Текст книги "Союзник (СИ)"

Автор книги: Соня Таволга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

12

Альтея Хэмвей.

Последние два дня получились просто невероятными. Я не отходила от господина Гренэлиса ни на шаг – наверное, это было чрезвычайно беспардонно с моей стороны. Наверное, я его утомила. Он, впрочем, не выказывал недовольства, а как раз наоборот – увлеченно рассказывал о своей работе, подробно и с охотой отвечал на мои вопросы.

О, возможности его поистине уникальны. Я провела жизнь при дворе, вращалась среди королевских магов. Я думала, что их способности велики, но им далеко до способностей господина Гренэлиса. Главное, что они могут быть действительно полезными. Магию создания можно использовать не только для несложных предметов, когда тех не оказывается под рукой, ее можно применять в строительстве и ремонте зданий и дорог, значительно ускоряя, упрощая, и удешевляя процесс. Заряжая магической энергией механизмы, можно производить мощные двигатели, заменяя тяжелый труд многих людей. Дир даже умеет влиять на рост растений, делая их более приспособленными к среде, существенно улучшая урожай. Я поняла, почему Риель заинтересовался его талантами. А какой политик не заинтересовался бы? Ведь это прогресс, улучшение жизни народа, и, как следствие, собственная популярность. И я начала понимать, почему Ниратан в последнее время становился все сильнее. Мы привыкли считать его диким, «обезьяньим», но он давно не дикий, а в последние пару лет развивается все стремительнее. И да, я начала понимать, почему Риель столь значителен в глазах местных чинов и иностранных владык. Он пока недолго на посту, но уже уважаем, и это только начало. Он только постигает искусство кеттара. А какие успехи ждут его впереди! И какие успехи ждут Ниратан!

Если я все же стану королевой… Впервые эта идея показалась мне реальной и даже захватывающей. Если я все же стану королевой, господин Гренэлис поможет мне сделать мое правление успешным. Я переживала из-за того, что не обучена королевской магии, но он научит меня большему.

Да, ведь телепорт, который закинул нас в пустынные края – дело рук Дира. Пунктом назначения должен был стать его дом, называемый им башней, а первая часть телепорта – моя сосновая шишка. Если бы не происшествие на празднике, я попала бы к нему в гости безо всяких неприятностей.

Дух захватывает от мысли, что я научусь делать телепорт!

Он починил зеркало Шеила, и тот смог поговорить с дочерью, наконец. Шеилу бы просто порадоваться, но вместо этого он, на пару с Ксавьерой, взялся портить мне настроение. Наверное, я напрасно рассказала им о своих дивных горизонтах. Они принялись хором убеждать меня не спешить и ни на что не соглашаться, но я и без них не спешила и не соглашалась. Я хотела сначала расспросить обо всем Риеля. Я собралась одолеть его вопросами!

Путешествие из башни во дворец заняло всего пару минут. Да, это были не самые приятные минуты, но, без ужаса и неизвестности, без сюрприза и шока физический дискомфорт вполне терпим. Тем более что после телепортации меня ждали ароматная ванна, пристойный наряд, красивый ужин, и неофициальная личная встреча с самым роскошным мужчиной средь существующих, вымышленных, и еще не рожденных.

Мы поднялись по белоснежной винтовой лестнице, и остановились перед неприметной дверью.

– Подожди здесь, – обратился Риель к своему Младшему, доселе сопровождавшему нас.

Тот кивнул, и уселся на аккуратный диванчик, обитый белой кожей.

Канцлер вынул из кармана традиционно-черного камзола маленький ключ, и отпер замок.

– Прошу, леди Хэмвей, – он придержал дверь, пропуская меня вперед. – Это – моя оранжерея.

Я шагнула внутрь и огляделась. Помещение было не слишком просторным, но с высоким потолком; его тускло освещали несколько магических огоньков, прикрепленных к стенам. Многочисленные полки, подставки и кованые стойки заполнялись растениями, буйствующими диковинными цветами. Бросилось в глаза отсутствие окон.

– Мне казалось, в оранжереях потолки и стены должны быть из стекла, – заметила я. – А здесь только искусственный свет?

