии броска камня все было скрыто мрачной дымкой.
С того места, где я сидел в лодке Менхепа, все еще привязанной к берегу, я смутно различал высокую фигуру Артемона, шагающего по пирсу к лодке, которая должна была доставить нас. За ним следовала фигура в капюшоне, которую я принял за Исмену. За ведьмой появилась фигура в вуали, настолько полностью закрытой с головы до ног, что я бы никогда не принял ее за женщину, если бы не знал, что это, должно быть, Бетесда. Мне очень хотелось окликнуть ее, хотя бы для того, чтобы увидеть, как она повернет голову в мою сторону, но я прикусил язык.
Я услышал львиный рык. Сидевший рядом со мной Джет напрягся и схватил меня за руку; он никогда не был до конца уверен, что лев приручен. Чилба трусцой спустился по пирсу. Краска со льва практически слезла; она поблекла, и его гриве вернулось ее естественное великолепие. Когда лев проходил мимо нее, Бетесда, казалось, испуганно отшатнулась. Метродора повернулась к ней, как бы желая подбодрить. Чилба подошел к Артемону, который протянул руку и позволил зверю лизнуть ее.
На краткий миг, готовые уже шагнуть в лодку, Артемон и остальные застыли; даже хвост у льва был неподвижен. Туман превратил их в силуэты каких-то теней. Затем завеса дыма прокатилась по пирсу и поглотила их, полностью скрыв с поля зрения. К тому времени, когда дым рассеялся, Артемон и остальные исчезли вместе с лодкой.
Одна за другой за ней последовали другие лодки. Когда мы отчалили от берега и направились к выходу, я обернулся, чтобы посмотреть на то, что осталось от «Гнезда кукушки». Хижины превратились в тлеющие кучи, но огонь распространился по окружающей растительности. Многие стройные деревья были объяты пламенем, и кое-где низкий кустарник тоже был охвачен огнем. Поднявшийся ветер, взметнул золу и пепел и повалил деревья. Пожар стал поглощать остров.
Поскольку никто не осталось никого, кто мог бы его остановить, он неуправляемо распространялся. К наступлению ночи весь остров запылал, превратившись в огромную тлеющую кучу пепла среди вод Дельты. Люди из банды Кукушонка ничего после себя не оставили.
Пожар распространился так быстро, что, когда наша лодка направилась к устью лагуны, за которым лежала открытая вода, языки пламени приблизились к ней с обеих сторон, как будто собираясь сойтись и преградить нам путь. Но мы придерживались среднего курса, держась как можно дальше от обеих берегов, а водная преграда защищала нас. Иллюзия, что огненные челюсти смыкаются на нас, всех очень нервировала.
Джет закричал. Думая, что его напугал огонь, я крепко обхватил его, но он отчаянно вырывался и показывал на воду.
Неподалеку, прямо над водой, появились два выпуклых глаза. За глазами мощный волнообразный хвост стремительно подтолкнул крокодила Мангобблера к нам.
Джет снова закричал. То же самое сделали несколько мужчин, которые подняли весла и в бешенстве ударили по воде, пытаясь отбиться от существа. Мангобблер только ускорил движение, так что столкновение лодки с крокодилом стало неизбежным. Глаза существа блестели в свете костра.
Мангобблер добрался до лодки и попытался вскарабкаться на борт.
Некоторые мужчины в ужасе попятились. Другие неловко отмахивались веслами, отчаянно пытаясь ударить крокодила. Вместо этого они ударяли о весла друг друга, а Мангобблер оставался невредим. Поскольку зверь был полон решимости влезть к нам на лодку, а люди отчаянно толкали друг друга, тяжело груженная лодка так сильно раскачивалась из стороны в сторону, что я был уверен, что мы перевернемся.
В тот момент, когда все погрузилось в хаос, мы прошли через врата огня. Вокруг нас расстилалась неспокойная, ярко мерцающая вода, как будто мы плыли по морю пламени.
Внезапно Мангобблер потерял равновесие. Размахивая короткими ножками и щелкая челюстями, он рухнул обратно в воду. Лодку сильно качнуло в противоположном направлении. Мы были на волосок от того, чтобы перевернуться.
– Вниз, вниз! Ложись вниз! – закричал Менхеп. Мужчины пригнулись. Я вцепился в Джета и затаил дыхание. Лодка выровнялась.
