Текст книги "Жестокие намерения (ЛП)"

Автор книги: Шивон Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Чарли улыбается и кивает, а я провожу руками по серой юбке.

– Ты справишься, дорогая. – Трент шлепает меня по заднице, когда я ухожу, и мне хочется замахнуться в ответ, но вместо этого я делаю глубокий вдох.

Каблуки громко стучат по деревянному полу, когда я быстрым шагом направляюсь к двери.

– Какие-то проблемы? – спрашиваю я, переводя взгляд с Чеда на Вентворта.

– Они отказываются уходить, – объясняет Чед.

– Вы можете впустить их. – Я одариваю Джексона и Сойера своей самой обезоруживающей улыбкой.

Казаться любезной – лучший способ контролировать этих подражателей. Игнорирование просто приведет к битве, и, несмотря на показную храбрость, я не уверена, что выиграю ее в одиночку.

– Но Трент сказал…

– Вы ставите под сомнение мои полномочия? – я оборвала Вентворта суровым взглядом.

– Нет, но…

Я толкаю его к стене, прижимая руку к его подбородку.

– Нет никаких «но». Единственный ответ – да, Эбигейл. Понял?

На его лбу выступили маленькие капельки пота.

– Да, Эбигейл.

Я отпустила его, поправила галстук и похлопала по щеке.

– Хороший мальчик.

Позади меня раздается громкий смешок, и я поворачиваюсь лицом к Джексону и Сойеру.

– Я сожалею об этом. – Я приглашаю их внутрь взмахом руки. – Это больше не повторится.

Сойер пристально смотрит на меня, пытаясь проникнуть в мысли, но я просто одариваю его еще одной ослепительной улыбкой. Джексон скользит ко мне сбоку, прижимаясь губами к уху.

– Так чертовски горячо, – шепчет он. – Мы должны как-нибудь сходить куда-нибудь.

– У меня есть жених.

– Твой жених-придурок-шлюха. Ты слишком хороша для него.

Я не могу не согласиться.

– Небольшой дружеский совет, джентльмены. – Я указываю пальцем на Сойера, жестом приглашая его подойти, он делает шаг вперед, не теряя зрительного контакта. – Все быстро пойдет наперекосяк, если ты не будешь соблюдать правила. Вы, кажется, хорошо информированы, и я уверена, что вы в курсе. Поверьте мне, это будет проще для всех, если вы будете придерживаться кодекса. – Я смотрю на Джексона. – Это означает, что не нужно проявлять неуважение ни к кому из элиты и не приставать ко мне.

– Я не играю по правилам, детка, – говорит Джексон, накручивая на палец прядь моих волос. – Я был рожден, чтобы нарушать их. – Он шевелит бровями, и легко понять, почему так много девушек поддаются его чарам.

Согласно мельнице сплетен, парней выгнали из их частной Нью-йоркской академии за участие в оргии с несколькими молодыми преподавательницами и наркотики.

– И я бы нарушил все правила ради тебя, – добавляет он, его теплое дыхание обдувает мое лицо.

– Меня это не интересует. – Я делаю шаг назад, чтобы рассеять туман в голове. Я думаю, у меня есть около десяти секунд, прежде чем появятся парни и возьмут управление на себя. Я не могу потерять лицо перед новичками. – И не говори, что я тебя не предупреждала.

Я разворачиваюсь на каблуках и, вздернув подбородок, шагаю обратно к нашему столику.

– Какого хрена, детка? – Трент предсказуемо шипит, когда я возвращаюсь на свое место.

– Не начинай, Трент. Я либо контролирую ситуацию, либо нет. – Мы встречаемся лицом к лицу, и за столом опускается зловещая тишина.

– Ты все контролируешь, – подтверждает Дрю. – Но я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Я думаю, что это умный ход, – вмешивается Чарли. – Держи своих врагов близко и все такое.

– Но не слишком близко, – язвит Трент.

– О, детка. Сильно ревнуешь? – мне нравится обращать его слова против него самого.

– Из-за этого придурка? – он смотрит на Джексона через плечо. – Чертовски маловероятно.

