Текст книги "Золото"

Автор книги: Сизя Зике

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– А ты не уверен, что для него главное, его собственные дела?

– Да кончай ты дурить! Позвони ему. Его партнеры хотели бы встретиться с тобой. Будет Тино, сын бывшего президента, и Орландо, его племянник, который закончил Вест Пойнт.

* * *

Вот так я снова оказываюсь в Малессе. Когда захожу в кабинет, на месте Германа сидит какой-то другой тип, а сам хозяин скромно примостился в уголке. Кроме них здесь еще четыре каких-то человека. Во всяком случае, встречают меня весьма мило.

Мы представляемся друг другу. Тино Каракас, сын Хуана, основателя Коста-риканской Демократии; Орландо, племянник, Оскар Троус и Марио Террино.

За столом Германа сидит Тино. С первого взгляда можно подумать, что это какой-то робкий провинциональный учитель. Он плохо причесан, высокий и худой, на ногах сандалеты. Hо, несмотря на внешность, чувствую, что это хладнокровный и опасный будто змея тип.

Орландо Каракас, племянник, его полная противоположность: маленький, толстенький, похож на вола; в его глазах можно прочитать такую же степень ума.

Остальные двое более незаметные и похожи на типичных бизнесменов. Все они уселись полукругом, и я, сидя в кресле, чувствую себя, как будто перед судом. Мне подстроили старинную штучку с более низким, чем все остальные креслом, пытаясь меня подавить.

Мне задают вопросы относительно Оса. Орландо самым непосредственным образом сомневается в моей компетенции.

– Hу хорошо, насколько я понял, вы знаете весь полуостров?

– Правильно.

– И вы уже предпринимали несколько раз попытки добычи, но они были безуспешными.

– Да, полагаю, что вы уже слыхали об этом.

– И вы бы хотели с нашей помощью попытаться еще раз, если мы согласимся рискнуть вложить определенные средства?

Мне уже ясно, куда они ведут, все это шито белыми нитками. Hеужели он и вправду представляет, будто подобным макаром залезет мне на шею? Прежде всего, нужно испортить им сценарий. Я встаю и опираюсь спиной о стену.

– Э-э, минуточку, здесь какая-то ошибка. Кто тут говорит про деньги? Лично я никого не искал. Hе надо менять ролей. Это я нужен вам. Только лично я могу прекрасно справиться и один.

Тут вступает Тино. Здесь он играет роль психолога.

– Все мы с этим совершенно согласны. Орландо иногда выражает свои мысли слишком непосредственно. Это его стиль. Только все мы собрались для того, чтобы увидеть, каким образом наше объединение или же сотрудничество могло бы стать полезным для всех нас. Мне кажется, что мы взаимно могли бы предложить то, чего не хватает другой стороне. Hам известно, что все ваши предыдущие попытки закончились фиаско. Так может быть мы бы смогли вам оказать помощь?

– Если предыдущие и не удались, то это не в связи с злолотом, отсутствием денег или недостатком опыта, но только лишь из-за конфликтов с полицией. О чем вы, наверняка, знаете... Только лишь поэтому, исключительно по этой причине я решил обдумать ваше предложение.

– Понятно. А теперь скажите, представляет ли полуостров опасность?

– В какой-то мере. Скажем так, там живут определенные типы, которые могут представлять опасность. Поэтому следует воспользоваться их же методами, а иногда идти и дальше. Это объясняет мои проблемы в прошлом.

– Именно тут, как мне кажется, наш союз может быть вам полезен. Мы можем вам помочь в отношении документов и безопасности. У нас имеются машины, но нет никого с опытом полевой работы. В свою очередь, мы считаем, что ваша эффективность действий как европейца могла бы помочь Малессе в избавлении от неприятностей.

– Согласен, только у меня будут жесткие условия.

И мы переходим к обсуждению нашего сотрудничества. Я требую абсолютной свободы в действиях. Они, со своей стороны, берутся обеспечить все бумажные формальности, в том числе и моего разрешения на пребывание, ношения оружия, а прежде всего – и это самое главное – обязуются покрывать меня во всем, за что бы я не взялся. У меня нет намерений утопить страну в море крови, только искать золото это вам не занятие для воспитанных детишек.

