Текст книги "Замок Древней (СИ)"

Автор книги: Станислав Конопляник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Глава 20. Наследие Атлины

Над головой разливалась темнота ночи с едва горящими звёздами.

Мужчина, что сидел на мягкой зелёной траве на краю пропасти, сложив ноги крестом, был одет в походный плащ из тонкой кожи с тремя дырками: сверху, посередине и снизу – в кожаную запачканную куртку, всю в пыли, в пыльные штаны и тяжёлые ботинки. По лицу его сложно было сказать, сколько ему лет. Под глазами залегли старческие морщины, но скулы широки и мужественны, а кожа не висит. Брови белы, словно снег, но волосы на голове каштановые, лишь с вкраплением седины, собранные сзади в хвост и перетянутые резинкой для волос из миров со средним уровнем развития. На лбу лежала неразглаживаемая складка от тяжёлых мыслей, какая есть только у повидавших виды стариков, но острая и колючая щетина на бороде и усах отливала иссиня чёрным.

Он сидел и крутил в правой руке кинжал, левую спрятав в карман куртки. Кинжал ловко перекатывался между пальцев. Был этот кинжал увесистый, с вычурной рукояткой, но без камней или украшений. Лезвие недостаточно тонкое и длинное для стилета, недостаточно плоское для финки, недостаточно широкое для мачете – ни колоть, ни рубить, ни резать таким кинжалом было попросту нельзя. Вернее можно, но крайне неудобно, будто создан был он для чего-то донельзя ритуального, хоть и не обладал никакой красотой.

Земля, на которой он сидел, тоже не была обычной. Островок плыл по небу на грани между астралом и физической реальностью – невидимый для любопытных глаз, но с него всё очень хорошо было видно.

И видел он два континента Безымянного мира: Бимаэр и Гаулёр. Бимаэр мало его привлекал своими пустошами и разборками здоровенных титанических тварей. Гаулёр же был куда более интересным. На самом крайнем юге, среди снегов, возвышалась одинокая спиралевидная гора – место силы, имя которому Пик Птицы Грома. Здесь брал начало один из четырёх магических потоков этого мира.

Двигаясь на север погода и природа менялась, сменяясь лесами, кишащими опасными тварями. Леса редели, превращаясь в засушливые поля, а после и вовсе в пустыню. Здесь жили лишь демоны и орки, изредка встречались люди. Здесь поселился приятель Хорг, подготавливая свой план. Здесь начал свой путь Гарри. Здесь, немногим ближе к горной гряде, стоит ныне заброшенная крепость Пандемониум.

Если двигаться ещё дальше, через высокие горы, то можно увидеть бушующую огненную пустыню, простирающуюся на хорошую тысячу лиг. Ярящиеся здесь шторма из кипящей воды, алые молнии и потоки лавы делят континент на две части. Ни одна тварь, кроме элементалей и големов, не может жить здесь.

Дальше, ещё дальше, за Огненной Грядой, расположились, вгрызаясь в самое сердце континента, демоны под предводительством Ишиана Рихара. Наблюдатель пожал плечами, взирая на мёртвые пейзажи демонической земли с абсолютным безразличием.

На востоке от них жили бессмертные в союзе с более слабыми расами, а дальше на северо-восток были территории, занятые агрессивными людьми, пребывающими чуть ли не в первобытном строе. Были здесь и территории, принадлежащие разумным расам, до которых не дотянулись эльфы: княжество Врана, как называла себя раздробленная страна, и Аленой, лишь недавно объявивший себя княжеством.

К северо-западу от демонов простирались территории, объединённые Интали Мракой Коринусом, от самого Холодного Моря и до Северных Хребтов. Стоило упомянуть так же небольшое владение Долины Дождей с её магическими тварями, но наблюдающий так долго за всем следил, а в той области так долго ничего не происходило, что он просто пропускал её.

Рядом появился Чёрный, одетый в свои привычные монашеские одеяния, укутавшись в плащ и спрятав лицо на столько, что лишь чёрная бородка торчала, да острый подбородок.

– Каковы новости? – спросил он без приветствий.

