Текст книги "Что осталось от меня — твое"
Автор книги: Стефани Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Она подошла к хокора[56], расположенному в центре крыши, опустила монетку в деревянный ящик, глубоко поклонилась и дважды хлопнула в ладоши.
Звук от хлопка еще не успел стихнуть, а Рина уже устремилась к другому выходу, в дальнем конце крыши, снова вывернула пальто светлой стороной наружу и молнией понеслась вниз по лестнице. Сделала круг по третьему этажу, поднялась на четвертый, промчалась через отдел игрушек, села в лифт и поехала на первый. Рина вышла из лифта как раз в тот момент, когда в дверях магазина появился Каитаро. Он направился к ней, улыбаясь и старательно обходя снующих по залу покупателей. Возбужденная погоней, счастливая и разочарованная одновременно, Рина расхохоталась, наблюдая за ним, и тоже устремилась навстречу. Они сошлись в центре зала возле кондитерского прилавка.
– Как всегда, рядом с едой, – пошутил Каитаро.
– Как ты меня выследил? – удивилась Рина. – Я двигалась очень быстро и два раза переодевалась!
– Ты действовала блестяще, – похвалил Каитаро. Как настоящий шпион. – Он покосился по сторонам и, взяв ее руку, прижался губами к разгоряченной ладони. – Я тебя едва не упустил.
– Не преувеличивай, – насупилась Рина.
– Нет-нет, правда. Был момент на крыше, когда я действительно потерял тебя из вида.
Рина, довольная собой, рассмеялась и легонько ущипнула его за локоть, затем придвинулась поближе – так близко, насколько это было возможно в людном месте, – чувствуя жаркое дыхание Каитаро на своих волосах. А еще через миг отступила, понимая, что они привлекают внимание, и повернулась к витрине кондитерского отдела.
– Кай, ты только взгляни, какая красота! А не взять ли нам что-нибудь? – Рина изучала пирожные, разложенные с замысловатым изяществом. Ее взгляд упал на десерт, показавшийся наиболее соблазнительным. – Вот, шоколадный баноффи![57]
Рина видела, что Каитаро шел вдоль витрины следом за ней, и заметила, как он пару раз оглядывался через плечо, словно желая убедиться, что поблизости нет знакомых. Когда же Каитаро подошел к ней, чтобы взглянуть на выбранное пирожное, Рина вдруг почувствовала, что ее радость угасла: она поняла, что, когда они купят лакомство, им некуда будет пойти с ним. Да и самой Рине пора было возвращаться домой.
Каитаро уловил перемену в ее настроении.
– Останься со мной. – Он подошел вплотную, собираясь взять Рину за руку, словно боялся, что она ускользнет от него. – Позволь мне этим летом поехать с тобой в Симоду.
Рина взглянула ему в глаза и медленно покачала головой. На ее лице появилось болезненное выражение – она вспомнила о Сумико и вдруг осознала, сколько рядом с ней близких людей, сколько жизней она держит в своих руках.
– Мы могли бы побыть вместе, – настойчиво повторил Каитаро.
Молодая женщина вновь нахмурилась:
– Семья будет со мной, отец и Сумико.
– Тогда рстретимся в Атами? Рина, посмотри на меня, – умоляющим тоном произнес он.
Но она, так и не подняв глаз, тихо сказала:
– Мне пора домой. – И направилась к выходу, оставив Каитаро стоять в одиночестве возле витрины с пирожными.
Каитаро смотрел, как она уходит, понимая, что никогда не сумеет привыкнуть к этому чувству – страху потерять ее. Боковым зрением он уловил движение в дальнем конце зала – человек вскинул сумку на плечо и направился к выходу. Каитаро двинулся следом. Он поднялся по эскалатору в главный вестибюль универмага, вышел на улицу через центральную дверь, миновал пару кварталов, свернул за угол и оказался на небольшой улочке, вдоль которой тянулся длинный ряд телеграфных столбов. Вороны, рассевшиеся на черных проводах, которые были увешаны дождевыми каплями после недавнего короткого летнего ливня, сердито поглядывали на людей сверху вниз.
Каитаро приметил в конце улицы желтый кожаный пиджак Харо и оранжевую бейсболку. Харо стоял на перекрестке, ожидая зеленого сигнала светофора. Накамура подошел сзади и положил руку ему на плечо.
