Текст книги "Жестокие намерения (ЛП)"
Автор книги: Шивон Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Глава 24
После разборок в школе все возвращается на круги своя. Порядок восстановлен, и Новая элита снова сидит за своим столом в одиночестве. Занятия больше не прерываются, и директор даже не обратил внимания на стычку в кафетерии и поддержал нашу версию событий происшедших в столовой, а также отказался связываться с отцом для обсуждения моего поведения.
Рошель с семьей уехала из города, а Вентворт сидит за решеткой в ожидании суда.
Жизнь – временно – хороша.
– Ты хорошо справилась, сестренка, – говорит Дрю по телефону в пятницу вечером, пока я готовлюсь улизнуть, чтобы встретиться с парнями. – Я горжусь тобой.
Я закатываю глаза, хотя он меня не видит.
– Здесь нечем гордиться.
– Конечно, я горжусь тобой и проделанной работой. Ты в одночасье разобралась с незаконным секс-бизнесом, разоблачила махинации отца Рошель до того, как он разорил еще больше людей, и посадила насильника в тюрьму. Вот чем я горжусь. А не восстановлением контроля в школе. У нас и, помимо этого, куча забот, с которыми надо будет разобраться по возвращению.
– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, натягивая кожаные штаны.
– Не могу обсуждать.
– Конечно же, кто я такая чтобы говорить со мной об этом. Дерьмо Шейди Паркхерста. Поняла. – Фыркаю я.
– Как Джейн? – спрашивает он, намеренно меняя тему.
– С ней все хорошо. Счастлива, что я получила запись от новой элиты, и они больше не угрожают разоблачить ее.
Меня удивило, когда Кэм передал ту запись в понедельник вечером, но Сойер заверил меня, что это проявление доброй воли и начинать рабочие отношения лучше без использования угроз и принуждения.
– Бля*ь, спасибо, но я все равно надеру им задницы. И мне не нравится, что ты притворяешься, будто заключила с ними союз. Ты рискуешь быть разоблаченной.
– Они ничего мне не сделают, – говорю я, пытаясь заглушить вину.
Дрю думает, что с элитой заключено соглашение, согласно которому они освобождаются от соблюдения правил, если не мешают нашему контролю. Он думает, что я притворяюсь, чтобы держать тех в узде, пока парни не вернутся и не раздавят их. Если бы он знал, что все это часть плана, то был бы сильно разочарован во мне.
Дрю давно выбрал сторону, и, хотя ненавижу, что мы в противоположных командах, я не могу упускать из виду свои долгосрочные цели и перспективы. Как не крути у него в отличии от меня будет совершенно другая жизнь.
Мысли о том, чтобы уехать отсюда, оставить Дрю позади, всегда вызывают слезы на глазах, но мы хотим от жизни разных вещей, и я не могу найти никакого способа решить наши проблемы оставаясь здесь. Я только надеюсь, что со временем, когда Дрю получит полный контроль над "Мэннинг Моторс", а отец больше не будет обладать такой властью как сейчас, мы сможем все исправить и восстановить наши отношения.
И у него ведь есть Джейн.
Это не значит, что я оставляю его совсем одного. Я доверяю подруге позаботиться о брате после того, как сбегу.
– Мне нужно идти. – Я слышу голоса на заднем плане. – Люблю тебя, и передай Джейн, что ее я тоже люблю. Не могу дождаться встречи на следующей неделе.
– Я тоже тебя люблю, – прохрипела я сквозь беспорядочный комок эмоций, застрявший у меня в горле.
***
Я опаздываю и прихожу на встречу последней.
– Ты опоздала, – зло шипит Кэм когда я вхожу в гостиную.
– А ты все еще ведешь себя так, будто у тебя в заднице гигантская палка, – парирую я.
– Проблемы? – спрашивает Сойер.
– Пришлось устроить диверсию, чтобы телохранитель не увидел, как я выхожу, – признаюсь, бросая шлем и кожаную куртку на подлокотник дивана.
