Текст книги "На Волосок От (ЛП)"

Автор книги: Стелла Римингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

  Гораздо больше, чем ты, подумал Майлз, задаваясь вопросом, что собирался сказать Бокус, когда узнал, что Баакриму не нужны были деньги правительства США – он вполне мог заплатить сам.

  Глава 37

  Больше никаких электронных писем Милро от молодой джихадистки Зары из Великобритании не поступало. Когда Сёра нажал на него, Мильро лишь пожал плечами и сказал, что, когда он встречался с молодым арабом и в Париже, и в Примроуз-Хилле, ему не давали расписания его следующего общения. Беззаботность Мильро приводила Сёра в бешенство, но он изо всех сил старался этого не показывать – он не хотел доставлять своему бывшему коллеге удовольствие видеть, как он злится, ведь гнев не принесет никакой пользы.

  Но ему нужно было двигаться вперед. Лиз сказала ему, что источник американцев в Йемене, правительственный министр, затеявший всю эту операцию, теперь бежал из страны; она также рассказала ему об открытии МИ5, что Зара, далеко не йеменская студентка, как он утверждал, была коренной британкой. Вполне возможно, что то, что замышляла Зара, может быть хорошо проработано, поэтому крайне важно выяснить, что еще известно Мильро. Он явно не собирался делиться информацией добровольно, поэтому Сера должен был найти способ вытянуть ее из него. Он знал Мильро достаточно хорошо, чтобы понимать, что угрозы и конфронтация ни к чему не приведут, поэтому он вернулся к своей козырной карте – Аннет.

  Он договорился встретиться с ней в кафе недалеко от Сены, в нескольких улицах от Музея Орсе. Кафе располагалось на пересечении двух улиц, сходившихся под прямым углом; его наружные столики позволяли хорошо видеть как пешеходов, так и проезжающие мимо автомобили. Когда Аннет прибыла в сопровождении двух своих охранников, Мильро сидел уже пятнадцать минут и был удовлетворен тем, что узнает любые возвращающиеся автомобили или пешеходов, которые могут указывать на слежку. Побережье казалось чистым, как он и ожидал.

  Когда Аннет села, двое ее охранников заняли позиции за соседним столиком. Подошел официант, и она заказала большую порцию Кампари с содовой, а затем спросила Сёра: «Чем я обязана тому, что меня выпустили из клетки?»

  – Я подумал, что тебе может понравиться небольшая прогулка. Он знал, что Аннет выпускали раз в день на прогулку, но только в сопровождении вооруженного эскорта. Встретив здесь Сера, она могла, по крайней мере, наслаждаться притворством обычной парижанки.

  – Ну, ну, Мартин, – сказала она. – Мы оба знаем, что ваша забота о моем благополучии чисто профессиональна. Ты никогда не заботился обо мне.

  – Это совсем не так… – запротестовал Мартин.

  Аннет отмахнулась от этого коротким взмахом руки. «Даже если ты считал меня другом тогда, ты не позволишь этому повлиять на тебя сейчас. Так скажи мне, чего ты хочешь от этой тет-а-тет.

  Сера ничего не сказал, пока официант ставил на стол напиток Аннет. Два охранника, бдительные и бдительные, даже не делали вид, что разговаривают друг с другом; они следили за приходом и уходом за столиками в кафе и на улице. Когда официант ушел, Сера тихо сказал: – Антуан сдерживает нас, Аннет. Я не знаю, солгал ли он нам на самом деле, но он определенно не сказал нам всей правды.

  Аннет подняла свой стакан и сделала большой глоток. Поставив стакан, она поджала губы, словно обдумывая, что сказать.

  Сера вздохнул. – У меня нет времени на игры, Аннет. Если Антуан скрывает информацию, она рано или поздно выйдет наружу, и тогда ему будет очень тяжело. И ты.'

  – Вы уже ясно это дали. Она полезла в сумку и достала пачку сигарет «Русские Собрания». Она зажгла одну тоненькой золотой зажигалкой от Картье – он помнил, как Милро показывал ему ее после того, как много лет назад купил ее Аннет в качестве рождественского подарка. Напоминание о более невинных временах.