– Кай! – с притворным удивлением воскликнул тот.
– Привет. – Каитаро жестом показал на сумку, висевшую на плече у Харо. Не дожидаясь разрешения, он снял ее и вытащил камеру. – Получил, что хотел? – спросил он коллегу.
– Ну да…
Накамура кивнул, отщелкнул заднюю крышку камеры и вытащил кассету с пленкой. И прежде чем Харо успел что-либо предпринять, одним резким движением выдернул пленку из кассеты. Затем перевернул камеру и пару секунд изучал объектив, а потом с размаху расплющил его о телеграфный столб. Не обращая внимания на похрустывающие под ногами осколки стекла и пластика, Каитаро снова взглянул на потрясенную физиономию Харо.
– Больше не смей преследовать меня, понял? – ровным голосом произнес он.
АРОМАТ АПЕЛЬСИНОВ
Рина проснулась в их доме Вашикура, «Орлином Гнезде», в Симоде. Ёси заглянул к ней в комнату, чтобы попрощаться, – они с Сумико отправлялись на гору Фудзи. Поездка была рассчитана на сутки, так что до завтрашнего дня Рина оставалась одна. Она вспомнила, как отец наклонился, слегка взъерошил ей волосы и поцеловал, а Рина сонно помахала ему. Должно быть, уходя, Ёси открыл деревянные ставни, чтобы Рина видела – утро уже в разгаре. Солнечный свет просачивался сквозь тонкие летние шторы и заливал спальню. Легкий ветерок, долетавший в открытое окно, приятно холодил кожу, вдалеке слышался шум моря.
Рина потянулась всем телом и перекатилась на спину в нагретых солнцем простынях. Случались в ее жизни периоды, когда одиночество казалось нежеланным и тягостным, но бывали моменты, когда оно становилось истинным блаженством. Уже несколько лет Рина не бывала счастлива, оставаясь наедине с собой, но это уходящее лето принесло ей ощущение цельности, покоя и мира. Сато остался в Токио, ему никогда не нравилось в Симоде. И Рина была уверена – этот день принадлежит только ей.
Она открыла глаза и увидела Canon EOS 3500, лежащий на подоконнике в своем новеньком кожаном чехле, – подарок Каитаро. Рина мысленно перебирала в голове кадры, сделанные в саду над Атами. Рассеянный свет, проникающий сквозь листву деревьев, они с Каитаро работают бок о бок. Рина снова чувствовала сладковато-горький запах апельсина, с которого счищают толстую пористую кожуру, слышала, как дождевые капли барабанят по крыше машины, а они сидят внутри и ведут неспешный разговор. Рина помнила, как Каитаро приложил палец к ее губам, заставляя замолчать, когда она хотела ответить на его признание, сказав, что тоже любит его. Кожа на подушечке пальца была немного шершавой и царапала губы.
Рина поднялась на локте, потянулась к подоконнику и взяла камеру. Вытащила из футляра и покачала в ладони, наслаждаясь ее весом.
Внизу раздался телефонный звонок. Рина выскользнула из постели и пулей слетела по лестнице. Она слегка задохнулась, когда, сняв трубку, произнесла:
– Алло!
– Это я.
– Я знаю, – Рина улыбнулась. – Все ушли.
Они встретились в бухте. Ветер перекатывал по пляжу клубки сухих водорослей. Рина спустилась по каменистой тропке, начинавшейся сразу за домом. На ней была красная соломенная шляпа с широкими полями, хорошо сочетавшаяся с краснобелым купальником. Рина сидела спиной к холму и ждала, когда захрустит песок под ногами Каитаро.
– Ты не очень-то спешил, – заметила она, не оборачиваясь.
– Ну не у всех есть частный доступ на побережье, – сказал он, усаживаясь рядом.
Она повернула голову и посмотрела на него поверх плеча:
– Привет.
– Привет.
Оба расплылись в улыбке.
Вместе они смотрели на море. Пляж был пустынным и чистым: ни металлических банок, ни пластиковых бутылок, ни бумажного мусора – только вынесенные волнами и раскиданные вдоль кромки воды старые коряги, некоторые высохли до белизны и затвердели, как кость. Будь Рина одна, она собрала бы целую вязанку для дровяной печи, которой обогревали дом, и отнесла бы ее наверх. Но сегодня Рине не хотелось ничем заниматься, только сидеть рядом с Каитаро и смотреть на пляшущие по волнам солнечные блики. Они молчали, их плечи соприкасались.
Рина положила голову на плечо Каитаро, наслаждаясь его близостью. Она чувствовала исходивший от него запах лета и тепло кожи сквозь тонкую хлопчатую рубашку. Он повернул голову и посмотрел на Рину, его губы тронула едва заметная улыбка, но глаза оставались серьезными, даже торжественными. Рина поняла, что он собирается поцеловать ее. Она проворно вскочила на ноги, бросила шляпу на песок и побежала к воде.
– Рина! – растерянно закричал ей вслед Каитаро. Он тоже вскочил и начал расстегивать рубашку.
Возле кромки воды шла полоса намытой волной гальки. Рина взвизгнула, скользя по камням, маленькая лавина поехала у нее под ногами, увлекая в море.
– Рина, стой! – снова закричал Каитаро. – Холодно же!
– Эй, городской неженка! – рассмеялась Рина, оборачиваясь к нему. Она уже стояла по пояс в воде. Покачивающиеся волны лизали красный купальник, оставляя на ткани темные пятна.
Каитаро взялся за верхнюю пуговицу джинсов. Рина наблюдала за ним, все еще топчущимся на пляже, на ее лице появилась откровенная насмешка.
– Я ведь сейчас тоже залезу! – решительно объявил он.
– Хотела бы я на это посмотреть! – расхохоталась Рина, ныряя в прозрачную синеву океана.
Она вынырнула и поплыла ровными сильными гребками. Каитаро стоял на берегу, любуясь ее уверенными движениями. В высоком небе плыло несколько растрепанных облаков, отбрасывавших тень. В тени вода делалась серо-стального цвета, но там, куда падало солнце, сияла голубизной. Каитаро с разбегу перепрыгнул полосу гальки и бросился в воду. Когда его голова снова показалась на поверхности, Рина была уже далеко от берега, продолжая плыть все дальше и дальше, увлекая за собой Каитаро в холодную глубину, где прогретый солнцем верхний слой воды, смешиваясь с течением, почти не чувствовался. Но ни один из них даже не поежился. Рина была с морем на «ты», она умело пользовалась течением и не страшилась волн. Опередив Каитаро, она поплыла медленнее, однако недооценила скорость, на которую тот оказался способен. Рина взвизгнула от неожиданности, когда он нырнул и ухватил ее за лодыжку. Она попыталась вырваться. Тщетно. Каитаро только крепче сжал пальцы, его рука начала подниматься выше: от лодыжки к колену, от колена к бедру. А затем, зацепившись указательным пальцем, словно крючком, за нижнюю часть бикини, он подтянул Рину к себе.
– Мы с морем старые знакомые, – сказал Каитаро, когда поверхность воды, взбаламученная их возней, успокоилась.
Рина молчала. Море качалось вокруг нее, то поднимая, так что становились видны плечи, то захлестывая до самого подбородка. Они поплыли. Рина плыла так близко, что Каитаро казалось, он чувствует гладкость ее кожи. Она обернулась к нему, слизывая соленые капли с нижней губы.
– Теперь понятно, почему ты такой проворный. – Молодая женщина посматривала на губы Каитаро, раскрасневшиеся от ветра. – Не люблю городских парней, – сказала Рина и, обвив его шею руками, медленно поцеловала.
Каитаро вздрогнул и притянул ее к себе. Движение получилось сильным и резким. Вода покачивалась возле ее горла, и он, следуя вдоль этой влажной кромки, провел языком по шее Рины, ощущая вместе с солоноватым вкусом моря вкус ее кожи. Руки Каитаро скользнули ниже, он подхватил Рину и поднял так, что ее ноги оказались у него на талии. Дыхание Каитаро сделалось учащенным, когда она плотно сдавила его бедрами и прижалась к животу.
– Ты утопишь меня… – выдохнул он, держа на плаву их обоих.
– В самом деле? – Рина насмешливо улыбнулась. – А я думала, ты Каитаро – сын моря.
Он стиснул руками ее талию и хотел было что-то ответить, но Рина вдруг разжала ноги, с силой оттолкнулась ладонями от его груди и, подхваченная волной, откатилась в сторону. От неожиданного толчка он ушел под воду, а когда вынырнул, задыхаясь и отфыркиваясь, Рина была уже в нескольких ярдах от него, уходя к берегу ровным кролем. Несколько мгновений Каитаро наблюдал за ней, а затем пустился следом, держа голову над водой, чтобы не упускать Рину из виду. Рина доплыла до полосы гальки, выбралась на пляж и направилась к сумке Каитаро, которую он оставил на песке. Усмешка кривила ее губы, когда она оглянулась на него. Затем Рина наклонилась, порывшись в сумке, выудила из нее рубашку и накинула ее поверх мокрого купальника. Поправила воротник, застегнула пуговицы. Бросив последний взгляд в сторону моря, она подхватила свою шляпу и направилась по тропинке, уходящей к дому на холме. Рина знала – Каитаро последует за ней.
К тому моменту, когда он оделся и поднялся на холм, небо затянулось низкими облаками.
На горизонте разрасталась буря, окрашивая все вокруг в серовато-коричневые тона, похожие на цвет раковины мидий. Поглядывая на горизонт, Каитаро подумал, что примерно через час тучи дойдут до берега и прольются дождем, окутывая полуостров туманом и сыростью.
Он вошел в дом через боковую дверь и пересек небольшую комнатку. Эта уютная берлога, где царил беспорядок – похоже, привычный, – явно принадлежала Рине: ее книги и журналы были разбросаны по полу, тут же валялись пляжные шлепанцы, красное пластмассовое ведерко и детский совок. Потом Каитаро вышел в гостиную – никого. Он двинулся в глубь дома, прислушиваясь к звукам и шорохам и пытаясь понять, где находится Рина. По левую сторону коридора обнаружилась кухня. Внезапно Рина возникла передним, словно материализовавшись из воздуха. Она по-прежнему была в его рубашке. Пятна от влажного купальника расползлись по тонкой ткани, которая липла к телу, подчеркивая его изгибы.
– Кража моих вещей? – суровым голосом спросил Каитаро.
– Все твое – мое.
– Не возражаю, потому что выглядишь ты в этом наряде чертовски сексуально.
Рина откинула голову и расхохоталась.
Она поставила чайник на плиту и повернулась к шкафчику, чтобы достать чай в блестящем пакете из фольги. Каитаро прислонился к косяку двери, наблюдая за Риной и поражаясь грации, с которой она двигалась в обжитом пространстве кухни. Только выражения ее лица он не видел – волосы упали на глаза, когда молодая женщина склонилась над столом. Она насыпала две ложки чая в глиняный чайник, налила кипяток в две чашки, заполнив их до краев, а затем одну за другой перелила в чайник.
Когда Рина обернулась, Каитаро все еще стоял возле двери, любуясь ею. Он не без удовольствия заметил, что щеки Рины залились румянцем. Она оперлась рукой о край стола и опустила глаза.
– Оставлю чай, пусть настоится, – сказала Рина. – А пока разожгу печь.
– Этим могу заняться я, – предложил Каитаро.
Она недоверчиво вскинула брови.
– У нас дома была печь, – сказал Каитаро, отступая от двери, чтобы пропустить Рину, и сам двинулся за ней в гостиную.
Они вдвоем опустились на колени возле печи. Рина протянула ему спички и бумагу. Каитаро выбрал из стоящей рядом корзины два тонких полена и одно потолще, расположил их в топке так, чтобы они лучше занялись, и затолкал между ними скомканную бумагу. Затем чиркнул спичкой и поднес ее к бумажному комку, наблюдая, как огонь переползает на поленья, робко лижет их, а затем накидывается, словно голодный зверь.
– Ну, что я говорил! – Каитаро победоносно взглянул на Рину.
Та кивнула, продолжая смотреть на огонь.
– Столько талантов, просто поразительно, – согласилась она, поднимаясь на ноги.
Рина усмехнулась, когда Каитаро потянулся к ней, и отступила на шаг назад. Он замер, удивленный и одновременно раздосадованный. Но Рина стояла перед ним в его промокшей рубашке, едва прикрывавшей бедра, губы ее подрагивали, а глаза дразнили и смеялись.