– Запустите еще несколько огоньков, – попросил Риель. – Сейчас здесь вечернее освещение, а я хочу, чтобы вы все хорошо рассмотрели.

Я выполнила просьбу. В прохладно-белом ярком свете заискрились самоцветы на стенах, заиграло цветное стекло в изящных колоннах, засверкали струи маленького водопада.

– Красиво, но что-то смущает… – проговорила я, повернувшись к канцлеру.

– Что же, леди Хэмвей? – он чуть улыбнулся, глаза вспыхнули наравне с самоцветами.

О, он мне улыбается! Наше прежнее общение было до безобразия символическим, а Риель – до обидного отстраненным. Прежде он смотрел сквозь меня, и все мои слова пролетали мимо. Я была ему настолько неинтересна, что он даже не трудился маскировать безразличие светскими манерами. И вот он вдруг заметил меня. Отделил мою фигуру от антуража.

Я присмотрелась к цветам, и озвучила находку:

– Они без горшков.

Прекрасные растения тянулись прямо из мраморных полок и хрустальных подставок, плети вьюнков брали свое начало в стенах и потолке.

– Им не нужно солнце, – сообщил Риель бархатным голосом, похожим на ниратанский тэрн. – Не нужна вода и почва.

– Так они неживые?

– Живые. Они растут, цветут, плодоносят, засыхают. Они совершенно нормальные, просто созданы магией, и магия поддерживает их жизнь. Эта оранжерея – мое маленькое увлечение. Все, что вы здесь видите – цветы, декор, водопад – результат моих экспериментов. Точнее, тренировок.

Мое сердце забилось быстрее.

– При помощи магии создания можно сотворить даже жизнь?

– Пока только растения, – охлаждающе ответил Риель. – Господин Гренэлис много внимания уделяет магии создания, изучает ее потенциал. Кто знает, может, со временем мы сможем создавать что-то более сложное.

– Это потрясающе… – пробормотала я, обмирая в предвкушениях.

Мы сможем создавать что-то более сложное. Мы. Я – в одной связке с восхищающими меня людьми. Мы вместе.

Он вновь улыбнулся, и стянул перчатки.

– Смотрите, – сказал он, небрежно бросая их на полку.

Он встал у невысокого кустика с резными листьями. Мой взгляд сразу упал на его руки, хотя он, конечно, предложил смотреть вовсе не на них. Вид левой кисти болезненно дернул мне сердце. Вместо безымянного пальца – короткий обрубок, мизинец отсутствовал вовсе. Обширный грубый шрам, как от сильного ожога, покрывал часть внешней стороны ладони, переходил на внутреннюю сторону, и тянулся по запястью. Мне виделась в этом жуткая ошибка – у столь красивого человека столь явный изъян. Это неправильно и несправедливо, даже как-то нелепо.

Риель тем временем складывал пальцы, и заклинание шевелило воздух вокруг выбранного куста. Диковинные листья медленно, но уловимо глазом увеличивались в размерах, на стволе проклевывались новые побеги, верхушка увенчивалась цветоножкой с тугим бутоном. Бутон набухал, розовел, раскрывался, и превращался в рубиново-красный цветок изумительной красоты. Риель завершил заклинание. Я подошла поближе, коснулась нежных листьев. Они были настоящими, живыми на ощупь, и пахли сладковатой садовой свежестью.

Отвлекаясь от метаморфоз куста, я заметила, как поврежденная кожа кисти бледнела во время заклинания, и покрывалась тонкими сине-фиолетовыми прожилками. Ладонь поблескивала и набухала, словно наливаясь энергией, не находящей выхода.

– Вам больно это делать? – не сдержала я бестактный вопрос.

Я устыдилась, но моя непосредственность была прощена.

– Да, – ответил канцлер просто. – Энергия, выходящая через пальцы, должна распределяться равномерно, а мне это недоступно. Я прошу вас не распространяться об этом, леди Хэмвей, и об этой комнате – тоже. Эта комната – мой тихий угол. Сюда не допускаются даже мои Младшие.

– Тем не менее, я здесь…

Он кивнул, его здоровая рука коснулась моего плеча. Нервная паутинка защекотала мне спину, колени задрожали взволнованной слабостью.

