Текст книги "На Волосок От (ЛП)"

Автор книги: Стелла Римингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

  Какое-то время они пили в тихом удовлетворении. Затем Пегги небрежно спросила: – Значит, у вас хорошие соседи?

  – Лучшее, – заявила миссис Донован. «Десаи живут на той стороне», – сказала она и продолжила разговор о индуистской семье по соседству. Пегги кивнула, пока старуха провела ее по трем поколениям генеалогического древа Десаи, мало осознавая, что ее слушательница совершенно не интересовалась ими и только и ждала, пока она расскажет о своих соседях с другой стороны.

  Чашка Пегги была снова наполнена к тому времени, когда она почувствовала себя в состоянии расспросить о другой соседней семье. – Миссис Атия, – сказала миссис Донован, и ее лицо, казалось, просветлело. – Разве это не прекрасное имя?

  'Очень хорошенькая. Что это за имя?

  – Семья была из Йемена, дорогая. То, что мы называли Аденом до того, как они ушли и стали независимыми. Хотя тогда было много хлопот, и тогда Атия переехали сюда.

  На этот раз Пегги внимательно следила за тем, как миссис Донован просматривала поколения Атий. Г-н Атия-старший скончался за несколько лет до этого, оставив г-жу А. в доме в одиночестве, хотя рядом с ней жили две дочери (и пятеро внуков), и почти каждый день одна из них навещала их мать. – В марте следующего года ей исполнится семьдесят два, хотя, если вы спросите меня сами, она не выглядит ни на один день старше семидесяти.

  – Хорошо, что у нее есть дочери, которые присматривают за ней, – сказала Пегги, сопротивляясь искушению допить чай, поскольку не была уверена, что ей предложат еще одну порцию. – Хотя я полагаю, что ей тоже понравился бы сын.

  – О, у нее есть сын, все в порядке. Он младший ребенок и зеница ее ока. И миссис А портит его насквозь. Можно подумать, что он все еще школьник, судя по тому, как он позволяет своей маме заботиться о нем – я видел, как он таскал белье домой, чтобы она стирала его, и как он жил аж в Лондоне.

  – Значит, у него нет семьи?

  Миссис Донован покачала головой. – Нет, он еще студент. Если вы спросите меня, в наши дни все ходят в университеты очень хорошо, но иногда они тянут это слишком долго. Мике двадцать шесть, если он в день. К этому возрасту мой Леонард работал уже десять лет, а этот парень все еще сидит за своими книгами. Она непонимающе покачала головой. – Мой племянник Арнольд… – начала было она, но Пегги быстро прервала разговор, чтобы не отвлечь внимание. – Ты считаешь, что его мама не против? Я имею в виду, что он студент и все такое?

  На мгновение старушка выглядела сбитой с толку, как будто речь шла о ее племяннике Арнольде, затем она поняла, что Пегги говорит о мальчике Атии, и решительно покачала головой. – Нет, его мама думает, что солнце светит из глаз этого мальчика. Даже когда на улице серо и пасмурно. Она усмехнулась.

  «Говорят, парни с Ближнего Востока очень послушные сыновья».

  Женщина хмыкнула, и Пегги поняла, что не очень любит соседского сына. Она ничего не сказала, но терпеливо ждала, и, конечно же, все было еще впереди. – Как я уже сказал, мальчик был избалован. Ведь в прошлом году он сказал, что хочет вернуться на родину – он имел в виду Йемен, – и его мама расплатилась за авиабилеты. В чем был смысл, я вас спрашиваю? Он родился и вырос в Британии, как и мы с вами, так зачем притворяться, что это не так? Никогда не отступай, это мой девиз.

  «Возможно, он хотел исследовать свои корни. Как в той программе по телевизору.

  – Я не могу видеть, как он рыдает над своей прабабушкой, как рыдал как-его-там. Он крутой маленький засранец, наш Мика.

  – Ему понравилось в Йемене?

  Миссис Донован пожала плечами. – Я не думал, что это мое дело спрашивать. Миссис А. знает, что я не одобряю мальчика – он невежлив, по крайней мере, не с такими пожилыми женщинами, как я.

