Текст книги "Вирши"

Автор книги: Симеон Полоцкий

УВЕЩАНИЕ К ЧИТАТЕЛЮ В КНИГУ ЗАВЕТА ЦАРЯ ВАСИЛИЯ МАКЕДОНИНА [413]413
  Опубликовано в книге – «Тестамент, или Завет Василия, царя греческого, к сыну его, Льву Философу».– М., 1680 – в виде предисловия. Два фрагмента (л. 1—2 об.) «Увещания...» приводит А. С. Елеонская в своей книге «Русская публицистика второй половины XVII века». М., 1978. С. 167.
  Основное содержание «Тестамента» – поучение образцового отца Василия, царя греческого, своему сыну.
  Поучения отца к сыну – один из древнейших жанров христианской литературы, который восходит к I в. н. э. Василий I Македонянин (836—886) – византийский император с 867 по 886 г., основатель Македонской династии. Его сын Лев Мудрый правил с 886 по 907 г.


[Закрыть]

 
Всякий родитель, ему же от Бога
милость явленна с небесна чертога,
да родит сыны в наследие рода,
да его чада имеет порода
во наследие преславному дому
и аще мал есть чин и сан некому.
Да весть известно: его же родил есть,
втораго себе в мире оставил есть.
Яко древеса яже плоды дают,
от корней си ветви испущают,
да аще самым приде состарети,
отрасли родят аки своя дети.
Та в количество онех возрастают
и качеством же родивших являют.
Точне людие с мира уступают
и вместо себе чада оставляют,
себе подобна естеством и нравы,
да не лишатся и по смерти славы.
Аще не родом, но весма с науки
добронравие идет от рук в руки.
Царь то Василий Македонии зная,
добронравия сыну си желая,
Лву, реченному, царя и постави
и учением к добротам настави,
царю достойным. И мудрость велику
стяжа первую перву человеку.
Да по премудром царь премудрый будет,
и слава отцу сыном да прибудет.
Егда же смерти своей близу бяше,
мудрости полный завет написаше;
да той, читая, весть преблаго жити,
Богу и людем угоден пребыти.
В нем же завете аще суть велика,
яже венчанна учат человека;
обаче всяку отцу не возбранно
то подражати, что в нем написанно.
Кождо учися чада наставляти,
образ и слово по себе им дати;
да образ помнят, слово же читают,
добродетели твоя подражают.
То же веждь, рождший, яко твое чадо
весма подобно тебе быти радо;
аще благ еси, чада блага будут,
аще же ты зол, и та зла пребудут,
ибо с тобою выну пребывают,
что ты дееши, тому навыкают.
Плод от древа си поблизу падает —
чадо от отца нравы получает.
Орел подобна себе орла плодит,
а сова сову темиозрачну родит.
Сын кровь твоя есть, аще ты растленны,
како он будет тли не прицепленны?
От тебе кровь есть, тобою и нравы
ему вдашася, равны еста славы.
Не многа чада, рожденнная злыми,
Богу угодна делесы своими.
Более, иже от благих рождени
в злое житие бяху обращени.
За недосмотром родивших оныя
и от чуждых бо вземлют нравы злыя.
Ты убо, рождший и честная мати,
тщитеся чада ваша соблюдати,
дабы ничто зло слышати и зрети,
тако добри и будут ваши дети.
Вы же, о чада, добрыми рожденна,
да будет печаль всем вам положенна.
Еже бы роду не нечесть творити,
но славу многу к славе приложити
житием благим, всеми добротами,
яже творите, а Бог будет с вами.
Иначе лучше людем чад не знати,
нежели злобна тая созерцати.
Ибо со шумом память погибает
того, кто чада неблага питает.
Кто имения злому оставляет —
и сына губитель, и сам погибает.
Григорий рече[414]414
  Григорий рече...– имеется в виду Григорий Назианзин, Богослов (ок. 330 – ок. 390 гг.), ранневизантийский церковный деятель и мыслитель, проповедник и поэт, живший в Каппадокии в Малой Азии. В православной традиции – один из первых вселенских христианских учителей и святых. В сборник своих проповедей «Вечеря душевная» Симеон Полоцкий включил «Слово 1 в день святаго Григория Богослова», содержащее немало ценных мыслей по проблемам воспитания. В «Слове 2...», также посвященном Григорию Богослову, Симеон Полоцкий одну из главных заслуг Григория видит в постижении святым «ветийских хитростей», он «написа пиитическим словопрением многая стихи пресладкия» («Вечеря душевная», л. 234).


