Текст книги "Становление (СИ)"

Автор книги: Стэлла Соколова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

   Клай вновь рассмеялся и "нырнул" в облако – скажи кому-нибудь, что сравнил горизонт с девушкой, засмеют, а потом еще и пальцем в спину тыкать будут. Вынырнув под облаком, Клай устремился вниз – к самой земле, туда, где люди живут и радуются, даже не смотря на то, что жизнь их так коротка и мимолетна.

   Звук открывающейся двери заставил молодого мага вернуться в собственное тело. Ото всех, даже от Райдана, Клай скрывал эти свои путешествия. Конечно, Райдан ничего ему не сделает, но... Клаю было немного стыдно за то, что этим даром может наслаждаться лишь он один. К тому же, ни к чему лишний раз хвастаться, верно?

   Повернув лицо к вошедшему, Клай улыбнулся и мягко произнес:

   – Замарашка? Что подтолкнуло тебя почтить меня своим присутствием?

   Хикар уперла руки в бока и, грозно нахмурившись, покачала головой:

   – От замарашки и слышу.

   Клай прищурился и тихо рассмеялся – имя Хикар выбрали самое что ни на есть лучшее, никакое другое не отразило бы ее характера в такой мере. Хотя, даже люди, которые нарекли ее так, не знают в точности, что имя это означает. Одним из его значений является "Гордый" и, на самом деле, имя мужское. Насколько Клай понял, отец девушки человек с довольно тяжелым характером, поэтому у него даже малейшего сомнения не было в том, что у него родится сын. Когда же повитуха сообщила, что Боги подарили дочь, высокомерный старик все равно нарек девочку мужским именем (видимо полагая, что пол ребенка тут же изменится так как выбора не осталось). Хотя... Хикар абсолютно лишена всех этих женских "штучек" – мягкости, кротости, женской мудрости и хитроумия. Скажет, как отрежет и не поспоришь ведь с ней. В общем, имя у нее действительно хорошее, тем более, если вспомнить о том, что кроме значения "Гордый" оно имеет и другое...

   Вспомнив о втором значении имени, Клай едва не рассмеялся в голос. Если он сейчас скажет Хикар, что в их родном мире были маленькие зверьки, которых называли хикарами и имя "Хикар" произошло как раз оттуда... Райдан-то точно молчит, он как никто лучше знает, что их ожидает, если девушка узнает правду. Но... Великие Светлые, когда Райдан сказал о том, что Хикар прошла посвящение Богам и те нарекли ее так же, Клай плакал от смеха. Потому что хикары очень милые и мягкие – со стороны похожи на комочки шерсти с огромными глазами на макушке. Правда, из-за такого телосложения, хикары довольно слабенькие и защитить себя сами не могут. Все, что у них есть – маленькие, но довольно цепкие коготки, которыми они пользуются для карабканья на деревья и ловли мелких насекомых. Когда на хикаров надвигается опасность, их шерстка вздыбливается, а глаза становятся похожими на огромные серебряные блюдца. Если же опасный противник продолжает приближаться, хикары взбираются на местечко повыше и оттуда презрительно фыркают на того глупца, что осмелился подойти настолько близко. На самом деле, они не только фыркают, но и... Ммм... Справляют маленькую нужду на своего обидчика, сидя на ветке дерева, но это уже мелочи. Прибыв в этот мир, Ааш'э'Сэй всех людей "хикар" называли – такие же волосатые и слабенькие, но все равно, даже понимая, что противопоставить им нечего, гордо фыркают на тех, кто сильнее. А если вспомнить о том, что по первости Ааш'э'Сэй только с человеческими полководцами общались, становится ясно, почему люди решили, что "хикар" это не обзывательство, а вроде бы даже и хвальба.

   Хикар, в этот момент действительно похожая на маленького хику, немного ворчливо спросила:

   – Ты сможешь сделать то, о чем я говорила?

   Клай неопределенно пожал плечами:

   – Подобные щиты ставили только Эль'э'Сэй, моих сил может не хватить на то, чтобы обойтись без человеческих жертв.

   Девушка нахмурилась:

   – Поищи еще, ладно? Мне действительно нужен этот щит над Академией.