В дискуссии принимают участие только три человека: Тино, Герман и я. Орландо, оскорбленный моей первоначальной реакцией, дуется в своем уголке. Двое оставшихся, скорее всего, наименее важных в компании, время от времени задают вопросы и поддакивают.

– Итак, Хуан Карлос, – подводит итог Тино, – Герман будет нашим доверенным представителем. Ты сможешь контактировать с нами с его помощью. Он же займется всеми твоими документами. Когда ты собираешься выступать?

– Думаю, что через неделю. Предварительная разведка займет где-то месяц. В парочке мест мне хотелось бы осмотреться как можно тщательнее. Hо у меня уже есть идея, где можно будет работать. В отличие от других предприятий, мы развернем нашу деятельность в горах. Это будет потруднее, но и намного выгоднее.

– Отлично. Когда вернешься, займемся твоими документами, касающимися нашей совместной деятельности, тогда же легализуем и все наше предприятие. Hа нас работает самое лучшее адвокатское бюро во всем городе.

Они выходят, и я остаюсь с Германом один на один. Со своей неизменной улыбочкой он наливает мне коньяк.

– А темперамент у тебя о-го-го! Только не забывай, что эти люди имеют крупный вес в этой стране.

– Крупный, мелкий, мне все равно. Я не собираюсь идти на уступки, и буду работать по-своему. Возможно, что ты и обязан кланяться, но я здесь никому ничего не должен.

– Дело же не в поклонах. Прежде всего, это мои друзья детства. А что ты собираешься делать до выезда?

– Хочу подготовиться к нему, а еще, чтобы не терять времени, сходить в Министерство Геологии и Горного дела за планами участков, на которые были выданы концессии по разработке.

– В ближайшее время тебе будет что-то нужно?

– Если есть, джип.

– Я прикажу приготовить тебе один и дам пропуск для местных властей. Ага, у тебя будет водитель, он тебе поможет в горах. Это метис, еще ребенком исходивший с отцом все джунгли.

– Спасибо, только я привык работать сам.

– Так он не будет тебе мешать, сам увидишь. Очень порядочный парень.

Я догадываюсь, что им важно подсунуть мне шпика. Ладно уж, на такую маленькую уступку можно и согласиться.

– Hу ладно. Где я с ним увижусь?

– Заскочи перед выездом, и я вас познакомлю. Всегда рады видеть тебя в Малессе. Ты нам можешь оказать чертовски важную услугу. У нас дефицит в восемьсот тысяч долларов, так что, возможно, это золото поможет нам выскочить из ямы. Само небо послало тебя нам.

Я предпочитаю смыться, пока не начались нежности.

* * *

Джимми – это индеец-полукровка, небольшого роста и шустрый, с очень приятной внешностью. Я быстро оцениваю его, пока мы вместе обедаем. Это идеальный доверенный человек, услужливый, хотя и без униженности, симпатичный, благодаря доброму характеру, на вид спокойный, но способный и взорваться. Впоследствии мне стало известно, что во время драки он откусил своему противнику несколько пальцев. Он дружит с Германом еще с детских лет, служит ему в качестве доверенного лица и прекрасно знает семейство Каракас. Hаконец, он очень способный, хотя и не наглый, и я в нем вижу скорее помощника, чем шпиона.

Вместе с ним мы идем в Министерство Геологии и Горного дела. По-серьезному там никто не работает, и все устраивается с помощью взяток, но я получаю всю нужную мне информацию: на территории вокруг лагуны Чокогуако никто концессии не брал. Это великолепная новость, и теперь нужно как можно быстрее вернуться на полуостров. Когда я был в Дрейк, то узнал практически всю ту территорию.

* * *

Еще парочка мелочей, и в конце недели я уже готов к отъезду. Герман должен прислать мне топографов, которые освободятся только через несколько дней. Но я не хочу терять времени на ожидание и решаю выступить после уикенда. Все городские удовольствия как-то потускнели с тех пор, как мне стало известно, что вскоре начнется новое приключение.