[Закрыть], слышах глаголавша
два юна к себе, и то задаявша.
Первый второму сице глаголаше:
Твой отец чести муж лишенный бяше!
Аз же от честна отца есмь рожденный,
ты не можеши мне быти сравненный.
Вторый оному благ сый отвещаше:
Мой мне едину отец в нечесть бяше.
Ты же весь род твой безчестиши зело,
даже с честными никто ходит смело.
Смотрите убо и отцы, и чада,
да не будете ко славе преграда
един другому, но благо живите,
что взаим славно прилежно творите,
Благороднии чада наставляйте,
от дел безчинных страхом отлучайте,
От детства благим делесем учите
и сами благо пред ними творите;
да не губите тех лукавым делом,—
яже родисте не духом, но телом.
Ничто бо паче детей погубляет,
яко родитель, иже зла творяет.
Аще же сам благ не хощеши быти,
благости чада потщися учити,
да честь, тобою роду погубленна,
чады твоими будет возвращенна,
Да тя не всегда род твой проклинает,
но не от чад твоих ползу знает.
Всячески требе во благости быти,
ему же даде Бог чада родити.
Аще и в худе доме кто родится,
добру учити чада си да тщится.
Может бо чести набыти и славы
своими и чад си благими нравы.
И чадом добрым быти подобает,
да добра слава в роде пребывает.
Аще и мал род, может велик быти,
елма кто тщится добре честно жити.
С мала семене-древеса велика
растут такожде с мала человека
Может велик род и преславен быти,
елма кто тщится на то заслужити.
Книжица сия добру научает,
кождо чтый ону, что чтет да творяет,
ниже да мнит кто сей завет дан быти
точию царю Лву во благо жити:
всем бо полезен на началстве сущым,
под правлением си люди имущым.
Аще неси, царь, обаче держиши
некия люди и тех да правиши
богоугодно, праву быти требе,
аще хощеши вечно жити в небе.
Аще и домом единем живеши,
всякую благость весма да блюдеши.
И кто без дому един обитает,
в благости жити весма подобает.
Ея же види зде суть положени,
да ту храняше вси будем спасени.
Ея же кроме спасется никтоже,
сам вся настави в благость Христе-Боже.
Да зде добрыми делы служим тебе,
по смерти песни вечно поем в небе.
Ты, читателю, блюди сие слово,
к писаным сердце да будет готово.
Та дела дея будеши на небе,
его же верно аз желаю тебе.
О том нам взаим нужда есть молити,
дабы и тебе, и мне в небе быти.
То бо конец есть человеча рода,
отечество наше, небесна порода.
Тамо аз тщуся и ты тамо буди,
вся твоя, Христе, в небо всели люди.
Да тя согласно во век величаем,
с аггелов лики вечно прославляем.
 

ФРЕНЫ, ИЛИ ПЛАЧИ ВСЕХ САНОВ И ЧИНОВ ПРАВОСЛАВНАГА РОССИЙСКОГО ЦАРСТВА О СМЕРТИ БЛАГОВЕРНЫЯ И ХРИСТОЛЮБИВЫЯ ГОСУДАРЫНИ ЦАРИЦЫ И ВЕЛИКИЯ КНЯГИНИ МАРИИ ИЛЬИНИЧНЫ [415]415
  Подносной, не дошедший до нас экземпляр «Френов» был вручен царю Алексею Михайловичу в 1669 г. Сборник «Рифмологион» содержит беловой список «Френов». «Книжица» открывается прозаическим предисловием, обращенным к царю. Поэт предлагает ему принять утешения, как прежде это сделали евангельские герои Марфа и Мария, скорбевшие о смерти брата Лазаря. Далее следуют 12 плачей. Здесь рядом с плачами реальных лиц (царя, царских детей и пр.) приводятся плачи аллегорических персонажей и слова самой умершей царицы Марии Ильиничны. Заметна ориентация Симеона на «Трены» Яна Кохановского (1580).