   Слегка прикрыв глаза, Клай утвердительно кивнул – ему и самому было интересно разобраться в этой задаче. Нет для мага большего удовольствия, чем совершить нечто непосильное, выходящее за рамки возможного.

   Дверь в библиотеку вновь отворилась и на пороге застыл главный писарь. Низко поклонившись, он прогнусавил:

   – Послание о наборе юношей в Акадэмию отправлено.

   Хикар повернулась к нему и, приподняв удивленно брови, спросила:

   – Вам нездоровится?

   Писарь, в обязанность которого входило диктовать текст сообщения (так как старик с возрастом стал плохо видеть, Райдан сделал его главным над всеми писарями. Все-таки, рука не поднялась выгнать старика, служившего верой и правдой все эти годы). Дед, положив морщинистую руку на поясницу, гнусаво ответил:

   – Да что-то прихватило поясницу. Радикулит проклятый, чтобы его к Темным.

   Калй прыснул от смеха, а Хикар, покачав головой, ответила:

   – Я не об этом. У Вас простуда?

   Дед пошмыгал носом и ответил:

   – Да нет, все в порядке.

   Клай в это время уже практически сполз на пол от смеха, а Хикар, все еще не понимая причин смеха друга, подошла к старику писарю и, положив руку на его плечо, проникновенно сказала:

   – Вам лучше прилечь. Давайте я провожу.

   Бросив на Клая последний укоризненный взгляд, она вышла из библиотеки, а Клай, утерев слезы, уставился в потолок. Старик сегодня первый день на посту главного писаря и, из-за того, что дефект речи у него проявляется довольно редко, ни сам Клай ни, уж тем более Райдан, даже не подумали о том, что может выйти казус. То есть, это вовсе не дефект речи (как у начальника охраны, например) вместо "е" говорить "э", просто старый писарь раньше жил где-то на юге, где говор особенный, но со временем эта его привычка почти исчезла. Одна беда "почти" и "полностью" вещи разные.

   Закрыв книгу, Клай потянулся – надо подумать над щитом, о котором говорила Хикар. Жаль, боги, вместе с которыми Клай создавал печати-ключи отвергли свет и ушли в другой мир, можно было бы у них совета спросить. Особенно у Леста... Вспомнив про Леста, Клай вновь уселся на подоконник и подперев рукой подбородок, погрузился в раздумья. Когда они создавали печати, получившие название "пентаграмма Леста", Клай задался вопросом, почему рисунок, являющий собой крест, назвали пентаграммой? А ответ был довольно прост – для того, чтобы заключить Ашара между мирами, Лест в самом деле создал пентаграмму, только последний рисунок-ключ отправился вместе с ним в Мир Темных. Вероятно, Лест опасался, что кто-то все же сможет разрушить кубы и, дабы обезопасить мир, последний ключ вплавил в собственное тело. То есть, не ключ, а сдерживающее заклинание. Если следовать его логике, можно создать щит, использовав силу пентаграмм. В нетерпении соскочив с подоконника, Клай принялся мерить библиотеку широкими шагами. Если он привяжет свой щит к рисунку Леста, то получит двойную выгоду – над Академией будет своего рода купол и в тоже время пентаграмма, сдерживающая Ашара будет усилена.

   Застыв посреди комнаты, Клай кивнул самому себе – во-первых, мало кто догадается, что пятый ключ вообще ни в этом мире, во-вторых, даже если догадается, не сможет уничтожить Леста. А в-третьих, даже если Лест, Светлые знают как, будет убит, Ашар все равно останется заперт в своей темнице, потому что магический рисунок, носящий название "пентаграмма" на самом деле будет гексаграммой.

