Текст книги "Жестокие намерения (ЛП)"

Автор книги: Шивон Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Глава 19

В течение недели я приносила обед Кэму и каждый раз хотелось воткнуть ему вилку в глаз из-за ухмылки, словно он гребаный член королевской семьи, когда я ставила поднос перед ним. И каждый раз эта сучка Рошель сидела у него на коленях.

Мне не терпится стереть ее самодовольную, высокомерную ухмылку. В эти выходные мы с ребятами обсудим план действий, который будет активирован в понедельник утром. А до тех пор я веду себя как преданный раб, даже если это постепенно разрушает мою душу.

Сойер, как обычно, держится отчужденно, а Джексон флиртует. В остальном, парни залегли на дно, и я тоже не высовываюсь и притворяюсь, что не замечаю, как почти все перешли на сторону нашего врага и как им нравится дразнить меня, когда они становятся храбрее в отсутствие парней.

Я с удовольствием посмотрю, как они на четвереньках приползут обратно.

Троица ждет меня у моего шкафчика, в пятницу после уроков, в окружении обожающих фанаток, восхищающихся каждому их слову. Жалко видеть, как эти девушки бросаются на них с полным отсутствием стыда, самоконтроля или самоуважения.

Я проталкиваюсь сквозь толпу, игнорируя парней, пока мы с Джейн достаем книги из наших шкафчиков. Не глядя в их сторону, я беру за руку лучшую подругу и пытаюсь уйти, но кто-то хватает меня за куртку сзади и отшвыривает назад. Сумка с книгами соскальзывает с плеча на пол, и я неуверенно покачиваюсь на каблуках, но чья-то рука обхватывает меня за талию и прижимает к твердой груди.

– Осторожнее, красавица. Не хочу, чтобы ты упала и испортила это милое личико.

Я отталкиваю руку Джексона и разворачиваюсь.

– О, ты думаешь, я красивая? – хлопаю я ресницами и нарочито надуваю губы. – Я тоже думаю, что ты симпатичный, – и, намеренно делая паузу на мгновение, с лукавой улыбкой добавляю. – Чертовски отвратителен.

– Ну, мы оба знаем, что это откровенная ложь. – Он вторгается в мое личное пространство и, покусывая мочку моего уха, произносит. – Ты не считала отвратительным мой язык внутри твоего рта или мои руки на твоих ягодицах.

Краем глаза я замечаю хмурое выражение Рошель и не могу удержаться, и не подразнить ее. Положив ладони Джексону на грудь, я шепчу ему на ухо.

– Я имела в виду тот факт, что ты засунул свой большой член в обвисшую пизду этой шл*хи. – Я отступаю назад, качая головой. – Тьфу. Я думала, что ты более разборчив, но это…

Он прижимает меня к себе, ухмыляясь, как маньяк.

– Если бы я не знал тебя лучше, то решил бы, что ты ревнуешь. Но это не может быть правдой, потому что ты помолвлена с любовью всей своей жизни.

Он приподнимает бровь, понимающе ухмыляясь, и я отталкиваю его, зная, что пришло время закончить этот разговор, пока он не стал еще более неприятным. Я беру свою сумку у Джейн, когда она обеспокоенно смотрит на меня, кладет руку мне на бедро и смотрит на парней «поторопись» взглядом.

– Оставьте нас, – приказывает фанаткам Кэм, и они разлетаются, как пыль на ветру, но не раньше, чем бросят на меня уничтожающие взгляды.

Рошель не сдвинулась с места, взяла Кэма под руку и показала мне язык, как будто ей снова шесть лет. Кэм поворачивается к ней с ледяным взглядом.

– Ты что, оглохла? – рычит он своим подлым, грубым тоном, который никогда не перестает подогревать мою кровь и возбуждать желание.

Я все еще переклинивает, когда дело касается него.

Она вздрагивает, самодовольная ухмылка медленно исчезает с ее лица.

– Конечно же, твои слова не касаются и меня тоже?

– Ты действуешь мне на нервы. – Рычит он на Рошель и отбрасывает ее руку.

– Проваливай, – говорит Джексон, пренебрежительно щелкая пальцами. – Ты никому не нужна.

– А она значит нужна? – кипит она, тыча в меня пальцем сотрясая воздух.

Кэм хватает ее за подбородок.