Глава 4

Я отправляюсь в уборную перед возобновлением дневных занятий и натыкаюсь на расстроенную Рошель. Подружки окружили ее, пытаясь утешить любым возможным способом. Все четыре головы поворачиваются стоит мне войти, но я игнорирую их, занимаясь делами и держа маску на месте, когда подхожу к раковине, чтобы вымыть руки.

С тех пор как я зашла, они не разговаривали, но точно знаю, что им есть что сказать. Я почти чувствую, впивающиеся мне в спину кинжалы, когда вытираю руки. Я оборачиваюсь и направляюсь к Рошель, испытывая отвращение к синякам, расползающимся по ее шее и выстилающим горло.

И это только те, что я вижу.

Трент – гребаное животное, и волна раскаяния бьет меня по лицу. Отправив его к ней прошлой ночью, я испытала облегчение, но теперь чувствую себя отчасти ответственной за эти отметины.

– Ты в порядке? – интересуюсь я.

– Как будто тебе не все равно! – огрызается она.

– Я знаю, что это не в первый раз. Почему ты продолжаешь возвращаться за добавкой?

– Потому что я люблю его!

Она толкает меня в грудь, но я окрепла после балета и еженедельных занятий с инструктором по самообороне, и едва вздрагиваю.

– Он никогда не полюбит тебя в ответ.

– Потому что ты думаешь, что он любит тебя? – усмехается она, оглядывая меня с ног до головы так же, как я оглядывал ее раньше.

– Потому что единственный человек, которого Трент любит, – это он сам.

– Как скажешь, сука. Ты жалкая и не можешь удовлетворять его достаточно долго, чтобы держать подальше от моей постели.

Я больше не могу позволять ей оскорблять меня. Если бы эта беседа была только между нами двумя, то могла бы рискнуть, но не с аудиторией. Схватив за руку, я заламываю запястье за спину и прижимаюсь прямо к лицуРошель, когда она морщится.

– Давай проясним одну вещь. Он был в твоей постели потому, что я разрешила. И я могу забрать это разрешение так же легко, как и дала его.

Ей не нужно знать, что Трент уже сам все решил.

– Похоже, ты заблуждаешься, и пришло время мне тебя просветить. Я принадлежу к элите. – Я сильнее выворачиваю ее запястье, и она вскрикивает от боли. Никто из ее так называемых друзей даже не пытается помочь, и я рада, что хотя бы некоторые девушки достаточно умны, чтобы подчиняться кодексу. – И эти правила тоже относятся ко мне. Я была снисходительна к тебе, но это закончится прямо здесь и сейчас.

У меня достаточно забот с новыми парнями, и мне нужно убедиться, что Рошель получит сообщение. Выкручивая ее запястье еще сильнее, я слышу хруст, когда ломается кость. Слезы текут из ее глаз, в то время как позади меня раздаются потрясенные вздохи.

– Еще раз перейдешь мне дорогу, и в итоге получишь не только сломанное запястье.

Я не жду ответа, перекидываю волосы через плечо и выхожу из уборной.

***

Остальная часть недели проходит без происшествий. Джексон и Сойер не высовываются и держатся от нас подальше. Я не настолько наивна, чтобы думать, что моя маленькая ободряющая речь сработала. Нет. Они выжидают своего часа. Ждут, когда появится Маршалл и когда ребята уедут, до того как сделать первый шаг. Я в этом уверена.

За обедом они занимают одно и то же место в кафетерии, всегда сидят сами по себе, но никто из нас не упускает из виду тайные взгляды, которые бросает на них большая часть женского населения.

Пятница – последний день ребят в школе перед поездкой длиною в месяц. Вчера вечером мы провели совещание у нас дома и обсудили планы в их отсутствие. Итак, мы ждем Сойера и Джексона за их столиком в кафетерии, по предварительной договоренности.

– Комитет по встрече? – Джексон хлопает себя ладонью по груди. – Для меня? Тебе не следовало этого делать.

– Ты всегда так драматизируешь? – спрашиваю я, складывая руки на груди.

