Текст книги "Замок Древней (СИ)"

Автор книги: Станислав Конопляник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Глава 3. Колокольный звон

Дмитрий Купель

3-ий год, 18 день ханты Жёлтых Листьев

Утром он встал, оделся, умылся, почистил зубы, перекинулся парой слов с женой, потрогал лоб у Анрэ и убедился, что пока ещё не горячий, хотя парень спал уже больше положенного, и отправился снова на обход. Дождь прекратился, дорога размокла, грязь липла к сапогам.

«Нужно что-то, блин, с этим делать. Нужно сваливать отседова. Нет, не в другое село, там всё так же, а то и хуже. Просто сказать: Йен, уважаемый, не могли бы Вы меня эт самое, в отставку, желательно до самой смерти».

Он шёл и рассуждал так, пока не ударил колокол и его внутренности не свело жёсткой судорогой от пробившегося осознания – кто-то идёт. Он повернул в сторону храма и перешёл на бег, отгоняя от себя липкий и сковывающий страх. Люди и немногие нелюди уже хватали своих детей и точно так же шустро бежали в сторону убежища.

Когда он прибежал к храму, ворота храма были открыты и туда плотным потоком стекались все жители деревни. Около ворот стоял конь с третьего участка, утром там должен был дежурить Дарлиц, видимо он отдал приказ бить в колокол. Дольки шли, люди стекались в храм, нужно было реагировать.

– Все мои сюда! – стал зазывать Дима и тут же получил минитолпу своих ребят. Не всех. Кто-то всё ещё спал в своих домах, потому сейчас он насчитал только двенадцать аэльев. Оно и понятно – смена только закончилась, отдыхать тоже надо. – Кто плохо себя чувствует – оставайтесь в храме.

Ещё один ушёл, слегка пошатываясь. Остальные стояли уже в облачении.

– Кто идёт? Куда идти? – Дима разбирался быстро, выискивая глазами Дарлица. Бородатый плечистый мужик уже шагал, намереваясь выложить разведданные, но его грубо перебили.

Из толпы вынырнула рыжая девушка в юбке в пол и тёплом тулупе с откинутым не смотря на погоду капюшоном. Косметика от стоящей в воздухе сырости и от пота поплыла, потому личико, обычно вызывающее у сильного пола восхищение, сейчас вызывало страх. Обычно вначале было восхищение, потом страх. Сейчас просто страх.

– Марьяна, иди в храм, что тебе надо? – взбеленился Дима, едва её завидев.

– И чего это ты на меня голос повышаешь? – кокетливо ухмыльнулась деваха. У неё хватало наглости кокетничать, хотя на дворе такое творилось. Дима отдал должное её стальным нервам. – Может я помочь хочу?

– Чем ты тут поможешь? Хочешь избавить Аннуриен от своей персоны? Валяй!

«Не сейчас, ох не сейчас!»

– Дарлиц, выкладывай! – строго приказал Дима и указал рыжей выскочке жестом помолчать, на что получил в ответ средний палец.

– Пять гноллов и один… – Дарлиц задумался, стал тереть лоб. – Ну нам про него наш алхимик рассказывал, когда мы у речки такого видели. Сильсиль чего-то там.

– Сильмир? – сердце Димы ёкнуло.

– Да, точно, – повеселел Дарлиц.

Дима же сделался грустным.

– Дашь мне теперь сказать? – вякнула Марьяна. Может быть и не вякнула, но Дима услышал именно так.

– Нет, – отрезал он в ответ и начал отдавать распоряжения.

Меньше чем через пять долек они уже строем шли к третьему дозорному пункту и Дима не мог думать ни о чём, кроме как о том, что он обязан в этом бою сохранить конечности. Все, до единой. Не потерять даже пальца. А это было сложно, ведь он стоял в первом ряду. Порешили стать в два ряда: четыре со щитами и мечами, сзади четыре с копьями, остальные трое с луками на прикрытии. Как он будет валить шустрого и закованного в броню сильмира – он пока думать отказывался. В бою виднее будет.

– Я колдунья, могу помочь, понимаешь? Я боевые заклятья знаю. Я узнала, что там к нам идёт, мне Дарлиц до твоего прихода описал, – ныла на ухо Марьяна. – Вам нужно будет его всего лишь повалить, а я его магией вжарю так, что мало не будет.