– Кто сказал, что ты можешь что-то требовать от нас или допрашивать?

Джексон заходит ей за спину, и она оказывается в ловушке между придурками, в плохом смысле этого слова.

– Ты должна открывать этот рот только чтобы отсосать, – говорит Джексон. – В противном случае, держи рот на замке, а мнение при себе.

Во мне бушует сильное желание сказать «я же говорила», но беру листок из книги Сойера и принимаю незаинтересованный вид.

– У меня есть планы, так что говори, что тебе нужно, или я уйду, – говорю я, глядя на Кэма.

Он отпускает лицо Рошель и отходит от нее, не оглядываясь.

– Ты пойдешь с нами.

Кэм берет меня за локоть и подталкивает вперед.

– Я тоже иду, – подхватывает Джейн, посылая враждебные флюиды всем трем мальчикам.

– Нет! – я оглядываюсь на нее через плечо. – Бери машину и едь домой. Я напишу Оскару и позвоню тебе позже.

– Эбби. Пожалуйста.

– А теперь беги, милашка, – говорит Джексон, сжимая ее талию. – Я уверен, что у тебя тоже есть планы. – Он шевелит бровями, и в его глазах появляется озорной блеск. – Например, горячий, голый секс по телефону с твоим женихом.

Вся краска отливает от моего лица, когда я бросаю на Джексона полный враждебности взгляд. Джейн краснеет, как пожарная машина, вызывая этим его смех.

– Ты придурок, – огрызаюсь я.

– Ты уже это говорила.

Этот идиот подмигивает, кладя руку на поясницу Джейн и подталкивая ее вперед.

– Со мной все будет в порядке, – успокаиваю я ее, когда мы подходим к двери. – Просто уходи.

Целую ее в щеку, легонько подталкивая к машине, ожидающей у подножия лестницы.

Кэм снова пытается взять меня за локоть, но я отхожу в сторону.

– Прекрати меня лапать, если не хочешь, чтобы мой телохранитель надрал твою тупую задницу. – Я упираю руки в бедра, бросая ему вызов. – Кстати, куда ты меня ведешь?

– Сюрприз, – нараспев произносит Джексон и шлепает меня по заднице, с усмешкой глядя на Оскара. Мой телохранитель уже вышел из машины и недоуменно хмурится.

– Дайте мне минуту, чтобы все исправить. – Вздыхаю я.

– Подгоню машину, – говорит Сойер, спускаясь по ступенькам.

Широко улыбаясь, я иду навстречу Оскару.

– Мне нужно закончить групповое задание с ребятами. Я попрошу одного из них отвезти меня домой после.

– Все в порядке, мисс Эбигейл? – спрашивает он, сердито глядя на Кэма и Джексона через мое плечо.

– Все в порядке. Перестань волноваться. Просто убедись, что Джейн доберется домой в целости и сохранности.

Он проводит рукой по затылку:

– Твой отец убьет меня, если узнает, что ты общаешься с новой элитой.

– Его здесь нет, и он не узнает. Это один из тех случаев, на который ты не должен обращать внимания, Оскар. – Его одолевает нерешительность. – Поверь мне. Пожалуйста. У меня все под контролем, и Дрю в курсе всей ситуации.

– Позвони мне, если что-нибудь случится. И будь осторожна. Я не доверяю этим маленьким панкам.

Значит, нас двое, приятель. Я целую его в щеку.

– Они не причинят мне вреда, – вру я. – Так что перестань волноваться.

Сойер останавливает свой «лендровер» у обочины, и я машу Оскару, садясь в машину. Кэм сидит спереди, а Джексон садится сзади слишком близко ко мне, явно нарушая личное пространство и чувство комфорта. Но это часть его образа действий, и не двигаюсь, не желая давать ему преимуществ, я итак уже слабачка в их глазах.

– Ты слишком дружелюбна с прислугой, – поддразнивает он. – Ты трахаешься с ним?

– Ты невероятен. Он старше моего отца! – я бросаю на него полный отвращения взгляд и бью локтем в бок. – И я не использую секс в качестве инструмента обмена. В отличие от некоторых.

– И все же, ты держишь его в узде, – говорит Кэм, поворачиваясь на своем месте. – Если ты не используешь свое тело, как ты им манипулируешь?

