Текст книги "Жестокие намерения (ЛП)"

Автор книги: Шивон Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Просто уходи, – умоляю я глазами. – Вот как это должно быть прямо сейчас.

Я посылаю безмолвное сообщение, и на его челюсти сильно сжимаются, когда он с большой неохотой соглашается со мной.

– Нет. – Джейн наклоняется ко мне. – Ты не обязана этого делать. Мы найдем способ обойти это.

– Доверься мне, – говорю я одними губами. – Я знаю, что делаю.

Ее измученный взгляд останавливается на мне, и она пристально смотрит на меня, а затем кивает. Встав, она сердито смотрит на Кэма и Рошель.

– Вы все заплатите за это.

– Я в ужасе, – невозмутимо говорит Кэм, ковыряясь в еде на тарелке.

Опустив голову, я благодарна, что мне не нужно смотреть, как они смеются над моим унижением. Джейн и Чед отказываются уходить, стоя позади меня, и их тихая поддержка – единственное, что помогает мне пройти через унижение. Я вынуждена слушать несущественную болтовню за столом, пока они обедают, и чем дольше я стою на коленях, тем больше закипаю и тщательнее планирую их падение, каждого из них. Джексон в какой-то момент встает на стул, насвистывая пока не привлекает внимание кафетерия, и приглашает всех на вечеринку у себя сегодня вечером. Сойер не произносит ни слова во время всего испытания и заканчивает свой обед очень быстро, уходя, не попрощавшись. Я знаю, что он ушел по скрипу его стула, когда он с грохотом откинул его назад. Постепенно в кафетерии становится пусто.

– Из тебя получился отличный раб, – снисходительно произносит Кэм, снова гладя меня по голове. – Урок вот-вот начнется. Вставай.

Рошель хихикает, когда я встаю, и Джейн шипит на нее. Боль пронзает грудь, как миллион крошечных ножей, вонзающихся одновременно, но это только укрепляет решимость действовать с достоинством.

– Смейся пока можешь, – говорю я с угрозой, мои губы растягиваться в презрительной ухмылке и глаза посылают тысячу кинжалов.

Я дрожу от ярости, мои кулаки сжаты так сильно, что кожа белеет, а на лице играют желваки. Я уничтожу ее, потому что уверена: это она предложила Кэму унизить меня таким способом. Рошель бледнеет и смотрит на Кэма в поисках поддержки и защиты, но он, как всегда, смотрит только мне в глаза. Уголки моих губ приподнимаются.

– Не смотри на него. Он не хочет и не может тебе помочь. Ты сама вырыла себе могилу, и я сомневаюсь, что кто-нибудь будет оплакивать твою потерю.

Вместе с Джейн и Чедом я выхожу из кафетерия с высоко поднятой головой, отказываясь давать им еще какие-либо победы сегодня.

Глава 15

Отец не пришел на балет, и я была искренне потрясена. Он не пропускал ни одного из моих выступлений, и я могу только предположить, что происходящее в Паркхерсте, достаточно серьезно, чтобы его задержать. Но шоу продолжается, и я полностью забываю о нем, позволяя всему уйти, и погружаюсь в музык, танцуя от всего сердца. Я даже почти не отвлекаюсь на зрителей. Мои мысли перенеслись в волшебное место, и я Одетт, делаю пируэты и кружусь, танцуя с элегантностью и уравновешенностью, потому что именно я командую сценой.

Я полна сдерживаемых эмоций и позволяю им подпитывать меня, направляя целым вихрем чувств, легко скользя по сцене. Я все очень остро чувствую. Радость и страдания Одетт, ее страсть и горе, надежду и отчаяние. Поскольку Лиам, играя роль принца, защищает меня от злого колдуна, мне интересно, кто защитит меня от парня, который манипулировал мной и так легко околдовал.

Возвращаясь в раздевалку после нашего второго выхода, я так устала, но чувствую себя легче. Улыбка играет на моих губах, когда я посылаю воображаемый поцелуй небесам, молча благодаря мою прекрасную маму за то, что она познакомила меня с танцами. Это было моим спасением на стольких невообразимых этапах жизни, и я нуждалась в этом сегодня вечером.

Улыбка сползает с моих губ, когда я обнаруживаю большой букет роз с сопроводительной запиской с извинениями от моего отца. Но я знаю, что они просто для вида. Ему на самом деле все равно, что он подвел меня. Его волнует только общественное восприятие.