   Спустя год Клай действительно создал щит «Ар-Дель-Фаст», который подпитывался энергией от кубов, захороненных на практически равном удалении от купола. Для того, чтобы воплотить свою идею в жизнь, Клай приказал перенести место постройки Академии туда, где ранее находился главный алтарь Ашара. Вторая пентаграмма-ключ, созданная Клаем стала шестым ключом от тюрьмы Кровавого бога и о ключе этом не знали даже Боги, создавшие изначальное заклинание. Из-за того, что Клаю по сути, пришлось создавать ключ, зная лишь то, что должно получиться в итоге, заклинание было соткано не совсем верно – оно впечаталось не в физическое тело, а в астральное. Именно поэтому после смерти молодого мага ключ продолжал существовать. Перед тем, как отправиться в мир Светлых, Клай перенес «спящее» заклинание на руну с изображением белокрылого мага, в надежде что один из его потомков, имеющий не меньший магический потенциал, чем он сам, станет следующим носителем печати. Спрятав заклинание в руне с крылатым магом, Клай создал своего рода ограничение – ключ перейдет к тому, кто так же как и сам Клай, будет обладать невидимыми крыльями Эль'э'Сэй. Потому что лишь тот, в чьих силах поспорить с первородными, сумеет обуздать шестую пентаграмму к тюрьме Кровавого.

   Где-то между небом и землей.

   В центре огромной площадки, вырезанной словно из мраморного монолита, преклонив колени стояли четверо. Эти четверо были избраны Богами как Хранители печатей. Причиной, по которой ни один из предыдущих Хранителей не попадал до этого момента на аудиенцию к Светлым заключалась в том, что в мире должно быть не менее четырех Хранителей печатей-ключей. Каждый из которых получит знания о собственной печати – где она находится и как действует.

   Лест, создатель заклинаний для пентаграмм-ключей, сделал каждое отличным от другого. Ключи, оставшиеся в Среднем мире подпитывались силой одной из стихий – земля, воздух, вода и огонь. Ключ, который Лест унес с собой, олицетворял собой окончание жизненного пути. Молодой Бог был, тем, кто создал две пентаграммы – куб земли и куб, в котором заключил силу умерших, принесенных в жертву Ашару. Клай, второй из участников тех давних событий, так же создал два ключа – куб воздуха и куб, в который запечатал силу жизни. Два куба – смерти и жизни, оказались прочно связанны между собой, нить, их соединяющая, прошла из Среднего Мира в Мир Темных Богов, пронзив измерение-пласт, в котором заперли Кровавого. Все эти знания, огромной волной обрушились на сознания тех, кто стоял, склонив головы в ожидании ответов на свои вопросы.

   Голос, грохочущий где-то над головами, проникал сквозь каждую клеточку тела, заставляя нервы звенеть, словно натянутые струны:

   – Хранитель Земли, поднимись.

   Невидимая сила заставила Леона де Риз, самого молодого из Хранителей подняться.

   – Хранитель пламени, поднимись.

   Легко, словно не было за плечами долгих лет, оставивших сеточку морщин на лице и серебро в волосах, поднялся Трей Килл.

   – Хранитель Ветра, поднимись.

   Лука Редж, с присущей ему мягкой улыбкой, встал с колен.

   – Хранитель Воды, поднимись.

   Дэмиен де Мор, самый последний из Хранителей, не стал дожидаться, пока невидимая сила подтолкнет его, словно тряпичную куклу. Гордо расправив плечи и устремив вздор на белое небо, де Мор выпрямился. Голос, подобно раскату весеннего грома, сотряс окружающий мир:

   – В вашей власти воспрепятствовать тому, чтобы Ашар Кровавый остался там, где его заключили многие века назад. Возвращайтесь.

   Мир, окружающий Хранителей, пошел кругами, как если бы кто-то бросил огромный камень в водную гладь.

   Империя Ардейл. Сейн. Черный Замок.

   Дэмиен де Мор открыл глаза и обнаружил, что находится в своем кабинете, солнце за окном уже было высоко, его яркий свет заливал золотом, обычно полутемное, помещение. Слегка нахмурив брови, Дэмиен с удивлением отметил, что тяжелые гардины, всегда плотно задернутые, сейчас открыты, благодаря чем в кабинете стало светло настолько, что в первый момент Дэмиен был вынужден прикрыть глаза – яркий солнечный свет больно бил по глазам.

   На стуле, напротив стола, сидел Лазар и пытался бодренько улыбнуться наставнику. Правда, темные круги под глазами и запавшие щеки не делали его улыбку жизнерадостной. Скорее уж наоборот, Император напоминал мертвяка, Светлые знают каким образом, пробравшегося в кабинет Дэмиена.