– Вы – особый случай, – сказал он, заглянув мне в глаза. – Ведь у нас с вами теперь есть кое-что общее.

– Пока еще нет. Я еще не дала ответ господину Гренэлису.

Я смогла возразить, но не смогла сделать это твердо и убедительно. Вся моя сущность трепетала мотыльком, и в ней почти не оставалось места для воли и разума.

Риель согласно кивнул, надевая перчатки.

– Знаете, цветы – это проба пера, – сказал он. – Дальше будут более рациональные проекты: овощи, злаки. Конечно, нужны испытания. Необходимо убедиться, что продукты безопасны. Но если все получится, Ниратан забудет о проблемах с продовольствием.

Да, это весьма актуальный вопрос, особенно для территорий, неудобных для земледелия… Я честно попыталась зацепить внимание за земледелие, но то разъезжалось, как ноги на льду.

– Леди Хэмвей, я обещал не торопить вас, – на лице канцлера появилась деловитость, – и я не тороплю. Но удовлетворите мое любопытство. Вы уже приняли какое-либо решение относительно своего наследства?

Я сцепила пальцы в замок, чуть охлаждаясь и чуть концентрируясь.

– Сейчас эта идея уже не кажется мне столь безумной, – ответила я искренне. – Она уже почти не пугает меня.

– Я могу расценивать этот ответ как согласие?

Я замешкалась и замялась, зажалась и забуксовала, и вдруг услышала собственный голос, летящий со стороны.

– Да, Первый, – сказал голос почти твердо, и я вздрогнула, не ожидав его, и не будучи готовой к нему.

Канцлер указал мне на скамью, дождался, пока я займу ее, и присел сам.

– Я рад, что вы нашли в себе силы принять это непростое, но разумное решение, – сказал он. – И да, вы можете обращаться ко мне по имени. В кулуарной обстановке имени достаточно.

Я смутилась, и пообещала с улыбкой:

– Постараюсь привыкнуть.

– Вы уже думали о том, с чего начать?

У меня не так уж много вариантов начала…

– Полагаю, надо предъявить документы Собранию Лордов, – ответила я, стараясь подстроить свой мотыльковый тон под его деловой, чтобы они гармонировали. – Но сначала необходимо как-то добраться до него. Меня ведь разыскивают, и, вероятно, разыскивают весьма активно.

– Господин Гренэлис поможет вам попасть на Ласточкин утес незамеченной, – заверил канцлер. – Другой вопрос, какой реакции ожидать от Собрания Лордов? Вы знаете его членов? Насколько они верны королеве?

– Мне трудно судить об этом, – помрачнела я.

– Понимаю. Это не та тема, на которую принято распространяться, – быстро согласился он. – Еще вопрос: насколько верны вам ваши спутники?

Я помрачнела еще сильнее.

– Что вы имеете в виду? Шеил абсолютно надежен.

– Вы знаете, что один из его солдат просил мою племянницу сделать транслятор? Для чего?

Я усмехнулась с облегчением.

– О, нет, это не для того, чтобы информировать Лилиан! Шеил всего лишь хотел связаться с дочерью, убедиться, что у нее все в порядке…

– Вы уверены? Вы присутствовали при разговоре?

Беседа стала стремительнее и напряженнее. Канцлер вдруг словно заторопился куда-то, его тон набрал важность и напор. Я начала теряться и нервничать уже не бабочкой, а лисой, которую собаки загоняют в угол курятника.

– Нет, не присутствовала, но…

– Вы хорошо знаете капитана Н-Дешью? – канцлер перебил меня безо всякого такта. – Вы можете назвать его своим другом?

Нет, я не хорошо его знаю, и нет, я не могу назвать его своим другом. Он молчалив, скрытен и скуп на эмоции, я вообще сомневаюсь, что кто-либо знает его хорошо. Мы довольно приятно общались в Эрдли и Лойдерине, но говорила, в том числе о личном, в основном я. Я вываливала на него сведения без оглядки, он же все больше впитывал, и обоим подходил этот формат. И, безусловно, чрезмерной близости препятствовал статусный барьер. Люди могут быть сколь угодно милы друг другу, но полноценная дружба (как и любовь) возможна лишь между равными. Думаю, он понимает это не хуже меня.