  Он сказал: «Да, но я не сказал вам, во что ввязался Антуан. Это не обычная сделка с оружием, о которой мы говорим».

  'Нет?' – нейтрально сказала Аннет, но постукивала пальцами одной руки по столешнице из пластмассы, и Мартин почувствовал ее любопытство.

  – Нет, все гораздо хуже. Вашему мужу хотелось бы думать, что он поставляет оружие борцам за свободу во время «арабской весны», но на самом деле это не так, и я думаю, он это знает. Он помогает вооружать террористов – сторонников «Аль-Каиды».

  Аннет нахмурилась и покачала головой. – Ты слишком много слушаешь американцев, Мартин. Они считают любого, кто с ними не согласен, террористом, а всех мусульман – сторонниками «Аль-Каиды».

  «Не притворяйся простодушным. То, что я говорю вам, правда. Я пока не могу точно сказать, как именно будет использовано оружие, которое Антуан согласился предоставить этим людям, но я могу вам сказать, что оно не для борьбы с диктатурой. Покупатель Антуана – радикальный джихадист, единственная цель которого – убить любого, кто соответствует его искаженному представлению о враге ислама. Его миссия, вероятно, состоит в том, чтобы убить как можно больше людей. Невинные люди по любым цивилизованным стандартам.

  Он смотрел на Аннет, но ее глаза избегали его лица, глядя мимо него на улицу снаружи. Она глубоко затянулась сигаретой, затем медленно затушила ее, оставив белый шлейф, который висел шлейфом над столом. Она постучала молочно-розовыми ногтями по столу. – Антуан многогранен, Мартин, и большинство из них хороши. Вы можете не одобрять его жизнь сейчас, но он такой же человек, как и вы, во всех существенных отношениях. Я уверен, что он никогда не стал бы продавать оружие кому-то вроде человека, которого вы описываете.

  – Возможно, он сначала и не знал, я допускаю это. Но я думаю, что теперь он догадался и делает то же самое.

  'Вы можете доказать это?'

  'Нет. Еще нет. Но все указывает на правду того, что я говорю. Он решил, что лучше быть откровенным с Аннет; если он ввел ее в заблуждение, она будет давить на него, пока это не станет ясно. «Что я знаю без сомнения, так это то, что его клиент – англичанин, даже если он этнический араб. И зачем гражданину Англии двадцать тысяч патронов – и даже кажется возможным, что они должны быть доставлены в Англию, – если он не планировал какой-то теракт? Это просто не имеет смысла, если он «борец за свободу» в Йемене, не так ли?

  Он мог видеть, что она приняла это и начала колебаться от своего прежнего неповиновения, поэтому он еще больше закрутил винт. – Мы не знаем, каковы его планы, но нам нужно выяснить это до того, как начнется кровавая баня. Вы бы не хотели, чтобы руки Антуана были в крови, не так ли? Он добавил более мягко: – Или самостоятельно.

  – Я хочу еще выпить, – громко сказала Аннет, и Сёра сделал знак официанту. Аннет вздохнула. – Ты всегда был убедительным ублюдком, Мартин. Антуан приходил домой и рассказывал, как вы вдвоем кого-то допрашивали. Вы знаете моего мужа – он был бы прямолинеен и агрессивен. Но он восхищался вашим методом; он сказал, что ты можешь зачаровывать птиц с деревьев.

  Сёра неопределенно пожал плечами. Аннет рассмеялась. – Еще скромнее. Это было еще то, чем восхищался Антуан.

  – В Антуане я тоже многим восхищался, – сказал Мартин.

  – Да, возможно, был. Она звучала задумчиво. 'Но не больше. Я вижу это в твоих глазах.

  'Нет. Уже нет. Не после того, что он сделал. Я воспринял это как личное предательство».

  'Действительно?' Она задумчиво посмотрела на него. – Не думаю, что я это понял – хотя, полагаю, должен был. Ты всегда был таким прямым; ничто не соблазняло вас с пути долга. Ее лицо выглядело грустным и осунувшимся, когда она тихо сидела, пока официант принес ей напиток. Когда он ушел, она выпрямилась, как будто что-то решила. – Итак, вернемся к началу. Что вы хотите, чтобы я сделал? спросила она.