[Закрыть]

 
Боже превечный, словом вся создавый,
от небытия в бытие призвавый,
небо звездами светло украсивый,
всякими благи весь мир исполнивый.
Рай доброплодный изволил создати
и древо жизни в среде его дати.
Вся добра бяху, еже твоя сила
всемогущая тогда сотворила.
Ничто же бе зло, еже бысть от тебе
во всей вселенней и в пресветлом небе.
Добр и Адам бе, не зла бяше Ева,
благ бе и овощь ведомости древа.
Всем благим бывшим, откуду родися,
злоби во мире и смерть воцарися.
Смерть несытая и неумолима,
вся ядущая зубама своима,
не смотрящая на вся людей саны,
вся похищая до темныя ямы,
венцы и скиптры царей похищает,
и самы в темных гробех заключает.
Архистратигом отъемлет булавы,
як в поле траву косит людей славы.
Всуе бодрии стрегут хилиархи,
не обранят ей своего монархи.
Ничто же стены каменны ползуют,
храбрии вой ничто пособствуют.
Брони и шлемы, стрелбы, луцы, стрелы
от косы смерти не отстают целы.
О где та коса смерти укована?
не, мню, точию от адска Вулкана[416]416
  Вулкан – в древнеримской мифологии бог огня и кузнечного дела (в древнегреч.– Гефест).


[Закрыть].
Коса смертная, ядом напущенна
в посечение всего рода земна.
И кто ей крыле даде скоры зело,
ими же весь мир облетает смело?
В един час Восток и Запад обходит,
в то же Юг, Север слезами обводит.
Везде на землю всегда пребывает
купно и в мори пловцы погружает.
Сам Сатанаил укрилил ю тако,
да мертвит люди без милости всяко.
Седмь тычящь сто лет седм выш седмдесяти,
яко начат смерть люди убивати.
А никто може ей сопротив стати,
вси равно должни главы полагати.
Велии луди что с нею могоша?
что Самсон?[417]417
  Самсон – библейский персонаж, отличавшийся богатырской силой.


[Закрыть] Что все? – все равно падоша.
Без числа уже людей поглотила,
а еще глада си не утолила.
Бегает и днесь, як волк похищает,
что ся ей случит, то и поглощает.
О слезный то гость, след его немилый,
везде бо сыплет по себе могилы.
Где он во врата мало потолцает,
уже в том дому нечто упадает.
Толкну сей лютый гость и в наши врата,
даже стрясеся, увы, вся полата.
А столп вседворный, увы, нам падеся
и в темном гробе с плачем погребеся.
Столп, иже тягость нашу всю держаше,
и во печалех сердце утвержаше,
столп всего царства, твердь всея державы,
помощь данная нам от царя славы.
Помощь нам бяше Мария царица,
юже нам даде божия десница.
Помощь в печали ибо утешаше,
помощь в немощи ибо промышляше.
О здравстве нашем, не тако о себе,
бе помощница во всякой потребе.
Помощь в советех и во правлении,
изряднее же в души спасении.
Ту днесь отъят нам своею косою
смерть вселютая с многою тугою.
Бес помощницы и Адаму бяше
не добре, аще и в рай живяше;
коль ми хужае всемь плача юдоле
и нам без нея – оле, оле, оле!
Аще болезнь есть члена пострадати,
коль ми вящьшая по себе отдати
в смертныя зубы, аз се возвещаю
несть ина болезнь яко сия чаю.
Вам сей искус есть, мужие и жены,
им же бе сицев союз распряжены.
Их же супружество коса разсецаше,
аки на двое сердце разделяше.
Вы поне убо нам днесь пособите,
горкое увы в части разделите.
Вем некто древле очем слез прошаше
и вод на главу, и тако плакаше.
Нам без молитвы слезных вод доволно,
полны слез очи и сердце есть полно.
Исполнь утроба тяжких воздыханий
и вся внутрьняя прегорких рыданий.
Сугуб нам плачь есть, вина бо сугуба,
любыя дщере и матере сугуба.
Едину тщету Иаков имяше,
егда любиму Рахиль[418]418
  Рахиль – согласно ветхозаветному преданию (книга «Бытие»), младшая дочь Лавана Арамеянина, двоюродная сестра и жена Иакова, родоначальника израильского народа, мать проданного братьями в египетское рабство Иосифа, ставшего там верховным правителем и спасшего свой род от голода. Умерла во время родов младшего сына Вениамина. Прародительница царей, пророков и героев.


[Закрыть] пострадаше.
Подобие тяжким сыны рождением,
яко нам дщере в мире изведением,
умерла мати, Мария царица,
а с нею купно данная девица.
Ему на радость Вениамин[419]419
  Вениамин – ветхозаветный библейский персонаж, один из 12 сыновей Иакова, родоначальника израильского народа. Апостол Павел называет себя «из колена Вениаминова» (Послание к Римлянам, II, I).


[Закрыть] оста,
нам мати и дщерь во гроб отидоста.
Тамо сугубо имя сыну бяше,
сыном болезни мати нарицаше.
Отец же имя дал Вениамина,
сказателне есть то нравицы сына.
Зде дщерь болезни обема родися,
умре бо мати, отец истощися.
От множества слез утеха далече,
От сердца горка, от души утече.
Возводим очи на любая чада,
от слезных слезы паче не отрада.
Милыя сестры нас не утешают,
сами от плача полма умирают.
Светлый сигклите, верная полато,
вскую на тебе не блистает злато?
Вси бо во вретища вскую облечени,
темноодежни, в слезах погружени.
Вына в печалех, выну утешали,
а днесь и сами в велией печали.
Аможе любо очи обращаем,
в мире утехи нигде обретаем.
На небе радость, утеха есть в небе,
возвожду убо очи мои к тебе.
Тамо живущу, всемогущий Боже,
и в твою милость, Марие госпоже,
воздея руце, сердцем воздыхая,
с поклоном слызным низу приницая:
да слезы наши изволишь прияти,
сыну твоему молебно являти.
Дабы, о ней же память сотворяем,
дарствил покоем и небесным раем.
Сея утехи аз паче желаю,
тебе, Марие, Марию вручаю.
Царице небесней – земную царицу,
да ю представиш божию лицу.
Она тя в мире выну величаше,
пособства в небо от тебе чаяше.
Вемы же, аще кто тя призывает,
никогда в молбе посрамлен бывает.
Яви ей убо и нам милость яви,
твоих раб верных мати не остави.
Да ся тобою возможем хвалити,
в мире и в небе вечно жити <...>
 

 
Откуду начнем ныне глаголати,
кто даст нам слово болезнь возвещати?
Дух исчезает, а язык жестеет,
обращатися во устех не умеет.
Сланые слезы уст не заливают,
во хлеба место слезы нам бывают.
Питие наше плачем растворяем,
частее стенем, неже отдыхаем.
Плоть нам изчезе, кости иссохоша,
все тела уды тольма в нас умроша.
Умре бо мати, умре мати наша,
о коль есть горка твоя смерти чаша!
Сам Христос ея не хотяше пити:
молил отца си, да ей мимо ити.
Тою ты нашу матерь напоила
и во гробном ложи спати положила.
О долгий сон твой долго ожидати,
когда воспрянет нам любимая мати.
Шесть уже седмин над нею рыдаем,
спит, а не встает. Разве тогда чаем
востанет, егда аггелстии лицы
вострубят страшно да востанут человецы.
О мати наша, пресладкая мати,
уже нам в мире тебе не видати!
Кому нас, сирых, за себе вручила,
егда к нам милость материю забыла?
Кого по вся дни будем поздравляти,
утро и вечер кого нам лобзати?
К кому с поклоном имамы ходити,
к матерней любви очи возводити?
Ты ны по вся дни матерски лобзаше,
божию страху выну поучаше.
Благонравию ты учителница,
о любезная нам родителница!
Ныне без тебе, како нам пожити,
да кого главы наши приклонити?
К отцу речеши, но отец наш милый
едва чювствует в теле своем силы,
о превелика жаля и печали!
Вси есми в силах конечно устали.
И сам отец наш утех не имеет,
како в утеху лику чад довлеет?
Сам, Господин сил, изволь силу дати
и, како прийдет, рождьшеи подражати,
Сам утешител слезы да утолит,
аще нам еще жити благоволит.
Мирская сила, людская утеха,
плачь наш толий ти не имат успеха.
Иже изволил нас опечалити,
той един силен слезы утолити.-
Убогий нища не обогащает,
слезный плачюша тож не утешает.
Все нас лишите, себе утешайте,
нам в слезах матерь погребати дайте.
Да слез реками, як Тигром глубоким,
доплывет рая в емпире широким[420]420
  ...як Тигром глубоким, доплывет рая в емпире широким...– Тигр в значении «райская река»: в ветхозаветной книге «Бытие» повествуется о том, что Бог в районе рек Тигра и Евфрата создал райский сад (Едем), в который поместил первых людей Адама и Еву. Емпир – мир внутри эмпирийской сферы.


