355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Станислав Венгловский » Полтава » Текст книги (страница 23)
Полтава
  • Текст добавлен: 5 июля 2018, 22:00

Текст книги "Полтава"


Автор книги: Станислав Венгловский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

9

Как только шведы подступили к Полтаве, гордиенковцы, ставшие недалеко от неё большим лагерем, узнали, что князь Меншиков переходит к королю Карлу. Привёз новость Мазепин есаул. Прокричал хриплым голосом, будто об окончательной победе, да и поскакал назад в густой пыли, а многих гордиенковцев, кажется, услышанное подбодрило. Скоро здесь не увидишь русского и шведа – король поведёт войско на Москву.

Однако ободрённые вскоре опустили руки: шведам так быстро не взять Полтаву, как говорил о том Гордиенко. После неудачных приступов под командой генералов король лично повёл на штурм три тысячи солдат. Они таки взобрались на валы, но на помощь царским солдатам высыпали почти все полтавцы, способные держать оружие, и сбросили их вниз. В тот же день был объявлен королевский приказ замкнуть крепость в кольцо.

Лёгкой весенней пылью закурили над тихой Ворсклой широкие шляхи. О подсохшую землю застучали солдатские сапоги. Заржали высокие кони. А всё живое по близким сёлам должно было спасаться или за валами или подальше искать себе безопасного места. С болью в сердце оставляли землю хлеборобы, зная, что этой весною им не брести за плугом, подгоняя волов и вдыхая резкие запахи вспаханной нивы. Вернут ли хоть то, что посеяно осенью, если сюда начала собираться вся шведская армия?

Среди шведов шустрее прочих зашевелились немолодые степенные люди, приказывающие солдатам забивать в землю белые колья. Они иногда задирали кверху головы, слушали, как заливаются в синем небе жаворонки, и размахивали при том руками. И ещё возле них ходило много солдат с лопатами. Немолодые люди держали перед собою огромные бумаги, что-то там царапали перьями, а солдаты лопатами копали землю. Крепость на работу супротивника посматривала с огромным интересом, потом бахнула из ружья – убит один человек, упал, а бумагу отнесло шагов на десять! Тогда людей с бумагами закрыли шеренги драгун. Достаточно кому-нибудь появиться на крепостных валах – его прижимают пулями к земле. А крепость бережёт порох. Отмалчивается.

Для осады, как обычно, приходится перемещать горы земли, насыпая контрвалы, делать апроши, мины, как это все называют опытные французы. Эго работа для простых мужиков. Денег у короля достаточно. Однако деревенских жителей удалось набрать горсточку – так что король после совещания с генерал-квартирмейстером Гилленкроком обратился через него к гордиенковским старшинам, чтобы они призвали рыть землю своих вояк. Сначала, собираясь в гурты в своём лагере, казаки не желали и слушать королевскую пропозицию. Казаку прилична сабля, а не лопата... Гурты хороводились несколько дней, отпуская шутки, от которых у короля заскребло бы в носу, услышь он то и пойми. Однако казаку нужно что-то жевать. А что? Всё надо подвозить неизвестно откуда. И денег где взять, если не у богатого шведа? А так генерал-квартирмейстер обещает плату за рытье. Вон его люди уже всё вокруг измерили, вбили колья – копай! Да и долго ли придётся надрываться с лопатой, если уж Меншиков с войском переходит к королю? Царь Пётр уехал на Дон и не возвращается, есть слух – сядет на корабль, поплывёт с верными людьми за море. Вот что придумал царь, узнав о намерениях запорожцев! И у Шереметева, слышали надёжные товарищи, тоже загвоздка: что делать? Шереметев находится с другой стороны от шведов, возле Днепра, а Меншиков отсюда недалеко, в слободском городе Харькове. Если уж такие близкие к царю люди покидают его – только и осталось ему кораблём плыть на чужую сторону.

Многие запорожцы пошли копать землю вынужденно, но будто своей волей, остальных же принудили силой. Таким способом, побитый нагайками, и Марко Журбенко корпел теперь в глубоких ямах против Полтавы. Швырял сырую землю, стоя по колена в холодной воде. Когда же на небо набегали густые тучи – на душе легчало. Никто тогда не видел, что делают казаки для шведов. Уже зазеленели леса, сады, уже изрядным листом и густой травою принарядилась земля – появилось укрытие. Зато в ясную погоду на валы высыпали полтавские люди – они обзывали сечевиков здрайцами, показывали им верёвочные петли, в которых им и качаться. Марко избегал глядеть на полтавцев, но от въедливых взглядов нигде не спрячешься, да ещё он побаивался, не глядит ли на него оттуда родной брат Денис. Брат обязательно должен быть там, где битва. Вот уж посмеётся, как встретятся. А может, и наименьшего брата, Петруся, подхватило военной волною.