Наверное, мои раздумья отпечатались на лице. Риель смотрел на меня внимательно и с неприкрытым ожиданием.

– У него была возможность убить меня и вернуть бумаги королеве, – твердо ответила я. – Он этого не сделал.

Канцлер встал со скамьи, и совершил несколько собранных шагов по оранжерее.

– Вы не допускаете мысли, что он мог пожалеть о своем решении? – вопрос ввинтился, как маленький бур. – Насколько я знаю, капитан Н-Дешью имел весьма крепкое и солидное положение при дворе, и в миг лишился его. Не мог ли он раскаяться и пожелать исправить ошибку?

Я упрямо покачала головой. Канцлер коротко вздохнул.

– Альтея, пожалуйста, не подумайте, что я пытаюсь настроить вас против ваших спутников! Я лишь хочу, чтобы вы помнили, насколько высоки сейчас ставки. Чтобы вы не теряли бдительности. Ведь вы, как и я, выросли при дворе. Как и я, вы знаете, насколько часто там все бывает не тем, чем кажется. Насколько опасным там может быть доверие. Иногда даже роковым. Я не прошу вас никому не доверять. Я прошу вас быть внимательной.

Я опустила голову. В его словах есть резон. Они не слишком приятны, но довольно верны.

Я заметила, что помещение снова погрузилось в полумрак – истекло время действия моих огоньков. Я хотела запустить новые, но Риель вдруг остановил меня, накрыв мои руки своими. Я вздрогнула от его прикосновения – прикосновения через материал перчаток.

– Сейчас же вечер, – сказал он тихо. – Пусть освещение останется вечерним.

Его тон смягчился, вновь стал расслабленным, даже душевным. Он открыл некую тайную дверцу в одной из колонн, извлек бутылку шампанского и два бокала.

– Закончим с малоприятными беседами, Альтея? – предложил он, протягивая мне бокал с искристым жидким золотом.

Я сделала глоток, и улыбнулась в знак согласия. Шампанское было прохладным, хотя в шкафчике я не заметила ведерка со льдом. Снова магия?

Риель вновь присел на скамью – так близко ко мне, что я чуть не сбежала, гонимая смутой и трепетом. Он взял меня за руку, и нависла надо мной моя томная погибель.

– Малоприятного хватает в последнее время, да? – задался он риторической задумчивостью. – Я считаю, иногда надо радовать себя.

И он поцеловал меня. Медленно, душевно, долго. В том, что я не рухнула со скамьи, очевидно, вновь повинна магия.

Наверное, я пропустила момент, когда поцелуй закончился. Когда я открыла глаза, Риель смотрел на меня внимательно и испытующе, будто что-то решая. Я разрывалась между желанием сбежать и желанием остаться на всю ночь, а он отпил из бокала, поставил его на скамью, и сказал виновато:

– Прошу простить меня, Альтея. Уже поздно, а у меня на сегодня еще запланированы дела. Я провожу вас до ваших комнат.

А теперь мне захотелось заплакать.

– А это будет выглядеть нормально? – спросила я, поскольку не могла не спросить. – То, что вы провожаете меня до спальни?

Казалось, он искренне удивлен.

– А почему нет? Вас беспокоит мораль или придворный этикет?

– И то, и другое, – улыбнулась я.

– Пусть вас не беспокоит ничего, – в ответ улыбнулся он.

Да, ведь я хотела завалить его вопросами, насытить свое разбушевавшееся любопытство. Не удалось. Встреча была короткой, и все время он держал инициативу. Мне так и не удалось ее перехватить. Жаль, но ничего, успею. Это ведь была не последняя встреча. Полудикая улыбка заливала меня от сего понимания. Не последняя встреча.

Весь следующий день я не видела его. Он не появился даже в трапезном зале во время ужина, хотя как раз на ужине мне раньше чаще всего удавалось его застать. Нет смысла скрывать, я расстроилась. И не смогла удержаться от соблазна поискать его. Я просто прогуливалась вечером по саду, и ноги привели меня на ту веранду, где состоялась наша дебютная беседа. Почему бы ногам не привести меня туда, если я просто прогуливаюсь?

