Текст книги "Пендрагон (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Они добрались до Пианфаэля, и по дороге Артур узнал кое-что о своем упрямом новом друге: Кай держался в седле, как юный бог или как сидхе из полых холмов, чьи лошади вели происхождение от Вечных коней со Стеклянного острова в Западном море.

Кай с лихвой возместил свою немощь, научившись управляться с лошадью с таким искусством и изяществом, что казался кентавром из латинских книг. Он удивительно легко обращался с любой лошадью, добиваясь от нее чего угодно; даже самый жалкий зверь казался лучше, если нес на спине Кая.

День был теплым. Они остановились в поселке, чтобы напоить лошадей у брода маленькой речки. Неподалеку играли какие-то местные дети, и когда ребята подъехали, моментально собрались вокруг и, конечно, заметили покалеченную ногу Кая.

Этого хватило, чтобы они сразу начали издеваться. «Калека! Калека!» – кричали они, глядя на его неуверенную походку. Под их громкий смех Кай опустил голову.

Артура их жестокость потрясла. Насмешки были достаточно неприятными, но когда ребята постарше начали бросать камни в Кая, Артур решил, что дело зашло слишком далеко.

Сжав кулаки, он с диким воплем бросился прямо с седла на самого крупного хулигана. Удар пришелся тому в живот. Испуганный парень упал на спину, брыкаясь изо всех сил, но Артур уже сидел у него на груди. Местный мальчишка был на пару лет старше Артура, но Артур всегда был рослым парнем, и преимуществ у его обидчика не было никаких.

Последовала короткая потасовка. Противник после удара в живот никак не мог отдышаться, да еще Артур сидел у него на груди, и мальчишка даже потерял сознание на короткий момент.

Насмешки разом прекратились. Дети смотрели с удивлением. Артур медленно поднялся на ноги и, все еще не остыв, спросил, не хочет ли кто-нибудь еще что-нибудь сказать. Все потрясенно молчали. Злодей пришел в себя и сбежал; остальные последовали за ним. Кай и Артур снова сели на коней и продолжили путь вдоль берега.

В крепость они вернулись уже лучшими друзьями. Артур переделал имя Кая на кельтский манер – Кайус, и с тех пор называл его только так.

Он открыто восхищался мастерством Кая-наездника. Ему и в голову не приходило высмеивать его походку или речь, зато другие делали это слишком часто. Только не Артур. Никогда. И за это был вознагражден вечной верностью и преданностью Кая.

Кай, дай Бог ему здоровья! Огненно-рыжие волосы и вспыльчивый характер; бледно-голубые глаза могли потемнеть так же быстро, как летнее небо над Каэр Эдином во время налетевшей грозы; редкая улыбка, медный голос, гремевший по ущельям как охотничий рог… Когда-нибудь ему предстоит своим голосом сплотить людей на поле битвы… Кай бесстрашный; Кай упрямый, готовый бороться даже тогда, когда другой давно бы признал поражение.

Первые яркие дни осени мы провели, исследуя Каэр Эдин и окружающие земли. Артур устроил из этого игру: посмотреть, как далеко он сможет уехать от Скалы, как он ее называл, и сможет ли найти дорогу назад. Мы с Пеллеасом иногда ездили с ним; но чаще его сопровождал Кай.

Он быстро выяснил, что чужая земля полна сюрпризов. Во-первых, здесь жило множество людей, в узких извилистых долинах, окаймляющих скалистые холмы. Таких долин было немало, каждая со своим ухоженным полем или поселением. Обычно встречались каменные дома, крытые дерном; длинные прибрежные поля ржи, овса и ячменя; загоны для крупного рогатого скота и овец; каменные амбары; дровяные или торфяные печи. Люди привольно расселялись по этой земле, отделенные друг от друга высокими унылыми холмами.

Лесов тоже хватало, и охота была хорошей: кабан и медведь, олень, дикие овцы и зайцы, разная дичь, причем такая, какой не встретишь на юге: тетерева, например. Орлы и ястребы в изобилии, а речная, озерная и морская рыба поражала разнообразием.

Короче говоря, Артур скоро начал рассматривать Каэр Эдин и окружающие земли как подобие рая – и уж точно не как место изгнания, как он ожидал поначалу. Все было бы замечательно, кабы не суровая зима.

