Текст книги "Это рискованно (ЛП)"

Автор книги: Стелла Римингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

  «Когда я пришел в себя, я был в больнице Мир Вайс в Кандагаре. Халид погрузил нас восьмерых в грузовик и отвез туда ночью. Моя сестра Лейла была жива, но потеряла руку, а мать получила сильные ожоги. Она умерла через неделю. Мой отец, Фарзана и дюжина других были убиты во время нападения».

  Жан ничего не сказал. Она попыталась синхронизировать свое дыхание с его, но он был слишком спокоен, а она слишком расстроена. Мы правы в том, что делаем, сказала она себе. И однажды, спустя много времени после того, как мы и тысячи таких, как мы, отдали свои жизни за борьбу, мы победим. Мы победим.

  «Той ночью по телевидению показали репортаж CNN о „перестрелке“ возле Даранджа. По словам репортера, элементы, верные „Аль-Каиде“, пытались сбить американский транспортный самолет ракетой класса „земля-воздух“. Попытка не удалась, и террористы вступили в бой, и несколько человек из их числа были убиты. Двадцать четыре часа спустя „Аль-Джазира“ опубликовала контррепортаж, в котором Халид был допрошен в качестве очевидца. По их словам, американский самолет, по-видимому, нанес неспровоцированный удар по вечеринке по случаю помолвки в афганской деревне, в ходе которой четырнадцать афганских мирных жителей были убиты и восемь тяжело ранены. Среди погибших шесть женщин и трое детей. Никто из причастных не имел никакого отношения к какой-либо террористической организации.

  «После отказа комментировать инцидент в течение почти недели представитель ВВС США признал, что это произошло более или менее так, как сообщала Аль-Джазира, и назвал гибель людей „трагическими“. По его словам, в качестве смягчения последствий экипаж утверждал, что они попали под непрерывный огонь из стрелкового оружия, а пилот заявил, что по ним была выпущена ракета класса „земля-воздух“. Были опубликованы фотографии командира подразделения полковника Грили, указывающие на то, что, как он утверждал, было пулевое повреждение фюзеляжа боевого корабля-транспортера AC-130. В ходе последующего военного расследования, которое полностью реабилитировало экипаж боевого корабля, было сообщено, что в районе лагеря были обнаружены два автомата АК-47, а также несколько стреляных гильз калибра 7,62».

  – Вы давали показания на следствии?

  «Что могло быть целью этого, кроме как привлечь внимание к себе? Как и все остальные, я знал, каким будет ее вывод. Нет, как только мои раны зажили, я вернулся в Мардан».

  «Это было два года назад?»

  «Это было почти ровно два года назад. Теперь внутри себя я был мертвецом. Оставалась только необходимость мести. Вопрос иззат – чести. В медресе сочувствовали, более чем сочувствовали. Они отправили меня на несколько месяцев в один из лагерей на северо-западной границе, а затем отправили обратно через границу в Афганистан. Я устроился работать на стоянку грузовиков, которая служила прикрытием для одной из джихадистских организаций, и там, несколько месяцев спустя, меня познакомили с человеком по имени аль-Сафа».

  – Давуд аль-Сафа?

  "То же. Аль Сафа заинтересовался моей историей. Некоторое время он подумывал отомстить виновным в резне в Дарандже. Не общая акция, а конкретная, целенаправленная расправа. Как они пришли в нашу страну бомбить, жечь и убивать, так и мы будем делать то же самое. У американцев и их союзников не осталось бы никаких сомнений ни в дальности нашей досягаемости, ни в неумолимости нашей цели. По его словам, Аль-Сафа только что посетил лагерь в Тахт-и-Сулеймане, где судьба подарила ему бесценную жемчужину. Храбрый боец, молодая англичанка, которая осмелилась взять имя Асимат – невесты Салах-уд-дина – и меч джихада. Англичанка, притом с узкоспециальными знаниями. Знания, которые позволили бы нам отомстить за такую изысканную уместность…»

  «Я ничего об этом не знала, – сказала она. – Почему мне не сказали?

  «Для вашей собственной безопасности и безопасности нашей миссии».