Я действительно встретила его на той веранде. Он разговаривал там с неким важным господином, а их Младшие сидели поблизости, и играли в какую-то настольную игру. Заметив меня, канцлер сделал господину знак удалиться. Тот поклонился одной головой, и ушел. Следом за ним, бросив игру, ушел его Младший.

Я смутилась донельзя.

– Простите, Первый. Я не хотела вас прерывать, – пробормотала я, делая книксен.

Он встал, приветствуя меня, хотя по этикету не обязан был этого делать. Я заметила, что он выглядел неважно: был бледным и осунувшимся, с красными сосудами в воспаленных глазах. Он даже стоял нетвердо, словно через силу. Неужели он болен? Тогда понятно, почему его не было на ужине.

– У вас, наверное, много вопросов ко мне, Альтея, – сказал он вежливо, но без удовольствия. – Обещаю ответить на все, но позже. Простите, я сегодня немного устал.

Он присел в кресло, не предложив присесть мне.

– Устали от чего? От камня?

Боги, почему я не могу не болтать лишнего?! Почему, ну почему я лезу с неподобающими вопросами?

Канцлер нахмурился, и взглянул на меня тяжело, с нажимом.

– Не занимайте этим голову, леди Хэмвей, – произнес он прохладно. – Вас это не коснется.

– Мне лучше уйти?

Он кивнул.

– Не разыскивайте меня больше, – сказал он. – Я сам встречусь с вами, когда у меня будет возможность.

– Да, – пообещала я с готовностью. – Еще раз прошу прощения.

Сделав еще один книксен, я развернулась, чтобы уходить.

– Альтея, – позвал меня канцлер.

Я обернулась. Он достал из кармана фигурку черной шахматной ладьи, и протянул мне.

– Это телепортатор, – пояснил он. – Возьмите. Вы сможете попасть в башню Гренэлиса в любой момент, он будет рад вас видеть. Портал открывается умеренным ударом. Тогда, при взрыве, удар был так силен, что затянул в портал множество людей и предметов. Если вы не хотите захватить с собой половину комнаты, ударьте фигурку слегка. Просто уроните ее с небольшой высоты. Уроните ее на стол.

– Я поняла, – сказала я, зажимая фигурку в ладони. – Спасибо.

13

Альтея Хэмвей.

– Тоден Федес с руки ест у Амела Ланда, – сообщил Шеил, водя ногтем по столешнице. – Он крупно проигрался в карты. Чтобы расплатиться, влез в новые долги. Теперь Ланд – его главный кредитор. Так что нам не требуются мнение двоих, достаточно мнения одного Ланда.

Мы сидели за изящным столиком в одной из моих комнат, пили утренний чай и обсуждали Собрание Лордов.

– Откуда ты знаешь? – я подняла брови.

– У меня такая работа. Была.

– Фу, – высказалась я искренне. – Ковыряться в грязи почтенных господ… Не хотела бы я знать про их любовниц и эректильную дисфункцию…

– А я тебе и не рассказываю, – буркнул Шеил. – Расскажу, если это будет относиться к делу.

– Ты мне лучше про себя расскажи, – попросила я, лениво потягиваясь.

– Что про меня? – не понял он.

Я пожала плечами, бросила в чашку кубик сахара, и призналась:

– Я вдруг поняла, что совсем тебя не знаю. Мне казалось, что мы приятели, а сейчас я понимаю, что не могу назвать твое любимое время года, любимое блюдо или воспоминание из детства. Это… странно.

– У меня нет предпочтений относительно сезонов и блюд, и я не люблю вспоминать детство.

Я усмехнулась и бросила в чай еще рафинада.

– Да дело же не в том… – пробормотала я в легком смятении. – Просто раньше я об этом не думала, а сейчас мне вдруг пришло в голову: передо мной стоит самая сложная и ответственная задача в жизни, а рядом со мной – почти незнакомый человек…

– Ты во мне сомневаешься?

Я отвела взгляд.

– Брось. Если я буду сомневаться в тебе, у меня не останется ничего, в чем я была бы уверена.

Я слукавила. Это очень неприятно, но слова Риеля засели в голове. Зерно сомнения было посеяно. Беспечность непозволительна.