Чёрный груб и не соблюдает правила этикета? Вовсе нет. Суть в том, что время службы течёт непрерывно и бывает крайне сложно определить момент, когда же стоит поздороваться в следующий раз.

– Алейна полезла в Варду и я её не пустил, – пожал плечами наблюдающий и ухмыльнулся. – Тяжело было, как меня и предупреждали.

– Думаешь, она явится сюда? – обронил Чёрный.

– Уже явилась, и я её снова не пустил, – улыбнулся наблюдающий.

– Я знаю её навыки, её коварство и силу, но ты, Этир, меня удивляешь, – восхитился Чёрный. – Как думаешь, что будет дальше?

– Чтобы это понять, нужно знать её мотивы, а ею владеет Хаос, – пожал плечами Этир и вздыхая, добавил: – А мотивы Хаоса, увы, непостижимы.

– Она гналась за Эльстаном, потом её видели у Варды, где мы путали следы, после здесь, близ Безымянного, – стал рассуждать Чёрный. – Может её цель всё же не Гарри?

Наблюдающий по имени Этир ничего не сказал. Чёрный сел, свесив ноги с обрыва.

– Хаос – антагонист Порядка, – стал тихо рассказывать Чёрный, собравшись с мыслями: – и всегда жаждал лишь одного – полного обращения Порядка в Хаос. Атлина когда-то хотела подчинить Хаос, а Он подчинил её. «У вас есть все ответы – действуйте». Её окончательная смерть и последние слова – вот всё, что осталось нам в наследие.

– Ты не рассказывал раньше, – заметил воитель с седыми бровями.

– Я много чего не рассказывал. Я долго думал над её словами. Я увидел смерть величайшего из магов, которого когда либо знало Сущее, и получил свои ответы – Хаос пожрёт всё, как поглотил Атлину. Модо потерял смысл и ушёл на Дно Миров решив, что все ответы у него есть, а сделать он так ничего и не может. Алейна… Она увидела нечто своё. Её ответом было подчинение Хаосу, и это легко увидеть из её поступков.

Наблюдающий кивнул и добавил:

– И всё же если её цель – Гарри, как бы она поступила? – спросил он вдруг и сам понял ответ.

Они с Чёрным переглянулись и Чёрный первым сплёл астрального вестника, дабы дело не приняло печальный оборот.

Глава 21. Жизнь в деревне

Сеамни

Ханта Синяков

Сеамни грациозно расположилась в кресле, держа в руках маленькую чашечку чая. В ней почти ничего не могло выдать её прошлой жизни в Пандемониуме. Она вновь стала гордой эльфийкой, хоть и с очень покладистым, как ей говорили, характером. Всё реже она отпускала колкости, всё больше говорила сдержанно и аккуратно подбирая слова. И единственное, что могло выдать её былой лихой образ жизни, это отрубленный мизинец на правой руке. Из-за него эльфийка переживала, хотя и не подавала виду.

Напротив расположилась Киая, откинувшись на спинку кресла и закинув ногу за ногу. Нарядившись в длинное вязаное платье, которое не сравнится, конечно, с дорогими шелками, но всё ещё нарядное и достойное этого места, тёмная эльфийка вела тихую и неспешную беседу с кружевом речи и долгими паузами.

В соседней комнате играла детвора, собранная, наверное, со всей деревни. Детей было не много, не больше пятнадцати. Уже который год Киая рассказывала им историю, а дети её внимательно слушали. Родители были не против такой игры и сами уже начали именовать этот день праздником краснения.

– Я помню балы, – вырвалось у Сеамни. – Дамы, одетые в длинные платья, и кавалеры в элегантных, расшитых золотом нарядах.

– Странно… – проронила Киая. – Я тоже это помню, но мне, почему-то, совсем туда не хочется, – она отпила чай и поставила чашку на край резного столика. – Там было как-то… мёртво.

– А мне нравилась та жизнь, – призналась Сеамни. – Только я о ней помню слишком мало, да и соврала бы я, сказав, что скучаю. Скорее немного грущу, как о хороших временах, которые остались в прошлом. Сейчас у меня иная цель.

– Какая же? – поинтересовалась Киая и Сеамни смущённо улыбнулась.