  'Действительно?' – сказала Пегги, пытаясь казаться возмущенной.

  – С тех пор, как он отправился на Ближний Восток. Он почти не здоровается, когда видит меня.

  – Они очень религиозная семья?

  Миссис Донован помолчала, как будто никогда раньше об этом не задумывалась, и задумчиво сказала: – Старик был, но не миссис А. С тех пор как он умер, я не думаю, что она часто ходит в мечеть. А когда одна из ее дочерей вышла замуж за англичанина, она и глазом не моргнула.

  – А Мика?

  Она пожала плечами и посмотрела на кружки на столе. Пегги поняла, что рискует опоздать; пожилая дама любила поговорить, но на своих условиях, и это, похоже, не включало ответы на слишком много вопросов незнакомца. Пегги встала со стула. – Боже мой, то, что вы сказали, было так интересно, что я мог бы остаться и слушать весь день. Но долг зовет, и мне нужно вернуться к работе. Большое спасибо за чай, миссис Донован.

  – Зови меня Мэгги, дорогая.

  – Верно, Мэгги. Вы очень помогли.

  'Есть я?' – спросила Мэгги, и лицо ее вдруг снова стало веселым. – Очень мило с твоей стороны, дорогая, хотя я не понимаю, как это сделать.

  – Я просто оставлю вам это, – сказала Пегги, кладя на кухонный стол небольшую распечатанную листовку. «В нем рассказывается о процессе регистрации избирателей, и там есть мой номер телефона на случай, если вы захотите что-то узнать».

  – Спасибо, дорогая, – сказала миссис Донован, беря листовку и кладя ее на буфет рядом с фотографиями.

  Глава 33

  Мартен Сёра угрюмо выглянул из окна своего кабинета в штаб-квартире DGSE, французской службы внешней разведки. Он занимал маленькую комнату в углу одного из белокаменных зданий недалеко от бульвара Мортье на окраине Парижа. Снаружи посыпанный гравием двор потемнел до цвета сланца из-за дождя, который пролился ранним утром. Небо оставалось пасмурным, без намека на солнце, а теперь усилился ветер. Все это походило на заговор зимы, чтобы ускорить события, подумал Сера, который каждый год хотел впасть в спячку в это время года и просыпаться только тогда, когда часы переводятся весной.

  Он не мог понять, почему ему так плохо. В конце концов, он добился своей цели, поймав своего старого коллегу Антуана Мильро, человека, предавшего его дружбу и доверие. Почему он не был в восторге?

  Он полагал, что беда в том, что он еще не имел удовольствия видеть этого человека в суде, отвечающего за свои преступления. Это удовольствие пришлось ждать до завершения операции в Британии. Но он не руководил этой операцией; ему пришлось оставить это Лиз Карлайл, так как это происходило на ее территории. Так что в настоящее время он играл лишь второстепенную роль, поддерживая Аннет в милости и следя за приготовлениями на конспиративной квартире в Монтрей.

  Он мог слышать шум рабочих, передвигающих мебель по коридору. Он оставил свою дверь открытой и время от времени видел, как кто-нибудь из рабочих проходил мимо со стулом или шкафом. Коллега вернулся с командировки на Тайване и переезжал в освободившийся офис. Как ни странно, та самая комната напротив раньше была кабинетом Антуана Мильро. Сёра провел там много часов, разговаривая со своим старым другом и коллегой, иногда открывая бутылку бордо, если они задерживались на работе достаточно поздно, чтобы заслужить стакан или два, тихо разговаривая, пока не зазвонил телефон и… Сёра мог ее слышать. голос с другого конца комнаты – Аннет спросит, когда Антуан вернется домой, и неужели он действительно ожидает, что его ждет ужин, когда он придет?

  Аннет уже не была такой веселой, живя с охранником в маленькой квартирке Службы в Пятом округе, в то время как ее муж бездельничал в бунгало Монтрей недалеко от этого офиса. В то утро Сера разговаривал с Лиз и слышал ее отчет о допросе Мильро в Лондоне. Оба согласились, что он все еще что-то утаивает и лишь поверхностно сотрудничает. Что бы этот человек не сказал, это обязательно будет важно, иначе зачем держать это в секрете? Может быть, это было что-то, что плохо отразилось на нем. Но зачем ему беспокоиться, учитывая тот беспорядок, в котором он уже был? Лиз подумала, что это, скорее всего, касается роли Лестера Джексона во всем этом деле, и Мартин не возражал.