   Выпрямившись, де Мор размял затекшую шею и, исключительно ради интереса, поинтересовался:

   – И давно ты тут сидишь?

   Лазар скорчил задумчивое лицо и, возведя очи к потолку, шутливо ответил:

   – Пару часов, не больше.

   Дэмиен недовольно нахмурился, но по плутоватой улыбке на лице ученика понял, что тот, мягко говоря, приврал. Проведя по лицу рукой, де Мор вздохнул и, поднявшись, потянулся со словами:

   – Я знаю, кого ты отправишь с маленький де Сэем в Долину.

   Слегка приподняв левую бровь (чем выказал свою заинтересованность) Лазар поинтересовался:

   – С кем?

   – Я поеду с ним.

   Сказанное заставило Лазара стать серьезным:

   – Ты не можешь покинуть Сейн на долгое время. Кто-то должен заменить тебя, а Лука отправится на Юг.

   Дэмиен кивнул со словами:

   – Мальчик де Риз займется моим делами.

   Как раз в этот момент с порога раздался возмущенный возглас, принадлежавший Леону:

   – Мне бы этого не хотелось.

   Оглянувшись на дверь, Дэмиен узрел у своего порога Леона, Луку и, к огорчению Лазара, самого Хранителя Архивов. Сделав приглашающий жест рукой, де Мор вежливо сказал:

   – Проходите, самое время обсудить произошедшее.

   С некоторым удивлением Владыка Ардейл уставился на своего начальника тайной службы. Что и не говори, но четверка, собравшаяся этим утром в кабинете, была, мягко говоря, странной. Настолько разные, как по возрасту, так и по занятиям, их все же что-то объединяло. Следующие полчаса Лазар молча слушал историю о том, что же объединяет этих четверых. Последнее слово принадлежало Леону. Он, слегка испуганно оглядев присутствующих, промямлил:

   – Я вообще об этом в первый раз слышу. Возможно ли, что произошла ошибка?

   Взгляды, которыми Леона наградили старшие Хранители, были не то, чтобы осуждающими... Просто де Риз сразу понял, какую глупость он сказал. Лука же, для которого факт того, что Леон так же является Хранителем (а значит, на него можно будет свалить обязанности Дэмиена) оказался приятным сюрпризом, миролюбиво ответил:

   – Это всегда можно проверить.

   Нахмурив светлые брови, Леон с безнадежностью в голосе, спросил:

   – Как?

   Редж, мягко поднявшись, подошел к нему и, взяв за подбородок, повернул голову Леона сначала влево, а затем вправо, ища печать. Не найдя таковой, он несколько огорченно посмотрел на де Мора, ища поддержки. Так как печать хранителя у самого Луки находилась на шее, он предположил, что и Леона она будет там. Потому что в ходе предшествующей сему действу беседы они выяснили, что шанс стать Хранителем Леону выпал лишь один раз – когда он помогал Реджу в той заварушке с пауком-переростком.

   Дэмиен, слегка прищурив глаза, спросил ученика:

   – Ну вспоминай, как ты печать свою получил.

   На некоторое время повисла тишина, настолько оглушающая, что казалось стоит лишь немного сосредоточиться и можно услышать как в голове Луки ворочаются мысли и воспоминания. Неосознанным движением Редж прикоснулся к печати под левым ухом и, с легким сомнением в голосе, ответил:

   – Перед тем, как все закончилось, паук ужалил меня сюда. – С этими словами он указал на то место, где находился рисунок. Немного помолчав, он закончил – Но я все время получал от него неожиданные удары, если следовать этой логике, то у меня все тело должно представлять собой одну сплошную печать.

   Леон покачал головой со словами:

   – Насколько я понял, ранение в шею было последним, полученным тобой в дар от твоего... Ммм... Тотема.

   Редж нахмурился, вспоминая, после чего тоже покачал головой:

   – Нет, туда меня маленький паук ужалил.