Однако мы выдержали и зиму, и теперь наслаждались короткой яркой весной. В общем, Каэр Эдин стал прекрасным домом для мальчика. По моему настоянию Экториус нашел наставника для Артура с Каем – одного из братьев недавно построенного аббатства в Аберкурниге. Таким образом, занятия латынью, а также чтением и письмом возобновились под снисходительным правлением Мелумпа.

Вдобавок к этому Экториус начал обучать Артура искусству королевского управления: навыкам, необходимым для поддержания королевства и руководства людьми. Тренировки с оружием продолжались, становясь все более сложными по мере роста опыта парней.

Жизнь вошла в легкий ритм досуга и учебы, работы и развлечений. Сменялись времена года, и Артур перестал тосковать по Бедиверу. Он учился с усердием, и со временем по уровню образования и интересов стал почти ученым.

Следовало бы считать это время хорошим и для меня, но я был недоволен. Я не мог избавиться от мыслей о Кран-Таре. Когда снова подошла зима, Каэр Эдин стал казаться мне ловушкой. Мучило то, что там, в большом мире, происходят разные события, а я здесь ничего не знаю. После многих лет активной деятельности мое вынужденное уединение раздражало. День за днем я ходил по залу перед очагом, и мое настроение было под стать зимнему серому дню.

Наконец мне пришло в голову, что мелкие короли во главе с Дюно и Морканом обнаружили наше убежище и уже идут на нас. Я понимал, что Эктор заблаговременно получит предупреждение о любых врагах, приближающихся к границам его владений, но иррациональный страх все сильнее сжимал мне сердце.

Пеллеас смотрел на меня с беспокойством.

– Мастер, что вас мучит? – спросил он наконец, не в силах больше выносить моего возбужденного состояния. – Не хотите сказать?

– Я задыхаюсь здесь, Пеллеас, – прямо ответил я.

– Но Экториус – самый щедрый лорд, он…

– Я не это имел в виду, – перебил я его. – Я боюсь, Пеллеас, что мы совершили ошибку, придя сюда.

Он никогда не сомневался во мне, но и понимал не всегда.

– Мы ничего не слышали ни о каких волнениях на юге, – пожал он плечами. – Мне казалось, что это хороший знак.

– Наоборот! – я чуть не плакал. – Именно это меня и беспокоит. Не надейся, такие как Дюно и ему подобные никогда не отдыхают. Они планируют захватить трон – я это чувствую. – Я ожесточенно ударил себя кулаком в грудь. – Я же чувствую, вот и боюсь!

Сквозняк из-под двери заставлял огонь в очаге метаться. Гончая подняла голову, медленно огляделась и снова положила морду на большие лапы.

Ну, ничего же особенного! Я не верю в приметы. Тем не менее, холодок коснулся моего позвоночника, и мне показалось, что в зале стало темнее.

– Что вы намерены делать?' – спросил Пеллеас.

Повисло долгое молчание. Ветер стонал за стенами, дрова в очаге трещали, но странное чувство не возвращалось. Океан ударил волной о скалу.

Подождав немного, Пеллеас спросил:

– Чего вы опасаетесь больше: того, что мелкие лорды найдут нас здесь или того, что они больше не будут искать?

Глядя в огонь, я видел, как переплетались языки пламени, и мне казалось, что где-то копится грозная сила, и я должен ее обнаружить, чтобы направить в нужное русло.

– И того, и другого, Пеллеас. Не могу сказать, что меня больше беспокоит.

Для Пеллеаса решение лежало на поверхности.

– Я приготовлю лошадей и провизию. Мы уйдем на рассвете. Посмотрим своими глазами, как обстоят дела на юге.

Я медленно покачал головой и выдавил из себя улыбку.

– Ты хорошо меня знаешь, Пеллеас. Только я пойду один. Твое место здесь. Ты нужен Артуру.

– Гораздо меньше, чем вы, – язвительно ответил он. – Экториус очень надежный король. Он с честью выполнит свои обязанности по отношению к Артуру, останемся мы или нет.

По правде говоря, мне не хотелось бродить зимой в одиночестве по диким краям, поэтому я уступил.