Дверь бесцеремонно распахнулась, и в комнате возникла Ксавьера. Разумеется, кроме нее никто не способен на столь нахальное вторжение. Я тяжело вздохнула, обращаясь надеждами к своему терпению, но ничего не сказала. Эту дикарку бесполезно воспитывать.

– Я зашла помахать ручкой, – сообщила она, беря крекер со стола.

Она была одета, как в Тиладе – туника, узкие брюки, дорожные сапоги. Волосы зачесаны назад и подхвачены тонкой заколкой. Маникюр и драгоценности на месте – какой же поход без них? Ее сопровождала коротко стриженая женщина, облаченная аналогично.

– Уезжаешь? – уточнила я из вежливости.

Она повертела крекер в руках, изучила его со всех сторон, понюхала, и положила обратно в вазочку.

– Ну да, – подтвердила она без вдохновения. – Фюнай ждет меня. Собаки, леденцы, ликеры… Сладкие липкие ликеры, Альтея! Их пойло даже хуже вашего.

Она плюхнулась в кресло, закинув ноги на стол. Я вскочила в факеле ярости.

– Убери их, – процедила я, задохнувшись.

Она тут же послушно спустила ноги на пол, будто бы даже смутившись.

– Прости, прости, – пробормотала она. – Я просто отвлеклась. Не хочу уезжать, оставляя мутного сыча хозяйничать в твоей головушке. Люблю красотульку-Первого, но он не вовремя со своим засахаренным Фюнаем.

Она встала, подозвала спутницу, и браво представила:

– Это Индра, моя новая Младшая. Я выбрала ее за то, что она умеет делать массаж десен.

Ни я, ни Шеил ни просили пояснений и демонстраций, но она, зайдя в своей похвальбе слишком далеко, принялась прожорливо целоваться с Младшей в губы. Я схватилась ладонями за лицо, спасаясь от этого постыдства, и, перед тем, как перекрыть себе весь обзор, увидела на лице Шеила легчайшую улыбку.

– Она тебя веселит? – спросила я грозно, отняв ладони.

– Нет, нисколько.

Он уже выглядел нейтральным, а я испытывала гнев, объективно несоответствующий ситуации. Неотесанная, беспардонная и разнузданная Ксавьера так и не выработала во мне привычку в себе.

– Хотела попрощаться с Птенчиком, но он где-то шляется, – сообщила она с сожалением, отлипнув от Младшей, и грубовато оттолкнув ее. – Чмокните его в носик от меня.

Она склонилась над сидящим Шеилом, и чмокнула в нос его. Распрямляясь, она стрельнула в меня ухмыляющимся взглядом, и предусмотрительно не стала чмокать меня. За эту дерзость я дала бы ей такую пощечину, что она долго ходила бы с синей половиной лица.

– Присмотри за ней, – сказала она Шеилу, круто развернулась, и направилась к выходу.

Да-да, пусть присмотрит. А я пока понаблюдаю за ним…

Индра изобразила неуклюжий шутовской книксен, и двинулась вслед Старшей.

– Эй, Вьер, а мы грабанем кого-нить по пути? – хрипло спросила она ей в спину. – Мечтаю взять обоз цирковых карликов, чтоб…

Дверь захлопнулась за ними, звук оборвался. Облегчение пролилось на меня блаженным дождем после долгого шершавого зноя.

– Надеюсь, я ее больше не увижу, – сообщила я на выдохе. – Тогда сегодняшний день будет лучшим за все лето.

Бассейн с широкими мягкими бортами декорировал бликами белоснежные стены, а я смотрела на Риеля, и гадала, каким будет его сегодняшнее настроение. Придется ли мне уходить с чувством обиды, как вчерашним вечером, или я удалюсь в совершенно других чувствах?

– Спасибо, что пришли, Альтея, – произнес он расслабленно. – Мне очень хотелось, чтобы вы пришли.

Я не нашла, что ответить, и ограничилась книксеном. Он стоял у гипнотически мерцающей воды, и его кожа декорировалась бликами наравне со стенами. Он выглядел отдыхающим, спокойным, почти в неге. Губы чуть улыбались, глаза смотрели на меня, будто я была долгожданной, желанной и дорогой. Мне подумалось, что мы не будем сейчас говорить о документах и Собрании Лордов. Вероятно, даже о господине Гренэлисе не будем.