   Вообще, для всех находящихся, кроме Леона и Луки, разговор этот не имел вообще никакого смысла. Ну разве что они уяснили, что Редж пострадал не от одного паука, а от нескольких. Когда Редж и де Риз в конце концов не придя к согласию решили восстановить произошедшее, использовав как поле битвы стол Дэмиена, а большого паука-злодея заменили любимой кружкой начальника тайной службы, терпение этого самого начальника иссякло. Отобрав тяжелую кружку, Дэмиен сухо сказал, обращаясь к Леону:

   – Раздевайся.

   Выражение на лице де Мора при этом было самое что ни на есть серьезное. Серьезное до такой степени, что бедный Леон даже слегка испугался. Оглядев сидящих и как бы ища у них поддержки (в которой ему было молчаливо отказано) молодой де Риз с тяжелым вздохом стянул рубаху. Так как не смотря на прошедшее со времени его ученичества, Леон все еще был чрезвычайно худ, смущение его легко нашло объяснение. К тому же, хризантема за эти годы стала еще больше – теперь ее лепестки почти полностью покрывали торс юноши, и казалось что сама его кожа светится мягким серебряным светом.

   Похлопав бывшего ученика по худому плечу, Лазар легкомысленно сказал:

   – Ничего страшного, малыш. Подумаешь, похож теперь на кутилу и развратника... Ты главное голышом не бегай и не узнает никто.

   Дав сей, во истину ценный совет, Владыка с улыбкой посмотрел в лицо бывшего ученика. Замечание Лазара заставило Леона огорченно опустить глаза – в Ардейл цветными рисунками собственные тела покрывали только торговцы чувственными удовольствиями. Сутенеры, другими словами. Об этом Леон узнал случайно – как-то раз, путешествуя по делам рода, он остановился в небольшом городке, где решил посетить общественную баню. Когда он уселся на деревянную скамью, прикрыв наготу лишь узким полотенцем на бедрах, находящиеся в бане предпочли отодвинуться от него подальше. А банщик так вообще стражу кликнул – сутенеров не просто не любили, их действительно жестко карали, особенно тех, кто не принадлежал ни к одной из гильдий. После разборов со стражниками, Леону пришлось держать ответ перед представителем какой-то местной захудалой гильдии. Правда, даже несмотря на свой мягкий и неконфликтный характер, де Риз в конце концов не выдержал и... Ну, в общем, сорвался немного. Здание гильдии горело очень долго, а после того, как пожар был потушен, уже стражникам пришлось отчитываться перед представителем высшего сословия о причинах по которым в городке возникла эта самая гильдия. С тех пор Леон предпочитал не ходить в общественные бани, дабы вновь не попасть в столь глупую ситуацию.

   Пока де Риз вспоминал эти печальные события, Лазар уже обошел его и, застыв позади, принялся задумчиво изучать спину бывшего ученика. Так как процесс этот несколько затянулся, в скором времени к нему присоединился Редж. Покрутив Леона во все стороны, Лазар и Лука обнаружили-таки эту пресловутую печать. Почему никто из домашних де Риза не заметил ее раньше объяснялось размером хризантемы – тонкие лепестки покрывали всю спину, ветви и листочки "ползли" по позвоночнику и терялись где-то под поясом штанов. Из-за того, что магический рисунок достиг таких размеров, маленького золотистого паука было практически не видно. Но, в общую картину он вписался просто замечательно – когда Леона повернули спиной к окну, чтобы лучи солнца помогли разглядеть рисунок, Лазар с удивлением обнаружил небольшого паука, который, казалось, спрятался между тонкими лепестками хризантемы. В какой-то момент даже показалось, что паучок перебирает лапками, пытаясь скрыться от любопытных взглядов.

   Лука тяжело вздохнул – паук Леона был куда как симпатичнее его собственного, если так вообще можно сказать про насекомое. К тому же, по размерам сильно уступал. Как бы теперь не сказали, что из-за размера паука и его совсем не устрашающего вида, Леон как бы и не Хранитель. То есть, раз уж Светлые его Хранителем признали, то конечно именно им он и является. Просто Дэмиен может упереть на то, что одного этого с Леона достаточно. К тому же, его рисунок действительно довольно маленький – чуть больше ногтя, в то время как паук-скорпион, которым обзавелся сам Лука размером с кулак.

   Дэмиен, подойдя к де Ризу, спокойно кивнул со словами:

   – Это достаточно для доказательства. Другой вопрос, как нам с тобой быть.