Ночами Луис действует мне на нервы. Он почти не стоит на страже в коридоре возле моей комнаты, предпочитая тайком протащить свою последнюю подружку для тра*а на территорию дома. Проблема в том, что он привел ее в одно из неиспользуемых наружных зданий на краю сада, и это слишком близко к тому месту, где я выхожу в лес из туннеля. Я наткнулась на них в начале недели и чуть не попалась. Поэтому сегодня вечером отправила вирус в систему камер, рассчитанный на воздействие как раз перед тем, как планировала уйти, зная, что его позовут на помощь, и я смогу уйти, не опасаясь разоблачения.
– Привет. – Ксавьер притягивает меня в объятия и целует в макушку. – Не обращай внимания на Ворчуна Макгрампи. Я пришел перед тобой.
– Чертовски сексуально выглядишь, красавица, – говорит Джексон, вынимая из кармана косяк и окидывая взглядом обтягивающую черную кружевную майку, облегающие черные кожаные брюки и черные ботинки на танкетке.
Сойер выхватывает у него косяк.
– Мне нужно, чтобы ты был начеку и все клетки мозга функционировали. Перестань приставать к ней, выводя тем самым Маршалла из себя. Меня тошнит постоянно быть третейским судьей.
– О, вы двое все еще ссоритесь из-за меня? – ухмыляюсь я, присаживаясь на подлокотник дивана.
– Не льсти себе, – протягивает Кэм, плюхаясь в кресло с откидной спинкой. – Ты просто еще одна киска. Ничего особенного. И это не первый раз, когда мы с Лаудером приударяем за одной и той же женщиной.
– Попробуй сказать это тому, кто в это верит, придурок, – говорит Ксавьер, садясь рядом со мной и посылая злобный взгляд в сторону Кэма.
– И это именно то, о чем я говорю. – Сойер вздыхает, раздраженно разводя руками. – Мы не добьемся прогресса, если все будут язвить друг другу, так что просто прекрати и сосредоточься.
– Вам удалось найти эксперта, который мог бы посоветовать нам, как лучше всего открыть сейф? – спрашивает Кэм Ксавьера, сразу переходя к делу.
– Я связался с одним парнем, но все еще проверяю его учетные данные.
– У нас мало времени, – отвечает Кэм. – Они вернутся на следующей неделе.
– Они не вернутся до позднего вечера пятницы, – подтверждаю я. – Так что у нас есть целая неделя.
– Почему бы нам самим не попробовать вскрыть сейф? – предлагает Джексон.
– Потому что мы с Ксавьером уже пробовали это. Попытка взломать код, даже с использованием высокотехнологичного программного обеспечения, все равно дает нам список комбинаций, которые слишком длинный для тестирования. И код состоит из определенных материалов, которые означают, что он практически непроницаем. Кроме того, попытка проникнуть в него была бы грязной и слишком заметной, наделала бы слишком много шума, и служба безопасности поймала бы нас. К тому же, отец тогда узнал бы, что кто-то пытался взломать сейф.
– Нам нужен элемент неожиданности с доказательствами, – соглашается Сойер. – Херст не должен знать, что мы копались в сейфе и скопировали содержимое.
– Это кажется тупиковой идеей. – Джексон нетерпеливо постукивает ногой по деревянному полу. – Я не понимаю, как мы вообще сможем попасть в этот сейф.
– У профессиональных преступников есть инструменты, которые позволят нам взломать код сейфа, но их номера нет телефонном справочнике, – отвечает Ксавьер. – И мне нужно проверять всех парней, которых я нахожу в Интернете, потому что Херст, Монтгомери и Бэррон в сговоре со многими из них. Договориться с одним из их контактов, поставить под угрозу наши планы и потерять элемент неожиданности – последнее чего мы хотим.
– Вот почему я думаю, что нам будет трудно провернуть это в течение следующей недели, – говорит Кэм. – Необходимо больше времени для планирования. Спешка чревата ошибками и последствиями.
– Послушайте. – Я кладу локти на колени и подпираю подбородок руками. – Будет легче осуществить это, пока отец и элита в отъезде, но, если придется делать это после их возвращения, так тому и быть. Я придумаю способ вытащить их из дома, чтобы вы, ребята, могли работать без риска быть обнаруженными.
– И в любом случае нам все равно придется заняться охранной, – добавляет Ксавьер.
– Это не проблема. Оскар у меня под каблуком, и, используя его, я отвлеку внимание остальных. И манипулируя каналом камеры, накладывая пустое изображение коридора, замаскируем наши передвижения.