Но я не дочь своего отца. Мне наплевать, что обо мне думает публика. Я только притворяюсь, что меня это беспокоит, продолжая разыгрывать шараду достаточно долго, чтобы спланировать побег. Однако сегодня мое терпение на пределе, поэтому я с огромным удовольствием выбрасываю записку и цветы в мусорное ведро на глазах у коллег-танцоров.

Я сама приехала сюда сегодня вечером и отпустила Оскара после окончания представления. Он пришел со своей женой и двумя дочерьми, и я позировала им для фотографий за кулисами.

Он хотел подождать и проводить меня домой, так как технически был на дежурстве, и очень нервничал после того, как попал в засаду прошлой ночью. Он думает, что какой-то хулиган вырубил его на несколько часов, и я не просветила его, что это совершенно не так. Несмотря на его громкие протесты, я настояла, чтобы он уехал с семьей. Когда это не сработало, я прибегла к своему обычному шантажу, и он покинул театр, хотя по его лицу и взгляду можно было понять, что он был очень зол и недоволен.

Быть все время в сопровождении телохранителей утомительно, и сегодня, больше, чем в любой другой день, мне нужно побыть одной.

Джейн и ее семья тоже пришли, и она пыталась убедить меня переночевать у нее, но я просто хочу пойти домой, переодеться в пижаму, съесть бельгийское мороженое с шоколадом и в сотый раз посмотреть фильм «Крестный отец».

Я с нетерпением жду всего этого насилия и убийств и буду представлять лицо Кэмдена Маршалла вместо каждой жертвы, которую увижу на экране.

Я прощаюсь с другими танцорами и в одиночестве выхожу на парковку. Я щелкаю брелоком, на моем «Impress FX17» вспыхивают огни и свет падает на фигуру в темной одежде, слоняющуюся у машины. Мое сердцебиение мгновенно учащается, и я лезу в сумочку за перцовым баллончиком, который всегда держу там. Незнакомец выходит на свет, и я понимаю кто это.

Из горла вырывается рычание, когда я сокращаю расстояние между нами.

– С меня хватит тебя на сегодня, – рявкаю я, едва сдерживая ярость. – Проваливай, Кэм.

– Я думал, ты выкована из более прочной стали. Видимо я ошибся, – холодно отвечает он.

Я намеренно не отвечаю, пристально глядя на него и представляя все различные способы, которыми могла бы его пытать.

Он стягивает капюшон с головы, входя в мое личное пространство. Его грудь касается моей, а во взгляде мерцает вызов, наполняя мое тело смесью необузданного желания и неприкрытого гнева. В голове вспыхивают слова Трента о сексе с ненавистью, и хотя мне не хочется соглашаться ни с чем, что может сказать мой придурок-жених, в этот момент я бы ничего так не хотела, как дать пощечину, ударить и пнуть идеальное лицо Кэмдена Маршалла, пока он не истечет кровью, а затем взять его член как сувенир. Я отхожу от него, как только эта мысль приходит мне в голову, и в ужасе, что он приводит меня в бешенство и возбуждает одновременно. Он немедленно сокращает расстояние между нами, проводя кончиком пальца по моей обнаженной ключице, вызывая жгучее покалывание, от которого у меня сводит пальцы ног.

– Чем больше ты сопротивляешься, тем больше я наслаждаюсь этим, – шепчет он, прижимаясь губами к моему уху. – Так что продолжай бороться, милая. Ничто так не заводит меня как твоя борьба.

– Пошел ты, Кэм. – Я отталкиваю его, подхожу к машине и забираюсь внутрь. Пассажирская дверь открывается, и он проскальзывает внутрь. – Какого черта ты делаешь?

– Еду с тобой. Если только ты уже знаешь дорогу к дому Лаудера? – он осматривает салон машины, словно подумывает о покупке.

– Нет, и еще раз нет. Убирайся.

– Заставь меня. – Он одаривает меня сексуальной, кривой усмешкой, и это только больше меня бесит.