  Проблема была в том, что не было очевидного способа выудить больше информации из Милро. Ему уже угрожали судебным преследованием Аннет, и он соответственно сдался. Они всегда могли угрожать ему снова, но с какой целью? Посадив Аннет в тюрьму, они ничего больше не сказали о Лестере Джексоне или молодом арабе, которого Сёра до сих пор считал Зарой. И, во всяком случае, через некоторое время повторные угрозы уже не испугали, как будто свирепый лай собаки из дома при открытии входной двери оказывался чихуахуа.

  – Месье?

  Голос был нежным, но Сера тем не менее был поражен. Подняв голову, он увидел в дверях молодого человека. Сначала он подумал, что это, должно быть, один из грузчиков, но нет, у этого парня были длинные волосы, он был одет в хлопчатобумажную куртку и брюки чинос. Он больше походил на студента, чем на рабочего.

  'Что это?'

  – Простите меня, мсье. Я Жак Тибо. Я помогал с Антуаном Мильро.

  Сера уставился на Тибо; он казался очень молодым, чтобы охранять своего бывшего коллегу. Потом он вспомнил. – Ах, конечно. Вы компьютерный гений.

  Тибо скромно пожал плечами. – Ты слишком добр.

  'Как продвигается? Есть еще что сообщить?

  – На самом деле да. Как вы знаете, у меня есть ноутбук месье Мильро, и я читаю все его электронные письма. Это включает в себя недавнее коммюнике с просьбой приехать в Лондон. Он утверждает, что стер все предыдущие электронные письма из соображений безопасности. Чего он не понимает, так это того, что я, тем не менее, упорно трудился, чтобы найти их».

  Сера сразу понял важность этого. – А ты? – спросил он с нетерпением.

  – Только до определенного момента. Я уверен, что вы знакомы с реверс-инжинирингом.

  'Я так думаю. Вы идете назад, чтобы восстановить след. Особенно полезно посмотреть, как что-то началось, не так ли?

  – В некотором смысле. Тибо утратил свою застенчивость и вошел в кабинет, сел, когда Сера указал на пустой кожаный стул напротив своего стола. «Но я бы сказал, что это наиболее ценно, когда что-то разрушено, а не построено».

  'Действительно?' – сказал Сера, пытаясь набраться терпения.

  Тибо энергично кивнул. «Предположим, вы столкнулись с кирпичным домом и хотите посмотреть, как он пришел к такому состоянию: с помощью реверс-инжиниринга вы постепенно возвращаетесь назад, пока не рухнут стены и не будут залиты первые фундаменты – кирпичи для стен. может даже не доставили. Это по-своему красивый процесс, но он мало что вам говорит, если вы хотите узнать о готовом доме».

  Сёра вежливо кивнул в ответ на эту сложную метафору, но про себя задался вопросом, какой смысл пытался донести Тибо. Если Тибо и чувствовал его сомнения, то не подавал виду и продолжал: «Подумай об этом так: что, если этот готовый кирпичный дом разрушится? Случайно или намеренно, не важно. В любом случае вся необходимая информация будет потеряна безвозвратно. Если только, – и он начал улыбаться, – вы не могли бы перепроектировать акт разрушения, медленно пробираясь обратно от нынешнего положения рухнувших стен и каменной пыли к дому в его былом величии.

  – Вы можете сделать это с электронными письмами Милро?

  'Да.' Тибо был уверен в своей позиции, его голос был полностью уверен. – Сначала не весь дом, а скорее одну из его комнат. Но со временем, я уверен, все это можно восстановить.

  – Мы уже что-нибудь знаем?

  – Да, но я не знаю, насколько это ценно. Первый обмен произошел, когда Милро был в Южной Америке. Я не совсем уверен, где.