  «Поговори с Антуаном. Если вы верите тому, что я рассказал вам о его клиенте, а я думаю, что вы верите, то заставьте его поверить в это тоже. Забудьте о тюремном заключении, помиловании или чем-то подобном; Я сейчас не торгуюсь. Я просто не верю, что Антуан хотел бы видеть десятки, а то и сотни невинных людей, убитых за то, что он помог их убийцам.

  Глава 38

  Мильро смотрел, как Аннет встала с кровати, одетая в шелковую сорочку и больше ничего. Она взяла сигарету из пачки на ночном столике, зажгла ее от зажигалки Картье, которую он подарил ей много лет назад, а затем подошла к окну и остановилась, глядя вниз на узкую улочку, которая змеилась, пока не исчезла из виду. , он достиг Сены.

  Он сел на кровати так, что его спина была смягчена подушками, которые он прислонил к изголовью. Он мягко сказал: « Шери , хорошо быть с тобой».

  – Да, мой милый, – сказала она, но в ее голосе была нотка грусти, и она не обернулась.

  Он сказал: «Знаешь, Мартин не дурак».

  Теперь она обернулась и посмотрела на него, глаза ее наполнились слезами.

  Он продолжил: «Он позволил мне прийти к вам, потому что знал, как сильно я этого хочу. Достаточно сказать ему, чего он хочет, в надежде, что он позволит нам остаться вместе.

  – Да, – подтвердила Аннет. «Но лучше на этот раз вместе, чем вообще без времени». Она была удивлена, сидя в квартире, читая старый роман в мягкой обложке, который она нашла на полке, и пытаясь не обращать внимания на охранника, который готовил чай на кухне, когда появился Антуан. Он сказал ей, что ему внезапно сказали взять пальто и покататься; он понятия не имел, что его везут в Париж к жене. С редким тактом объединенные силы вооруженных эскортов оставили их в покое, хотя они и зависли поблизости – в холле перед квартирой, на первом этаже с консьержем и снаружи у припаркованного «Мерседеса», который вез Антуана. из Монтрея.

  Мильро посмотрел на свою жену, все еще привлекательную для него, какой она была, когда они впервые встретились лет двадцать назад. Он старался не думать о том, что тюрьма сделает с ее фигурой и с ее энергичным подходом к жизни. С ним, без сомнения, будет то же самое, но он уже смирился с долгим пребыванием за решеткой.

  – Есть важные вещи, о которых вы не сказали Мартину? спросила она.

  Мильро поднял глаза к потолку. Он предположил, что квартира прослушивается, особенно если ему позволят увидеть Аннет здесь. Она поняла и вернулась к кровати, остановившись, чтобы включить радио на тумбочке. На станции играла Эдит Пиаф, и они оба смеялись, когда услышали песню в середине – «Je Ne Regrette Rien».

  Аннет легла рядом с Антуаном и прошептала: – Ну как?

  'Конечно. Но почему ты спрашиваешь сейчас? Сера подговорил вас на это? Он лишь немного понизил голос; его не волновало, поймает ли это микрофон по радио; он был зол, что ими манипулировали.

  Она не дрогнула и тут же прошептала: – Он говорит, что люди, которых вы снабжаете, гораздо хуже, чем вы думаете. Они не повстанцы, сражающиеся на Ближнем Востоке. Он сказал, что это «Аль-Каида» или что-то подобное, и они планируют теракт».

  Мильро беспокойно поерзал на кровати, отойдя на дюйм или два от жены. – Откуда он знает? Он понял, что не тратил время на расспросы о намерениях молодого араба, которого впервые встретил в Люксембургском саду. Его первое знакомство с этим человеком произошло от министра Баакриме, с которым он часто имел дело раньше. Он просто предположил, что министр либо был подкуплен йеменскими повстанцами, чтобы помочь им получить оружие, либо на самом деле тайно сочувствовал повстанцам.