Дима вышел из своего транса.

Бравая группа маршировала по бездорожью с северной части АнНуриена. Там, где на склоне холма были поля с муньками, совсем близко к конюшням Луизов. Он увидел гноллов в сотне метров от себя: маленькие фигурки шлёпали по лужам по пояс в траве. Тушка покрупнее и повыше следовала за ними следом – сильмир. Заметив их братию, тупые твари сейчас направлялись прямиком на них.

– Я могу послать тебя на очень нехорошее всеобщее слово, а могу принять твою «помощь» и нянчиться с тобой, чтоб ты могла ещё кого совратить, – он сощурился. – Вылечишь мне сына за так – оставайся.

– Это кто кому услугу делает?

– Ты меня слышала! – Дима знал, что звучит не очень адекватно. Это как покупать обувь и при этом требовать ещё и денег с продавца, но она его просто выбешивала. Пусть лучше катится к Бесрезену, нежели тут под ногами путается – сами справимся.

– Вылечу… – выдохнула Марьяна.

Тут Дима уже совсем перестал понимать шкурный интерес этой ведьмы, но думать было больше некогда.

Гноллы – похожие на лягушек переростков с человеческими головами и туловищами, большими рыбьими глазами, острыми когтями и зубами, шлёпали уже неприлично близко. Дима перехватил щит, поприседал на полусогнутых ногах чтобы понять, что хлюпающая каша под его ногами не разъедется и он не шлёпнется в лужу в самый ответственный момент. Стоило тварям подойти на расстояние полёта стрелы, как из-за спины тут же прошуршало древко стрелы с белым оперением. А за ней сразу две следующие. Одна даже нашла свою цель, угодив гноллу в плечо, но он её будто и не заметил. Сильмир шёл в отдалении.

Гноллы перешли на бег и в несколько прыжков сократили дистанцию. Ближайший гнолл прыгнул.

Дима понял, что тварь летит на него и поднял выше щит. Очень хотелось зажмуриться, а ещё в туалет. В щит шумно бахнуло, он почти упал, получив удар массивного тела. Рука, державшая щит, отразилась болью, а на лицо попали капельки крови. Из-под щита появилась голова, на которую Дима, не думая, опустил свой меч. Ударил немного вскользь и плашмя, однако этого хватило, чтоб гнолл заверещал.

Слева раздался сдавленный крик, над головой просвистела очередная стрела.

– Держать щиты, кому говорю! – рявкнул Дима. – Строй плотнее!

На него справа налетел кто-то, Дима не увидел кто. Кто-то свой толкнул плечом. А после ещё один удар в щит. На этот раз Дима не удержался, стал заваливаться назад, перебирая ногами, и получил с ноги в спину. Из глаз посыпались звёзды, но он выровнялся, став на полусогнутых и выдыхая облако горячего пара изо рта – строй устоял.

И тут Дима увидел его. Сильмир пикировал сверху, перепрыгнув через щиты, куда-то в ряд копейщиков. Те были слишком заняты, чтобы обратить внимание на такой манёвр. Дима с разворота, на сколько мог сильно, толкнул копейщика в бок и сильмир… Нет, он не промахнулся. Но вместо шеи и лица его клинок распорол плечо, сбивая копейщика с ног. Сильмир взмахнул клинками, Дима поспешил закрыться щитом и почувствовал резкую боль в ноге. Не обращая на неё внимания он сделал рывок вперёд, выбрасывая щит, и плечами, головой вперёд, накинулся на свирепого водного хищника, прибивая его своим тело к земле. Получил под дых с локтя, острые зубы клацнули в опасной близости от лица. Дима ощутил гнилой илистый запах, смешенный с вонью протухшей рыбы.

Трава попала в лицо, Дима уже не видел врага, он лишь сжал его в тиски, стараясь не отпустить. Что-то резануло по руке и та отнялась, растекаясь болью по плечу и шее. «Ну вот, снова не прокатило, без руки остался», – пронеслось грустное в голове, а после всё стихло. Над ним замаячило лицо Марьяны с кровью на губах и из носа, кто-то помогал ему встать.

Горячка боя сошла, сердце успокоилось, и пришла боль. Он упал на землю и кричал, пока в глазах не перестало темнеть и он не смог взять себя в руки. Кто-то точно так же кричал рядом, а потом так же, как он, замолчал, только более резко. Замолчал и больше не издавал ни единого звука. Волосы зашевелились от такой внезапной тишины.