  – Теперь я все знаю?

  "Еще нет. Когда придет время, поверь мне, ты все узнаешь.

  – Это завтра, не так ли?

  – Поверь мне, Асимат.

  Она смотрела в темноту. В этот момент капающая от дождя камера под мостом была всем миром. Если это должна была быть ее последняя ночь на земле, то так тому и быть. Она протянула руку и нашла шероховатость его щеки. – Я не Фарзана, – тихо сказала она, – но я твоя.

  Тишина, а из окружавшей их тишины доносился протяжный вздох болотного ветра.

  – Тогда иди сюда, – сказал он.

  53

  Что ж, по крайней мере, теперь мы точно знаем, что это за цель, – сказал Джим Данстан. За его спиной раздался гидравлический гул, за которым последовала приглушенная дрожь, когда главный вход в ангар закрылся.

  «Боюсь, никогда не было особых сомнений в том, что это будет одна из тех баз ВВС США», – сказал Бруно Маккей, разворачивая батончик «Марс» армейской авиации. Все телефоны в доме на этот раз замолчали.

  – Значит, точно известно, что АС-130, участвовавший в инциденте в Дарандже, был одним из тех, что базировались в Марвелле? – спросил Уиттен.

  – Согласно отчету, никаких сомнений, – сказала Лиз.

  – Каково происхождение отчета? спросил Маккей, немного раздраженно. – Ты можешь нам это сказать?

  «Все в нем, кроме участия Фараджа Мансура, является общественным достоянием», – уклончиво сказала Лиз. «В то время эта история ускользнула от внимания радаров – Ассамблея Северной Ирландии только что была приостановлена, а Саддам Хусейн только что представил свою декларацию об оружии, – но арабоязычная пресса широко освещала эту тему». Она повернулась к Маккею. – Я удивлен, что отчеты не попали на ваш стол.

  – Да, – сказал Маккей. «И насколько я помню, сжигатели „Исламабадских звезд и полос“ изрядно накрутили этот инцидент. Мне просто было любопытно, что касается ссылки на Мансура. Это не упоминается ни в одном файле, который мы когда-либо получали от представителя Пакистана или кого-либо из наших людей на местах».

  – Я уверена, что источник надежен, – сказала Лиз, понимая, что Дон Уиттен с нескрываемым удовольствием наблюдает за конфузом Маккея.

  – А завтра годовщина, – сказал Джим Данстан. «Мы думаем, что они попытаются придерживаться этого?»

  «Символика и юбилеи чрезвычайно важны для ITS», – сказал Маккей, восстанавливая свой авторитет. «Одиннадцатое сентября было годовщиной британского мандата в Палестине и провозглашения Джорджем Бушем-старшим „Нового мирового порядка“. Двенадцатого октября, когда произошел взрыв в ночном клубе на Бали и нападение на военный корабль США „ Коул “, была годовщина начала мирных переговоров в Кэмп-Дэвиде между Египтом и Израилем. Это более локально и, возможно, более личное, но я думаю, что мы можем рассчитывать на то, что они перевернут небо и землю, чтобы придерживаться этого».

  «Мы сбрасываем со счетов все возможности грязной бомбы?» – спросил лысеющий подполковник. «Им не нужно быть очень близко к своей цели, если они хотят взорвать один из них. Несколько миль против ветра было бы достаточно.

  «Мы не обнаружили никаких следов радиоактивного материала рядом с бунгало в Дерсторпе или в машине Vauxhall Astra, которую они использовали», – сказал Уиттен. «Мы решили это проверить».

  «Я бы поставил на них деньги, используя C4», – сказал Маккей. – Это фирменное взрывчатое вещество ITS, и, как вы, джентльмены, знаете, большинство ингредиентов можно купить на средней улице. Вопрос в том, как они планируют это доставить? Полевая мышь не смогла бы пройти через систему безопасности вокруг этой базы.

  – Жан д'Обиньи, – сказала Лиз. – Она ключ.

  – Продолжайте, – сказал Джим Данстан.