Однажды, выйдя из крепости, солдаты хорошенько поколошматили шведов. Гордиенковцы разбежались при нападении, но есаулы снова согнали их на прежние места, принудили искать разбросанные инструменты и снова рыть землю. Тогда Марко не выдержал. Как ударит лопатой о твёрдое дно в выдолбленной яме – и железо лопнуло.

   – Казаки мы или грабари, трясця его матери! Вон они похаживают!

Шведы стояли на холмах со всех сторон, в несколько рядов. Ружья наготове, хоть и опущены прикладами к земле.

Марков крик для запорожцев стал желанным знаком. Все плюнули на осточертелую работу, стали сползаться в кучки, получился шум. На шум сбежались есаулы. Да и шведы наставили уши и оторвали от земли ружья.

Однако запорожцы уже потянулись к своим куреням, виднеющимся за версту, над оврагом, густо обставленным возами с поднятыми в небо длинными сверкающими оглоблями. Шведы, выстроившись вдоль дороги, продвижению не мешали.

А там, в лагере, с самого высокого места размахивал руками старый Петрило:

   – Товариство! Нас называют здрайцами! Моё старое сердце болит от таких слов! Всего наслушался за жизнь, а этого не вынесу! Хотя мне уже всё равно и никто на земле не будет терзаться моим стыдом! А среди вас много молодых, у кого есть дети да родственники! Спокон веку запорожцы защищали Украину, а теперь? Думали мы с людьми быть, а получается, много нашего люда воюет против захватчиков, да не мы! Как же так вышло, что лихие люди нас обманули?

Частые слёзы оросили исхудавшее лицо старика, до этого времени всегда спокойное. Ударил шапкой о землю, упал на неё...

Отыскались ещё говоруны. Показывали в сторону Днепра, за синий лесок. Туда... От таких слов за спиной у каждого вырастали крылья.

   – Товариство! – крикнул и свои слова Марко с высокого воза на высоком месте. – И мы для своей земли хотели что-то сделать. Ещё не поздно, сечевики!

Есаулы находились невдалеке от крикунов, кто на коне, а кто на земле, какие-то растерянные, сабли и нагайки в руках без движения.

Тем временем доносчики дали знать Гордиенку. Он прискакал без охраны. Хитрый атаман сразу смекнул, на что решаются казаки, чем всё это пахнет для него лично, поэтому не горячился, слушал, поддакивал и пускал слезу, а сам оглядывался, как загнанный волк, окружённый на овчарне мужиками с кольями. Некоторые сечевики начинали его понимать. Он здесь, а Сечь избирает нового кошевого, хитрющего казака Сорочинского. И того Сорочинского поддерживает Меншиков – не без царского указа. Не отстал Меншиков от царя. То поклёпы одни на него.

   – Идём отсюда! – завопил кто-то. – На Сечь! Там, на нашей матери, всё решим! Там Сорочинский посоветует!

   – Идём! – поддержали мигом, бросились неизвестно куда, лишь бы что-то ухватить на дорогу, а более всего – оружие. Примчались к возам. Собирали обозы, запрягали коней. Демьян Копысточка стремился поставить свой воз первым. Но пока собирались, на холмах завиделось очень много шведского войска. И на холмах, и на лесных полянах, на дорогах – везде.

Правда, горячие головы не заботились о том – пусть! Что запорожцам шведы? Запорожцы – люди вольные. Захотели – пришли. Захотели – прочь! Так всегда было.

Многозначительно посматривали казаки друг на друга, помалкивали, лишь бы швед не узнал о тайных надеждах.

Из-за шведских рядов тем временем в окружении генеральной старшины вынырнул Мазепа. Вокруг – пузатые музыканты. Развёрнуты знамёна, которые так красиво раскачиваются на тёплом весеннем ветру.

Да запорожцы и перед Мазепой не станут таиться.

   – Не враги мы нашей земле! – вновь на возу Петрило. Таким его и не примечали раньше. Рука не отрывается от сабли. – Пан гетман! Мы уходим!

   – Уходим! – закричали запорожцы. – Силой прорвёмся! Нашей земле – горе!

Есаулы сняли Мазепу с коня и поставили на запорожский воз. Он долго откашливался. Марко стоял рядом и видел, как шевелится острый сухой подбородок.

Удивительно, до чего не похож гетман на того мудреца, которого намалевал Петрусь. Вроде бы это отец намалёванному, к тому же очень хитрый и злой.