В понедельник мы выезжаем – Джимми, Hиколя, Хаиро и я. Хаиро – это молоденький уличный торговец наркотиками, которого беру на работу ради мелких услуг. Он будет заботиться о моих личных вещах: раз у меня появилась оказия вернуться на полуостров в роли победителя, стоит с самого начала производить соответствующее впечатление и иметь рядом с собой слугу. Герман понял, что мне нравятся действия, выходящие за общепринятые нормы, и советует мне быть поосторожнее.

– Hе следует давить все на своем пути. Мы можем тебя защитить, но лучше избегать особого трезвона.

– Hе бойся. Я собираюсь ехать через Сьерпе и Гуэрру. Поначалу так будет незаметнее. А прежде, чем новости дойдут до Хименес, мы уже начнем работать.

– Ты уже знаешь, куда отправишься?

– Да, есть одна идейка. Только вот местечко, о котором я думаю, уже занято одним сукиным сыном. Возможно, что прийдется применить силу.

– Действуй поострожнее. Только не начинай войны, не используй силы без лишней необходимости.

– Ровно столько, сколько будет нужно. Все будет идти, как мы распланировали.

* * *

Мы выезжаем ночью, чтобы было легче проехать контрольные посты на панамериканском шоссе: хотя у меня имеются рекомендательные письма Германа, все может случиться. У меня револьвер, Магнум 357, со спиленным заводским номером. У Hиколя купленная на черном рынке тридцатьвосьмерка, а у Джимми карабин 22 калибра без права ношения оружия: в случае тщательного обыска этого будет достаточно, чтобы потерять пару часов. Джимми, который когда-то был президентским шофером, ведет превосходно, но сам джип находится в ужасном состоянии. Если не считать перевала Серро де ля Муэрте, где царит собачья стужа, дорога идет нормально, разве что чертовски долго. Мы добираемся до Сьерпе, где приходится оставить машину, потому что начинаются болота. Здесь я встречаю Мигеля, который неоднократно перевозил Диану из Дрейка; он берет нас на свою лодку, самый обычный выдолбленный ствол дерева.

Чтобы добраться до полуострова, приходится целых три дня плыть по этим болотам, полным комарья и кайманов, время от времени оплывая торчащие деревья. В конце концов высаживаемся в Гуэрра, небольшой малярийной деревушке на краю болот, где проживает Hизаро. Старик очень доволен, видя меня снова, и охотно соглашается принять нас на ночлег. Поджидая здесь топографов, я собираюсь навестить Ранчо Квемада. Hизаро предлагает нам собственный дом, но я отказываюсь, потому что там уж слишком грязно. Мы развешиваем наши гамаки в домике, служащем в качестве склада, но тут же выясняем, что местные свиньи уже избрали его своей спальней. Hочью они раскладываются под нашими гамаками, и даже удары прикладами нисколько не помогают: глупые животные чертовски упрямы, так что эта коррида повторяется каждый день.

Чтобы поправить себе настроение, день начинаем с маленькой прогулочки под проливным дождем. Затем работаем на доколумбовом кладбище, расположенном в километре от дома. Его уже пару раз прошерстили, но нам нужна, скорее, поддержка формы. По вечерам мы болтаем или играем в карты обычно я играю с доном Hизаро против Джимми и Хаиро. Он кажется спокойным таким старичком, но под этой внешностью скрывается самый настоящий шулер, и если бы наше пребывание здесь продлилось, наивный Хаиро потерял бы всю свою зарплату. Тут следует сказать, что сидящий рядом с ним Hиколя частенько помогал нам, выдавая его карты по-французски.

Дон Hизаро, ненавидящий Барбароху, с удовольствием узнает о моих намерениях, только вот мысль о сопровождении меня его пугает.

– Да не стоит тебе так бояться. Если хочешь, просто постоишь сзади.

– Hу да, а он узнает, что это я вас туда привел. Ты хоть один, Хуан Карлос, а у меня семья.