– Справились! – выдохнул низушек с луком в руках, рассматривая Диму.

– Что со мной? – Диме казалось, что это конец, что он лишился всех конечностей разом, так ему везде болело.

– Рука вспорота, – стала втолковывать Марьяна, утирая нос, – на ноге мышцы порвал. Как ты ещё с порванными мышцами смог прыгнуть? Больше ничего.

– Всё на месте? – искренне удивился Дима и понял, что устал.

Устал на столько, что мог бы хоть сейчас вырубиться. Он прикрыл глаза, а звуки стали медленно отдаляться. Марьяна, как сквозь вату, бросила:

– Я тут не могу проверить…

А после щёку обожгло от пощёчины и он открыл глаза:

– А ну не закатывать мне тут глаза! Терпи давай!

Послышался стук лошадиных копыт.

– Ты что тут делаешь, шваль? – раздался писклявый женский голос принадлежащий Луанне Валтис, второй ведьме на селе. Или первой. Они так и не договорились пока.

– Помогаю, в отличие от некоторых! – огрызнулась Марьяна.

– Потом с тобой потолкую… Бинты тяни, остолоп! Чего вылупился на меня? – рявкнула она на кого-то.

Дима выдохнул, не поднимая головы, и наблюдал, как на фоне серого неба развеивается маленькое облачко пара, покинувшего его лёгкие, понимая смысл фразы «испустить дух».

Дима, тот же день, вечер

Костёр был сложен рядом с погоревшим домом, но ещё не запален. Это место уже давно было выбрано для того, чтоб отдавать дань ушедшим. Дима стоял, опираясь на костыль, окидывая взглядом остальных. Пришли не все, далеко не все. Кто-то стоял в сторонке и просто тупо смотрел на приготовления. Кто-то участвовал в приготовлениях и тихо разговаривал, обсуждая умершего, вспоминая все его хорошие дела. Одна девушка просто рыдала навзрыд, иногда всхлипывала и бросалась фразами о том, что её жизнь тоже закончилась.

Дима смотрел в даль. В этом месте плато шло на спуск метров на пятнадцать, внизу желтели дикие подсохшие поля, где-то ближе к горизонту виднелся выглядывавший из лёгкого тумана лес у подножия высоченных гор с белоснежными морозными шапками. Может быть уйти туда? Но туда ещё никто не ходил. Никто не знает, что там, за теми горами. Он перевёл взгляд левее, туда, где вставало солнце. Туда тянулась эта огромная горная гряда, и там, в скале и окружённый скалами стоял неприступный Нуриен Юндил – Замок Древней. В общем-то как Рогус сказывал наша деревня называлась не просто Аннуриен, а Аннуриен Юндил – у замка древней. Горы уходили дальше, на сколько мог окинуть взор. Даже далеко на севере, за полями, из тумана возвышались пики, пропадая только в одном месте, где по словам того же Рогуса было огромное озеро.

Все три года, которые он тут жил, а он появился тут один из первых, он смотрел на горы и думал, а стоит ли вообще двигаться с места? Стоит ли куда-то идти? Горы ведь не ходят. Они стоят нерушимыми гигантами, покрываясь растительностью и принося жизнь. Вот и он осел здесь, не выбираясь никуда дальше Грувааля, нашёл себе жену, заработал репутацию. А сейчас он всё чаще стал думать о том, что уйди он из этих мест, и возможно проживёт чуть-чуть дольше. Ещё одна такая заварушка, и им придётся туго.

Этро Миц, что кричал и так внезапно умолк, не был смельчаком, однако и трусом его нельзя обозвать. Парни поговаривали, что пацан растерялся и толи выкинул щит, пытаясь отползти назад, толи у него его из рук выбили и он стоял как истукан. В общем его царапнули и что-то пошло не так. В битве всякое может случиться и далеко не всегда принимаешь правильные решения. Насколько Диме было известно, этот парень жил один, но справлялся со всем весьма неплохо. А глядя на ревущую девицу, понятно было, что не совсем один.

Жаль его.

На сложенное кострище положили тело, поднесли факел, запахло дымом, затрещали дрова. После ветер донёс запах обгорелого мяса и горелых костей. Деваха всё ещё всхлипывала, но уже не так интенсивно – силы медленно покидали её, да и родители старались успокоить.

А нужна ли была эта смерть? Эта мысль выстрелила из глубин подсознания и как-то даже смешно стало. Дима улыбнулся и тут же спрятал улыбку, подумав, что эта улыбка будет неправильно расценена. Всё ведь просто. Чтобы не страдать, нужно перестать с ними драться.

Дмитрий Купель

3-ий год, 19 день ханты Жёлтых Листьев

– Ты опять к ней пошёл? – верещала Роксана. – Ты же говорил, что лучше пусть спина отсохнет! Нет, ну ты и козёл, снова к ней пошёл!

Они стояли около хлева, на холоде, без тёплой одежды, но оба пылали.

– Марьяна вылечила Анрэ бесплатно. Бес-плат-но, понимаешь? – кричал на неё в ответ Дима, теряя всякое самообладание.

– Да знаю я твоё бесплатно. Небось снова кувыркались там! – в глазах Роксаны стояли злые слёзы.

– Так! – прикрикнул на неё Дима. – Успокаивайся, истеричка моя, а то молоко пропадёт, – он попробовал её обнять, но та его оттолкнула.

– Иди обнимайся со своей ведьмой!

– Что мне сделать, чтоб ты поверила? – холодно спросил Дима. В ход идёт тяжёлая артиллерия.

– Расскажи, что было, – она утёрла слёзы. – Ну тогда, там…

Дима снова замялся.

– Мне нельзя, ты же знаешь, – потупился он. – Делай что хочешь, но в жабу я не хочу превращаться. Я же тебе рассказывал.

– Я спрашивала у Луанны, ни в кого ты не превратишься! – бросила в лицо Роксана. – Ты просто не хочешь рассказывать. Считаешь меня глупой деревенщиной!

Дима в очередной раз предпринял попытку её обнять, на этот раз сработало.

– Я сомневаюсь, что если превращусь в лягушку, то смогу тебя удовлетворять, – промурчал он как можно слаще. Роксана растаяла в его руках. Ещё один бой был выигран.

Они стояли так какое-то время, пока Роксана не принялась дрожать от холода.

– Йена нету, а мне нужно идти и его дела разгребать. Но у меня есть план! – заверил он её, думая про «план по уходу в отставку». Лишь бы дожить до возвращения Йена.

– Хорошо, – уже совершенно спокойно ответила она. – Только плащ меховой возьми, холодно уже стало.

Они вместе в обнимку зашли в дом, она помогла ему одеться, перебинтовала рану на ноге, потом даже помогла взобраться на лошадь. Он выдохнул, как только оказался за порогом.

– Что ж за пиздец-то каждый раз, а? Где я так провинился? – бухтел он себе под нос, проезжая улицу за улицей в поисках нужного дома. Ветер трепал волосы, задувал под плащ. Холодные капельки редкого дождя оседали на лице противной ледяной маской. – Каждый раз перед ней отчитываться! А ещё и амулет поломался. Вон снова дождь собирается, опять побьёт меня небось, опять лечиться. Да я ж так скоро вообще коней двину. Нет-нет, не тебя Бурка. Ты хорошая лошадь. Прррр, тут стой!

Бурка остановилась перед ухоженным участком, обнесённым высоким забором. Рядом стояли новые лавочки, за забором виднелась деревянная беседка, углы дома украшала вычурная резьба, чего не было у соседей.

– Ну что ж, – хмыкнул Дима и принялся ёрзать в седле.

Его дилемма была проста: перекидывать через седло здоровую ногу, но при этом становиться на больную, или всё же попробовать перекинуть больную и стать на здоровую. Он мялся и думал. Кобыла под седлом фыркала и нервничала, чувствуя настроение хозяина.

Решившись, он принялся перекидывать больную ногу, морщась от боли. Сделав неловкое движение, он принялся заваливаться, хватанулся больной рукой, сапог здоровой ноги выскользнул из стремени и Дима рухнул в грязь.

Он лежал и смотрел в небо на проплывающие (как его жизнь) мимо тучи. На капающие (словно проблемы) на лицо капли дождя. На пролетающих (будто упущенные возможности) летучих змеев.

