Текст книги "Это рискованно (ЛП)"

Автор книги: Стелла Римингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

  – Я хочу, чтобы вы добыли список пассажиров рейса «Евростар» в понедельник утром, непосредственно перед визитом женщины к стойке «Авис». Проверьте, есть ли в списке имя Люси Уормби, и если нет, узнайте, под каким именем она появилась. Я предполагаю, что человек, которого мы ищем, является гражданином Великобритании и обладателем паспорта в возрасте от семнадцати до тридцати лет, и для поездки она использовала свой собственный паспорт. Итак, в первую очередь выбирайте английские имена, женские, от семнадцати до тридцати. Это все равно оставит вас с довольно длинным списком – поезд, вероятно, был полон людей, возвращающихся домой на Рождество, – но каждый из них должен быть проверен и учтен. Позвоните по телефону и, если необходимо, проверьте местную униформу. Где были эти женщины в понедельник вечером? Что они делают с тех пор? Где они сейчас?"

  «Попался.»

  «Позвони мне, как только столкнешься с аномалией. Любой, кто выглядит или звучит неправильно. Любой, кто по какой-либо причине не был там, где должен был быть. Любой, у кого нет твердого алиби на ту ночь.

  – Это займет немного времени.

  "Я знаю. Немедленно подключите к этому всех, кого сможете».

  "Понял. Я буду держать вас в курсе».

  «Сделай это.»

  Она откинулась на подушки, борясь с охватившей ее усталостью. Сеанс под ненадежным на вид душем Темерера, пара чашек кофе внизу, и все может показаться немного яснее. Погоня уже обретала форму. Был стрелок и был невидимый – мужчина и женщина – и обоих видели во плоти. Там была машина, черная «Астра», явно выбранная из-за ее неопределенного почерка на пленке видеонаблюдения, точно так же, как женская одежда была выбрана из-за ее скрытых качеств.

  Потянувшись к прикроватной тумбочке, она нашла ручку и блокнот. Открыв его, она написала слова: Что, кто, когда, где, почему?

  Пять основных вопросов.

  Она не могла ответить ни на один из них.

  34

  Менее чем в полумиле от камеры, в которой Киран Митчелл провел ночь, на стоянку в Бишопсгейт, Норвич, въехал черный «Воксхолл Астра». Поднявшись с пассажирского сиденья, Фарадж Мансур оглядел ряды машин, георгианские крыши и шпиль собора и достал из внутреннего кармана пальто написанный от руки список покупок. Дистанционно заблокировав «Астру», водитель похлопала ее по карманам в поисках мелочи и неторопливо направилась к автомату по продаже билетов.

  Рядом с Фараджем мужчина в зелено-желтом шарфе из «Норвич Сити» вытаскивал маленькую девочку из потрепанного универсала «Вольво» и запрягал ее в багги «Макларен». «Субботнее утро», – усмехнулся он, кивая на список покупок Фараджа. – Разве ты не ненавидишь их?

  Фарадж выдавил из себя улыбку, не понимая.

  «Выходные за покупками», – объяснил мужчина, хлопнув дверцей «вольво» и отпустив тормоз коляски носком ноги. – Тем не менее, сегодня днем игра «Виллы», так что…

  «Абсолютно верно», – сказал Фарадж, чувствуя мертвый груз ПСС в своей левой подмышке. – Скажи мне, – добавил он. – Ты не знаешь, где здесь есть хороший магазин игрушек?

  Другой нахмурился. «Зависит от того, что вы хотите. На улице Святого Бенедикта есть хороший магазин, в пяти минутах ходьбы. Он давал подробные указания, указывая на запад.

  Вернувшись, женщина просунула руку под руку Фараджа, взяла у него список покупок и прослушала последнюю часть инструкций. «Это очень полезно». Она улыбнулась мужчине в шарфе, нагнувшись, чтобы подобрать куклу-мышку, которую уронила маленькая девочка в коляске.

  – Ее зовут Анджелина Балерина, – сказала девушка.

  «Она? Боже мой!"

  – А у меня есть видео Барби и Щелкунчика. ”

  «Что ж!»