[Закрыть].
Оттуду и нас может утешати,
о даждь то, Боже, сирым восприяти! <...>
 

 
Красная весна, в зиму преложися,
ведрное лето в есень претворися.
Вспять идет солнце царския полаты,
рубище ветхо за одежды златы.
Несть лучей светлых, везде облак темный,
за росу благу велий дождь плачевный.
Всуе вселенней имя мир дадеся,
ничто же бо в нем мирно обретеся.
Суетство суетств, вся сут пресуетиа,
никая же вещь в мире долголетна.
Идеже радость на вечер блистает,
там утро слезный потоп проливает.
Здрав кто днесь, силен, красен и преславен,
немощен утром, нелеп и безславен.
С Крезом богатствы некто днесь славится,
утре со Иром[421]421
  Ир – прозвище нищего Арнея, полученное им в родном доме Одиссея на острове Итаке.


[Закрыть] в нищете равнится.
Днесь, кто Демокрит[422]422
  Демокрит – великий древнегреческий философ-материалист (ок. 460– 370 гг. до н. э.), высоко ценимый современниками за широкую образованность, энциклопедизм.


[Закрыть], радостми светлеет,
утре – Ираклит[423]423
  Ираклит – очевидно, имеется в виду Гераклит Эфесский (ок. 530– 470 гг. до н. э.) – древнегреческий философ-материалист, один из основоположников диалектики. Считал, что познание должно раскрывать сущность природы в ее беспрерывном развитии.


[Закрыть] – от печали тлеет.
Несть постоянства в мире добре знаем,
в непостоянстве стоит не вреждаем.
Уне убо есть не миром назвати,
имя поделом безмирному дати.
Руфина свекра Ноеминь речеся[424]424
  Уне убо есть не миром назвати, имя поделом безмирному дати. Руфина свекра Ноеминь речеся...– «безмирный» – одно из иносказательных имен Бога (т. е. «не приверженный тленному миру»). По библейской легенде, моавитянка Руфь стала невесткой Ноемини, но вскоре обе женщины овдовели. Тогда свекровь решила вернуться из Моава в Вифлеем, где Руфь, благодаря своему трудолюбию и заботе о свекрови, была замечена добрым родственником последней и вышла за него замуж.


[Закрыть],
егда бе в чести, потом отречеся:
«Имене того сынов отстрадавши,
горкая аз есмь, имя себе давши».
Подобие и нам приходит творити,
слезным царевнам имя преложити.
Ирина имя мир быти сказует[425]425
  Ирина имя мир быти сказует...– очевидно, обыгрывается имя (Ирина – от греч. мир, спокойствие) царевны Ирины Михайловны (1627—1679), старшей из семи дочерей царя Михаила Федоровича от второго брака с Е. Л. Стрешневой.


[Закрыть],
Анна утеху, благодать явствует[426]426
  Анна утеху, благодать явствует...– обыгрывается имя (Анна – от древнеевр. милостивая, благодатная, благосклонная) царевны Анны Михайловны (1630—1692) – дочери царя Михаила Федоровича от брака с Е. Л. Стрешневой.


[Закрыть].
Велителница значится Татьяна[427]427
  Велителница значится Татьяна...– обыгрывается имя (Татьяна – от древнеевр. повелительница) царевны Татьяны Михайловны (1636—1706), дочери царя Михаила Федоровича от брака с Е. Л. Стрешневой. Перед нами в развернутом виде излюбленный прием Симеона Полоцкого – этимологическая игра имен.