  «Я просто не могу поверить, что контролеры Мансура будут тратить такой актив, как она, на бессмысленное нападение на объект с высоким уровнем безопасности. Я остаюсь при том, что сказал ранее: у нее должна быть какая-то секретная информация.

  Но даже когда она это сказала, Лиз не была уверена, что это так. Тратить оперативников на безнадежные самоубийственные миссии было специальностью ITS.

  – Ваши люди уже вошли в дверь валлийской школы? – многозначительно спросил Маккей.

  "Да у них есть. Они пришлют мне по электронной почте список современников Д'Обиньи, как только смогут.

  «Правильно… Они не торопятся с этим, не так ли?»

  – Это требует времени, – язвительно ответила Лиз.

  «Как вы бы знали, если бы у вас был хоть какой-то реальный опыт в таких вещах», – могла бы добавить она. Ее коллегам пришлось получить подписанный ордер, поставить в известность местную форму, доставить следственную группу в центр Уэльса, обезвредить школьную сигнализацию BT Redline и взломать замки входной двери и шкафа с документами – и это было до того, как они столкнулась лицом к лицу с хаотичной системой документации Прайса-Ласселлеса.

  «Честно говоря, – сказал Джим Данстан, – я не понимаю, как, черт возьми, расследование школьной карьеры этой молодой женщины может продвинуть дело вперед. Мне кажется, мы собрали всю необходимую информацию. Мы знаем, кто нам нужен, и знаем, как они выглядят. У нас есть цель, у нас есть мотив, и у нас есть дата. У нас есть контрстратегия, и у нас есть люди для ее реализации. Нам остается только ждать, так почему бы вам не поспать, юная леди?

  вашей судьбой, сказала Уиттен о Джиме Данстене, и с самого начала она думала, что он ошибается в этом отношении. Но заядлый курильщик с мешками под глазами был прав. Старая обида осталась. Высокопоставленные полицейские с их публичным лицом и подотчетностью давно не доверяли государственным секретным слугам, и тот факт, что она была женщиной, вероятно, еще больше настроил против нее заместителя начальника полиции. Не помогало и то, что единственная другая женщина в комнате, констебль Венди Клиссолд, в этот момент послушно несла Дону Уиттену чашку белого чая, один сахар.

  Лиз огляделась. Лица были достаточно дружелюбны, но сообщение от каждого из них было одинаковым. Это был эндшпиль, точка, в которой теория претворялась в жизнь. С умственными делами – сбором и анализом информации – было покончено. Ей больше нечего было добавить.

  И она почувствовала что-то еще. Приглушенное, но определенное ожидание. Армейцы, в частности, были похожи на акул. Дрожащий от адреналина. Запах крови на токе. Она поняла, что они хотели, чтобы Мансур и Д'Обиньи попытались ударить Марвелла. Они хотели, чтобы пара разбилась о непроницаемую стену вооруженной живой силы. Они хотели их смерти.

  Текстовое сообщение сообщало о входящей почте от Джудит Спрэтт.

  Имейте список школ на выпускной год Д'Обиньи. Проверка сейчас.

  54

  Дензил Пэрриш вернулся в Уэст-Форд, зная, что впереди его ждет бесперспективный вечер. Его мать заранее предупредила его, что ее новые родственники не самые легкомысленные люди, которых она когда-либо встречала, – на самом деле она использовала выражение «закомплексованные пригородные помешанные на контроле», – но она также предупредила. ему, что он должен был проводить с ними некоторое «серьезное качественное время», «а не ходить ночевать в паб каждую ночь».

  Итак, Дензил согласился сделать мужественное лицо и сделать все, что в его силах. Тот факт, что родители его отчима копались целую неделю, до него дошло только после того, как он сам согласился приехать из Тайнсайда, как только окончится семестр, и эта уловка все еще терзала его. Его отсутствие сегодня до захода солнца было частью наказания, которое он выбрал. В глубине души, однако, он понимал затруднительное положение своей матери и был вынужден признать, что с тех пор, как она снова вышла замуж, она была счастливее, чем он мог ее помнить, и с тех пор, как родилась Джессика, она была почти… ну , как он полагал, девочкой . хотя надо сказать, что это отнюдь не было желательным качеством сорокалетнего родителя. Как бы то ни было, она снова улыбалась, и Дензил был благодарен за это.