На некотором расстоянии, на фоне красной воды, клубящегося тумана и языков пламени, я увидел, как мощный хвост Мангобблера колотил по воде, когда крокодил отступал.
Люди в лодке позади нас, затормозившие веслами, но не сумевшие полностью остановиться, врезались в нас, толкнув. Джет вскрикнул. Даже Менхеп заржал, как лошадь.
Мужчины в другой лодке, которые были свидетелями всего происходящего, вместо того чтобы посочувствовать нам, разразились хохотом, когда опустили весла и проплыли мимо нас. Для них не существовало никакого ужасного испуга, который не позабавил бы этих людей, если бы это случалось с кем-то другим?
Час спустя мы снова оказались в мире голубого неба и золотистого солнечного света. Дым от горевшего «Гнезда Кукушки» остался позади, поднимаясь, будто грозовая туча, на южном горизонте. Запах дыма витал в воздухе, как какие-то духи.
Люди стали более разговорчивы, чем обычно, делились историями о прошлом и мечтами о будущем. Они вспоминали потерянные дома и брошенных жен. Они жаловались на унижения, причиненные им жадными ростовщиками, задиристыми солдатами, безжалостными сборщиками налогов и суровыми надзирателями.
Их мечты о будущем были простыми. В каком-то отдаленном будущем, насытившись шлюхами, выпивкой и азартными играми, большинство мужчин представляли себе не роскошную жизнь во дворце, в окружении рабынь, а лишь немного тишины и покоя в простом доме в городе или деревне, откуда они были родом. Шанс состариться самим по себе был заветной мечтой для этих людей, которые все еще оставались живы, несмотря на вынесенные ими передряги.
Пока нас палило жаркое солнце, мои мысли блуждали. Я изучал однообразные водные просторы Дельты. Я думал о своем отце в Риме. Я гадал, что стало с моим старым наставником Антипатром. Но когда разговор зашел о девушке, я навострил уши.
– Ее зовут Аксиотея, – произнес Менхеп.
– Откуда ты знаешь? – спросил один из бандитов. Его звали Уджеб. У него была репутация робкого человека, он впал в полную панику, когда появился крокодил, но он был из тех, кто любил поговорить.
– Я довольно много знаю об этой юной особе, – сказал Менхеп, гордый тем, что может продемонстрировать свои привилегированные знания как одно из самых доверенных лиц Артемона. – Она родом из Александрии, и она актриса.
– Нет! – сказал Уджеб. – Я слышал, что она была принцессой.
– Да, нет, простой актриса.
– Актриса, которую держат с целью получения выкупа? – Уджеб усмехнулся. – Такую бабу можно найти на любом углу Александрии!
– Она любовница очень богатого торговца.
– О,тогда понятно. Держу пари, что она прелестна! Я подумал, что мы могли бы взглянуть на нее этим утром, но все, что я увидел, это кучку лохмотьев в тумане.
– Лохмотья? – Менхеп рассмеялся. – Одежда, которая была на ней, стоит больше, чем ты украдешь за всю свою жизнь.
Уджеб пожал плечами. – Как я уже сказал, я почти ее не видел. Под лохмотьями, она могла быть вообще голой.
– Я бы хотел это увидеть! – сказал один из мужчин.
Это привело к серии непристойных комментариев, каждый вульгарнее предыдущего. Я нервно заерзал и почувствовал облегчение, когда заговорил Менхеп.
– Хватит об этом! Девушка находится под защитой Артемона, так что нет смысла вести такие грязные разговоры.
– Под защитой Артемона? Означает ли это, что он ее имеет? – спросил Уджеб.
– Конечно, нет, ты, шут! Как жаль, что Мангобблер не стащил тебя с лодки и не съел на завтрак.
Уджеб побледнел: – Я не хотел никого обидеть.
– Тогда закрой свой рот! Никто не прикасался к девушке с того дня, как она здесь появилась, включая Артемона. Он следует правилам, как и все мы.
– Она долгое время у нас в плену, но я ничего не слышал о требовании выкупа, – сказал Уджеб.
– На все требуется время, – сказал Менхеп, – особенно когда весь Египет в таком беспорядке.
– Ну, если кто-нибудь сейчас появится в «Гнезде Кукушки», чтобы потребовать за нее выкуп, то ему сможет заплатить только Мангобблер! – сказал Уджеб. Остальные засмеялись.
– Уджеб прав, – тихо сказал я. – Возможно, Артемон отказался от выкупа. Что тогда будет с девушкой?
Менхеп нахмурился: – Возможно, он намерен освободить ее. Полагаю, все зависит от места нашего назначения.
– Я думаю, мы направляемся на Крит, – сказал один из мужчин. – С тех пор, как началась война между Римом и Митридатом, говорят, что на острове вообще никто не управляет. Я слышал, что там пиратский рай.
– Может быть и на Крит, – сказал другой, – но я ставлю на Кирену.
– Кирена под властью римлян, – сказал Уджеб.
Все посмотрели в мою сторону. Я держал рот на замке.
– Потеря Кирены – позор Египта, – сказал Уджеб. – Ублюдок Апион отдал его римлянам без боя, в то время как царь Птолемей был слишком занят отъеданием своей морды, чтобы это заметить.
– Да, возможно, мы направляемся в Кирену, – сказал Менхеп. – Если это произойдет, то латинянин, такой как наш друг Пекуний, мог бы оказаться полезным. Он знает, как мыслят римляне.
Уджеб проницательно посмотрел на Менхепа: – Кажется, ты всегда знаешь больше, чем все мы. Правда ли, что некоторые говорят об Артемоне – что он незаконнорожденный сын Апиона? Если это так, то почему бы нам не отправиться в Кирену и не заявить о его правах по рождению?
Когда Менхеп заколебался, я почувствовал себя обязанным поддержать его: – Ты действительно думаешь, что банда Кукушонка сможет противостоять римской армии?
– Насколько я понимаю, – сказал Уджеб, – вы, римляне, заняты борьбой с Митридатом, не говоря уже о войне против ваших собственных союзников в Италике. Насколько нам известно, римляне ушли из Кирены. Вероятно, это будет легкая добыча!
– Просто так ничего не происходит! – сказал я. Если Уджеб был прав, и Артемон брал нас с собой в безумную экспедицию за царским престолом, что было бы со мной и Бетесдой? Мне пришла в голову странная мысль: если Артемон мечтал стать царем, то из этого следовало, что он мог бы сделать Бетесду своей царицей, а это сделало бы меня ее подданным! В тот момент мир действительно перевернулся бы с ног на голову. Но до того, как это могло бы произойти, казалось гораздо более вероятным, что все члены банды Кукушонка будут убиты в ходе какого-нибудь безрассудного, непродуманного налета, и я вместе с ними.
Уджеб продолжал развивать свою фантазию о царственном Артемоне. – Если бы Артемон был царем, это сделало бы его равным Митридату. Подумайте об этом! Они вдвоем могли бы объединить усилия против римлян. И мы, члены банды Кукушонка, стали бы подобны последователям Александра, стоящим при зарождении чего-то большого, намного большего, чем мы того стоим, и, вероятно, получили бы от этой неплохой прибыли. Только представьте себе ....
Их мысли отправились в царство, которое греческие драматурги называют Страной Заоблачных Кукушек, и не было смысла звать их обратно на землю. Я посмотрел на лодки впереди и позади нас и задался вопросом, на скольких из этих судов происходили подобные разговоры, когда мужчины размышляли об ожидавших их приключениях.
Если фантазии Уджеба были абсурдными, каковы были намерения Артемона?
Я смотрел на водные просторы Дельты, думая о том, какой долгий путь проделал из своей уютной спальни в Александрии. Неужели я потеряла ориентацию по пути? Что, если Уджеб и другие были правы, а я витал в облаках?
В конце концов, что я знал о том, как создавались царства или откуда приходили цари? Разве Ромул и Рем не были мелкими бандитами до того, как основали город? Кем был Александр, как не главарем очень большой и кровожадной банды, которому посчастливилось снискать любовь богов, по крайней мере, на какое-то время? Возможно, моим лучшим поступком было последовать примеру окружающих меня мужчин – полностью довериться Артемону и поблагодарить Фортуну за то, что она связала мою судьбу с таким человеком.
Возможно. Однако все мои инстинкты подсказывали мне, что нас ждет нечто ужасное.