Я складываю руки на груди и ухмыляюсь ему:

– Это знаю только я, ну а ты должен выяснить.

– Наша маленькая девственница хранит еще больше секретов, – насмехается он.

– Перестань называть меня так, когда знаешь, что это неправда.

– Мне любопытно, – говорит он, проводя рукой по своей татуировке в виде черепа. – Ты трахалась с кем-нибудь после меня?

– Разве тебе не хотелось бы это знать, – хохоча, протягиваю я.

– Вот поэтому я и спросил. – Он приподнимает бровь, ожидая ответа.

– О, ты беспокоишься, что не соответствуешь требованиям.

На его лице появляется высокомерная ухмылка.

– Мы оба знаем, что я, бля*ь, перевернул твой мир. – Он облизывает губы, и я ненавижу то, как мои глаза жадно следят за движением. – Мне просто интересно, правдивы ли слухи.

– Хорошо, я вся во внимании, – говорю я, наклоняясь вперед. – Какие слухи?

– Что ты трахаешься со стариком Трента за его спиной, – отвечает Джексон.

– Фу, я скорее умру, чем прикоснусь к этому подонку, – шиплю я.

Содрогаюсь, когда мой желудок одновременно скручивается в болезненные узлы. На челюсти Кэма заиграли желваки, когда он уставился на меня своим пронзительным голубым взглядом, а Сойер, нахмурившись, смотрит на меня в зеркало заднего вида. Ярость медленно разгорается в венах, когда я думаю о всем дерьме, которое люди распространяют обо мне.

– Дай угадаю, – говорю я сквозь стиснутые зубы. – Слух пустила эта сука?

– Она точно ненавидит тебя, – усмехается Джексон.

– Поверь мне, это чувство взаимно.

Любое чувство вины испаряется. Рошель заслуживает того, что бы получить по заслугами, и я не могу дождаться понедельника, когда увижу как рухнет весь ее мир.

Сойер подъезжает к закусочной в центре города, глушит двигатель и выходит. Он открывает мне дверь и под хохот Джексона протягивает руку. Я беру его теплую руку, позволяя ему помочь мне.

– Спасибо.

Он улыбается, и улыбка достигает глаз. Чудеса никогда не прекратятся.

Мы занимаем кабинку в задней части закусочной, и Кэм садится рядом со мной, в то время как Сойер и Джексон садятся напротив нас. После того, как официантка приняла наш заказ, мы приступаем к делу.

– Я все еще не могу взломать пароль твоего отца, – говорит Сойер, понизив голос. – Ты должна дать мне больше информации для работы.

– Я отправила тебе сотни вариантов и не понимаю, что еще могу сделать.

У Ксавьера есть огромный файл опробованных паролей, и я каждый день отправляю их Сойеру, чтобы они не доставали меня.

Никто не произносит ни слова, пока официантка ставит наши напитки и бесстыдно разглядывает парней.

И я ее понимаю.

Они чертовски горячие, и на них трудно не пускать слюни.

Даже я изо всех сил пытаюсь сдерживать эмоции, но, по крайней мере, девочка, постарайся так не палится!

– Очень бы помогло, если бы я знала, что ты ищешь, – говорю я, делая глоток газированной воды.

– Мы хотим обыскать его компьютер, и нам нужен доступ к его домашнему офису, – говорит Сойер, намеренно расплывчато.

Я качаю головой.

– С этим я не могу тебе помочь. У него камеры по всему кабинету, и он все запирает в сейф. – Я знаю, потому что уже обыскала это место сверху донизу, и он не оставил ничего компрометирующего.

– Ты знаешь, как изменить запись, чтобы скрыть наши следы, – говорит Сойер, и мои паучьи чувства в полной боевой готовности.

Откуда он это знает, или он просто предполагает?

– Даже если я затащу тебя туда, ты ничего не найдешь. Он не настолько глуп, чтобы оставлять важные вещи валяться где попало.

Кэм тяжело вздыхает, тревожно постукивая ногой по полу.

– Нам нужно хоть что-нибудь, потому что эти поиски занимают слишком много времени.

– Опять же, если бы вы сказали мне, что ищете, я могла бы предложить более полезные идеи, – огрызаюсь я.

Кэм стучит сжатым кулаком по столу.

– Это становится утомительным, и никто из нас не купится на игру беспомощной маленькой девочки.