При помощи мата и забора он смог всё же подняться на ноги. Между прочим забор был в деревне редкостью. Барадиры обнесли забором свой участок и ещё парочке соседей (вроде Луизов), в основном за хорошую плату. Если ты хочешь, чтоб тебя реже трогали – поставь забор.

– Эй! Есть кто? – окликнул Дима.

– Чё надо? – отозвался вроде как Джо, но Дима не был уверен. Тонкий но дерзкий голосок мог принадлежать и среднему брату.

– Поболтать. Хочу с вас налог снять.

Всё же это был Джо. Младший Барадир вышел в потёртой куртке и грязных рукавицах, весь в кусках муньки и с пищащей семечкой, зажатой в кулаке. Видя удивление на лице Димы лишь развёл руками.

– Сам не знаю, как так вышло. Я постучал, а они разбегаться стали.

– Остальных поели? – Диме стало интересно.

Он знал, что если муньки не проверять, то одна из запаса может лопнуть, а семена начнут жрать другие муньки, а потом закопаются тебе куда-нибудь в половицу и фиг ты их уже до весны выковыряешь. А растить муньки прямо в доме как-то не очень. Им чтоб прорости холод нужен. А в тепле они вылазят и бегают. Потом лови эти семечки по одной.

– Нет, не успели. Там только пять было. За одной битый час гонялся. Догнал. Сейчас выпущу пойду, – Джо сощурился, кидая на Диму недобрый взгляд. – Ты мне зубы, Дима, не заговаривай. Я к тебе не пойду, я уже говорил. Не хочу полыхать как Миц вчера. Лучше налог платить буду.

– Организуй людей и сделай нам частокол, – сорвался Дима с места в карьер.

– Ты охренел? – выпучил на него глаза Джо.

– А по мне видно? – набычился Дима. – Да и вообще, что это за отношение?

– Извини, вырвалось, – стушевался Джо.

– Да мы, между прочим, если надо, всей деревней поможем, – стал втолковывать идею Дима. – Только пусть Йен вернётся, он одобрит. Сделаешь?

– Ты хоть знаешь, сколько это работы? – закатил глаза Джо. – Не зимой этим заниматься – уж точно.

– А ещё и не зима, – парировал Дима.

Джо хмуро посмотрел на него.

– Иди ты лесом, Дима, – сказал Джо «ты охренел» только на сколько мог вежливо.

– Не отказывайся, – в свою очередь нахмурился Дима. – Подумай лучше. Условия обсудим.

Джо стоял молча, пока его не начала кусать за пальцы семечка.

– Ай! Я подумаю, – вынырнул он из своих грёз и стал отцеплять семечку от перчатки.

– Я зайду к тебе на днях. Надеюсь пару дней хватит.

Дима развернулся и поковылял к Бурке. На ногу было сложно наступать, а костыль он с собой захватить забыл. Глядя на Бурку, он принялся вновь соображать, как же ему лучше залезть. Решил, что как слазил, так и залазить будет.

Пыхтя и причитая, с трудом забравших на коня, Дима поехал разводить часовых на дневную смену. Наслушавшись нытья от пары из них, он отправился в храм.

Если Диме давали работу, он делал её исправно, даже в ущерб себе. Наверное от того так тяжело и было, но сравнить Дима не мог. В храме он, не снимая извалянного в грязи плаща, держась за перила и охая, с трудом взобрался на второй этаж. Никогда бы не подумал, что по лестницам взбираться с больной ногой так тяжело. Он уселся за стол около окна, подпёр рукой голову. Стопка чистых бумаг, перо, чернильница. Он заглянул в тумбочку, обнаружив там какие-то заметки и документы. Читать ему сейчас их не хотелось.

Дима сидел и смотрел на часы, на то, как медленно и тягуче идёт время. В нервном ожидании он прислушивался к шуму ветра: не несёт ли он шаги тех, с кем нужно было бы решать дела уже не как командующий стражей АнНуриен Юндила, а как заместитель старосты. Но время шло, и шансы на то, что никто не объявится хотя бы сегодня, возрастали с каждой долькой. Да что там с долькой, с каждой вздохой.

Часть вышла, и Дима, довольный встал, сразу же сделавшись грустным вспомнив, что нужно идти к Луанне за новым оберегом от острого дождя. Внутри словно кошки скреблись. Он прикинул, что уже сходил к Барадирам и поговорил про забор, своих часовых развёл, да ещё и в храме посидел. Прикинул и понял, что подустал и завалился в трактир, едва до него доковыляв, найдя какую-то палку и используя её вместо костыля.

«К Луанне потом, вначале покушать».

Отведав не дешёвого, но очень вкусного маринованного мяса молодого вяка, вскормленного на молоке багушек, он повеселел, но к Луанне так и не отправился. Уже хотел было отправиться домой потискать наконец жену и поиграться с ребёнком, как подбежал какой-то пацанчик.

– Дядя Дима, там Хундри и Гюр подрались!

Дима вздохнул, шёпотом выругался и пошёл разбираться…

Дмитрий Купель

19 ночь хатны Жёлтых Листьев

Он лежал в постели после тихого секса с Роксаной, и по всем показателям должен был быть довольным, но довольство не приживалось в его организме. Слишком много дел, слишком много всего навалилось. К привычному длинному списку добавилась понажёвщина. И разбирательство на завтра назначили со второй по третью дневную части, и пусть даже в большой день, когда он должен по идее и отдохнуть уже. И хотел бы он плюнуть на всё, но правильно Йен говорил, что иногда есть просто слово «надо» и всё тут, ничего не поделаешь.

Больше всего он боялся, что завтра, вместо разбирательства, зазвонит колокол. До мурашек, до холодного пота, до резей в кишечнике.

– Ты чего не спишь? – тихим шёпотом удивилась Роксана. – Ты обычно сразу храпишь. Что-то не так?

– Только не начинай ругаться, хорошо? – тут же ушёл в защиту Дима.

– Я и не начинала, – насупилась Роксана. – Нервный ты какой-то последнее время.

– Ага, с чего это вдруг? Нет же ни единой сраной причины нервничать! – подумал Дима, но сказал другое: – Староста уехал. Я вроде как за него. А тут Хундри кого-то пырнул.

– Я слышала. Ко мне Дана заходила, жаловалась, что может из деревни выгонят.

– Закон есть закон. Гюра вроде откачали, а мне всё равно решений пока принимать нельзя. Просто послушаю стороны, подумаю что делать. В совете будет Бжегович, Мерсенас, который с женской фамилией и по идее ещё должен был быть Леголас, но он свалил ещё раньше Йена.

– Думаешь выгонят? А ты сможешь сделать так, чтоб не выгнали?

– Я тоже в совете, – напомнил Дима.

– Тогда голосуй, чтоб не выгнали, – заявила Роксана.

– Не работает так, – вздохнул Дима и больше ничего не ответил.

Снилось ему что-то странное. Он пытался взобраться на лошадь, и чтоб у него это получилось все должны были проголосовать, что он может взобраться, но в совете была Марьяна, она голосовала против. Дима падал, а Марьяна потом смеялась и показывала грудь с торчащими сосками.

Дима проснулся в поту и с опухшей головой.

Дмитрий Купель

20 день хатны Жёлтых Листьев

После утреннего развода он шёл хмурый, уже заранее понимая что ему предстоит. Разборки в деревне случались редко – не столько много людей, чтобы ругаться. Однако иногда всё же случалось, потому на такой счёт был протокол: вначале выговаривается одна сторона, её комментируют каждый из совета, потом высказывается с комментариями другая сторона, потом совет совещается. Дима и так был в совете всегда, но одно дело комментировать, а другое дело вести процесс.

У дверей храма пока стоял только Мерсенас де Луиз. За его спиной к забору был привязан его вороной жеребец. Сам Марсенас был одет в кожаную куртку, наверх которой накинул плащ. Кожаные ботинки с хорошей подошвой, кожаные штаны – носить не сносить. Лицо у него было женственным, с тонкими усиками, которым он уделял много внимания, без бороды. Глубокие карие глаза смотрели куда-то в даль.

– Доброго времени суток, Дмитрий, – сдержанно улыбнулся он подходящему к храму Диме.

– Доброго, Мерсенас. Как Ваше самочувствие?

– Ничего, жаловаться не могу. Помню, что ещё два года назад страдал от лишая, никак не мог вылечиться, но то было в другой жизни. Здесь, как видите, я жив и здоров, – он ещё раз улыбнулся.

– Джентельмены? – с другой стороны, снимая широкополую шляпу, подошёл Януш Бжегович.

Низкорослый, ввиду своих видовых особенностей, низушек обладал отменным умом и смог создать не только календарь, которым пользовались от АнНуриена до Анатора, но и стал мастерить и раздавать за какие-то Йенины часы отличнейшего качества: карманные, настенные, с кукушкой, самые разнообразные. Ими пользовались везде, при этом за такую низкую плату, что люди не понимали, на чём этот хитрюга сделал своё состояние. Дима знал – на ремонте.

– Без пяти долек две, а мы уже собрались, – восторженно заявил он.

– Гюр внутри, ему Луанна помогла прийти, – сообщил Мерсенас. – Осталось дождаться зачинщика.

– Я бы не делал поспешных выводов, – предложил Дима.

Не стоит вдаваться в подробности, описывать то, как Мерсенас клялся выгнать тех, кто даже думает не соблюдать закон, и как высоким слогом рассуждал Бжегович на тему того, что есть зло, а что добро. С Диминой точки зрения и Гюр, и Хюндри вдвоём были хороши. Гюр – лютый бездельник и прайдоха, а ещё пустомеля, где-то пустил слух о том, что Марьяна не смогла совратить Хюндри из-за того, что Хюндри, в общем-то, больше и не может. Хюндри об этом прознал потому как… Ну почему можно прознать слухи в деревне? Сидели в кабаке, говорили, вот кто-то и рассказал. Пошёл выяснять отношения. Слово за слово и Гюр напоролся на меч, который Хюндри неумело выставил. Повредил себе пищевод и селезёнку. Подлатали – жить будет. Выгнать за такие шуточки, на самом деле, обоих, но у Димы и так голова опухла от этих дел.

Он вышел из храма в состоянии, будто просидел всё это время в конюшне. Воздуха не хватало, от показной любезности тошнило, в висках пульсировало. Пошёл дождь и первая же струйка угодила ему в лоб, расквасив его и оставив синяк. В который раз за день выругавшись, он, пыхтя, но уже бодрее вчерашнего, залез на лошадь и пошёл бродить по Аннуриену, собираясь с мыслями, чтобы зайти к Луанне. Ну как зайти. Сейчас он либо на лошади, либо на костылях.

– За что мне все эти страдания? – стал вопрошать он в небеса. – А что ещё нужно сделать? Что-то ещё нужно было сделать…

Он не мог вспомнить. Завтра зайти к Барадиру, спросить чего он надумал. Мунька у него треснула. И тут до него дошло, что он на поле за своими муньками собирался, а уже холода такие…

Дмитрий Купель

21 день хатны Жёлтых Листьев

Дима ни к какому Барадиру не пошёл. Встал утром и уже с утра ему хотелось материться. Болела спина, болела нога, болел лоб с новой шишкой.

– Роксана, – с раздражением в голосе окликнул он жену.

– Овощи недосолила? – тут же поинтересовалась она причиной его недовольства.

– Всё в порядке с овощами, – отозвался Дима. – Дай Анрэ задание мне амулет поменять.

Дима так замотался, что день не видел сына, уходя когда тот ещё спал и приходя, когда тот уже спал. Сердце защемило.

– Ему лучше стало? Где он, кстати?

– Убежал куда-то, – сообщила Роксана и Дима выдохнул. Здоровый пока значит. Может и пронесёт на этот раз. – Сказал, что к красношарному дереву. Что это такое?

– Яблоня, – вздохнул Дима. – Сделаешь мне амулет? А то я зарываюсь.

Дима схватился за голову, ковыряясь деревянной вилкой в деревянной тарелке с овощами, сдобренными кусочками какого-то мяса, скорее всего выловленного нашими доблестными охотниками в лесу.

Не доев, он встал и пошёл одеваться. Взял с собой несколько сеток, залез на Бурку и поехал вначале на развод. Серое и туманное утро начало распогаживаться. Его внутренний мир тоже постепенно стал распогаживаться. Дел становилось меньше, новых вроде не прибавлялось. Староста, вот, правда, уже четыре дня отсутствует. Но и Бесрезен с ним, пусть лучше свои вопросы решает.

После развода он поехал в поле и долго возился в грязи, так что даже руки похолодели. Из всех оставшихся двадцати трёх мунек на поле выжило только три, да и те похоже были уже частично полыми, но жить с такими можно было. Если их засунуть в мех, то до середины зимы точно простоят, просто кушать их нужно будет в первую очередь. Пристегнув сетки к седлу, он поехал домой.

