Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный 3 Восхождение. часть 1(СИ)"

Автор книги: Симонов Сергей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 65 страниц)

Для обеспечения действий морской пехоты на удалённых ТВД по результатам анализа итогов Суэцкого конфликта было выдано ТТЗ на проектирование большого десантного корабля водоизмещением 5000 тонн, способного нести до 20 танков, 45 БТР или 50 автомобилей, а также 1000 т грузов и 300-400 человек десанта. (1171 «Тапир» ). Для самообороны корабль оснащался зенитными автоматами, позднее к ним добавились ПЗРК. Для поддержки десанта он был вооружён двумя установками РСЗО БМ-14 в морском исполнении (АИ), позднее заменёнными на установки А-215М «Град».

Проектирование началось в конце 1956 года, в конце 1957 проект был утверждён командующим флотом и военно-морским министром, а в начале 1958 года заложены первые два корабля проекта 1171. Их характерным отличием от ранее строившихся кораблей стало исполнение корпуса в формате «ро-ро», упрощавшее погрузку техники. Также была возможна традиционная вертикальная погрузка техники кранами через люки в верхней палубе

Внутри корабль был разделён на две палубы, на нижней располагались танки, на верхней – более лёгкая техника. Расположение танков на танковой палубе было изменено по сравнению с описанием из полученных документов. Танковый трюм сделали на всю ширину корпуса, от борта до борта, что позволяло ставить танки в три ряда, с промежутками по длине для более равномерного распределения массы. (АИ) Подкрепления палубы сделали сразу усиленными, в расчёте на перевозку перспективных танков массой до 60 тонн. Также корабль оборудовали с расчётом возможности брать на борт стандартные 20-футовые контейнеры, в основном с размещением их на верхней палубе, или на танковой, при горизонтальной загрузке.

Осадка корабля позволяла ему подходить достаточно близко к берегу, чтобы высаживать танки, оборудованные шнорхелем для подводного вождения, прямо на грунт с носовой аппарели, либо на понтоны, или на плоский берег, если имелся подход достаточной глубины. Можно было также высаживать плавающие танки ПТ-76. БДК проекта 1171 брал на борт полный батальон морской пехоты со всем положенным имуществом. Вариант с понтонами тоже «выцепили» в «документах 2012». Имелось в виду, что при невозможности подойти к берегу, из десантного люка на носу корабля в воду спускались обычные понтоны, соединяемые затем в наплавной понтонный мост, как для форсирования реки, и танки выезжали на берег по мосту.

Корабль строился в двух вариантах – как военный десантный с более мощными дизелями, и как гражданский сухогруз. (В реальной истории так и предполагалось, но в 1961 году дизели для гражданского варианта сняли с производства, а более мощные дизели, применявшиеся на десантной версии, для мирного применения не подходили по экономичности)

Такое строительство БДК как корабля двойного назначения давало много преимуществ. Корпуса транспортов строились на гражданских верфях, в т.ч. в Польше, ГДР, Китае, Югославии и Индонезии, затем либо достраивались на месте как торговые суда, либо буксировались на советские ССЗ, где на них ставили более мощные дизели, вооружение и военные радиоэлектронные системы.

Автономность корабля по запасам провизии, в т.ч. для десанта составляла 20 суток. С нормальным запасом топлива дальность плавания составляла 2000 миль, но корабль мог брать в балластные цистерны топливо вместо воды, при этом дальность доходила уже до 4800 миль.

Корабль вышел долговечным и весьма удачным. (В реальной истории на август 2013 года оставался в строю даже головной БДК «Саратов» )

По итогам 1958 года была выявлена необходимость постройки более крупных универсальных десантных кораблей, которых весьма не хватало во время высадки в Бирме и в Греции. Такой корабль должен был нести в доковой камере высадочные катера на воздушной подушке и вертолёты в ангаре и на верхней палубе. Их проектирование началось в конце 1958 года. Для ускорения их решили строить по гражданским нормам, как некоторые английские авианосцы военного времени. Для них также проектировались десантные катера на воздушной подушке.

Внедрение полупроводниковой электроники, дававшей более стабильные и предсказуемые результаты, опосредованно повлияло на многие разработки. Быстрее, чем ожидалось, удавалось доводить и передавать в серийное производство многие изделия. Информация, получаемая разработчиками из ИАЦ, также ускоряла работу, позволяя сразу находить и устранять недостатки, на поиск которых в «той истории» уходили месяцы и годы.

16 октября 1957 года на морском полигоне вблизи Феодосии, в присутствии представителей заказчика, с борта опытного ракетного катера проекта 183Р разработки ЦКБ-5 Евгения Ивановича Юхнина был произведён пуск двух опытных ракет П-15 конструкции Александра Яковлевича Березняка. Использовав информацию из ИАЦ, Березняк сразу предусмотрел на своей П-15 складное крыло, примерно такого же типа, как на челомеевской П-5, и поместил ракету в герметичный контейнер. (В реальной истории вариант П-15У со складным крылом и контейнерным размещением разрабатывался и испытывался с 1961 по 1965 г)

Обе ракеты поразили цель, что стало лучшей рекомендацией для руководства ВМФ. Не дожидаясь официального принятия П-15 на вооружение, было развёрнуто строительство ракетных катеров проекта 183Р, получивших шифр «Комар». С конца 1958 года они строились сразу на двух заводах.

Первоначально Хрущёв, ознакомившись с развитием событий по полученным документам, собирался значительно сократить программу строительства катеров всех проектов, в пользу большего количества более крупных кораблей. Но после образования ВЭС у СССР появились дополнительные союзники. Каждая из союзных стран имела собственные амбиции и геополитические интересы, требовавшие создания собственных военно-морских сил. Однако флот – удовольствие дорогое, и не для всех. А считаться морской державой хотелось всем. Стоять за штурвалом корабля престижно, даже если приходится рулить одной рукой, поддерживая второй спадающие от голода штаны.

Решением Хрущёва катера были предложены на экспорт союзникам по ВЭС. Продажа катеров и ракет к ним, запчастей и оборудования не только полностью окупала затраты на разработку и производство, но и приносила неплохую прибыль народному хозяйству. Амбиции диктаторов и туземных вождей при правильном ведении дела могут приносить приличный доход. (АИ частично, катера действительно поставлялись всем союзникам и активно применялись по всему миру. Именно такие катера ВМФ Египта в 1967 году РИ потопили израильский эсминец «Эйлат» ракетами П-15)

Катер строился на базе торпедного катера проекта 183 с деревянным корпусом и нёс 2 ракеты П-15. Это удешевляло постройку, но деревянный корпус не был особенно долговечным. Для самообороны на катере имелся 1 двухствольный 25-мм автомат 2М-3М.

Параллельно с налаживанием серийного выпуска Евгений Иванович Юхнин начал разрабатывать более крупный катер проекта 205 «Оса». Он уже имел стальной корпус, 4 пусковых установки П-15 и 2 двухствольных 30-мм автомата АК-230. Эти катера пошли в серию с 1960 года, и также широко поставлялись на экспорт.

Помимо ракетных, в СССР строились в большом количестве торпедные катера проекта М-123бис – развитие начатого ещё в войну проекта 123, их проектированием занимался главный конструктор ЦКБ-19 Вадим Михайлович Бурлаков. Катера строились на заводе «Море» в Феодосии. Там же позднее строились сторожевые катера на подводных крыльях проекта 125А, и торпедные катера на подводных крыльях проекта 184Р, поставлявшиеся на экспорт в Китай, Албанию, Бангладеш, Бурунди, Заир, Пакистан, Румынию и Танзанию (АИ, в реальной истории строились в Китае, поставлялись в перечисленные страны. источник – http://russianships.info/katera/184.htm)

К катерам М-123бис и 183ТК разрабатывал подводные крылья конструктор Ростислав Алексеев. Однако катер проекта 183Т к моменту готовности к серийному производству устарел, и было принято решение серию не строить. (АИ, в реальной истории было построено 25 серийных катеров в период 1954-58 г.)

В Зеленодольском ЦКБ-340 под руководством главного конструктора Александра Викторовича Кунаховича проектировались и строились крупной серией противолодочные катера проекта 201М (подробнее – http://navycollection.narod.ru/library/Mk/other/1999-4_pr201M/article.html). В общей сложности флотам ГДР, Вьетнама, Кубы, Болгарии, Китая, КНДР, Алжира, Ирака, Южного Йемена было продано 83 катера. По нашей документации и при техническом содействии наших специалистов их строили также в ГДР, Китае и Египте.

Отдельную нишу занимали крупные артиллерийские корабли. Три линкора – «Октябрьская Революция», «Севастополь» и «Новороссийск», хотя и прошли в 1955-56 годах восстановительный ремонт механизмов, и получили новейшие активно-реактивные атомные снаряды, всё же были уже порядком изношены, так как строились ещё в начале века.

В то же время опыт 2й мировой войны показал, что линкоры весьма полезны для поддержки десантов, поддержки сухопутных войск при операциях в прибрежных районах, обеспечения боевой устойчивости соединений флота, и просто для оказания психологического давления на оппонента. Во многом, именно огонь балтийских линкоров помог отстоять Ленинград.

Да, они были дороги в эксплуатации. Если просто держать их в базе. Если же они выполняли поставленные задачи, политическая выгода в итоге выходила очень даже весомая. Поспешное отступление 6-го флота от Александрии в ноябре 1956 г. (АИ, см. гл. 02-18), проводка трофейных английских авианосцев через Атлантику и Ла-Манш (АИ, см. гл. 02-29), умиротворение Турции в 1957-м (АИ, см. гл. 02-44) и стремительное взятие греками восточной части Стамбула в сентябре 1958-го при поддержке двух советских линкоров (АИ, см. гл. 03-11) убедили Хрущёва, что при условии достаточного прикрытия с воздуха один-два корабля подобного класса в составе флота лишними не будут.

Первоначальный быстрый успех в постройке экспериментальной электромагнитной пушки дали ему надежду на быстрое создание корабельного вооружения на новых физических принципах. Неоправданную. Оказалось, что от экспериментальной настольной модели до боеспособного образца очень далеко.

Более того, до ввода в строй подводных лодок с баллистическими ракетами атомные снаряды линкоров и атомные торпеды на дизельных лодках оставались основным оружием флота на случай третьей мировой войны. Поэтому и сами моряки активно поддерживали необходимость крупных артиллерийских кораблей, хотя и сознавали ограниченность их применения.

Модернизацию старых линкоров признали нецелесообразной. Было решено после окончания эксплуатации поставить их в качестве музеев боевой славы в Ленинграде, Севастополе, и Новороссийске.

Два тяжёлых крейсера проекта 82 – «Сталинград» и «Москва», были достроены и проходили ходовые испытания на Чёрном море и на Балтике. В ходе достройки с них сняли большую часть 130-миллиметровых универсальных орудий, установили БИУС «Кристалл-82», с модифицированным программным обеспечением для управления главным калибром, увеличили количество новых малокалиберных зенитных автоматов с радиолокационным наведением и централизованным управлением от БИУС, и поставили ЗРК М-2, пока ещё не полностью боеспособный, так как его испытания ещё продолжались.

Первоначально предполагалось ставить на крейсеры ЗРК М-1, для самообороны, но его аппаратура пока задерживалась, а аппаратура первой версии М-2 фактически повторяла сухопутный С-75, и потому созрела раньше. И тут как раз Лев Вениаминович Люльев вышел на флотское руководство с предложением ввести в состав комплекса М-2 свою новую твердотопливную зенитную ракету.

Смотреть новинку вместе с группой адмиралов приехали лично воеено-морской министр адмирал Кузнецов и Главком флота адмирал Горшков.

Слегка волновавшийся поначалу Люльев рассказал высокому начальству обо всех преимуществах своего изделия. Адмиралам твердотопливная ракета понравилась заметно больше, чем керосиновый Talos В758, и тем более – чем жидкостная В750. Тем более, им понравилась конструктивно более простая и не требующая обслуживания УВП.

Сергей Георгиевич Горшков сразу спросил:

– А по надводной цели она работать может?

– Конечно, так же как и В750, и В758, в комплексе такой режим предусмотрен, – ответил Люльев.

– А спецБЧ в неё установить можно?

Технически диаметр ракеты в 400 мм позволял поставить в неё ту же ядерную БЧ, что использовалась в 12-дюймовых снарядах. Поэтому Люльев так и ответил:

– Поставить можно, но на дальности в 30 километров вряд ли целесообразно. Если ставить – то на двухступенчатую версию РД. Мы такой двухступенчатый вариант уже прорабатываем.

– Ставьте, – сказал адмирал Кузнецов. – Нам ваше изделие очень пригодится.

Адмирал сразу смекнул, что наличие на корабле УВП для зенитных ракет в будущем позволит размещать в части их ячеек и перспективные сверхзвуковые ПКР, и малогабаритные крылатые ракеты Березняка. А наличие в боекомплекте корабля средств поражения с дальностью порядка 2500-3000 километров на тот момент сразу делало его стратегическим носителем, со всеми вытекающими из данного факта привилегиями и прочими плюшками.

Решение было принято и доложено Хрущёву для утверждения. Никита Сергеевич от своей ракетомании ещё до конца не избавился, и предложение адмиралов тоже поддержал.

Большие размеры крейсеров 82 проекта позволяли разместить на них две УВП большой вместимости – в палубе впереди первой башни и позади четвёртой. Боекомплект можно было обеспечить под сотню изделий. К тому же относительно небольшие размеры ракет и их перевозка в контейнерах позволяли перезаряжать УВП в море, с транспорта снабжения, а не только в базе, как более тяжёлые и крупные П-6 и П-15.

В броневой палубе крейсеров лихо вырезали отверстия под УВП, и в течение месяца смонтировали сами установки и аппаратуру комплекса. В октябре 1958 года крейсер «Сталинград» вышел на первые испытательные стрельбы. На корабле присутствовал командующий Черноморским флотом адмирал Владимир Афанасьевич Касатонов, разработчики основных систем и представители промышленности.

Сначала стреляли главным калибром, заодно чтобы проверить воздействие отдачи на аппаратуру. Оказалось, что полупроводниковая электроника, к тому же установленная с тройным демпфированием – кабина комплекса, каждый шкаф, и шасси с платами внутри шкафа устанавливались на отдельные демпферы – держит сотрясение не в пример лучше, чем лампы.

Стрельба обычными снарядами главного калибра для моряков была делом привычным и хорошо знакомым. Отстрелялись успешно, поразив щитовые мишени, установленные на дистанции 30 километров. На больших дистанциях точность уже была заметно хуже.

На второй день попробовали стрелять, наводя орудия автоматически по данным радиолокатора, под управлением БИУС «Кристалл». Умная машина учитывала множество параметров, такие, как направление и силу ветра, влажность воздуха, атмосферное давление, разгар каждого из стволов в отдельности, смещение каждой башни относительно антенны, угол поворота башен, волнение моря... Результат получился соответствующий – пристрелявшись четырьмя одиночными выстрелами и вычислив поправки, «Кристалл» уверенно положил 7 из 9 снарядов первого же залпа в мишень на дистанции 45 километров.

Выслушав доклад с самолёта-наблюдателя о результатах стрельбы, адмирал Касатонов с уважением похлопал жёлто-бежевую панель вычислителя и одобрительно произнёс:

– Ну, ты, бля, ничо...

Следующим этапом испытаний были стрельбы активно-реактивными снарядами. Коломенское СКБ-4 (СКБ ГА, сейчас ФГУП КБ Машиностроения) под руководством Бориса Ивановича Шавырина разработало и представило на испытания самонаводящиеся активно-реактивные снаряды калибра 305 миллиметров. Это был гибрид артиллерийского снаряда и управляемой ракеты. Снаряд имел удлинённый корпус, длиннее обычного 12-дюймового снаряда. Спереди к нему привинчивался модуль управления, прикрытый при выстреле защитным обтекателем, сзади – модуль с твёрдотопливным прямоточным двигателем и выдвижными рулями. Снаряд фактически был выполнен подкалиберным, ведение по нарезам осуществлялось отделяющимся поддоном. Головка самонаведения была инфракрасная, но при помощи оптического фильтра она могла реагировать на отражённую засветку от луча лазера. Таким образом, снаряд мог наводиться как на тепло из труб вражеского корабля, так и на цель, указанную внешним целеуказателем.

Вся электроника снаряда была упакована в единый блок, целиком залитый водонепроницаемым компаундом, и выглядела как сплошной цилиндр из полупрозрачной смолы. Такая защита позволяла выдерживать запредельные перегрузки при выстреле пушки. Без заливки компаундом вся электронная «рассыпуха» при выстреле слетала с платы.

Крейсер сделал три выстрела по мишени, на дальности 90 километров. Первый снаряд цель не захватил, и промахнулся, второй и третий легли точно в цель – большой плот из скреплённых между собой дощатым настилом бочек, на котором был установлен инфракрасный имитатор. Последовал восторженный доклад с самолёта-наблюдателя:

– Ни хрена себе точность! Прямо в яблочко! В смысле – в печку эту... Плот вдрызг! Два из трёх – попадание. Первый – мимо.

– Годится, – одобрил адмирал Касатонов. – Переходим к следующему этапу.

Крейсер развернул кормовую башню в сторону берега. На боевом поле полигона были оборудованы мишени, изображавшие береговые батареи и прикрываемый ими объект – по легенде учений он изображал нефтяной терминал. Дальность до цели и в этом случае была 90 километров. Лазерную подсветку во время стрельбы обеспечивал самолёт-корректировщик.

«Сталинград» отработал по цели тремя снарядами. Стрельба велась одиночными выстрелами, после каждого следовал доклад с самолёта-корректировщика о результатах попадания. Первыми двумя выстрелами были поражены «склады боеприпасов» на «береговых батареях», третьим – «нефтяной резервуар», от которого в небо поднялся хорошо видимый даже с крейсера столб чёрного дыма. Снаряд весил почти полтонны, да ещё и приходил в цель со сверхзвуковой скоростью.

Доклад с корректировщика был встречен громовым «ура» на всех боевых постах крейсера. Моряки привыкли к относительно малому проценту попаданий при стрельбе из орудий, а тут крейсер в 43 000 тонн лупил из главного калибра со снайперской точностью – один выстрел – одно попадание. Такого в нашем флоте ещё не было.

Командующий флотом распорядился «Команде обедать», и проследовал в адмиральский салон, пригласив всех главных конструкторов, присутствовавших на корабле. Особого почёта удостоился Исаак Семёнович Брук, как разработчик БИУС. Моряки понимали, что именно автоматизированная система управления оружием стала залогом сегодняшнего успеха. После обеда Исаак Семёнович и Борис Иванович были приглашены Владимиром Афанасьевичем на «адмиральский чай».

Третий день стрельб был посвящён испытаниям зенитно-ракетного и зенитно-артиллерийского вооружения. Новая 9М38Р экипажу понравилась сразу. Жидкостные ракеты первого поколения требовали множества подготовительных операций, и размещались в погребах, откуда сложная механика подавала их на палубную пусковую. Твердотопливная ракета конструкции Люльева была проста в обслуживании как палка, не требовала никаких проверок и ухода, кроме поддержания температурного режима, да ещё и стартовала из той же УВП, в которой хранилась. Никакой тебе механики, которую надо держать в постоянной исправности, надраивать, смазывать и проворачивать ежедневно.

Сценарий стрельб предусматривал поражение высотной мишени, и стрельбу по трём низколетящим целям, идущим курсом на корабль – имитация атаки противокорабельных ракет или штурмовой авиации. Высотную цель изображал беспилотный Ил-28, низколетящие цели имитировались ракетами КС-1 «Комета», запускавшимися с самолётов Ту-16.

По высотной цели ЗРК М-2 отработал штатно. Только пуск выглядел непривычно. Не было эффектно поворачивающихся пусковых, отслеживающих своим движением цель. Только что всё было тихо и спокойно, как вдруг где-то глубоко под палубой прозвучала команда на пуск, посреди необъятной кормы крейсера позади четвёртой башни откинулась крышка УВП, из неё, как чёрт из табакерки, вылетела на дымном хвосте стройная тонкая ракета с крошечными крыльями, вытянутыми вдоль корпуса, и сразу унеслась ввысь. Высоко в небе белый инверсионный след мишени пересекла почти под прямым углом такая же белая линия, вспухло маленькое облачко дыма, и из него вперёд по курсу цели полетели несколько крупных обломков, волоча за собой чёрные дымные ленты.

– Цель поражена, расход – одна, – доложил оператор.

– Добро, – ответил командующий. – Поздравляю, Лев Вениаминович, начало хорошее.

Поскольку проверялось отражение атаки на корабль, БИУС переключили в автоматический режим. Все находились на боевых постах, но в управление не вмешивались – интересно было посмотреть, как машина справится с задачей самостоятельно.

Старт из УВП по низколетящей цели выглядел и вовсе непривычно. Ракета, стартовав вертикально, вдруг резко меняла направление полёта, заваливаясь в горизонталь, и летела почти параллельно воде.

По низколетящей цели первая ракета промахнулась – комплекс С-75, из которого делали М-2, вообще имел ограничение 3 километра по нижней границе досягаемости. В условиях моря эту границу удалось понизить, но так или иначе маловысотные цели оставались сложными.

Сразу же стартовала вторая, точно так же завалилась в горизонталь и унеслась следом за первой. В это же время ожили малокалиберные 37-миллиметровые зенитки. Вдалеке вспухло чёрное дымное облако – вторая ракета нашла цель. Зенитки развернулись на другой борт, откуда на корабль шли ещё две КС-1. Направление атак заранее не сообщалось, но радары корабля видели и ракеты, и сами их носители – бомбардировщики Ту-16 на удалении более 100 километров.

Крылатые ракеты наткнулись на стальной занавес заградительного огня. Множество стволов создавало на их пути сплошное облако малокалиберных снарядов. Одна за другой обе «Кометы», разваливаясь на части в воздухе, рухнули в волны, не долетев до корабля почти километр.

Адмирал Касатонов поставил экипажу заслуженное «отлично». На этот раз героем дня стал Лев Вениаминович Люльев. Его ракета была рекомендована к принятию в опытную эксплуатацию. Это была специальная формулировка для случаев, когда система оружия была ещё недоработана и недоиспытана, но военным уже очень хотелось, или не было другого выхода.

Само собой, аппаратуру корабля ещё предстояло заменить на полноценные серийные комплекты, отладить программное обеспечение для всех предусмотренных режимов применения комплекса. Но было подтверждено главное – ЭВМ может управлять вооружением корабля в море более эффективно, чем человек.

13. «Страна багровых туч»

К оглавлению

Настроения в западных СМИ после революций в Иране, Ираке, и окончания военных действий в Турции можно было охарактеризовать как сплошную истерику, перемежающуюся приступами тяжёлой депрессии. Полный развал СЕНТО, в середине которого образовалась дыра размером с Иран и Ирак, вместе взятые, фактический распад южного фланга НАТО, от которого теперь оставалась одна Италия, образование на трети территории Турции социалистической Народной Республики Курдистан, и прямой выход СССР к Индийскому океану продемонстрировали Западу полный крах «стратегии анаконды», направленной на «удушение» Советского Союза «санитарным кордоном» проамериканских режимов. (АИ)

Греция де-факто вышла из НАТО, термин «приостановка членства» был юридическим фиговым листком, который никого не мог обмануть. После очевидного отказа США и Англии прекратить геноцид греков на Кипре и в Турции, популярность НАТО в Греции упала ниже нуля, и в парламенте уже ставился вопрос о возможности присоединения страны к ВЭС. Однако правые силы всячески противились такому решению. На Кипре прошли выборы премьер-министра, в ходе которых уверенную победу одержал кандидат от Прогрессивной партии трудового народа Кипра Эзекиас Папаиоанну. (АИ)

Панику на Западе несколько успокоило совместное заявление стран-участниц только что созданной ОПЕК. В нём было сказано, что о «нефтяной блокаде Европы», которую всерьёз обсуждали в британском парламенте, не может быть и речи. Были подтверждены все действующие на тот момент контракты на поставку нефти, в том числе – в страны НАТО.

Однако решение ОПЕК использовать для расчётов за нефть советские рубли, вызвало на Западе невероятный приступ истерии. Сам по себе рубль имел покупательную способность только внутри стран ВЭС. Но теперь, чтобы рассчитаться за нефть, западные страны должны были купить у СССР через Нефтяной банк ОПЕК необходимое им количество рублей, обменяв на них собственную валюту. Бартерные сделки, обычные внутри ВЭС, при продаже нефти на Запад были строго запрещены. Если странам ОПЕК требовалась западная валюта для покупки товаров, они обменивали её на полученные рубли через тот же Нефтяной банк.

Для Советского Союза это был гигантский, постоянно действующий источник валютных поступлений. Для Запада, прежде всего для Англии и других европейских стран НАТО – невероятной силы пощёчина по их самомнению, ещё распухшему от предыдущих оплеух в ходе Суэцкого кризиса.

Точнее всего охарактеризовала ситуацию, выступая в парламенте, британская королева Елизавета:

– Теперь, господа, из-за некомпетентности наших политиков, Британия вынуждена расплачиваться за нефть деньгами с портретом Ленина.

В палате лордов случилось несколько инфарктов и инсультов.

На самом деле, для международных расчётов выпускалась специальная «деидеологизированная» серия банкнот, с изображениями культурных достопримечательностей Москвы, Ленинграда и других городов СССР. Их обмен на «внутренние рубли» строго контролировался, чтобы не создавать негативного влияния на экономику страны.

США в этом отношении было проще – у них имелась собственная нефтедобывающая промышленность. (Активное расширение нефтедобычи в Саудовской Аравии началось после 1963 г, до того экспорт арабской нефти в США был незначительным. Масштабное «подсаживание» США на арабскую нефть началось с середины 60-х)

Британское адмиралтейство вышло с официальным предложением послать флот в Персидский залив и «положить конец возмутительным выходкам арабов и красных».

– Какой флот? – спросил премьер Макмиллан. – Один флот вы уже потеряли при Порт-Саиде. У вас что, ещё один завалялся?

В конце 40-х и начале 50-х Великобритания, находившаяся в экономическом кризисе после войны, очень сильно сократила численность флота, в частности, отправив на слом линкоры, распродав старые авианосцы военной постройки и законсервировав новые.

Наконец, «вишенкой на торте» стала для Запада передача Грецией под совместный контроль проливов Босфор и Дарданеллы. Официально Британия не имела никакого отношения к проливам, и не могла указывать Греции или Турции, как строить политику в отношении этой важнейшей артерии международного судоходства. Фактически, с момента появления у России флота, англичане стремились любыми путями перекрыть ему выход в Средиземное море.

Официально в отношении проливов продолжала действовать Конвенция Монтрё, что было подтверждено Грецией. Но в Конвенции имелся ключевой пункт: «В случае войны Турция закрывает проливы». Все в НАТО понимали, что в случае войны теперь советский флот имеет свободный проход в Средиземное море.

Премьер Макмиллан едва ли не в ультимативной форме потребовал от Эйзенхауэра «немедленно послать 6-й флот и отбить проливы». Не будь форма обращения столь истеричной, Айк, вероятнее всего, прислушался бы к Макмиллану и предпринял более активные действия. Но, выслушав англичанина, президент спросил:

– То есть вы, господин премьер, предлагаете Соединённым Штатам начать третью мировую войну из-за какой-то канавы в Турции, по берегам которой пасутся козы? А сами желаете остаться в стороне и чистенькими? Попробуйте ещё разок сами, можно – вместе с французами. Если они будут такими идиотами, что поведутся на такую авантюру снова. У Соединённых Штатов есть более неотложные проблемы. Кстати, у вас не найдётся затычки для этого чёртова вулкана?

Британская пресса на все лады разливалась едкими комментариями, требуя от правительства «сделать хоть что-нибудь для защиты от красной чумы». Серов ежедневно приносил Хрущёву переводы передовиц из западных газет. Никита Сергеевич только посмеивался:

– Если империалисты нас ругают и открыто ненавидят – значит, мы всё делаем правильно. Вот если они будут нас хвалить – это уже повод для беспокойства. Ведь ненавидеть нас они всё равно не перестанут.

Масла в огонь периодически подливал канал ONN и подконтрольные ему издания. На следующий день после инициативы британского адмиралтейства насчёт отправки флота в Персидский залив, в нескольких газетах напечатали карту Британии, на которой условными символами в виде ядерных грибов были обозначены места ракетных ударов, достаточных для уничтожения страны как субъекта мировой политики. Всего «грибов» на карте было пять.

В отличие от европейской прессы, американская вела себя заметно спокойнее. Нефтяной кризис Америке не угрожал. К тому же, когда стала известна информация об угрозе извержения Йеллоустоуна, общественность переключилась на неё. Разумеется, Эйзенхауэра на очередной пресс-конференции спросили:

– Господин президент, почему вы не настояли на том, чтобы красные оставили Дарданеллы? Как вы могли допустить подобное усиление противника?

На что Айк, к невероятному изумлению прессы, ответил:

– Потому что я убедился лично, что Советский Союз нам не противник. С нашими ядерными силами мы можем за один день уничтожить красных. Это знают они сами, и это знаем мы. Но противник никогда не стал бы предупреждать нас о грозящей нашей стране смертельной опасности. Он постарался бы использовать природу в своих целях, и сделал бы это внезапно. Да, господа, на Санторини я получил информацию об угрозе Йеллоустоуна. Получил её лично от Первого секретаря Хрущёва. Точнее, от учёных из состава советской делегации, в его присутствии. Чтобы не волновать общественность раньше времени, я поручил Национальной геологической службе всё тщательно проверить.