  Затормозив «Аккорд» недалеко от ворот, он выехал на подъездную дорожку. На полпути вниз по склону он снова затормозил и вышел из машины, чтобы открыть гараж и снять каяк с багажника на крыше. Это был в своем роде фантастический день. Он никогда не считал себя оператором-одиночкой, но зимой в Норфолке было что-то такое – бескомпромиссное одиночество, бескрайнее залитое дождем небо, – что соответствовало его настроению. На водостоке Месвольд-Фен он видел болотного луня, действительно очень редкую птицу в наши дни. Он первым услышал зов – пронзительный кви, приглушенный влажным ветром. Мгновение спустя он увидел самого ястреба, почти небрежно повисшего на крыле, прежде чем рухнуть в камыши и через мгновение подняться с кричащей камышницей в когтях. Природа красная в зубах и когтях. Момент, который запомнился навсегда.

  Момент, когда он каким-то странным образом не расходился с вертолетами, которые время от времени он видел парящими и перешептывающимися в северной дали. О чем это было? Какое-то упражнение? Один из вертолетов подлетел достаточно близко, чтобы он мог разглядеть его военные опознавательные знаки.

  Подняв дверь гаража, он затащил каяк внутрь и затолкал его на стропила. Затем, припарковав машину и закрыв за собой дверь гаража, он вернулся вверх по пандусу и поднялся по каменным ступеням с балюстрадой к входной двери. Во всяком случае, повторный брак его матери, безусловно, дал семье преимущество в мире, с точки зрения собственности. Стянув с себя мокрые непромокаемые штаны и повесив их, чтобы капало в прихожей, он нашел свою мать на кухне, прервавшуюся от приготовления бараньей ноги и кипячения чайника, чтобы открыть банку с илом на основе чернослива для ужина. детский десерт. Сама Джессика тем временем, временно примирившись с миром, лежала на спине на коврике на полу, посасывая пальцы ног. Рядом с его матерью и сводной сестрой стоял полицейский в форме.

  Офицер улыбался, и Дензил узнал в нем Джека Хобхауза. Солидный мужчина средних лет в фуражке с эмблемой полиции Норфолка несколько раз заходил в дом, когда Дензил был дома, – последний раз консультировал по поводу новой системы сигнализации.

  – Дензил, дорогой, сержант Хобхауз нас кое о чем предупреждал. Судя по всему, на свободе есть пара террористов. Не здесь, но они вооружены, и они, по-видимому... Наклонившись в ответ на внезапный резкий крик Джессики, она подняла ребенка, перекинула через левое плечо и начала похлопывать по спине.

  «Видимо…?» – подсказал Дензил.

  «Они убили пару человек на северном побережье», – сказала она, когда Джессика, рыгая, выпустила молочный поссет на спину дорогого черного кардигана своей матери. «Все это было связано с человеком, которого нашли застреленным на той автостоянке».

  – Факенхэм, – сказал Дензил, глядя на спину своей матери с брезгливым ужасом. «Я что-то читал об этом в местной газете. Они ищут британку и пакистанца, не так ли?

  – Так они думают, – сказал Хобхаус. «Теперь, как сказала твоя мама, нет причин предполагать, что они где-то рядом, но…»

  Его прервал звонок настенного телефона. Дензил потянулся было к ней, но мать схватила трубку, прислушалась и положила трубку. В тот же момент ребенок начал плакать.

  «Движение затруднено на милю из-за блокпостов», – с отчаянием объявила она, перекрывая плач ребенка. – Думает, что он опоздает как минимум на час. И его чертовы родители прибудут в любую минуту. Это напомнило мне, что нам понадобится немного вина и еще немного тоника… Боже мой , Дензил, это они?

  – Я, э… я оставлю это, – пробормотал Хобхауз, протягивая Дензилу два фотокопированных листа формата А4 и надев кепку, – и пойду. Любые заботы, не стесняйтесь. И, очевидно, если вы кого-нибудь заметите…

  Дензил взял простыни, рассеянно показал офицеру большой палец и выглянул в окно. Судя по пятилетнему «ягуару» и нетерпимой осанке выходящей из него парочки, это действительно были «они».

  «Мама, у тебя болит спина». Он глубоко вздохнул, кратко, но с тоской подумал о безмятежности, царившей во второй половине дня, и пошел на величайшую жертву. «Дай мне Джессику. Иди наверх и переоденься. Я буду держать форт.

  55

  Фарадж бесстрастно наблюдал, как Джин, стоявшая на коленях по пояс на вымощенной плиткой тропинке под мостом, наклонилась вперед, чтобы ополоснуть волосы в реке. За арками моста лежал серый зловещий рассвет. Было 9 утра и очень холодно. Пальцы Джин методично царапали ее кожу головы, тонкое мыльное облачко плыло вниз по течению, и, наконец, она подняла голову и выжала темную прядь волос. Все еще пригнувшись над водой, она достала пластиковую расческу из расстегнутого мешка для стирки и несколько раз провела ею вперед от затылка, пока с волос не перестало капать. Затем она стряхнула его и снова надела грязную футболку. Руки у нее теперь тряслись после погружения в реку, голова болела от холода, а голод скручивал внутренности. Однако важно было, чтобы она выглядела презентабельно.

  Это был день.

  Прижав сжатые руки к подмышкам, чтобы на мгновение согреть их, она порылась в мешке для белья, нашла стальные парикмахерские ножницы и протянула их вместе с расческой Фарадж. События приобрели странную ясность. – Моя очередь стричься, – сказала она немного застенчиво.

  Он кивнул. Нахмурившись, взял ножницы. Померцал им экспериментально.

  – Это просто, – сказала она. «Ты работаешь сзади наперед, подстригая так, чтобы каждая прядь, – она подняла указательный палец, – была вот такой длины».

  Все еще хмурясь, Фарадж сел позади нее. Взяв расческу и ножницы, он начал стричь, на ходу осторожно опуская отрезанные пряди в реку. Через пятнадцать минут он отложил ножницы.

  «Сделанный.»

  «Как это выглядит?» спросила она. – Я выгляжу иначе?

  Слово нежности. Достаточно одного слова.

  – Ты выглядишь иначе, – резко сказал он. «Вы готовы?»

  – Я просто хочу в последний раз взглянуть на карту, – сказала она, искоса взглянув на него. Ему не было еще и тридцати, но щетина на подбородке была серебристой. Его лицо было пустым. Потянувшись за книгой, щурясь от тусклого света, она еще раз изучила топографию местности. Пока ворона летела, они были всего в трех милях от цели.

  «Я все еще беспокоюсь о вертолетах, – призналась она. „Если мы поедем через всю страну и нас заметят, нам конец“.

  «Это менее рискованно, чем брать другую машину», – сказал он. – А если они такие умные, как вы говорите, они все равно не будут здесь искать. Они сосредоточатся на подходах к базам США».

  – Мы здесь, наверное, в пятнадцати милях от Марвелла, – призналась она. – Может быть, шестнадцать.

  Но пятнадцать или шестнадцать миль все еще казались не очень далеко. Больше всего она боялась инфракрасных камер. Их тепловые сигнатуры на экране, две пульсирующие световые точки, становившиеся все больше и больше по мере того, как биение роторов становилось все громче и громче, теперь ревет, заглушая все звуки и мысли…

  – Думаю, нам следует пройтись до Вест-Форда по тропинке, – сказала она, сознательным усилием выравнивая голос. – Таким образом, если мы услышим вертолеты, у нас… у нас есть шанс спрятаться под следующим мостом.

  Он без всякого выражения посмотрел на ее руки, которые снова начали трястись. – Хорошо, – сказал он. – Тогда путь. Пакуй чемоданы».

  56

  В столовой Суонли-Хита Лиз сидела перед нетронутым ломтиком тоста с маслом и чашкой черного кофе. До сих пор расследование не обнаружило ничего интересного ни в одном из имен в школьном списке Гарт Хаус. Некоторые из учеников жили в Норфолке или Саффолке или жили там в какой-то момент в прошлом, но, хотя большинство помнило Джин Д'Обиньи, ни один из них не имел с ней сколько-нибудь существенной связи. Одиночка, таково было всеобщее суждение. Кто-то, кто был счастлив сам по себе.

  А в такой школе, как Гарт Хаус, где у большинства детей были бы те или иные проблемы, стремление к уединению вызывало уважение, догадалась Лиз. Дети знали, когда оставить друг друга в покое, чего зачастую не знали взрослые. Марк звонил ей накануне вечером, но она оставила голосовую почту, чтобы ответить на звонок. Она бы не вернула его.

  Расследование также сообщило ей, что родители Д'Обиньи по-прежнему отказываются говорить или даже каким-либо образом помогать полиции. Читая между строк, Лиз подозревала, что это дело рук адвоката и что, если на родителей будет оказано какое-либо давление – например, если им будет предъявлено обвинение в умышленном воспрепятствовании правосудию, – Джулиан Ледвард воспользуется этим делом как возможностью для гражданского разбирательства. права на публику.

  И, несмотря на обширную поисковую операцию с участием нескольких подразделений марокканской полиции, МИ-6 так и не нашла местонахождение Прайса-Ласеллеса. Последняя версия, основанная на том факте, что директор Дома Гартов загрузил в свой джип несколько запасных канистр с дизельным топливом перед отъездом из Аземмура, заключалась в том, что он не поехал в Касабланку, как сообщил слуга, а подъехал к Атласские горы. Зона поиска, мрачно сообщила Джудит Спрэтт, расширилась примерно до тысячи квадратных миль.

  Лиз оглядела комнату. Офицеры полиции и огнестрельного оружия были в одной группе, армейские офицеры в другой, группа SAS в третьей. Она увидела, что Бруно Маккей стоит с командой SAS и в этот момент громко смеется над чем-то, что только что сказал Джейми Керсли.

  Лиз села рядом с констебль Венди Клиссолд, которая большую часть обеда хихикала в телефон. В дальнем конце стола, на тактичном расстоянии, сидело полдюжины мучительно вежливых молодых пилотов вертолетов армейской авиации.

  – Значит, они считают, что сегодня тот день, – сказал Клиссольд, – что они собираются устроить драку на базе янки.

  – Так они считают, – сказала Лиз.

  – Я думаю, это не то, – сказал знакомый голос у нее за плечом.

  Лиз огляделась. Это был Дон Уиттен, и у него явно была плохая ночь. Его глаза были налиты кровью, а мешки под ними стали пурпурно-серыми. Кончики его усов, напротив, пожелтели от никотина.

  – Напомни мне никогда не идти в армию, Клиссолд. Кровати мне не подходят. Курить в них нельзя, для начала.

  – Разве это не нарушение ваших гражданских прав, Хозяин?

  – Ты бы так и подумал, не так ли? – скорбно сказал Уиттен. Он повернулся к Лиз. "Как ты это сделал? Размещение удовлетворительное?»

  «Вполне удовлетворительно, спасибо. Наша хижина была очень удобной. Ты будешь завтракать?»

  Уиттен похлопал себя по карманам в поисках сигарет и посмотрел на прилавок. «Я не уверен, подходит ли вся эта жареная пища такому гуру фитнеса, как я. Я могу ограничиться Королем Фильтров и чашкой чая.

  – Продолжайте, Гув'нор. Это бесплатно."

  – Верно, Клиссолд. Очень верно. Вы слышали что-нибудь от Брайана Муди сегодня утром?

  – Что вы имеете в виду, шеф?

  Он устало посмотрел на нее. «Когда он позвонит вам, скажите ему, что я хочу как можно скорее получить опись судебно-медицинской экспертизы пожара в бунгало. Все. Каждая пуговица, каждое лезвие бритвы, каждая жареная куриная косточка из Кентукки. И упаковка. Я особенно хочу знать об упаковке».

  Клиссолд беспокойно посмотрел на свои пальцы. – Так получилось, что я только что разговаривал с сержантом Муди. Они все еще составляют инвентарь…”

  «Продолжать.»

  «Одну вещь он сказал…»

  «Скажите мне.»

  – Когда вы были ребенком, шеф, у них была штука под названием «Глупая замазка»? Эта упругая штука, которую ты сжимаешь и…

  Уиттен, казалось, обмяк на стуле. Под ленточным освещением его кожа была цвета трупа. – Скажи мне, – повторил он.

  – Более дюжины расплавленных контейнеров, шеф. Все пусто».

  Его глаза встретились с Лиз. «Сколько это будет стоить?» – бесцветным голосом спросил он.

  «Зависит от размера контейнеров. Однако этого достаточно, чтобы сровнять это здание.

  Венди озадаченно переводила взгляд с одного на другого.

  «С4 взрывчатка», – объяснила Лиз. – Замазка – один из основных ингредиентов. Лучше всего подойдет магазин игрушек.

  – Так какая цель? – спросил Уиттен.

  «Авиакомпания RAF Marwell сейчас кажется популярным».

  – Но ты так не думаешь?

  – Лучшего предложения у меня нет, – сказала Лиз. – И у нас уже почти не осталось времени.

  Уиттен покачал головой. «Эта толпа вон там, – он кивнул на армейских офицеров, – думают, что Мансур и Д'Обиньи просто наткнутся на одну из наших поисковых групп. Они приписывают им отсутствие какого-либо интеллекта». Он пожал плечами. «Возможно, они правы. Возможно, мы слишком все усложняем. Возможно, они вдвоем просто найдут максимально возможное скопление людей и… – Он сделал звездопад руками. За столом армейских офицеров раздалось больше смеха.

  «Я сказал Джиму Данстану, – сказал Уиттен. – Я сказал, что нас бы сейчас здесь не было, если бы не ты.

  Лиз покачала головой. «Не было бы где? Внутри огражденного колючей проволокой ограждения, пытающегося притвориться, что мы знаем, что делаем? Ждать, пока парочка маньяков-любителей, которые могут быть где угодно в Восточной Англии, сделают нам одолжение и покажут себя?

  Уиттен молча смотрел на нее. Лиз, разозлившись на себя, попробовала попробовать свой тост, но, похоже, потеряла всякое чувство вкуса. Больше всего на свете ей хотелось выйти к своей машине и уехать. Нарисуйте линию под корпусом. Оставьте это полиции и армии. Она сделала все, что могла.

  За исключением того, что она знала, что это не так. Оставалась еще одна нить, тонкая, но, тем не менее, логичная, которую нужно было проследить. Если бы родители Д'Обиньи думали, что их дочь не имеет никакого отношения к Восточной Англии и никогда там не была, то они, несомненно, так и сказали бы. Джулиан Ледвард мог пыхтеть и пыхтеть так громко, как ему хотелось, но факт в том, что молчание родителей Д'Обиньи должно было означать, что они знали о связи. И если это так, то, учитывая, что они мало что знали о пути, по которому пошла их дочь после того, как она ушла из дома, велика вероятность, что это была связь, установленная до того, как она ушла из дома. Что привело ее – и Лиз – обратно в школу и в Гарт Хаус.

  Давай, Джуд. Найди ключ. Откройте дверь.

  «Это похоже на бой быков, – сказала Венди Клиссолд.

  Лиз и Уиттен повернулись к ней.

  – Однажды я был на одном из них, в Барселоне, – нерешительно объяснил Клиссолд. «Входит бык, входит матадор, и все знают, что… что будет смерть. Вы наряжаетесь, наносите духи и покупаете билет, чтобы увидеть смерть. Тогда ты поедешь домой».

  Уиттен постучал сигаретой по пластиковой столешнице. Его глаза были цвета старого пчелиного воска. «Ключевое отличие, любовь. На корриде вы почти уверены, кто будет умирать».