Мазепа долго утирал вышитым платочком усы, потом заговорил взволнованным голосом. Все притихли. Рядом с Мазепой нет даже сердюков. Если бы сердюки, кто бы слушал? А так, может, и разумное что насоветует? Старый человек.

Речь получилась хоть недлинная, но медленная.

   – Товариство! И я не враг нашей великой мученице – нашей родной земле, нашей Украине! – И слезу пустил, и снова утирал её вышитым платочком, долго прятал платочек в карман красного жупана. – Потерпите, умоляю вас! Вот возьмут шведы Полтаву – король вас щедро наградит!

   – Пусть! А мы поедем! Враки! У царя будем солдатами, а здесь – быдлом!

   – Враки! – закричал и Марко. – Враки всё!

Есаулы уговаривали, щёлкая нагайками:

   – Опомнитесь, дураки! Оглянитесь!

Вот оно что. Пока Мазепа говорил – шведы поставили на холмах пушки. Шведская драгуния сверкает саблями, только подай ей знак!

Дождались. Остывали горячие головы от Мазепиных хитростей да прыткости.

Гордиенко уже переиначил голос – тоже умеет пустить слезу, как и Мазепа. Теперь он оттеснил Мазепу, зычно командуя:

   – Расходитесь! По своим куреням! Быстрее!

Шведские драгуны окружили каждый курень. Так, в окружении, должны были отправиться казаки на свои места, копать снова землю.

Марко, от виденного, сгорбился. Не время было говорить. Он покосился на Мазепу – и от злости и беспомощности плюнул на землю.

А казаки, бредя в пыли, которую вздымали нарочно, перешёптывались, что враги успели схватить самых горячих. Уже связаны руки старому Петрилу. Во многих сражениях побывал старик, во стольких походах, возвратился с Дона, а вот... Демьян Копысточка – тот первый побежал с лопатой. У шведов сила сейчас. Нужно было раньше думать своими головами. Разрешили изменникам продать такую силу захватчикам...

Один Марко в запылённой толпе, кажется, ещё не совсем упал духом. Приключение будто лишь усилило в нём веру, что ещё можно чем-то помочь себе и товарищам. Пока живёшь – надейся.

10

Вслед за шведами к Полтаве стягивались русские войска. Они заняли за Ворсклой всю низменность, гуще всего сосредоточившись возле села Крутой Берег. Королевским войскам, что хозяйничали на землях вдоль правого берега, стремясь не подпускать супротивника к своим укреплениям, была на руку заболоченность речной долины. Ворскла и Коломак, сливающийся с ней, наделали столько веток, что среди них заплутает даже местный житель, а уж провести там войско с обозом да с тяжёлыми пушками, пока ещё не спали весенние воды, – задание чрезвычайное. С высоты будет сразу замечено усиленное передвижение.

Однако земля с каждым днём подсыхала. Речки начинали входить в свои пределы, и за Ворсклу от русских посылались партии казаков и хлопов. Небольшие отряды украдкой пересекали воду, пробирались кустами, лозами, приречными зарослями. Еженощно на высоком берегу вспыхивали пожары и слышался шальной топот копыт, после чего взрывалась долгая перестрелка. Не было покоя даже в местечке Великие Будища, где король держал возле себя своих самых значительных генералов.

Денис, а с ним и Петрусь часто переправлялись на шведский берег, иногда оставались там на несколько ночей – днём прятались в густой зелени, в оврагах; возвращаясь назад, каждый раз жадно всматривались туда, где за лесом, за чёткими башнями Крестовоздвиженского монастыря прорезалась Полтава. Петрусь представлял, какие чудесные дали открываются с монастырского подворья. Когда-то хлопца пьянили мысли о монастырской жизни – можно спокойно малевать! Но теперь подобные мысли не волновали.

Полтава стояла прочно. Приступы шведов каждый раз получались неудачными, и наконец король приказал вгрызаться под крепостные валы, чтобы засыпать в подкоп порох. После взрыва в прорыв проникнут королевские войска. Защитникам никак не определить, где именно производится подкоп. Люди, сумевшие выйти из крепости, передавали просьбы коменданта любой ценой узнать о месте подземных работ. Тогда из крепости поведут встречный подкоп. Ночами к звукам в шведском стане прислушивались многие уши, но всё напрасно: с такими делами тщательно таятся.

А в начале мая царские войска переправились через Ворсклу в нескольких местах и ударили на город Опошно. Там долго гремели бои. Денис Журбенко надеялся, что и его сотню перебросят в те места, но на неё, оказалось, возлагали иное, ответственное и нелёгкое дело.