– Быть достойной. Леголас достоин быть спутником Гарри, идти с ним рука об руку. Я же должна быть достойна идти рука об руку с Леголасом.

– Леголас твой супруг? – уточнила Киая.

– Нет, мой избранник. Я пока не достойна именоваться его женой, – опустила глаза эльфийка. – Расскажи мне, почему дети у тебя собираются?

– Они ждут Покраснения, – улыбнулась Киая и достала из-под стола банку.

В ней был светлячок. Такие светлячки ярко-синего цвета разлетались по всей округе, знаменуя окончание ханты Красной Лозы и наступление ханты Синяков. Синяки были всюду, но чтоб такого изловить нужна была определённая ловкость. Сачком их не поймать, только руками, после чего нужно срочно поместить Синяка в сосуд.

– Дети! – крикнула итуэнмаэ вглубь квартиры.

Дети прибежали шумной и крикливой толпой: человеческие и низушков, а так же недавно найденная и подобранная девочка полуэльф, которую увидела в своём видении Сеамни, и Леголас с Гарри забрали её из леса. Сколько таких детей уже успело погибнуть в былые годы? Дети были разных возрастов, от недавно научившихся разговаривать до почти подростков. У многих были стеклянные банки с Синяками внутри.

– Хотите послушать историю? – спросила у детей Киая.

Все дружно крикнули «да», кроме одного мальчика постарше, который пробурчал, что слышал её уже два раза, но рядом стоящая девочка пнула его локтем и тот остался стоять насупившись.

– Давным-давно жила-была принцесса, звали её Соллей. Был у неё отец, король Бельмагор, который был о-очень злым. Он кричал на принцессу за то, что та ходила в народ и спрашивала, как у них дела. Когда люди отвечали, что плохо, она узнавала, почему. Они говорили, что кушать нечего. Она рассказывала это королю и тот ругался на неё, что нельзя принцессам ходить к обычным людям.

– А потиму незя? – пролепетал карапуз.

– А я не знаю, странный был Бельмагор, злой очень. У них было много еды, но они делиться не хотели. Как-то раз в гости к ним приехала крёстная Присцилла и услышала, как король ругает свою дочь. Крёстная та-ак разозлилась, что заколдовала короля, и теперь у него изо рта вместо ругательств вылетал Синяк, представляете? – эльфийка встала со своего места, обвела всех взглядом, а после открыла рот и у неё изо рта вылетел светлячок, растаяв где-то под потолком. Дети ахнули, пораскрывав рты. – Синяк этот краснел, улетал прочь, и куда он приземлялся, там вырастала колючая лоза, об которую все кололись, ну и лоза была кусливой. Не подходите дети к сторожевой лозе, а то можете и домой не вернуться, – погрозила Киая пальцем.

– А дальше что, что дальше? – прыгала на месте девочка.

– Вся деревня рядом с королевским замком заросла колючей лозой и люди не знали от неё покоя. А Соллей всё говорила с людьми и говорила, и так жалко ей стало людей, что она хочет им помочь, но только хуже делает, что словила она покрасневший Синяк и горько заплакала, – Киая взяла в руки из банки своего светлячка и Сеамни почувствовала, что что-то пронеслось мимо, какое-то заклятье. Синяк стал краснеть. Так же стали краснеть Синяки и остальных детей, которые так же взяли своих светлячков в руки. – Соллей так сильно хотела помочь людям, что синяк вместо того, чтобы покраснеть совсем порозовел, – она глянула на свои руки. – Мой не порозовел. О, Ариша, прекрасно, твой Синяк порозовел! И твой, Гур, и у тебя тоже, и твой тоже. А твой стал красным, выпускай его быстрее, он сам улетит. Ничего, не плач, в следующем году у тебя обязательно получится. Ты же знаешь, как себя вёл, – мальчик стоял красный, как и улетавший из его рук покрасневший Синяк, будто его отчитывали. – Будешь маму слушаться и твой Синяк тоже розовым станет.

Она окинула всех взглядом, своего красного Синяка она выпустила, открыв предварительно форточку.