  «Каракас», – подумал Сера и жестом приказал Тибо продолжать. Он сказал: «Однако я могу быть более точным в отношении отправителя электронного письма. Его сообщение пришло из Йемена. Недалеко от города Саны».

  'Подожди минутку. Отправитель был тем же человеком в Англии, который недавно связался с ним?

  – Да, ну, по крайней мере, это тот же адрес электронной почты.

  Лиз рассказала Сёра о миссии Пегги Кинсолвинг по установлению фактов в городке Экклс на севере. По словам соседа, Атия, по-видимому, настоящее имя молодого араба, которого они называли Зара, посетила Йемен в прошлом году. Все подошло. – А как насчет более поздних сообщений? – спросил он Тибо.

  Молодой ученый покачал головой. 'Еще нет. Между этими первыми обменами сообщениями и последним электронным письмом, которое мы уже видели, предстоит заполнить большой пробел. Я уверен, что восполню этот пробел, но это займет некоторое время».

  – О, – разочарованно сказал Сёра. Тибо явно был в восторге от того, что восстановил хотя бы малую часть того, что было удалено, но если на самом деле это ничего им не сказало, то не было причин волноваться.

  Тибо сказал: «Я пришлю вам стенограммы того, что мне удалось раскопать».

  Сёра задумался, есть ли смысл передавать это Лиз. Возможно нет; «прорыв» был невелик.

  Тибо поерзал в кресле, готовый уйти. Затем он сказал: «Есть еще одна вещь, которая может представлять интерес. В самом первом электронном письме из Йемена это ссылка на человека, который представил Мильро.

  Сера внезапно насторожился. – Это дает его имя?

  – Нет, потому что он был осторожен, чтобы не использовать его. Но звучит так, как будто этот человек является высокопоставленным лицом в правительстве. Возможно, министр, точно не могу сказать.

  Глава 34

  Майлз Брукхейвен привык работать на Ближнем Востоке, но каждый год, когда зима приближалась к горизонту, он с любовью думал о доме. Он только что читал письмо от своей матери, описывающее ужин в честь Дня Благодарения, который она планировала провести в маленьком городке на севере штата Нью-Йорк, где она жила. Скоро там выпадет снег, а над Великими озерами дует ледяной ветер из Канады.

  Все это казалось очень далеким от этого кафе в Сане, где он сидел за внешним столиком под палящим йеменским солнцем, наблюдая, как Арак использовал вилку, чтобы съесть вторую порцию пирожных с фисташками и сиропом. Штаб-квартира ЦРУ в Лэнгли, должно быть, сталкивалась с какими-то странными расходами на протяжении многих лет, от «выпивки и детей» до легендарной покупки скаковой лошади, но Майлз не мог себе представить, что они подумают о трехзначном счете, который он планировал. подать заявку на покупку йеменской кондитерской.

  Не то чтобы ему было что показать за это взамен: Арак казался таким же озадаченным исчезновением Баакрима, как и Майлз. Арак сказал с набитым ртом: – Никто ничего не знает. Я придумал предлог, чтобы позвонить в его офис в Министерстве. Совершенно очевидно, что его секретарь понятия не имеет, где он находится. Секретарь моего собственного министра пытался связаться с ним, чтобы узнать, приедет ли он на встречу всего два дня назад, но никто не мог сказать, приедет он или нет».

  Он задумчиво посмотрел на свою вилку. Заметив рудиментарное пятно крема на одном из его зубцов, он облизал его дочиста, а затем сказал: – Его сын тоже исчез, знаете ли. Это тоже загадка. Он работал на благотворительность министра, но, похоже, там тоже никто не знает, где он находится.

  'Это интересно. Как вы думаете, о чем все это? – спросил Майлз. Он не мог помешать своему разуму вспомнить окровавленный труп в белой мантии, чьи блестящие черные туфли, казалось, делали мысленный образ еще более ужасным.

  Арак пожал плечами и посмотрел на официанта, который, к счастью для счетов Майлза, был занят, обслуживая другой столик. Он сказал: «Кто-то должен что-то знать. Ты должен помнить, что за человек Баакриме.

  'Что ты имеешь в виду?'

