Текст книги "На Волосок От (ЛП)"

Автор книги: Стелла Римингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

  И вот однажды утром она услышала, как Первис жаловался, что заплатил больше, чем мог себе позволить, за подержанную «ауди», которую купил у Макмануса, когда уезжал в Манчестер. Машина Лиз снова стояла в гараже, и внезапно она обнаружила, что предлагает купить Audi у Первиса по той же цене, которую он заплатил Макманусу. Первис с готовностью согласился. Поскольку она больше никогда не увидит и не услышит Макмануса, Лиз решила, что это будет наследием их романа.

  Глава 7

  Небо над горами было черным, когда Майлз вел свой внедорожник по песчаной дороге в сельскую местность. Министр торговли Баакриме сказал, что ему есть что рассказать Майлзу через неделю, а накануне в посольство США пришло приглашение отобедать на ферме министра в холмах за пределами Саны.

  Коллеги Майлза в Лэнгли с нетерпением ждали расплаты за наличные деньги, которые были переданы Baakrime, и были уверены, что министр располагал информацией об источниках оружия, которое попадало в руки джихадистов через Йемен.

  Но Майлзу было некомфортно, он нервничал из-за этого путешествия вдали от относительной безопасности среди городской суеты. Министр Баакриме подозрительно быстро поддался его призыву к вербовке, взяв конверт с деньгами и многообещающей информацией. Но действительно ли он согласился, или это приглашение было ловушкой, чтобы либо убить Майлза, либо разоблачить его как иностранного шпиона? Он проконсультировался с Лэнгли за ночь, но они очень хотели получить информацию и были готовы пойти на риск, поэтому ему было приказано пойти на встречу и надеть устройство слежения, за которым будет следить дрон высоко над головой. Это не помогло бы, если бы его убили, но могло бы, если бы его похитили – слабое утешение.

  Майлз беспокойно взглянул на темнеющее небо. Климат в Йемене, обычно такой жаркий и сухой, мог вызывать внезапные короткие, но сильные ливни, и казалось, что это именно то, что должно было случиться.

  Через несколько секунд он прибыл. Дождь с громом бил по крыше машины; Дворники, двигавшиеся на максимальной скорости из стороны в сторону по ветровому стеклу, не действовали, и по стеклу бежала струя воды, густая от песка, поднятого внезапным ветром и силой дождя. Майлз ничего не видел. Поля пашни и фруктовые сады, окаймлявшие дорогу, исчезли из виду, и он остановил машину на том же месте, посреди однопутной дороги, надеясь, что навстречу не едет машина. Если бы она была, он бы ее не увидел, и она не увидела бы его, пока не оказалась бы рядом с ним.

  Он сидел, обливаясь потом от жары и напряжения, пока вдруг дождь не прекратился, дворники не убрали песок, и он снова смог увидеть дорогу. Теперь это было больше похоже на небольшую реку, и его колеса выбрасывали фонтаны воды с каждой стороны машины, когда он медленно ехал дальше. Когда снова выглянуло солнце, он увидел вдалеке красные стены того, что он принял за свою цель, ферму министра.

  Резные деревянные ворота комплекса были открыты, когда Майлз подъехал. Молодой человек в белом халате и спортивной куртке в западном стиле отсалютовал и махнул ему рукой через ворота, а затем подошел, чтобы открыть дверцу машины, когда Майлз припарковался у стены рядом с мокрым и грязным серебристым «Мерседесом» с двузначным номером. тарелка – 12.

  'Салам алейкум. Идите сюда, сэр.

  Майлз последовал за молодым человеком в высокий зал. Солнечный свет проникал сквозь маленькие окна, расположенные высоко в стенах, но внизу комната была в тени, и Майлз поначалу, проникнув внутрь от яркого солнечного света, мало что мог видеть. Когда его глаза привыкли к тусклому свету, он увидел грубые каменные стены, пол, выложенный красной плиткой, покрытый коврами приглушенных цветов, а вокруг комнаты пуфики и стулья, покрытые подушками и покрывалами из ярких шелков. Это был очень роскошный фермерский дом.