– Соллей вначале не поверила, – продолжила тем временем Киая, но дети уже отвлеклись. Лишь пара девочек продолжали её слушать. – Она выпустила розовый шарик из рук, а тот упал в землю и пророс красивой и длинной ветвью, которая пахла ароматно, да так, что люди сразу захотели её съесть. Они попробовали её и им понравилось, так появился хлеб Соллей. И Соллей тогда заповедала, что никто добрый сердцем не останется голоден, а у злых дома порастут колючками! – закончила она. – Идёмте, я помогу вам их посадить.

Киая закуталась в плащ, помогла одеться детям, Сеамни тоже оделась, и всей гурьбой они пошли по домам. Дети показывали дорогу до своего дома, споря, к кому пойдут первыми. Тот, к чьему дому подходили, звал родителей, а потом на заднем дворе ребёнок ронял своего светлячка, а светлячок и вправду проваливался под землю, и Сеамни чувствовала, как внутри начинала твориться магия, происходили сложные схемы трансформации, в которых участвовала сама земля, и как прямо на глазах прорастал, пробиваясь из-под лежащего снега, маленький стебелёк, увенчанный зелёным листиком. Как он не замерзает здесь?

Процессия шла от дома к дому, пока не закончилось ни одного розового светлячка, а над их головами летели красные огни, облетая деревню в несколько кругов и скрываясь из виду ближе к Ведьминому лесу или к полю с муньками.

– А что с красными? – поинтересовалась Сеамни.

– Они станут колючками, как бы отражением злой натуры, всего зла, которое было причинено за год, – развела руками Киая.

Дети столпились около двух эльфиек, желая продолжения.

– Прошло время, умер король, а потом умерла и Соллей. Люди стали горевать по ней и в один прекрасный миг, когда скорбь их достигла Обетованного, Творец сжалился над ними и сделал один из ростков золотым. Вместо листика у него был цветок, который отцвёл, потом свернулся, а когда развернулся, на нём сидела маленькая фея. Она сказала: «не плачьте, я ваша Соллей» и стала у них королевой.

– А это правда всё, то что Вы рассказываете, тётя Киая? – спросил один из мальчиков, тот, что уже в третий раз слушал эту историю.

– Кто знает… – пожала плечами лунная эльфийка. – Мне её рассказала моя мама, а ей моя бабушка, а бабушка говорила, что видела всё своими глазами. А как оно было мне не узнать никогда. И тебе, – она коснулась пальцем носа парнишки, тот смущённо отвернулся.

Зима трещала холодом и снегом, луна Синюшка показалась на небе, озаряя деревню оттенками голубого. Тут и там синее переливалось в красное и улетало в небо. На улицу выбрались аэльи из своих домов и не смотря на мороз семьями созерцали это зрелище.

Наступил четвёртый год Безымянного мира.

Сеамни

3-ий день Белой ханты

Леголас как обычно ушёл на охоту ещё до того, как стало светать. Светать стало, к слову сказать, довольно поздно. Сеамни совершила утреннюю медитацию пока Кирилл спал. Парень с самого Пандемониума привязался к эльфийке и не желал отвязываться. Сеамни против не была, хотя каких-то нежных и тёплых чувств к этому ребёнку не испытывала, из-за чего даже ощущала себя странно, будто в ней что-то умерло, или поломано. Она ловила себя на мысли, что ни к одному живому существу ничего не чувствует, кроме Леголаса, Гарри и, как ни странно, Нинтра. Первого, она почти была уверена, она любила, второму была благодарна, третий её бесил. К остальным она была одинаково нейтральна.

Раздался треск открывающегося портала. Сеамни даже испугаться не успела, как появился Гарри в майке и штанах, с голыми пятками, хотя на улице было очень холодно, лежал снег и дыхание превращалось в клубы замёрзшего пара.

– Фух, попал-таки, – выдохнул он и заулыбался.

Его лицо с каждым днём становилось всё краше. Через всю правую сторону красовался ожог с мясом вместо кожи, волосы на голове росли только пучками, нос оставался кривым, но уже не было в чертах его лица того отталкивающего, тошнотворного.

– С первого раза, молодец какой. Холодец… Нужно поесть. Привет, Сеамни, нужна твоя помощь, – буркнул он, не закрывая портал.

– К-куда, зачем?

«Негоже ученице задавать такие вопросы своему учителю и ставить его просьбы под сомнение».

Она уже успела укорить себя, однако что сказано, то сказано.

– Ну помощь твоя нужна, – развёл руками Гарри. – За пару вздохов рассказать сложно. В общем поддержать в заклятии. Вы с Луанной будете в паре. Ты ж помнишь как в паре работать?

Сеамни кивнула.

– Сейчас, только Кирилла предупрежу.

Она прошла вглубь дома, растолкала спящего ребёнка.

– Проснёшься, еда на столе. Хочешь помочь – наколи дрова. Книга твоя на полке, страница 83 и 84 обязательно. Я ухожу, нужно господину Гарри помочь. Всё понял?

– Книжка на столе, еда на странице обязательно… – пробурчал Кирилл, а потом открыл глаза. – Я не хочу читать! Тётя Сеамни, можно я дважды дрова нарублю? – эльфийка покачала головой. – Трижды. Четырежды! Пятижтыжчижды!

– Не спорь со мной, – сурово заявила она. – Сделаешь, в конце ханты будет тебе попрыгунчик, – напомнила она. Кирилл скривился и спрятался под одеяло, отвернулся к стенке, но буркнул «сделаю, тётя Сеамни».

Она вышла в прихожую, в которой медитировала, и тут же шагнула за Гарри в портал, оказавшись в тёплой и душной комнате, с которой открывался вид на заснеженные горы. Горные пики расступались, образуя ущелье, и там, где-то на горизонте, горел огонёк людского поселения. Серая туча роняла одинокие снежинки, которые кружились и падали в тёмную бездну ущелья. Ветер завывал, но сквозняков не было.

Её уже ждала маленькая курносая Луанна, а рядом сидел длинный и худющий Агнож, её помощник, ученик и кукла для битья в случае необходимости. Луанна улыбнулась, завидев Сеамни и Гарри.

Не было пиктограммы, не было свечей, не было ничего, что могло бы указывать на совершение какого бы то ни было ритуала. Зато был чёрный ящик, который, Сеамни смутно припоминала, Гарри попросил забрать из Пандемониума, когда они уходили через портал.

– Все в сборе, – хлопнул он в ладоши и потёр руки. – В общем так, я полезу внутрь и буду прокладывать дорогу. Я долго практиковался…

– А Марьяна будет? – вдруг спросила Луанна, осмотревшись.

– Нет, – Гарри не раздумывал. – Она нестабильна, на неё нельзя рассчитывать, хотя она и покрепче вас будет. В общем я практиковался в переносе душ, однажды побывав вашим же трактирщиком без каких-либо последствий. По крайней мере для трактирщика. Жрать до сих пор хочется, – он сглотнул. – А ещё я иногда теряю сознание, – он указал на запёкшуюся кровь на затылке. – Это побочки. В общем вам двоим нужно будет удерживать внешние контуры защиты.

– Почему их не отключить? – задал вопрос Агнож.

Луанна посмотрела на него с недовольством, но не прокомментировала.

– Потому, – стал Гарри формулировать мысль, – что тогда то, что сидит внутри, погибнет.

– А кто там? – спросила Сеамни, а потом сама догадалась. – Там Сильфида? Оно живое? Это был не просто ваш там ненастоящий интеллект, или как-то так? Извини, негоже ученице задавать столько вопросов… – она потупилась.

Гарри ухмыльнулся, как всегда он делал после того, как Сеамни протупливала с субординацией. Его будто забавляло это.

– Да, там Сильфида, и нам нужно её оттуда извлечь. Ваша задача простая. Защитных слоёв четыре, вам нужно будет каждой держать по два, думаю справитесь.

Они расселись по местам и принялись за дело. Что делали остальные, Сеамни не знала. Она чувствовала присутствие ведьмы с её протеже, но магических влияний от них не ощущала. А вот Гарри подцепил и как-то прямо расщепил первый слой защиты. Заклятье, в которое было помещено астральное тело мага, сейчас уменьшенное до размеров магической структуры, полетело внутрь, а защита тут же начала восстанавливаться, вытягивая силы прямо из мага-нарушителя.

Сеамни тут же увидела скрепы, связующие заклинание и стала их поддевать. Вот она – последовательность символов, которые на самом деле ни что иное как каскад эмоций. Вот она пропускает их через себя и усилием воли меняет, разрушает часть, заменяет чем-то иным, и барьер не успевает завершиться, находясь в состоянии между «разрушен» и «починен». Такой же работой занимались Луанна и Агнож. Агнож вначале помогал своей ведьме, но потом вдруг резко переключился на Сеамни и стало намного легче. Вскоре добавился ещё один барьер и приходилось теперь переключать внимание. Иногда её концентрации не хватало и тогда выручал Агнож, который кривился, шипел, но делал, что должно.

Спины ныли от сидения, руки затекали от монотонных жестов, а голова гудела от долгой концентрации. Ритуал продолжался уже целую часть.

Скрепы неожиданно огрубели, в них вплелась чужая магия, держать их больше не было необходимости. Образовалась сквозная дыра, через которую начала утекать сила. Дальше Сеамни ничего не поняла, но всё закончилось, и Гарри пришёл в себя, окидывая всех мутным взглядом.

– Уровень резкости слишком низок, а камера сверхнизкого разрешения, а информация сложна в обработке, – вдруг выдал он. – Я так не привыкла, перехожу в режим ожида… Да, посиди там пока, если можно. Я тебя научу новыми органами чувств управлять, а завтра перемещу тебя в сердце крепости.

Гарри шатнулся, помотал головой и упал на пол.

Луанна встрепенулась, протянула вперёд руки и тут же убрала их. Сеамни подошла и наклонилась, проверяя голову. Гарри очнулся, открыл глаза и изобразил удивление.

– И ты целоваться лезешь? У тебя ж эльф свой есть, – хохотнул Гарри.

Сеамни поспешно отошла, заливаясь краской. И в мыслях у неё ничего подобного не было.

– Да шучу я, не куксись так, – махнул рукой Гарри и сел. – И я предупреждал, что теряю время от времени сознание.

Бывали дни, когда Сеамни уходила в Нуриен Юндил. Там Гарри показал ей большое помещение, примыкавшее к основному зданию, но выполненное так, что его обнаружили не сразу. Заросшее сухими кустами, с опаленными толстенными стенами, какими-то символами на стенах и потолке и кристаллами по сторонам – заклинательный покой.

Ключ от этой комнаты Гарри нашёл пока бродил по замку в попытках «разогреть мозг и заставить его думать», будто он у него когда-то прекращал думать. Как Гарри объяснил, эта часть здания сокрыта от посторонних глаз, чтоб не привлекать к себе внимание астральных сущностей, стены его пестрят от оберегов и дестабилизирующих чар – самое безопасное место, чтобы случайно спалить себе волосы или отрубить палец.

Прошла лишь пара дней спустя освобождения Сильфиды и Сеамни, исправно навещающая заклинательный покой, решила не предавать свою сформировавшуюся привычку. Она, как обычно, дойдя до границы, сплела и пустила по ветру послание.

Плела она долго, успевала за это время замёрзнуть и тысячу раз подумать, а нужно ли ей это вообще, но каждый раз лицо эльфа напоминало ей, что нет другого способа быть рядом, кроме как стать ровней, пусть даже этот эльф и утверждает что-то иное. После сплетённого заклятья она чувствовала на себе некие чары, которые беспрепятственно позволяли войти в замок.

Гарри говорил, что готовит обереги, которые будут накладывать эти чары за него, но у него не хватает на всё времени. Чем он занимался, кроме накладывания охранных чар на границы Аннуриена, Сеамни не знала. Она сомневалась, что во всём Аннуриене хоть кто-то что-то о нём знал.

Она прошла к воротам замка и уже собиралась завернуть к чёрному ходу, через который они входили гурьбой в первый раз, как прямо перед ней появилась прозрачная девушка в длинном платье и шапке ушанке.

Сеамни не смогла сдержать смешок.