   Действительно, вопрос сложный. По сути, Хранителем Леон стал случайно, соответственно, к этой роли (в отличии от Реджа) его никто не готовил. чувствуя, как столь желанная свобода от обязанностей начальника тайной службы упрямо ускользает от него, Редж миролюбиво сказал:

   – Мы же не будем спорить с решением Светлых?

   Старшие покачали головами – никому подобное даже в голову не пришло. Лука удовлетворенно кивнул:

   – Значит, надо всего лишь подготовить Леона. А обучаться всегда лучше в процессе. Познания в магии у него есть, отравить или наложить смертельное заклинание невозможно. К тому же, в силу своих... Ммм... Особенностей, Леон будет очень полезен в Замке.

   Широко улыбнувшись, Редж уставился на де Мора, который подвоха не заметил и согласился:

   – Логично. Тем более, что насколько я понял, печатям Трея и Леона ничего не угрожает.

   Лазар, которому рассказали далеко не все, уселся в свое кресло и, закинув ноги на стол, поинтересовался:

   – В смысле?

   Дэмиен, укоризненно покачав головой, ответил:

   – Печать Леона находится на Востоке. Как ты знаешь, ту часть к Империи присоединили относительно недавно и в принципе, раньше там было несколько государств, каждое из которых было построено на руинах предыдущего. Таким образом куб сейчас находится глубоко под землей, скрытый несколькими слоями камней и обломков зданий, занесенных песком. Печать учителя Трея находится в Проклятом лесу, лишь безумец осмелится ступить на его территорию. К тому же, Ниран возвел вокруг леса магический контур, для того, чтобы чудовища, выросшие там не отправились в путешествие по Империи.

   Как только Дэмиен озвучил свои мысли, Лазар резко подался вперед (от чего его колени едва не согнулись в другую сторону) и уставился перед собой.

   Проклятый Лес... Восток... Печать на Юге и в Долине...

   Помолчав какое-то время, он спросил:

   – Что вам сказали сделать?

   Лука, видя что друг настроен более чем серьезно, ответил:

   – Защищать свои печати. Я так понял, что причиной происходящего в Ардейл является то, что какая-то из печатей Леста была сломана, из-за чего ненависть Ашара начала просачиваться в наш мир.

   – Какая именно?

   Лука покачал головой:

   – Мы не знаем. Наши печати целы, пока что, вероятно разрушена пятая печать. Так же возможно, что печати просто ослабли со временем, чем и решили воспользоваться в Братстве. Одно мы знаем точно – для того, чтобы Ашар вновь явился к нам, нужно разрушить три из пяти печатей и если взять за данность тот факт, что сейчас одна из пентаграмм сломана, мы должны уберечь две.

   Прикрыв глаза, Лазар задумался. Если печати на востоке и в Проклятом Лесу недостижимы, остается Юг и Долина... Вероятно ли то, что Кларин, каким-то образом узнав о печатях и о том, что одна из них сейчас прекратила существовать, затребовал Юг из-за второй печати? Действительно, этим можно объяснить и дурацкое требование южных территорий. А если он сумеет справиться с чудовищами из Проклятого Леса, который находится на территории не принадлежащей Империи... Постучав пальцем по столу, Лазар покачал головой – зачем ему тратить силы на Проклятый Лес, если прямо у Лунного Замка находится еще одна печать?

   Разко ударив ладонью по столу, Лазар поднялся со словами:

   – Отлично, я решил, что мы будем делать. – Позвонив в колокольчик на столе Дэмиена, Лазар дождался прихода служки, которого отправил будить остальных. Собравшимся же в кабинете он спокойно сказал – Их Высочество Принц Санэйр останется здесь. Надеюсь мне не надо озвучивать тот факт, что все сказанное следует держать от него в тайне? Если за всем этим стоит его отец, есть вероятность, что принца отправили к нам ради того, чтобы на время усыпить наше внимание или стать "ушами" Кларина.