  57

  От слияния рек Малый Уз и Рельефного стока Месволд-Фен до Западного форда было около трех миль по прямой, но расстояние по тропе было ближе к четырем. Идти тоже было непросто. Там были разбитые перевалы, по которым можно было вести переговоры, участки длиной в сотни ярдов, где бечевная дорожка превращалась в непроходимое затоптанное скотом болото, и места, где фермеры прервали полосу отчуждения, установив заборы из колючей проволоки у самой кромки воды. Все эти препятствия приходилось преодолевать или обходить стороной, и к 10 часам утра, несмотря на холод берега реки и порывистый ветер, Жан обильно потел.

  Они увидели несколько вертолетов, но они были далеко, копошась, как комары, над тусклым восточным горизонтом позади них. Ни один не подошёл ближе чем на пять миль от них; над их головами были только облака, тонко несущиеся на ветру. И с каждым шагом они с Фараджем увеличивали расстояние между собой и эпицентром поисков в Марвелле.

  На берегу реки они встретили нескольких человек. Там были пешеходы, сгорбленные в куртках и пальто, пара пожилых рыбаков с термосами, бодрствующих под зонтиками, и пухлая женщина в бирюзовой ветровке, гонявшая по тропинке пожилого лабрадора. Никто из них не обращал на Фараджа или Джин никакого внимания, предпочитая оставаться в своих личных мирах.

  Наконец, без четверти одиннадцать показалась окраина деревни. Первая дюжина или около того домов, прошедших по тропинке, представляла собой коробки с красными крышами и псевдогрузинскими деталями, часть спекулятивной застройки конца двадцатого века. За ними река сужалась и проходила между с северной стороны зарослями взрослых тисов, обозначающими границу кладбища, и с южной стороны рощей вечнозеленого леса, разделенной пополам общественной тропинкой.

  Джин и Фарадж находились на южном берегу Малой Уз, и пролет неглубоких каменных ступенек привел их в этот участок леса. Когда Джин подумала об этом, это было то же самое, что и тем летом десять лет назад, место косого зеленого света и клубящегося дыма гашиша. Однако в декабре в этом было мало волшебства. Тропа была заболочена и усеяна бутылками и обертками от фаст-фуда, а деревья выглядели сырыми и промокшими.

  Но они обеспечили прикрытие, а это было все, что было необходимо в тот момент. За мокрыми деревьями стояла деревенская площадка для игры в крикет. Следуя по тропинке через лес, можно было подойти к задней части крикетного павильона, полуразрушенной постройки 1930-х годов, напоминающей миниатюрную виллу в стиле Тюдоров.

  Там была задняя дверь, через которую можно было войти в павильон, запертая на простой замок. Он быстро уступил место кредитной карте Жана «Национальный банк Парижа», и, пробравшись в сумрак с рюкзаками, они закрыли за собой дверь. Измученные снятием напряжения, они рухнули на деревянную скамью, протянувшуюся через всю заднюю комнату. Взвесив риски, они пришли к выводу, что пока они будут хранить полную тишину и не включать свет, они, вероятно, будут в безопасности. Если и существовала опасность, так это то, что другие люди могли попытаться проникнуть в это место. Дети, возможно, ищут где-нибудь, чтобы принять наркотики или заняться сексом. Кроме того, ни один из них не мог придумать причину, по которой кому-то захочется пойти в крикетный павильон посреди зимы.

  Джин огляделась. Они находились в какой-то раздевалке, освещенной двумя маленькими высокими окнами, затянутыми паутиной. Вдоль стены над деревянной скамьей тянулся ряд крючков, на паре из них все еще держались обмякшие футболки для крикета, а в углу стояла тяжелая керамическая раковина. Рядом с раковиной дверь вела в туалетную кабинку. Был слабый остаточный запах сырости и льняного масла.

  Осторожно она открыла дверь в переднюю часть павильона. Это была открытая площадка с деревянным полом, запертой дверью и двумя наборами выкрашенных в зеленый цвет ставней, закрывающих окна, через которые игроки могли наблюдать за игрой. Как и в задней комнате, через два высоких боковых окна внутрь проникал слабый свет, из которого виднелись сложенные друг на друга шезлонги и плетеные корзины для белья с подушками, битами и ватиновыми перчатками. На длинной стене висела пара судейских мундиров и несколько пыльных командных фотографий.