[Закрыть],
но вскую сия нам имена дана?
Кий бо есть мир наш и утеха кая,
повелетелства далече всякая.
Умре наш отец, остави нас мати,
сирыми всяк нас может тогда звати.
Но не у весма сиры тогда быхом.—
отца и матерь вторая имехом.
Царь нам отец есть, мати бе царица,
увы, остави та нас голубица!
Днесь есми сиры, умре бо нам мати,
ея же како не будем рыдати!
О кто нам силен слезы умножити,
плакати хощем, дондеже нам жити.
Всяку лепоту весма отвергаем,
в худом вретищи жити избираем.
Како утеху умом восприяти —
во темном гробе лежит наша мати!
Мати за любовь, ибо нас любляше,
за своя чада весма почиташе.
Другую нам матерь смерть похищает,
кто сия тщеты с нами не рыдает!
Прийми кто хощет до сердца утеху,
мы устам нашим не допустим смеху.
Кто нам поможет до конца рыдати,
яко сестра нам будет, яко мати.
Явите любовь вы, о питомцы,
плачите с нами Марии-царицы.
Не всуе слезы станем проливати,
но Богу молбы будем возсылати.
Да ей дарует царствие на небе,
в светлостех вечных водворит при себе <...>
 

 
Кто ся не дивит и не ужасает,
от своих очес слез не изливает,
то разсуждая, яко вся падохом,
из рая красна смеритися спрягохом.
Едино яблко вся ны убивает
в Евве с Адамом, их же змий прелщает.
Показа яблко змий проклятый Евве
красно и сладко на возбранном древе.
Но в той сладости смертная желчь бяше
и тля в красоте на естество наше.
Взят Евва, вкуси, даде Адаму,
тако смертную ископаста яму.
Евва, что мало от яблка вкусиша,
тем злым укусом вся ны поглотиша.
Мати живущих Евва ся толкует,
матерь умерших рещи приличствует,
ли убиенных, сами бо убиша
вся чада прежде, нежели родиша.
Где древо жизни, тамо смерть родися;
к смерти, не к жизни, Адам прилепися.
Кто нам виновен, на кого ридати? —
преслушный Адам, тако ж Евва мати.
Но довле того, и они рыдаху,
прочия слезы нам пити остаху.
И кто возможет без плача пребыти,
аще восхощет добре разсудити?
Како во чести превелицей бывше,
заповедь Бога гордо преступивше?
Краснаго рая остахом лишени,
во прах и пепел и в смерть присуждени.
Червием и тли во пищу отдании,
иже во образ Господнь создани.
Без избрания тому подлегаем,
в пепел и в землю вси ся обращаем
яко древеса, егда согарают,
вся в един пепел, в прах ся изменяют.
И яко в поле цветы покошены,
в едино место бывают сложени,
тако всех плоти и кости всех тако
в землю бывают сложени еднако.
Кто может сия кость есть кая знати? —
суетно о том людем помышляти.
В таковый предел Мария, царица,
православнаго царя супружница,
от нас отиде, паче похищенна
и в темном гробе увы положениа.
Царица, яже Богу работаше,
егову волю выну исполняше,
царица, яже веде царствовати
миру и в себе страсти обладати,
царица яже доброты сияше,
лучи милости на вся изливаше,
наипаче на нас весь чин освященый,
во служение Богу отлученный.
Еже помняще како удержати,
слез источники и не воздыхати
не благодарно сердце бы то было,
еже бы ся днесь слезми не скропило,
видящи во гробе царицу лежащу
безславну, тленну, бездушну, незрящу,
очи, на нищих иже призираху,
уши, иже всех прошений слушаху,
суть безчювственны, никого же знают,
темным ся прахом в гробе засыпают.
Щедрыя руце на подаяние,
скорыя нозе на доброделание
суть бездейственны, устне не вещают,
вси ся удове во тлю прелагают.
Но что успети против тому можем? —
праведней души слезами поможем.
Воздержим руце, молебно слезимся,
о прощении долгов помолимся.
Молим владыки о упокоение,
во кровех вечных души вселение.
Тако полезны слезы имут быти,
в пути царицы могут пособити.
Ты путь, о Христе, ты же и свет еси,
путь и свет буди Марии к небеси.
Вечну ей память благоволи дати,
да тя возможем вечно величати.
В небесней стране, яко величаше,
егда на земной низости живяше <...>
 