– Подойдите, пожалуйста, – предложил он, поскольку я продолжала нерешительно стоять в дверях. – Альтея, у меня к вам просьба.

Я приблизилась, взволновавшись любопытством.

– Какая же?

В его глазах разлилось что-то жаркое.

– Расстегните мне сюртук.

У меня выбило воздух из груди. Щеки запылали, запылало все тело, и захотелось броситься в бассейн сей миг – прямо в туфлях.

– Если вам несложно, – добавил он.

Я сжала кулаки, спрятав их за пышным подолом. Я надеялась так унять дрожь в руках, и это было до крайности наивно.

– Вы действительно этого хотите? – с трудом, преодолевая нехватку воздуха, спросила я.

– Очень хочу. Сделайте это, пожалуйста.

Я протянула руки к пуговицам. Я даровала пуговицам все свое внимание, стараясь отодвинуть на периферию мужчину, с которым они были неразрывно связаны. Пальцы не слушались меня, и я приняла решение придумать замок, расстегивающийся мгновенно и без усилий, как только стану виртуозом магии создания. Это будет мое первое изобретение.

– Снимите его, – тихо попросил Риель, когда сюртук был распахнут.

Для выполнения этой просьбы мне пришлось подойти вплотную, буквально коснуться грудью его груди. Меня обдало жаром, сердце едва не прорвало корсаж.

– Теперь жилет, – прозвучало новое указание, положившее начало новой муке с пуговицами.

– Рубашка.

Боги! Я поместила жилет на бортик, и замерла в усталости. Мои ресурсы вовсе не безграничны.

– Вы со мной играете… – прошептала я в скомканном отчаянии.

– А вы этого не хотите?

Я закрыла глаза на мгновение, и после незначительной передышки окунулась в длинный ряд мелких пуговок, пришитых к прохладному шелку.

Рубашка приземлилась на бортик, а аккуратное стройное тело загородило от меня мир. Как-то само случилось, что кончик моего пальца провел по коже под ключицей, и Риель сразу покачал головой.

– Не надо.

Из меня вылетел нервный смешок.

– Вы надо мной издеваетесь…

– А вы этого не хотите?

Он протянул мне кисти с мягким приказом:

– Теперь перчатки.

На них, по крайней мере, не было пуговиц. С ними я управилась легко.

– Туфли, – прозвучала новая инструкция.

Я присела на корточки, и занялась застежками обуви.

Теперь остались лишь брюки. Всего четыре пуговки и пряжка ремня. И белье. Если я не переживу сегодняшний день, похороните меня в Ниратане.

– Продолжайте, Альтея.

Я потерла горящие щеки, глубоко вдохнула, словно уже ныряю, и потянулась к ремню.

Полностью обнаженным он сел на бортик бассейна, и погрузил ладонь в воду. Он не спешил, погруженный в свой отдых, и мне стало казаться, что он забыл обо мне. Я истекала желанием, и не смела шевельнуться, и уже была почти зла на него за это томление, за то, что он мучил меня планомерно, расчетливо, отлично зная, что делает.

Он вынул ладонь из воды, стряхнул с нее капли, и приступил к некоему заклинанию. Я перестала дышать, ожидая, и обомлела, дождавшись. Ткань моей одежды становилась легче, тоньше, прозрачнее; на глазах она превратилась в воздушную паутинку, опутавшую меня хрупким коконом. Риель движением предложил мне сесть рядом.

– Магия изменения, чуть расширенная ради развлечения, – ласково усмехнулся он в ответ на мой немой вопрос.

– Боюсь предположить, зачем Гренэлис учил вас этому…

– Ради развлечения же!

Бортик оказался приятно теплым и упругим. Рябь воды слепила глаза. Риель медленно рвал паутинку, окутывающую мою кожу, и от его прикосновений хотелось кричать. Я вновь попробовала дотронуться до него, и вновь наткнулась на категоричное:

– Не надо.

Так я открыла для себя, что он жестокий…

Его пальцы неторопливо побеждали мою паутинку, а вместе с ней – жалкие остатки разума во мне. Мое сознание капитулировало, и я не хотела от своего сознания ничего другого.