Выуживая перцовый баллончик из сумочки, я открываю крышку и направляю его ему в лицо. Но он реагирует быстро, и я не успеваю опомниться, как Кэм прижимает меня к сиденью, обхватив пальцами руку в попытке вырвать баллончик, пока я стараюсь надавить на него. Мы боремся несколько минут: я пытаюсь распылить газ у него перед лицом, а Кэм завладеть баллончиком. Наши тела постоянно соприкасаются, и жар исходит от него гипнотическими волнами, угрожая моей концентрации и силе в дальнейшей борьбе. Я роняю спрей, когда он впивается пальцами в мои все еще чувствительные запястья, и вскрикиваю от боли. Открыв окно, он выбрасывает баллончик наружу. Я разразилась целой вереницей ругательств, когда он оседлал меня, обхватив мое тело с обеих сторон мощными бедрами. Я борюсь с ним, пытаюсь оттолкнуть, но он неподвижный, твердый блок мышц, и я издаю разочарованный крик.

– Я могу делать это всю ночь, так что не стесняйтесь, продолжай бороться со мной.

Сопротивляясь ему, я поднимаю свободную руку с намерением дать пощечину, но он хватает меня обеими руками за голову и наваливается всем телом. Грудь поднимается и опускается, когда жар и похоть обрушиваются на меня, и мои соски превращаются в пули под тонким лифчиком. Он слегка поворачивается, устраиваясь удобнее при этом держа меня в неподвижном состоянии, и расслабляется, пока не садится мне на колени, его голодные взгляда впивается в мою грудь. Я резко втягиваю воздух, когда чувствую, как его член прижимается к моей сердцевине, и закрываю глаза, желая сделать то же самое со своими бедрами.

Я ненавижу его.

Я ненавижу его.

Я ненавижу его.

Он причинил мне боль.

Унизил меня.

Лапал меня.

Я не хочу набрасываться на член.

Я продолжаю повторять это снова и снова в своей голове, желая, чтобы Кэм отвалил от меня, но в то же время я словно онемела и не могу озвучить простую просьбу, отпустить меня. Я серьезно не в себе, когда дело касается этого парня, и ничего хорошего из этого не выйдет.

Легкий стон срывается с моих губ, когда его горячий рот касается чувствительной кожи прямо под моим ухом. Я задерживаю дыхание, когда он проводит губами вверх и вниз по шее, глубоко вдыхая, в то время как хватка на запястьях ослабевает, и он прижимается бедрами к моим. Еще один всхлип вылетает из моего рта, и я проклинаю свои бурлящие гормоны. Я хочу оттолкнуть этого мудака и отказать ему в том, чего он хочет, но я также хочу притянуть его ближе и позволить делать разные грешные вещи с моим телом, потому что жажду его, а это полный пиздец. Моя киска пульсирует от желания и дергается, когда он медленно толкается в меня.

– Как так получается, что я жажду того, что ненавижу больше всего? – шепчет он. – Как ты заставляешь меня хотеть тебя, когда я тебя презираю?

– Если ты найдешь ответ, пожалуйста, просвети меня, – прохрипела я, не открывая глаз.

– Открой глаза, Эбигейл.

Мое имя соблазнительно слетает с его языка, делая забавные вещи с моими внутренностями. Он целует меня в подбородок, и я на грани самовозгорания. Я моргаю, открываю глаза и смотрю на красивое лицо. Он так близко, что у меня нет другого выбора. Конфликт бушует в его взгляде, и я полностью понимаю эти чувства.

– Я думаю, что ты была послана на эту Землю исключительно для того, чтобы мучить меня, – шепчет он, отпуская мои запястья и запуская руки в мои волосы. – Мне нужно, чтобы ты ненавидела меня.

– О, поверь мне, я уже пересекла эту финишную черту.

– Этого даже близко недостаточно, – шепчет он, целуя уголок моих губ.

– Чего ты хочешь от меня, Кэм? – шепчу я в ответ.

Он целует другой уголок моего рта, и платье прилипает к коже, тело пылает от жидкой похоти, а лоно пульсирует от сильной потребности.

– Все, Эбигейл. Я собираюсь забрать все.

Прежде чем я успеваю ответить, он прижимается своими губами к моим, обхватывая голову большими ладонями и берет под контроль наш поцелуй.

Хотя называть это поцелуем – все равно что называть Ferrari обычной машиной.

Этот поцелуй-Роллс-Ройс поцелуев.

Это утверждение.

Клеймо.

Вторжение.

Обещание.

Нападение.

Вызов.

Наказание.

Награда.

И сотни других вещей.