– Я не притворяюсь, – я пристально смотрю ему в глаза. – Похоже, вы сильно недооценили моего отца. Вы понятия не имеете, с чем столкнулись. Никто из вас. – Я позволила своему взгляду скользнуть между ними. – Что бы вы ни задумали, что бы вы ни планировали, вам нужно улучшить свою игру, потому что ваша текущая стратегия слишком слаба и несущественна.

***

– В этих шкафах хранятся все микрофильмы по годам, классифицированные по местным и национальным новостям, – объясняет услужливый работник единственной библиотеки нашего города, показывая мне ряд за рядом картотечных шкафов, которые занимают заднюю часть здания из красного кирпича. – Выберите слайд, который вам нужна и поднесите к одному из этих аппаратов. В инструкции, прикрепленной сбоку, объясняется, как загрузить пленку и перемещаться по изображениям.

– Хорошо, спасибо. Думаю, что справлюсь.

– Я Мэри. Позови меня, если столкнешься с трудностями, Эбигейл.

– Так и сделаю. Еще раз спасибо, что уделили мне время.

Она оставляет меня одну в этой пустой секции библиотеки, и я иду по рядам, пока не дохожу до восьмидесятых годов девятнадцатого века, решив начать оттуда. Я пробегаю пальцами по коробкам с файлами, пока не натыкаюсь на коробку с надписью тысяча девятьсот восемьдесят седьмой, беру ее с собой, сажусь за аппарат и загружаю пленку в соответствии с инструкциями.

Требуется час, чтобы найти статью из «Газетт», в которой была фотография найденная Ксавьером в интернете, – ту, на которой мои родители были с отцами Трента и Чарли, Аттикусом Андерсоном, Эммой и Уэсли Маршаллом.

В статье говорится о ежегодном дне спорта в средней школе Райдвилл и семейном барбекю, включая упоминание об отцах-основателях и их преемниках, но в ней нет ничего полезного, и моя надежда рушится. Я провожу еще час, беспорядочно просматривая различные микрофильмы, пока не выключаю аппарат и не сажусь поудобнее, чтобы подумать.

Я и не предполагала, что там будет так много информации, которую нужно будет изучить. Я легко могла бы провести годы своей жизни тут, не имея ничего, что можно было бы показать. Я грызу кончик ручки, обдумывая идеи.

Мне нужен более структурированный план исследований.

Тот, который, скорее всего, даст результаты в кратчайшие сроки. Достав блокнот и ручку из сумки, я начинаю составлять список.

Старая Элита – Родители:

Майкл Херст

Оливия Херст – Мэннинг (скончалась)

Кристиан Монтгомери

Сильвия Монтгомери (урожденная Флеминг)

Чарльз Бэррон II

Элизабет Бэррон (урожденная Дэшер)

Аттикус Андерсон

Эмма Андерсон (урожденная Маршалл – скончалась)

Новая элита – родители:

Уэсли Маршалл

Рут Маршалл (урожденная Уинстон)

Итан Хант

Ава Хант (урожденная Синнотт)

Трэвис Лаудер

Лорена Лаудер (урожденная Вергара)

У новой элиты есть некоторые разногласия с моим отцом – это совершенно очевидно, – и, учитывая насколько они все взаимосвязаны, имеет смысл покопаться в прошлом наших родителей.

Интуиция подсказывает мне, что ответы, которые я ищу, лежат там, и я научилась прислушиваться к этому разумному внутреннему голосу, поэтому сосредотачиваюсь на четырех семьях-основателях и Маршаллах, потому что все они связаны с Райдвиллом. Я не уверена, какую роль играют Ханты и Лаудеры, но на данный момент я оставлю их напоследок.

Но с чего именно начать?

Я размышляю еще немного, а затем сосредотачиваюсь на рождениях, браках и смертях в качестве логической отправной точки чтобы связать все воедино.

Я знаю, что мой отец родился в тысяча девятьсот семьдесят втором году, а моя мать-годом позже, поэтому имеет смысл сосредоточиться на этих двух годах, поскольку они все вместе учились в школе, так что они, должно быть, родились в этот период.

Мэри снова приходит мне на помощь, вытаскивая две огромные пыльные старые книги в кожаных переплетах и таща их в свой кабинет, чтобы я могла их просмотреть. Похоже, она купилась на мою ложь, что это исследование для задания по истории, и не особо беспокоится, когда я открываю свой iPad, чтобы печатать заметки.

Чтобы просмотреть бухгалтерские книги, требуется несколько часов, но к закрытию библиотеки у меня есть список дат рождения, имен родителей и бабушек и дедушек, и, хотя это может быть полным тупиком, по крайней мере, это похоже на какое-то начало.

К сожалению, библиотека не работает по воскресеньям, так что мне придется подождать до следующих выходных, чтобы вернуться и просмотреть записи о браке и смерти. Все они были отсканированы с тысяча девятьсот девяностого года, так что поиск по микрофильмам должен быть проще и быстрее.

Я бросаю сумку на заднее сиденье машины и впервые за несколько часов включаю два своих телефона. Я отключила и тот, и другой, чтобы не отвлекаться, поэтому сейчас вижу множество пропущенных звонков и сообщений от Ксавьера. Я сижу в машине на пустой парковке возле библиотеки и перезваниваю ему.

– Как раз вовремя, черт возьми! Я звонил тебе без остановки.

– Где пожар? – спросила я.

– Я перехватил сообщение от Ханта Маршаллу. Сегодня вечером что-то происходит, и я думаю, мы должны это проверить.

– Мы? – спрашиваю я недоверчивым голосом, потому что Ксавьер снова и снова давал понять, что ему удобнее всего за ширмой, а не за полевой работой, как он любит это называть.

– Да, мы. Они идут в сеть, и я не позволю тебе пойти туда одной.

– Что это еще за сеть?

– Подпольный бойцовский клуб в Марбее, печально известный незаконными боями. Богатые придурки с глубокими карманами делают большие ставки, и поскольку это незаконно, это слишком кроваво и порочно. Толпа сумасшедшая, и это не редкость, когда даже среди зрителей вспыхивают драки. Ад замерзнет, прежде чем я позволю тебе приблизиться к этому месту на милю в одиночку.

– Хорошо, я поняла твою точку зрения и принимаю ее. Во сколько мне за тобой заехать?

– Все это незаконное дер*мо начинается поздно, так что заедешь за мной примерно в десять тридцать.

– Это свидание, – весело прощебетала я.

Глава 20

– Я не сяду на эту штуку, – ворчит Ксавьер, скрещивая руки на груди и глядя на мой любимый мотоцикл. – Это гребаная смертельная ловушка.

– Ты бы так не говорил, если бы когда-нибудь ездил на таком, – отвечаю я, протягивая ему шлем. – Потому что ощущение ветра, кружащегося вокруг тебя, и возбуждение, когда твое тело движется как одно целое с мотоциклом, не похоже ни на что, что ты когда-либо испытывал в жизни. Честно говоря, это самый большой кайф.

– Что тут смешного? – его все еще не убежденный вид, вызывает у меня смех.

– Ты, – размахиваю руками перед его лицом. – Снаружи ты дикий, безрассудный панк с синими волосами, татуировками и пирсингом, но на самом деле ты большой, мягкотелый хлюпик.

Он показывает мне средний палец.

– Полегче с хлюпиком, пожалуйста. – Он тычет пальцем на свой живот. – Детка, этот пресс твердый как скала.

– Поверю тебе на слово, – с ухмылкой произношу я. – А сейчас, ты собираешься продолжать вести себя как ребенок или будешь мужиком?

– Я сяду на этот инструмент смертников, только не нужно меня оскорблять, – он притворно надувает губы.

– Просто садись на мотоцикл и прекрати ныть.

Закатываю глаза от его нерешительности и собираю волосы в конский хвост, надевая шлем.

***

Ксавьер так крепко обнимает меня за талию, что это чудо, что я все еще дышу, но, по крайней мере, он не кричит и не требует слезть.

Когда мы выезжаем на главную улицу Марбея, он направляет меня к береговой линии, а затем мы едем по череде узких проселочных дорог, удаляясь все дальше от жилых районов города. Проезжаем огромные, пустые поля, лишенные всяких признаков жизни, пока не подходим к перекрестку, и он указывает мне на извилистую, ухабистую дорогу слева, окруженную с обеих сторон лиственным лесом. Наши тела постоянно сталкиваются пока я осторожно еду по пересеченной местности. Ксавьер дергает меня за локоть, показывая, что нужно остановиться.

– Припаркуйся за тем деревом, – инструктирует он, соскальзывая и протягивая мне шлем.

Я встречаюсь с ним после того, как спрятала мотоцикл и шлемы подальше от любопытных глаз, засунув руки в карманы рваных, обтягивающих черных джинсов после того, как натянула капюшон черной толстовки на молнии на голову.

– Что? – спрашиваю я, чувствуя на себе изучающий взгляд.

– Не думаю, что когда-либо видел тебя такой неряшливой, – ухмыляется он. – Выглядишь сексуально.

– Это не входило в намерения, – фыркаю я. – Я хочу слиться с толпой. Последнее, что мне нужно, это чтобы ребята нашли меня здесь.

– Ты впишешься, и мы будем держаться в стороне, наблюдая из тени. Что бы ни случилось, не отходи от меня. Если тебе нужно отлить, иди в лес прямо сейчас.

Я пронзаю его острым взглядом.

– Если ты думаешь, что я когда-нибудь буду мочиться на публике, то ты меня совсем не знаешь. Все в порядке, но, если бы это было не так, то просто потерпела бы.

– Ты такая супер крутая, – хихикает он.

Теперь моя очередь показать ему палец.

Мы идем быстро, но тихо, и мое беспокойство растет, когда мы выходим с лесной тропинки на широкое открытое пространство, загроможденное дорогими автомобилями, внедорожниками и несколькими грузовиками невероятных размеров, которые можно спокойно назвать монстрами.

Музыка гремит с большого склада неподалеку. Крыша из гофрированного железа слегка дрожит, когда ритмы буквально сотрясают это место. Я приподнимаю бровь, глядя на Ксавьер, гадая, идем ли мы на бой или на рейв.

– Опусти голову и говорить буду я, – тут же произносит он, когда мы подходим к двери.

Я делаю, как он сказал, не обращая внимания на глаза-бусинки двух здоровенных парней, охраняющих вход. Оба похожи на головорезов с огромными мышцами на руках, бритыми головами, тоннами чернил покрывающие их тела и пистолетами, пристегнутыми к бедрам.

– Подними капюшон, – приказывает один гортанным голосом, и я снимаю его, поднимая подбородок с большей уверенностью, чем чувствую, когда смотрю на него.

– Это лицо слишком красивое, чтобы его прятать, – ухмыляется он и взглядом скользит вверх и вниз по моему телу. – И мы редко видим женщин на таких мероприятиях.

Игнорируя дикое желание ответить самыми непристойными словами, я сжимаю губы, позволяя ему ощутить свое превосходство.

Ксавьер вручает два билета другому парню, и он сканирует их на портативном устройстве, защелкивает красные ленты на наших запястьях и отступает в сторону, позволяя войти. Я выдыхаю и снова натягиваю капюшон.

– Распусти волосы, – шепчет Ксавьер, – и натяни сильнее капюшон, чтобы не привлекать внимания по всем неправильным причинам.

Я снимаю резинку для волос, позволяя волнистым локонам упасть вокруг лица, а затем свободно накрываю голову капюшоном. Ксавьер одобрительно кивает, берет меня за руку и втягивает в комнату.

Большое открытое пространство забито до самых стропил, и сильный жар бьет мне в лицо. На двух верхних балконах разместились ряды богатых придурков в дорогих костюмах, напыщенно стоящих с напитками в руках и обозревающих толпу внизу. Здесь, внизу, все стоят, покачивая головами в такт рок-гимнам, отскакивающим от стен, и потягивают пиво, сгрудившись вокруг большого приподнятого кольца в центре комнаты.

Свет в толпе тускнеет, и прожекторы освещают ринг, когда Ксавьер крепче сжимает мою руку, уводя нас в дальний конец комнаты в пустое пространство прямо под лестницей. Отсюда мы можем видеть эту сторону толпы и ринг, но это не лучшее место, так как мы не окружены, но надеюсь, мы останемся относительно скрытыми.

Громкий рев разносится по помещению, когда на ринге появляется мужчина в серых брюках и белой рубашке на пуговицах, закатанной до локтей. Он кричит в микрофон, громкий голос гремит по всему пещерообразному пространству, пока он собирает толпу для первого боя.