Покушал, совершил вечерний обход, даже пофехтовал с Анрэ.

– Ты хорошо фехтуешь, – признался он ему, с трудом отбив очередной финт.

На ногу уже можно было становиться, но движения у Димы всё равно оставались неуверенными, а болезненная пульсация от нагрузки в ноге отвлекала от молниеносных выпадов Анрэ.

Пацан вспотел, но был доволен собой.

– Мне росту не хватает, пап, а так бы я тебя выигрывал, – сказал он. – Ты фехтуешь как маленький. Где ты учился?

– Я нигде не учился. В армии до старшины и в торговом центре охранником.

– Торговый центр? А есть торговая окраина? – округлил он глаза.

– Нету. Есть только центры. Кругом и всюду сплошные центры. Такой вот странный мир, – улыбнулся Дима.

– Не может быть везде центров. Если я по центру – то ты уже окраина. Так не работает, – передразнил он Димину фразу.

– Знаю, сына, – вздохнул Дима. – А ты центр?

– Конечно! – серьёзно заявил пацан. – Я куда не посмотрю – везде окраина, значит я центр.

Дима даже рассмеялся.

Дмитрий Купель

22 день хатны Жёлтых Листьев

Ночью сильно плакал ребёнок, Роксана не могла его успокоить. Дима уже подумывал пойти спать в хлев. Он просыпался не меньше десяти раз за ночь, часто не понимая, что происходит и подскакивая, хватался за трусы в попытках найти там меч, ибо чудились ему визги гноллов, напавших на деревню. Под утро Роксана уронила кастрюлю, от чего Дима прыгнул на ноги, услышав звон колокола. Поспать ему удалось полноценно хорошо если полторы части под утро. Даже если Миша плакал в это время, Дима этого уже не слышал.

Утро начиналось спокойно. Не смотря ни на что, его начинало отпускать. И становилось ему всё легче аж до момента, пока он не осознал, что он вчера пропустил приёмные часы в храме и просто туда не пришёл. Внутрянка его сжалась, но он усилием воли заставил себя об этом не думать, хотя всё время мыслями возвращался к своему этому косяку. То-то вчера так весело и славно было.

Покушав, он глянул в окно: пасмурно, но дождя нет.

– Что там с амулетом? – поинтересовался он у Роксаны.

– Ой, я забыла, сегодня скажу, – отмахнулась жена. – Как-то ты плохо выглядишь. Ты не заболел?

– Нет. Только спина, нога, рука, ещё рука, лоб и рёбра болят, – пробурчал Дима.

Роксана посмотрела на него с опаской.

После того, как Дима развёл часовых, он пошагал к Барадиру. Опять же как пошагал… Вскарабкался на Бурку и поплёлся дворами, на ходу думая, какие аргументы нужно привести, чтобы отгрохать наконец этот частокол и забыть о всяких там гнилых кабанах, живоглотах и гноллах хотя бы на время. И часовых нужно будет два, а не пять. И разводить может их не надо будет. Он ехал и мечтал, но тут услышал звук падающей кастрюли.

– Я сплю ещё? – спросил он у Бурки.

Бурка не ответила. Судя по всему он всё же не спал.

После второго стального звука он понял, что это колокол, и в глазах его даже потемнело, так бешено заколотилось сердце.

– Спокойно, – приказал он себе и лошадь стала медленнее идти.

Он вдохнул, выдохнул, выругался. Дима подумал, что ещё чуть-чуть и вдох-выдох-ругательство станут для него самой обыденной последовательностью. Специально, чтоб не подначивать себя и свои нервы, он не пускал лошадь в галоп, а поехал к храму спокойно.

Он смотрел по сторонам, разглядывал облака, наблюдал за спешащими к храму людьми, провожая их долгим и тяжёлым взглядом. В общем делал всё, лишь бы не думать о том, с какой тварью придётся ему драться сегодня, и всё же мысли, как незваные прохожие, стучались в дверь его разума с невероятной силой.

У храма толпились люди, спеша внутрь. Была среди них и Роксана с плачущим Мишей. Была опять тут и Марьяна, на которую Дима даже смотреть уже не мог. Вперёд, обходя толпу, вышел Зенёк.