Он пожирает мои губы с неистовой потребностью, погружая язык в мой рот и прижимаясь бедрами к моим. Каждое нервное окончание и клетка в моем теле сверхчувствительны, и я тону в Кэмдене Маршалле, одновременно ненавидя и любя его. Мои пальцы скользят по его затылку, одаривая нежной лаской. Затем я впиваюсь ногтями в кожу головы, проводя ими вверх и вниз по остриженным бокам, и он рычит мне в рот, крепче сжимая мою голову, когда его карающие губы оставляют синяки на моих. У меня кружится голова, и я тону в его грубых поцелуях, жадных прикосновениях и ощущении горячего тела, прижатого к моему. Дьявол на плече насмехается надо мной, чтобы я брала, брала, брала, в то время как ангел в ухе умоляет меня оттолкнуть его.

Внутри я кричу.

Измученная и возбужденная.

Одновременно запутанная и ясно осознающая что делаю.

Я накалена до предела, мое тело достигло пика, когда мы вцепились друг в друга, прижимаясь телами сквозь одежду, отчаянно пытаясь сблизиться и в то же время сохранить расстояние между нами. Я кричу ему в рот, запрокидываю голову и яростно дергаюсь, когда самый безумный, самый взрывной оргазм пронзает меня с неистовой интенсивностью. Он хмыкает мне в ухо, тяжело дыша, и кожу головы покалывает, когда он сильно дергает за пряди волос, покачиваясь на мне с закрытыми глазами.

Я не могу быть уверена на сто процентов, но думаю, что он тоже только что кончил.

Мое дыхание приходит в норму, сердце бьется в умеренном ритме, и тяжелое облако опускается на меня с осознанием того, что мы только что сделали.

Не верю, что это не очередная часть какой-то безумной игры, в которую он играет, и я только что поддалась.

Снова.

После того, как он обошелся со мной сегодня, целоваться с ним – это последнее, что я должна делать.

Мне тошно, и я не могу ненавидеть себя больше, чем сейчас.

– Слезь с меня.

Он без возражений забирается на пассажирское сиденье, и я щиплю себя за переносицу, ведя внутреннюю борьбу, когда бросаю незаметный взгляд в его сторону. Он выглядит так же взбешенным этой странной химией, которую мы разделяем, и я рада, что не одна такая.

В воздухе витает напряжение, и мне хочется ударить руками по рулю и кричать, пока легкие не начнут кровоточить. Но я не доставлю ему такого удовольствия, поэтому заставляю себя успокоиться.

– Поезжай, – выпаливает он.

– Я не пойду на твою вечеринку.

Мне нужно убраться от него как можно дальше.

– У меня есть для тебя одно слово, чтобы передумать. – Он наклоняет голову, глядя на меня со своей обычной ненавистной маской на лице. – Джейн.

Это гарантирует, что я выполню его приказ, и меня тошнит, когда я завожу двигатель и вывожу машину с парковки. Он вводит координаты в систему GPS автомобиля, и никто из нас не разговаривает, казалось бы, целую вечность.

– Это ничего не значило, – в конце концов говорит он.

– Меньше, чем ничего, – соглашаюсь я, останавливаясь, когда добираюсь до окраины города и выезжаю на открытую дорогу.

Я наблюдаю за ним, исподтишка, краем глаза, он осматривает каждый квадратный дюйм машины, проводя пальцами по блестящей приборной панели с неохотным восхищением в глазах.

– Нравится? – спрашиваю я, когда невыносимая тишина становится почти удушающей.

– Отвратительно, – выплевывает он, и я издаю смешок.

– Ну, это понятно. – Его невысказанный вопрос повисает в воздухе. – Я помогала разрабатывать эту машину. Мой отец хотел создать автомобиль, который понравится молодым, богатым, светским девушкам, и пару лет назад он привлек меня к работе с командой дизайнеров.

Я бы никогда не призналась в этом отцу, но мне действительно понравился проект. Он собрал удивительно творческую команду, с которой приятно было работать. Они не относились ко мне как к дочери владельца компании. А также не смотрели на меня свысока и не судили меня как очередную избалованный богатую девочку подростка.

Они ценили мое мнение.

Бросали вызов моим идеям.

Расширили мой творческий кругозор.

– Итак, само собой разумеется, что тебе это не понравится. – Я бросила на него быстрый взгляд.

За исключением того, что знаю: он чувствует совершенно противоположное.

Я думаю, что у него такие же отношения любви-ненависти с моей машиной, как и со мной.