– Всегда. Теперь тебе интересно, детка?

– Нет, даже если бы ты был последним парнем на Земле, и выживание человечества зависело от нас, – лгу я, потому что, честно говоря, если бы я была свободна трахаться с кем захочу, то он был бы одним из кандидатов.

– Ой, – невозмутимо произносит Сойер, источая смертельное очарование. – Я вижу, слухи о твоих когтях не беспочвенны.

– Хватит, – рычит Трент. – Мы хотим встретиться. После школы. Западная автостоянка. Не опаздывайте.

***

– Вы опоздали, – говорит Дрю, когда двое подражателей подходят к нам спустя десять минут после того, как парковка опустела.

– Что ты собираешься делать? – Джексон насмехается. – Пожалуешься на нас, выдашь письменный выговор?

– Может быть, Эбигейл сломает кому-то из нас кости, – добавляет Сойер, давая мне понять, что он слышал о Рошель.

– Не искушай меня, осел.

– Это также чертовски заводит меня, – добавляет Джексон, выпячивая бедра вперед.

– Есть ли что-нибудь, что тебя не заводит? – парирую я.

– Другие парни и Кардашьян, – выпаливает он, притворно дрожа. – Но, кроме этого, не так уж много.

– Мы не приглашали вас сюда на час комедии, – вмешивается Чарли. – Где Кэмден Маршалл?

– Почему ты хочешь это знать, и почему, черт возьми, мы должны тебе говорить? – едко отвечает Сойер.

– Если ты забыл, мы управляем этой школой, и нам не нужно давать объяснения, – сказал Дрю.

Джексон пожимает плечами, откидываясь на капот машины Трента, закуривая косяк.

– Ему нужно было заняться семейным дерьмом, но он будет здесь в понедельник. Что-нибудь еще, ваше высочество?

Я подавляю смешок. Сойер осторожно наблюдает за мной краем глаза, ничего не упуская, и это помогает устранить внезапный взрыв веселья.

– Мы на некоторое время уезжаем из штата, – говорит Трент.

– Мы уже получили памятку, – говорит Сойер, скрещивая руки на груди. – Паркхерст, верно?

– Что, черт возьми, ты знаешь о Паркхерсте, – требует Трент, прищурив глаза.

– Мы знаем достаточно. – Сойер выпрямляется, позволяя рукам упасть по бокам, когда напряжение разливается в воздухе.

Я слышала упоминания о тренировочном лагере для мужчин-представителей элиты, Паркхерсте, на протяжении многих лет, но не смогла узнать ничего о том, что это за лагерь и что там происходит. Никакое количество взяток не действует ни на одного из парней. Очевидно, они дали клятву не обсуждать это с посторонними, включая и женскую элиту. Это было основным источником напряженности между нами на протяжении многих лет, так что я понятия не имею, как Джексон и Сойер узнали об этом.

Чарли, Дрю и Трент обмениваются взглядами, но я не могу в этом разобраться. Джексон выглядит удивленным, в то время как Сойер находится в состоянии повышенной готовности, зная, что он нажал на кнопки, ожидая их реакции.

Дрю прочищает горло.

– Эбигейл контролирует ситуацию в наше отсутствие. – Он подходит прямо к Сойеру. – Если кто-нибудь из вас доставит ей неприятности, вы будете отвечать перед нами, когда мы вернемся.

– Дрожим и ссымся в наши ботинки, – бросает в ответ Джексон, полностью откидываясь на капот, выпуская в воздух круги дыма.

– Убирайся нах*й с моей машины, – рявкает Трент.

Джексон соскальзывает с машины и неторопливо направляется к Тренту, протягивая ему косяк.

– Тебе нужно остыть, чувак.

– Черт. Ты. – Трент отводит его руку в сторону.

– Говорил же тебе, чувак, что это не моя сцена. Я любитель киски, до мозга костей. – Он посылает дьявольский взгляд в мою сторону, и я не могу решить, храбрый он, глупый или просто ему насрать. – Тебе нужно чаще ездить на его члене, красавица. Может быть, тогда он, бл*дь, успокоится.

– Лаудер. – Сойер пристально смотрит на Джексона с предостерегающим выражением лица, и он поднимает одну ладонь в примирительном жесте.

– Я виноват. Эбигейл за главного. Не приставай к ней. Понял. – Джексон ухмыляется, и мне интересно, беспокоит ли что-нибудь этого парня.

– Мы закончили? – спрашивает Сойер.

– Передай сообщение своему приятелю Маршаллу, – добавляет Чарли, когда Трент берет меня за руку, направляя к машине.

– Наслаждайтесь отпуском, – говорит Сойер, четко произнося это слово, отчего у меня на затылке встают волосы. Затем они уходят, как будто у них нет никаких забот в этом мире.

***

– Я буду скучать по тебе, детка, – мурлычет Трент, застегивая штаны.

Я уж точно нет. Я не понимала, что удовлетворение потребностей Трента означает ежедневное опускание на колени, но делаю то, что должна, и нельзя отрицать, что теперь, когда я осыпаю его любовью, он более податлив,

– Я тоже. Эта неделя была хорошей, – вру я, обнимая его за шею и прижимаясь к нему всем телом, борясь с желчью, подступающей к горлу.

– Помни, что я сказал, – говорит он, просовывая руку под юбку и обхватывая голые ягодицы. – Мне нужны фотографии и видео. Ежедневно. Потребуется куча вариантов для фантазий при мастурбации.

Ублюдок.

– Я не забыла. – Но, если он думает, что я буду посылать ему откровенные фотографии, то явно бредит. Ни за что бы я не дала ему оружие, которое можно было бы в будущем использовать против меня. Ни единого шанса, даже в аду.

– Положись на парней, если нужно, – напоминает он мне. – Особенно Чед. Он сделает все, что потребуется.

– Перестань волноваться. У меня все под контролем, – говорю я с большей уверенностью, чем чувствую.

– Веди себя хорошо. – Он крепко целует меня, прижимая к себе, затем отпускает и выходит из комнаты.

Я плюхаюсь на кровать, вздыхая с облегчением. Один месяц свободы от минетов, наказывающих поцелуев и притворства. Я молча поднимаю кулак в воздух.

Тихие всхлипывания Джейн выводят меня из эйфорического настроения, и я приподнимаюсь на локтях, когда брат входит в мою спальню, держа под мышкой плачущую невесту.

Бедная Джейн. Не видеть Дрю в течение месяца-все равно что отрубить жизненно важную конечность. Эти двое связаны прочной нитью, так что ей будет трудно. Я вскакиваю и обнимаю брата одной рукой, потому что Джейн отказывается отпускать его.

– Я присмотрю за ней, – обещаю, целуя Дрю в щеку.

– Я знаю, что ты это сделаешь, – говорит он, целуя меня в макушку. – И позаботься о себе тоже. Мне нужны ежедневные отчеты.

Я киваю и вырываю подругу из его объятий. Дрю целует ее в последний раз, шепчет на ухо, а затем уходит, проводя рукой по волосам, его разочарование и беспокойство ощутимо.

– Тише, детка, – говорю я, обнимая Джейн. – Он не собирается уходить навсегда. Он вернется раньше, чем ты успеешь оглянуться.

– Ты можешь мне не говорить об этом. Я знаю, – хнычет она, вытирая горячие слезы, бегущие по лицу.

– Что сказать? – хмурюсь я.

– Что я жалкая. – Она слегка смеется, присаживаясь на край кровати, длинные светлые волосы падают прямыми линиями вокруг ее лица.

Я опускаюсь рядом с ней.

– Не делай этого. Не принижай себя. Ты любишь его и будешь скучать по нему. В этом нет ничего постыдного.

– Как ты думаешь, в том лагере есть девушки? – ее бледно-голубые глаза блестят от еще не пролитых слез.

Я качаю головой.

– Это тренировочный лагерь только для мужчин.

Хотя я уверена, что в учреждении есть женский персонал, и они, вероятно, приводят проституток и стриптизерш для тех, кто хочет трахаться, как Трент, но я не буду делиться своими теориями с Джейн, потому что это ее расстроит.