  Чуть позже, все еще держась за руки, они вдвоем подошли к витрине магазина, в которой сверкающий Санта с ватной бородой ехал на залитых волшебным светом санях, доверху заваленных игровыми приставками, световыми мечами из «Звездных войн» и последними книгами о Гарри Поттере. Товары Поттера.

  – В чем дело? – спросил Фарадж.

  – Ничего, – сказала женщина. «Почему?»

  «Ты очень молчишь. Есть проблема? Мне нужно знать."

  «Все хорошо.»

  – Значит, нет проблем?

  – Я в порядке, хорошо?

  В магазине, который был маленьким, жарким и переполненным, им пришлось ждать почти четверть часа, чтобы их обслужили.

  – Глупая замазка, пожалуйста, – наконец сказала женщина.

  Молодой ассистент с красным пластиковым носом и в шапке Санты подошел к прилавку и протянул ей небольшой пластиковый контейнер.

  «Мне, э-э, мне действительно нужно двадцать», – сказала она.

  «Ах, ужасная сумка для вечеринок! На самом деле мы продаем пакеты для вечеринок предварительно заполненными, если вам интересно. Зеленая слизь, яйца орков…”

  «Они… им просто нужна глупая замазка».

  "Не проблема. Приближается двадцать Putty of the Silly. Уно, дос, трес… »

  Когда она вышла из магазина вслед за Фараджем с сумкой в руке, продавщица окликнула ее. – Извините, вы оставили свой…

  Ее сердце дрогнуло. Он размахивал списком покупок.

  Извиняясь, оттолкнувшись обратно к прилавку, она взяла у него. На нем были видны слова чистый желатин, изопропол, свечи, ершики для труб; его пальцы закрыли все остальное.

  Снаружи, когда она сжимала список и сумку, Фарадж смотрел на нее с сдерживаемым гневом из-под полей своей бейсбольной кепки «Янкиз».

  – Мне очень жаль, – сказала она, и ее глаза заслезились от внезапного холода. «Я не думаю, что они вспомнят нас. Они очень заняты».

  Однако в груди все еще стучало. Список выглядел достаточно безобидно, но для любого, у кого был хоть какой-то военный опыт, он послужил бы безошибочным сигналом. При этом, конечно, вряд ли такой человек был…

  «Помни, кто ты», – тихо сказал он ей на урду. «Помни, зачем мы здесь».

  – Я знаю, кто я, – отрезала она на том же языке. – И я помню все, что должен помнить.

  Она посмотрела перед собой. В конце переулка между двумя домами она увидела холодный плеск реки. – Супернаркотик, – быстро сказала она, взглянув на список покупок. «Или Ботинки. Нам нужно найти химика.

  35

  Лиз в отчаянии уставилась на изображение на своем ноутбуке. Снятый с камеры видеонаблюдения Avis в Ватерлоо, он показал женщину, которая арендовала Astra. Волосы, глаза, телосложение – все было скрыто. Даже запястья и лодыжки, которые могли дать ключ к разгадке физического типа, были покрыты одеждой. Единственная подсказка лежала в нижних плоскостях лица, которые были четко очерчены, без отечности, которая могла бы сопровождать более крупное тело.

  Она будет в форме, предположила Лиз. Кто-то, кто может двигаться быстро, если это необходимо. И она выглядит среднего роста, может быть, немного выше. Впрочем, кроме этого – ничего. Изображение было слишком размытым, чтобы дать какую-либо полезную информацию об одежде, за исключением того, что парка была застегнута на пуговицы справа, а на одном выцветшем плече был небольшой темно-зеленый прямоугольник.

  От оптового торговца военными излишками на Майл-Энд-роуд, который они посетили незадолго до 9 утра, следственная группа узнала, что почти наверняка там был снят пришитый немецкий флаг. Им сказали, что эта парка бывшая бундесверовская, из тех, что продаются на уличных рынках и в магазинах государственных излишков по всей Европе. В походных ботинках они были менее уверены, и к сотрудникам Timberland и нескольких других обувных компаний обратились. Ботинки станут всемирно известным брендом, Лиз была уверена. Их целью был профессионал, и она не собиралась ничего облегчать.