  Теперь он понял, что был наивен, но какое это имело значение? Он никогда не осуждал своих клиентов и помогал вооружать революционеров по всему миру. Невозможно было сказать, какая сторона права, а какая нет, и если кто-то в его профессии попытается выносить такого рода суждения, он скоро сойдет с ума или разорится. Эти дела часто заканчивались в месте, которого никто не предвидел. Посмотрите сейчас на Ирак, или Ливию, или Сирию.

  Он уже собирался сказать это Аннет, когда она твердо приложила палец к его губам. – Послушай меня, Антуан. Естественно, Мартин хотел, чтобы я поговорил с вами; конечно, он хочет, чтобы я убедил вас рассказать ему все, что вы знаете. Я бы никогда не стал скрывать от тебя то, что он сказал. Я не думаю, что у нас есть выбор. Если вы знаете больше о том, что происходит, вы должны сказать мне, и я расскажу Мартину.

  – Но тогда мне не с чем торговаться.

  – Мы не в том положении, чтобы торговаться, дорогая . Но даже если бы и были, я должен сказать вам, что если Мартин говорит правду – а я так думаю, – то я не хочу, чтобы вы помогали этим людям. Они убийцы; они убивают детей и их матерей. У них нет правого дела, только ненависть».

  Мильро откинулся на спинку кресла, прислонив голову к подушке, и, размышляя об этом, смотрел в потолок. Неужели Аннет смягчилась с ним? Это казалось невероятным – во всяком случае, она всегда была более жесткой из них двоих, более деловитой, никогда особенно не заботившейся о морали своего ремесла. Он знал, что она боится попасть в тюрьму, но он также знал, что она очень предана ему – и ее беспокойство о том, что этот молодой йеменец, если он им был, собирается делать с оружием, которое он поставлял, было искренним. И он должен был признать, что это тоже встревожило его – мысль о том, что этот персонаж и его последователи или коллеги убивают десятки невинных людей в Западной Европе, была ужасна.

  – Хорошо, – сказал он наконец, хотя и не смотрел на жену, а не сводил глаз с потолка, словно обращаясь к божеству или, как он был почти уверен, к слушающим ушам своих бывших коллег по DGSE. – Я скажу ему, что знаю. Но это немного.

  – Я ожидаю, что все поможет, – легкомысленно сказала Аннет.

  Мильро повернулся на кровати и наконец взглянул на нее. «Инициатором контакта в Париже был йеменский министр. Вот почему я думал, что это законно». Закон показался ему забавным способом описания сделки, но он знал, что Аннет поймет, что он имел в виду – он думал, что просто снабжает одну сторону бесчисленных гражданских войн, которые, казалось, распространялись по всему региону.

  'Я понимаю. Но сейчас?'

  – То, что сказал вам Мартин, может иметь смысл. Я не рассказал ему всего, что знаю. Я не сказал ему, где именно собирается партия, хотя он знает страну. Он ничего не знает о дальнейших договоренностях о доставке. Он знает, что в этом замешан британец, но не знает, что заказ должен быть доставлен в Англию. И он не знает, что изначально это должно было идти куда-то еще.

  'Где?'

  – Вот, – просто сказал он. 'Париж.'

  Аннет выглядела потрясенной. – Так что изменилось?

  Мильро пожал плечами. 'Я не знаю. Но если Мартин прав насчет этих людей, значит, цель изменилась. Теперь он должен быть в Британии.

  Глава 39

  На этот раз они должны были встретиться в офисе Фейна в здании МИ-6 на Воксхолл-Кросс. Когда она шла по Воксхолл-Бридж от Темз-Хауса, наклоняясь к порывистому ветру, дувшему с реки, Лиз вспомнила переписку по электронной почте между Гросвенор-сквер и Воксхоллом, которая предшествовала этой встрече. Их тон предполагал, что встреча между Фейн и Бокусом будет такой же суровой, как и погода, и она не собиралась играть роль миротворца.