 
Где ведро наше, како изменися?! —
радость во слезы, день в нощь преложися.
Велий дождь слезный очи заливает,
дух от печали внутрь нас исчезает.
Вся темный облак плачевно заводит,
камень – не сердце, аще слез не ронит.
С камене древле воды истекоша,
руце Моисия жезлом изведоша.
Днесь с сердец наших вящий ток исходит,
смерть своим жезлом слезы производит,
поразила бо камень всего царства,
утвержение всего государства,
камень пречестный и камень предрагий,
адамант светлый, в чистоте преблагий,
не камень токмо, но и венец златый,
им же изволил Бог царя венчати.
Аще добрая жена венец главе
мужа своего и виновна славе,
колми царица бе венец Мария,
ей же и солнце не виде точныя.
Венец бе светлый Алексия царя,
правоверного всех нас государя.
Но днесь той венец от смерти хитися,
и в сокровищи гробном положися.
О смерти слепая! Не весть цены знати,
где вещь толико благу полагати.
Ровно вся она во мире почитает,
рода, ни чести всяко разсмотряет,
вся в прах и пепел тщится изменити,
червми и тлею вся плоти покрити.
Безочна сущи вожда не имеет,
везде свободно находити смеет.
Равно всех ценит, не смотрит на злато,
вся за уметы, вся держит за блато.
Не даст на окуп, несть леть умолити —
царем и нищим равно во гробех быти.
Слез не приемлет, милости не знает,
вдовства и сирства си не сожаляет.
О дабы очи светлы смерть имела,
негли бы на плачь и слезы призрела,
яже пресветлый царь наш изливает,
а с ним и весь мир, кто ж бо не ридает!
Светлая чада царя правоверна,
суть безотрадна от плача безмерна.
Благоверная вся царевны тоже
слез исполненны, сожали си, Боже.
Где токмо очи хощем обращати,
везде дождь слезный,– и в царстей полате.
И како, увы, будет нам отрада? —
умре красота царствующа града.
Солнце померче, света си лишися;
Мария в темном гробе положися.
Оскуде луна, не к тому сияет,
сень гроба земна видети не дает,
свет наш Мария, увы нам, сокрися,
от наших очес оле удалися!
Каможь отиде до пресветла неба,
где светил много аще нам потреба.
Во светлостех духом, телом в темном гробе
живет Мария, равне части обе:
смертная коса тако ю пресече,
в разная места разлучи далече.
Разлучи от нас,– како не рыдати,
откуду радость леть нам есть стяжати?
Все слезы до нас днесь ся соберите,
океан в сердцах наших сотворите.
Слезныя реки да можем точити
о тщете нашей, дондеже нам жити <...>
 

 
Кто мертвый когда плакати возможе?
Нам, мертвым миру, многи слезы, Боже:
не мира плачем, но плачем Марии,
благоверныя царицы России;
яко отъиде от нас рано зело,
и положися ея во гробе тело.
Еще ей жити токмо прихождаше,
но смерть лютая нить жизни прерьваше.
Прерьваше и нам радость всех едину,
работающих божиему сыну.
Кая обитель ныне не ридает,
яко царица вся ны оставляет.
Яже доселе о нас промышляше,
многим жилища иноком зиждаше.
Тож инокиням сотвори премногим,
питательницы монахом убогим.
Все обители плачте днесь Марии,
плачте, пустыни, плачте киновии.
Монастырь всякий и домы убогих,
не щадите слез излияти многих.
Общая бо всех нас умерла мати,
яже обыче довле ны питати.
И одеждами яже окриваше,
власяницами постники даряше.
Все во вретищи ныне облецимся,
о ея души к Богу умилимся.
Приймем посты, молбы всугубите,
многи поклоны о ней сотворите.
Благодарствие от нас да явится,
еже с самем нам Богом возплатится.
Оному в мире всех нас сподобляще,
милостынями щедро нас даряше.
Мы ей в жизнь вечну должни пособити,
да безъпрепятно может к Богу ити.
Единым сердцем Богу помолимся,
вси в ту молитву мирно согласимся.
Обещавый же вся просящим дати
изволит глас наш в ушеса прияти.
Приймет царицу во страну живущих,
вечную радость и венец имущих.
Воздаст ей за ны небесными дары
всех благ воздатель, Царь надо всеми цари <...>
 

