Текст книги "На Волосок От (ЛП)"

Автор книги: Стелла Римингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

  – Это другое, увы. Они просмотрели стопку фотографий. – Боюсь, сомнений быть не может. Это Мильро. Что делает особенно досадным то, что он сбежал.

  Лиз пожала плечами. «Такое случается».

  Изабель восхищалась ее невозмутимостью. Если бы они поменялись ролями, ей хотелось бы думать, что она осталась бы такой же спокойной. Но она бы не поставила на это. – В любом случае, – ответила она. Мы сделаем все возможное, чтобы найти его. Я немедленно выложу эти фотографии. Мы проверим авиалинии, вокзалы, гостиницы. Но я боюсь, что он уже давно ушел.

  Лиз кивнула. – Если вы не думаете, что я могу здесь что-то сделать, мне нужно возвращаться в Лондон. Я хочу отправить фотографии Бруно Маккею. Он отправился в Сану, чтобы присоединиться к сотруднику ЦРУ, чей источник дал нам эту зацепку. Я также пришлю фотографии Numéro Deux . Может быть, кто-нибудь сможет опознать его, хотя это довольно маловероятно. Он мог быть абсолютно кем угодно. Затем, как будто почувствовав мрачность Изабель, Лиз добавила: «Не унывайте, Изабель. Вы можете получить перерыв. Если Мильро был настолько глуп, что появился в Люксембургском саду, он мог совершить и другие ошибки.

  Глава 11

  Три часа спустя Изабель все еще была в офисе, а Лиз уже давно не было. Изабель хотела бы, чтобы она осталась подольше, хотя она знала, что ничего не сможет сделать, оставаясь здесь. Ей нравилась ее английская коллега, не в последнюю очередь потому, что она была женщиной, которая, казалось, чувствовала себя комфортно. Она была умной и очень целеустремленной, но при этом привлекательной и с ней было легко ладить. Слишком многие женщины-коллеги Изабель, казалось, были так увлечены доказательством своим коллегам-мужчинам, что они равны им, что потеряли всякую женственность.

  Ей также нравилось видеть Лиз такой счастливой в отношениях с Мартеном Сёра, даже если это неизбежно вызывало у нее легкую ревность. Изабель развелась. Ее бывший муж был дипломатом; две их карьеры просто не сочетались друг с другом, и Изабель не была готова отказаться от своей ради замужества. А теперь она работала так долго и нерегулярно, что казалось мало шансов найти ему преемника.

  Она была замужем за своей работой , подумала она про себя, представив свой собственный некролог. Какая омерзительность – она решила перестать жалеть себя и заняться поисками Мильро.

  Десять минут спустя, когда она в сотый раз жалела, что не отказалась от своих любимых Gitanes Blondes, в ее дверь постучали.

  – Энтрез , – мягко сказала Изабель, решив, что ей пора идти домой. Ее маленький сын был в квартире ее матери; он часто ночевал там, когда Изабель работала допоздна. На самом деле так часто, что Изабель иногда виновато задавалась вопросом, вырастет ли он, думая, что у него две матери. Но еще не поздно забрать его сейчас.

  Вошла ее помощница Мадлен, выглядевшая необыкновенно взволнованной. – Думаю, мы что-то нашли. Они проверили отели во внутренних округах и обнаружили, где останавливался Мильро.

  « Был ?»

  'Да. Он выписался два часа назад. Место на улице Жакоб. Должно быть, он вернулся туда, когда мы его потеряли. Он попросил портье вызвать ему такси.

  – Куда он шел?

  «Таксомоторная компания не может связаться с водителем». Она увидела разочарование на лице Изабель. 'Есть больше. Мы знаем псевдоним, который он использует. Это Пигот.

  – Пигот?

  'Да.'

  – Не верю. Это было почти точное имя ирландского республиканского клиента Мильро, который был застрелен при попытке побега из своего убежища у южного побережья Франции. Называть себя в честь своего мертвого коллеги казалось плохой шуткой, если только Мильро не ткнул носом в нос своим преследователям.

  Изабель покачала головой, пытаясь сосредоточиться на том, что нужно было сделать. «Я хочу, чтобы с авиакомпаниями связались, и нам нужно проверить агентства по аренде автомобилей и вокзалы».

  Мадлен мягко сказала: – Все идет полным ходом.

  – Хорошо, – сказала Изабель. – Не могли бы вы позвонить моей матери, пожалуйста? Спроси ее, останется ли она сегодня с Жан-Клодом. Я еще побуду здесь.

  Пять минут спустя Мадлен снова вошла. «Месье Пиго забронировал билет на рейс «Эйр Франс» в Берлин. Бизнес-класс.'

  – Это он, – сказала Изабель. Мильро всегда любил лучшее; Сёра однажды сказал ей, что о его расходах в DGSE ходили легенды. – Я хочу, чтобы его арестовали у ворот и продержали в аэропорту, пока я не выйду.

  'Поздно. Рейс вылетел из Шарля де Голля двадцать минут назад.

  Черт. Еще один мучительно близкий промах. Но на этот раз она точно знала, где Мильро. «Свяжите меня с BfV по телефону – я хочу, чтобы немцы ждали самолет, когда Милро приземлится».

  'Что-нибудь еще?'

  'Да. Забронируйте мне билет на первый утренний рейс в Берлин. Она на мгновение замолчала, думая о чем-то. «Забронируйте два места, пока вы там».

  Она рассмотрела свои варианты. Что ей просить у немцев? Арестовать Мильро? Мартен Сёра был бы рад наложить на него руки, но Лиз беспокоилась, что в результате следы ее дела остынут. У Мильро наверняка есть какая-нибудь правдоподобная история о его встрече в Люксембургском саду. Так вместо этого поставить его под наблюдение? Но осмелилась ли она снова рискнуть потерять его?

  Через несколько минут она звонила по телефону своему собеседнику в BfV, службе безопасности Германии, и просила его установить слежку за международным торговцем оружием, путешествующим под именем Пиго, который через час приземлится в Тегеле. Фотографии мужчины были в пути. Он был бывшим офицером разведки и очень заботился о слежке.

  Затем она позвонила Мартену Сёра.

  Глава 12

  Ганс Анспах из BfV подавил зевок, когда линия информации о рейсах на табло в аэропорту Тегель перевернулась. Рейс Air France 1134 из Парижа приземлился. Аншпах подал сигнал своему коллеге Питеру Димицу, который возвращался из «Старбакса» на терминале с двумя картонными чашками кофе в руках. – Вам лучше их выбросить, – сказал он.

  Младший офицер застонал. – Только не говори мне, что рейс вовремя.

  'Да. Он только что приземлился. И держу пари, наш человек будет одним из первых. Диспетчерская служба только что сообщила мне, что французы говорят, что у него на борту нет зарегистрированного багажа.

  Аншпах был на полпути домой, когда ему позвонили и сказали, чтобы он ехал в аэропорт Тегель, где в десять минут девятого приземлится французский торговец оружием по имени Пиго. Аншпах и его наспех собранная команда должны были следовать за Пиготом, куда бы он ни пошел, и оставаться с ним до тех пор, пока им не прикажут отступить. На этом этапе не было указано никаких причин, хотя, по словам французов, он, вероятно, был готов к наблюдению.

  «Значит, наверное, они облажались, и он их видел», – сердито подумал Аншпах. Он скучал по школьному спектаклю своего сына и собирался получить ад от своей жены, когда в конце концов вернулся домой.

  Незаметно сидя в маленькой комнате для допросов сразу за стойками паспортного контроля, Гюнтер Бекерман ждал сигнала, извещающего его о том, что Пиго находится у стойки паспортного контроля. Он отправит предупреждение на телефон Аншпаха, прежде чем проследовать за Пиготом через таможню в зал прибытия.

  Там Аншпах и Димиц занимали свои позиции. Димиц был одет в темно-синий костюм и теперь надел фуражку. Держа табличку с надписью « Герр Россбах », он встал рядом с ожидающими шоферами у выхода из таможни.

  Аншпах стоял дальше у газетного киоска, лениво рассматривая номер «Шпигеля » . Переворачивая страницы, он обманчиво небрежно поглядывал на всех, кто входил в Зал. Он не полагался на звонок Бекермана, чтобы сообщить ему, что подозреваемый проходит, потому что вполне возможно, что у мсье Пиго теперь может быть другое имя и другой паспорт, чем те, которые он использовал для посадки в Париже.

  Его телефон завибрировал, и он взглянул на экран. Приходит сейчас. Коричневое кожаное пальто , читайте сообщение, прикрепленное к фотографии мужчины в кожаном пальто и свитере с высоким воротником, несущего на одном плече сумку для ноутбука.

  И затем, не прошло и тридцати секунд, как он заметил его.

  Пиго был среднего роста, широкоплечий, одет в элегантную повседневную одежду бизнесмена. Но, в отличие от заезжего бизнесмена, у него не было сумки от костюма, только чехол для ноутбука, свисавший с плечевого ремня. Он шел быстро – хотя и не так быстро, чтобы привлечь к себе внимание – и направился к дальнему выходу, под знаком такси. Аншпах последовал за ним, зная, что за ним стоят и Димиц, и Бекерман.

  Снаружи небо было черным как смоль, но тротуар был устрашающе освещен серией натриевых ламп, выстроившихся вдоль фасада терминала. Аншпах увидел свою добычу, стоящую в очереди на такси, которая в эту ночь была короткой. Он подождал, пока мимо него проедет Димиц, уже без остроконечной шляпы шофера. Затем оба мужчины сели на заднее сиденье припаркованного у обочины седана «Мерседес», в котором последний член команды сидел на водительском сиденье. Он помешал бдительной охране и персоналу парковки отбуксировать его, размахивая перед ними своим пропуском.

  Из машины они наблюдали, как Пиго садится в такси. Когда он уехал, они последовали за ним. Бекерман, вставший в очередь на такси через два шага от Пиго, сидел в другом такси, недалеко от него. Конвой направился по 11-му маршруту в центр Берлина.

  Через десять минут на телефоне Аншпаха вспыхнуло сообщение. – Бронь на имя Пигота сделана два дня назад в «Вестин Гранд Отель» на Унтер-ден-Линден. 3 ночи, прибытие вчера. Ждите дальнейших запросов.

  – Что они имеют в виду под «жду дальнейших расследований»? – пробормотал Аншпах. «Как мы можем чего-то ждать? Мы прямо за этим парнем, – и он яростно постучал по телефону.

  Двадцать минут спустя, когда они все еще в колонне въезжали в центр Берлина, телефон Аншпаха снова завибрировал. «Мадам Пиго выехала из «Вестин Гранд» сегодня днем. Нет адреса для переадресации. Пока нет никаких следов каких-либо других бронирований в центральных отелях на имя Пигота.

  – Не теряйте кэб, – сказал Аншпах шоферу. «Мы не знаем, куда, черт возьми, мы идем сейчас».

  – Что ж, через минуту мы будем на Унтер-ден-Линден, – ответил он. – Так что, возможно, его перебронировали.

  Огни были яркими на тротуарах Унтер-ден-Линден, традиционно самой гламурной берлинской авеню, но атмосфера была омрачена затемненной строительной площадкой, идущей по центру улицы, где велись работы по соединению метро между бывшей западной и западной улицами. и восточной части города. Красивые деревья были практически невидимы за досками и перилами; то, что можно было увидеть, было покрыто белой пылью, которую поднимали ежедневные раскопки.

  – Если он выйдет отсюда и перейдет дорогу, мы потеряем его за рекламными щитами, – сказал Димиц.

  – Все зависит от того, заметил ли он нас, – проворчал Аншпах.

  Но такси с Пиготом не остановилось. Он величественно ехал по Унтер-ден-Линден, пока не свернул на маленькую тихую площадь и не остановился перед отелем «Шмитцкопф», богато украшенным шестиэтажным зданием с маленькими балкончиками и цветочными ящиками, оазисом солидности девятнадцатого века. среди ветхости города Восточной Германии и его одержимости новым строительством. Это был отель, созданный для комфорта, а не для стиля. Мы все это уже видели , казалось, говорил каменный фасад отеля. Причуды приходят и уходят, а отель Schmitzkopf остается прежним.

  Предупрежденные сообщением от Бекермана из его такси, Аншпах и Димиц остановили свой «мерседес» дальше по улице Унтер-ден-Линден, за кузовом, наполовину заполненным битым асфальтом. Они подождали пятнадцать минут, потом вышел Аншпах. Он свернул на площадь, поднялся по ступенькам к стеклянной и дубовой двери гостиницы и вошел в вестибюль первого этажа, где в этот поздний час были свободны мягкие диваны и обитые ситцем кресла.

  На стойке регистрации молодая блондинка в элегантном черном костюме приветливо улыбнулась из-за большой вазы с завернутыми конфетами. Ее лицо слегка помрачнело, когда Аншпах предъявил карточку, идентифицирующую его как государственного чиновника, и спросил менеджера.

  – У него перерыв, – нерешительно сказала девушка. – Вы хотите, чтобы я привел его для вас, сэр?

  – В этом нет необходимости. Скажи мне, несколько минут назад пришел человек и зарегистрировался. Герр Пиго, если я не ошибаюсь.

  – Нет, сэр, – сказала девушка. – Это был герр Плиска. Он польский джентльмен. Он и его жена в номере 403. Она приехала сегодня днем. У нас нет гостя по имени Пигот и нет брони на это имя.

  – О, – сказал Аншпах. Затем, после паузы, пока он впитывал новую информацию, он сказал: «Должно быть, я сделал ошибку. Ошибся в отеле. Пожалуйста, никому не говорите, что я спрашивал о герре Пиготе. Это вопрос национальной безопасности, – торжественно добавил он.

  – Конечно нет, сэр, – ответила девушка, широко раскрыв глаза. – Сообщить вам, если герр Пигот объявится?

  – Пожалуйста, – ответил Аншпах. «Вот карточка с номером для звонка», – и он протянул ей официально выглядящую карточку без имени и с несуществующим номером телефона.

  Глава 13

  – Что, черт возьми, происходит? Аннет Милро встала со стула, на котором она смотрела телевизор, как только Милро вошел в гостиничный номер. «Почему ты сказал мне сменить отель и имя? Что-то случилось в Париже?

  Она помолчала, когда Мильро бросил свою сумку на пол и сел на кровать. Он был уставшим. Устал от жизни в бегах. Он всегда знал, что будет трудно, когда он обманет своего старого работодателя, DGSE, и уйдет в подполье. Но он думал, что со временем возникнет какое-то устойчивое состояние, позволяющее ему жить, не оглядываясь постоянно.

  Он ошибался. Его старый работодатель не забыл его. И куда бы он ни пошел, он сознавал, что где-то в тенях они были там, ожидая возможности наброситься, если он даст им хоть малейший шанс. Были финансовые вознаграждения, большие, чем все, что он когда-либо получал раньше, но с ними ушло полное отсутствие душевного спокойствия.

  В последнее время Аннет всегда была злая, всегда ворчала. Она сказала, что он слишком сильно рискует, но он пытался объяснить, что только потому, что он рискует, он может зарабатывать столько денег, сколько зарабатывает, а она может жить так, как хочет. Риск и деньги были связаны, как непростые родственные души, связаны так же несчастливо, как… Милро и Аннет.

  Они были вместе семнадцать лет, пятнадцать из них женаты. Сначала они были очень счастливы. Ему нравилась его работа в DGSE, а она была довольна своей жизнью в процветающем парижском пригороде, так далеком от ее скромного происхождения в Тулоне на юге Франции. Позже он понял, что ее единственной целью тогда было иметь детей, и что по сравнению с этим ничто другое не имело значения.

  Именно тогда, когда после всевозможных испытаний врачи наконец сказали им, что семьи просто не будет, Аннет начала испытывать неудовлетворенность. Казалось, что деньги заменили детей в качестве ее цели, а зарабатывать те деньги, которые она имела в виду, для Мильро как офицера DGSE было не более вероятно, чем иметь детей со своей женой.

  Затем из-за несвоевременного вмешательства швейцарских властей провалилась операция по срыву сделки по продаже оружия. В течение нескольких часов деньги, лежащие в основе сделки, плавали на нейтральной полосе между дилером и покупателем. Он был там по просьбе, и прежде чем кто-либо подумал вернуть его, Мильро увидел свой шанс – и воспользовался им.

  И с тех пор деньги привели к погоне за большими деньгами – и к большим проблемам. Он ушел со Службы в тумане, который вскоре обернулся уголовным расследованием и ордером на его арест. Он бежал из Франции, спасаясь бегством, а Интерпол спешил за ним по пятам. В последующие годы его новый бизнес, связанный с оружием, стал глобальным. Он открыл магазин в Венесуэле, где предпринял определенные меры, которые, как он был уверен, уберегут его от досягаемости Интерпола, а также европейских и американских спецслужб. Оттуда он выезжал осторожно, используя множество разных паспортов, и обычно в страны, где не было опасности экстрадиции, – некоторые страны Центральной Европы, Ближнего Востока, части Азии, другие страны Южной Америки. Эта поездка в Западную Европу была исключением и, как он теперь понимал, ошибкой.

  Теперь Аннет смотрела на него с раздражением. – Иди прими душ и переоденься. Я повесил твою одежду в шкаф. Давайте выберемся из этого душного старого отеля и поужинаем. Я заказал столик в ресторане за углом. Вы можете рассказать мне, что произошло, пока мы едим.

  Когда он вышел из ванной, Аннет одевалась. Она надела шикарное облегающее черное платье и примеряла ожерелья. Он узнал одну из них, тяжелую серебряную цепочку, которую купил для нее в Женеве. Остальные она купила для себя на его деньги.

  'Который из?' – спросила она, когда он вышел из ванной.

  – Какой какой?

  – Ожерелье, ты идиот, – сказала она полусердито, полуласково. Он заметил маленькие крылышки кожи под ее мышками. Аннет становилась старше, и он не мог предложить ей уверенности в надежной пенсии.

  Она остановилась на простом сплетении тонких золотых нитей и повернулась, чтобы получить его одобрение. Он кивнул, не глядя на ожерелье. – Я немного устал, – сказал он.

  – Конечно, дорогая . Она выглядела так, словно собиралась обнять его на мгновение, но влажное полотенце, которым он обернул вокруг себя живот, оттолкнуло ее. – Я думаю, ужин был бы как нельзя кстати. Я провел весь день взаперти, ожидая тебя и беспокоясь. Давай, милый, оденься.

  Он покачал головой, и она уставилась на него. Он сказал: «Я не думаю, что нам стоит выходить сегодня вечером. На самом деле, я знаю, что нам не следует выходить сегодня вечером.

  'Почему?' – спросила она. «Впервые за много месяцев я выбрался из этой жестокой, некультурной свалки, где вы заставляете нас жить, и теперь вы говорите, что я должен оставаться в нашем гостиничном номере?»

  Плечи Мильро поникли. Аннет посмотрела на него с отчаянием. – Антуан, я не прошу идти на танцы; просто приличная еда в ресторане, где еда не испанская. Я думал, что в этом весь смысл моего присоединения к вам здесь, в Германии.

  'Это было.'

  – Тогда что изменилось?

  Он вздохнул. «Я думаю, что они могут быть на меня».

  Аннет недоверчиво посмотрела на него. – Кто они? – спросила она.

  Он пожал плечами. 'Это имеет значение? Французы – это может быть наш старый друг Мартен Сёра. Или англичане. Или любое количество стран. Это действительно не имеет значения. Это Западная Европа, а не Южная Америка. Страны здесь сотрудничают».

  – Почему вы думаете, что они вас заметили?

  – Не уверен, но у меня была встреча в Париже, в Люксембургском саду. Кто-то прервал нас – молодой человек. В нем было что-то странное, поэтому мы прервали встречу. С тех пор я не мог связаться с ним.

  – Почему ты не позвонил мне, когда это случилось? Я бы не пришел.

  – К тому времени было слишком поздно, и вы уже были в пути. Вот почему я сказал тебе сменить отель и использовать другой паспорт. Если они заметили меня, то у них будет фотография, и им не потребуется слишком много времени, чтобы отследить, где я остановился в Париже, узнать имя, которое я использовал, и узнать, каким рейсом я отправился в Берлин. Если вы не оставили в последней гостинице следов того места, куда направлялись, то мы будем в порядке в течение двадцати четырех часов или около того – достаточно долго для завтрашней встречи. Очень важно, чтобы я посещал это; если все пойдет хорошо, будут и другие более крупные сделки, и тогда у нас будет достаточно денег, чтобы уединиться где-нибудь в хорошем месте, и нам не придется идти на все эти риски».

  Аннет покачала головой. – Я же говорил тебе не ехать в Париж. Но послушали бы? Конечно, нет. Похоже, тебе доставляло удовольствие тыкать пальцем в нос своим бывшим коллегам, даже если это означало, что мы оба окажемся в тюрьме. Как ты мог?'

  Она была готова расплакаться, но Мильро уже достаточно часто видел это зрелище, чтобы чувствовать себя равнодушным. Со стороны Аннет было немного мудрено жаловаться на то, что их заставляют жить в Венесуэле на одном дыхании, а на следующем стонать о рисках.

  Он терпеливо сказал: – Я стараюсь изо всех сил, Аннет. А если все пойдет хорошо… Поверьте мне, на кону большие деньги, иначе я бы не пошел на такой риск.

  – Но что, если они уже напали на тебя? Что, если они схватят тебя, когда ты придешь сюда?

  Это была возможность, с которой он не хотел сталкиваться, и уж точно не хотел обсуждать с Аннет. – Я уверен, что у нас есть по крайней мере двадцать четыре часа. Мне пора заключить сделку и вытащить нас отсюда.

  – Куда? – взвизгнула Аннет, и ее голос походил на отдаленную, но приближающуюся сирену.

  – На случай, если они наблюдают за аэропортами, я думаю, нам следует сесть на поезд в Польшу. Если мы не останемся там, мы сможем безопасно лететь домой.

  'Домой? Вы называете Каракас домом? Сирены в ее голосе теперь работали на полную мощность.

  – Сейчас он дома, Аннет, и, по крайней мере, в безопасности. Дело в том, что если завтра все пойдет хорошо, тогда мы можем начать думать о том, чтобы жить где-нибудь еще. Он поднял руку, чтобы остановить ее, прежде чем она успела начать. – Нет, не Париж, это правда. Но где-то лучше, чем в Каракасе. Место, где чувствуешь, что вернулся в цивилизацию.

  'Как где? Вы сами сказали, что все западные службы на одной стороне.

  Иногда он забывал, насколько быстрой была его жена. Он сказал, слегка запинаясь: «Я подумал, что мы могли бы попробовать Южную Африку».

  Она посмотрела на него, а потом пренебрежительно рассмеялась. «Кейптаун, вот и мы, а? Ну, я не вижу, что это намного лучше, чем то, где мы сейчас. Поверьте мне, если это единственный выбор, вам лучше просто купить один билет. Я вернусь в Европу и рискну».

  Он не ответил на это; в конце концов, это была не новая угроза. Он медленно прошел вдоль кровати и потянулся к телефону на прикроватной тумбочке. – Так что вы хотите от обслуживания номеров?

  Глава 14

  'Что мы ждем?' – спросил Мартен Сёра.

  Изабель вздохнула. Мартин казался нервным на протяжении всего полета из Парижа. Обычно спокойный человек, он почти не сидел на месте, скрещивая и раздвигая ноги, складывая и разворачивая номер « Ле Монд » . Изабель попыталась отвлечь его, спросив о его дочери, которая теперь учится в Сорбонне и является зеницей ока ее отца, но он оборвал разговор и мрачно уставился в иллюминатор самолета.

  Теперь, сидя в конференц-зале BfV с Изабель и немецким следователем, его напряжение стало еще более очевидным. Она чувствовала, что волнение Мартина от перспективы наконец заполучить в свои руки Антуана Мильро меркнет по сравнению с его страхом упустить этого человека сквозь пальцы.

  Сера продолжал: – Мы знаем, где Мильро, так почему бы нам не арестовать его немедленно? Если мы останемся здесь, он снова исчезнет. Мы не знаем, видел ли он наблюдения вчера вечером, но он явно что-то заподозрил в Париже. Похоже, его жена Аннет присоединилась к нему здесь; он, должно быть, связался с ней, сказал ей сменить отель и использовать другое имя. Он явно думает, что мы недалеко от него отстали. С ордером проблем нет, так что давайте займемся им, пока они не исчезли.

  Немец мягко сказал: «Конечно, мы можем это сделать. Если это то что ты хочешь.' Он многозначительно посмотрел на Изабель, как бы говоря: « Это твоя проблема, а не моя» .

  – Мартин, ты не хуже меня знаешь, что Мильро интересуют не только нас, – сказала Изабель. – И мы нашли его только благодаря информации, полученной от британцев. По крайней мере, нам нужно посоветоваться с ними перед арестом.

  Сера покачал головой, скорее от разочарования, чем от несогласия. Он посмотрел на немца. – Это то, что вы думаете?

  Немец нахмурился и пожал плечами. Это был моложавый мужчина, классический немец со светло-русыми волосами и розоватой кожей, которая краснела, когда он пытался следить за спором между двумя посетителями-французами. – Ну, как я уже сказал, решать вам. У нас нет информации против этого человека, но ордер не выдан, а просьба о помощи поступила из вашей страны. Он сделал паузу. – Дело осложняется тем, что он не один.

  – нетерпеливо сказал Сера. – Есть ордер и на его жену. Она помогала этому ублюдку на каждом шагу.

  Немец кивнул, но твердо сказал: «Тем не менее, поскольку задействованы службы других стран, мне было бы спокойнее знать, что они согласны с действиями, которые мы решили предпринять».

  Сёра выглядел раздраженным, но когда он повернулся к Изабель, в его глазах было смирение. 'Хорошо. Ринг Лондон. Давай поговорим с Лиз.

  Лиз Карлайл сидела за своим столом в Thames House, когда раздался звонок из Берлина. Она услышала о немецкой слежке от Изабель накануне вечером, когда она вернулась из Парижа. Итак, она знала, что Мильро и Аннет сменили имена и гостиницы и что они должны подозревать, что их преследователи не отстают.

  Теперь Изабель объяснила дилемму. «Мартин очень хочет пойти и арестовать их двоих, но я чувствую, что мы должны сначала проконсультироваться с вами. Если мы его арестуем, вряд ли он расскажет о том, что здесь делает, и вы потеряете связь с его контактами. Что ты думаешь, Лиз?

  Мартен Сёра постукивал пальцами по столу в конференц-зале, внезапно наклонился вперед и заговорил по громкой связи. – Лиз, ты знаешь, что Мильро нарушил французский закон слишком многими способами, чтобы их можно было перечислить. Воровство, похищение людей, заговор с целью убийства. Это не тривиальные правонарушения. Мы в DGSE хотим, чтобы его экстрадировали и предали суду, и кто может нас в этом винить?

  Изабель сказала, не глядя на Мартина: – Он крупная рыба. И, конечно же, у нас есть свои национальные приоритеты. Но, возможно, нам нужно смотреть шире».

  Изабель почувствовала, что Мартин ощетинился. Он проигнорировал ее примирительно поднятую руку и сказал с негодованием в голосе: – То, что вы называете нашими национальными приоритетами, игнорирует тот факт, что Мильро участвовал в сделках с оружием по всей Европе. Косвенно он убил людей как минимум на трех континентах. Он также игнорирует тот факт, что Мильро сыграл важную роль в похищении офицера МИ-5 в Северной Ирландии и доставке его на юг Франции. Если бы мы не въехали, я очень сомневаюсь, что этот офицер остался бы жив.

  Изабель спокойно сказала: – Но с ним могут плавать и другие акулы, которых мы сможем поймать. Это то, что ты думаешь, Лиз, насколько я понимаю. И американцы тоже. Разве это не так?

  К облегчению Изабель, в разговор вмешалась Лиз Карлайл, тон ее был резким, но примирительным. «У меня есть кое-что, чтобы предложить. Но сначала позвольте мне спросить нашего немецкого коллегу, уверены ли вы, что Мильро будет находиться под наблюдением?

  Изабель подумала, может ли рыба плавать? Ни один достойный офицер разведки не ответил бы на этот вопрос. Куда Лиз шла с этим?

  Немец сухо ответил: «Конечно».

  – Хорошо, – сказала Лиз, – тогда я советую следующее: будем следить за Мильро и, очевидно, за его женой. Но если он отправится на встречу с кем-нибудь, связанным с его деятельностью в Париже, мне кажется очень маловероятным, что Аннет поедет с ним. Он не хотел бы вовлекать ее или подвергать ее риску. Я уверен, что она точно знает, как он зарабатывает на жизнь, и мы знаем, что когда он сбежал от нас на юге Франции несколько лет назад, это было с ее помощью. Но я не могу поверить, что она активно участвует в его сделках, какими бы они ни были.

  'Так?' – нетерпеливо спросил Сера.

  – Значит, если он уйдет и оставит ее в гостинице, – терпеливо сказала Лиз, – тогда тебе, Мартин, пора войти. В конце концов, ты хорошо знаешь эту женщину, не так ли?

  'Я делаю.'

  – Значит, ты можешь поработать над ней. Вы можете объяснить, что если она расскажет нам, с кем работает Милро, и поможет нам продвинуться по лестнице этой сделки, тогда мы увидим, что ей все не слишком тяжело. Или ее муж.

  – Я не готов обещать этого. Я хочу, чтобы у этого ублюдка все было тяжело.

  'Мартин. Это зависит от вас, что вы говорите. Мы все знаем, что вы не имеете никакого влияния на то, что с ними будет, когда их арестуют.

  Наступила тишина, пока все участники обдумывали это. Наконец Сера пошевелился. Наклонившись к динамику на столе, он сказал: «Хорошо, Лиз. Выиграете вы – вы и американцы. Но не будем терять его, хорошо? Ничего личного, но он причинил мне много неприятностей. Я бы не вынес, если бы у него был шанс причинить еще что-нибудь».

  Глава 15

  В особняке Швайбера на восточной окраине Унтер-ден-Линден когда-то размещалась частная коллекция Эрнста Швайбера, немецкого фабриканта, сказочно разбогатевшего в конце девятнадцатого века. Он и его сыновья после него использовали свое богатство, чтобы собрать эклектичную коллекцию картин, мебели и предметов искусства со всего мира, которую они разместили в своем величественном особняке в стиле барокко. Но особняк имел несчастье оказаться на пути Красной Армии, когда она прибыла в Берлин в 1945 году.

  Семья Швейберов к тому времени уже давно рассеялась, кто-то по другим частям Европы, кто-то погиб в концлагерях. К моменту прибытия русских часть коллекции уже была вывезена нацистами. То, что осталось, было взято завоевателями в качестве трофеев, часть из которых в конечном итоге попала в галереи и музеи Москвы и Ленинграда.

  После того, как Берлинская стена рухнула, особняк Швайбера оказался в Восточном Берлине, уже не величественным, а грязным, с разбитыми окнами и дырами от снарядов. Дом стал домом для отдела Штази, и жители Восточного Берлина боялись его и избегали, насколько это было возможно. В рамках реставрации Восточного Берлина здание совсем недавно было отреставрировано и вернуло ему прежнее великолепие. Но теперь, вместо того, чтобы сидеть на аллее не менее величественных особняков, он беспокойно покоился между двумя офисными зданиями со стеклянными фасадами, удивляя туристов, приехавших посмотреть на то, что было хотя бы частью коллекции Швайбера, снова собравшейся вместе со всего мира. и вернулся в Берлин после долгой дипломатии и торгов.

  Если бы Ганс Аншпах знал о дипломатии и торгах, он, вероятно, не счел бы это стоящим. Он смотрел на довольно жуткую картину, изображающую кого-то, с которого заживо сдирают кожу. Но в любом случае его мысли были не об искусстве, потому что, хотя наушники, которые он носил, выглядели как те, которые музей выдает посетителям, желающим получить комментарий во время осмотра его коллекции, то, что он слышал через них, не имело ничего общего с искусством.