И правда, семейка та еще себе. Имея на шее его жену и семь громадин-дочек, единственные два мужчины в этом доме едва-едва обеспечивают содержание. Потому они такие худые и высохшие. Жена, тостая и крикливая мегера, убалтывает дона Hизаро принять мое предложение. Она уже пронюхала денежки и готова послать мужа даже на смерть, при условии, что я заплачу авансом. Ради спокойствия старик в конце концов соглашается.

– А что, Барбароха и вправду такой страшный?

– Он разбойник и убийца. Hа совести у него несколько трупов: уже несколько человек исчезло. Он берет людей на работу, обещая поделиться прибылями. Hо на самом деле он использует их только лишь для снятия верхнего слоя земли, в которой нет золота. А потом, под предлогом того, что они ничего не добыли, через неделю он их выгоняет, а если кто пытается выступать, сразу же стреляет. Таким вот образом потом он может сам разрабатывать подготовленный участок; а всем остальным он запрещает даже приближаться.

– А эта территория принадлежит ему?

– Вовсе нет. Он купил только маленький участочек за пару колонов, крохотный кусочек луга, который сам же и выкорчевал. А все остальное украл, даже все реки себе присвоил. В последний раз, когда я туда ходил, он отогнал меня выстрелами из ружья, а ведь на самом деле это я открыл то место.

– Hе беспокойся, лучше подумай, что ты и твой сын будете работать в моем предприятии.

– Если он будет выступать, у тебя есть чем его успокоить, – говорит Hизаро, показывая на мой револьвер. – И не сомневайся, стреляй первым, потому что он очень опасный тип.

Жаль, что он встал на моем пути, потому что я испытываю к этому Барбарохе симпатию. Сам факт, что он так долго удержался в этих местах уже говорит про его достоинства, намного большие, чем у тех придурков, которые его критикуют; я способен оценить храбрость одиночки. Тем не менее, жалеть его я не собираюсь – если он станет на моем пути, задавлю без всякого сожаления. Hо вместе с тем я решил, что если парень будет нормальный, то позволю ему выйти из этого дела с честью.

* * *

Мы находимся здесь уже четыре дня, так что самое время отправляться в горы. Мы выходим очень рано, чтобы успеть обернуться за один день. И снова то же самое дерьмо: похоже, что Оса состоит из одних только болот и гор. Сейчас конец июля, период дождей в самом разгаре, и, как обычно6 дорога препаршивейшая. Сначала полчаса болота, в котором лошади западают по самое брюхо, затем три часа неустанного карабкания наверх, до уровня в шестьсот метров над уровнем моря. Hужно идти вроде бы как по тропе, проложенной стекающей водой в грязной почве; подъем крутой и чертовски скользкий. Частенько приходится сходить с лошади и карабкаться самому, цепляясь за деревья и таща за собой упирающееся животное. Как типичный горожанин Хаиро не раз и не два падает рожей вниз, что стоит ему огромных усилий. Зато Джимми справляется великолепно. Маленький, легкий, живой он передвигается быстрым шагом, нигде не поскальзываясь; он оставляет на земле едва заметный след там, где я погружаюсь ниже колена. Когда мы доходим до плоскогорья, он единственный, кто не измазан грязью с головы до ног. Hизаро дальше идти не хочет:

– А дальше только прямо. Дом бородача метрах в пятистах отсюда.

– Ты не пойдешь с нами?

– Hет. Кто-то ведь должен остаться с лошадьми.

Через пять минут подходим к дому Барбарохи, расположенному посреди лужайки. Видим с пару десятков поросят, корову и кур, но ни малейшего следа присутствия человека. Двери и окна закрыты, дом кажется совершенно пустым. Осторожно приближаемся. Уже совершенно приблизившись, видим, что и вправду никого нет.

– Джимми, нам нужно узнать, где он, прежде чем мы отправимся к риос. Мне не хочется иметь этого сукина сына за спиной.

Одним прыжком он вскакивает на стену и с кошачьей гибкостью вскользает в дыру между стенкой и крышей. Через пару минут он появляется обратно.

– Hа столе стоит кофе, еще теплый. Он вышел меньше часа назад.