И если все полетит к чертям, я могу вытащить их, используя инфраструктуру туннеля, но не упоминаю об этом. Я все еще не доверяю этим парням настолько, насколько мне бы хотелось.
Следующий день провожу в библиотеке, копаясь в записях и на этот раз просматривая все новостные статьи, которые могу найти о самоубийстве Эммы Андерсон. Я спросила Кэма, почему мой отец убил его тетю, и он как обычно что-то выкрикнул в ответ, но чувствую, что он знает больше, чем говорит.
Боже, неужели этому придурку так тяжело поделиться информацией?
Я вспоминаю миссис Андерсон с нежностью, хотя мне было всего четыре или пять лет, когда я видела ее в последний раз. До того, как она поссорилась с моей мамой, они были лучшими подругами, и мы проводили много времени с ней и мальчиками Андерсонов.
Я была немного влюблена в Маверика Андерсона, но он едва знал о моем существовании. Он был на четыре года, и ему нравилось мучить меня и заставлять плакать. Помню, как однажды он погнался за мной вокруг бассейна, когда мы были у них дома, и я упала на камни во внутреннем дворике и порезала колено. Миссис Андерсон отправила мальчика в его комнату и отвела меня на кухню, чтобы привести в порядок, пока мама смотрела, как остальные хулиганы прыгают в бассейн. Она дала мне ванильное мороженое с клубникой и клубничным сиропом, и помню, как подумала, что это самое вкусное, что я когда-либо ела. Мама была строга с угощениями, разрешая нам есть конфеты только по субботам, и миссис Андерсон заставила меня пообещать держать это в секрете.
И я никогда никому не рассказывала об этом.
Даже Дрю, а мы тогда все друг другу рассказали. Но он был лучшим другом Кайдена Андерсона, и я боялась, что он проболтается. Я не хотела, чтобы это дошло до его мамы, потому что не хотела ее огорчать.
В итоге это был последний раз, когда мы все тусовались вместе. Потому что потом наши мамы почему-то перестали общаться, а несколько лет спустя Эмму нашли мертвой от передозировки таблетками. Двоим ее младшим сыновьям на момент ее смерти было всего один и два года соответственно, и я помню, непрерывно плачущего ребенка и как вся паства была в слезах.
Мама была безутешна.
А потом, шесть месяцев спустя, она тоже умерла.
Я читаю каждую статью, которую только могу отыскать, и все они говорят одно и то же.
Она покончила с собой.
Никаких подозрений и предположений что это не так.
Дело закрыто.
После этого, если верить отчетам, Аттикус Андерсон был безутешен и сокрушен. Он потерял свой бизнес, затем дом и перевез семью из Райдвилла.
Интересно, они переехали, чтобы быть с Кэмом и его семьей? Если старший брат, о котором случайно упомянул Кэм, один из его двоюродных братьев? Я полагаю, это имело бы смысл. Если бы Аттикус Андерсон потерял все, разве он не обратился бы за помощью к семье?
Хочется обсудить все с Кэмом, но он вряд ли добровольно поделится какой-либо информацией. Плюс, если он узнает, что я копалась в старых записях, то, вероятно, разозлится и пошлет меня ко всем чертям. Так что я должна все правильно рассчитать, найти возможность небрежно вставить это в разговор и посмотреть, смогу ли раскрыть больше информации.
После библиотеки я ненадолго заглядываю к Джейн, ужинаю с ее семьей, а затем возвращаюсь домой. Еще час провожу, танцуя в домашней студии, работая до седьмого пота, скользя по полированному полу под микс мелодий на мобильном. Танцуя, я думаю лучше всего, и хотя балет мой самый любимый стиль танцы, мне также нравится и современный танец.
Вопрос Кэма о том, что я хочу делать со своей жизнью, крутился в голове всю неделю. Я была так сосредоточена на планировании побега и его осуществлении, что почти не задумывалась о дальнейших действиях, когда буду свободна и вольна делать собственный выбор.