– Отступаешь? – грозным голосом спросил Каитаро. Рина сделала еще несколько шагов назад, он же надвигался, повторяя каждое ее движение, до тех пор пока она не уперлась в стену. Отступать было некуда, а разделявшее их расстояние сократилось до нескольких миллиметров.
Откинув мокрую, прилипшую к телу полу рубашки, Каитаро провел ладонью по животу Рины, затем поднялся выше и развязал тесемки купальника на шее и на спине. Бюстгальтер соскользнул на пол. Она не отрываясь смотрела в глаза Каитаро, а в следующий момент сдавленно ахнула – он накрыл ладонями ее грудь и сильно сдавил затвердевшие от Желания соски. Рина снова застонала, но Каитаро проглотил ее стон, закрыв ей рот поцелуем. Затем стал медленно продвигаться вниз, касаясь губами шеи, ключиц, груди, снова приближаясь к соскам. Трепеща всем телом под каждым прикосновением, Рина зарылась пальцами ему в волосы. И вдруг Каитаро почувствовал, что она разжала объятия. Он потерся носом о грудь Рины и недовольно заурчал, но в следующий момент понял – она распустила тесемки на нижней части бикини. Купальник упал на пол. У Каитаро перехватило дыхание. А Рина снова сомкнула объятия и с силой притянула его к себе.
Он погрузил пальцы во влажное тепло ее тела, и его едва не накрыло волной оргазма. Каитаро столько раз представлял, как они с Риной займутся любовью. Его воображение рисовало долгие ласки на белоснежных простынях, как он опускает голову меж бедер Рины, ощущая на языке ее карамельносоленый вкус, и доводит до такого наслаждения, что она с трудом может дышать. Но сейчас, касаясь ее горячими ладонями, он хотел лишь одного – как можно скорее войти в нее, слиться с ней всем существом и, поглотив Рину, отдать ей всего себя.
Дрожащими пальцами он начал расстегивать джинсы, и тут она прошептала слова, которые заставили его замереть:
– Я еще не готова.
– О небеса! – простонал он и, задыхаясь, уткнулся вспотевшим лбом в плечо Рины. Ему трудно было в это поверить, она буквально истекала влагой, но пришлось и поверить, и остановиться. Кровь гудела в висках, шею обжигало прерывистое дыхание Рины.
– Я шучу, – прошептала она, покрывая цепочкой легких поцелуев его щеку от скулы до подбородка. – Шучу. Шучу.
– Не смешно, – выдохнул Каитаро, дергая пуговицу на подоле рубашки, которая осталась застегнутой.
– Осторожней! – взвизгнула Рина, когда он в нетерпении рванул полы и отскочившая пуговица, щелкая, запрыгала по полу.
– Плевать! – Каитаро сдернул рубашку и прижался к Рине всем телом, раздвигая ее ноги, так что теперь она полностью была открыта ему. Рина застонала, когда он вошел в нее. Дрожь удовольствия пробежала по его телу, когда он начал двигаться. Каитаро целовал шею, щеки, губы Рины, одновременно наращивая ритм. Когда он коснулся сосков, протяжный стон женщины заставил Каитаро усилить толчки. Когда же провел языком по небольшой ямке на горле, там, где пульсировала голубая жилка, Рина затрепетала с головы до ног и снова глухо застонала. Каитаро хотелось смотреть на нее, не отводя глаз, хотелось исследовать каждый дюйм ее тела, но сейчас ощущение наполненности ею было настолько сильным, что большего вынести он уже не мог.
– Прикажи мне остановиться, и я остановлюсь, – осипшим голосом прохрипел он.
– Никогда!.. – выдохнула она.
Каитаро почувствовал, как руки Рины давят ему на ягодицы, все крепче и крепче прижимая его плоть к горячему лону. Движения ее бедер делались все более настойчивыми, заставляя ускорять ритм. Совершенно утратив контроль над собой, он снова и снова мощными толчками проникал в нее, до тех пор пока стоны не слились в общем крике затопившей их волны наслаждения.