Риель Сиенте.

В комнате Гренэлиса было больше свечей, чем обычно, и я разглядел мелкий узор на обивке его кресла, которого не замечал раньше. Он не нашел поблизости подходящей безделицы, которой можно занять руки, и потому снял с пальца перстень.

Только усаживаясь перед зеркалом, я отметил, насколько веселее стало на душе. Предвкушение беседы с Гренэлисом сродни предвкушению употребления алкоголя. Еще ничего не изменилось, но ты уже знаешь, что скоро наступит приятная расслабленность, и все в мире будет казаться тебе проще, приятнее и краше. И сам себе ты будешь вполне по нраву, и своему собеседнику рад. А после все вернется на круги своя, разве что без похмелья. Магия кеттара. Наверное, это почувствует каждый, за кого он возьмется всерьез.

– Как у тебя дела? – он задал традиционный вопрос, заменяющий ему приветствие.

После этого вопроса должен следовать отчет о проделанной работе. Естественно, он интересовался не моими личными делами и душевным самочувствием.

У меня все было по-разному. О камне резерва даже не хотелось говорить. Эксперименты увенчивались успехами, но требовали таких усилий, что без содрогания не вспомнить. А вот леди Хэмвей безоговорочно радовала. Я сообщил об этом, подумав, что именно леди Хэмвей занимает его в первую очередь.

– Она без ума от нас обоих, – сказал я.

– Я в этом не сомневался, – ответил он.

Мне следовало промолчать, но я не сдержался:

– Ты мог бы стать поскромнее после провала с Лилиан…

Он сжал перстень и челюсти. Лицо стало слишком жестким для шуток, и я поспешно добавил:

– Прости, Дир. Я слишком много болтаю.

Он усмехнулся, смягчаясь.

– Это ерунда. Главное, чтобы ты не болтал лишнего с леди Хэмвей.

Я откинулся на спинку кресла, мельком отметив его сегодняшнее особое удобство.

– Об этом не волнуйся, – заверил я с улыбкой. – У меня есть способ избежать лишних разговоров. Любопытно, как будешь изворачиваться ты.

Жизнерадостное сияние окутало его, и свечи рядом с ним померкли.

– Не переживай за меня, – счастливо засмеялся он. – У меня в арсенале есть кое-что поинтереснее секса. Взять, к примеру, тебя. Я же с тобой не спал. И, тем не менее, ты здесь. Купаешь меня в своем обожании!

Я не стал ничего отвечать. Да, поначалу я обожал его, но это было в прошлой жизни. Теперь он меня слишком утомил. Вчера я трижды терял сознание, занимаясь камнем. На прошлой неделе пришлось отменить две важные встречи, на которые я был не в состоянии явиться. Мои Младшие ходили перепуганными, а Анрес, кроме того, дико сочувствующим. Он – единственный человек во дворце, знающий, в чем моя беда. Леди Хэмвей нужна мне, с ней должно стать легче. Она поможет мне удовлетворять растущие аппетиты вампира.

– Альтея летает на крыльях, – сообщил я. – Ты ее по-настоящему поразил. Сегодня утром я учил ее делать телепорт. Она телепортировала виноградину с одного края стола на другой, и была безумно счастлива. Виноградину разметало в брызги, но это не остудило ее восторг.

Гренэлис покачал головой.

– Не трать время и силы на ерунду, – сказал он. – Отправляй ее ко мне. Политика – твое дело, магия – мое дело.

– А если мне нравится заниматься с ней?

– Не трать время и силы на ерунду.

Он надел перстень, снял его, и положил на подлокотник. Затем внимательно взглянул на меня через зеркало, и серьезно изрек:

– Напомни-ка, сколько у тебя братьев.

Я напрягся. Зачем ему мои братья? Он же обещал – никаких договоров с моей семьей. Тем более, он и так знает ответ.

– Меня интересуют взрослые, но еще не женатые, – деловито продолжил он.

– Что ты задумал, Дир?

Он ласково улыбнулся, став похожим на доброго волшебника из книжки, любимой мною в детстве.

– Сейчас расскажу, – не переставая улыбаться, пообещал он.