– Меня зовут Сильфида, – сообщила девушка важным тоном, – а это юмор нашего уважаемого чародея, – она указала на шапку. – Прошу, Сеамни, следуй за мной, – она провела рукой и одна из двух главных дверей зала, в пять метров высотой и три шириной, с грохотом отворилась, правда не на полную ширину. – Гарри ругается, когда я так делаю, так что прошу, поспеши внутрь.

– Сильфида, ты теперь хранительница замка? – полюбопытствовала Сеамни.

– Вроде того. Информация Замка Древней заблокирована, а из всех интерфейсов мне подчиняется пока только эта дверь, – выразилась она. – Я чувствую подпитку от дерева, но его вольтаж слишком высок для меня и приходится уходить в спящий режим, чтоб немного разрядиться. А ещё Гарри говорит, что я странно предоставляю информацию.

– Ну твоя речь вполне нормальна для Пандемониума, – заметила Сеамни. – Нуриен Юндил – немного иное место и ожидаешь услышать немного… иные слова.

Сеамни вошла, дверь за ней закрылась.

– Мне пора, – бросила Сильфида и исчезла.

Дни сменялись днями. Гарри смог наладить отопление замка, превратив его в тёплый и уютный уголок. Вместо тьмы и мрака в воздухе летали маленькие светлячки, давая света больше, чем электрические лампочки. Магии этого места хватало чтоб беспрепятственно тренироваться. Некоторые комнаты сохранили свой холод, и в такие места носили еду и питьё, чтобы те дольше оставались свежими.

Ещё через пятерню Гарри сделал первую партию оберегов и в замок перебралось некоторое количество народу. В общем-то после того, как Гарри отправил некоторых вояк, которые, как он считал, смогут эффективно охранять другие деревни, людей поубавилось, особенно из тех, кто пришёл сюда вместе с Гарри.

Первыми и в самое ближайшее время переехала Сеамни с Леголасом, посчитав, что так ближе к заклинательной. Кирилл уехал с ними, но настоял на собственной комнате, сказав, что он уже достаточно взрослый, «чтобы всё решить самому и не читать книжки». Из штурмовой бригады все решили жить поближе к лидеру, а их и так осталось немного: Майклсон, Курт, Нинтр и Ник с Валькрой. К Гарри попросился ещё Вальтер Барго с женой. Он, кивая, выслушал, что здесь ему не полагается земли, что жить они будут на одно лишь жалование и что это не лучшее место для детей. Он кивал, но настоял на своём. Луанна решила остаться у себя, не объясняя причин, сказав только, что в гости заглядывать будет.

Кто-то говорил, что видел, как Марьяна просилась в Нуриен Юндил, однако по какой-то причине они с Френком всё же остались жить в своём домике. Поговаривали, что всё чаще и чаще из этого домика доносились крики и взрывы, и Гарри вслух выражал опасения за Марьяну. Почему он переживал за неё, а не за Френка, Сеамни не знала.

Френк

13-ый день Белой ханты

Вечер в таверне в обилии пива, которое успело настояться к холодам. Френк искренне думал, что сумеет отвлечься, однако мысли о ссоре возвращались и возвращались. Он так больше не мог. Марьяна кидала претензии, закатывала истерики, хотела чего-то, чего Френк просто не понимал. Она сама не знала, чего хотела. То она кричала и верещала на него, кидая в стену огнешары, то уже зажималась и трахалась до третьего оргазма, после чего тут же начинала рыдать. Ощущение было, что живёшь с сумасшедшей…

А Гарри предупреждал. Он всегда, сука, прав! И всё вот он увидит, всё усмотрит. А что, если такая штучка как Марьяна была ему очень даже по душе и вначале даже по нраву? Он неплохо проводил с ней время, они ходили к реке, гуляли по осеннему лесу, не боясь встретить там гноллов или каких других тварей, любовались закатами. Но всегда и во всём Марьяна оставалась Марьяной – слегка заносчивой, игривой, своенравной. До поры это даже забавляло его. Да и сейчас эти качества не кажутся какими-то очень уж плохими. Однако если раньше Марьяна могла просто сидеть, обняв колени, рыдать и посылать его, Френка, нахер, то сейчас это переросло во вспышки буйства. Ощущение было так же такое, что Марьяна впадала в буйство только когда видела его – Френка.