   Дэмиен едва заметно кивнул – действительно, если рассматривать наследника Долины с этой точки зрения, то поведение Кларина легко объясняется. Ведь если Владыка Ардейл решит, что Их Высочество стал жертвой безумия собственного отца (как некогда основатель рода де Сэй), к принцу будут относиться более лояльно. А если уж он скажет и сумеет доказать, что к делам отца отношения никакого не имеет и вообще, это его пытались убить, а не кого-то там, и заручится поддержкой Лазара в свержении с трона сумасшедшего Владыки... Можно заманить Императора в ловушку. Одно не вписывается в эту стройную цепочку – Санэйр упрямо настаивает на том, что его отец просто не мог пойти на подобные безумства. Хотя, это тоже может быть частью продуманной на несколько шагов вперед партии. Только вот, не учел Владыка Ардейл, что в Черном Замке тоже не последние идиоты сидят, которые только и знают, что бумажки со стола на стол перекладывать.

   Пока Дэмиен размышлял над этим, дверь его кабинета распахнулась и на пороге застыл Тифар де Льен. При чем, вид у него был такой, словно он и не спал вовсе, а терпеливо ожидал когда Владыка пригласит к себе, дабы сообщить о своем решении (что в сущности, так и было). Лазар приветственно улыбнулся и сказал:

   – Проходи и дай Эйрину войти.

   Тифар, в обычной своей манере задрал подбородок повыше и вошел в кабинет, за ним последовал и Эйрин, который ко всеобщему удивлению выглядел действительно отдохнувшим. Лейтенант Тим отсутствовал, видимо решив не влезать совсем уж в дела правителей, к тому же на утреннюю аудиенцию позвали только Эйрина, а нарушать веление Владыки своим неожиданным явлением Дорэй не осмелился. Когда все, кого Лазар пригласил в кабинет явились, он спокойно сказал:

   – Итак, не буду повторять вчерашний разговор, а перейду сразу к делу. Эйрин, в сопровождении Дэмиена и лейтенанта Южной Заставы отправляются в Долину. – Бросив на бывшего ученика пристальный взгляд, Лазар дополнил – подробнее расскажу чуть позже. Далее, на Юг отправляется Лука Редж в компании Тифара. Леон де Риз и Трей Килл остаются в Замке. Это все, отправляйтесь собирать вещи.

   По лицу де Льена скользнула тень и он зло посмотрел на Владыку, молча спрашивая почему не его он отправил в Долину? Ведь Лазар, как никто другой знает, какой долг Тифар должен вернуть Монтелю. Так почему же, Великие Светлые, почему именно сейчас Лазар отказывает ему в этом? Почему, Темные тебя побери, Лазар?!

   Император, сделав величественный жест рукой, добавил:

   – В курс дела я каждого введу отдельно. Можете идти. – Сделав ударение на последнем слове, Лазар жестко посмотрел в бирюзовые глаза Тифара.

   Если взгляд одного метал молнии, то взгляд второго был холоден как лед. Из-за молчаливой битвы, происходящей между двумя друзьями, воздух в помещении словно бы резко похолодел на несколько градусов. Все присутствующие буквально кожей почувствовали пробирающий до костей мороз. Дабы несколько разрядить обстановку, Эйрин спокойно проронил:

   – Ты в своем кабинете был?

   Лазар, удивившись столь странному вопросу, перевел внимание на ученика.

   – Нет, надо?

   Эйрин молча кивнул и повернулся к выходу:

   – Когда мы отправляемся?

   – Как только будете готовы и я расскажу, что от вас требуется.

   Когда дверь за ним захлопнулась, все прочие так же потянулись к выходу – все же, находиться в помещении, где двое хороших друзей вступили в молчаливое противоборство было довольно неприятно. Лазар, все так же холодно глядя на Тифара, молча ждал продолжения, которого не последовало. Де Льен, слегка склонив голову, глухо ответил:

   – Как велит Император.

   С этими словами он повернулся к двери, не увидев болезненную тень, скользнувшую по лицу Лазара. Дэмиен же, дождавшись пока в кабинете останется только он и Лазар, сухо сказал:

   – Ты знал, что когда-нибудь это случиться.

   Лазар фальшиво улыбнулся со словами:

   – Наведаюсь в кабинет.

   Покинув де Мора, он медленно пошел по коридору, сжав кулаки и сцепив крепко зубы.