Они лежали на полу обессиленные, покрытые испариной. Их руки и ноги переплелись. Рина положила голову ему на грудь, прислушиваясь к биению сердца. Рука Каитаро лениво поглаживала ее плечи и спину. Добравшись до ягодиц, он слегка ущипнул ее. Рина приподнялась на локте, чтобы как следует вглядеться в его лицо. Каитаро открыл глаза и медленно улыбнулся. Он осторожно провел пальцем по бровям Рины, смахивая капельки пота. Она перехватила его руку, поднесла ко рту, поцеловала большой палец, а потом ласково прикусила подушечку.
– Так ты любишь меня? – спросила Рина. Его уверенный кивок отозвался в ее груди всплеском радости. – После переезда в Токио у тебя были женщины?
Взгляд Каитаро стал рассеянным. – Никого похожего на тебя, – сказал он.
– А на Хоккайдо? – Рина наклонилась, чтобы поцеловать его нос и морщинку на переносице.
– Была одна, – сказал Каитаро, – но я не мог остаться там, даже ради нее.
Рина легла на бок, свернувшись калачиком в его объятиях. Он крепче прижал ее к себе. Ей нравилось, как он смотрит на нее, нравилось сосредоточенное выражение его лица, словно Каитаро читал ее мысли.
Он с улыбкой подбодрил Рину:
– Давай, спрашивай еще.
– Та женщина, на Хоккайдо, знала, что произошло между тобой и отцом?
– Кое-что знала, – после короткой паузы сказал Каитаро. – Она знала, что я сбежал из дома.
– Это не твоя вина, – приподнимая голову, сказала Рина. – Ты должен был начать жить так, как считаешь нужным.
– Я никогда не мог понять своих родителей, – нерешительно вымолвил он. – Да, я подвел мать. Но почему она сама не ушла от него после всего, что отец сделал с ней?
Рина провела рукой по его волосам, словно пытаясь этим ласковым прикосновением смягчить боль.
– Иногда… я презирал ее. Рина… ты понимаешь, презирал!
Молодая женщина молча кивнула, ожидая, когда он продолжит.
– Она должна была защитить себя. Нас обоих. А в результате… мама обвинила во всем меня. – Каитаро горько сжал губы.
Рина подтянулась на локте и крепче прижалась к нему.
– Ты одновременно любил и ненавидел их. Это ведь так понятно. – Она улыбнулась, видя недоверчивое выражение на лице Каитаро. – Думаю, она освободила тебя, Кай. – Рина ласково погладила его по волосам, откинула со лба упавшую прядь. – Ты был чужим в том краю. И мама позволила тебе покинуть место, которому ты не принадлежал. Но ведь ты всегда можешь связаться с ней. Попытаться восстановить отношения, и отчасти компенсировать те годы, что не общался с родителями, – полувопросительно добавила Рина.
Они помолчали.
– Ты действительно никогда никому не рассказывал об этом? – спросила она.
Каитаро усмехнулся и качнул головой:
– Нет. Вряд ли моя история была бы популярна среди токийских девушек.
Он перевернул Рину на спину и, перекатившись на бок, склонился над ней и стал покрывать легкими поцелуями ее лицо и шею. Рина прикрыла глаза, наслаждаясь прикосновением его губ и рук, скользящих по телу. Вдруг Каитаро остановился. Рина открыла глаза и увидела, что он с удивлением смотрит на что-то поверх ее плеча.
– Что это? – спросил Каитаро.
Рина повернула голову и рассмеялась:
– Ты прекрасно знаешь, что это. Камера-Полароид.
– Когда же ты…
– После нашего дня в Атами. Мне понравилась камера, которую ты подарил мне. И я решила купить что-нибудь в подарок для Сумико.
– А что ты намерена делать с камерой, которую подарил я?
Рину насмешило тревожное выражение, промелькнувшее у него на лице.
– Я собиралась поснимать Сумико на берегу… – Она задумчиво водила пальцем по его груди. – Лето почти закончилось, но, пока есть время, мы могли бы погулять с ней в бухтах и сделать серию фотографий на фоне моря.
– Ты задумала новый проект? – серьезным тоном спросил Каитаро.
Рина молча кивнула. Одобрение, которое она видела в его глазах, доставило ей огромное удовольствие.
– Можно мне пойти с вами? – На этот раз неуверенность, прозвучавшая в его голосе, заставила сердце Рины дрогнуть. Как много будет значить для Каитаро ее согласие. Как много это значит для нее самой.