  – Садитесь, сэр. Министр скоро будет здесь, – сказал молодой человек по-английски без акцента. Он щелкнул пальцами, и появился слуга с подносом со стаканами фруктового сока.

  Майлз сидел на краю оттоманки, потягивая гранатовый сок из стакана. Его чувство беспокойства росло, пока он ждал, задаваясь вопросом, что будет дальше.

  'Мой друг.' Громкий голос эхом разнесся по залу, когда Баакриме в длинной белой мантии подошел к Майлзу, протягивая руку. – Рад видеть вас здесь. Я должен извиниться за нашу погоду. В это время года бушуют ливни, но они быстро заканчиваются. В отличие от ваших ураганов, они наносят небольшой урон. Он с энтузиазмом пожал руку Майлза, вызвав острую резкую боль в плече.

  – Я подумал, что лучше всего встретиться здесь. Это безопасно и вдали от посторонних глаз. Здесь все члены семьи или старые слуги моей семьи. Дорога, по которой ты шел, охраняется моими людьми, а молодой человек, встретивший тебя, – один из моих сыновей. Он мой секретарь. Он учился в школе в Англии и в Кембриджском университете. Вы знаете Англию?

  – Да, – сказал Майлз. – Я работал в Лондоне.

  «Лондон. Я люблю этот город. Министр потер руки. «Мы ездим туда каждый год. Жена с удовольствием ходит по магазинам. Оксфорд-стрит, Харродс. Я вернулся бедняком. Он улыбнулся, и Майлз улыбнулся в ответ. Бедность Баакриме нельзя было воспринимать всерьез.

  «Но давайте есть, пока мы говорим», и его хлопки в ладоши вызвали двух слуг с подносами с маленькими тарелками и кувшинами с фруктовым соком. Один поднос был поставлен на стол с медной крышкой рядом с Майлзом, а другой – рядом с Баакримом. Стаканы были наполнены, и слуги удалились.

  – Для меня большая честь видеть вас в моем доме, – начал Баакриме. «Сана – небезопасное место для встречи с вами. Это опасное время в моей стране. Есть много недовольства; народ неустроен, страна хрупкая. В Сане есть элементы, которые хотят свергнуть правительство и хотят показать, что мы были пешками Соединенных Штатов. В наших пустынных районах группировки джихадистов создали опорные пункты. Они в сговоре с группами в других странах и хотят убить нас всех».

  Майлз кивнул. 'Да. Это тревожные времена во всем этом регионе.

  – Вы спрашивали об оружии, – продолжал министр. 'Они повсюду. Откуда они? Иран, Пакистан – все места, которые вы ожидаете». Он остановился, чтобы поесть с тарелок.

  – Что вам известно об оружии из Соединенных Штатов или Европы? Майлзу не терпелось перейти к делу и уйти. Несмотря на заверения министра в безопасности, он чувствовал себя незащищенным в этом месте без какой-либо поддержки.

  – Друг мой, в торговле оружием всегда трудно определить происхождение. Эти люди мастера обмана – фальшивые счета, подмена документов в пути, ну и, конечно же, в каждом порту есть коррумпированные чиновники и так много денег. Люди, занимающиеся этой торговлей, действительно очень богаты – в отличие от моей страны, где бедняки повсюду».

  Он сделал глоток сока и посмотрел на Майлза поверх края стакана.

  Наступила тишина. Майлз съел немного еды. Он был уверен, что будет больше информации, но, похоже, ему нужна помощь. 'Да. Бедные. Я надеюсь, что наш вклад хоть немного помог».

  – Да, мой друг. Мы так благодарны. Но так много нужно.

  Майлз полез в карман и достал конверт. – Будем надеяться, что это хоть немного удовлетворит его, – сказал он, осторожно кладя конверт на поднос с тарелками рядом с собой.

  Баакриме снова заговорил, как будто его никто не прерывал. 'Да. Люди, которые занимаются этой торговлей, очень хорошо умеют маскироваться. Но я слышал, что есть главный посредник для сделок из Европы. Его зовут Калибр . Его настоящее имя никогда не используется. Я слышал, что он встречается с лидером группы джихадистов или повстанцев – я не знаю, что это за группа и кто именно, хотя я понимаю, что их финансирует «Аль-Каида». Встреча состоится в Париже примерно на следующей неделе. Это организовать отгрузку. Я слышал, что доставка будет через йеменские порты.