– Почему ты спрашиваешь?

Она смотрит на меня так, словно у меня выросло десять голов.

– Дрю привык к регулярному сексу, и мы никогда раньше не расставались так надолго. Что, если он поддастся искушению?

– Во-первых, фу. Во-вторых, мой брат боготворит землю, по которой ты ходишь, и он никогда тебе не изменял, так зачем ему начинать сейчас?

Неужели она не понимает, что в ее руках вся власть? Дрю влюблен в нее, и я, честно говоря, не думаю, что он поставит под угрозу то, что у них есть. И по причинам, которые я еще не выяснила, Дорогому папочке нужен этот союз с Фордами. Он ничего не делает без определенной цели, и он не женил бы Дрю, если бы не получил от этого что-то ценное. Я никогда не понимала, почему Дрю так жаждет одобрения нашего отца, поэтому он не сделает ничего, что может испортить эти отношения. Я в этом уверена.

– Я знаю, что он не стал бы намеренно изменять мне, – она закусывает губу. – Наверное, я веду себя глупо. Меня просто бесит, что мы не знаем, что там происходит. Что, если это более сложная версия секс-темницы твоего отца, и именно поэтому они утверждают, что ничего не могут нам сказать?

Я бы с удовольствием рассмеялся ей в лицо, но это вполне возможно. Я никогда не думала, что там происходит именно это, но кто сказал, что она не права?

– Может быть, так оно и есть, – говорю я, пожимая плечами. – Но мы никогда не узнаем, так что лучшее, что ты можешь сделать, это выбросить эту мысль из головы и сосредоточиться на факте, что мой брат глубоко любит тебя. Он не сделал бы ничего, что причинило бы тебе боль.

– Ты права, – говорит она, оживляясь. – И есть множество способов сохранить нашу сексуальную жизнь, даже если мы не делим одно и то же воздушное пространство.

Я толкаю ее локтем в ребра, и она с ворчанием падает с кровати.

– Ты это заслужила, – бормочу я. – Если ты не хочешь, чтобы меня вырвало, пожалуйста, перестань упоминать сексуальную жизнь моего брата.

Она хихикает, забирается обратно на кровать, и мы смотрим телевизор, пока она не уходит, и договариваемся встретиться завтра за ланчем в городе.

Я принимаю душ, переодеваюсь в пижаму и высовываю голову в коридор, говоря Луису, что я устала, собираюсь посмотреть телевизор и завалиться спать.

Его взгляд задерживается на моей груди без лифчика слишком долго, и я вижу, что некоторые вещи не изменились. Ты думаешь, жизнь его чему-то да научила. Но нет. Его склонность трахать малолеток – причина, по которой я могу улизнуть, когда мне это удобно, пока он на смене.

Я заметила какой он извращенец и спланировала западню: пригласила пару девушек из внутреннего круга на одну ночь с ночевкой, устроив так, чтобы обе девушки ясно выразили свой интерес. Луис не настолько стар. Думаю, лет двадцати пяти-тридцати, и он симпатичный, если вам нравятся парни с коротко стриженными волосами, упаковкой из шести кубиков и небольшим количеством серого вещества. Я выбрала двух девушек, которым нравятся парни постарше, зная, что они будут в восторге и готовы принять вызов.

Честно говоря, это было все равно что кормить конфетами невинного ребенка.

Даже проще, чем я предполагала.

Луи был так занят, трахая их, что не заметил, как я фотографирую из тайника в шкафу. Теперь я размахиваю этими снимками над его головой всякий раз, когда мне это нужно. Обе девушки не достигли совершеннолетия, так что он не только потеряет работу, но и отправится в тюрьму. Теперь он ненавидит меня до глубины души, но мне все равно, если он закрывает глаза на все что я делаю и когда мне это нужно.

Луис – подлец, и я не чувствую себя виноватой за то, что подставила его, потому что он этого заслуживает, но я ненавидела шантажировать Оскара.