– Да, – сказала она, наблюдая, как его лицо озаряется радостью. – А теперь пусти, мне надо приготовить ужин.
– Ужин? – повторил Каитаро, наклоняясь к ней и прикусывая мочку уха.
– Нет, сначала настоящая еда! – Рина отпихнула его и быстро вскочила на ноги. Однако Каитаро успел схватить ее за лодыжку. Она чувствовала, как он поглаживает ступню возле пальцев. – Прекрати! – притворно-ворчливым тоном сказала Рина. Затем, осторожно высвободив ногу, переступила через Каитаро, наклонилась, чтобы подобрать валяющуюся на полу рубашку, и улизнула на кухню.
– Я готовлю нечто особенное, – сообщила она, когда несколько минут спустя Каитаро явился вслед за ней на кухню. Рина промывала в раковине моллюсков. Скомканный лист газеты, в который их завернули на рынке, лежал рядом с мойкой. Каитаро подошел к молодой женщине сзади, обнял и поцеловал в затылок. – Минут через десять, – отозвалась она. Неверно истолковав ее реплику, он расцепил объятия. Но Рина задержала его руки и потянула обратно. – Нет… нет… останься со мной.
Каитаро снова обнял Рину за талию и положил подбородок ей на плечо. Она повернулась, чмокнула его в щеку и бросила торопливый взгляд на упаковку спагетти и тарелку с приправой – смесь чеснока, перца чили и ароматных трав, – стоявшую на кухонном столе.
– Позволь, я помогу, – предложил Каитаро и рассмеялся, когда Рина упрямо покачала головой. – Я умею готовить пасту, – заверил он.
Рина перестала возиться с моллюсками и подняла мокрый палец.
– Это не просто паста! – с чрезвычайной важностью объявила она.
Каитаро схватил ее за этот палец.
– Да-да, я знаю… это очень хорошая паста. Я умею готовить хорошую пасту.
– Пасту «аль денте»? – строго спросила Рина.
Каитаро расхохотался и вскинул руки ладонями вверх:
– Все-все, сдаюсь!
Рина обжарила на сковородке чеснок и чили и отставила в сторону – остывать. Едва она успела опустить в кастрюлю «лингвинетти»[58], как Каитаро снова явился на кухню.
– Если ты хочешь поесть сегодня вечером, я на твоем месте не стала бы меня беспокоить, – не оборачиваясь, предупредила Рина. – Кстати, в холодильнике имеется бутылка белого вина, – добавила она, чувствуя, что он все еще стоит на пороге.
– Пойдем со мной.
Рина обернулась. Каитаро стоял, протягивая к ней руку, а другую держал за спиной, как будто прятал что-то. Она взяла его протянутую руку и позволила привлечь к себе. Но, как только они оказались рядом, Каитаро выхватил из-за спины полароид.
– Нет! – взвизгнула Рина и, машинально оттолкнув Каитаро, выбежала в коридор. – Я не готова к крупным планам!
– Ты выглядишь великолепно! – крикнул Каитаро, устремляясь вслед за ней в гостиную.
– Пусти меня! Пусти немедленно! – сердито закричала Рина, пытаясь вывернуть запястье из цепкой хватки Каитаро. Однако после недолгой борьбы она сдалась, позволив ему увлечь себя к стоящему в углу широкому кожаному креслу и усадить на колени.
– У меня песок в волосах, – сделала еще одну попытку Рина.
– Ты выглядишь потрясающе!
– Отдай камеру!
– Сиди спокойно. – Каитаро обнял ее за талию и потерся носом о нос Рины. – Или я отшлепаю тебя.
Рина рассмеялась, когда он поднял полароид и сделал первый снимок.
– Дай сюда, – сказала она, забирая камеру у него из рук. – Смотри, ее надо держать вот так.
Сблизив головы, Каитаро и Рина вместе смотрели в объектив, оба улыбались до ушей. Они делали все новые и новые снимки, с хохотом отнимая друг у друга фотоаппарат. Черные квадраты полароид-ных карточек усеивали пол вокруг кресла. Когда Каитаро обвил Рину руками и потянулся, чтобы поцеловать, с кухни донесся сигнал таймера – резкий сигнал, означавший, что спагетти готовы.
– Не уходи, – прошептал он, удерживая Рину за талию, но его хватка была совсем легкой.
Она нагнулась, собрала разбросанные по полу карточки и снова прильнула к нему. Они долго вместе перебирали фотографии и, хихикая, обсуждали, какие вышли удачными. Затем отобрали несколько снимков, которые решено было сохранить. Рина положила их на журнальный столик.
Каитаро внезапно встревожился:
– Ты ведь будешь осторожна? Смотри, чтобы они никому не попались на глаза.
– Я спрячу их в надежном месте, – заверила она.
– Обещаешь? – Он взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза.
Рина ответила на его взгляд. Азатем снова улыбнулась:
– Обещаю.
ОГНИ В ТЕМНОТЕ
Каитаро стоял у окна в комнате мотеля. На тумбочке возле кровати надрывно пищал пейджер: токийский офис вызывал своего агента, но Накамура не отвечал. Прошло несколько часов после того, как, оставив Рину в Симоде, он вернулся в Атами. Каитаро взглянул на небо – чернильно-черная бездна, усыпанная огоньками звезд. Он открыл окно и высунулся наружу. Внизу блестел мокрый после дождя тротуар, похожий на запотевшее зеркало. Облака, начавшие днем собираться над морем, как и следовало ожидать, принесли с собой сильный ливень, и теперь было слышно, как в переполненных люках шумит дождевая вода. Взгляд Каитаро скользил по склонам холмов, густо усеянным домишками и небольшими отелями. Затем он проследил отмеченную цепочкой фонарей улицу, сбегавшую вниз до самой бухты, вдоль берега тянулась широкая бетонная набережная, а чуть дальше покачивались на волнах яхты, сигнальные фонари на корме и мачтах сверкали во тьме.
Каитаро нащупал в кармане коробок спичек, достал и положил на подоконник. Взял со стола металлическую пепельницу и тоже перенес к окну. На нем все еще была толстовка, которую дала ему Рина вместо промокшей рубахи. А в ящике тумбочки лежал платок, которым она подвязывала волосы в тот день, когда они отправились в апельсиновую рошу. Прежде чем чиркнуть спичкой, он поднес платок к лицу и вдохнул едва уловимый запах духов. Каитаро смотрел, как пламя лизнуло уголок, а затем быстро охватило шелковую ткань. Бросив платок в пепельницу, он достал из другого кармана два полароидных снимка. Большую часть сегодняшних фотографий Каитаро оставил Рине, заставив ее пообещать, что она надежно спрячет их. Себе он забрал только эти две. На одной Рина смеется, сидя у него на коленях, на другой – лежит возле печки, накрывшись его рубашкой, и смотрит на огонь. Некоторое время Каитаро вглядывался в изображение и даже коснулся его кончиками пальцев. Эти снимки были дороги ему, но также служили доказательством неверности Рины, которого так жаждал Сато.
Каитаро положил фотографии в огонь, одну за другой, наблюдая, как пластик сначала вздувается пузырями, потом скукоживается и сползает клочьями. Пока пламя поедало картонную рамку, оно освещало и согревало лицо Каитаро. Нашарив на дне сумки сигареты, он прикурил и медленно длинной струей выпустил дым. Рина терпеть не могла запаха табака, поэтому при ней он не курил. Каитаро даже пытался бросить. Но сейчас, стоя возле открытого окна, он снова с удовольствием затянулся.
Докурив, Каитаро швырнул окурок в пепельницу к тлеющей бумаге и щедро залил водой из бутылки. Слипшаяся масса почернела, тоненькая струйка дыма поползла вверх. А над головой Каитаро поднималась луна, большая и ясная, она выплывала на темное, омытое дождем летнее небо и светилась ярче, чем огни Атами.
СУМИКО
ТУФЛИ
Я часто пыталась представить маму в молодости. Когда я думаю о ней, то всегда думаю только как о моей маме, и никаким другим образом мне не удается взглянуть на нее. А вы когда-нибудь пытались так думать о ваших родителях? Пытались представить их в юности, когда они только-только познакомились, – два человека, влюбленные друг в друга, живущие только для себя и еще понятия не имеющие о вас? Так было и с моей мамой до моего рождения. Разница лишь в том, что так было с ней и после моего появления на свет.