  Майлз кивнул и стал ждать. Его лицо было спокойным, но он был взволнован. Наконец-то у него было что-то за свои деньги, хотя это было довольно расплывчато и, вероятно, не на что можно было повлиять.

  Но Баакриме еще не закончился. «Я постараюсь узнать больше об этой встрече, и если я это сделаю, мой секретарь передаст вам сообщение». Он остановился, чтобы сделать глоток сока. 'Есть еще одна вещь. Обычно считается, что оружие, которое поступает по этому маршруту, предназначено для использования в арабских странах, и это может быть так, но я слышал, что человек, стоящий за этими сделками, этот Калибр , использует кого-то из Англии, чтобы помочь с этой последней сделкой. . Торговля оружием – это очень сплоченная сеть, почти как клуб, но, кажется, кто-то из британцев подает заявку на членство.

  Глава 8

  Было восемь часов вечера, и Лиз убирала кухню после ужина. Что необычно для нее, она готовила. Мартин был убежден, что только француженки умеют готовить, и она пообещала себе, что в следующий раз, когда он приедет в Лондон на выходные, она удивит его, приготовив идеальное суфле. Итак, она тренировалась на себе и сегодня вечером решила, что у нее это получилось. Она только что съела то, что считала превосходным образцом, – суфле из сыра и шпината а-ля мод де Карлейль. Она как раз думала, что делать с оставшейся половиной, спрашивая себя, не будет ли ничего страшного, если она снова нагреет его для завтрашней ночи, когда зазвонил телефон. Это был дежурный.

  «Добрый вечер, Лиз. Шестой дежурный только что звонил вам с сообщением от Бруно Маккея, – сказал он. – Не могли бы вы присоединиться к нему и Джеффри Фейну в Гросвенор завтра утром в половине восьмого на встречу с мистером Бокусом? Очевидно, что-то срочное только что пришло из Лэнгли. Он сказал, что вы должны взять сумку для ночлега.

  – О, спасибо, – сказала Лиз. – А он сказал, что я должен туда положить? Джинсы и футболка, шуба или длинная черная одежда, подходящая для интервью с арабскими шейхами?

  – Боюсь, это все, что было сказано в сообщении.

  'В ПОРЯДКЕ. Спасибо. Полагаю, мне просто придется проявить инициативу.

  – Тогда спокойной ночи, – весело сказал дежурный офицер и повесил трубку.

  На следующее утро в четверть девятого она шла по Гросвенор-сквер к американскому посольству с сумкой для ночлега, когда заметила Джеффри Фейна и Бруно Маккея, выходящих из такси. Удивительно, насколько они были похожи. Фейн, его высокая, стройная фигура в тонкую полоску, теперь с небольшой сутулостью, из-за которой он выглядел еще более похожим на цаплю, чем в молодости. Бруно, такой же высокий и стройный, столь же элегантно одетый, хотя его костюм был скорее в клетку, чем в тонкую полоску, и был светлее, чем темно-синий костюм Фейна. Копна светлых волос и сильно загорелого лица Бруно контрастировала с бледной кожей и черными волосами Фейна, но они могли быть если не отцом и сыном, то, по крайней мере, родственниками. Они, конечно, вышли из одной формы.

  – Доброе утро, Элизабет, – сказал Фейн, когда они все вместе поднялись по ступенькам к парадной двери посольства. – Рад видеть, что ты пришла подготовленной, – добавил он, взглянув на ее сумку.

  – Доброе утро, – ответила она, и ее сердце упало, когда она заметила, что Бруно несет черный кожаный чемодан. Казалось, куда бы она ни шла, он тоже шел.

  В кабинете Энди Бокуса в анфиладе ЦРУ за запертой стальной дверью посольства с сигнализацией на столе стояла тарелка с огромными рогаликами и сливочным сыром. – Угощайтесь завтраком, – сказал Энди, указывая рукой на тарелку. – Кофе там.

  Фейн слегка вздрогнул при виде рогаликов, а Лиз краем глаза заметила ухмылку Бокуса. Лиз нравилось смотреть, как Бокус и Фейн играют друг с другом. Это была игра, которую никто не признавал, но она подозревала, что оба ее понимают. В присутствии Фейна Бокус подчеркивал свои корни сына скромных иммигрантов – его дед был шахтером на Украине, а отец высадился на острове Эллис в возрасте шестнадцати лет, не имея ничего, кроме одежды, в которой он стоял. В конце концов, он управлял заправочной станцией в Огайо и зарабатывал достаточно, чтобы Энди смог закончить колледж. Энди был сообразителен, иначе он не был бы там, где он сейчас был, возглавляя резидентуру ЦРУ в Лондоне. Но ему не нравился Лондон и большинство британцев, которых он встречал. И особенно ему не нравился Фейн, который казался ему снобом, самодовольным и коварным. Итак, Фейну Бокус представился довольно глупым и очень неотесанным, отсюда и огромные рогалики. В ответ Фейн выстрелил себе в наручники и принял преувеличенно протяжную манеру публичной школы и покровительственную манеру.

  Насколько за всей этой психологической драмой следил Бруно, Лиз не знала. Он удовлетворенно жевал бублик, по-видимому, не обращая внимания. Но она знала, что с Бруно никогда не скажешь.

  – Что ж, у меня есть кое-что, что вам нужно знать, – сказал Бокус. – Мы спустимся к Пузырю. Пузырь был секретной комнатой в недрах подвала, специально построенной для предотвращения любой попытки подслушивания. Лиз всегда казалось странным и нелогичным, что, поскольку главная угроза подслушивания в Лондоне должна исходить от британских спецслужб, Агентство вело самые щекотливые разговоры с британцами в их самой секретной комнате.

  Дверь комнаты без окон закрылась за ними с пневматическим шипением, и они сели на мягкие скамьи вокруг центрального стола. Слабое гудение высокочастотного отражателя действовало на Лиз довольно усыпляюще, и она надеялась, что наспех созванный митинг принесет что-то стоящее.

  – Джеффри, вы с Бруно кое-что знаете из того, что я собираюсь сказать, но я просто повторю для Лиз. Недавно мы отправили офицера в Сану. У него была одна цель: быстро донести до высокопоставленного чиновника, который ясно дал понять торговому советнику – представителю Государственного департамента – и то, что он занимается оружейным бизнесом, и что его можно купить. Итак, мы отправили юного Майлза Брукхейвена. Вы все знаете его по тому времени, когда он был здесь. Он ухмыльнулся Лиз; она сделала вид, что не заметила. «Он сделал быструю подачу, и все получилось хорошо. Сейчас парень зарегистрирован. Он собирается дать нам сведения о поставках оружия через Йемен повстанцам и джихадистам. Как вы знаете, мы особенно ищем все, что приходит из Европы и Штатов.

  Фейн поерзал в кресле, развязал длинные ноги и скрестил лодыжку с коленом. Он явно находил узкие скамейки неудобными, но, что более важно, он не мог позволить Энди Бокусу говорить больше нескольких минут, не прерывая его. – Я упомянул Элизабет, что вы считаете, что молодой Брукхейвен делает успехи, – сказал он.

  'Да. Он неплохо справился. Он посмотрел на Лиз: «Вы слышали, что у него были тяжелые времена на последнем посту? Довольно тяжело ранен.

  'Да. Я слышал.' Лиз было интересно, когда же он займется тем, что привело их сюда.

  – Итак, – сказал Бокус. – Из этого нового источника – мы называем его Пожертвование – он узнал, что есть европейский торговец оружием, который организует поставки откуда-то из Восточной Европы, возможно, из бывшего Советского Союза. Он сделал паузу для эффекта. Никто не говорил; все знали, что все еще впереди. «Мы не знаем, какой национальности торговец оружием. Его зовут Калибр . Но Донэйшн говорит, что он использует кого-то, чтобы помочь ему доставить оружие – я полагаю, эксперта по транспорту. И этот эксперт – британец.

  – Вы уверены, что это пожертвование не просто говорит Майлзу то, что, по его мнению, он хочет услышать? – сказала Лиз через мгновение. – Все это звучит слишком банально.