– Будь по-твоему, Пеллеас. Мы пойдем вместе! И пусть Бог идет с нами.

Глава 5

Пеллеас собирался недолго, и мы сразу покинули Каэр Эдин. Эктор советовал подождать, пока тропы не оттают, но весна приходит на север поздно, и я не мог ждать, пока прекратятся снегопады и дожди. Артур тоже просился с нами, но, получив отказ, особо не расстроился.

Утро отъезда выдалось холодным и серым, и днем лучше не стало. В ту ночь мы разбили лагерь с подветренной стороны холма, рано поднялись и продолжили путь. Небо не прояснилось, а ветер усилился, но снег пока держал, и мы смогли двигаться дальше, оставляя позади долины и холодные холмы – медленнее, чем мне хотелось бы.

Благоразумие требовало осмотрительности; дальнейшая безопасность Артура зависела от моей способности скрывать и дальше его личность и местонахождение. Скрытность была моим самым сильным союзником, но поскольку мы не могли избегать поселений и владений лордов, не говоря уж о людях, встреченных на дороге, я накинул на себя морок, отводящий глаза. С этого и началось. Я принимал различные обличья, прикидываясь то стариком, то юношей, то пастухом, то нищим, то отшельником.

Смирение стало моим постоянным одеянием. Среди ничего не подозревающих людей я мог бы пройти незамеченным через весь Остров Могущественных. Люди редко обращают внимание на вещи, не привлекающие внимания; а чего они не замечают, тому и не препятствуют. Так мы прошли весь север страны и вышли на старую римскую дорогу к югу от Каэр-Лиала. Дорога прекрасно сохранилась. Пеллеас удивлялся, и я спросил:

– Что такого? Ты думал, что булыжник исчезнет вместе с Легионами? Или что Император свернет свои дороги и заберет их с собой в Рим?

– Смотри! – воскликнул Пеллеас, махнув рукой вдаль. – Дорога прямая и безлюдная. Нам подходит, Эмрис. Можно ехать побыстрее, все равно никто не видит.

Должен согласиться: старые римские дороги, казалось, возникли по воле Небес, и я не уставал возносить за это хвалу Великому Свету. Я давно уже заметил, что как только нам нужна была та или иная дорога, она появлялась. Я не удивлялся и не забывал об этом.

Мы путешествовали с легким сердцем, держась подальше от поселений и очагов людей, разбивая лагерь в укромных местах под открытым небом. В селения заходить все же приходилось; даже при наших скромных потребностях в провизии мы нуждались. Повсюду я прислушивался к тому, что говорили люди, тщательно взвешивал их слова, отсеивая все, что слышал, в поисках любого намека на беду, которой опасался.

Мы добрались до южных земель. Потеплевший воздух сулил раннюю весну, и вскоре на ветвях деревьях появились молодые почки; подул легкий ветерок, вылезли и распустились цветы по обочинам, наполнив воздух запахами. Началось половодье: реки, озера, ручьи вышли из берегов. Через некоторое время склоны холмов окрасились желтыми, малиновыми и синими тонами. Солнце кружило по пятнистому, затянутому облаками небу, а луна прокладывала путь сквозь звездную ночь.

Казалось, мир воцарился на земле, но меня это не утешало. Чем дальше мы продвигались на юг, тем сильнее росло во мне беспокойство.

– Мне все еще не по себе, Пеллеас, – признался я однажды ночью у костра. – Мне не нравится то, что я здесь чувствую.

– Значит, мы приближаемся к тому, что ищем, – спокойно ответил он.

– Возможно. Земли Морканта рядом. Я бы отдал свою арфу, чтобы узнать, что он замышляет.

– Встретим селение, расспросим людей, глядишь, кто-нибудь что-нибудь расскажет.

На следующий день мы отправились в ближайший поселок, преодолев вброд небольшую речушку. Грязная тропа вела через брод к убогим домам, крытым соломой и тростником; но в двух больших загонах для скота содержалось целое богатство.

Сегодня я избрал образ странствующего священника – в длинной бесформенной рясе из некрашеной шерсти, которую Пеллеас купил для меня в аббатстве по пути, с растрепанными волосами, с перепачканным грязью и копотью лицом – я внимательно осмотрелся.