Оскар – самый приятный из двух назначенных мне телохранителей. Ему за сорок, он женат, у него двое детей, и он набожный семьянин. Эта работа значит для него многое, она приносит много преимуществ для здоровья и образования его детей, и он не будет подвергать это опасности.

Итак, я знаю, что он никогда не расскажет подробности о той ночи после похорон моей тети, когда я улизнула, вернувшись только ранним утром. Он не знает, куда я сбегала. Что я была на грани того, чтобы покончить с жизнью, пока горячий незнакомец не спас меня. Или что я отдала ему свою драгоценную девственность. Но он знает, что потерять меня из виду на шесть часов – это наказуемое преступление, вот почему я сейчас держу его за яйца. Мне это не нравится, но я делаю то, что должна.

Заперев дверь спальни изнутри и включив телевизор на полную громкость, я сменила пижаму на черные узкие джинсы, черную майку и легкую черную толстовку с капюшоном. Я зашнуровываю кроссовки, убираю волосы в конский хвост и натягиваю капюшон на голову, прежде чем исчезнуть в секретном туннеле за стеной.

Я обнаружила туннель по чистой случайности четырнадцать месяцев назад. Я набросилась на стену в приступе ярости после жестокого спора с папой, нажимая при этом на скрытый рычаг и наблюдая, со слезами, высыхающими на щеках, как деревянная обшивка отодвигается, открывая набор крутых лестниц.

Теперь я спускаюсь по лестнице, дорожка передо мной автоматически загорается, когда моя нога касается нижней ступеньки. Панель закрывается за мной, и я целеустремленно иду по гранитному полу.

Я была заинтригована, когда впервые сделала это открытие, потому что ожидала увидеть пыльный, влажный, ветхий старый туннель с паутиной, плесенью и осыпающимися стенами, потому что наш дом был построен в восемнадцатом веке. Но сразу стало очевидно, что этот туннель был более современным дополнением с чистыми каменными стенами, гранитным полом, автоматическим освещением и электронными запирающими механизмами.

Наш роскошный особняк принадлежал семье Мэннингов на протяжении многих поколений, перешел к маме после того, как ее отец умер, когда мы были детьми. Единственной оставшейся в живых родственницей мамы была ее сестра Женевьева, но она отказалась от семейного бизнеса, как только окончила колледж, взяла свой трастовый фонд и переехала в Алабаму, где управляла собственной сетью цветочных магазинов, пока не скончалась пять месяцев назад.

Таким образом, ответственность за поддержание семейных традиций Мэннинга легла на маму.

Как и у меня, я знаю, что у нее не было особого выбора.

Ее брак с моим отцом был необычным, потому что его семья не занимала такого же положения. Мама умерла, когда мне было семь, так что я так и не узнала от нее всей истории, и я провела годы, задаваясь вопросом, почему дедушка выбрал Майкла Херста ей в мужья. Я знаю, что их брак не был счастливым, и я до сих пор помню, как слышала крики матери, когда этот ублюдок избивал ее, но так много вопросов осталось без ответа.

Например, кто построил этот туннель и зачем?

Тетя Женевьева кое-что рассказала мне на смертном одре. Передала веру в то, что мой отец организовал автомобильную аварию, унесшую жизнь моей матери. Она уговаривала меня уйти. Выйти наружу. В ужасе от того, что меня ждет та же участь. Ее теории и смерть заставили меня броситься в море той ночью, и мне стыдно признаться в этом даже самой себе, потому что она доверилась мне, не чтобы покончить со мной. Причинить боль. Она сделала это, чтобы спасти меня. И если бы я покончила с собой той ночью, я бы посмеялась над ее доверием.

Я наклоняюсь перед дверью, отрываю камень от стены и достаю коробку, которую я там спрятала. Я набираю код на цифровой клавиатуре, и крышка открывается. Достав одноразовый телефон, я набираю сообщение Ксавьеру, подтверждающее, что я буду на месте назначения через двадцать минут. Застегивая сотовый в кармане толстовки, я беру немного наличных и пистолет, проверяю, на предохранителе ли он, засовываю его за пояс брюк и выхожу в темную ночь.