  – Подожди, пока не услышишь остальное, – сказал Бокус. – Он говорит, что между Калибром и лидером джихадистов назначена встреча завтра в Париже.

  – Большой город, Париж, – мечтательно сказал Брюно.

  – В Люксембургском саду, – продолжил Бокус. – В двенадцать дня.

  – Так вот куда мы идем, – сказала Лиз, повернувшись к Бруно.

  – Вот куда ты идешь, – ответил он с ухмылкой. «Я еду в Сану».

  Глава 9

  Жан Перлю был взволнован. Он проработал в DCRI, французском аналоге МИ-5, всего восемнадцать месяцев, и это была его первая настоящая операция по наблюдению. На брифинге команде сообщили, что международный торговец оружием собирается встретиться с опасным джихадистом в Люксембургском саду, и что крайне важно, чтобы их обоих сфотографировали и следили за ними.

  Так в возрасте всего лишь двадцати четырех лет Жан занялся контртеррористической работой международного значения. Его инструкции заключались в том, чтобы торчать прямо у ворот парка на бульваре Сен-Мишель, выглядя естественно и сливаясь с окружающей средой, пока он не услышит, как контролер говорит через наушник, приказывая ему двигаться.

  Но это было морозное утро, и ноги его сильно замерзли, и он пролежал на месте больше часа. У него заканчивались вещи, чтобы выглядеть естественно. Он купил блинчик в передвижной тележке, припаркованной за воротами, и медленно съел его; он читал номер « Ле Монд » стоя, пока не выучил первую полосу практически наизусть. Теперь он топал ногами и сердито смотрел на часы, в четвертый раз, как будто ждал опоздавшую подружку. Пока он размышлял, что делать дальше, осознавая, что продавец блинов смотрит на него, он услышал голос над ухом.

  «У нас есть возможность для Numéro Un . Мужчина, европеоид, от сорока пяти до пятидесяти, рост сто восемьдесят сантиметров, седые/каштановые волосы, коричневая кожаная куртка до колен». Голос принадлежал Гюставу Доле. Жан Перлю знал, что они с Мишелем Валлоном сидели в автомобиле «рено», припаркованном на улице Гей-Люссак с видом на одни из других ворот Садов. – Сейчас он направляется в Сады. Мишель идет с ним.

  Джин почувствовал, как его горло сжалось, когда его возбуждение нарастало. Его холодные ноги были забыты, как и покров ожидания подруги. Он жадно вглядывался в направлении действия, отчаянно надеясь, что цель появится на его пути. Это было лучше, чем учения.

  Едва эта мысль пришла ему в голову, как он услышал: «У нас араб у ворот. Он нервничает, оглядываясь. Я думаю, что он может быть Numéro Deux . Худощавый, лет двадцати пяти на тридцать, белые кроссовки, джинсы, темно-синий свитер. Сейчас он в Садах, направляется на запад.

  – Он у меня, – раздался хриплый голос Рабинака. Рабинак был одним из его преподавателей на курсе, и все студенты знали его как мистер Кроки. «Они идут навстречу друг другу и замедляются. Мне придется пройти мимо них.

  В этот момент их увидел Жан Перлю со своего поста у ворот бульвара Сен-Мишель. Теперь они шли вместе, приближаясь к скамейке в парке. Он видел, как Рабинак прошел мимо, когда они сели. Рабинак подошел к Жану и, не показывая ни малейшего признака узнавания, прошел через ворота, миновал продавца блинов и пошел по бульвару.

  – У меня есть глазное яблоко, – сказал Перлю в микрофон, его голос звучал взволнованно. – Они разговаривают. У араба бумажка, а европеец качает головой. Они слишком далеко, чтобы моя камера могла сделать четкую картинку. Я подойду ближе.

  – Оставайтесь на месте, – раздался настойчивый голос диспетчера. – Мишель сфотографировал цели.

  – Возможно, я смогу увидеть бумагу, которую он держит, если пойду медленно.

  «Ни в коем случае не приближайтесь к ним», – приказал диспетчер, но Перлю уже двинулся, направляясь по диагонали по траве к скамейке, где сидели двое мужчин.

  В наушниках сейчас было тихо, но даже если бы кто-то что-то сказал, он бы не услышал. Он был уверен, что сможет сделать идеальную фотографию мужчин и бумаги, которая все еще была в руке араба. Подойдя к скамейке, он делал вид, что сверяется со своими наручными часами, что-то бормоча, постукивая по ним и тряся запястьем. Дойдя до скамейки, он улыбнулся двум мужчинам и, наклонившись над ними, спросил, не пора ли они. Европеец ответил, и Перлю поблагодарил его и продолжил свой путь.

  Когда он был на небольшом расстоянии от скамейки, он услышал голос Рабинака в своем ухе. – Ты облажался, Перлю, идиот. Они уходят.

  Внезапно Люксембургский сад наполнился движением, и наушники были заняты, когда группа наблюдения попыталась занять позицию, чтобы следовать за двумя мужчинами, которые быстро разошлись в разные стороны. Теперь, когда стало ясно, что Перлю сорвал операцию по наблюдению, диспетчера больше заботило не то, чтобы группу заметили, а поддержание контакта с целями.

  Рабинак встал со скамейки, на которой сидел, потягиваясь и зевая, как будто еще не вздремнув после хорошего сна. Араб был теперь в добрых пятидесяти метрах от него, направляясь по аллее деревьев к дворцу. Там будет ждать Марсель Лаперьер, готовый бросить газету и идти в хвосте, а Рабинак следует за ним сзади.

  Но как насчет другого мужчины? Перлю знал, что, если бы он остался на своем посту, европеец сейчас проходил бы прямо перед ним, но вместо этого он был далеко, не на той стороне Садов. Он чувствовал себя униженным тем, что он сделал; он знал, что, по всей вероятности, он вернется на тренировочный курс на следующий день. Это если его не уволили. Он молился, чтобы у Гюстава и Мишеля было время подогнать машину поближе к воротам.

  «Вернитесь на свою позицию, Перлю», – последовала инструкция от Хозяина, и он быстро пошел к бульвару Сен-Мишель, увидев, что у ворот на тротуаре сразу за садами собралась большая толпа. Там должно было быть около 200 человек. О чем это было? Конечно, ничто из того, что он сделал, не вызвало этого. Потом он увидел, что прямо за воротами идет какое-то представление. Возможно, жонглер или мим. Кто-то достаточно хороший, чтобы привлечь внимание большой аудитории.

  Перлю стоял у ворот, немного пыхтя. Затаив дыхание, он начал оправдываться за то, что сделал, но контролер оборвал его. На это будет время позже, но сейчас он хотел только найти европейца. Перлю уставился на толпу, надеясь, что Гюстав и Мишель находятся через дорогу и тоже наблюдают за ним.

  Хозяин лаконично спросил: «Кто-нибудь видел Numéro Un ?»

  – Не могу его обнаружить, – ответил Гюстав.

  – Отрицательно, – сказал Мишель.

  Перлю вышел из ворот на бульвар и увидел, что выступают два мима, один мужчина, одна женщина. Numéro Un должен быть где-то в толпе. Это была пестрая смесь туристов, семей, местных жителей, маленьких детей с сопровождающими и бизнесменов, останавливавшихся посмотреть, что происходит. Жан Перлю искал всех, чье лицо было отвернуто от мимов, высматривая фигуру, которая не интересовалась представлением, а просто использовала его как прикрытие.

  Теперь он отчаянно пытался исправить свою ошибку и больше всего на свете хотел быть тем, кто нашел Numéro Un . Он должен быть где-то здесь – он не мог пройти мимо Гюстава и Мишеля, не так ли? Но все, кого он мог видеть, пристально смотрели на двух исполнителей, хотя зрителей было так много, что он не мог как следует рассмотреть даже половину из них. Нумеро Уну было бы легко проникнуть в середину толпы и скрыться от глаз наблюдателей.

  Через пять минут в толпе началось движение. Некоторые из тех, что по краям, начали дрейфовать. Спектакль подходил к концу. Среди зрителей вышли мимы, каждый протягивал шляпу и преувеличенно кланялся, когда кто-нибудь бросал деньги. Они двигались быстро, стараясь поймать людей, прежде чем они уйдут. Перлю последовал за ними в самый центр зевак, но Numéro Un все еще не было видно .