– Здесь живут торговцы скотом. Они должны знать, что происходит в мире.

Уже на подходах к поселку я ощутил опасность. Кожу на затылке начало покалывать. Я наклонился к Пеллеасу, чтобы поделиться ощущениями, но он жестом дал понять, что лучше пока помолчать. Остановив лошадь, он громко крикнул:

– Эй, есть здесь кто?

Мы ждали. Со стороны домов не доносилось ни звука. Пеллеас снова прокричал:

– Нам надо напоить лошадей. Без этого мы не уйдем.

Уверен: за глиняными стенами вовсю перешептывались, я чувствовал холодные острые взгляды сквозь щели.

– Возможно, нам стоит отправиться дальше, – тихо предположил Пеллеас.

– Нет, – твердо ответил я. – Раз уж дорога привела нас сюда, значит, так надо.

Мы ждали. Лошади нетерпеливо фыркали и копытили землю.

Наконец, когда и мое терпение подходило к концу, появился ражий детина с дубовой дубиной. Он вышел из низкого дверного проема дома в середине, выпрямился и развязно зашагал вперед.

– Ну, привет! – сказал он, и в этом слове содержалось больше угрозы, чем приветствия. – Чужаки у нас тут редкость. В наши дни не до путешествий.

– Согласен, – ответил я. – Если бы нужда не заставила, мы бы и не заикнулись о гостеприимстве.

– Гостеприимство? – Это слово явно не имело для него значения. Его глаза с тяжелыми веками подозрительно сузились.

Пеллеас сделал вид, что не обращает внимания на грубость местного, и спрыгнул с седла.

– Нам бы только коней напоить, да и самим напиться, – сказал он, поправляя упряжь. – Потом мы уйдем своей дорогой.

Мужчина подобрался.

– Вода – это все, что у тебя на уме?

– Вода – драгоценный дар Божий, больше нам ничего не нужно, – подтвердил я, входя в роль.

– Хм, ладно. – Мужчина резко обернулся. – Идите за мной.

Пеллеас мрачно взглянул на меня и пошел за ним. Я собрал поводья и повел лошадей. Нам показали каменное корыто, куда стекала родниковая вода из склона холма по древнему глиняному водоводу.

Пеллеас набрал воды в ладони и отпил первым. Вслед за ним наклонился и выпил я.

– Сладостны благословения Божьи, – сказал я, вытирая руки об рясу. – Спасибо за вашу доброту.

Мужчина хмыкнул и пристукнул дубиной по ноге.

– Мы с севера, – сказал я, когда Пеллеас начал поить лошадей. – Чьи это земли?

– Короля Мадока, – угрюмо ответил мужчина.

– Он – добрый король?

– Некоторые скажут так, а некоторые по-другому.

– А что бы ты сказал?

Я давно сообразил, что перед нами животное в человеческом облике. Собеседник зло сплюнул, и я уже решил, что не дождусь ответа. Оказалось, что он просто разогревается перед началом рассказа.

– Я скажу, что Мадок – дурак и трус!

– Те, кто называет своего брата дураком, рискуют вызвать на себя гнев Божий, – смиренно напомнил я ему. – Думаю, у тебя есть веские основания для столь суровых суждений.

– Куда как веские! – фыркнул мужчина. – Я привык называть дураком того, кто позволяет красть свои земли и руки не поднимет, чтобы вора остановить! А трусом я зову того, кто стоит и смотрит, как убивают его сына, и не требует виры за убитого.

– О! Это серьезное дело. Земли украдены, принц убит, и кто же это сделал?

Мужчина перекосило, настолько он презирал мое невежество.

– Кто, кто? – усмехнулся он. – Моркант из Белгарума, конечно! Два лета назад это началось, и с тех пор каждое хозяйство, видишь ли, должно само защищать себя, потому как защиты от Мадока не дождешься.

– Мне грустно это слышать, – я печально покачал головой.

– Ха! – презрительно рявкнул мужчина. – Грустью тут не отделаешься! Я-то умею защищать то, что у меня есть. – Его губы скривились в злобной усмешке. – Ладно. Напились, ну и валите отсюда. Нам тут священники без надобности.

– Я мог бы дать вам благословение…

В ответ мужчина поднял дубинку.

– Ну, как скажешь. – Я пожал плечами и взял поводья из рук Пеллеаса. Мы сели на коней и поехали обратно тем же путем, которым пришли. Скрывшись из виду, мы остановились, чтобы обдумать то, что нам сообщили.

– Значит, Моркан воюет со своими братьями-королями, – размышлял я. – Зачем? Ради пяди земли и добычи от грабежа? Смысла нет.

– Поедешь к Мадоку сам?

– Нет, нечего мне там делать. Моркан посеял раздор между соседями, и я хочу понять, почему. Поскольку сегодня я священник, будем поступать соответственно и поищем руководства у высшей силы.

Белги – древнее племя, родиной которого считается Каэр Уинтан. Заключение мира с Римом позволило белгам обосноваться в этом регионе; старый Уинтан Кестир процветал и рос под Легионами. Но Легионы давно ушли, с тех пор город ссохся, как перезрелое яблоко.

Как и Лондиниум на юго-востоке, Каэр Уинтан поддерживал каменную стену по периметру. Но вал Адриана возле Каэр Уинтана никогда не был таким высоким, как в Лондиниуме, он, скорее, служил напоминанием о былой силе белгов, а не реальной защитой.

Мы оба поразились, увидев город в сумерках: стены Каэр Уинтана действительно выросли. Под стеной выкопали глубокий ров. Теперь Каэр Уинтан действительно стал крепостью.

Ворота уже закрыли и заперли на ночь, хотя небо на западе оставалось довольно светлым. Мы остановились на узкой дамбе перед воротами и позвали привратников. Ответили нам грубо. Некоторые время мы пререкались, пускать нас не хотели. Но когда я заявил, что принадлежу церкви, а первую церковь построил для города Аврелий, ворота с большим количеством проклятий все-таки отворили. Не иначе, привратники не желали навлечь на себя гнев епископа Уфлвиса, чей острый ум и острый язык были хорошо известны в округе.

– Может быть, пойдем сразу в церковь? – предложил Пеллеас, как только мы миновали ворота. Улицы города тонули во мраке, за толстыми стеклами узких окон мелькали тени. Каэр Уинтан оставался богатым городом; те из его жителей, которые могли позволить себе жить по-старому, по-римски, жили хорошо.

– Да, поговорить с епископом надо бы, – согласился я. – Уж он-то точно мог бы рассказать, что тут происходит.

Епископ Уфлвис был высоким, суровым человеком, глубокомысленным и с убеждениями. Говорили, что те, кто приходил к Уфлвису за прощением грехов, уносили тяжкие наказания, но все же получали прощение. Епископ не боялся ни земных королей, ни адских тварей, и ко всем относился одинаково, то есть прямо.

Он прибыл в Каэр Уинтан с намерением построить церковь, и остался, чтобы управлять ей своей сильной рукой. Церковь не касалась мирских дел, и мирские дела ее не касались, некрашеные стены свидетельствовали о неколебимой вере. Меня действительно интересовало, что он скажет о Морканте.

Епископ принял нас радушно; по-видимому, он все еще питал ко мне некоторое уважение, потому что любил Аврелия.

– Мерлинус! Дорогой брат, я тебя почти не знаю! Он поднялся, как только его известили о нашем приходе, и встретил нас распростертыми объятиями. Я сжал его руки в старом кельтском приветствии. – Ну, ну, садись. Ты голоден? Сейчас будем ужинать. Я часто думал, куда ты пропал. Да благословит вас Господь! Почему ты одет как нищий?

– Рад тебя видеть, Уфлвис. По правде говоря, я не думал появляться в этих краях. Но теперь, когда тебя увидел, думаю, что в этом есть определенный промысел Божий.

– Куда добрый Господь направит, туда и должны следовать его верные слуги, а? И, судя по твоему виду, я бы сказал, что ты кого-то выслеживаешь. Рассказывай, – Уфлвис указал на мою одежду. – Смотрю, ты так и не принял священные обеты? – Прежде чем я успел объяснить, Уфлвис поднял руки. – Нет, пока ничего не говори. Сначала – ужин. Вы оба устали. Раздели со мной хлеб. Поговорить мы еще успеем.

Стол епископа Уфлвиса оказался таким же скудным, как и сам епископ: простая пища – хлеб, пиво, мясо, сыр – но все отменного качества. Пеллеас сидел с нами за столом, обслуживали нас два молодых монаха из близлежащего монастыря. Наши застольные беседы касались обычных тем для путешественников: погода, виды на урожай, торговля, новости, собранные в пути. Наконец, епископ поднялся из-за стола.

– Мы выпьем меда в моей комнате, – сказал он монахам. – Принесите кувшин и чаши.

Мы расположились в голой комнате Уфлвиса – выбеленной келье с одним узким незастекленным окном, утоптанным земляным полом и невысоким возвышением, на котором лежал соломенный тюфяк, служивший его постелью. Но из уважения к посетителям здесь все-таки имелись четыре больших красивых стула и небольшой очаг.

Как только мы устроились, явились монахи; один из них нес деревянный поднос с кувшином и чашами, другой внес небольшой трехногий столик, на который установили поднос. Монахи разлили мед и разожгли огонь в очаге, после чего молча удалились.

Уфлвис раздал чаши со словами:

– Здоровья вам от Бога!

Какое-то время мы потягивали сладкий, пахнущий вереском напиток.

– Ну что же, друзья мои, пришло время рассказать, почему я имею удовольствие лицезреть вас нынешним вечером.

Я отставил чашу и наклонился вперед.

– Дошло до нас, что Моркан затеял войну против своего соседа Мадока. Я хотел бы услышать, как обстоят дела сейчас.

Епископ посерьезнел.

– Моркан воюет? Поверьте, пока вы мне об этом не сказали, я понятия не имел. – Он переводил взгляд с меня на Пеллеаса и обратно. – Я ничего об этом не знаю.

– Тогда я расскажу вам то немногое, что знаю, – ответил я и рассказал, что мы с Пеллеасом узнали, и объяснил, откуда получены сведения.

Уфлвис встал и начал нервно прохаживаться перед огнем.

– Да, – сказал он, когда я закончил, – я уверен, что вы говорите правду, потому что это многое объясняет. Моркан, несомненно, постарался скрыть это от меня, но, как я вижу, не преуспел. – Он резко повернулся к двери. – Предлагаю вам пойти со мной. Я не усну, пока не обличу его в этом гнусном грехе. Он не должен думать, что церковь останется равнодушной к его прегрешениям.

Глава 6

Venta Bulgarum еще до римлян был оплотом бельгских лордов. Моркан никому не позволял забыть, что его род славился долгим и прибыльным сотрудничеством с Цезарем, и что владыки белгов гордятся своим прошлым. Хотя форум и базилика предназначались теперь для частного пользования, король Моркант содержал их в порядке. Несмотря на все свои разговоры о Британии, он по-прежнему называл себя губернатором провинции.

Двери были закрыты и заперты на ночь, но Моркан принял нас. Епископ Уфлвис считался в Каэр Уинтане очень значимой фигурой. Сомневаюсь, что меня приветствовали бы так же. Тем не менее, нас провели в комнату, увешанную ткаными коврами на стенах и освещенную факелами.

– Не поздновато ли для священника? – спросил Моркан, улыбаясь так, словно принимать епископа глубокой ночью для него вполне естественно. – Я считал, что монахи ложатся спать и пробуждаются вместе с солнцем.

– Как Господь наш Христос всегда занят своим делом, так и слуги Его должны быть готовы служить, когда возникнет нужда, – ответил ему епископ, – днем или ночью.

– А, Мерлин… – Моркант соблаговолил наконец узнать меня. – Не ожидал тебя увидеть. Думал, ты мертв.

Без сомнения, он дорого дал бы за то, чтобы его предположения оправдались.

– Лорд Моркант, – холодно ответил я, – вы же не думаете, что я покину Британию, не попрощавшись. Когда я уйду, об этом узнает весь мир.

Тон мой был довольно легким, но слова имели зловещий оттенок, и вызвали неловкое молчание.

– Что ж, – Моркан собрался и вымученно улабнулся, – по крайней мере, радует, что мы еще некоторое время будем получать удовольствие от твоего присутствия. Хотите вина? Или дело твоего Господа требует трезвого подхода? – Король даже не двинулся, чтобы в самом деле угостить нас вином. Вместо этого, глядя поочередно на каждого из нас, он устроился в кресле поудобнее и стал ждать, что будет дальше.

Епископ Уфлвис не терял времени.

– Прибереги свое угощение, – сурово сказал он. – Не время для вина. Мерлинус сообщил мне о войне, которую ты затеял. Это правда?

Моркан невозмутимо рассматривал нас. О, он хорошо следил за своей реакцией.

– Война? – с деланным удивлением переспросил он. – Какая война? Я ничего не знаю ни о какой войне. У нас тут мир. Война – это там, у саксов…

– Саксы меня не интересуют, – отрезал Уфлвис. – Говорят, что ты напал на короля Мадока, захватил часть его земель и убил его сына. Это правда?'

Моркан скривился.

– Это Мадок наябедничал? – Он вздохнул и с явным раздражением хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. – И чего он все время жалуется на меня?

Но епископа Уфлвиса было не так легко сбить с толку.

– Я еще раз спрашиваю тебя и требую ответа, Моркан: правдиво ли это обвинение? Подумай, прежде чем ответить. Ложь опасна для твоей бессмертной души.

Вряд ли это так уж беспокоило Моркана, во всяком случае, виду он не показал. Напротив, придав лицу обиженное выражение, он спросил:

– Ты же не веришь, что я способен на такое?

– В том-то и беда, – ответил епископ, – что мне легко в это верится. И пока ты не убедил меня в обратном.

Пришлось Моркану перейти в атаку. Он вскочил со стула и ткнул пальцем мне в лицо.

– Ты! Это твоя работа! Ты подговорил Мадока распускать эти слухи!

– Нет, Моркан, – спокойно ответил я. – Я этого не делал.

– Тогда это сам Мадок, – раздраженно бросил Моркан. – Это же понятно!

– Ты не ответил на обвинение, Моркан, – заявил епископ, вставая со стула. – Я расцениваю твое молчание как доказательство твоей вины. Не хочу дальше говорить с тобой, это не полезно для души. – Он шагнул к выходу и уже в дверях обернулся. – Я буду молиться за тебя, лживый господин, чтобы ты опомнился и раскаялся, пока не поздно.

Моркан даже не пытался остановить его, но стоял, набычившись, гневно сверкая глазами. Епископ загнал его в угол. Он понимал, что попытавшись распутать узлы, только крепче затянет их.

Мы с Пеллеасом шли следом за Уфлвисом через двор.

– Я ожидал от него большего, – вздохнул епископ.

– Но тебя не удивило его поведение?

– Нет, конечно. Я слишком хорошо знаю Моркана. Какое уж тут удивление! Тем не менее, я всегда надеюсь на лучшее. Как я уже сказал, молчание полностью изобличает его. – Уфлвис остановился и повернулся ко мне. – И что теперь делать?

– Увидим. Если Мадок молча стерпит обиду, этим все и закончится. Если нет… – я поднял глаза к ночному небу. – Война будет продолжаться, и в нее со временем втянутся другие. Думаю, что в этом и состоит истинное намерение Моркана.

Мы вернулись в церковь, но больше не разговаривали до следующего утра, когда мы зашли к епископу попрощаться.

– Ты же попытаешься остановить войну? – с надеждой спросил Уфлвис.

– Да. Попробую убедить королей, что драки между ними на руку саксам. Они пока постоят в сторонке, посмотрят, как мы режем друг друга, а затем придут добить остатки.

– Благословляю тебя на это достойное дело, – сказал епископ Уфлвис. – Я со своей стороны тоже буду делать все, что в моих силах, и буду молиться о том, чтобы это поскорее кончилось. – Он поднял руку в благословении. – Идите с Богом, друзья мои, и пусть Господь поддержит вас Своей благодатью.

К западу от Каэр Уинтана земля сплошь покрыта холмами и скрытыми долинами. Леса здесь не такие густые, селений больше, и они богаче, чем на севере. Летние земли лежат на западе; а чуть дальше – Инис Витрин, древний Стеклянный Остров, который теперь зовут Инис Аваллах: дом Аваллаха, Короля-Рыбака, и его дочери, Хариты, моей матери.