  Кабинет Фейна представлял собой просторную комнату высоко в одном из полукруглых выступов в передней части здания. Из его двух больших окон открывался великолепный вид на Темзу – направо на парламент и здание МИ-5 на северном берегу, налево на Кенсингтон и Челси и вверх по реке на Хаммерсмит. Каким-то образом Фейну удалось приобрести старинную служебную мебель, которую обычно можно найти только в Министерстве иностранных дел, и он добавил несколько восточных ковров и стол, доставшиеся ему в наследство от бабушки. Весь эффект был похож на рабочий кабинет деревенского джентльмена, и это было настолько далеко, насколько это можно было получить от унылого функционального офиса, который занимал Бокус в американском посольстве на Гросвенор-сквер.

  Лиз знала, что Бокус никогда не чувствовал себя комфортно в кабинете Фейна, и когда она пришла, он стоял у окна, выглядя чопорным и неуклюжим. Секретарь Фейна, Дейзи, вошла следом за ней в комнату с кофейником на серебряном подносе с фарфоровыми чашками и блюдцами. Бокус отмахнулся от нее, когда она предложила ему чашку, и тяжело опустился на один из стульев вокруг стола.

  – Давайте продолжим, – сказал он, как только Дейзи вышла из комнаты.

  Фейн занял стул во главе стола и жестом пригласил Лиз сесть напротив Бокуса. Он не торопился, потягивая кофе, прежде чем сказать: «Спасибо за электронное письмо, Энди; Я думаю, нам всем жаль узнать, что ваше пожертвование покинуло Йемен. И очень удивился, узнав, что он уехал в Москву. Я, например, не знал, что он был в контакте с русскими. Была ли ты, Элизабет?

  Лиз не ответила, и Бокус вмешался: «Не Москва. По нашим последним данным, он уехал в Дагестан. Мы не знаем почему. Возможно, у него там есть связи по торговле оружием, а может быть, русские отправили его туда, чтобы вывезти из России. Но похоже, что он каким-то образом запутался с джихадистами – и попал на их плохую сторону; Я сказал вам, что его сын был убит. Это человек, привыкший играть в обе стороны с середины, только вдруг его зажали с любого конца. Йеменскому правительству он надоел; теперь и у джихадистов тоже. Итак, он сделал бегуна. Но вместо того, чтобы бежать в нашу сторону, как он сделал бы, будь ты немного попроще, он пошел в другом направлении.

  Фейн покачал головой и сказал: – Вы занимались пожертвованием , а не мы. Если бы ты был готов рискнуть и быть немного более щедрым, тогда, может быть, мы бы что-то вернули. Вместо этого птица улетела из курятника и унесла с собой информацию и деньги.

  Лиз собиралась вмешаться, но когда она затаила дыхание, чтобы заговорить, Бокус рявкнул: – Вы можете сколько угодно винить нас, но Соединенным Штатам угрожает не та сделка с оружием, о которой он нам рассказывал. Это ты, и ты не собирался делать ничего, чтобы сохранить его милым и узнать, что он знал. Бокус выглядел достаточно сердитым, чтобы плюнуть. – Как всегда, вы ожидаете, что мы вас выручим, а если нет, вы кричите, черт возьми, и говорите, что это все наша вина. Но вы не можете повесить это на Агентство.

  Бокус откинулся на спинку стула, лицо его покраснело, руки скрещены на животе. Лиз видела, что Фейн был ошеломлен агрессией американца. Она давно подозревала, что обычное поведение Бокуса было позой. Блефовый, грубый янки, говорящий односложно, был, как она всегда была уверена, разыгранным для выгоды Фейна – своего рода защитный механизм против гладкого английского джентльмена. Подобная тирада Бокуса была беспрецедентной и уникальной по своей членораздельной речи, а это означало, что она исходила от сердца, и то, что они видели, было настоящим Бокусом за молчаливым фасадом.

  Поскольку Фейн выглядел так, будто собирался для контрнаступления, Лиз решила вмешаться, пока ситуация полностью не вышла из-под контроля. Она спокойно сказала: «Я думаю, нам нужно двигаться дальше. Пожертвование пропало, и мы больше ничего от него не получим, где бы он ни был. Теперь нам нужно сосредоточиться на том, что мы узнали».