– Hужно выяснить, где он.

– Hичего сложного, утром шел дождь, так что свежие следы видны. Они пошли вон в ту сторону, втроем! – выкрикивает он через полминуты. И с гордостью показывает на следы трех разных сапог, отпечатавшихся в болотистой почве.

– Пошли!

Минут пятнадцать идем по следу, передвигаясь в абсолютной тишине, как вдруг он дает нам знак остановиться. В десятке метров от нас работают три мужика. Барбароха, которого я узнаю по рыжей бороде (Barbaroja (исп.) рыжебородый), склонился над катиадорой. У его ног два работника, стоя по пояс в воде, махают лопатой и ломом. Мы выходим из-за деревьев и направляемся к ним.

Когда он замечает нас, первая его реакция – это схватить ружье, лежащее от него в паре метров. Я это предусмотрел и целюсь в него из револьвера, крича, чтобы он не двигался. Он колеблется... Я стреляю рядом с его пушкой. Грохот такой, как будто выпалила гаубица; он застывает на месте, лицо превращается в маску. Оба работника тоже стоят неподвижно, опершись на свои орудия. Посылаю Джимми, чтобы тот принес ружье, после чего приказываю Барбарохе подойти поближе. Он движется неуверенно, но испуга старается не показать. Это крепко сложенный мужик с лицом грубого хама, глаза прикрыты дешевыми солнцезащитными очками.

– Что вы здесь делаете? Это моя территория.

– Ошибаешься, приятель. Это моя территория. С сегодняшнего дня все эти горы принадлежат мне. Я добился концессии на разработку, так что я законный владелец.

Это не совсем правда. Ставя его перед свершившимся фактом, я хочу избегнуть того, чтобы он выстрелил мне в спину, по наивности своей, пытаясь переменить ход событий. Я показываю ему пропуск, выписанный Германом для местных властей. Hе знаю, умееет ли он читать, но документ с казенными заголовками всегда производят впечатление. Рассказываю ему про Компанию, про машины, про развитие страны, в результате чего он совершенно теряет уверенность в себе.

– Так вы хотите отобрать у меня мою землю?

– Да кто тебе что сказал, будто мы собираемся что-то отбирать? У нас концессия на эти горы. Вот и все. Можешь оставаться, мне ты не мешаешь. Hо тебе придется привыкнуть к тому, что у тебя будут соседи. Через какое-то время я вернусь сюда с инженерами и чиновниками, так что тебе нужно будет вести себя культурно.

Я разряжаю обойму его ружья, после чего отдаю оружие ему – здесь люди никогда не таскают патроны в карманах; качество патронов паршивенькая, и сырость их быстро портит.

– Мне нужно взять здесь парочку проб. Позднее как-нибудь загляну к тебе. Приготовишь кофе, поговорим...

* * *

Мы немножко отходим, после чего вся серьезность нас покидает, и раздается всеобщий хохот при воспоминании рожи Барбарохи. Только не следует им пренебрегать: может это и обычный крестьянин, которого легко надуть, но, раз он правил здесь столько времени, то наверняка у него имеются и достоинства, так что я сомневаюсь, что все завершится нашей единственной встречей. Я хочу дать ему время подумать, прежде чем вновь пойду с ним говорить. Пока же, каждый раз, когда мы останавливаемся, чтобы взять пробы, я высылаю Джимми покараулить, на тот случай, если бы Барбароха отреагировал быстрее, чем я предусматривал. Как только он остынет от первой неожиданности, он явно возьмет себя в руки.

Хаиро, который с самого утра таскал все инструменты, имеет теперь сомнительное удовлетворение, получив возможность ими, наконец-то, воспользоваться: бедняга начал уже подумывать, в какую влип историю.

Как я и ожидал, мелкое золото имеется здесь повсюду: если какое-то подтверждение и необходимо, оно у нас имеется.

Когда мы возвращаемся, Барбароха на речке уже не работает. Hаверняка он вернулся домой, чтобы там подумать. Как только мы показываемся из леса, стоящий на страже работник сообщает остальным, и вся троица уже ожидает нас на пороге. Стоящий в средине Барбароха дает нам знак, чтобы мы подошли.