В июне на берегах Ворсклы обнажился белый песок. Ожило остроконечное «татарское зелье». Повыбивал трубочки зелёный камыш. Ночью над водою рождались лёгкие туманы. Кричали изредка птицы, и совсем не было покоя лягушкам. Прогретая за день вода уже не успевала остыть за ночь. Лето начиналось жарою, подтверждая убеждения старых людей: как зимой намёрзнешься, так летом пропотеешь.

Царские солдаты, переодетые в шведские мундиры, неторопливо и молча входили в тёплую воду, держались на одинаковом расстоянии, будто их разделял невидимый аршин. Потрусь, тоже закованный в тесную чужинскую одежду, шёл впереди. Днём ему сказали, что на нём мундир пленного шведского вахмистра, добровольно сдавшегося в плен. Шведские солдаты, мол, приложат к шапке пальцы, завидев такую одежду. Петрусю чудилось, будто этот мундир носил молодой хлопец, что сдался ему в плен на переправе через Псёл. Кто знает... Не один швед попал в плен.

Рядом, низко надвинув на головы огромные шапки и цепко всматриваясь в белесоватый туман, тихо переговаривались между собой двое полтавцев – Охрим и Микита. Они уже несколько раз приносили рапорты от полтавского коменданта. Они хорошо знали речку, поскольку рыбачили на ней с малых лет, но, как и большинство соседей, совершенно не умели плавать. Потому бригадир Головин, начальник воинского отряда, решил взять за проводника ещё кого-нибудь из казаков, умеющих плавать, – взяли Петруся.

А вся Денисова сотня тоже переправлялась двумя частями, правее и левее от людей Головина. Казаки бесшумно вели коней, потому что конские копыта, по давнему обычаю, обмотаны тряпками. Петрусь воспринимал происходящее как сновидение. Казаки лишь ступили на твёрдую землю – сразу в сёдла, только мелькнули. На прощанье старший брат напомнил:

– Там гляди... Как условились...

Денис узнал Охрима и Микиту, спросил, не сравнялись ли они своими зажитками с бедняками. Охрим захохотал в ответ. Денис просил обоих полтавцев присматривать за братом – те кивали головами. Петрусь не сердился на брата, хотя не впервые ему слышать высвистывание пуль.

Перейдя через Ворсклу, высокие ростом солдаты и далее ступали осторожно. У передних – ружья наизготовку. Задние привязывали оружие к мешкам, что у них на головах, лишь бы не замочила вода. Петрусь знал: в мешках порох! Пороха в Полтаве мало, рассказывают Охрим и Микита. Сколько же понадобится таких мешков, чтобы выдержать напор всей шведской армии?

На берегу Головин приказал отдохнуть. Солдаты так и припали к земле. Бригадир подозвал Петруся. Сухощавое лицо командира скрывала тень от высокой шапки, да глаза его и в тени отсвечивали тревогой. Ведь провести в Полтаву помощь поручил сам Меншиков.

   – Не подведёте, казаки?

   – Пан, – опередил Петруся Охрим. – Мы не раз пробирались!

   – Может случиться всякое, – перебил бригадир и махнул рукой. Идите, мол, отдохните. Сам же чего-то дожидался, всматриваясь в молочно-серую завесу. Сонные крупные птицы, потревоженные присутствием людей, с криками падали в густые загадочные заросли.

Петрусь присел на остывший белый песок. Солдаты неподалёку выливали из сапог воду. Звуков не слышалось. Только виднелись синеватые серебристые дуги. Небо над деревьями было прошито пушистыми звёздами. И тишина стояла такая, что даже не верилось, будто возле Опошни сегодня днём гремели бои, что туда на выручку, говорят, поспешил из-под Полтавы шведский король.

Петрусь имел от Дениса задание дойти с отрядом до валов и сразу же возвращаться. Что говорить, хотелось побыть рядом с защитниками города. Однако у Дениса из бывшей сотни, оставленной при царском войске полковником Галаганом, когда он сам отправлялся с прочими казаками в город Чигирин, чтобы придержать там ненадёжных запорожцев, теперь уцелело, ну, может, с десяток человек, остальные – все люди новые.

Выплеснув из сапог воду, Петрусь примостился под ольховым кустом так, чтобы видеть бригадира Головина. Никто, кажется, не чувствовал страха, хоть опасность подстерегала на каждом шагу. Набежали мысли о матери в лесу, о Гале, о старом деде Свириде, малом Мишке, а потом мысли переметнулись на брата Марка – давно нет новостей. Много сечевиков-гордиенковцев стоит против Полтавы. Но нет там Марка. Да и запорожцы те – пьяные приблудники...