Люди Талиесина ушли из Летних земель – так называлась область между Белгарумом и Инис Аваллахом – и этим королевством владел человек по имени Бедегран. В молодости Бедегран сражался вместе с Аврелием, и я помнил его как справедливого и прямодушного лорда.

На следующий день мы подошли к крепости Бедеграна в Сорвиме. Его королевство было большим, и поскольку оно выходило к морю через реку Афен, по которой Морские Волки часто поднимались, ища выход на берег, он знал цену бдительности.

Когда мы прибыли, Бедегран с частью отряда ушел в поход. Его управитель заверил нас в том, что нам рады, и предложил дождаться возвращения его господина. До Инис Аваллаха было рукой подать, мне очень хотелось туда, но я согласился ждать в надежде узнать что-нибудь от Бедеграна.

Нас накормили, и я даже поспал немного. Тем временем Пеллеас беседовал с управителем Бедеграна, тот многое рассказал, а позже господин подтвердил его слова: Моркан уже некоторое время угрожает их землям, пытаясь спровоцировать войну.

Пока речь шла о мелких неприятностях – пропали нескольких голов скота, вытоптали поле и тому подобное. До сих пор Бедеграну удавалось сохранять самообладание и избегать открытых стачек, но это как раз было на руку Моркану.

Неустойчивый мир не мог продолжаться долго, и подтверждением тому было возвращение Бедеграна уже в сумерках. Ярость одевала его, как пылающий плащ.

– Видит Бог, я долго терпел оскорбления Моркана! – вскричал Бедегран, врываясь в свои покои. – Я избегал кровопролития, я закрывал глаза на мелкие обиды. Но теперь он взялся выгонять моих людей из их селений! И как я могу это терпеть?!

Король был так разъярен, что не сразу осознал наше присутствие.

– О, приветствую тебя, Мерлин Эмбриес. И тебе привет, Пеллеас. Добро пожаловать. Рад видеть вас снова. Прости мой гнев. Не так развлекают гостей у своего очага.

Я махнул рукой.

– Нам известно о предательстве Моркана. Твой гнев оправдан.

– Он хочет войны, – объяснил Бедегран. – Я долго сдерживался, но для мира нужны две стороны. Если война – я готов сражаться, хотя и не хотел бы этого. – Он принялся расхаживать взад-вперед перед нами. – Но это же прямое оскорбление, Мерлин! Я не могу оставаться в стороне. Я обещал защиту своему народу. И не вздумай убеждать меня в обратном.

– Если считаешь нужным защищать их, защищай. Я пришел не для того, чтобы учить тебя твоим королевским делам.

– Как раз твою опеку я вынесу. Ты единственный человек, которого я был бы рад выслушать. – Бедегран впервые улыбнулся. – Итак, что скажешь?

– Немногое. Но вот что мне известно. Моркан пошел в набег на Дубуни. Говорят, что часть земель Мадока захвачена, а сын Мадока убит. Но Мадок не хочет сражаться.

– Мадок стареет. Он знает, что не сможет победить Морканта. Тем более, он помнит, что у него на фланге Дюно. А вдвоем эта парочка хуже змей.

– Так они заодно?

– Если они и сговорились, то я об этом не слышал. Но с другой стороны, я и о Мадоке до сих пор не слышал. – Он помолчал. – Мне жаль его сына.

«Напрасное убийство», – размышлял я, и мне показалось, что передо мной на мгновение возникла фигура молодого человека, протягивающего руку умоляющим жестом. Но это был не сын Мадока; парень помоложе, ровесник Артура, наверное. «Сын… сын… я не подумал о сыне…»

Бедегран поднял брови.

– Мерлин?

– У Моркана есть сын?

– Да, – кивнул Бедегран. – Молодой парень. Кажется, зовут Сердик. Да, Сердик. Почему ты о нем спрашиваешь?

Я вдруг все понял. Теперь я понимал, о чем говорили пастухи Мадока, упоминая долг крови. Глупец же я был! Моркан избавляется от соперников, расчищая дорогу собственному сыну. Об Артуре на севере он пока просто не думает. Значит, я был прав, когда увез Артура.