  «Он богат, он силен; неизбежно, у него есть враги. Может быть, что-то напугало его настолько, что он скрылся. И это также напугало бы любого, кто знает его местонахождение. Все, что можно сделать, это продолжать спрашивать, хотя это требует осторожности, чтобы не вызывать подозрений». Лицо Арака вдруг расплылось в улыбке. Он поймал взгляд официанта.

  Двумя днями позже Майлз покинул посольство после посещения приема, устроенного послом Роджерсом для того, кого он назвал «приезжим пожарным» – в данном случае для производителя природного газа из Монро, штат Луизиана. Это был трехстрочный кнут для большинства сотрудников посольства, также были приглашены торговые представители других миссий и посольств. Вечеринка никогда не должна была превратиться в бочку смеха, но Майлз не возражал – среди других новобранцев была сладострастная Мэрилин.

  Но когда Мэрилин зарезала его в фойе посольства и вместо этого пошла поговорить с другими секретарями, Майлз понял, что она все еще сердится на него за отмену их ужина. Его разочарование переросло в раздражение, когда через некоторое время он увидел ее с Бруно Маккеем, который, казалось, вставлял что-то в свой телефон – возможно, ее номер, с ревностью подумал Майлз.

  Майлз компенсировал пренебрежение Мэрилин тремя бокалами вина, что означало, что он ушел с вечеринки в хорошем настроении. Он жил в квартире в старом квартале города и ездил туда в темноте с особой осторожностью. После событий по дороге с фермы Баакриме он сменил машину, на которой ездил, но по-прежнему чувствовал себя неловко за рулем ночью, даже в городе.

  Он припарковался на подземной парковке своего многоквартирного дома. Когда он захлопнул и запер дверцу машины, его взгляд уловил движение позади машины в двух шагах вдоль ряда. Его желудок сжался, и он остановился, удерживая машину между собой и теми, кто был там, в ожидании того, что может произойти дальше.

  Затем на свет появилась фигура, и через секунду или две Майлз узнал министра Баакриме. Стоя всего в пятнадцати футах от него в желтоватом свете фонарей автостоянки, он выглядел совсем иначе. Изысканность его офисной одежды – шелковые галстуки, туфли ручной работы из Лондона – исчезла. На нем была коричневая холщовая куртка с боковыми карманами и неглаженные хлопчатобумажные брюки; он выглядел совершенно невзрачным, что, должно быть, было его намерением, хотя, без сомнения, это раздражало его.

  – Что ты делаешь… – начал было Майлз, но Баакриме настойчиво приложил палец к его губам, а затем поманил его в тень в углу автостоянки. – Тихо, мой друг. Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь видел».

  – Я искал тебя, – прошептал Майлз.

  Баакриме меланхолично улыбнулась. 'Ты не единственный.'

  – Почему ты исчез?

  'У меня не было выбора.' Его голос был хриплым. «Мой сын был убит. Это было для меня предупреждением, что я буду следующей».

  – Я сожалею о вашей утрате, – сказал Майлз. Нет смысла говорить, что он видел тело молодого человека. 'Кто сделал это? Кто тебя преследует?

  – Я знаю их имена, и это будет представлять большой интерес для вашей страны и британцев. Но я не могу больше оставаться в Йемене; Я хочу эмигрировать в Америку. Думаю, у меня есть информация, чтобы заслужить это право; Я оказал вам значительную помощь в прошлом, и мне есть что рассказать.

  Майлз ничего не сказал, пока переваривал это. Он считал Баакрима хитрым старым жуликом, который, вероятно, получил по заслугам, хотя того, что случилось с его сыном, никому не пожелаешь. Не то чтобы министр помогал Соединенным Штатам по доброте душевной: каждый раз, когда он сообщал какую-либо информацию, ему за это хорошо платили. Не могло быть и речи о том, чтобы дать ему свободный проезд в Америку и, как он, несомненно, надеялся, пенсию на жизнь, когда он туда доберется. Те, у кого были деньги в Вашингтоне, никогда бы не разрешили это, если бы он не мог предложить гораздо больше.