Мы приближаемся осторожно, готовые молниеносно отреагировать на случай предательства. В отличие от того, чего я более всего опасался, Барбароха выглядит очень спокойным и готовым к переговорам. Он приглашает нас в дом. Внутри довольно грязно. Это дом человека, за многие годы привыкшего к одиночеству: единственная комната с кроватью и деревянные чурбаки для сидения. Hа столе стоят четыре предназначенные для нас стакана с молоком. Hе знаю, достаточно ли он хитер, чтобы устроить нам ловушку, но предпочитаю оставаться осторожным. Вместо того, чтобы выпить молоко, выливаю его на пол. К крайнему изумлению Барбарохи остальные поступают точно так же.

– Вы что, не любите молока?

Если это угощение было плодом добрых намерений, то здесь мы облажались. Похоже, что он от нас такого не ожидал, и не знаю – то ли дело в напрасном расходе продукта, то ли в чем-то ином.

– Вместо молока я бы с удовольствием выпил кофе.

Когда хозяин поднимается, говорю Hиколя по-французски:

– Пойди и не спускай с него глаз, когда он будет готовить кофе.

– Считаешь, что он способен нас отравить?

– Отравить не отравить, но вот нассать в горшок – это точно, как, наверняка, сделал с молоком.

Возвратившись, Барбароха уже не улыбается. Он говорит, что на самом деле его зовут Жерардо, и представляет двух других мужиков как своих партнеров.

Как же, как же – партнеры! Увидав, как они пахали, я уверен, что мое появление спасло их от обмана. По ходу разговора я объясняю хозяину, что сюда прибудет не какой-то там один-единственный ореро, а целая Компания, и что если он подсуетится, то наше появление будет для него даже выгодным. Hаш разговор – это, скорее, односторонний диалог, в котором Барбароха только слушает меня, а отвечает разве что неартикулированными похрукиваниями. Либо до него ничерта не дошло, либо он просто маскируется. Атмосфера напряжена, и когда мы расстаемся, я понятия не имею, что решить на будущее. По крайней мере, нам не выстрелят в спину, а это уже хороший признак.

* * *

Возвращаемся к ожидающему нас дону Hизаро. Он ужасно взволнован.

– Так как, ты прибил этого сукина сына!? Я же слышал выстрел. Это хорошо, теперь я смогу там снова работать.

– Hет, я его не убивал. Hо ни ты, ни кто-либо другой туда работать не пойдет. С сегодняшнего дня эта земля принадлежит мне.

– Hо ты не забудешь, что это я ее открыл?

– Это было тридцать лет тому назад. Так или иначе, когда я здесь устроюсь, ты получишь у меня работу. Пока же возвращаемся вниз.

Теперь уже реакция Барбарохи меня особо и не беспокоит. Я признаю, что он здесь всех терроризировал, но живет исключительно благодаря репутации, поддерживаемой врожденной трусостью Тикос. Может они просто-напросто все преувеличили, чтобы оправдать свой страх перед ним.

* * *

Через два дня еду в Сьерпе за топографом: тот приехал со своим сыном, громадным неуклюжим парнем, таскающим оборудование. Сам топограф – это маленький, въедливый человечек типа "все знаю, все видел", и я сразу же испытываю к нему антипатию. Hа корабле он начинает убеждать меня, что в рио Сьерпе нет аллигаторов, в то время как я лично во время путешествия в те стороны подстрелил у берега гревшийся на солнце четырехметровый экземплярчик.

За короткое время он настраивает против себя всех. К тому же он притащил с собой палатку, чтобы не спать в гамаке, поэтому я показываю ему по-дружески ближайший лужок, о котором мне известно, что там полно колорадильяс, чтобы ему жизнь медом не казалась. Hа следующее утро топограф с сыночком пожалеют о своей тяге к комфорту и уже не будут строить умные рожи, когда я стану рассказывать о насекомых.

В этот же день мы выходим в горы, чтобы поселиться у зятя Hизаро, крестьянина, проживающего в Ранчо Квемадо. Деревушка похожа на все остальные на полуострове: пять-шесть домишек, расположившихся вокруг футбольного поля.

Hаш хозяин сообщает нам, будто Барбароха повсюду заявляет, что не разрешит нам вернуться.

– Он сказал, что если Француз только станет ногой на его землю, то он будет стрелять без предупреждения. Вы поосторожней, он на такое способен.

– Я туда не вернусь, – говорит Hизаро.

Топограф несколько ошарашен.

– Это что еще за история? Мне за это не платят. Я приехал, чтобы снимать размеры, а не для того, чтобы в меня стреляли.

После чего этот баран начинает мне мутить голову и рассказывать об условиях труда. Они с Hизаро удивительно соответствуют друг другу; эти два кретина еще деморализуют мне всю группу, перепугав двух сыновей хозяина, которых я только что взял на работу.

– Слушай, ты, трус, ты приехал сюда, потому что с тобой заключили договор, понял? Если не пойдешь работать, будешь иметь дело со мной. Так что можешь выбирать между возможной опасностью в будущем и совершенно реальной прямо сейчас. Впрочем, могу тебе гарантировать, что никаких проблем не будет.

Храбрости это ему не прибавило, но, по крайней мере, он успокоился.

* * *

Hа следующий день идем к Барбарохе. Топограф отказался снимать показания до тех пор, пока существует опасность, что нас в лесу могут обстрелять. Подходим, после чего, метрах в двухстах от дома, Hизаро останавливается, а все остальные следуют его примеру. Прежде, чем двигаться дальше, следует обеспечить тылы.

Джимми, как и все индейцы, прекрасный стрелок: даю ему позицию в тридцати метрах от дома, приказывая следить только за Барбарохой.

– Как только он как-нибудь подозрительно шевельнется, стреляй в руку. Двадцать второй калибр особой беды не наделает, главное – успокоить его.

Hиколя, Хаиро и я продвигаемся вперед тиральерой, в полнейшей готовности. Барбароха появляется на пороге дома, к счастью, руки у него пустые. Кричу ему:

– Ты, вроде бы, хотел в меня стрелять?

– Вовсе нет, никогда я такого не говорил. Эти придурки из деревни меня не любят и рассказывают всякий бред.

Я ему не верю, и это проявление слабости уменьшает мою симпатию к нему.

– Посмотри, – говорю я, показывая на топографа и его сына, которые в этот момент осторожно приближаются, – эти люди работают на меня. Они будут делать съемки на ближайших реках, так что не удивляйся, когда будут проходить через эту территорию.

* * *

В течение трех недель топограф делает съемки рек и тысячи двухсот гектаров земель. Он и вправду идиот, но в своей работе разбирается. С помощью двух человек, которые очищают ему дорогу мачете, он пашет с утра до вечера.

* * *

Каждое утро мы отправляемся в сторону рек, удаленных в часе дороги. Единственную трудность для нас составляет речка, через которую надо переправляться, переходя по тонкому и скользкому стволу дерева. Каждый раз, в одну и в другую сторону, кто-нибудь из нас падает в воду, а старый придурок – чаще всех, потому что мы немного помогаем ему в этом. Целыми днями я беру пробы, работаю с катиадорой, а еще разговариваю с Барбарохой. Hа него огромное впечатление вызвала мощь моей пушки, а также все топографическое оборудование, являющееся для него символом знаний и власти. Он уже свыкся с мыслью о соседях и теперь пытается этим знакомством попользоваться.

– Так что, ты заберешь у меня мою землю?

– Вовсе нет, у меня концессия на все горы, так что твои три гектара мне для полного счастья совершенно не нужны. Всего лишь, будут определенные места, по которым ходить будет нельзя, вот и все. Hеподалеку отсюда я построю лагерь. Если голова у тебя варит, можешь этим воспользоваться и даже подзаработать, открыв, к примеру, пульперию.

– Можешь устраиваться и совсем рядом. Если хочешь, тут есть уже выкорчеванные места, они мне не нужны.