 
Брань есть житие всяка человека,
брань изначала до кончины века.
Мало во мире мир ся обретает,
смерть на живот наш выну наступает,
за оружие вся вещи имеет,
на вся полчища ратовати смеет.
Но и мы сами смерти работаем,
егда друг другу язвы наношаем.
Смерть выну с нами, нас не оставляет,
время прийде – она похищает.
Ея стрелами вси мы окружени,
яко в тернии остром посаждени.
Смерть во аере, в огни, в земли, в воде,
в пищи, в питии и во всяком плоде.
Смерть в градех, в весех, в полях и в дубравах,
в цветех и в класех, и в зеленых травах.
Вся сия могут человека убити,
душу от тела вмале разлучити.
Но смерть наипаче в ратех жителствует,
ту мучителски она господствует,
не по единому в бранех похищает,
но многи купно во гроб посылает.
Не татски уже, но яве приходит,
яко разбойник в людстей крови бродит.
Тму людей купно временем снедает,
обаче алчбы си не утоляет;
не речет: «довле есть моей потребе»,—
весь мир во пищу хощет взяти себе.
О коль многащи и на нас зияет,
всеядущая уста отверзает.
Коль множицею своею косою
хоте ны сещи як траву с росою.
Вся оружия на ны обращаше.
многия враги с мечи посылаше.
Окрестна враги наши обхождаху,
благочестивым смертию прещаху.
Но пособствова Мария-царица,
сущи пред Богом о нас молебница.
Егда враг на ны с мечем наступаше,
тогда Мария к Богу воздеяше
руце, яко же Моисей сотворил есть
и Амалика врага победил есть.
Не наши силы враги побеждаху,
руце, яже ся ко Богу воздеваху
о пособствии, а слезы теплыя
нас сохраняху от крове многия.
Во спасение ложь конь есть на брани,
то ж оружие молитвами стани.
Вооружены, кто хощет победы,
и хранен быти от смертныя беды.
Теми бронями нас вооружаше,
наша царица выну бо моляше
Господа за ны, и тако бывахом
спасени, и враг наших побеждахом.
Аще далече от нас отстояла,
но яко Моисей руце воздевала.
Моисей на горе,– в горнице Мария,
обою бяху молитвы святыя.
Девора сама с Бараком на рати,
древле изволи на Сисару стати[428]428
  Девора сама с Бараком на рати, древле изволи на Сисару стати...– Дебора (от древнеевр. пчела) – в ветхозаветном историческом предании – (Книга Судей, IV) – пророчица, одна из двенадцати «судей израилевых», поэтесса и служительница культа Яхве, пользовалась большим авторитетом у израильского народа. Она призвала его подняться на борьбу с поработителями ханаанеянами, возглавить которую предложила отважному Вараку. Однако он поставил условие, что встанет во главе израильтян только вместе с Деборой. Под их совместным командованием израильтяне разбили наголову ханаанские войска, которыми руководил Сисара.


[Закрыть].
Ибо без нея Варак не дерзаше
поднести меча, при ней побеждаше.
Наша царипа сама не хождаше,
но молитвы си с нами посылаше.
Без них же бы мы не могли дерзати,
с ними победа с божей благодати.
Та молебница днесь нас оставляет
сирых, помощи кроме повергает.
Кому ны вручи, светлая царица,
чия молитва будет помощница?
Всех нас очеса в ея руцех бяху,
яже богатно раб си ущедряху.
Язвен кто о брани, она исцеляше,
с врачем врачества абие даяше.
Не всуе болезнь и труды бываху,
прещедрую бо мзду восприимаху.
Кто верно служил, от нея взыскася,
от менша чина в вящший подвизася.
Мнози малии ею возрастоша,
темнороднии во славу внидоша.
За свою верность, за свою работу!
кто ж не прославит Марии доброту!
И кто ж днесь слезы может удержати,
каменем того твердым мощно звати.
Нам за царицу лучше бы умрети,
нежели во гробе ону темном зрети.
Несть день без солнца, тма нам без Марии,
без нея вси мы мертвецы живии.
Ея святыми жихом молитвами,
ныне кто к Богу ходатай за нами.
Многие звезды не светят толико,
белая луна, кол светит велико.
Суть светилницы в России иныи,
ночий свет красен якоже Марии.
Той ныне зайде, луна ущербися,
земным скончася, но небу родися.
Небесным радость, нам лепо ридати,
слезныя реки из очес лияти.
Обаче не в прах лияти есть требе,
но к живущему вовеки на небе.
Да упокоит нашу помощницу,
даст божию си предстояти лицу.
Венец вечности да возложит на главу
и покажет ей божества си славу <...>