  Теперь Майлз говорил осторожно. – Вы были ценным другом моей страны, но я думаю, вы согласитесь, что ваши усилия всегда были вознаграждены. В конце концов, мы все в бизнесе, даже если нашим товаром является информация. Мне нужно знать, что еще вы можете предложить, прежде чем я смогу передать ваше предложение своему начальству. Мне нужно больше узнать об этих людях. Почему они охотятся за вами, откуда они берутся, какие у них планы? Если ты мне это скажешь, то, может быть, я смогу тебе помочь.

  Баакриме сначала не ответил. Он шумно выдохнул, нетерпеливо вытер редеющие волосы и огляделся. Теперь он был менее взволнован, но его плечи поникли; ясно, что Майлз не сказал ему того, что он надеялся услышать. Наконец он сказал: «Очень хорошо. Я вижу положение, даже если я сожалею об этом. Я скажу вам, что знаю, хотя мне нужны гарантии защиты, пока вы не устроите мне поездку в Америку. Это согласовано?

  – В Йемене я мало что могу сделать. Как только вы покинете эту страну, я могу гарантировать вашу безопасность. А пока я могу только дать совет.

  Баакриме подумал об этом, сжав губы. – Пока придется, – неохотно сказал он. Затем он неохотно добавил: «Человек, присутствовавший на встрече в Париже, не работает на повстанцев «арабской весны». Он работает на джихадистов. Те, что базируются здесь, в Йемене.

  Он посмотрел на Майлза так, как будто тот вручил ему подарок неожиданной ценности, но Майлз покачал головой, показывая, что ему придется поступить лучше. – Мы это уже знаем. Мы узнали намного больше с тех пор, как вы предупредили нас о встрече в Париже.

  Если йеменец был разочарован, он не показывал этого, а, как фокусник, чей кролик не произвел впечатления, просто производил еще одного. – Конечно, но я сомневаюсь, что вы много знаете об этих джихадистах. Видите ли, они не йеменцы, они британцы.

  Майлз вспомнил британский голос в вооруженной банде, которая заставила его и Бруно Маккея съехать с дороги. – Веришь или нет, я тоже это знал. Но расскажи мне больше.

  – Вы знаете их планы?

  – Какие планы?

  – А, – сказал Баакриме, – я так и думал. Эти британцы здесь только временно. Вскоре они вернутся в свою страну с небольшой остановкой в Париже. Я не думаю, что они едут туда, чтобы увидеть Эйфелеву башню». Он посмеялся. – А когда они приедут в Англию, я не думаю, что они будут учиться на юристов.

  'Что они собираются делать?' – спросил Майлз. Баакриме не ответил. Майлз настаивал: «Что собираются делать эти люди?»

  – Не совсем ясно, – сказал Баакриме, что для Майлза означало либо то, что он не знал, либо держал информацию в качестве козыря. Последнее казалось наиболее вероятным, когда он сказал: «Я думаю, что смогу это выяснить». Он сделал паузу, а затем добавил: «Если…»

  – Если вы мне скажете, когда эти люди едут в Париж и что они планируют делать в Англии, то, думаю, я смогу вам помочь. Это займет сорок восемь часов, и информацию нужно будет проверить.

  Баакриме медленно сказал: – Сорок восемь часов – это много для моего положения.

  «Вы зашли так далеко; какие еще несколько дней? Дайте мне информацию, которую я хочу, и тогда я все настрою. Сколько времени это займет у вас?

  «Я встречусь с вами завтра в это время, но не здесь».

  – У меня есть небольшой дом, который я держу в качестве конспиративной квартиры, – сказал Майлз и дал ему адрес в старом городе. – Приходи туда завтра, но убедись, что за тобой никто не следит.

  – Поверь мне, мой друг. У меня все еще есть несколько друзей, которые присматривают за мной».

  Глава 35

  На следующее утро в восемь часов Лиз Карлайл, Джеффри Фейн и Энди Бокус сидели в секретной комнате в подвале посольства на Гросвенор-сквер. Перед каждым лежала копия сообщения, пришедшего ночью от Майлза Брукхейвена из Саны, в котором описывалась его встреча с Баакримом на автостоянке.

  – Что ж, – сказал Бокус, глядя на двух своих британских посетителей, – я всю ночь связывался с Лэнгли. Нам не нужен этот парень из пожертвований , так что решать вам. Вы готовы принять его?