Дождётся ли Галя своего суженого...

Петрусь вздохнул. Дорого заплатил бы человек, лишь бы заглянуть в свою будущую жизнь. Иногда она видится: ты возле красок, работа... А тут маленький мальчишка вымалёвывает кистью цветное пятно, и рядом улыбается Галя... Казак встрепенулся, и в то же мгновение где-то далеко раздались выстрелы. Шведов уже тревожили казаки Дениса. Всё делалось так, как задумано.

Бригадир Головин вскочил на длинные тонкие ноги:

   – С Богом!

Охрим и Микита уже готовы. Нет у них ноши, а в руках – длинные жерди, чтобы измерять глубину реки.

Отряд без помех добрался почти до самой крепости. Солдаты пробирались между кустами и деревьями, во тьме натыкались на кучи земли – это уже возле шведских окопов, вырытых запорожцами. Солдаты ругали и шведов, и запорожцев. Некоторые сваливались в ямы, но их ловко оттуда выуживали.

Снизу валы казались ещё выше и неприступней. Где-то за крепостью круто загибалось ночное небо со светлыми полосами, с мигающими влажными звёздами, между которыми плыли лёгкие облачка, иногда их закрывая, но они просвечивали даже сквозь облачка и сквозь молочный туман.

Ни одного шведа пока что не встретил отряд. Наверное, враги опасались, не возникнет ли перепалка поблизости от их лагеря. Возле костров зашевелились огромные тени. А там, где разразилась стрельба, вспыхнуло зарево. Уже всё вокруг окуталось дрожащей пеленою, каждое дерево, каждый кустик, кучка земли. Звёзды в небе поблекли. В лагере дробились и пропадали тени, будто исчезали и сами костры.

За окопами раздались команды. Петрусь, как и весь отряд Головина, оказался на открытом месте. Головин прокричал непонятное слово, знать, шведское, и поскольку повсюду в том направлении зарева продвигались длинные колонны, то шведы ничего подозрительного не усмотрели в ещё одной торопливой колонне, которая, не таясь, спешила в том же направлении.

   – Вперёд! – передал Головин новую команду, сообразив, что к чему.

В спешке враги не обратили внимания и на зелёную ракету, скользнувшую по ночному небу за их спинами. Ракету выпустили в голове колонны, уже приближающейся к крепостным воротам. В садах возле крепости залаяли одичавшие собаки. После условного свиста и света ракеты заскрипели брёвна ворот, над ними зашевелились тени.

Головин указал рукою на овраг, о котором говорил с Петрусем (Охрим и Микита сдавили на прощание товарищу плечо, они оба пока что оставались в крепости), да неожиданно из того оврага, куда уже собирался было рвануть Петрусь, ударил ружейный огонь.

   – Назад! – закричал Головин, а солдатам скомандовал: – Бегом!

Шведы наконец оценили свою неосмотрительность. От наседающих на хвост колонны врагов отбивались предназначенные для того солдаты. Огонь из оврага был плотен и разителен. Кое-кто не уберёгся, некоторых солдат понесли на руках их товарищи.

Денису стало известно, что солдаты во главе с Головиным вошли в крепость, однако он не знал, куда девался Петрусь: тоже прошёл за крепостные валы или же его захватили в плен, когда торопился к условленному месту, где ждали казаки?

Денис той ночью несколько раз оставлял условленное место, йотом снова возвращался, надеясь, что брат отыщется. Страшно было думать о беде, ещё страшнее – о матери, которую сведёт в могилу горькая весть.

Уже поднялось утро, и казаки силой забрали с собою своего сотника. Шведы завидели всадников в утреннем тумане, бросились в погоню на своих хорошо отдохнувших конях, наверное, и настигли бы, да казаков спасли русские пушкари – картечь отрезала преследователей.

Денису ещё не раз удалось побывать на уговорённом месте. Он искал брата в кустах, полагал – тот ранен, на войне по-всякому случается, но каждый раз возвращался на свой берег ни с чем. Правда, вскоре узнал, что из утраченного и снова отбитого у врага Крестовоздвиженского монастыря в осаждённую Полтаву пушкари перебрасывают полые ядра. В ядрах – письма. Так же поступают и полтавцы. Можно было бы узнать, есть ли в крепости Петрусь, – но таким способом переписывается с комендантом Полтавы сам Меншиков. Будет ли князь сушить себе голову судьбою простого казака?

Однако Денис не терял надежды. Пусть уж про Марка ничего нельзя узнать, зато младший брат где-то недалеко.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю