Текст книги "Что осталось от меня — твое"
Автор книги: Стефани Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
– Ты ведь не влюбился в нее, нет?
– Мне потребуется два месяца, – бросил Накамура. Он поднялся со стула, небрежно кивнул и стал пробираться к выходу. Лавируя между столиками, Каитаро слышал хохот Сато, который несся ему в спину. Протиснувшись сквозь толпу у стойки, он наконец выбрался из бара. Оказавшись на улице, Каитаро полной грудью вдохнул тяжелый воздух ночи и прислонился к стене здания. Бетонная стена была твердой и холодной.
«Это работа, – сказал он себе. – Просто работа».
Каитаро оторвался от стены и зашагал по улицам неспящего города.
ЭБИСУ
Случается, в нашей жизни происходят вещи – порой совсем неприметные, – которые наносят сокрушительный удар, как если бы нас внезапно ударили кулаком в живот. Последствия их могут длиться месяцами, иногда годами. Рина просыпалась, медленно возвращаясь к реальности. Все еще в безопасном коконе утренней полудремы, она позволила мыслям о Каитаро проникнуть в сознание. Воспоминания об их последней встрече наплывали одно на другое. Она видела, как сияли его глаза, когда он смотрел на нее. И чувствовала, как ее саму окутывает мягкое тепло. Даже в воспоминании это ощущение оставалось живым и терпким: тепло твоего собственного желания, рожденное желанием другого.
Рина заворочалась на сбитых простынях и повернулась на бок. Муж спал рядом. Прижавшись лицом к подушке, она ощутила исходящий от наволочки запах табака, чая и пота, но под этой волной запахов сохранился еще один, едва уловимый, принадлежащий самому Сато – аромат его кожи после душа. Рина придвинулась ближе и положила голову на плечо мужа. Она коснулась ладонью его живота, скользнула ниже, к шортам, и принялась лениво играть с его членом, чувствуя, как плоть отзывается на ее прикосновение. Муж зашевелился, просыпаясь. Губы Рины тронула улыбка, и именно в этот момент рука Сато накрыла ее руку и прекратила движение. Рина замерла. Она лежала несколько секунд, затаив дыхание. Внутри разгоралось пламя стыда. В конце концов муж сбросил ее руку и, выбравшись из кровати, начал одеваться. Рина следила за ним, вопросительно приподняв бровь. Но Сато, даже не повернувшись в ее сторону, молча вышел из спальни.
Позже, стоя посреди гостиной, она рассеянно следила за колышущимися на полу тенями и прислушивалась к звукам в пустой квартире. Сато ушел на работу, Сумико – в школу. В доме не осталось никого. И ничего. Только ощущение прохладных мраморных плит под босыми ступнями и непроницаемая тишина стен. Она подошла к дверям спальни» прислонилась к белому деревянному косяку и стала издали смотреть в окно, за которым раскинулся Эбису. Сегодня голубоватые стекла, похожие на куски льда, не казались Рине холодными, нет – за ними открывался вид на другой город, на новый мир.
Он предложил встретиться в природном заповеднике, одном из старейших и красивейших парков города. Рина колебалась, но ей очень хотелось пойти. Что же, решение было за ней. Оторвавшись от косяка, она прошла в глубь спальни, оглядывая ее: строгая светло-коричневая мебель, серовато-коричневые стены – нейтральные тона, которые она выбирала, обставляя квартиру накануне свадьбы. Возле окна в керамическом горшке стоял фикус. Когда утренние солнечные лучи добрались до растения, его сочные листья вспыхнули особенно ярко, окрасив стену напротив зеленоватыми отблесками. Рябь, составленная из тени и света, бежала по обоям. Казалось, она мерцает, ускоряя темп, словно сам мир пришел в движение.
ПРИКОСНОВЕНИЕ
Рина заметила его сразу, как только вышла из вагона на станции Мэгуро. И он как будто тоже понял, что она тут. Прежде чем Рина двинулась ему навстречу, Каитаро уже расплылся в улыбке. Он приветствовал ее кивком, сложил газету, которую держал в руке, и сунул под мышку. Его глаза сияли таким теплом и светом, что Рина не выдержала и заулыбалась в ответ.
– Прошу прощения, я опоздала, – машинально начала она с извинений.
– Нет-нет, это я приехал рано, – возразил он. Рине были приятны его подчеркнутая честность и точность.
Вход в заповедник находился через дорогу от станции метро. Возле ворот располагалась билетная касса с небольшим электронным табло, на черном прямоугольнике горела цифра «295».
– Нам надо поторопиться, – сказал Каитаро, окидывая взглядом проезжую часть. Они подошли к краю тротуара, Каитаро остановился на полшага позади, Рина чувствовала исходившее от него тепло. Близость Каитаро волновала ее, хотя он не прикасался к ней, просто прикрывал своим телом, чтобы ее случайно не толкнули другие пешеходы.
Прямо перед ними, за оградой парка, поднималась зеленая стена – древний лес, состоящий из дзельквы[52] и кизиловых деревьев, тщательно оберегаемый живой островок в центре мегаполиса. Когда Рина и Каитаро встали в очередь за билетами, цифра на табло изменилась на «296». Рина чувствовала, каку нее убыстряется пульс. В парке одновременно могут находиться только триста человек, значит, они едва-едва успевают попасть внутрь. Рина выросла в Мэгуро и не раз бывала в заповеднике, но сегодня ей отчаянно хотелось, чтобы их пустили в парк. Каитаро улыбнулся и уверенно кивнул, однако выглядел он напряженным, то и дело посматривая на очередь позади них. Интересно, размышляла Рина, он опасается встретить в толпе кого-нибудь из знакомых? Эта забота о ее репутации так трогательна, хотя, возможно, ему, как и Рине, просто очень хочется попасть в парк, где они смогут побыть вдвоем. Перед ними оставалась только одна пара. Рина заставила себя успокоиться и перевести дух. И все же, как только служащий открыл ворота, торопливо шагнула вперед. Смущенная собственным рвением, она покосилась на Каитаро. Они приблизились к стойке регистрации, на табло зажглась цифра «298». Каитаро взглянул на Рину и победоносно улыбнулся – напряжение сменилось радостью и волнением от предстоящей прогулки.
Они молча шли в прохладной тени деревьев.
Рина смотрела, как пятна света играют на кожаной куртке Каитаро, смягчая резкие линии и складки. Тропинка делала поворот. Они остановились, пропуская бегуна трусцой и молодую маму, катившую коляску с ребенком. Как только вход в парк остался позади, Каитаро заметно расслабился, теперь все его внимание вновь было обращено к Рине, и ей стало труднее наблюдать за своим спутником. Она отвернулась, окинула взглядом гигантскую ель и мельком уловила свое отражение в искусственном прудике у ее подножия.
– Так вы выросли в этом районе? – спросил Каитаро. Рина кивнула.
– Да, как раз выше по холму, в Мэгуро. Собственно, мой отец все еще живет там.
– Наверное, мне следовало пригласить вас в какое-нибудь другое место? В этом районе все для вас… слишком знакомо?
– Нет, – качнула головой Рина и улыбнулась. Она сделала паузу, чтобы охватить взглядом обилие зелени вокруг них и сладкий аромат поздней весны. – Здесь прекрасно. Отличный выбор. – Рина посмотрела на Каитаро, одетого в кожаную куртку и темно-синие джинсы – наряд столичного щеголя. – Вы не очень-то любите природу? Настоящий городской парень, – поддразнила она Каитаро, заметив печальную мину, появившуюся у него на лице. Рина рассмеялась и начала подниматься вверх по тропинке. Каитаро чуть замешкался, но затем быстро нагнал молодую женщину и коснулся ее плеча, заставив остановиться. Она обернулась, пораженная его внезапным порывом.
– На самом деле я не из города, – сказал он.
– Вот как?
– Я вырос на Хоккайдо, – произнес он каким-то плоским тоном и замолчал, ожидая ее реакции. – В маленькой рыбацкой деревушке, к югу от Саппоро.
Рина стояла неподвижно, налетевший ветер играл краем ее кружевного воротника, приподнимая его и слегка царапая шею.
– Я работал на фабрике по выращиванию водорослей, – добавил Каитаро. – Мой отец занимался рыболовством.
– Значит, вы не уроженец Токио?
– Нет.
– Кто же вы, Каитаро? – улыбнулась Рина, – Модная кожаная куртка, городской лоск…
– Подделка.
– Понятно, – медленно произнесла Рина. – А на самом деле? – Несколько мгновений она пристально смотрела ему в глаза. – Фотограф?
Пораженный Каитаро рассмеялся:
– Да. Ну, то есть это не моя работа. Зарабатываю на жизнь я другим. Но хотел бы заниматься именно этим.
– Ух ты! – выдохнула Рина и, развернувшись, вновь начала подниматься по дорожке.
Ей понравилось, как горели глаза Каитаро, когда он говорил о своей мечте. Все еще улыбаясь, она ускорила шаг, затем сошла с основной тропы и двинулась по боковой тропинке вглубь лесного массива. Каитаро следовал за ней, держась на некотором отдалении, словно боялся не угадать, как Рина поведет себя в следующий момент. Когда же она обернулась и с улыбкой подбодрила его: «Ну же, не отставайте!», он тоже радостно заулыбался и пустился догонять ее.
Позже они сидели в небольшом кафе на берегу пруда. Легкий ветерок рябил воду, солнечные блики играли на поверхности, по которой скользили к прибрежным камышам бурые утки, там птицы шумно плескались и ныряли в поисках пищи. Рина чувствовала, как солнце приятно припекает спину, видела свою длинную тень, лежащую на траве. Она тихо вздохнула и прикрыла глаза. На душе было спокойно, такого покоя Рина не ощущала уже очень давно. Кафе было крошечным, скорее, киоск с несколькими столиками, расставленными вдоль воды. Когда они вышли к пруду, то прямиком направились к этой «стекляшке». Рот Рины наполнился слюной: на витрине красовался малиновый чизкейк. Устремленные на нее глаза Каитаро блестели.
– А не съесть ли нам по кусочку? – нерешительно пробормотал он. Рину насмешила его робость, она улыбнулась уголком рта. – Нет, я не хочу принуждать вас, если чизкейк – это лишь моя слабость… – добавил он.
– Я тоже люблю чизкейк, – сказала она, поворачиваясь к нему.
«Лицо Каитаро просияло. Он заказал две порции.
Когда тарелки опустели и их отставили в сторону, на стол легла черная папка Рины. Конечно, глупо было приносить с собой фотографии – давнишние работы, – и все же Рина захватила их, чтобы показать Каитаро. Сейчас он держал в руке одну из них. Рина видела: он внимательно рассматривает снимок, оценивая, как схвачены отдельные элементы пейзажа, анализирует угол падения солнечных лучей, пронизывающих воду. Это была ее любимая фотография. Последняя из тех, что участвовала в выставке незадолго до того, как Рина навсегда оставила работу фотографа. Тираж был небольшим, всего пять экземпляров большого выставочного формата. Все они были распроданы. У Рины остался только этот маленький снимок.
Фотография была сделана зимним днем во время поездки в Симоду. Вскоре после замужества Рина тайком удрала туда на один день. Она поймала на станции такси, подъехала к дому и спустилась по каменистому берегу на пляж. Скинув туфли, дошла по замершему песку до самой кромки воды. Она смотрела на набегающие волны, холодные и тягучие, катившиеся под низко висящим грозовым небом. И в тот момент, когда волна развернулась и начала оседать, Рина нажала кнопку затвора, схватив короткий луч света, пронзивший облака и ударивший в серую гладь воды. Именно тогда, стоя на пустынном пляже и всматриваясь в пейзаж через объектив камеры, оценивая игру света и любуясь силой природы, она впервые почувствовала движение младенца у себя в утробе: Сумико вплыла в монохромную картинку, словно маленькая серебристая рыбка.
Надежды и мечты Рины, все, чего она хотела достичь, и все, от чего ей пришлось отказаться, было собрано в этой фотографии. Она помнила, как печатала снимок: темнота проявочной, сильный запах щелочи и эксперименты с ретушью – даже сейчас Рина мысленно видела, как ее руки порхают от проектора к листу фотобумаги, создавая идеальное соотношение света и тени. Нет, конечно, она не ждала, что Каитаро в полной мере сумеет уловить ее настроение, но Рине нравилось, как внимательно он погружается в изображение, как тщательно отслеживает композицию. И как бережно обращается с фотографией: прежде чем положить ее на стол, Каитаро аккуратно смахнул крошки, – а заметив, что он держит фотографию за самый край, чтобы не замаслить бумагу, она невольно улыбнулась. И, возможно, он все же кое-что понял: его взгляд задержался именно над тем участком снимка, над которым Рина корпела особенно тщательно, настраивая фокус, чтобы передать фактуру волн.
– Это была последняя фотография, после вы уже не работали? – сказал Каитаро.
Его реплика прозвучала скорее как утверждение, чем как вопрос, но Рина все равно кивнула в ответ:
– Я закончила серию о Симоде, приняла участие в нескольких выставках, а затем…
– Решили сосредоточиться на семье, – закончил он.
Рина молчала, прикусила губу. Но его слова не вызвали у нее раздражения. В них не было ни капли осуждения, лишь простая констатация факта.
– Вы никогда не думали сделать серию работ с Сумико? – спросил он.
Она заулыбалась:
– Думала. Если мы уходим с ней в лес, который растет на склоне холма над нашим домом в Симоде, или спускаемся на пляж к заливу, я иногда замечаю, как солнце освещает ее лицо, или как свет скользит по ее волосам, или удачные ракурсы, когда она оборачивается ко мне и смеется. Но… я не знаю, как соединить разрозненные снимки… Не могу представить новую серию, я иссякла, ни одной идеи не приходит в голову. – Рина смотрела на свои руки, лежащие на коленях, машинально сплетая и расплетая пальцы. Затем почувствовала, что Каитаро подался вперед, и вскинула на него глаза.
– Рина, вы можете сделать все что угодно, – сказал он. – Все, что только захочется. – Заявление было масштабным и банальным одновременно, но в голосе Каитаро звучала такая уверенность, что Рине захотелось поверить ему. Его поддержка придала ей силы и зажгла внутри слабый огонек надежды.
– Возможно… – негромко произнесла она.
Придвинув к себе папку, Рина захлопнула ее и убрала в сумку.
– А что насчет вас? Вам доводилось снимать тех, кого вы любите?
Каитаро поморщился.
Рина рассмеялась, радуясь возможности переключить разговор на него.
– Нет, – тихо ответил он.
– Неужели? Совсем-совсем никого?
Каитаро покачал головой и снова поморщился, затем с решительным видом уставился на Рину.
– Вы хотите сказать, в целом мире нет ни единого человека…
– Разве что мой дядя, – перебил он ее.
– Дядя?
– Он учил меня фотографии, – сказал Каитаро, отводя взгляд и потирая шею и затылок. – Снимки, которые я вам показывал, были сделаны, когда мы с дядей работали вместе.
Рина молчала некоторое время, наблюдая за ним. Она вспомнила тот первый вечер в кафе, куда они пошли после лекции в Гицдзе. Каитаро рассказывал ей о наставнике, фотографе, но Рина тогда не поняла, что этот человек – его родственник. Вспомнила она и сами фотографии: солнце, встающее над рисовым полем, золотистые лучи окутывают прозрачные стебли растений, гигантская промышленная теплица, полная цветущих хризантем, одинокая стрекоза с прозрачными, как целлофан, крыльями висит над самой землей.
– Просто эскизы для открыток, – пояснил Каитаро.
Но Рина никогда не видел подобных открыток. Она решила, что это опыты с ландшафтной фотографией из той поездки на север страны, о которой он тоже много рассказывал. Рина завидовала и ему, и наставнику – работа давала им возможность путешествовать. В тот момент она не осознавала, что Каитаро показывает ей снимки своих родных мест и что ни на одной из его фотографий нет людей.
– А когда они были сделаны?
– Незадолго до моего отъезда в Токио.
– И с тех пор вы не виделись с дядей?
Рина ждала, наблюдая, как Каитаро неуверенно посматривает куда-то в сторону, и не желая слишком давить на него.
– С тех пор я не был дома, – наконец произнес он. – Думаю, дядя тоже. Он не был там желанным гостем.
Рина поймала себя на том, что хмурится, и быстро разгладила лоб. Каитаро уперся взглядом в серую, испещренную пятнами сырости поверхность стола, его правое веко слегка подергивалось. Поначалу Рина думала, что Каитаро просто стесняется того, что он родом из глухой деревни. Рина и сама хорошо знала, что такое неуверенность, и понимала его чувства. Но теперь стало понятно, что за его сдержанностью стоит какая-то гораздо более серьезная причина и что оба они сейчас забрели на зыбкую почву. Она молчала, надеясь, что он сам продолжит говорить.
– Мой отец вечно поучал его, – добавил Каитаро. – Он вообще любил читать нотации.
– Да, я тоже знаю таких людей, – мягко сказала Рина, когда спутник поднял на нее глаза. – Так значит, ваш дядя обучал вас фотографии? Сколько вам тогда было?
– Я был школьником, – ответил Каитаро. Едва заметная улыбка тронула его губы.
Рина перевела дух: она задала правильный вопрос. По крайней мере, эти воспоминания оказались для Каитаро приятными.
– Дядя много путешествовал. В душе он был одиночкой, но, оказываясь в наших краях, брал меня с собой. Я начинал как его помощник: содержал в порядке фотокамеры, заряжал пленку, убирал проявочные, которые мы арендовали во время путешествия, промывал готовые снимки. – Он сделал паузу. – Нет, конечно, вначале всякое случалось. К примеру, я использовал закрепитель вместо проявителя и смыл всю пленку.
Рина прыснула от смеха.
– Да, все мы через это проходили, – вытирая выступившие на глазах слезы, сказала она.
Каитаро кивнул и тоже расхохотался.
– Но со временем мне было позволено взять в руки камеру. А потом все, что оставалось дяде, – попытаться отобрать ее у меня. – Он вновь рассмеялся. Рине нравилось, с каким удовольствием Каитаро вспоминает начало своего знакомства с фотографией. – Это не было моей постоянной работой, но в тех случаях, когда дяде удавалось договориться с заказчиком об оплате для нас обоих, он брал меня с собой и учил всему, что знал сам.
– И какие заказы вы делали вдвоем с дядей?
Каитаро развел руками:
– Не высокое искусство, это уж точно. Иногда мы устраивали временные будки-фотоателье на железнодорожных станциях. Иногда бывали проекты и посерьезнее: местный праздник в небольшом городке, выпускной вечер в школе. Но в основном имели дело с брачными агентствами, которым требовались выигрышный портрет клиента либо рекламная фотография – крутой парень и его девушка с дешевой сигаретой в зубах.
– Кожаная куртка и мотоцикл? – со смехом добавила Рина. Каитаро кивнул. – А у вас был мотоцикл?
– Был. Потребовалось несколько лет, чтобы накопить, но я купил и мотоцикл, и собственную фотокамеру. Эти дурачки-панки в коже и заклепках приносили кое-какой доход, а мне нужны были деньги.
– Деньги – полезная штука, – согласилась Рина.
– Да, это так, – сказал Каитаро. Их глаза встретились, оба смотрели друг на друга с пониманием.
– Похоже, ваш дядя хороший человек, – помолчав, сказала она.
Каитаро снова уставился на крышку стола. Рина затаила дыхание, чувствуя, что они добрались до той части истории, воспоминаний о которой он старательно избегал. Она гадала, сумеет ли Каитаро настолько довериться ей, чтобы продолжить. Он положил руки на стол и стал машинально разминать костяшки пальцев. В его глазах было столько напряжения и тревоги, что Рине захотелось накрыть его руки своими и попытаться хоть немного успокоить. Но Каитаро уронил руки на колени и уставился куда-то в сторону. Казалось, он должен принять какое-то чрезвычайно важное решение. Ей оставалось только ждать.
– Я как раз окончил школу, когда дядя снова по – явился в наших краях, – заговорил Каитаро слегка осипшим голосом. – С тех пор болтался без дела, мне никак не удавалось получить место на рыболовецком траулере. – Каитаро снова запнулся. Рина чувствовала, что он все еще настороженно относится к ней. – Отцу никогда не нравился мой дядя, он терпел его только ради мамы, но относился с пренебрежением. Называл дядю бродягой. У него действительно не было постоянного дома. Дядя мог путешествовать месяцами, а потом вдруг объявлялся у нас, одетый с иголочки, в дорогой куртке или модном костюме. И всякий раз отец неизменно говорил, что выручить немного лишних денег с помощью хобби – дело неплохое, но превратить его в способ зарабатывания на жизнь – никуда не годится. В тот год я тоже хотел отправиться с дядей в путешествие, но отец не позволил. А когда дядя попытался уговорить отца, тот просто вышвырнул его из дома. Он был хорошим человеком, мой дядя, но помочь мне справиться с отцом не мог. Дядя уехал на западное побережье, не сказав, куда именно направляется.
Еще некоторое время я продолжал ходить по окрестностям с камерой, делал снимки, надеясь продать их. Мама пыталась защищать меня от нападок отца, но с каждым днем он становился все нетерпимее. Иногда, только подходя к дому, я уже с улицы слышал его вопли. Никогда не забуду, как однажды открыл дверь, а отец стоял передо мной – весь в ссадинах, с кровоподтеками, воняющий керосином, на котором работал мотор его рыбачьей лодки. Он хотел, чтобы я был таким же, как он. Он думал, что я похож на него. – Каитаро бросил тревожный взгляд на Рину. Но она молчала, внимательно слушая его рассказ. – Я пытался найти подходящую работу, но все было не то, а потом…
– Дело дошло до критической точки, – закончила Рина.
Каитаро кивнул, по-прежнему глядя в сторону.
– Отцу удалось договориться, что меня возьмут учеником на рыболовный траулер. Это было выгодное предложение, но мне оно не нравилось. Когда я пришел вечером домой, отец поджидал меня. Его приятели в порту сказали, что я отказался от предложенной работы. Было довольно поздно, в доме стояла тишина, я решил, что родители легли спать. Но отец караулил меня на кухне. Я держал камеру в руке и хотел положить на стол, но он вырвал ее у меня. Прибежавшая из спальни мама потянулась, чтобы утихомирить отца, а он развернулся и с размаху ударил ее. Очень сильно. Помню, мама пошатнулась и упала.
Рина с трудом проглотила застрявший в горле ком. Ни разу в жизни ей не доводилось быть свидетелем подобной жестокости. Она чувствовала, как поднявшаяся внутри волна гнева затопляет ее.
– А я ничего не сделал, – глухим голосом произнес Каитаро. – В большинстве случаев до такого не доходило. Когда он впадал в бешенство, мы с мамой старались не попадаться ему на глаза, пока эмоции не утихнут. Но в тот вечер он по-настоящему ударил ее. Знаете, это ведь не так-то просто – вышибить дух из человека, требуется приложить усилия.
– В случившемся нет вашей вины, Кай, – сказала Рина.
– Нет, есть, – он качнул головой. – Я хотел держаться подальше от дома, с каждым днем возвращался все позже, а в результате это только усугубило ситуацию. И в тот вечер я не пришел маме на помощь, но стоял и ждал, когда отец набросится на меня. Я видел, что он закипает. Рядом с ним на подоконнике был горшок для мисо[53] – слишком старый, чтобы готовить в нем пишу, мама использовала его для выращивания рассады. Им-то отец и запустил в меня, горшок просвистел возле уха, ударился об стену и взорвался фонтаном земли и керамических осколков. И тут мама начала приходить в себя, это отвлекло отца. Она приподнялась на полу. Одна щека у нее сильно опухла, а на виске была кровь. Она крикнула, чтобы я уходил. – Каитаро замолчал и несколько мгновений смотрел на Рину, словно хотел подчеркнуть важность момента. – Мама велела мне уйти, так я и сделал. Я отдал им мою камеру – она стала чем-то вроде арендной платы за крышу над головой. Затем продал мотоцикл, сел на паром и пересек Цугару[54]. С тех пор я не был дома. – Каитаро бросил на Рину быстрый взгляд. Она поняла: он сожалеет, что слишком много рассказал о себе и что сделал это слишком рано. Думает, что ему вообще следовало молчать.
– Вы решили жить самостоятельно. В этом нет ничего плохого. – Рина наклонилась через стол, глядя на красивого молодого мужчину напротив. В нем было столько самообладания и столько стремления к жизни.
– Вы не такой, как ваш отец, – с нажимом сказала она. – Вы совсем другой.
– Надеюсь, Рина, очень надеюсь, – прошептал он.
– Именно так, Кай, – глаза Каитаро потеплели, когда она произнесла его имя. – Я знаю это.
Рука молодой женщины скользнула через стол и накрыла его руку. Прикосновение заставило Каитаро на миг задержать дыхание. Оба опустили глаза и взглянули на свои руки, лежащие на столе. Рина чувствовала тепло его кожи, когда их пальцы переплелись.
– И больше вы не виделись с родителями?
Каитаро качнул головой.
– Я тоже ушла бы. Если бы могла.
Он крепче сжал ее ладонь и притянул к себе. Теперь они оказались совсем близко, но близость взаимопонимания была еще больше. Рина не сомневалась, он понял, что она имела в виду. Каитаро произнес ее имя – от одного тембра его голоса замирало сердце, а по спине бежали мурашки.
– Рина, когда я вас снова увижу?
СЛЕДУЙ ЗА МНОЙ
– На что это похоже? – спросила Рина.
– Что именно?
– Следить за людьми.
– Тоже хочешь попробовать? – Каитаро отхлебнул кофе, наблюдая за Риной поверх края чашки. Он сказал, что работает частным детективом.
И это было достаточно близко к истине. Настолько близко, насколько он осмелился приблизиться к ней.
– Вряд ли это очень сложно, – заявила она.
Каитаро расплылся в улыбке. Частный детектив – такая профессия казалась Рине захватывающей. Она и сама обожала наблюдать за людьми. Ей подумалось, что, наверное, оба они склонны подглядывать за окружающими оттого, что фотографы в душе.
– Я покажу тебе, как это делается, – пообещал Каитаро, соскальзывая с высокого барного стула. Пока Рина надевала пальто, он взял счет, заглянул в колонку цифр и положил несколько банкнот на стойку.
– Ты разве не дождешься сдачи? – спросила Рина, как всегда бережливая в мелких тратах. Вопрос заставил ее спутника усмехнуться. Когда Рина прошла мимо него к выходу, он на короткий миг – увы, слишком короткий – уловил свежий запах ее волос.
Накамура нагнал Рину у самого выхода, и они вместе ступили на залитую солнцем улицу. Стеклянная дверь кафе мягко закрылась за ними.
– Итак, кого мы выберем? – спросил он.
Вон того напыщенного пижона в фетровой шляпе.
Каитаро расхохотался:
– Чересчур просто. Да и сомневаюсь, что он намерен заняться чем-нибудь интересным.
– Тогда сам выбирай.
– Ладно. Вон та женщина в коричневом пальто.
– Ты заговариваешь с ними? Ну, с теми, за кем следишь?
– Случается иногда. Бывает, что нужно выудить какую-нибудь информацию или просто оценить, что за человек перед тобой.
– И ты сможешь продемонстрировать свое искусство?
Каитаро все еще с улыбкой наблюдал за Риной.
– Кто первый заговорит с ней, тот выиграл, – прошептала она и двинулась следом за женщиной.
Он, выждав немного, отправился вдогонку и присоединился к Рине на углу улицы. Она выглядела такой увлеченной и такой счастливой – ему жаль было останавливать ее.
– Сбавь ход, – подсказал он. – Ты слишком сблизилась с объектом.
– Отстань! – прошипела Рина. – Мы не напарники.
Но он продолжал наставлять ее, шагая рядом:
– Ты должна подождать, пока она зайдет в магазин или на рынок, и там вовлечь ее в разговор. Например, спросить, где можно купить хорошие фрукты.
– Или чизкейк? – хмыкнула Рина.
Каитаро замялся.
– Ну да, что-то в этом роде, – буркнул он, косясь в сторону.
Рина ускорила шаг, снова отрываясь от него.
А он снова уловил запах ее волос. Каитаро стиснул зубы. Это начинало сводить его с ума – они никогда не оставались вдвоем, и он ни разу не смог прикоснуться к Рине так, как ему хотелось. С каждой новой встречей напряжение росло и становилось просто невыносимым.
– Давай проверим, как долго мы сумеем наблюдать за ней, не выдав себя, – прошептала Рина. В ее глазах плясал озорной огонек, когда она поглядывала на Каитаро.
Они шли бок о бок, иногда принимаясь хихикать, как дети, и постепенно переместились в недавно построенную часть Гиндзы. Женщина заглянула в торговый центр, но, не поднимаясь на верхние этажи, быстро покинула магазин. Каитаро дернул Рину за рукав, заставив отвернуться к витрине, – оба сделали вид, что рассматривают выставленные там духи. Когда женщина задержалась на перекрестке, решая, в какую сторону идти, Каитаро притормозил возле рекламной стойки и прихватил пару бесплатных газет. Его движения были отточенными и ловкими, он изо всех сил старался продемонстрировать Рине, насколько хорошо умеет делать свою работу.
– Хочу поговорить с ней, – шепнула Рина, когда они в очередной раз обменялись заговорщицкими взглядами.
– Сегодня мы не планируем сближение с объектом, – попытался возразить Каитаро.
– А я планирую!
Она сорвалась с места и побежала нагонять женщину. Каитаро припустил за ней. Рина завизжала, когда он сгреб ее в охапку и увлек в боковую аллею. Наверное, женщина, за которой они так долго шли по пятам, страшно удивилась, когда обернулась на шум и никого не обнаружила – от ее преследователей осталось лишь эхо удаляющегося смеха да мелькнула у поворота аллеи пола светлого пальто Рины.
А затем они остались одни. Каитаро и Рина стояли под деревьями, оба слегка запыхались от быстрого бега. В тени густых ветвей оказалось зябко, а под ногами – сыро. Каитаро было все равно. Он думал, что и Рине тоже. Она смотрела на него потемневшими глазами. Каитаро поднял руку и осторожно провел кончиками пальцев по ее щеке. Рина подалась вперед, он крепко обнял ее и притянул к себе. Губы Рины открылись навстречу его губам. Каитаро склонился к ней, зарываясь пальцами в волосы Рины, вдыхая ее аромат и растворяясь в нем. Рина тихонько застонала, растворяясь в его поцелуе.
Каитаро ласково взял ее лицо в ладони, словно хотел заслонить от всего мира. Для любого прохожего на улице Рина была просто молодой женщиной, одной из многих, но для него она была Риной). Он знал ее! И от одной мысли об этом сердце подпрыгнуло в груди и Каитаро затопило теплой волной счастья. Он обнял Рину еще крепче, наслаждаясь вкусом их первого поцелуя, который длился целую вечность. Каитаро готов был целовать и целовать ее, не в силах остановиться. Мир перестал существовать. Ни переулка, ни города, ни деревьев над головой, ни сырой травы под ногами – во всем мире не осталось ничего и никого, кроме них двоих. В конце концов Каитаро заставил себя оторваться от губ Рины и немного отстранился. Голова у него все еще кружилась. Рина подняла на него глаза, слабая улыбка коснулась ее губ, она вздохнула и вновь приблизилась к нему.
– Следуй за мной. – прошептала она.
Рина шла не оглядываясь. Пройдя сотню ярдов, остановилась перед витриной магазина, чтобы посмотреть на отражение в стекле. Его нигде не было видно, но она знала – он рядом. Рина взглянула на собственное отражение. «Так выглядит счастье», – подумала она. Рина очень хорошо помнила, как оно выглядит.
Она зашла в магазин и попросила разрешения воспользоваться дамской комнатой. Идя по коридору, приметила запасной выход и, проскользнув в заднюю дверь, оказалась в небольшом проулке. Гиндза полна широких сверкающих улиц и узеньких извилистых улочек, изобилующих мелкими лавочками и ресторанчиками. «Кюбэй», любимый ресторан Рины, находился как раз неподалеку. Она замедляла шаг, чтобы обойти гуляющие пары, а затем снова быстро шагала к рыбному рынку и расположенным возле него закусочным. Туристы неторопливо двигались по тротуарам, глазея по сторонам. Рина прямо на ходу стянула с себя легкое двустороннее пальто, вывернула наизнанку и вновь накинула на плечи. Теперь на ней было черно-красное пальто на бежевой подкладке. Она вернулась на центральную улицу и нырнула в другой магазин, успев приметить уголком глаза мелькнувший позади светло-коричневый плащ Каитаро. «Неаккуратно работает», – с улыбкой подумала она, увлекая его за собой в конец улицы. Рина проворно лавировала среди праздно шатающихся туристов, не обращая внимания на их удивленные взгляды. Она влетела в универмаг «Мапуя» на такой скорости, что стоящий на входе служащий в белых перчатках едва успел распахнуть перед ней дверь, и устремилась на верхний этаж магазина, слегка замедлив шаг возле стоек с юката[55] – одеждой, предназначенной для стильных домохозяек и гостей Токио, ищущих колоритный японский наряд для подарка. Молодая женщина пересекла зал и поднялась по лестнице, ведущей на крышу. Здесь она остановилась и окинула взглядом раскинувшийся внизу город. У нее перехватило дыхание. Рина улыбнулась, машинально теребя висящую на шее нитку жемчуга.