  На другой стороне бульвара он мог видеть Гюстава, вглядывающегося в рассеивающуюся толпу; на его лице было напряженное выражение, и было видно, что он никуда не денется. Но тогда не было никого другого.

  Он оглянулся, на случай, если Нумеро Ун каким-то образом проскользнул обратно в парк, но там была только женщина, держащая за руку маленького ребенка, который держал в другой руке веревку толстого розового воздушного шара свиньи, которая подпрыгивала в воздухе. воздух над головой.

  Жан Перлю обернулся и увидел, что толпа становится все меньше и меньше. Он смотрел на каждого уходящего зрителя, надеясь вопреки всему, что найдет среди них Нумеро Ун . Некоторые из них смотрели в ответ, явно недоумевая, что случилось с молодым человеком с осунувшимся и встревоженным лицом. Подобно песку, просачивающемуся сквозь песочные часы, его шансы неумолимо истощались, и, наконец, осталось только три или четыре человека, которые праздно болтали, пока мимы собирали свой реквизит и объединяли собранные деньги.

  Внезапно радиомолчание было нарушено, и он услышал в своем ухе голос Рабинака. «У нас есть Numéro Deux , прямо перед нами. Он уходит из парка. Мы заберем его?

  Была пауза. Контроль консультировал. 'Нет. Держись с ним, но если ты считаешь, что есть опасность его потерять, подними его. Гюстав и Мишель, идите туда и помогите Рабинаку и Марселю. Там, где ты сейчас, больше нечего делать. Numéro Un ускользнул от нас. Затем последовали слова, которые Жан Перлю не хотел слышать. «Перлю. Вы возвращаетесь прямо на базу.

  Глава 10

  В Диспетчерской в штаб-квартире DCRI воцарилась тишина, где сидела Лиз со своим коллегой по номеру Изабель Флориан. Они только что узнали, что исчез не только Numéro Un , но и Рабинак, Марсель и другие потеряли Numéro Deux в толпе.

  Изабель провела рукой по волосам. – Прости, Лиз, – сказала она. Ее английский был свободным. «Мы никогда не должны были иметь этого молодого человека в команде».

  Вмешался диспетчер: «Беда была в том, что сегодня у нас было слишком много операций, а эта произошла в кратчайшие сроки. Перлю прошел все учебные курсы, но, похоже, его темперамент подвел его в азарте. Я отправлю его на переподготовку.

  – Ничего, – сказала Лиз. «Иногда это случается со всеми нами». Слава богу, Бруно здесь не было, подумала она. Он наверняка сделал бы какое-нибудь резкое замечание, которое навсегда разрушило бы англо-французское сотрудничество.

  Изабель вздохнула и сказала: – Что ж, будем надеяться, что у нас есть приличные фотографии. Их просто печатают; давайте вернемся в мой офис, где мы можем выпить чашечку кофе и посмотреть на них».

  Лиз время от времени работала с Изабель Флориан в течение нескольких лет. Когда она впервые услышала, что ее коллегой на французской службе была женщина, она ожидала встретить воплощение парижского стиля. Она была приятно удивлена, обнаружив, что Изабель, женщина немного старше Лиз, предпочитает носить джинсы, свитер и туфли на плоской подошве, а не высокие каблуки и элегантное черное платье. Ее приятно обветренное лицо обычно было без макияжа, а волосы обычно были собраны в хвост.

  Но когда они шли обратно в офис Изабель, Лиз не могла не заметить перемену во внешности Изабель. Сегодня она выглядела гораздо лучше, чем представляла себе Лиз. Джинсы и свитер сменились черной юбкой, колготками и шелковой блузкой цвета спелой вишни. Конский хвост исчез, а волосы были стильно коротко подстрижены.

  Когда она сделала комплимент Изабель, француженка сказала: «Я никогда не чувствую себя комфортно в таком наряде, но меня повысили по службе, и мне сказали, что я должна одеваться соответствующе». Мне нужно больше ходить на собрания и разговаривать с министрами, и мои начальники решили, что я выгляжу слишком по-деловому».