Она им играла, и он вначале поддавался. Дать пощёчину – пожалуйста. Целовать ей пятки – пожалуйста. Голым мыть пол после очередного скандала – даже это не было большой проблемой для привыкшего к маразму армии Френка. Иглоукалывание – тут уж подождите, зачем это делать? Кандалы… Чем-то начинало напоминать ритуал.

С каждым витком, с каждым наездом Френк понимал, что граница дозволенного постепенно отодвигается всё дальше и дальше и вскоре от человека-Френка останется только раб-Френк. И когда он сказал «хватит» её будто сорвало. Да ты меня не ценишь, да я для тебя всё делаю… И ещё виноватым остался.

Он осушил очередную деревянную кружку. Кто-то проставлялся, Френк пытался понять кто же этот щедряк и по какому поводу. В общем кто-то проставляться щедряк начал только сейчас, Френк же пил начиная с обеда, когда ему разодрал плечо очередной огнешар, а озлобленные и колкие фразы выставили его на мороз в одних штанах. Пришлось идти и побираться, выискивая тёплый плащ. Как ни странно, но помог Дима. Приютил, обогрел, порекомендовал напиться до беспамятства. Этот парень явно что-то знал.

В таверне уже было полно народу. Вся знать, собранная у одного длинного стола: Луизы, Бжегович со своим протеже Лампортом, граф-староста Йен, ещё пара, которых Френк не знал, Луанна со своим толи учеником, толи женихом, уже не понятно было, ведь больше они не ругались, а мило беседовали. Столов свободных почти не было. Тут были и ему знакомые лица Нинтра, Курта, Мумбы, Сиси и прочих, однако не все. Всех бы это скромное заведение просто не вместило. Леголас с Сеамни материализовались совсем рядом, за соседним столиком.

– Вы давно тут? – спросил он эльфов.

– Одну часть уже как, – достав часы и посмотрев на время ответил Леголас и отпил из свой кружки.

Сеамни рассматривала толпу. Рядом лежала закрытая книга с названием на эльфийском. Наверное на эльфийском. Она могла быть с равным успехом на любом языке, но эти закорючки вроде называются эльфийскими письменами, на сколько разбирался Френк.

Дверь распахнулась и вошла эльфийка с тёмной кожей, отдающей синевой. Вот до чего странная личность, Френк понять не мог. Она откинула капюшон и Френк всё же признался себе, что кожа кожей, а личико красивое, только уши больно длинные, похожие на кроличьи, особенно если ты пьяный.

– Киая! – крикнула Сеамни, помахав рукой. Вернее как крикнула, скорее громко сказала. Но эльфийка с тёмной кожей мгновенно повернула голову в их сторону, зрачки её сузились, она улыбнулась и отправилась к эльфам и, соответственно, к Френку. Грациозная походка, гордая осанка.

Френк заглянул в пустую кружку, ляпнул по столу и подозвал трактирщика. К боли Марьяны, глядя на серую кожу тёмной эльфийки, добавилась боль Майваны. Блять, они даже на одну букву начинаются!

– Френк, что с тобой? – погладила его Сеамни.

– Отстань… – хныкнул он и навалился на пиво. – Обязательно всем меня трогать?

Дверь открылась ещё раз и на пороге возник Гарри.

Лицо уже не столь безобразно, лишь огромный красный след от ожога и не желающая расти правая бровь. Маг мог бы скрыть своё лицо под личиной любого красавчика, но вместо этого просто ходил и пугал народ. Народ, между прочим, привык, а тут он хорошеет с каждым днём, девок на себя приманивает. Приманивать-то приманивает, да ни одну так и не увёл.

– Гарри, айда к нам! – просипел граф-староста и закашлялся.

Гарри подумал и отправился за стол к знати.

– Чего такой могучий воин грустит? – поинтересовалась тёмная эльфийка у Френка, заглядывая своими огромными чёрными (каких нет у людей и быть не может) глазами с серыми зрачками в его мутные от хмеля.

– Все бабы – дуры, – декламировал он и бухнулся лбом о стол.

По его волосам прошлась лёгкая ладонь. Мурашки побежали по спине.

Он поднял голову, пытаясь сфокусировать на красивом лице взгляд.