   Да, он знал что придет время, когда своей властью придется надавить на друга. Знал и думал, что готов. Но... Великие Светлые, как же он заблуждался! Как же это трудно – отказать другу в возможности вернуть неоплаченный долг... Даже не смотря на то, что в этом случае этот самый друг перестанет быть тем, кого ты знал все это время. Месть действительно опустошает, превращает разумного в бездушную куклу, словно выгоревшую изнутри душу, от которой вскоре остается лишь горстка серого пепла. Месть действительно не приносит облегчения, но... Мертвые не прощают, а живые помнят до последнего вздоха.

   Империя Ардейл. Юг. Родовое поместье Тейн. Неделей раньше.

   Предводитель повстанцев Коин Тейн сидел в своем кабинете, размышляя над тем, какие перспективы теперь перед ним открылись. Молодой мужчина, наследник рода Тейн отличался действительно богатырским телосложением и, к удивлению многих, довольно интересным складом ума. Глядя на него никто не смог бы заподозрить, что этот добродушный здоровяк обладает разумом изворотливой змеи и железными нервами, столь необходимыми для руководства кучкой идиотов, одуревших от чувства несправедливости. Во всяком случае, именно таким хитроумным Тейн видел себя со стороны.

   Семейство Тейн, несмотря на благородство крови, не было богатым. Все, что имел Коин это жалкий клочок земли на юге да крошечное поместье, не приносящее особых доходов, а даже наоборот. Обветшалое здание постоянно нуждалось в ремонте, крестьяне, которым Император дал права (Боги, как же это смешно звучит...) в буквальном смысле вырывали последнюю кроху хлеба изо рта своего господина. Если и раньше-то Тейн мог себе позволить посетить столицу исключительно по праздникам, то теперь даже об этом милом развлечении можно забыть. Пребывание в Сейне требует огромных затрат – дары Владыке, содержание своих сопровождающих, оплата постоялого двора и развлечений. Раньше, когда род Тейнов был довольно зажиточным, тогдашний наследник стал тем, кто установил определенную планку, упасть ниже которой не мог позволить себе ни один из его потомков. Только вот, отец Коина, пьяница и кутила (что довольно редко бывает среди Ааш'э'Сэй) умудрился промотать все состояние предков, да еще и в долги влез такие, что маменька как узнала, тут же в монастырь подалась. Со всеми кредиторами пришлось разбираться Коину и, видят Боги, он практически сумел поднять свой род из той ямы, в которую столкнул его Тейн старший. Конечно, не все методы были законны, но с тем долгами, что словно огромные камни, повисли на шее Коина только так можно было справиться.

   К тому же, не обивай кредиторы порог родового поместья, Коин бы и не подумал против Императора пойти, да только время поджимало. Когда Тейну ясно дали понять, что к нему вот-вот наведаются наемники, ему пришлось искать не очень законные пути погашения отцовских долгов. А потом, когда он выплатил все до последнего медяка и хотел было отказаться от столь опасного, но действительно прибыльного дела, как торговля живым товаром и наркотическими травами, сама его душа воспротивилась. Лишь представив себе, как он, вот так вот просто возьмет и откажется от такого источника доходов, Коин едва не лишился самообладания. Ведь он только-только расплатился с долгами, начал понимать, как это прекрасно – жить и ни в чем себе не отказывать. Так с какой стати он, никому не нужный и забытый своим Владыкой, должен соблюдать какой-то дурацкий кодекс чести? Да, он проходил Крещения и вынес из них кое-что для себя. Но, как бы ему не хотелось разразиться какой-нибудь пафосной и приторно-сладкой тирадой, на тему:"Как это прекрасно пожертвовать собой ради блага большинства" на такое он не пойдет. Годы, прошедшие с его ученичества, открыли ему глаза – никто, ни одно живое существо не захочет пожертвовать собой ради того, чтобы прочие были счастливы. Тем, более, ни кто не захочет медленно умирать от голода и холода, ради призрачной идеи всеобщего равенства. Это еще что за бред? Не могут люди и Ааш'э'Сэй быть равны. Так же крестьянин, рожденный служить господину, не может быть равным этому самому господину.