  'Что ж. Тебе идет. Не то чтобы другой не знал, – поспешно добавила Лиз.

  Изабель улыбнулась. – А ты, Лиз. Ты выглядишь цветущим. Как наш друг Мартин?

  'Что ж, спасибо тебе. Мы только что были в отпуске. Любопытный желтый оттенок моего лица – это остатки загара».

  Лиз впервые встретила Мартина Сёра, когда работала с Изабель над делом диссидентской ирландской республиканской группы. Лидер группы похитил одного из коллег Лиз, Дэйва Армстронга, и увез его на юг Франции, где Мартин Сёра сыграл важную роль в спасении его жизни.

  Лиз теперь стояла у окна в кабинете Изабель, любуясь проблеском Эйфелевой башни, которая виднелась из угла окна. Вошла девушка с пачкой фотографий формата А4, которые она положила на стол Изабель, и весело сказала: «Я думаю, они вам понравятся».

  Выходя, Изабель сказала: «Подойди и посмотри, Лиз. Будем надеяться, что они пригодятся.

  Две женщины склонились над столом, склонив головы друг к другу, и смотрели на фотографию, стоявшую наверху стопки. Это был Нумеро Ун , европеец, идущий на встречу с арабом. В тот же момент Изабель воскликнула: «Этого не может быть», а Лиз сказала: «Разве это не…»

  Оба с изумлением смотрели на картину.

  Изабель кивнула. – Да, это Антуан Мильро. Бывший офицер DGSE, а также бывший друг и коллега Мартина Сёра, Мильро был уволен из DGSE после катастрофически неудачной операции. Мильро подозревали в краже денег, пропавших в результате сделки с оружием, но он исчез до того, как его смогли привлечь к ответственности.

  Мартин Сёра поставил перед собой задачу захватить Мильро; он обвинил его в том, что он предал их дружбу и Службу, на которую они оба работали. Позже стало очевидно, что Милро использовал украденные деньги, чтобы начать свою карьеру торговца оружием, где он обошел границу законности, пока не перешел ее с местью. Ирландский республиканец, похитивший Дэйва Армстронга, был одним из его клиентов, а Милро помогал в похищении.

  Это было несколько лет назад, и с тех пор Мильро не видели во Франции, хотя ходили слухи, что его видели, в том числе его жену Аннет. Поступали достоверные сообщения о том, что Мильро продолжал выступать в качестве посредника при продаже оружия; он был связан с крупными сделками в ряде раздираемых конфликтами территорий от Центральной Африки до Чечни.

  – Зачем ему теперь всплывать в Париже? – спросила Лиз. – Он чертовски рискует.

  Изабель поджала губы и начала откидывать волосы назад, пока не вспомнила, что у нее больше нет длинных волос. Парикмахер сказал ей, что такой стиль подойдет женщине определенного возраста. Изабель понравился результат, хотя она и ощетинилась, когда ее назвали «женщиной определенного возраста». Она сказала Лиз: «Это должно означать, что это крупная сделка. Только большие деньги заставят Милро пойти на такой риск.

  – Ммм, – неуверенно сказала Лиз. «До сих пор кажется очень странным выбрать Париж, когда они могли бы встретиться в любом городе мира».

  Изабель посмотрела на Лиз. Ее беспокоила привычка ее английского коллеги искать скрытые значения. Она добавила: «Мне нужно сказать Мартину».

  – Конечно, – сказала Лиз, хотя в ее голосе звучала покорность.

  Изабель нерешительно спросила: – Он все еще так… одержим Мильро?

  Лиз вздохнула, и Изабель мягко добавила: – Это понятно, Лиз. Эти двое тесно сотрудничали. Это должно сделать предательство Мильро очень болезненным.

  – Я знаю, но я надеялся, что он оправился. Мильро не было никаких признаков уже несколько лет. Только слухи и ложные версии. Мартин имел обыкновение прыгать на каждого, но в последний раз, когда его могли увидеть, он, похоже, не чувствовал необходимости бросаться за ним. Я подумал, что это хороший знак.