Я осматриваю толпу в поисках каких-либо признаков парней, но не могу найти их в тускло освещенном переполненном пространстве.

– Здесь мы никогда их не найдем, – кричу я на ухо Ксавьеру.

Он что-то вкладывает мне в руку.

– Я осмотрю комнату. Ты останешься здесь. Держи голову опущенной и не двигайся с этого места. Если кто-нибудь пристанет, нажми кнопку, и я сразу вернусь.

Я киваю, и он ускользает, когда первые два бойца выходят на ринг.

Я наблюдаю за этой ненормальной демонстрацией с каким-то извращенным любопытством все время, пока Ксавьера нет рядом. Никто даже не замечает меня. Они все слишком поглощены борьбой.

Варварская толпа кричит ободряюще, бросает оскорбления и размахивает кулаками в воздухе, пока кровавая драка продолжается раунд за раундом: два парня выбивают дерьмо друг из друга, кулаки летят, повсюду брызжет кровь. И даже когда они оба падают, то сразу же вскакивают на ноги, стремясь продолжить бой.

Ксавьер возвращается, когда один из соперников лежит без сознания на земле, тем самым ознаменовав конец боя. Шум толпы оглушает при объявлении победителя.

– Ну? – спрашиваю я, протягивая ему устройство.

Он качает головой:

– Я никого не заметил, но, думаю, что понял почему, – говорит он, засовывая устройство в карман джинсов, когда следующие два бойца выходят на ринг.

Время, кажется, замедляется, когда я смотрю, как мужчины выходят на ринг, и мой пульс учащается, а глаза впитывают вид обнаженной груди Кэма, когда он неподвижно стоит по одну сторону канатов, оценивая глазами противника, который похоже так же неконтролируемый и безрассудный.

Его соперник не сутулится. Он не такой высокий, как Кэм, но его плечи шире, и он коренастее. Бритая голова, холодные глаза и жесткое лицо кричат о жестокости, и адреналин бежит по венам, когда меня охватывает беспрецедентный страх.

– Твою мать. Этот парень выглядит таким диким. Он уничтожит Кэма.

– Ты, кажется, волнуешься. – Ксавьер приподнимает бровь, ожидая ответа, но я игнорирую его. Мои чувства к Кэмдену Маршаллу – это куча дерьма эпических масштабов. Те, которые я еще сама не понимаю в полной мере. – Я подслушал разговор пары парней. Похоже, Кэм что-то вроде легенды на подпольной сцене нью-йоркских боев, и его присутствие здесь сегодня вызывает бурный восторг. На этот бой уже поставлено более трехсот тысяч, и предполагаю, что в последнюю минуту будет сильное волнение.

– Ты серьезно?

– Как сердечный приступ, – язвительно замечает он. – Я слышал о боях, в которых было убито более миллиона человек. Это всего лишь мелочь на карманные расходы для богатых придурков.

Я задерживаю дыхание, наблюдая, как Кэм стоит в центре ринга, не двигая ни единым мускулом. Другой парень перепрыгивает с ноги на ногу, крутит шеей из стороны в сторону и каждые несколько секунд ударяет руками в перчатках, рыча в сторону Кэма.

Кэм похож на статую. Твердый и устойчивый как скала. Непоколебимый. С каменным лицом. Только его темные, встревоженные глаза выдают тот факт, что он настороже.

Когда звонит гонг и начинается бой, противник бросается на Кэма, и я наблюдаю, как он танцует по рингу, избегая удара, не делая никаких движений, чтобы ударить парня.

В том, как Кэм двигает своим мощным, мускулистым телом, есть какая-то элегантность. Яростная решимость отразилась на его лице. Соперник издает громкий рев, когда толпа освистывает, требуя действий. Требуя крови.

Дела быстро идут в гору. У меня перехватывает дыхание, когда Кэм бьет парня кулаком в лицо, и тот отшатывается назад, падая на веревки, из носа у него хлещет кровь. Кэм, с выражением гнева и агрессии на лице, надвигается на противника со скоростью ниндзя, нанося удар за ударом по всему телу.

Каждый удар рассчитан.

Кэмден излучает опасность и силу, и да поможет мне Бог, но сейчас я так сильно возбуждена, что хочется броситься на ринг и взобраться по нему, как обезьяна-паук.

– Черт, – шепчет Ксавьер мне на ухо. – Пожалуйста, скажи мне, что ты так же возбуждена, как и я.

– Виновна по всем пунктам, – хриплю я, не сводя глаз с Кэма.

Он притягателен, и та же энергия притягивает меня к нему, даже несмотря на расстояние, разделяющее нас.

Коренастый парень приходит в себя и, вслепую размахивая кулаками, вскользь попадает по челюсти Кэма, заставляя того отступить. И понеслось, они бросаются друг на друга со всей силой.

Толпа сходит с ума. Из громкоговорителей продолжают доноситься удары, и энергия в воздухе наэлектризована. Я вообще не согласна с этим дерьмом, но начинаю понимать притяжение, вызывающее привыкание.

Парни продолжают избивать друг друга, и удивительно, как противник Кэма может видеть сквозь кровь, заливающую ему глаза из ужасной раны на лбу.

Губа Кэма рассечена, из нее сочится кровь, а левый глаз опух, но он выглядит так, будто может выдержать еще сотню раундов. Следующий удар прижимает противника к земле, а затем Кэм оказывается сверху, оседлав его, и бьет кулаками по лицу и груди. Он не останавливается, бьет парня снова и снова, даже когда очевидно, что тот больше не встанет и победа за Кэмом.

Это ужасающее проявление неприкрытой агрессии, от которого у меня дыбом встают волосы на затылке.

В конце концов, какие-то парни стягивают Кэма с противника, и рефери поднимая его руку в воздух, подтверждая победу.

Только тогда я замечаю Джексона и Сойера, выходящих на ринг и забирающих оттуда потного, окровавленного и покрытого синяками Кэма.

– У этого чувака серьезно с головой не все в порядке, – произносит Ксавьер, сильнее натягивая на меня капюшон. – Думаю, мы увидели достаточно. Давай убираться отсюда к чертовой матери.

Я не спорю, позволяя ему проложить путь сквозь толпу, таща меня за руку, пока я все обдумываю и раскладываю по полочкам в голове.

Теперь я понимаю, откуда взялись окровавленные джинсы и пачка наличных в шкафчике Кэма. Хотя сегодняшняя демонстрация была пугающей, в сексуально, странно возбуждающей манере, приятно знать, что он не убийца. Не то чтобы я когда-то по-настоящему верила в это, но такая мысль приходила мне в голову.

Кэм не показал мне ничего из своего истинного «я» с тех пор, как приехал в город. Он осмотрительный, ничего не выдает, и это меня беспокоит. Он доволен игрой насмешливого, настороженного хулигана, и эту роль он играет в совершенстве. Но я подозревала, что это прикрытие, потому что не этого парня я встретила на пляже много месяцев назад. И сегодня вечером я увидела его другую сторону. Сторону, которая полностью расходится с милым парнем, который претендовал на мою девственность.

Сегодня вечером я стала свидетелем его боли. Его глубоко укоренившившегося гнева. Самоистязания, которое разрывает его на части изнутри. Я не знаю причин, но отчасти это многое объясняет и в то же время нет.

Мне следовало бы еще больше бояться его.

Но все совсем наоборот.

Это, наоборот, еще больше разжигает мое любопытство.

– Черт. Этот чувак просто сумасшедший ублюдок и чертовски сексуален, – говорит Ксавьер, когда мы выходим на улицу, пробираясь между рядами машин. – Но полный псих. – Он останавливается, кладя руки мне на плечи. – Я не хочу, чтобы ты была рядом с ним. У него не все в порядке с головой.

Не удивлена, что Ксавьер заметил то же самое, что и я. Он изучает людей так же, как и я. Мы с ним в каком-то похожи смысле.

– Знаю, – соглашаюсь я. – Но разве все мы не психи в какой-то степени?

Он изучает мое лицо, смотря прямо мне в глаза:

– Черт. Он тебе нравится, не так ли?

Я киваю, потому что нет смысла отрицать. Я играю в эту игру сама с собой с тех пор, как он появился в городе, и пришло время признаться.

– Я не хочу этого, но он что-то делает со мной, – отвечаю и нервно покусываю нижнюю губу. – Он… он заставляет меня чувствовать себя живой. Заставляет меня чувствовать так много, и это волнует меня так же сильно, как и пугает.