  – Хорошо, – сказал Бокус. ' Пожертвование было только посредником. Углелицый – этот парень Атия. Он тот, о ком вам нужно беспокоиться, и он действует прямо у вас под носом. Он британец, и вы ничего о нем не знали.

  – Ради бога, – вмешался Фейн, – как это может быть полезно? У нас британский гражданин испортился – это уникальная ситуация? Вы хотите рассказать мне, как американские сомалийцы проскользнули через ваши сети? Или бостонские бомбардировщики? Вы же знаете, что в эту игру с обвинением могут играть двое.

  Лиз вмешалась: «Или мы можем принять тот факт, что мы оба сталкиваемся с одними и теми же трудностями, и работать вместе, чтобы разобраться в них».

  Фейн молчал, и Бокус одарил ее долгим взглядом, но ее слова, казалось, подействовали успокаивающе. Бокус вскинул обе руки, пародируя капитуляцию. 'В ПОРЯДКЕ. Но это не я начал».

  'О нет?' – сказал Фейн, готовый снова нырнуть, пока Лиз не бросила на него взгляд, способный заморозить камень. Она быстро продолжила: «Почему бы нам не начать с того, что мы знаем?» Прежде чем кто-либо из мужчин успел что-либо сказать, она добавила: – Антуан Мильро, французский торговец оружием, решил быть немного более откровенным. Я не уверен, что он рассказывает нам все, что знает, но это больше, чем он говорил нам раньше.

  – Как вам это удалось? – спросил Бокус. – Женское обаяние? Лиз с облегчением увидела его ухмылку.

  – На самом деле это французы заставили его заговорить.

  – Месье Сера? – спросил Фейн.

  «Отдохни, Джеффри», – подумала Лиз, изо всех сил стараясь не обращать на него внимания. – Человек, которого Мильро встретил в Берлине, чернокожий в музее, в ближайшие десять дней или около того получит партию оружия и боеприпасов где-то здесь, в Великобритании. Первоначально доставка должна была быть в Париже.

  – Так что изменилось? – спросил Бокус. Лиз скорее нравилось, как он всегда был рад задавать очевидные вопросы, в то время как Фейн сдерживался, не желая признавать, что есть вещи, которых он не понимает.

  Она сказала: «Все более вероятно, что это оружие не предназначено для использования на Ближнем Востоке – зачем везти его во Францию или Великобританию, если оно было предназначено?» Мы не знаем, почему сначала это был Париж, но теперь я боюсь, что они предназначены для террористической атаки, и что она произойдет здесь, в Британии». Она заметила, что глаза Бокуса и Фейна расширились при этом.

  Фейн сказал: «Вы говорите «вплоть до Франции или Британии» – откуда, по нашему мнению, поступает это оружие?»

  – Мильро говорит, что это Дагестан.

  – Там, где сейчас наш друг Донат – Баакриме, – сказал Бокус .

  Лиз кивнула. – Сомневаюсь, что это совпадение.

  Бокус сказал: «Но он недосягаем там – для нас и для вас. Ни у кого из нас нет постоянного поста в Дагестане, и мы никогда никого туда не привезем вовремя, чтобы узнать что-нибудь полезное. Если мы собираемся взломать это, то не через Дагестан или Баакрим».

  – Верно, – твердо сказала Лиз, решив, что вопрос о том, кто виноват в бегстве Баакриме из Йемена, не должен вновь подниматься. – Но нам по-прежнему нужен Майлз Брукхейвен в Йемене по этому делу. Если он сможет выяснить личности британских юношей, уехавших в Йемен – тех, которые, по словам Баакриме, планировали вернуться домой с какой-то целью, – тогда мы сможем следить за ними, если и когда они вернутся в Европу. Лиз на самом деле не думала, что Майлз сможет узнать что-то полезное, но считала важным держать американцев на борту. А это означало предоставление Майлзу Брукхейвену хотя бы видимости работы в Йемене.

  – Это если у них нет новых фальшивых документов, – с сомнением сказал Бокус.

  Она продолжила: – У нас здесь есть два потенциальных источника информации: молодой человек Атия, который был контактным лицом Антуана Мильро, – у нас круглосуточное наблюдение за ним. И этот человек, Лестер Джексон.

  – Это черный человек из Берлина? – спросил Фейн.

  'Да. Он владеет клубом недалеко от Манчестера. Он хорошо известен местному особому отделу, но это все стандартные криминальные штучки – наркотики и торговля белыми рабынями. Поскольку Джексон отправлял женщин, я полагаю, он будет знать, как доставлять оружие. Бьюсь об заклад, его наняли из-за его опыта в торговле людьми.

  «Откуда торговля людьми?» – спросил Бокус.

  – Интересно, – едко сказал Фейн.

  Лиз смиренно улыбнулась. – Дагестан, конечно, – сказала она. «Мы знаем, что по крайней мере одна из женщин в его клубе была оттуда. В любом случае, пока мы не можем ничего сделать, кроме как наблюдать за Атьей – если мы привлечем его, дело может провалиться, а мы не узнаем, что он собирается делать. Если его обучали террористам в Йемене, он не сломается на допросе. Нам остается только надеяться, что на следующей неделе он совершит какую-нибудь ошибку – ну, знаете, позвонит кому-нибудь или отправит компрометирующее электронное письмо».

  – Почему бы вам не выдать его йеменцам? – спросил Бокус, и Фейн рассмеялся.

  Лиз с сожалением покачала головой. – Хотел бы я, чтобы мы могли. Но дело в том, что он гражданин Великобритании. Так что мы будем наблюдать за ним в порядке, но я думаю, что Джексон лучше. У него нет причин думать, что мы его подозреваем – насколько ему известно, он скрылся в Берлине, – но мы знаем о нем больше, чем он думает.

  Фейн сказал: – Кто будет руководить операцией, чтобы дожать этого парня? Местный специальный отдел? Он звучал скептически.

  – Нет, – сказала Лиз. – Это будем мы. Завтра я еду в Манчестер.

  – Скорее ты, чем я, – сказал Фейн, глядя на дождь, который теперь хлещет по окнам, и впервые за этот день его голос звучал довольным.

  Глава 40

  Лиз сделала домашнее задание до того, как договорилась о встрече с главным констеблем полиции Большого Манчестера. Она уже знала, что Большой Манчестер был одним из крупнейших полицейских подразделений в Британии, и ожидала, что главный констебль будет представителем старой школы, человеком, поднявшимся по служебной лестнице, мужчиной и мальчиком, полицейским, близким к отставке. и яростно верен своим коллегам и старому стилю работы полиции.

  Она обнаружила, что старшему констеблю Ричарду Пирсону было сорок семь лет, и он был самым молодым старшим констеблем среди крупных сил Англии. У него были ученые степени Ноттингемского и Эдинбургского университетов, а также степень доктора философии. из Оксфорда и несколько лет служил офицером в территориальной армии. Он быстро поднялся по служебной лестнице и пробыл на своем нынешнем посту всего шесть месяцев, будучи назначенным министерством внутренних дел в рамках усилий по созданию нового имиджа полицейского. Ранее он провел два года в качестве главного констебля сил Чешира. Со всей этой информацией, подшитой в голове, Лиз в довольно бодром настроении отправилась на поезде в Манчестер, думая, что, возможно, собеседование с Шефом будет менее сложным, чем она думала.

  Штаб-квартира полиции находилась в трех милях езды на такси от станции, в новой шикарной промышленной зоне, полной кирпичных и стеклянных зданий, в которых преобладала сфера услуг. Расписавшись в кассе в большом атриуме и получив гостевой пропуск, который можно было повесить на шею, Лиз ждала, сидя на диване перед низким столиком, заваленным газетами и различными полицейскими листовками, одна из которых была покрыта фотографиями самых известных манчестерских преступников. разыскиваемых преступников. Она с интересом пролистала их и ничуть не удивилась, обнаружив, что Лестера Джексона среди них нет. Она размышляла о том, что он, вероятно, хуже любого из тех, чьи фотографии были выставлены на обозрение, когда прибыла молодая женщина-полицейский, чтобы сопроводить ее в кабинет начальника на верхнем этаже.

  Высокий худощавый мужчина с копной светлых волос встал из-за стола, когда ее проводили в комнату, и вышел вперед с широкой улыбкой и протянутой рукой. Встряхивая его, Лиз сказала: «Спасибо, что приняли меня так быстро».

  – Это звучало важно.

  – Так и есть, – сказала она, когда они уселись в кресла в углу комнаты. «Мы работаем над делом о борьбе с терроризмом, в котором фигурирует молодой британец йеменского происхождения. Его мать живет в Экклсе.

  – Это часть нашего Солфордского западного дивизиона, – сказал вождь.

  – Он там не живет. Он студент SOAS в Лондоне, хотя в колледже он сказал, что он из Йемена, и дал им ложные данные. Но он родился и вырос в Эклсе и периодически возвращается домой.

  Пирсон полуулыбнулся. – Я полагаю, что даже у террористов есть матери. У вас есть имя этого парня?

  'Мы делаем. Его зовут Атия. Мы зовем его Зара и будем информировать вашу контртеррористическую группу по мере развития событий. Но я здесь не для того, чтобы увидеть тебя, Зара.

  Лиз помолчала, но Пирсон ничего не сказал. Она продолжила: «Мы полагаем, что «Зара» должна получить партию оружия и боеприпасов из-за рубежа – она идет из одной из бывших советских республик – Дагестана. Мы не знаем точно, когда именно, но думаем, что он прибудет примерно на следующей неделе – как часть доставки посреднику в Манчестере, который, как мы полагаем, регулярно получает грузы по этому маршруту в рамках преступного бизнеса».

  – У посредника есть имя?

  «Лестер Джексон. Он владеет клубом под названием «Слим» в Уилмслоу – это сочетание шикарного ресторана, небольшого казино и публичного дома.

  Главный констебль кивнул. «Я знаю все о Джексоне и Слиме. Я был вождем в Чешире до того, как приехал сюда. Но я бы не связывал его с терроризмом».

  – Нет, я понимаю. И я не думаю, что он напрямую причастен к терроризму. Я думаю, он просто зарабатывает дополнительные деньги, добавляя оружие к своим регулярным поставкам. Я очень сомневаюсь, что он осознает все последствия того, во что он вовлечен.

  – Как он в это втянулся?

  – Я думаю, это должно быть через его транспортное сообщение в Дагестане. Это сложно, но все дело, кажется, началось с коррумпированного правительственного министра в Сане в Йемене. Мы думаем, что он покупал оружие в Дагестане и продавал его с огромной прибылью тому, кто его купит. Кажется, он согласился поставить группу джихадистов, и Зара – одна из них. Сначала мы думали, что они собираются использовать их в странах «арабской весны», но начинает казаться, что они планируют использовать их и здесь».

  – Хорошо, – медленно сказал Шеф. – Я знаю, что вы будете держать нашу антитеррористическую команду в курсе всего этого, но о чем вы особенно хотели меня видеть? У меня такое чувство, что ты мне еще кое-что не рассказал.

  Лиз улыбнулась. – Ты прав – есть еще кое-что. Как вы сказали, Лестер Джексон хорошо известен силам Манчестера и Чешира. Насколько я понимаю, его никогда не арестовывали, и мне сказали, что он не раз помогал. На самом деле он не источник, но один из ваших офицеров довольно хорошо его знает.

  'Значение?'

  Лиз помолчала, а потом сказала: «Вот здесь становится трудно. Я имею в виду, что ваш офицер может знать его слишком хорошо. Так что я не могу нормально подойти к этому офицеру и попросить помощи с Джексоном. На самом деле, я говорил с ним по телефону, чтобы узнать, что он знает о Джексоне, и он рассказал мне вздорную историю о том, что Джексон был мелочью, не представляющей никакого интереса для моей Службы. Он был настолько пренебрежительным, что я не сказал ему, что Джексона подозревают в пособничестве террористам, пытающимся провезти оружие в эту страну. Честно говоря, мистер Пирсон, я просто не доверял офицеру.

  – Вы хотите сказать, что он каким-то образом связан с Лестером Джексоном?