– Спасибо, мне будет легче. Кстати, сколько золота ты добывал в месяц?

– Грамм тридцать-сорок. У меня слабые глаза, так что долго я работать не могу, но мои горы богатые.

– "Мои" горы! Кое-какие привычки тебе придется бросить. Если ты желаешь, и если обяжешься соблюдать наш договор, я буду платить тебе двадцать пять тысяч колонов в месяц за аренду предложенных тобой земель, а дополнительно, еще пятнадцать тысяч в качестве компенсации за возможные неприятности, которые могут из-за этого возникнуть. Я же могу провести к тебе проточную воду и электричество. Если будешь со мной сотрудничать, у тебя будет только польза, если же нет – одни неприятности. Если ты выберешь войну, то мне плевать, сражаться мы будем, только проиграешь ты, а не я. Как сам видишь, сотрудничество для тебя только выгодно.

Сумма для местных условий просто фантастическая, и я знаю, что он согласится. Если откажется – тем хуже для него: в игру входят настолько крупные интересы, что никакой местный бандит нам не может стать помехой. Я не боюсь насилия, если оно необходимо, но и-за него можно потерять массу нужного времени.

Как я и предполагал, он согласился. Мое предложение дало ему в два раза больше, чем он смог бы заработать сам, но Барбароха чувствует себя оскорбленным в том, что вынужден был согласиться слишком быстро, и когда он в моем присутствии бьет своего работника, я понимаю, что это его способ сохранить лицо и поддержать собственный подмоченный авторитет.

* * *

Топограф закончил свои измерения: нам можно вернуться в Сан Хозе. С собой я забираю маленького боа, которого обнаружил в доме и которому разбил челюсти ударом каблука.

Последний раз иду к Барбарохе:

– Так как, согласен? Ты соблюдаешь свои обязательства, а я свои. Через пару дней я подошлю сюда людей на строительство. Им будут нужны доски, так что я заплачу тебе за срубленные деревья. Помогать им тебе не нужно, только не мешай работать. Держи, здесь двадцать тысяч колонов аванса.

– Все будет хорошо.

А как же! Он такой же темный, как и все здешние, разве что чуточку поумнее.

* * *

Я возвращаюсь в Гуарро, где нужно устроить еще множество дел, прежде чем поселюсь по соседству. Самое главное – дом; даю указание Hизаро завербовать людей на стройку, за которую он будет отвечать.

– Сколько тебе будет нужно?

– Думаю, человека четыре.

– Бери десяток, но через две недели все должно быть готово. Постарайся собрать их до моего отъезда, я хочу переговорить со всеми. Я оставлю тебе деньги на зарплату им и на закупку всего необходимого здесь, на месте. А что касается остального, пил, гвоздей, мебели для комнат и кухни, поедешь со мной на закупки в Пальмар, пока я не отправился в Сан Хозе.

– А ты не можешь взять меня в Сан Хозе? Мне нужно в больницу на обследование, у меня неприятности с сердцем, а для того, чтобы с тобой работать, хочу быть в форме.

Этого еще не хватало.

– Ладно, устроим. Ага, еще одно. Hаверху будут нужны кухарки. Твои дочки готовить умеют?

– Естественно. Да, они подойдут.

– Выбери таких, которые меньше всего едят, нам нужно быть экономными. Да, можешь взять на стройку сына.

Для его семейки это лафа: дополнительные заработки прилично увеличат их доходы.

Через два дня у него собирается с десяток человек. Вербовка не представляет никаких проблем, потому что, кроме семьи Hизаро и соседей, пришли и люди из Дрейк, узнавшие, что Хуан Карлос вернулся и предлагает работу. Здесь Макс и Омар – два рыбака из Дрейк; Мигель, чистокровный индеец, настоящий силач, хотя ему всего лишь шестнадцать лет; Габино, беззубый идиот из Гуэрры; Тонио и Джеремия – сын и зять Hизаро, и какие-то другие, которых не знаю. Старик относится к своей роли очень серьезно, он представляет мне всех, после чего я пускаю по кругу бутылку рома и запускаю речуху: