Текст книги "Цвет сверхдержавы - красный 3 Восхождение. часть 1(СИ)"

Автор книги: Симонов Сергей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 65 страниц)

После концерта Хрущёв пришёл за кулисы, познакомился с американским исполнителем и лично поздравил его с победой.

Королева Елизавета регулярно приглашала к себе во дворец советских музыкантов, после выступлений долго с ними беседовала, а затем направляла благодарственные письма Ворошилову. Хрущёв очень ценил эти контакты, связи с Западом тогда только налаживались, и любая поддержка в Европе была не лишней, тем более – на высшем уровне.

Бельгийскую королевскую корону немцы конфисковали в начале войны. Она хранилась в сокровищнице то ли Геринга, то ли ещё у кого-то из немецких бонз. После победы, из советской зоны оккупации Германии вывозилось множество «трофеев», причём не только научно-технического характера. Корона стала «трофеем» Ивана Александровича. Её наличие Серов никогда особенно не скрывал, о короне знали многие его знакомые и родственники.

Незадолго до окончания конкурса Хрущёв вызвал Серова.

– Ты в курсе, что Козлов, Кириченко, Игнатов и Микоян что-то затеяли? – спросил Хрущёв.

Серов не устраивал в ЦК многих, прежде всего – Кириченко, Микояна и Козлова. Серова они боялись. Он знал о них всё, был осведомлён о каждом их шаге, с их мнением никогда не считался. Председатель КГБ представлялся им неуправляемым и нешуточно опасным. Они хотели любой ценой избавиться от Серова. Державшийся особняком Игнатов, по воспоминаниям Микояна, действовал иначе, он старался «приручить» Серова, склонить его на свою сторону.

– В курсе, – ответил Серов. – Скоро начнут под меня копать, если уже не начали. Я этот вопрос держу под контролем. За ними приглядывают. И слушают.

– Смотри, не прозевай кого ещё, – предупредил Хрущёв. – Мы с тобой много кому на яйца наступить успели. И, это... корону-то надо бы отдать...

При каких обстоятельствах и на каких условиях состоялась передача короны – никто никогда не узнал. Однако уже в 1958 году королева Елизавета появилась на очередной официальной церемонии в традиционной короне.

(Информация по С.Н. Хрущёв, «Реформатор» )

Через несколько дней Серов принёс Никите Сергеевичу магнитофонную катушку.

– Любопытная запись, – сказал Иван Александрович. – Давай послушаем.

Хрущёв вставил ленту в магнитофон, включил:

– Лысого надо от руля отодвинуть, – послышался из динамика знакомый голос. – Хернёй какой-то мается. Где это видано, чтобы в Президиуме ЦК академики сидели, а секретари ЦК, по несколько лет в кандидатах? Что он творит вообще?

– Гм.. Кириченко, – отметил Хрущёв. – Ай да Алексей Илларионович... ай да сукин сын...

– Ага. Один такой уже попытался отодвинуть... Сейчас монгольский язык изучает. По дарёному словарю. Ты хотя бы кандидат. Я, вон, даже в кандидатах ещё не был, – ответил другой знакомый голос. – И так и этак пытаюсь – как об стену лбом. Может, он на меня за что взъелся?

– Не, это вряд ли, Фрол. Никита тебя всегда ценил, – третий голос определённо принадлежал Игнатову. – Вот где я ему дорогу перебежал – не пойму.

– Ты с Микояном говорил?

– Да.

– И что?

– Да ничего. Анастас – как уж намыленный, ни одного слова определённого. То так, то этак...

– Осторожный, собака. Держит нос по ветру.

– Старый он уже.

– Да Анастас нас всех переживёт, ещё на наших похоронах простудится.

– Кто ещё? На кого рассчитывать можно? Воронов? Полянский?

– Воронов... не знаю, не уверен. Полянский – точно нет. Лучше даже не пробовать. Ещё и лысому донесёт. Выдвиженец хренов.

– Шелепин?

– Не, Шурик в сельском хозяйстве по уши закопался. (АИ)

– Что делать-то будем?

– Хрен ты его сейчас отодвинешь. Популярность среди народа у Никиты сейчас бешеная. Всё-таки, сколько он для народного благосостояния делает – ещё никто не делал, после Ленина. К тому же, пока Серов рулит Комитетом – хрен мы вообще к Никите подступимся. На Комитет надо бы кого-то из ЦК продвинуть.

– Шелепин бы подошёл... Но он занят.

– А Мазуров что? Говорил с ним?

– Не наш человек. Однозначно.

– Жаль.

– Первухин? Сабуров?

– Нет. Первухин мог бы поддержать, если бы у нас на Никиту что-то было, кроме наших хотелок. Сабуров в Госэкономкомиссии закопался по уши, в политику не лезет. Если что-то начнётся – поддержать может, но при наличии серьёзных аргументов.

– Косыгин, Устинов, Жуков, Фурцева... тут ловить нечего. А Шепилов что?

– Трофимыч за Никиту горой. Как ни старались его убедить – ничего не вышло. Лысый его ценит, ни разу на него голос не повысил. (АИ)

– Пока Серова из Комитета не уберём – хрен чего получится, – послышался ещё один, очень характерный голос.

– Оп-паньки... – прокомментировал Никита Сергеевич. – И Суслов там! От, сука...

– Что у нас на него есть? Что там за корона у него?

– Да хер знает, вроде бельгийская. Сразу после войны генералы много чего нахапали, Жукова, вон, Сталин как прижал тогда..

– Да, бля, ещё и Жуков. Как ни пытались в прошлом году его сковырнуть – так ведь и не вышло. Никита его не отдал. А ведь какую комбинацию спланировали, а? Всё учли...

– Видимо, не всё. Авторитета нам не хватает. Ты, Алексей Илларионыч, единственный из нас – кандидат в члены Президиума. Если бы ещё хотя бы Микояна привлечь...

– Привлечёшь его, пожалуй. Не, Анастас может присоединиться, скажем, в вопросе с Серовым... Но он всегда ставит на победителя. Думать надо, мужики, думать... Надо через Шверника попробовать зайти...

Запись оборвалась.

– Вот такие у нас с тобой, Никита Сергеич, друзья – коллеги, – усмехнулся Серов. – Верные товарищи по партии. Коммунисты.

– За этой кодлой приглядывай, – распорядился Хрущёв. – Тебя я им не отдам, пусть не надеются. Но ты и сам не подставляйся. Я слышал, тебя с Игнатовым вместе часто видят?

– Я к нему в доверие втираюсь, – ответил Серов.

– Дурень, это против тебя же используют на Президиуме. Конечно, Президиум сейчас наш процентов на 90, но сам знаешь, как оно бывает, – предупредил Никита Сергеевич.

– Убери Кириченко из Президиума нахрен, – посоветовал Иван Александрович. – Спокойнее будет.

– Думаю, да, – согласился Хрущёв. – Тут, скорее, надо Пленума ЦК опасаться, ЦК мы хотя учёными и разбавили, но аппарат в нём ещё большую силу имеет. Могут что-то на Пленуме затеять. Значица, Кириченко, Козлов, Игнатов, Суслов. Возможно, Микоян. Воронов и Полянский – под вопросом. Держи ухо востро, Иван Александрович.

– Само собой, – кивнул Серов. – Тут ещё другая проблема нарисовалась. Американцы обеспокоились нашими успехами и начали рыть. Роют глубоко. Все агенты на территории Союза и соцстран получили приказ собирать любую информацию о недавних нововведениях во всех отраслях нашего народного хозяйства. Не только в военной области, заметь.

– Что думаешь делать?

– Для начала – усилить информационную дисциплину. Помнишь, я тебе показывал статью из «тех документов», где рассказывалось как ЦРУ вычисляло расположение наших атомных объектов по фотографии пульта управления с нашей электростанции? Снимок был опубликован в «Огоньке».

(Подробнее об этой истории http://spammerbot.livejournal.com/20606.html)

– Помню, конечно, – подтвердил Хрущёв. – Тогда впечатлило.

– Анализ информации у капиталистов поставлен на твёрдую пятёрку, – констатировал Серов. – Мы ещё только учимся, чтобы выйти на подобный уровень, потребуются годы. Кстати, публикация 1958 года. Само собой, сейчас такого прокола мы не допустим. Всё отследим и где надо подретушируем. Заодно и дезу супостатам подбросим.

– В общем, чтобы исключить подобные проколы, разработан комплекс организационных мероприятий. Проще говоря, вводим жёсткую цензуру публикаций в прессе. Ни для кого не секрет, что 90 процентов разведывательной информации спецслужбы получают тщательным анализом открытых источников.

– Тут важно не переборщить, – заметил Никита Сергеевич. – Население должно иметь доступ к информации о наших успехах, в том числе – и в военной области, хотя бы в целях пропаганды.

– Мы разработали точные инструкции для сотрудников первых отделов и руководителей предприятий, которые будут отвечать за сохранность гостайны. Не думай, что мы собираемся засекретить вообще всё – это невозможно в принципе. Всё равно в каждом городе любая бабка знает, что собирается на местном «секретном заводе», – усмехнулся Иван Александрович. – Но, может быть, хотя бы сумеем сократить количество таких вот обидных проколов, как с этой фотографией в «Огоньке».

– Ну, хорошо, – согласился Хрущёв. – И всё?

– Нет, это – только первый этап, – ответил Серов. – Вторым этапом разворачиваем кампанию активной дезинформации. У нас есть ряд каналов для вброса на Запад подложных сведений, ну, там, двойные агенты, агенты влияния, ложные агенты, дипломатические каналы... Не секрет, что против наших дипломатов постоянно предпринимаются попытки вербовки. Иногда мы даём сотрудникам разрешение согласиться на такую вербовку, и в этом случае возникает канал для слива дезинформации. Само собой, в качестве прикормки приходится и часть подлинных сведений давать. Но только тех, которые не могут повредить нашей стране. Сам понимаешь, ценная информация обычно устаревает быстро.

– Это уже лучше, – одобрил Никита Сергеевич.

– Нам удалось выяснить, – продолжал Иван Александрович, – что ЦРУшники ищут источник информации, которая помогает так мощно продвигать нашу науку, промышленность и народное хозяйство в целом. Не верят они, что русские способны сами разработать что-то прорывное. Кстати, Гувер в Штатах активизировался, начал активно искать промышленных шпионов. Работать стало сложнее. Впрочем, Гувер пока не подозревает, что мы постепенно устанавливаем контроль над американскими высокотехнологичными компаниями, играем на бирже, получаем доходы от покупки и перепродажи акций. Вот мы и решили им немного подыграть.

– Это как? – спросил Хрущёв.

– Они понимают, что мы, так же как и они сами, получили много информации из анализа нацистских трофеев. Но они также понимают, что всё, чего мы добились за последние годы, невозможно объяснить техническим наследием нацистов, – пояснил Серов. – Поэтому американцы упорно пытаются выяснить, откуда у нас появляются в последнее время различные прорывные технологии. Ну, мы и подсунули им байку о том, что наше ПВО в 1955 году сбило исследовательский корабль пришельцев. Причём не просто байку – фотографии корабля, трупов пилотов – это Клушанцев постарался, даже медицинские отчёты о вскрытии трупов сделали.

Никита Сергеевич расхохотался.

– Ну, отжог! И что, хочешь сказать, что они поверили?

– Нет, конечно! Хотя, как мне докладывали, мнения у них разделились. В США хватает идиотов, которые верят, что в 1947 году в Розуэлле упал НЛО. Но Даллеса на мякине не проведёшь, он, конечно, не поверил, – усмехнулся Иван Александрович. – Тогда мы запустили ещё одну байку: что наша этнографическая экспедиция в Тибете нашла тайник Аненэрбе – библиотеку, где хранились книги атлантов. Опять же, книги сфотографировали, даже подобие языка атлантов разработали, на основе санскрита, и написали этим языком вполне осмысленный текст, перекликающийся с текстами «Махабхараты». Американцы язык, разумеется, расшифруют, и могут начать рыть в этом направлении.

– Более того, мы для «расшифровки» этих текстов «привлекли» нескольких индийских учёных, специалистов по санскриту. Американские агенты рано или поздно на них выйдут, и те подтвердят: да, были такие документы, к нам обращались за помощью в расшифровке, в документах были важнейшие технические сведения...

– Пф-ф! Смотри, не переборщи! Если будет куча разных версий, Даллес будет убеждён, что его дурят.

– Конечно, он уже в этом убеждён, – пожал плечами Серов. – Даллес – профессионал, он прекрасно понимает, что ему сливают дезу. Но в то же время он видит, что рационального объяснения для сложившейся ситуации нет. Ну неоткуда нам взять информацию для некоторых прорывных успехов, которые мы показываем в последние годы. И тогда он начинает искать среди нашей дезы рациональное зерно. Ведь хорошая деза никогда не бывает полностью ложной.

– То есть, Даллес понимает, что если ему подсовывают различные версии, то какие-то из них заведомо ложные, а какие-то могут оказаться истинными, маскируемыми при помощи ложных версий. И он тратит время, деньги, человеческие ресурсы на анализ этой дезы.

– Так ведь и мы ресурсы тратим на её создание?

– Но меньше, чем он – на расшифровку, – пояснил Серов. – Реверс-инжиниринг в сложных запутанных случаях обходится дороже, чем создание с нуля. А уж запутать мы постарались...

Хрущёв усмехнулся.

– Нормально. Можно ещё слить информацию, что во время раскопок в Александрии нашли часть коллекции книг из античной Библиотеки, случайно уцелевших при пожаре, и там тоже были такие же тексты. Или какие-нибудь другие.

– Ну, да, как вариант, можно, – согласился Иван Александрович. – Мы продолжаем работу, придумываем новые версии, делаем новые «подтверждающие улики» для уже запущенных. Кстати, археологи порадовали. Помнишь, была информация про город на Южном Урале, Аркаим?

– Да, было такое, помню, – припомнил Никита Сергеевич.

– Нашли его. Сначала проверили военные карты, в прошлом году как раз топографы проводили съёмку того района для уточнения карт, и Аркаим на эти карты попал. И не только Аркаим. Там около двадцати подобных поселений на относительно компактной площади, примерно 350 километров в диаметре.

– Ты его хочешь тоже Даллесу подсунуть, как возможный «источник информации» ?

– Нет, насчёт Аркаима у нас задумка получше есть, – усмехнулся Серов. – Это слишком ценная находка, чтобы её в качестве дезы использовать. Его надо по-умному раскрутить. Сейчас ничего рассказывать не буду, пока не готово. Думаем ещё.

– Хорошо, – Хрущёв кивнул. – Меня держи в курсе. Я пока, если спросят репортёры, ничего не слышал.

1 апреля 1958 года газеты опубликовали Постановление ЦК КПСС, правительства и профсоюзов, вводившее в действие решение о переходе в особо тяжелых цехах на шестичасовой рабочий день. Пока только в металлургии, химии, всех, кто занят на вредном производстве, и в некоторых других отраслях промышленности. 7-часовой рабочий день был введён ещё в 1957 году (АИ, в реальной истории 7-часовой рабочий день был введён в 1958 г этим же постановлением), причём введён с боем – этому яростно сопротивлялись Госплан, Госкомтруда и основные промышленные министерства. С 1960 г Хрущёв предполагал перевести всё народное хозяйство на пятидневку, дать народу два полноценных выходных – субботу и воскресенье.

Постановление также предписывало уменьшать разрыв между высоко – и низкооплачиваемыми работниками, повышая тарифы последним.(Реальная история) Однако, чтобы передовики производства не теряли мотивацию к ударному труду, их решено было поощрять различными льготами за счёт общественных фондов потребления – бесплатными путёвками, квартирами, автомобилями, мебелью и бытовой техникой за счёт профсоюза и т.п. Само повышение зарплат тоже проводилось аккуратно. (АИ)

– Нельзя, чтобы получилось, как в протоколе собрания из анекдота: «Если ты передовик производства – получи премию 300 рублей, а если лодырь – получишь премию, как положено лодырю – 250 рублей», -пояснил свою позицию Никита Сергеевич в интервью Центральному телевидению. – Сокращать разрыв в оплате между малооплачиваемыми трудящимися и руководством необходимо, но этот процесс нельзя превращать в уравниловку. Если между передовиком и лодырем 50 рублей разницы – это, товарищи, не социализм получается, это пи... Гм... Ну, вы поняли.

– Высокая оплата стимулирует работника добиваться большего, учиться, расти профессионально, – Если у нас инженер будет получать столько же, сколько рабочий, а учиться на инженера надо 5 лет, и учиться там ой как непросто, я это не понаслышке знаю, у меня сын – инженер, то кто у нас тогда в инженеры пойдёт? А без инженеров, без учёных – страна скатится обратно в средневековье!

В тот же день, 1 апреля, по традиции снизили цены на несколько наименований товаров. Шаг откровенно популистский, но срабатывающий безотказно.

С момента начала работ по анализу рабочих тетрадей профессора Лентова, прошло около года, и Хрущёв поинтересовался у академика Келдыша, как идут дела.

– Тяжело, – честно признался Мстислав Всеволодович. – Не думаю, что в этом вопросе возможно быстрое продвижение.

– А в чём проблема? – спросил Никита Сергеевич.

– Если бы там была одна проблема... – вздохнул Келдыш. – Их там целый ворох. Во-первых, математика там такая, что не вдруг разберешься. Многие вещи считались явно методом итерационного перебора и последовательного приближения. Это с их ЭВМ 2012 года – раз плюнуть, а мы-то считаем на БЭСМ-2 и М-40.

– А БЭСМ-1М?

– Занята расчётами для ядерщиков, ракетчиков, авиаторов, да ещё и «Киберсин» на ней крутится, – отмахнулся академик. – Ещё хуже, что информация неполная.

– Разве? – удивился Хрущёв. – Там же и лабораторный журнал, и чертежи установки, и тетради Лентова... Что ещё-то надо?

– Не знаю, как объяснить... – Келдыш явно не мог выразить вертящуюся на языке мысль, чего у него ранее Никита Сергеевич ни разу не замечал. – Понимаете, вот идёт вывод формулы... и вдруг пробел. Дальше – возникает готовая формула, в ней ряд параметров взят как будто ниоткуда. Как будто часть вывода опущена.

– Так что же, выходит, Веденеев прислал не всё?

– Да он, похоже, прислал всё, что у него было. Вот только сам Лентов, тот, в будущем, видимо, часть тетрадей хранил не в лаборатории, а у себя дома, или ещё где-то. Веденеев честно предупредил, что он в теоретической части разбирается слабо. Он мог и не понимать, что информация не полна.

– А наш Лентов, нынешний? Разве не может помочь восстановить вывод формул? Ведь это он их придумал.

– Так он их только через тридцать лет вперёд придумал, Никита Сергеич! – невесело усмехнулся академик. – Наш нынешний Лентов, сейчас – всего лишь аспирант, с неплохим уровнем подготовки, но не более. Ему ещё расти и расти до того уровня, когда он сможет выводить такие формулы. Нет, Тихон Андреич к работе относится крайне ответственно, грех жаловаться. Но знаний пока не хватает. Причём чисто специфических.

– А нельзя построить копию установки и проводить на ней эксперименты? – спросил Хрущёв. – Заодно и знания накопятся. Чертежи же есть?

– Не выйдет, – развёл руками Келдыш. – Точнее, не так. Установку мы построили. Там всё не так сложно, как кажется. Да, мощнейшие электромагниты, энергопотребление как у нуклотрона, но всё остальное, можно сказать, тривиально. Конечно, основная хитрость – в расчёте сложнейшей суперпозиции электромагнитных полей, создаваемых этими магнитами. То есть, нужна управляющая ЭВМ. Но программу, самописную, для управления установкой, Веденеев прислал.

– Мы собрали установку, – продолжал академик, – нам выделили время для подключения к БЭСМ-1М, установили связь, включили, запустили программу. А она пишет: «Эфемериды недоступны». Начинаем разбираться в исходниках программы. Там всё на языке высокого уровня написано, читается легко.

– И оказывается, что установка использует в качестве нулевой точки системы координат центр Земли, что, в общем-то логично. А своё местоположение и точку прицеливания относительно этого центра, определяет по спутникам GPS. Для чего грузит файл с данными их орбит с сервера компании MTK, производителя сотовых телефонов, там, в 2012 году. Всё, приехали.

– То есть, пока у нас спутниковой системы навигации не будет, установка не заработает? – уточнил Никита Сергеевич.

– Можно, конечно, ввести в программу координаты установки и цели, вычисленные искусственно, вручную. Мы пробовали. Но при этом ошибка в определении координат выходит слишком большая. Установка наш пробный предмет – деревянный брусок – куда-то отправила, – ответил Келдыш. – Но мы его не нашли. И даже не можем определить, где он затерялся – в пространстве или во времени.

– То есть... Она РАБОТАЕТ?!! – изумился Хрущёв.

– С физической точки зрения – да. Но с практической толку от этого – ноль, – развёл руками Мстислав Всеволодович. – Веденеев в своём журнале писал, что у него установка тоже заработала хоть и не сразу, но быстро. То есть, предметы начали исчезать. Установка просто отправляла их в никуда.

– И даже когда спутниковая система навигации у нас будет, – продолжал академик, – Там следом вырисовывается ещё куча более сложных проблем, прежде всего, математического характера, к которым мы пока даже не представляем, как подступиться. В основном – из-за неполноты информации. В общем, катапультировать Америку на Солнце точно не получится, даже не надейтесь. И забрасывать в Америку атомные бомбы с помощью установки – тоже не получится. По крайней мере, в обозримом будущем. Мощности не хватит. Масса посылки не просто так была ограничена несколькими килограммами. Энергетика там бешеная.

– С навигацией, кстати, прогресс наметился, – добавил Келдыш. – Николай Геннадьевич Басов сделал атомные часы. Американцы такие часы тоже разработали, и даже показали на Брюссельской выставке.

– Ну, хоть чем-то порадовали, – улыбнулся Хрущёв.

– Да, навигационными спутниками начинаем заниматься более плотно. А по установке... Работу эту, безусловно, продолжать надо. Хотя бы потому, что если до этого додумался Лентов, то может додуматься кто-то ещё. И этот кто-то может оказаться в Америке, или в Европе, – сказал академик. – Но быстрого результата не будет.

– Жаль, конечно, – огорчённо ответил Хрущёв. – Работу продолжайте. Останавливаться нельзя.

Председатель КГБ СССР генерал армии Иван Александрович Серов изучал очередные оперативные сводки, когда на столике рядом с письменным столом ожил фототелеграф. С 1957 года, когда документы в ИАЦ начали печатать на электрофотографических машинах, со схемами и фотографиями, обычного телетайпа было уже недостаточно.

В кабинетах «посвящённых в тайну», помимо телетайпов для терминального доступа к ИАЦ, были установлены фототелеграфные аппараты (телефаксы), на которые аналитики ИАЦ могли сразу отправить запрошенные документы или очередной рапорт, подобный тому, что выползал сейчас из щели факсового аппарата.

Иван Александрович оторвал бумажную ленту. В глаза бросился отпечатанный сверху крупным шрифтом условный код: «ОШИБКА СУДЬБЫ». Серов вздохнул. Этот код был введён в употребление в прошлом году, и означал: «хороший человек в беде».

Тогда, в 1957-м, Серов получил короткую записку от начальника группы аналитиков капитана Селина. Это была биографическая справка:

«КЛЕМЕНТ Лидия Ричардовна, 8 июля 1937 г. р., Ленинград, ул. Подольская 26. Отец – КЛЕМЕНТ Ричард Германович, по национальности – эстонец, инженер, скончался перед войной. Мать, ГОЛУБЕВА Мария Гордеевна.

С 1955 г по н. вр. – студентка ЛИСИ. С 1962 г – популярная исполнительница эстрадных песен, весьма талантлива, имела большой творческий потенциал, очень большой успех у публики. Работала с композиторами ПЕТРОВЫМ Андреем Павловичем, КОЛКЕРОМ Александром Наумовичем.

В 1964 г скоропостижно скончалась от саркомы лимфатических сосудов. Перенесла несколько операций, оказавшихся неэффективными.

Саркома возникла вследствие повреждения родимого пятна на ноге, летом 1957 года, во время купания на озере вблизи пос. КИРИЛЛОВСКОЕ, Рощинского р-на Ленинградской обл. (с 1964 г – Выборгский р-н).

Свидетелем происшествия в «той истории» являлся КОЛКЕР Александр Наумович, ленинградский композитор, друг семьи.

Обращаю Ваше внимание, что в устройстве «смартфон», вероятно, принадлежавшем лично А.В., в папке «Музыка» имеется подборка с 30-ю песнями в исполнении Лидии КЛЕМЕНТ. При этом песня «Карелия» была назначена в качестве звука звонка на данном устройстве.

Также в документах имеется т. н. «зеркало сайта» lidia-klement.ru, откуда и были получены подробности биографической информации.

Исходя из имеющихся фактов, можно предположить, что А.В. является поклонником творчества Лидии КЛЕМЕНТ.

В связи с тем, что точную дату происшествия по имеющимся документам установить невозможно, предлагаю разработать и провести операцию профилактического характера, с целью недопущения самого факта, приведшего в итоге к развитию болезни, завершившейся столь ранним летальным исходом.

Нач. группы информации ИАЦ к-н СЕЛИН.»

Инициалами А.В. в переписке между посвящёнными обозначали Александра Веденеева, «отправителя посылки из 2012 года», о котором до сих пор не было известно почти ничего, кроме имени и фамилии.

Тогда, в 1957-м, Иван Александрович был изрядно озадачен. Обычно из ИАЦ приходили рапорты и ориентировки, в которых излагались рекомендации для службы генерал-полковника П.А. Судоплатова, занимавшейся организацией искусственного отбора в среде обитания врагов Советской власти.

А тут – наоборот, речь шла не об устранении очередного злопыхателя, а о сохранении жизни хорошего талантливого человека. Но в юрисдикцию КГБ ситуация вроде бы не попадала.

Генерала Серова беспокоила и другая сторона вопроса. Что произойдёт, если изменить историю, так сказать, «в другую сторону» ? Вопрос был непростой, и он решил посоветоваться с академиком Келдышем.

Мстислав Всеволодович на тот момент уже стал членом ЦК (АИ), и Серов перехватил его в кабинете на Старой площади.

– Не понимаю, что вас смущает, Иван Александрович? – спросил Келдыш, прочитав рапорт Селина и прилагавшиеся документы.

– Да я и сам не могу понять, – признался Серов. – Я ведь не учёный. Откуда мне знать, что может получиться в результате такого вмешательства?

– Как что? Хорошая талантливая девушка останется жить и, будем надеяться, проживёт долгую и счастливую жизнь. Разве одно это не оправдывает возможные риски? Помнится, когда речь шла о ликвидации Бжезинского, вы, Иван Александрович, ни минуты не колебались, – напомнил академик. – С чего бы вдруг такая нерешительность?

– Так ведь бороться с шпионами, предателями и прочими врагами – дело привычное, – несколько смущённо пояснил Серов. – Я этим полжизни занимаюсь. А тут – дело такое... другое, в общем.

– Хорошее дело, Иван Александрович! Очень хорошее, – ответил Келдыш. – Вы взгляните на эту ситуацию с другой стороны. В кои-то веки вашей службе придётся не отнимать жизнь, пусть даже у врага, а спасать. Действуйте, и не заморачивайтесь этими умствованиями. Вам сама судьба даёт шанс исправить её ошибку.

Академик на несколько секунд задумался, а затем вдруг продолжил:

– В скандинавской мифологии присутствует такой любопытный образ – Норны, богини судьбы. Считалось, что их три сестры. Старшая, Урд, изображалась в виде пожилой женщины. Средняя сестра, Верданди – в виде женщины в расцвете лет. Младшая из норн, Скульд – в виде молодой девушки.

– Урд и Верданди пряли нити судьбы каждого человека. А Скульд в предназначенный момент обрезала их острым ножом, обрывая жизнь. У вас, Иван Александрович, есть сейчас уникальная возможность – придержать руку Скульд, не дать ей оборвать нить судьбы слишком рано. Воспользуйтесь этим шансом, пока не поздно!