Нас снова охватывает тишина, и я на мгновение подумываю включить музыку, но предпочитаю неловкую тишину, так как она напоминает мне, что он мой враг. Что-то, о чем я, кажется, забываю каждый раз, когда он прикасается ко мне.

– Зачем ты это делаешь? – вкрадчиво спрашивает он после затянувшейся тишины.

– Что именно делаю?

– Все это элитное дерьмо.

– Почему ты это делаешь? – бросаю я в ответ.

– У меня есть причины. Веские, – отвечает он, отвернувшись, чтобы я не видела его лица. Но я могу разглядеть его отражение в окне и замечаю ненависть, вспыхивающую в его взгляде, сочащуюся, как расплавленная лава.

– Как и у меня, – говорю я.

Его телефон вибрирует, он быстро смотрит на него, и на его лице появляется озадаченное выражение. Сотовый продолжает вибрировать, пока он смотрит на него. В последнюю секунду Кэм отвечает на звонок.

– Привет. – Он отводит взгляд и снова смотрит в окно. – Я знаю. Мне жаль, что меня там не было. – Его тон понизился, и отражение в окне показывает, что черты его лица смягчились, и он выглядит немного грустным. – Я обещаю, что приеду в следующий раз. – Он бросает на меня быстрый взгляд, а затем снова отворачивается. – Я действительно не могу сейчас говорить. – Он замолкает на несколько секунд. – Да, я тоже скучаю по тебе, – тихо говорит он, и заканчивает разговор.

Я умираю от желания узнать из-за кого у него такое странное выражение, но понимаю, что лучше не спрашивать.

– Здесь поверни налево, – командует он спустя пару минут.

Я сворачиваю на открытую подъездную дорожку, обсаженную высокими деревьями с обеих сторон. Мы поворачиваем за поворот, и в поле зрения появляется впечатляющее современное здание. Весь дом освещен, словно сегодня Четвертое июля, и с мигающими огнями, грохочущей музыкой, которую я слышу через окна машины, и людьми, спотыкающимися на лужайке с пивными бутылками в руках, он выглядит как квинтэссенция дома для вечеринок.

Собственность простирается на двух уровнях и построена из вишневого дерева и стекла с угловой крышей и стеклянным и серебряным балконом, охватывающим весь верхний уровень. Машины беспорядочно припаркованы на усыпанной гравием площадке перед домом, и я съезжаю на обочину, немного дальше. Я хочу убедиться, что меня не зажали и я смогу сбежать, когда мне это понадобится.

Мы выходим из машины и молча входим в дом бок о бок. Ритмичные удары и разноцветные стробоскопические огни струятся через открытую дверь, когда мы входим в широкое фойе с винтовой стеклянной лестницей по обе стороны. Полосы освещения промышленного типа удлиняют потолок над головой, а дубовые паркетные полы под ногами потрескались, придавая резкий, современный вид.

Я следую за Кэмом в огромную кухню, состоящую из глянцевых белых шкафов и приборов из нержавеющей стали, и наблюдаю, как он направляется прямиком к холодильнику.

– Пива? – предлагает он, протягивая мне охлажденную бутылку.

– Я пас, – качаю я головой. Ни за что не стану употреблять алкоголь в логове дьявола. Мне нужно оставаться начеку. Теперь, когда я здесь, то решила, что могу воспользоваться возможностью и немного порыскать в поисках информации. – Где родители Лаудера? – спрашиваю я, когда он закрывает дверь бедром, открывая крышку на своем пиве.

– В Нью-Йорке.

– Он живет здесь один?

Он подносит бутылку ко рту, обхватывает великолепными губами горлышко и жадно пьет. То, как работает его горло, когда он глотает, до смешного сексуально, и я отворачиваюсь, чтобы не быть пойманной на пускании слюней, глядя в окно на впечатляющее открытое пространство.

Отдельные баскетбольные и теннисные корты расположены по обе стороны, окружая утилитарный сад с обильными зонами отдыха. Между садом и домом расположен великолепный бассейн, окруженный обширным внутренним двориком, заставленным шезлонгами, занятыми блудными парами.

Это место переполнено детьми, которых я знаю по школе. Мальчики и девочки кричат и визжат, совершая прыжки в огромный бассейн, разбрызгивая воду повсюду. Нахмурив брови, я окидываю взглядом собравшуюся команду. По крайней мере, некоторые из внутреннего круга здесь.