  – Ну же, Энди, – сказал Фейн самым покровительственным тоном. – Я знаю, что сейчас раннее утро, и вы вполне могли не спать полночи, но давайте просто поговорим об этом минутку. Когда я читал, что Баакрим сказал Брукхейвену, он хочет поехать в США. Он не упомянул Великобританию».

  – Он хочет выбраться оттуда, пока его кто-нибудь не опередил, и я ни на минуту не думаю, что он откажется от прохода в Лондон. Мне кажется, что это ты выиграешь от всего, что он скажет. Он говорит о британских джихадистах, а не об американцах, так что нести расходы должна ваша сторона. Это то, что я посоветовал Лэнгли, и они согласны.

  На мгновение воцарилась тишина. Джеффри Фейн наклонился вперед на скамейке, положив локти на стол и сложив кончики пальцев. Лиз Карлайл знала, что любая встреча этих двоих должна начинаться с какого-то ритуального спарринга, и она привыкла выжидать, пока не закончится первая схватка. Это выглядело так, как если бы это было так, поэтому она сказала: «Я думаю, ты согласен, Энди, что крайне важно, чтобы мы выяснили, что Донейшн знает об этих британских джихадистах, о которых он говорит. Мне кажется, Майлз задал ему все правильные вопросы. Чего мы еще не знаем, так это того, сможет ли он ответить на них. Еще слишком рано думать о предоставлении ему убежища, не говоря уже о том, чтобы принять его как перебежчика.

  – Тебе легко говорить это, сидя здесь, в Лондоне, – раздраженно ответил Бокус. – Парню нужен ответ, и он ожидает, что Майлз даст ему ответ. Может ли он выехать из страны или нет? Вот что он хочет знать. Майлз, возможно, не сможет заставить его раскрыться, если он не сможет дать ему желаемой уверенности.

  – Я слышу, что вы говорите, – сказал Фейн, – но вы с Лэнгли, кажется, решили, что ответ «нет». Выяснить, что собираются делать эти джихадисты, в такой же степени в ваших интересах, как и в наших. Они могут быть британцами, но откуда нам знать, что они не планируют нападение на цель США? Может быть, это посольство здесь. Ты не будешь выглядеть таким умным, если твоих коллег взорвут.

  – Перестань, Джеффри. Наша безопасность лучше, чем кучка доморощенных джихадистов может взломать, и вы это знаете».

  Второй раунд окончен, подумала Лиз, когда Фейн повернулся к ней. И спросил: «Готова ли ваша Служба спонсировать этого персонажа в подкомитете перебежчиков?»

  Лиз знала, что сделать это будет означать доказать, что Пожертвование , вероятно, располагало информацией или уже предоставило информацию, настолько ценную для Соединенного Королевства, что его следует признать перебежчиком со всеми расходами денег и ресурсов, которые это подразумевало.

  «Не так, как обстоят дела сейчас, – ответила она. «Они никогда не примут это. Боюсь, я думаю, что нам придется полагаться на Майлза, чтобы извлечь любую информацию , которой располагает Донор , не давая при этом никаких обещаний относительно его будущего.

  – Ему это понравится как бриф, – проворчал Бокус.

  – У тебя есть идея получше? – спросил Фейн.

  – Я уверена, что он справится идеально, – сказала Лиз с очаровательной улыбкой. Надеюсь на это, подумала она про себя. Если нет, то все, что у нас осталось, – это конец этой головоломки с Джексоном и все, что мы можем получить от Антуана Мильро.

  – Хорошо, – сказал Бокус, пожав плечами. – Я сообщу Майлзу хорошие новости.

  Глава 36

  Это было невзрачное место – всего лишь маленькая комнатка с маленькой кухней и туалетом на первом этаже над минимаркетом в старом городе. Но это было безопасно. Минимаркет принадлежал и управлялся отцом давнего и надежного контакта ЦРУ, который жил в Вирджинии. Доступ наверх был через магазин и под бдительным оком его владельца.

  Майлз и Бруно Маккей сидели на обшарпанном диване, мрачно созерцая бутылку виски и три стакана, стоявшие перед ними на низком столике. Они читали инструкции, которые пришли от Бокуса ранее днем.

  «Бог знает, как они ожидают, что мы вытянем из него эту историю, когда нам нечего предложить взамен», – сердито сказал Майлз.

  'Я знаю. Я иногда задаюсь вопросом, не забыли ли наши лорды и господа, каково это, иметь дело с реальными людьми. Вяжите его, говорят, бодро, пока он не расскажет вам все, что знает, тогда мы подумаем, достаточно ли это, а если нет, то бросим его тому, кто за ним охотится.

  Они составили свой план: кто заговорит, кто что скажет и когда, и теперь сидели молча, ожидая скрытого звонка, который известит, что их гость в магазине. Тишина; только звук покупок внизу и звон кассы, когда делались покупки.

  Время прошло. Майлз посмотрел на часы в третий раз. Йеменец опоздал уже на полчаса. Они оба знали, что в этой части мира не следует ожидать пунктуальности, но как долго им ждать?

  – Я выпью, – вдруг сказал Бруно. Он отвинтил крышку на бутылке виски и вылил два щедрых глотка, плюхнув немного воды из кувшина.

  Майлз размышлял над тем, что Мэрилин прислала ему электронное письмо с вопросом, не будет ли он ее гостем на небольшом камерном концерте, устроенном тем вечером женой посла. Хотя он не особенно интересовался классической музыкой, Мэрилин его все же интересовала, но из-за этой встречи ему пришлось отклонить приглашение. Не имея возможности рассказать ей правду о своих вечерних планах, он должен был дать ей смутное оправдание, и по ее реакции он понял, что это был его последний шанс. Если Баакриме не объявится, это будет еще более неприятно.

  – Он не придет, – сказал Бруно еще через полчаса и еще одну рюмку. – Давай соберемся и пойдем поужинаем.

  «Хорошо, но нам лучше сначала сообщить об этом в Лондон».

  'Да. Лиз Карлайл надоело, что у нас нет никакой информации об этих британских джихадистах.

  Майлз плохо спал, мечтая о морской экспедиции из своего детства, когда они сели на мель у Нантакета. В реальной жизни никто не пострадал; в его сне кто-то по необъяснимым причинам утонул, заблудившийся на мелководье после того, как лодка перевернулась во время прилива. Он проснулся весь в поту в три часа утра, затем включил Всемирную службу Би-би-си, которая в конце концов убаюкала его незадолго до рассвета.

  В посольстве он нашел сообщение от секретаря посла, в котором он вызывал его к Роджерсу. Он шел с тревогой, думая, что его, должно быть, заметили два дня назад на встрече с Баакриме, и задаваясь вопросом, как объяснить это нарушение приказа посла держаться подальше от министра. Но он нашел посла необъяснимо добродушным, удостоив Майлза благодетельной улыбкой, когда тот вошел в его кабинет. – Майлз, Майлз, как приятно тебя видеть. Все идет хорошо?

  – Да, сэр, – осторожно сказал Майлз, гадая, что будет дальше.

  'У меня есть кое-какие новости. Вы помните наш разговор о министре Баакриме?

  – Да, – сказал Майлз.

  – Что ж, тебе больше не о чем беспокоиться.

  'Ой. Что случилось?' Он ощутил чувство страха. Прав ли был Баакриме, опасаясь за свою безопасность? Он должен был сделать больше, чтобы защитить его.

  Посол не ответил ему прямо. – Да, вам больше не придется избегать этого джентльмена.

  Майлз уставился на Роджерса, не в силах притвориться, что он в ужасе. 'Он-'

  Роджерс кивнул. 'Ага. Правительство Йемена сообщило мне сегодня утром, что г-н Баакриме в настоящее время является жителем Москвы, благодаря рейсу Аэрофлота, который он прилетел вчера в Стамбул. Меня это вполне устраивает, должен сказать, хотя йеменцам это совсем не смешно. Они считают, что он взял с собой двадцать пять миллионов баксов из государственных денег. Бьюсь об заклад, русские не оставят ему ни цента. Что вы знаете об этом?