Я хочу танцевать. Может быть, на Бродвее или в Вест-Энде в Лондоне. Еще хочу путешествовать. Исследовать разные континенты и культуры, расширяя кругозор. Или, возможно, преподавать. У меня академический склад ума, и я одна из тех странных детей, которым нравится школа. Возможно, это потому, что благодаря постоянным занятиям я могла вырваться из дома подальше от отца, но мне нравится думать, что дело не только в этом. Определенно хочу поступить в колледж. И я уже провела небольшое исследование Джульярдской школы. Попасть туда было бы воплощением мечты.
Но. на сегодня, это может быть только приятным сном.
Пока не стоит особо мечтать об этом.
Нет, пока я не буду знать, что свободна принимать собственные жизненные решения.
Все по-прежнему висит на волоске.
***
Воскресенье мы с Джейн проводим на пляже. Хотя сейчас конец сентября, эти выходные были не по сезону теплыми, и, вероятно, это будет последняя возможность насладиться такой погодой. Мы плаваем, болтаем, слушаем музыку и делимся едой для пикника, которую приготовила для нас миссис Дженкинс. И ушли мы только поняв, что пляж уже пуст, и когда наши животы заурчали, требуя еще еды. Я натягиваю облегающее бедра золотое пляжное платье без бретелек поверх черно-золотого бикини и засовываю ноги в шлепанцы от Гуччи, конечно после того, как стряхнула песок с ног.
Мы идем по травянистой тропинке, когда я замечаю одинокую фигуру, склонившуюся над рисунком в блокноте, сидящую на вершине одной из дюн.
Голова Кэма была опущена и на его лице застыло выражение ужасной сосредоточенности: рука летает по странице, запястье умело поворачивается, пальцы размазывают рисунок. Все его тело кажется расслабленным, что происходит весьма редко особенно в моем присутствии, и я сразу понимаю, что рисование для него то же, что танцы для меня.
Воспоминания о набросках, которые я рассматривала в его комнате, всплывают в памяти, и небольшое беспокойство щекочет разум. Джейн замечает, что я на что-то отвлеклась, и поворачивает голову в том же направлении.
– Разве это не…
Кэм резко поднимает голову, будто почувствовав наше присутствие и взгляды. Кадык подпрыгивает в горле, пока он прожигает меня интенсивным взглядом. На нем бейсболка задом наперед, он голый по пояс, только на ногах шорты цвета хаки и кроссовки, а блокнот для рисования балансирует на согнутых коленях.
Мы с Джейн переглядываемся, проходя мимо него. Кэм не здоровается, как и я с ним. Электричество кружится вокруг, зажигая воздух, между нами, обостряя чувства. Все крошечные волоски у меня на затылке встают дыбом, а в груди порхают бабочки. Честно говоря, это странное влечение между нами выходит из-под контроля.
– Божечки, какое сексуально напряжение, – шутит Джейн, как только мы отошли за пределы слышимости, размахивая руками перед лицом. – Если хочешь, то можешь остаться с ним. Я дойду до домой сама.
– Я не брошу тебя. – бурчу я и беру ее под руку. – Особенно из-за такого придурка, как Кэмден Маршалл.
– И нежелание признавать влечение между вами явно помогает тебе в последние дни, – остроумно замечает она.
– Держусь на волоске, – признаюсь я.
– Ты уверена, что не хочешь воспользоваться преимуществом, пока Трент не вернулся и не дышит тебе в затылок?
– Фу, – съеживаюсь от отвращения и прикусываю внутреннюю сторону щеки. – Пожалуйста, не напоминай мне. Последние несколько недель без него и отца были блаженством. Трент будет в бешенстве, я отказалась посылать ему непристойные фотографии, и к тому же вешаю трубку каждый раз, когда он пытается начать секс по телефону.
– Тем больше причин, почему ты должна забраться на этого красавчика, как на дерево, пока можешь.
Я резко останавливаюсь.
– Кто ты такая и что ты сделала с моей лучшей подругой?
– Просто хочу, чтобы ты хваталась за счастье там, где можешь. – Мягко улыбается она. – И я ненавижу, что ты вынуждена быть с кем-то, кого не любишь.
– Забудь о любви. Мне Трент даже не нравится, – напоминаю я ей.
– Именно поэтому ты должна быть с Кэмом, пока можешь.
– Но он мне тоже не нравится. – Мой взгляд дрогнул, когда я посмотрела на подругу, но все равно озвучила, то, что должна была. – И тебе он тоже не должен нравиться, не после того, что они с тобой сделали.
– Мне ненавистна мысль, что они видели меня такой, но ничего не могу с этим поделать. – Она пожимает плечами. – Это выживание наиболее приспособленных, и не похоже, что наши парни не делали подобного дерьма на протяжении многих лет.
– Верно, но это никогда не делалось за наш счет.
– Если ты пытаешься сменить тему, это не сработает. – Она ухмыляется, когда я шутливо толкаю ее локтем. – Тебе не обязательно любить его, чтобы целоваться, и очевидно, что вы двое страстно любите друг друга, и это, – добавляет она, беря меня под руку и таща вперед к парковке, – это то, над чем ты должна работать. Если Трент увидит, как вы двое пялитесь друг на друга в кафетерии, когда думаете, что никто не смотрит, вам не поздоровится. Тебе в первую очередь.
– Я не думала, что это так очевидно.
– Когда вы двое находитесь в одном помещении, летят искры, и уверена, что не единственная, кто это заметил.
– Просто отлично, – стону я, вздыхая. – Еще одна вещь, о которой я должна беспокоиться.
***
Сначала мы высаживаем Джейн и отправляемся в древнее чудовище, которое я называю домом.
– Когда ушел Оскар? – спрашиваю я Луиса, хмурясь, когда вижу, что все еще не получила ответа на сообщение, которое я отправила ему двадцать минут назад.
– Не знаю. Около двух часов назад? – пожимает плечами Луис.
Я закатываю глаза. Честно говоря, не знаю, как он все еще работает на моего отца. Он менее чем бесполезен. Все, что он мог мне сказать, когда я вернулась к машине… пораженная, обнаружив, что вместо Оскара меня ждет он и Джереми, – это то, что тот уехал домой, чтобы разобраться с какой-то семейной проблемой. Не колеблясь, я немедленно отправила сообщение Оскару с вопросом, могу ли чем-нибудь помочь.
Я убираю сотовый, когда мы сворачиваем на нашу подъездную дорожку, прислоняюсь лицом к окну и клянусь лелеять последнюю неделю свободы, прежде чем все вернутся.
Но когда мы дом показался за поворотом, я замечаю ряд машин, припаркованных перед входом, желудок сжимается от разочарования.
Они вернулись домой раньше.
Дерьмо.
Это испортит отношения с парнями. Полагаю, это означает, что мы переходим к плану Б.
Используя сумку, как защиту, я быстро набираю сообщение на одноразовом мобильном Ксавьеру, что мой отец вернулся раньше, и прошу передать сообщение новой элите. Затем я быстро убираю телефон в потайной карман сумки, нацепляю на лицо фальшивую счастливую улыбку и выхожу из машины, чтобы поприветствовать контролирующего ублюдка.
Глава 25
– Что, черт возьми, на тебе надето? – рявкает отец со своего места в вестибюле. Он прислонился к мраморному столу, как будто ждал меня.
И тебе тоже привет.
– Пляжная одежда. – Тупица. – Я была на пляже с Джейн весь день.
– Ты выглядишь, как типичная шлюха.
Его ноздри раздуваются, и он немного краснеет.
Плохо, что я надеюсь, что это из-за плохого здоровья? Например, неизлечимая болезнь сердца или рак легких четвертой стадии?
– Это то, что все носят на пляж. – Сжимаю я кулаки.
– Ты не все! – огрызается он в ответ.
Отталкиваясь от стола, он направляется ко мне с тикающим мускулом на челюсти. В его глазах мерцает холодная угроза, и этот взгляд я видела бесчисленное количество раз прежде. Паника подступает к горлу.
– Ты знаешь правила. Выглядеть и вести себя респектабельно, на публике, всегда. Пляж не является исключением.
Хочу послать его нах*й, но он чем-то разозлен, и я не хочу давать ему еще больше повода наброситься на меня. Поэтому прикусываю язык и говорю то, что ему нужно услышать.
– Мне очень жаль, отец. Этого больше не повторится.
Он хватает меня за руку и тащит по коридору в свой кабинет. Ногти впиваются в руку, причиняя мне боль, но я знаю, что лучше не упоминать об этом, поэтому проглатываю боль, пытаясь успокоиться, когда уровень адреналина повышается в крови, а в ушах звенят тревожные колокольчики.
Когда он заталкивает меня кабинет, и я вижу там Дрю, Трента, Чарли, мистера Бэррона и этого подонка Кристиана Монтгомери, которые явно ждали нас, моя паника достигает новых высот.
Это не хорошо.
– Что происходит? – спрашиваю я, вытаращив глаза от испуга на Дрю. Он слегка качает головой, давая понять, что он в таком же неведении, как и я.
Я подпрыгиваю, когда дверь захлопывается, пугая меня.
– Это то, что я хотел бы знать, – рычит отец, хватая листок бумаги со стола и направляясь ко мне. Взгляд безумен, вены на шее вздулись, и он выглядит так будто готов взорваться.
Страх заползает мне под кожу, с давящим чувством оседает у меня в груди. Я отступаю, пока не упираюсь в стену, бросая панические взгляды на Дрю через плечо отца. Дрю и Чарли стоят неподвижно, их брови озабоченно нахмурены, в то время как Трент наблюдает с любопытством. Мистер Бэррон, отец Чарли, неловко переминается с ноги на ногу, потирая затылок явно показывая, что ему не комфортно. Отец Трента ухмыляется, почти злорадствуя над тем, что сейчас произойдет.
– Что бы ты ни думал, что я сделала, ты ошибаешься, – выпаливаю, ненавидя дрожь в голосе. Я предполагаю, что они узнали что-то о дер*ме, которое происходило в их отсутствие, и они недовольны тем, как я справилась с этим.
Или, может быть, они были в сговоре с отцом Рошель или отцом Вентворта, и я должна была посоветоваться с ними, прежде чем потопить тех и убрать из города.
– И я все исправлю. Клянусь.
– Я хотел бы знать, как, черт возьми, ты собираешься восстановить девственную плеву!! – рычит отец, и вся кровь отливает от моего лица. Дрю выпрямляется, бросая на меня озадаченный взгляд, в то время как Чарли смотрит в пол, пряча лицо от посторонних глаз. На этот раз Трент выглядит смущенным.
Нет, пожалуйста, Боже, нет. Он не мог этого узнать.
Он сует бумагу мне в лицо.
– Кто-то отправил это Кристиану, – заявляет он, пока я пытаюсь сосредоточиться на чтении слов на странице, но зрение затуманено, так как паника проносится по телу с беспрецедентной скоростью. У меня подгибаются ноги, и я хватаюсь за стену, чтобы не упасть.
– Читай. Это, – требует отец. – Читай. Громче. Или я выведу тебя на улицу и сию же секунду всажу пулю тебе в череп.
Сдерживая желчь, я облизала пересохшие губы и прочитала слова, набранные крупным жирным шрифтом.
ЭБИГЕЙЛ МЭННИНГ – ЛЖИВАЯ МАЛЕНЬКАЯ ШЛЮШКА.
ОНА УЖЕ РАЗДВИНУЛА НОГИ, И ЭТО ШУТКА НАД ТОБОЙ И ТВОИМ СЫНОМ.
Вот и все, что там сказано. Это похоже на одно из тех писем с шантажом, которые вы видите в криминальных сериалах, за исключением того, что в этом письме не требуется никакого выкупа. Это просто решает мою судьбу.
– Это неправда, – выпаливаю я в полной панике, не подумав об этом. – Когда бы это случилось? Я все время окружена парнями или телохранителями. И Джереми возит меня почти везде. Тот, кто послал это, издевается над тобой. Вероятно, это ученик из школы, и это их больной способ отомстить мне за эту неделю.
Сердце колотится так быстро, что я боюсь, что нахожусь на грани сердечного приступа: ладони скользкие, а лоб усеян маленькими капельками пота.
Отец больно сжимает мой подбородок.
– Если ты лжешь мне, ты пожалеешь.
– Я не лгу, – вру, молча молясь о божественном вмешательстве. Умоляя его поверить мне и бросить это, хотя знаю, что это противоречит образу мыслей отца.
Он отпускает подбородок и отступает назад, внимательно изучая лицо. Я пытаюсь уверенно выдержать его взгляд с уверенностью, но это сложно, когда все тело дрожит.
В тот момент, когда самодовольная ухмылка приподнимает уголки его рта, я понимаю, что облажалась.
– Это легко проверить, – говорит он убийственным тоном, притягивая меня к себе и таща через комнату. Он швыряет меня через стол, удерживая лицо одной мясистой ладонью, в то время как другой дергает тонкое пляжное платье. – Трент, сынок, иди сюда.
Сердце бешено колотится, а дыхание затруднено. Я даже чувствую запах своего страха. Отец крепче прижимает мою щеку к столу, но из-за шока почти не чувствую боли, когда он срывает с меня трусики от бикини перед всеми. Прохладный воздух кружится вокруг обнаженных ягодиц, и я хочу провалиться сквозь землю.
– Отец, яс – страдальческий взгляд Дрю встречается с моим, когда он пытается вмешаться. Чарли резко дергает головой в сторону своего отца, но я не вижу выражения его лица.
– Ты смеешь перебивать меня, Эндрю?! – мой отец рычит на моего близнеца. – Это бизнес. Именно то, с чем мы вас учим иметь дело. Если не справишься с этим, то знаешь, где дверь. Но не жди, что я поддержу тебя, если ты уйдешь.
– Папа, пожалуйста, – всхлипываю я, не стесняясь умолять, если это спасет меня от нового унижения.
Кристиан Монтгомери облизывает губы, когда его взгляд перебегает с моего лица на голую задницу. Тошнота подступает к горлу при виде растущей выпуклости в его штанах.
Большая ладонь отца шлепает меня по заднице, и я вскрикиваю, когда жгучая боль обжигает кожу.
– Закрой рот и раздвинь ноги, Эбигейл, и я сделаю это быстро.
– Майкл, обязательно ли делать это здесь? Вы могли бы, провести обследование наедине, – говорит мистер Бэррон, и я могла бы поцеловать его за попытку урезонить отца, хотя знаю, что это бесполезно. И он, и его сын отводят глаза, только заставляя меня уважать их еще больше.
– Держись подальше от этого, Чарльз. Я не указываю тебе, как обращаться с твоими детьми, так что не лезь в мои дела.
– Трент, сынок, ты единственный, кто может это сделать, – говорит отец, изо всех сил стараясь сохранить ровный тон. Я могу сказать, что он кипит. – Засунь в нее пальцы, парень! – рявкает он, приподнимая меня за талию так, чтобы задница была под лучшим углом. Из меня вырывается громкий всхлип, когда он грубо раздвигает мои ноги и командует. – Пощупай, цела ли ее девственная плева.
Я никогда не позволяла Тренту прикасаться ко мне там, внизу, потому что мысль о его интимных прикосновениях ко мне, вызывает дрожь страха. И я никогда не думала, что первый раз, когда он будет ласкать меня, будет таким.
Слезы свободно катятся из глаз, когда Трент погружает палец в меня, толкая его вверх, насколько это возможно, и ощупывая вокруг, делая унижение невыносимым. Зазубренный край ногтя разрывает меня изнутри, но я прикусываю губу, решив больше не издавать ни звука. Тихие слезы продолжают литься из глаз, и что-то внутри меня разбивается на мелкие осколки. Боль в груди такая сильная, что кажется, будто я не могу дышать.
Дрю не сводит с меня взгляда, на его лице написано извинение. Оба Бэррона продолжают смотреть в пол, но это мало что меняет. Они все еще находятся в комнате, чтобы засвидетельствовать мое унижение.
– Каков вердикт? – спрашивает отец.
– Я… я не знаю, – говорит Трент. – Она очень тугая.
– Наклонись и загляни в нее, – приказывает отец.
Мою лоно широко раскрывают. Я больше не могу сдерживать крики, и открыто рыдаю. Дрю молча умоляет меня держать себя в руках, но я не в силах больше это делать. Это худшее оскорбление в жизни. Вторжение, которое я никогда не переживу. Я не могу поверить, что Дрю позволяет это. Что его неудачная попытка вмешательства была всем, что он предпринял, прежде чем принять это как неизбежное. Если бы мы поменялся ролями, я бы скорее кричала благим матом, чем позволила отцу унизить моего близнеца.
– Что я должен искать? – Трент спрашивает так, как будто он никогда раньше не видел влагалища.
– Если ее девственная плева цела, то отверстие должно быть покрыто тонким слоем кожи с небольшим отверстием.
Либо отец погуглил это до того, как я вернулась домой, либо это для него не впервые. Я склонна полагать, что это все же последний вариант.
– Я не вижу ничего подобного, – говорит Трент, используя пальцы, чтобы шире раскрыть влагалище, исследуя складки, убеждаясь в тщательности проделанной работы.
Я хочу умереть. Свернуться в клубок и перестать существовать.
Мне следовало просто признаться, а не лгать.
По крайней мере, я могла бы быть избавлена от этого унижения.
Громкий стук в дверь заставляет сердцебиение ускориться до уровня сердечного приступа, когда мысли о том, что он запланировал дальше, вихрем проносятся в сломленном сознании.
– Входи, – зовет отец, как будто в кабинете нет его почти восемнадцатилетней дочери, распростертой на столе с выставленными напоказ задницей и киской.
– Ах, доктор Каммингс, – говорит он, наконец убирая руку с моей головы. – Спасибо, что пришли так быстро. К тому же в воскресенье. Я ценю это.
Дрю, наконец, двигается, натягивает платье на мою голую задницу и помогает подняться. Я шлепаю его по рукам, обхватывая свое дрожащее тело. Я избегаю смотреть на Трента, не желая видеть самодовольное выражение на лице. Слезы продолжают струиться по щекам, и я не в силах остановить их. Острая боль пронзает грудь, и сдавленный комок застревает в горле, когда самая сильная боль атакует меня со всех сторон.
– Я всегда в вашем распоряжении, мистер Херст, – монотонно говорит доктор. – Это она?
– Да. – Отец жестко тянет меня за руку. – Мне нужно ваше профессиональное мнение о том, цела ли ее девственная плева.
Этот гребаный ублюдок.
Я свирепо смотрю на него.
Он уже вызвал врача, так что это было чистое шоу. Способ доказать отцу Трента, что он серьезно относится к этому обвинению. Способ наказать меня за преступление. Еще одно средство, чтобы попытаться сломить меня.
– Мне нужна отдельная комната с кроватью, – говорит доктор.
– Я попрошу Луиса отвести вас в ее спальню. Вы можете осмотреть ее там.
Я почти ожидаю, что отец отправит всех с нами, но он позволяет мне уйти с доктором наедине.
– Не выпускай ее из виду, – говорит он Луису, и мудак кивает со злорадной улыбкой.
Я оглядываюсь через плечо на Дрю, умоляя его сделать что-нибудь, но он опускает голову, и я понимаю, что сама должна с этим справляться. Чарли, наконец, поднимает голову и смотрит на меня. Слезы в его глазах почти уничтожают меня, но я отчаянно пытаюсь запереть все чувства внутри, пока не смогу выпустить их на волю, когда останусь одна.
Доктор холоден и недружелюбен, веля мне лечь на спину на кровать, согнуть колени и широко раздвинуть ноги. Луис облизывает губы, наблюдая за происходящим с порога. Этот засранец мог бы легко ждать за дверью, но ему нравится видеть мои страдания. Можно было бы попросить доктора отослать его, но у меня чувство, что просьба останется без внимания, и я не доставлю Луису удовольствия, показывая, что это меня нервирует.
Зажмуриваюсь, когда доктор вводит в меня палец в перчатке, и мое разрушение завершает полный круг. Он светит маленьким фонариком во влагалище, и еще больше слез вытекает из уголков глаз.
Закончив, он нависает надо мной со стальным взглядом.
– Ты должна спуститься со мной вниз.
– Сначала мне нужно в ванную, – говорю я, и он кивает.
– Только быстро. – Язвительно и небрежно произносит врач.
Я вытаскиваю трусики из корзины для белья в ванной и натягиваю их, а затем сердито смахиваю горячие слезы, бегущие по щекам. Я промокаю глаза и вытираю влажную кожу, поправляю волосы и чищу зубы, прежде чем выйти и присоединиться к ухмыляющемуся Луису и бессердечному доктору.