Предательские ублюдки.

Ребятам будет неприятно это слышать.

– Мы втроем живем здесь, – признает Кэм, в перерыве между глотанием пива. – И если ты собираешься что-то вынюхивать, можешь забыть об этом. Мы заперли наши спальни.

– Что навело тебя на эту мысль? – поддразниваю я, ухмыляясь, потому что такая мелочь, как замок, не удержит меня снаружи.

– Я начинаю понимать, как работает твой ум, и это пустая трата времени. Кроме того, я привел тебя сюда не для того, чтобы помочь твоим планам.

– Зачем ты привел меня сюда?

Он жестом приглашает меня следовать за ним, и я иду рядом, когда мы выходим из другой двери, не той, в которую вошли. Мы входим в большое жилое пространство, которое видимо обустроено как танцпол. Диджей крутит музыку из импровизированной кабинки в верхней части комнаты, и вздымающиеся тела толкаются и скрежещут, когда удары пульсируют в пространстве.

Я замечаю все больше знакомых лиц.

Лица, которых здесь быть не должно.

Некоторые из них убегают, пресмыкаясь, бросая извинения через плечо, пока выбегают из этого места. Однако, что более тревожно, так это то, что большинству, похоже, все равно, что я их заметила. Более раннее унижение Кэма уничтожило все уважение, которым я до сих пор пользовалась и имела, что добавляет причины, по которым мне нужно держаться за свою ненависть крепче.

Кэм протискивается через комнату в длинный коридор. Стоны и крики просачиваются из закрытых дверей, когда мы проходим, и мой разум, бесполезно, вызывает в воображении образы Кэма, нависающего надо мной в моей машине.

Он наш враг. Никогда не забывай.

Он взбегает по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и я иду следом за ним. Остановившись у первой двери, к которой мы подходим, на верхней площадке лестницы, он стучит три раза.

Джексон распахивает дверь, ухмыляясь, изучая пытливым взглядом мое тело в черно-золотом платье с подходящими каблуками. Я ожидала, что мой отец появится на шоу, поэтому я принесла подходящую одежду, одобренную папой, чтобы переодеться, но я вряд ли была готова к вечеринке.

– Если ты хотела быть похожей на сексуальную секретаршу, – говорит он, отступая в сторону, чтобы позволить нам войти. – Ты попала в точку.

Я показываю ему язык, когда Джексон захлопывает дверь, хватает меня за руку и прижимает к ней.

– В следующий раз, когда ты это сделаешь, я буду пожирать твой язык и губы, пока у тебя не закружится голова.

– Обещания, обещания, – мурлычу я, выскальзывая из-под его руки.

– Черт, – бормочет он сзади. – Твоя задница выглядит горячо в этом платье.

– Дай угадаю, – закатываю я глаза и бросаю через плечо. – У тебя встал.

– Как ты догадалась? – смеется он, запрокинув голову.

– Если вы двое закончили флиртовать, – огрызается Кэм. – У нас есть дела, которыми нужно заняться.

– Раздражает, не так ли? – язвительно замечает Джексон, и теперь моя очередь смеяться.

– О, ты даже не представляешь как.

Игнорируя Кэма и Джексона, я занимаю место за столом рядом с Сойером.

Комната представляет собой своего рода домашний кабинет со встроенными стеллажами, письменным столом и сейфом. Этот шестиместный стол занимает центральное место в комнате, перед большим окном от пола до потолка, из которого открывается прекрасный вид на разврат, происходящий снаружи.

Несколько девушек теперь топлесс в бассейне, что делает их привлекательными для внимательной мужской аудитории, многие из них, опустив руки спереди на шорты, поглаживают свои члены. В другом, более затененном углу бассейна пары занимаются сексом, не заботясь о том, что у них есть зрители.

– Завидуешь, красавица? – спрашивает Джексон, заметив, на чем сосредоточено мое внимание.

– Вряд ли, – усмехаюсь я, наклоняясь вперед на своем месте. – Чего ты хочешь от меня, предполагаю, что ты привел меня сюда не на вечеринку?

– Все верно. – произносит Сойер, поворачивая ноутбук так, чтобы он был обращен ко мне. На экране открыта учетная запись для входа в систему «Manning Motors». – Нам нужно, чтобы ты помогла нам узнать пароль твоего отца.