Серов озадаченно смотрел на Келдыша. Он всегда считал его суховатым математиком. Внезапный экскурс академика в скандинавскую мифологию оказался для председателя КГБ неожиданным.

– Хорошо, – кивнул Иван Александрович. – Организуем. Только надо у Никиты Сергеевича санкцию получить, на всякий случай. Порядок такой.

Придя на очередной доклад к Хрущёву, в конце разговора, обсудив все прочие важные дела, Иван Александрович рассказал о полученной от Селина информации, передал на рассмотрение рапорт и прилагавшиеся документы. Там была краткая, к сожалению, слишком краткая биография певицы, список исполнявшихся ею песен, медицинская информация о саркоме, и т. п. На отдельном листке было напечатано стихотворение, посвящённое памяти Лидии Клемент.

Никита Сергеевич прочёл лишь его начало:

Этой женщины нет

Ничего ты, как видно, не понял...

Возвращенье к рассвету

Не в правилах этой игры

Этой женщины нет

Есть холодное чёрное поле

А душа уместилась

На кончике тонкой иглы.

(Стихи Н. Тарасова, полную версию см. на сайте http://lidia-klement.ru/lake_2_5.html)

Потом у него перехватило дыхание, и он несколько секунд не мог произнести ни слова.

– Не могу... Аж за душу взяло, – Никита Сергеевич положил бумаги на стол.

Санкцию он дал, не раздумывая:

– Даже не сомневайся, Иван Александрович, – сказал Хрущёв. – Мы с тобой для чего работаем? Ради счастья народа. Если талантливая певица останется жива и продолжит выступать – станет народ хоть немного счастливее? Однозначно станет. Значит, и думать тут нечего, организуй операцию. Такая вот простая логика.

– Только подумать надо как следует. Экая ведь, оказывается, подлая штука – родинка, – Никита Сергеевич машинально потрогал пальцем собственную родинку на лице. – Ведь этакую дрянь, тем более, на ноге, случайно сковырнуть – проще простого. Один раз твои ребята девушку, может быть и уберегут. А дальше? Тут всё тщательно продумать надо, как её не просто один раз от этой напасти уберечь, а вообще, на будущее от такой травмы оградить. Предупредить как-то, чтобы следила за собой.

– Девушка молодая, у неё ещё ветер в голове, ответственное отношение к жизни ещё не выработалось. Ей кажется, что вся жизнь впереди, и ничего плохого с ней случиться не может, – пояснил Хрущёв. – Ты себя в 20 лет вспомни? Как сам-то чудил?

– Надо ей под благовидным предлогом устроить консультацию у врача, из твоего ведомства, чтобы этот врач её проинструктировал как-то, что ли... В общем, подумай в эту сторону, Иван Александрович, – заключил Первый секретарь. – И не сомневайся, нужное дело делаешь.

– И вот что ещё. Мы с тобой не знаем, что из всего это получится, и как оно потом повернётся. По твоим документам выходит, что девушка уже поёт в самодеятельности, и поёт неплохо. Организуй ей встречу с композитором Петровым. Пусть их творческое сотрудничество начнётся пораньше, глядишь – больше успеют, даже если твоя попытка по какой-либо случайности окажется неудачной.

– Понял, Никита Сергеич, – кивнул Серов. – Подумаю, как это лучше организовать.

Хрущёв помолчал. Потом, почесав затылок, добавил:

– Понимаешь, Иван Александрович, какая штука... Мы с тобой, и вся страна Александру Веденееву крепко обязаны. А ведь мы его даже поблагодарить не можем, никаким способом. Он ведь ещё даже не родился. Так что эта твоя операция выходит, что-то вроде нашей, пусть опосредованной, благодарности. Короче, разрешение на изменение истории дано. Действуй.

Операцию Серов готовил сам. Это ликвидации он поручал службе Судоплатова. Там всё было просто и понятно – есть враг, поставлена задача его устранить, вот вам, Павел Анатольевич, вся имеющаяся информация, действуйте, как считаете необходимым.