  Она взглянула на часы – без десяти одиннадцать – и захлопнула ноутбук. Снаружи отеля было холодно, и все утро мокрый ветер стучал в освинцованные окна Темерэр, но ей нужно было идти пешком. На данный момент она ничего не могла сделать. В то утро описание и регистрационный номер «Астры» были разосланы всем силам по всей стране, и команда Уиттена проверяла все гаражи в радиусе пятидесяти миль от Марш-Крик. Кто-нибудь вспомнил машину? Взял ли кто-нибудь крупную сумму наличными за сутки, предшествовавшие расстрелу Рэя Гантера?

  Лиз сама пару раз звонила в отдел расследований, чтобы проверить поиск по спискам пассажиров Eurostar. Группу расследователей возглавляла Джудит Спратт, которая десять лет назад была в том же наборе, что и Лиз.

  «Это займет время, – сказала ей Джудит. „Этот приближающийся поезд был по крайней мере наполовину полон, и двести три пассажира были женщинами“.

  Лиз усвоила эту информацию. «Сколько из них британцы?» спросила она.

  – Около половины, я бы сказал.

  "В ПОРЯДКЕ. Клод Лежандр особенно запомнил англичанку лет двадцати с небольшим, а Люси Уормби, женщине, чьи украденные водительские права использовала наша цель, двадцать три года, она британка. Так что мы правы, сосредоточившись в первую очередь на женщинах-пассажирах в возрасте от семнадцати до тридцати лет, имеющих британские паспорта».

  "Конечно. Это уменьшает число, давайте посмотрим… до пятидесяти одного, что немного удобнее.

  «И не могли бы вы также связаться с Люси Уормби, чтобы она прислала вам по электронной почте полдюжины недавних фотографий; есть большая вероятность, что она очень похожа на нашу цель.

  «Вы думаете, что водительские права были украдены по заказу в Пакистане?» – спросила Джудит.

  – Я бы сказал так.

  Когда через час пришли фотографии, отдел расследований отправил Лиз комплект. Они подтвердили наличие водительских прав и показали привлекательную, но не особенно запоминающуюся девушку. У нее было овальное лицо, а глаза и волосы до плеч были каштановыми. Ростом она была пять футов восемь дюймов.

  Команда не теряла времени даром. Из пятидесяти одной женщины-пассажирки, которые должны были быть проверены, у тридцати были адреса в районе, обслуживаемом столичной полицией; остальные были разбросаны по стране. Чтобы помочь полиции избавиться от тех, кто явно не был их целью, например, чернокожих или азиатских женщин, а также очень высоких, низкорослых или полных, кадры с камер наблюдения Avis были разосланы по электронной почте всем соответствующим силам.

  Полиция отреагировала на срочность расследования, наняв столько офицеров, сколько потребовалось, чтобы укомплектовать телефоны и составить группы по выбиванию дверей. Однако процесс все еще шел медленно. История каждой женщины должна быть подтверждена, и каждое алиби должно быть проверено. Ожидание было неизбежной частью любого расследования, но Лиз это всегда очень расстраивало. Натянутая, с настроившимся на действие метаболизмом, она ходила по ветреному морскому берегу, ожидая новостей.

  Маккей, тем временем, находился в ратуше со Стивом Госсом и командой полиции, делая личные звонки руководителям всех крупных гражданских и военных учреждений в Восточной Англии, которые могли быть целями Исламского террористического синдиката. Их было огромное количество, от полицейских кинологических школ и местных залов территориальной армии до полноценных полковых штабов и американских авиабаз. В случае последнего, как предложил Маккей, патрулирование по периметру должно быть удвоено, а уязвимые подъездные пути закрыты от использования населением. В другом месте Министерство внутренних дел повышало уровень безопасности всех государственных учреждений.

  В полдень Джудит Спратт позвонила ей, чтобы попросить перезвонить, и Лиз вернулась в убежище телефонной будки на берегу моря, с каждой нацарапанной непристойностью и выцветшими граффити-каракулями она теперь была уже устало знакома.

  Она узнала, что из пятидесяти одной женщины в полицейском контрольном списке двадцать восемь были допрошены и подтверждены как имеющие поддающееся проверке алиби на ночь убийства, пять были чернокожими и, следовательно, явно не были целью, а семь были «размер тела несовместим с существующими данными субъекта».

  Таким образом, одиннадцать женщин не были опрошены, из которых пять жили одни, а шесть жили в семьях, состоящих из нескольких человек. Девять отсутствовали все утро, и с ними нельзя было связаться по мобильному телефону, один не вернулся с вечеринки в Ранкорне двенадцать часов назад, а еще один направлялся в больницу в Чертси.

  – Ранкорн, – сказала Лиз.

  «Стефани Патч, девятнадцать. Ученик службы общественного питания, работающий в отеле Crown and Thistle, Уоррингтон. Живет дома, опять же в Уоррингтоне. Мы поговорили с матерью, которая говорит, что работала в отеле в ночь убийства и вернулась домой до полуночи».

  – Что Стефани делала в Париже?

  – Поп-концерт, – сказала Джудит. «Фу Файтерс. Она пошла с подругой с работы».

  – Это подтверждается?

  «Да, в тот вечер Foo Fighters играли во Дворце Берси».

  – Кто-нибудь разговаривал с другом?

  – Очевидно, она была на той же вечеринке в Ранкорне и тоже не вернулась домой. Мать Стефани думает, что они остались в стороне, потому что один или оба из них ушли и сделали татуировку, которую они явно угрожали сделать. Она сообщила полиции, что у ее дочери в общей сложности четырнадцать проколов в ушах. И не умеет водить».

  – Что скорее исключает ее. А больничный?

  «Лавиния Фелпс, двадцать девять лет. Реставратор фоторамок, нанятый Национальным фондом, живет в Стокбридже в Хэмпшире. В гостях у своей замужней сестры, которая живет в Суррее и прошлой ночью родила ребенка.

  – Полиция говорила с ней?

  – Нет, они поговорили с мистером Фелпсом, владельцем антикварного магазина в Стокбридже. Лавиния взяла машину, универсал «Фольксваген Пассат», но ее телефон отключен. Полиция Суррея ждет ее в больнице в Чертси.

  – Это будет для нее приятным сюрпризом. Любые другие кажутся хоть немного возможными?

  «Есть студент-искусствовед из Бата. Салли Мэдден, двадцать шесть лет, не замужем. Живет в однокомнатной квартире в многоквартирном доме в районе Саут-Сток. У нее есть водительские права, но, по словам ее соседки снизу, у нее нет машины.

  – Что она делала в Париже?

  «Мы не знаем. Ее не было все утро.

  «Она звучит как возможная».

  "Я согласен. У полиции Сомерсета есть группа тактического огнестрельного оружия.

  – Есть новости об остальном?

  «Пять из них объявили другим членам семьи, что идут за рождественскими покупками. Это все, что у нас есть на данный момент».

  «Спасибо, Джуд. Позвони мне, когда у тебя будет больше».

  «Сделаю.»

  В 12:30 после звонка Стива Госса Лиз направилась в ратушу, где царила неторопливая спешка. Были расставлены новые стулья и столы, а полдюжины компьютерных экранов отбрасывали свой бледный свет на сосредоточенные лица офицеров, которых Лиз не узнала. Раздался приглушенный, но плотный разговор по телефону, когда Госс в рубашке с рукавами поманил ее к себе.

  «Небольшой гараж рядом с местом под названием Хоуфилд, к северу от Кингс-Линн».

  «Продолжать.»

  «Сразу после шести вечера накануне стрельбы в кафе „Фэрмайл“ молодая женщина расплачивается двумя пятидесятифунтовыми банкнотами за полный бак неэтилированного бензина, плюс несколько литров, которые она забирает в пластиковом контейнере с завинчивающейся крышкой. Помощник особенно помнит, как она пролила горючее на руки и пальто – он помнит зеленую лыжную или походную куртку – предположительно во время наполнения контейнера. Он делает ей какое-то дружеское замечание по этому поводу, но она останавливает его и протягивает ему записи, как будто не слышит его, и он задается вопросом, не глухая ли она. Она также покупает – вот это – Норфолк от А до Я».

  "Это ее. Это должна быть она. Есть камеры видеонаблюдения?

  – Нет, видимо, поэтому она и выбрала это место. Но парень хорошо помнит ее внешность. Около двадцати лет, широко расставленные глаза, каштановые волосы, стянутые какой-то резинкой. Довольно привлекательный, говорит он, и с тем, что он описывает как «средний шикарный акцент». ”

  – В гараже еще остались пятидесятифунтовые купюры?

  "Нет. Сдал их пару дней назад. Но у Уиттен есть художник Identifit, который занимается этим делом. Он и парень из гаража сейчас делают портрет».

  – Когда мы сможем это увидеть?

  «У нас это будет на наших экранах в течение часа».

  – Она прямо у нас под носом, Стив. Я практически чувствую ее запах».

  «Да, я тоже, бензин и все такое. Это от А до Я предполагает, что что бы она, черт возьми, ни задумала, оно прямо здесь. Лондон что-нибудь придумал?

  «Они сократились до дюжины или около того возможных вариантов. Насколько я понимаю, „Астру“ не видели?

  – Нет, и я бы тоже не стал задерживать дыхание на этом. Мы разослали подробности, и, надеюсь, регистрационный номер приклеен к приборной панели каждой патрульной машины в стране, но… ну, вам чертовски повезло с машинами. Обычно мы находим их только тогда, когда их выбрасывают».

  «Можем ли мы вернуться к силам Норфолка? Чтобы каждый полицейский или женщина в округе в первую очередь искали эту черную Астру?

  «Конечно.»

  «И иметь корректировщиков в машинах без опознавательных знаков, лежащих на подъездных путях к американским авиабазам».

  "Мистер. Маккей уже предложил это, и Уиттен готовится к этому.

  Лиз огляделась. – Где Маккей?

  – Он сказал Уиттену, что едет в Лейкенхит, чтобы связаться с тамошним начальником станции.

  – Хорошо, – сказала Лиз. Хорошо, что он держит меня в поле зрения, подумала она.

  «Я слышал, что на этих базах готовят очень вкусные гамбургеры, – сказал Госс.

  Лиз взглянула на часы. – Вы согласились бы на место пахаря на «Трафальгаре»?

  – Считай, – кивнул он.

  36

  Они видели две полицейские машины на обратном пути из Нориджа. Они стояли в очереди на пересечении автомагистрали A1067 и кольцевой дороги, когда красный вездеход без опознавательных знаков с высокой антенной пронесся мимо в южном направлении на скорости, близкой к разрешенной. В напряженных чертах водителя и пассажира на переднем сиденье и четко выверенном стиле вождения был безошибочно узнаваемый привкус чиновничества, и она почувствовала тошнотворный приступ страха.

  «Идти!» – сказала Фарадж, которая, как она догадалась, не узнала вездеход. «Что это?»

  Дорога впереди была свободна, но движение теперь приближалось справа. Ей пришлось ждать. В зеркале она увидела нетерпеливое лицо водителя позади нее, и когда дорога наконец очистилась, она рывком выжала сцепление.

  – С этого момента, – лаконично сказал Фарадж, – ты водишь плавно, хорошо? Когда придет время, мы будем нести крайне нестабильный материал. Понимать?"

  – Понимаю, – сказала она, глубоко дыша, пытаясь совладать с остатками своего страха.

  – В следующий раз, когда ты сможешь остановиться, мы поменяемся местами, хорошо?

  Она кивнула. Она предположила, что важно, чтобы он был знаком с машиной. Если бы ее выгнали…

  Если бы ее выгнали…

  Она посмотрела правде в глаза, и, к ее удивлению, тяжесть страха немного уменьшилась. Ее могут убить, сказала она себе. Это было так просто. Если бы дело дошло до перестрелки, она столкнулась бы с лучшими. Подразделение тактического огнестрельного оружия контртеррористического отряда или отряд SAS Sabre. Тем не менее, в самой суровой из суровых школ она усвоила, что сама хороша. Это оружие слушалось ее и плавно двигалось в ее руках. Эта рукопашная битва была ее талантом, ее поздно открытым умением.

  Если бы ее выгнали…

  Она ехала молча пятнадцать минут и остановилась на автобусной остановке в деревне Боудсвелл. Когда они поменялись местами, и она пристегнула ремень безопасности, она увидела далекий синий свет патрульной машины на кольцевой развязке в четверти мили впереди них. Ненадолго включив сирену, полицейская машина свернула в западную полосу съезда и исчезла.

  «Я думаю, пришло время избавиться от этой арендованной машины», – сказала она. – Это было на парковке, когда ты убил вора. Кто-то мог установить связь».

  Он задумался на мгновение и кивнул. Она знала, что он видел и слышал полицейскую машину. – Нам понадобится еще один.

  «Это было разрешено», – сказала она. «Я нанимаю его от своего имени».

  – Так что нам делать с этим?

  «Исчезни это».

  «Где?»

  – Я знаю одно место.

  Он кивнул и отъехал от автобусной остановки, управляя «Астрой» с плавным и пренебрежительным мастерством. Полицейских машин больше не было.

  В бунгало, когда они поели, а она провела несколько минут, обыскивая в бинокль побережье к востоку и западу от них, он положил утренние покупки на кухонный стол. Они молча закатали рукава. Она хорошо знала распорядок дня – в Тахт-и-Сулеймане кадры городских боевых действий заучивали наизусть. Тем не менее, было любопытно увидеть, как это делается здесь.

  Взяв миску из пирекса, Фарадж вскипятил воду. Добавив два пакетика прозрачного желатина, он осторожно перемешал его десертной ложкой из нержавеющей стали. Натянув перчатки для духовки, которые дала Дайан Мандей и которые были полосатыми синими и белыми, как фартук шеф-повара, он снял смесь с огня. Вручив женщине перчатки, он дал смеси остыть пару минут, добавил полстакана растительного масла и перемешал. На их глазах начала формироваться тонкая поверхностная корка из твердых частиц. Приготовив ложку, она сняла их и поместила в маленькую коробку Tupperware, которую затем поставила в морозильную камеру холодильника. Оба работали молча. Атмосфера была почти домашней.

  Слив остатки и вымыв миску из пирекса, Фарадж начал опорожнять контейнеры с глупой замазкой. Когда у него был большой шар материала, он бросил его в миску, натянул желтые перчатки с бархатцами, которые висели над раковиной, и начал работать с другими ингредиентами. Через несколько минут, оставив засаленные резиновые перчатки висеть над миской, он пошел к рюкзаку в своей комнате.

  Электронный ареометр, который он вынул, был еще в заводской упаковке. Печатные инструкции, на которые он мельком взглянул, были на русском языке. Во второй сумке лежал набор сотовых батареек, завернутых в свиток жиронепроницаемой бумаги. Вставив единственную батарейку в ареометр, он проверил плотность серо-розовой смеси в миске, а затем, неудовлетворенный, вернулся к смешиванию. Сначала руками, а потом ложкой.

  Это была утомительная и грязная работа, но в конце концов смесь приобрела требуемую консистенцию расплавленной помадки, и ареометр показал правильные показания. Оба они знали, что следующий этап, на котором две крайне нестабильные смеси должны были быть сложены вместе, был самым опасным. Без всякого выражения Фарадж положил ареометр на стол.

  – Я закончу, – тихо сказала она, кладя руку ему на запястье.

  Он уставился на ее руку.

  «Возьмите оружие, документы и деньги, – продолжала она, – и проедьте несколько сотен ярдов вверх по дороге. Если… если что-то пойдет не так, быстро уходите. Сражайся без меня».

  Он перевел взгляд с ее руки на ее глаза.

  – Ты должен жить, – сказала она. Она крепче сжала его запястье, что почему-то требовало больше мужества, чем все, что требовалось от нее до сих пор.

  «Знаешь…»

  – Я знаю, – сказала она. "Идти. Как только я закончу, ты увидишь, как я иду к морю.

  Резко он отодвинулся. Ему потребовалось не более минуты, чтобы собрать все необходимое. У входной двери он помедлил и снова повернулся к ней. – Асимат?

  Она встретила его плоский, невыразительный взгляд.

  «В Тахт-и-Сулейман выбрали правильно».

  – Иди, – сказала она.

  Она подождала, пока перестанет слышать стук гравия под колесами «Астры», и подошла к холодильнику. Осторожно вынув охлажденную коробку Tupperware из морозильной камеры, она добавила хрупкие коржи в смесь в миске. Мягко, но уверенно, бормоча молитву, чтобы успокоить руки, она смешала два соединения вместе, пока они не приобрели консистенцию загустевших сливок.

  C4, – пробормотала она себе под нос. Северный, южный, восточный и западный ветры джихада. Состав Четыре взрывчатых вещества.

  Взяв из ящика для столовых приборов один из дешевых ножей из супермаркета Дайан Мандей, продолжая молиться, она разрезала сливочную пасту на три одинаковых куска. С помощью чайной ложки она разгладила каждый комочек в шарик размером с теннисный мяч. Они сказали ей, что сферические заряды гарантируют максимальную скорость детонации.

  Расплавив пару свечей в исцарапанной тефлоновой кастрюле, она позволила себе перевести дух. Худшее позади, но осталось еще одно испытание. «Слишком горячий воск, – вспоминала она, как инструктор говорил им в Тахт-и-Сулейман с веселыми глазами, – и пу-уф! Он покачал головой из-за забавной идеи.

  Однако воск слишком холодный, и он не покроет взрывчатку должным образом. Не будет эффективно герметизировать его от влаги или внезапных экстремальных температур или атмосферного давления. Сняв кастрюлю с огня и подождав, пока на воске не образуется бледная пленка, она положила чайной ложкой три шарика смеси в кастрюлю и осторожно покатала их. Когда они равномерно покрылись воском, она подтолкнула их чайной ложкой, чтобы они слились в трехъярусную линию. Постепенно воск затвердел, стал непрозрачным. Подарки теперь выглядели как гигантские белые шоколадки, возможно, бельгийские, вроде тех, что у ее матери…

  Не ходи туда, сказала она себе. Что жизнь мертва.

  Но она не совсем умерла, и молитва, которую она бормотала, каким-то образом мутировала в песню группы Queen «Богемская рапсодия», которую до разрыва ее родители любили играть в машине. И вот они, их смутные фигуры небрежно проплывают по кухне бунгало, смеясь вместе и называя ее старым именем, именем, которое они ей дали. В ярости она отступила из-за стола, на секунду-две крепко закрыла глаза и хлопнула себя по карману так, что рука обожгла, когда она встретилась с заряженным Мальяхом.

  «Асимат. Меня зовут Асимат. Меня зовут Асимат. ”

  Сильное удовольствие, сопровождавшее одобрение Фараджа, испарилось. Вместо этого неуверенность в себе, которая периодически собиралась, как грозовая туча, на краю ее сознания, угрожала захлестнуть ее. Она почувствовала боль за грудиной и тяжелое, горькое биение сердца.

  Мрачно взяв себя в руки, она снова обратила внимание на взрывчатку. Взяв три ершика, она протолкнула их через остывающий воск центральной сферы и вывела их с другой стороны – теперь она молилась вслух – и скрутила концы вместе, чтобы соединить их с соединениями детонатора. Отступив назад, она холодно взглянула на результат. Он выглядел так, как ей хотелось, и морщинистое веселое лицо инструктора Тахт-и-Сулеймана, казалось, одобрительно кивало. Дети Неба всегда предпочитали трехкаскадную детонацию C4. Это была, можно сказать, их подпись, и расписывалась она, боец Асимат.

  Чувствуя себя более уравновешенной, и с грозовыми тучами в узде, она отнесла маленький фетиш с конечностями для чистки трубок к холодильнику. Он был очень легким, большая часть веса приходилась на воск, и она благоговейно положила его на верхнюю полку. Сделав это, она вышла через заднюю дверь и спустилась по гальке к берегу моря, где стояла без всякого выражения и неподвижно, с руками по бокам, и ветер хлестал ее волосы по лицу.

  37

  Скажи мне, – сказала Лиз, закутываясь в пальто, пока ветер тряс дверь телефонной будки. Это был ее седьмой обратный звонок Джудит Спрэтт.

  «Пока дела обстоят так, мы ничего не добились».

  – Женщина из Бани?

  «Салли Мэдден? Вечер и ночь убийства она провела в городке Фром с подругой, у которой заболела собака».

  – Это подтверждается?

  «Друг подтверждает, и ветеринар из Фрома помнит, как они вдвоем принесли собаку в его операционную в пять часов. И согласно вашему звонку ранее, человек, которого мы ищем, покупал бензин в гараже Норфолка к шести.

  "Черт. Черт. И никто из других… Те, кто живет один, например, что с ними? А рождественские покупатели?

  «Все они могут быть учтены в какой-то момент в тот вечер или ночь. Или были встречены у „Евростара“ в более ранний день кем-то, кто может поручиться за то, что они не арендовали машину. Или оба."

  "В ПОРЯДКЕ. Прежде чем вы пройдете тот же процесс с француженками и не членами ЕС, я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня. У вас есть там копия списка пассажиров?

  «Да.»

  "Правильно. Вычеркните всех пассажиров в нужной возрастной группе, которые прошли досмотр».

  «Я сделал это».

  – Сколько женщин осталось?

  «Из семнадцати до тридцати, около двадцати американцев, не входящих в ЕС, австралийцев и так далее и пятьдесят с лишним французов».

  – Откуда ты знаешь, что французы – это французы?

  «Что ты имеешь в виду?»

  «Как вы отделили французов от британцев, когда впервые просмотрели список пассажиров?»

  – По имени, в основном.

  – Не по паспорту?

  «Нет, и британцы, и французы просто уступают ЕС».

  "В ПОРЯДКЕ. Просмотрите французские имена и посмотрите, сможете ли вы найти христианское имя, которое не является французским. Это может быть английский. Ты можешь сделать это сейчас?»

  «Хорошо, я сделаю это прямо сейчас. Итак, поехали… У меня есть Мишель Альтараз… Клэр Даза… Адриенн Фантони-Бризар… Мишель Жилабер… Мишель Грава – это три Мишель-Софи Лекок… Софи Лемассон… Оливия Лимузен… Люси Рейно… Рита Совахон… и, гм, Энн Матье. Вот и все."

  "Черт. Все они звучат очень по-французски. Никакой возможности ошибки или того, что кто-то из них может быть англичанином?

  «Ни один из них не звучит очень по-английски».

  Лиз молчала. Мысль о том, что через отдел расследований придется просить полицию проверить еще около пятидесяти имен, возможно, в присутствии переводчиков, наполняла ее чем-то близким к отчаянию. – Не входящие в ЕС, – наконец сказала она. «Какие женщины у нас есть в нужной возрастной группе?»

  «Девять австралийцев, семь американцев, пять японцев, два южноафриканца, два колумбийца и один индиец».

  «Забудьте о японцах, но пусть ваша команда найдет и позвонит остальным. Все они должны были предоставить информацию о том, где они остановились, в иммиграционной стойке в Ватерлоо. Мы ищем английский акцент, хорошо? Как я уже говорил, „среднешикарный“ английский акцент. Все, что соответствует этому описанию, должны быть проверены полицией как можно быстрее. А вы могли бы сделать что-то еще? Зашифруйте и пришлите мне по электронной почте весь список пассажиров, разделенный по возрасту, полу и национальности. И пусть команда будет готова работать сегодня вечером».

  «Конечно.»

  Десять минут спустя в своей комнате в «Трафальгаре» она просматривала список на своем ноутбуке. Было всего 14:30

  Что мы пропустили? – спросила она себя, глядя на экран. Что мы пропустили? Где-то в этом аккуратном черно-белом списке было имя невидимки.

  Считать. Анализ. Почему она приехала в страну под своим именем?

  Потому что, на кого бы она ни работала, в какой бы ячейке какой бы сети ни была, она настояла бы на этом. Они бы никогда не рискнули использовать ложную документацию и поставить под угрозу свою работу, если бы в этом не было абсолютной необходимости. Потому что прозрачность была важным элементом невидимости.