Текст книги "Жестокие намерения (ЛП)"
Автор книги: Шивон Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Он заключает меня в объятия, крепко прижимая к себе. Я зажмуриваюсь, отчаянно желая поверить ему, но так растеряна.
– Я не хотел, чтобы ты вот так узнала, и это моя вина, потому что был напуган. ― Он приподнимает мой подбородок, коротко чмокая меня в губы. ― Ты услышишь кое-что, что тебя сильно шокирует, но, пожалуйста, дайте мне шанс объяснить. Пойдем сегодня вечером ко мне домой, и ты сможешь спросить меня о чем захочешь. Я расскажу тебе все.
Шум снаружи пугает нас обоих.
Он выпускает меня из своих объятий.
– Тебе лучше вернуться.
– Это ты сделал? ― спрашиваю я, когда приходит осознание.
Он кивает.
– Нам нужно было их отвлечь, чтобы я мог остаться с тобой наедине. ― Его губы обрушиваются на мои в жестоком требовании, и он обнимает меня, прижимая к себе. ― Ты выглядишь такой красивой, ― говорит он задыхающимся голосом, его взгляд блуждает по каждому моему изгибу, когда он подталкивает меня к двери. В последнюю секунду он берет меня за руку, останавливая. ― Ты для меня все, Эбби, ― выдыхает он. ― Не забывай. И неважно, что ты услышишь, знай все, что произошло между нами реально.
У меня нет времени ответить, потому что Марио выкрикивает мое имя, поэтому я выскакиваю из ванной, не произнося ни слова и даже не оглядываясь на Кэма, закрываю за собой дверь.
– Мне нужно было пописать, ― произношу я, вытаскивая блеск для губ из сумочки и подкрашивая рот. ― Все в порядке? ― спрашиваю я, пока мы идем.
– Ложная тревога, ― говорит он. ― Какие-то идиоты запустили фейерверк в задней части сада, но они убежали прежде, чем мы смогли их задержать.
Держу пари, это была идея Джексона, и я нарочно кашляю, чтобы скрыть смех. Марио немногословен, и мы больше не разговариваем, пока он провожает меня в кабинет отца. Он открывает мне дверь и затем уходит.
– Чарли? ― спрашиваю я, выгибая бровь, когда делаю шаг к другу.
Не ожидала увидеть его здесь, но благодарна за любое дружеское присутствие. Он выглядит потрясающе, одетый в строгий, приталенный черный костюм с ослепительно белой рубашкой на пуговицах и красным шелковым галстуком. Волосы зачесаны назад, открывая красивое лицо, а челюсть чисто выбрита.
Помимо нас в комнате – его родители и младшая сестра, мой отец, а также Джейн и Дрю. Джейн пронзает меня печальным взглядом, и становится ясно, что она знает, что происходит. Боль от предательства пронзает меня, когда я к списку других, от которых я страдала, но сейчас у меня нет времени разбираться с этим. Мне нужно выяснить, что происходит.
Оба отца пьют скотч, в то время как миссис Бэррон держит в руке бокал шампанского. Она ставит его на стол и бросается ко мне с коробкой в руке.
– Эбигейл, дорогая, ты великолепно выглядишь. ― Она лучезарно улыбается Чарли, в то время как я продолжаю стрелять в него взглядом «какого хрена». ― И они идеально подойдут, ― добавляет она, доставая из коробки потрясающее бриллиантовое колье и соответствующий браслет. ― Чарльз. ― Она бросает взгляд на своего сына. ― Застегни ожерелье на Эбигейл.
Такое чувство, будто я нахожусь вне тела. Словно меня на самом деле здесь нет, и я парю над всеми, наблюдая за происходящим. Я поднимаю волосы на автопилоте, и Чарли закрепляет ожерелье на месте, его теплые пальцы касаются моего затылка.
Мама Чарли целует меня в щеку.
– Я так рада за вас, ― визжит она, прежде чем вернуться к своему шампанскому. Отец Чарли кивает ему.
– Что, черт возьми, происходит? ― шепчу я, прищурившись, глядя на Чарли.
– Ты доверяешь мне, Эбби?
– Ну, это сложный вопрос.
Я поджимаю губы, замечая хмурый взгляд отца в мою сторону.
Чарли притягивает меня к себе, кладет руку на поясницу и прижимается губами к уху.
– Просто следуй моему примеру. Я обещаю, что прикрою твою спину. ― Он целует меня в висок, и я мгновенно настороже. ― Улыбнись, как будто тебе приятно то, что я говорю, ― шепчет он. ― Быстрее, пока твой отец не вмешался.
Я натягиваю на лицо самую широкую улыбку, глядя на Чарли, когда он нежно гладит меня по лицу, и отец отступает, хмурое выражение на его лице разглаживается.
Что, бля*ь, происходит?
– Я позже расскажу тебе обо всем, обещаю, ― добавляет он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в щеку. ― Пока просто подыграй.
– Пора, ― говорит отец, забирая пустые стаканы у мистера и миссис Бэррон. ― Пойдемте.
Чарли предлагает мне руку. Его мать смотрит на нас с обожанием, и я понимаю, что она думает, что мы пара. Я сглатываю нарастающую панику, клокочущую в горле, когда мы следуем за всеми из комнаты и спускаемся в бальный зал.
Пока мама была жива, она устраивала в этой комнате роскошные вечеринки по дням рождения, юбилеям и на Рождество, но с момента ее смерти эта комната почти не использовалась.
Я вхожу в бальный зал впервые за много лет, стараясь не таращиться по сторонам. В какой-то момент отец отремонтировал эту комнату и, по-видимому, не жалел средств. Ослепительные люстры сверкают над глянцевыми полами из твердых пород дерева. Богато украшенные золотые и красные бархатные шторы украшают каждое окно, дополняя, покрытые хрустящими белыми и золотыми скатертями, элегантные круглые столы с красивыми центральными украшениями из ароматных лилий.
Комната переполнена семьями из элиты и внутренних кругов, а также деловыми партнерами моего отца.
Раздаются аплодисменты, мой отец ведет нашу маленькую группу через комнату, пожимая руки и фальшиво улыбаясь, проходя мимо доброжелателей. Я сохраняю яркую улыбку на лице, несмотря на нервную дрожь в теле от ожидания. Чарли крепче обнимает меня, успокаивая уверенной улыбкой.
Отец поднимается на недавно построенную сцену в задней части зала, и мы все следуем его примеру. Мы стоим позади него, пока он постукивает по микрофону на трибуне, убеждаясь, что он работает. Толпа затихает, когда они поворачиваются к нам лицом.
– Спасибо вам всем за то, что приехали так быстро. Я рад, что вы смогли быть здесь с нами сегодня вечером поэтому совершенно особому случаю. ― Он оглядывается через плечо на нас с Чарли, и мое кровяное давление взлетает до небес. ― Я знаю, что в моем приглашении говорилось, что это вечеринка, но на самом деле это гораздо большее. Я хотел бы попросить Чарльза Бэррона Третьего и мою дочь выйти вперед. Он протягивает мне руку, с обожанием улыбаясь, словно самый гордый отец во вселенной.
– Просто держи себя в руках, ― напоминает мне Чарли, направляя меня вперед.
Следующие несколько минут происходят как в замедленной съемке. Толпа ахает, когда Чарли опускается передо мной на колено, протягивая маленькую черную коробочку. Он открывает крышку, и большое круглое кольцо с бриллиантом сверкает и переливается передо мной.
У меня от шока отвисает челюсть. Теперь я понимаю, почему Чарли не рассказал мне всю историю еще в кабинете. Он хотел, чтобы мое выражение лица выглядело соответственно удивленным, и он уже достаточно хорошо меня знает: я бы ни за что не поднялась на эту сцену, не крича о кровавом убийстве, если бы я знала, что меня ожидает.
– Эбигейл Эвелин Херст-Мэннинг. Ты была в моей жизни столько, сколько я себя помню, но ты больше, чем просто один из моих лучших друзей. Ты та, кем я восхищался и уважал в течение очень долгого времени. Кто-то, кто уже является неотъемлемой частью моей семьи. Совсем недавно я понял, насколько глубоки мои чувства.
Он каким-то волшебным способной заставляет чтобы слезы застыли в его глазах, и мне хочется крикнуть: «Кто-нибудь, дайте этому человеку Оскар», но, естественно, я держу эти мысли при себе.
– Думаю, что я всегда был влюблен в тебя, ― продолжает он, ― но слишком боялся признаться в этом даже самому себе.
Я должна отдать должное Чарли. Он разыгрывает спектакль всей своей жизни. Когда он смотрит на меня обожающими, полными любви глазами, даже я почти верю в это. Но я знаю лучше. Это План Б моего отца, хотя я в замешательстве.
Хоть брак по договоренности с Чарли и продолжает элитную родословную, это чертовски вредит бизнесу моего отца, потому что отец Чарли – банкир. Он владеет одной из старейших и наиболее авторитетных банковских фирм штата, но моему отцу не нужны деньги для его программы автоматического вождения автомобилей. Ему нужны технические знания, а союз с Бэрронами не дает ему этого. Так что я в замешательстве, почему он согласен с этим.
Что я упускаю из виду?
Шум суматохи в дальнем конце комнаты отвлекает меня, но я не могу отвести взгляда от делающего мне предложения Чарли.
– Я люблю тебя, Эбби, и хочу провести остаток своей жизни, делая тебя счастливой. Не окажешь ли ты мне огромную честь, согласившись стать моей женой?
Глава 35
Приглушенный шепот просачивается сквозь толпу, когда кто-то кричит:
– Отвали от меня!
Я вскидываю голову и вижу Кэма на другом конце переполненной комнаты. Сойер, Джексон и Маверик удерживают его. Его взгляд полон замешательства, гнева и боли. Привлекая внимание, Чарли дергает меня за запястье, глазами умоляя придерживаться плана и доверять ему, и я отбрасываю все мысли о Кэме, облизываю пересохшие губы и улыбаюсь мужчине, стоящему передо мной на одном колене.
– Для меня было бы честью выйти за тебя, ― послушно отвечаю я, и толпа разражается восторженными аплодисментами.
Чарли встает, одаривая еще одной обожающей улыбкой, и надевает кольцо мне на палец.
Краем глаза я замечаю, как Трент смотрит на нас, даже когда какая-то брюнетка прижимается к нему.
– Это должно казаться реальным, ― шепчет Чарли, притягивая меня ближе к себе. Обхватив затылок, он притягивает мой рот к своему. Он крепко прижимает меня к твердому телу, держа одну руку на пояснице, а другую на шее, и страстно целует.
Я благодарна, что он не засовывает язык мне в рот, потому что это было бы уже чересчур, но в тоже время он не сдерживается, и, черт возьми, Чарли Бэррон умеет целоваться.
Должно быть, это все из-за практики с девушками из колледжа, потому что с трудом замечаю, когда он отрывает свои губы от моих.
Толпа улюлюкает и кричит, а отец ухмыляется, как кот, объевшийся сливой. Родители Чарли приближаются, обнимая нас и громко поздравляя, все это время я нахожусь в оцепенении, гадая, где Кэм и почему здесь новая элита. Мой отец никак не мог их пригласить, так что они, должно быть, заявились без приглашения.
– Поздравляю, Эбигейл, ― говорит отец, целомудренно целуя меня в щеку. ― Я надеюсь, ты будешь очень счастлива. Чарльз будет отличным мужем, ― и шепотом на ухо добавляет. ― И, если ты каким-либо способом испортишь это соглашение, то присоединишься к своей матери в аду.
Чарли берет меня под руку, как будто он услышал всех этих ужасных слов, и я цепляюсь за него, дрожа от очень реального страха.
Дорогой папочка не понимает, что я уже испортила его планы, и понятия не имею, что мне делать.
Дрю и Джейн следующие, и требуется колоссальная сила воли, чтобы не зашипеть и не плюнуть в моего брата.
– Ты окончательно в моем черном списке, ― произношу я, с улыбкой принимая его поздравления.
– Я делал все только для твоей защиты, ― говорит он, возвращая вымученную улыбку. ― И ты увидишь это со временем.
– Прости, ― шепчет Джейн, заключая меня в объятия, и мы обе демонстрируем огромную фальшивую улыбку. ― Я хотела все рассказать, но Дрю не подпускал меня к тебе.
– Мы поговорим позже, возможно, ― говорю я, прежде чем позволить Чарли оттащить меня.
– По шкале от одного до десяти, насколько ты зла? ― спрашивает он.
– О, ― говорю я, улыбаясь ему, как будто он повесил луну. ― Около сотни.
– Что все это значит? ― слышу слова моего отца, и оглядываюсь на него через плечо. Его лицо медленно теряет цвет, когда он пристально смотрит на что-то или кого-то в толпе.
– Черт. ― Чарли ставит меня перед собой, обнимая за талию, пока я наблюдаю, как смутно знакомые высокий мужчина в сером костюме в тонкую полоску и, следующий за ним, долговязый мужчина в затемненных очках продвигаются сквозь толпу. Позади них Кэм, Джексон, Сойер и Маверик с двумя другими темноволосыми мальчиками, которые выглядят моложе.
– Что, черт возьми, происходит? ― спрашиваю я, откидываясь назад, чтобы посмотреть на Чарли. ― И почему эти люди кажутся знакомыми?
– Парень, возглавляющий эту толпу, Аттикус Андерсон, а человек, стоящий за ним, его шурин, Уэсли Маршалл. Полагаю, мы узнаем настоящую причину, по которой новая элита появилась в городе.
– Охрана! ― кричит отец в микрофон. ― Очистите комнату. Ребята, вечеринка окончена. Спасибо, что пришли, и будьте осторожны, возвращаясь домой. ― Он жестом «Подойди сюда» указывает на, стоящих в стороне, Марио и Луиса, когда Аттикус Андерсон поднимается на подиум и выхватывает микрофон из руки отца.
– Не торопитесь расходиться, ― говорит он, его голос разносится по комнате. ― Некоторые из вас наверняка помнят меня. Я Аттикус Андерсон. Потомок одного из первых отцов-основателей, и думаю, вы захотите услышать, что я хочу рассказать.
Кэм поднимается на сцену, наклоняется к Аттикусу и что-то шепчет ему на ухо. Челюсть Кэма напряжена, когда он говорит, его суровый взгляд все время прикован ко мне.
Другие парни подходят к ним сзади, и мой отец ощетинивается, когда шеренга вооруженных людей встает в защиту с одной стороны. Я замечаю выпуклость пистолетов, пристегнутых к их поясам или засунутых за пояс брюк, и от дурного предчувствия у меня покалывает кожу. Марио и Луис тянутся к своим пистолетам, но отец качает головой.
Некоторые мужчины и женщины в толпе остановились, оборачиваясь, чтобы послушать, но люди отца безжалостно выталкивают людей из бального зала, нравится им это или нет.
– Все, что ты запланировал, должно произойти без зрителей, Аттикус, ― говорит отец, забирая у него микрофон и передавая его Марио.
Аттикус пожимает плечами, довольная улыбка украшает его губы.
– Они все равно скоро узнают, ― загадочно говорит он. ― И все главные игроки здесь. ― Он кивает отцу Чарли, прежде чем устремить холодный взгляд на Кристиана Монтгомери.
Во всей этой суматохе я не заметила, как он и Трент вышли на сцену. Девушки Трента нигде не видно, так что я предполагаю, что он отправил ее домой, потому что это элитный бизнес, и она не имеет права здесь находиться.
Широкие двери бального зала с лязгом захлопнулись, и ряд охранников отца выстроился перед входом, блокируя выход.
– Черт, ― шепчет Чарли мне на ухо. – Добром это не закончится.
Взгляд Кэма опускается на, обнимающие меня за талию, руки Чарли, и я испытываю желание вырваться из его объятий, но мне отчаянно нужна его сила, поэтому остаюсь на месте, даже если это расстраивает моего любовника.
– Мы оба знаем, что ты собираешься сказать, ― добавляет Кристиан, занимая место рядом с моим отцом. ― И пустые слова ничего не значат.
– Слова не пусты там, где есть доказательства, ― говорит Уэсли Маршалл, отец Кэма, он впервые заговорил.
– Чушь собачья, ― говорит мой отец. ― У тебя ничего нет.
– У нас есть содержимое вашего сейфа, ― говорит Аттикус, ― и какое это было откровение.
Мой отец смеется, но это невесело.
– Хорошая попытка, но я на это не куплюсь. Мой сейф непроницаем.
– Только потому, что мы хотели, чтобы ты так считал. ― Аттикус пристально смотрит на нервного Дрю. ― Если ты мне не веришь, то спроси своего сына. Он был в этом замешан.
Мускул сжимается на челюсти Дрю, и мое дыхание становится прерывистым. Хоть брат и в моем черном списке, но я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Я обращаю умоляющий взгляд на Кэма, но он все еще смотрит на меня так, словно хочет задушить.
Отец пристально смотрит на Дрю, видя правду в каплях пота, усеивающих его лоб, и испуганном взгляде. Вся кровь отливает от лица моего отца, и он недостаточно быстро скрывает свою панику.
– Я долго ждал этого дня, Майкл. ― Аттикус ухмыляется, замечая это, и подходит прямо к моему отцу без малейшего следа страха. ― Ты отнял у меня все, и теперь я отплачу тебе тем же. ― Затем он поворачивается к Кристиану Монтгомери. ― И твой день расплаты тоже настанет.
Аттикус оборачивается, посылая сочувственную улыбку в сторону Джексона, когда он протягивает руку. Уэсли Маршалл протягивает ему большой коричневый конверт, и Аттикус машет им перед призрачно-белым лицом отца.
– Женевьева пришла навестить меня перед смертью, потому что твоя жена доверилась ей незадолго до смерти. Ты знал, что у Оливии были доказательства того, что ты убил мою жену? Именно поэтому ты устроил автомобильную аварию? Или это было, когда ты понял, что убил не ту женщину? Что любовь всей моей жизни все еще была на этой Земле и планировала сбежать со мной?
– Что? ― спрашивает Маверик, делая шаг вперед с озадаченным выражением на лице.
Аттикус подходит к сыну и кладет руку ему на плечо.
– Прости, что я не был до конца правдив, сынок. ― Он смотрит туда, где Кэм встал рядом с двумя младшими мальчиками. Один из них явно расстроен, борется со слезами, и Кэм кладет руку ему на плечо. ― Мне жаль, что кому-то из вас, мальчики, приходится это слышать, но ничего хорошего не выйдет из сокрытия правды. Все в этой комнате вот-вот усвоят этот урок.
Он подходит к расстроенному мальчику.
– Я любил твою мать, сынок, но она не была любовью всей моей жизни. Эмма всегда знала, что Оливия Мэннинг была единственной для меня, и, если бы у Оливии был выбор, она бы вышла за меня замуж, но глупая элитная чушь и этот коварный мудак, стоящий там, встали на нашем пути.
В голове крутится куча вопросов, и я не упущу возможность найти ответы.
– Моя мать любила тебя в ответ? ― спрашиваю я.
Аттикус поворачивается ко мне, когда отец рявкает на меня, чтобы я закрыла рот. Я игнорирую его, благодарная охранникам Андерсона за то, что они наставили на него оружие и что он не может остановить меня, не превратив все в кровавую баню. Ему наплевать на большинство людей в этой комнате, но я уверена, что он не рискнет причинить вред своему единственному наследнику мужского пола, Дрю, даже зная о его предательстве.
– Эбигейл, моя дорогая. ― Аттикус делает шаг ко мне со смешной улыбкой на лице, и я замечаю, как напрягается плечо Кэма. ― Твоя мать любила меня. Мы были влюблены с детства, и нам было суждено пожениться, пока твой отец не положил глаз на «Мэннинг Моторс» и твою мать. Он намеренно соблазнил Оливию и обрюхатил ее, чтобы увести от меня. Мое сердце было разбито, но жизнь продолжается, поэтому я женился на Эмме. Она была лучшей подругой Оливии, и я знал, что она всегда была тайно влюблена в меня. Поначалу это был хороший брак, и первые несколько лет, между нами, все было хорошо.
Он проводит рукой по волосам, поворачиваясь на полпути к своим мальчикам с извинением в глазах.
– Пока Оливия не пришла ко мне за помощью. Майкл избивал ее и даже стоял рядом и смотрел, как этот монстр насиловал ее. ― Он смотрит на Кристиана, и у меня скручивает живот. ― Оливия боялась за свою и вашу жизнь. ― Его взгляд мечется между мной и Дрю. ― И я не мог бросить ее, когда она нуждалась во мне.
Чарли крепче обнимает меня за талию, и я обхватываю его за руку, сильнее прижимаясь к нему, готовясь к бомбам, которые, как я знаю, Аттикус планирует сбросить.
– После того, как мы связали свои жизни с другими партнерами, мы держались на расстоянии друг от друга, но наши чувства никогда не менялись. У нас начался роман…
– Вот почему они перестали быть друзьями, ― вмешалась я, все кусочки складывались в моей голове. ― Ваша жена узнала об этом, не так ли?
Он кивает.
– Да. Эмма умоляла меня держаться подальше от твоей матери, и, какое-то время, я это делал. Но я никогда не мог ни в чем отказать Оливии, и мы снова начали встречаться, но на этот раз были более скрытными. По крайней мере, мы так думали. ― Он свирепо смотрит на моего отца. ― Ты хочешь взять на себя эту часть истории, или мне продолжать?
– Я рад, что ты употребил это слово, потому что все это чушь собачья, ― кипит мой отец, сжимая и разжимая кулаки.
– Ну же, Майкл. ― Аттикус храбро хлопает отца по спине. ― По крайней мере, имей смелость признаться в своей роли в этой всей истории. Женевьева дала мне доказательство, подтверждающее, что ты убил Эмму. Ты заплатил за эти таблетки от ее имени и насильно запихнул их ей в глотку. Скажи мне, ты оставался там и смотрел, как ее жизненная сила иссякает?
– Ты еб*нный убийца! ― Кэм бросается на моего отца, но Луис встает перед ним, прижимая дуло пистолета к груди Кэма.
Я вырываюсь из объятий Чарли и бегу к Кэму, пытаясь оттащить его назад. Луис ― непредсказуемая горячая голова, и не исключено, что он намеренно застрелит Кэма, чтобы развязать войну.
– Он того не стоит. ― Я тяну Кэма за руку. ― Пожалуйста, Кэм. Отойди.
– Он убил мою мать! ― кричит он, показывая все эмоции на лице.
– Что? ― я заикаюсь, когда Чарли делает шаг вперед и тянет меня назад.
– Он действительно не рассказал тебе, не так ли? ― говорит Аттикус, переводя взгляд с меня на Кэма. ― Кэмден Маршалл – это не его настоящее имя.
Аттикус смотрит на Уэсли, и его тон смягчается.
– Кэмден Маршалл был сыном Уэсли. Он умер, когда ему было два года. ― Уэсли опускает голову, и его плечи вздымаются, а Аттикус продолжает. ― Мой шурин известен своей скрытностью, и он скрывал новости от средств массовой информации. Когда мне понадобилась помощь, Уэсли вмешался и позволил нам использовать личность его сына для сокрытия Кайдена, чтобы он мог вернуться в Райдвилл и сделать все необходимое.
– Я, бля*ь, так и знал! ― Дрю делает шаг вперед, тыча пальцем в сторону Кэма. ― Поэтому мне, бля*ь, казалось, что я знаю тебя. Как ты мог молчать об этом? Ты был моим лучшим другом!
– Пока нам не исполнилось пять, – невозмутимо говорит Кэм-Кайден.
– Ты мог бы, по крайней мере, сказать моей сестре! ― шипит Дрю, шагая вперед и прижимаясь грудью к Кайдену, подтверждая, что он знал обо мне и о нем все это время.
– Хорошо. ― Аттикус отталкивает их друг от друга. ― Здесь мы немного продвинулись вперед. Отойди, сынок. ― Маверик тянет Кайдена назад, и я смотрю на парня, в которого влюблена, задаваясь вопросом, правда ли то, что он мне сказал или показал.
Аттикус обхватывает ладонями мое лицо, привлекая внимание.
– Не трогай ее, ― говорит Кайден, и мы встречаемся взглядами впервые с тех пор, как правда была раскрыта. Я многое вижу на его лице, но не знаю, чему верить.
Я не могу поверить, что спала с Кайденом Андерсоном, и не знала этого.
Я должна была уловить связь, когда увидела фотографию в его комнате, или когда он вскользь упомянул старшего брата, или когда я встретила Маверика. Кайден и Дрю были вместе, когда мы были маленькими, и, хотя многие из этих воспоминаний сейчас туманны, Кайден когда-то был большой частью моей жизни.
Я не могу поверить, что он скрывал от меня свою настоящую личность. Боль пронзает грудь, и его предательство глубоко ранит. Я тону в этих чувствах, и Чарли сейчас мой единственный якорь. Единственный человек в этой комнате, которому я доверяю. Я отвожу взгляд от Кайдена, потому что не хочу, чтобы он видел, как я убита горем.
– Кайден. – Аттикус бросает предупреждающий взгляд в сторону сына, и тот замолкает, но парню не нравится, что ему делают выговор на глазах у всех. Вена, вздувшаяся у него на шее, и свирепый взгляд явно это демонстрируют. – Как я уже говорил, Эбигейл, мы с твоей матерью снова были вместе, но твой отец узнал об этом, и именно тогда, в наказание, забрал у меня мою жену. Оливия была в отчаянии.
– Я помню, ― шепчу. ― Она все время плакала.
Мне было всего семь, но я никогда не забуду ее слез.
– Она винила себя, как и я. ― На его челюсти появляется мышца. ― Но Эмма ушла, и я не мог вернуть ее, поэтому мои приоритеты изменились. Я знал, что должен был вытащить вас всех из этого дома, подальше от этого гребанного убийцы, – он рычит на моего отца, ― и мне нужно было найти новый дом для мальчиков. Тот, который не напоминал им ежедневно о том, что они потеряли.
Аттикус потирает рукой грудь.
– Мы все спланировали заранее: собирались забрать всех вас, детей, и уехать за границу, но сначала нам нужно было похоронить ублюдка. Посадить его в тюрьму за убийство Эммы было единственным способом по-настоящему освободиться, поэтому Оливия получила необходимые нам доказательства, мы купили недвижимость во Франции и забронировали рейсы в один конец.
Он снова странно смотрит на меня, и на этот раз я читаю выражение его лица. Он разрывается между эмоциями. Как будто одна часть его ненавидит меня, а другая часть проявляет сочувствие.
– Мы бы преуспели, если бы ты не спутала наши все планы.
– Я? ― резко перевожу взгляд с Кайдена на его отца. ― Что я сделала? Я ничего не знала о тебе и моей матери! Это первый раз, когда я это слышу.
– Ты подслушала, как твоя мать говорила со мной по телефону о новом доме. Ты выболтала это своему отцу, и он собрал нужные кусочки информации и сложил все вместе.
Ледяной холод пробирает меня до костей.
– Ты была катализатором, который разрушил мою жизнь, ― добавляет он. ― Я потерял все: бизнес, богатство, дом, репутацию, жену. Женщину, с которой я планировал состариться. Мое здравомыслие.
– Она была всего лишь ребенком, папа, ― вмешивается Кайден. – Это была не ее вина.
– Теперь я это понимаю, ― тихо говорит он, пока я наблюдаю, как Луис медленно отступает со сцены, его взгляд метнулся к боковой двери. Что, черт возьми, он задумал?
– И ты поможешь все исправить, ― загадочно произносит Аттикус.
– Что ты сделала, маленькая сучка? ― кричит мой отец.
– Не смей так разговаривать с Эбби. ― Кайден пристально смотрит на моего отца.
– Пошел ты, сопляк.
Мой отец с отвращением смотрит на его татуировки, и внезапно я не могу дождаться, когда он услышит мои новости.
Он точно отречется от меня.
Или так, или похоронит меня на глубине десяти футов.
– Я отправил записку Кристиану, ― говорит Аттикус, и на лице Кайдена отражается шок. Аттикус улыбается моему отцу. ― Мне нужно было отвлечь тебя, чтобы ты не заметил, что происходит прямо у тебя под носом.
– Я не знал, ― выпаливает Кайден, глядя на меня умоляющим взглядом, словно это искупает вину и нанесенный ущерб.
Чем больше я слышу, тем больше убеждаюсь, что все, что с нами произошло, было частью стратегии. Я пристально смотрю на него, крепче сжимая руку Чарли.
– У нас есть копии документов, которые вы с Кристианом подделали, чтобы меня вышвырнули из правления моей собственной компании, ― продолжает Аттикус, подходя прямо к Кристиану и моему отцу. – Это заняло у меня годы, но с помощью Уэса у меня достаточно денег, чтобы похоронить тебя вместе с доказательствами, доказывающими, что ты организовал убийство Эммы, ― добавляет он, многозначительно глядя на моего отца.
– Это никогда не пройдет в суде, ― говорит отец с фальшивой бравадой.
– И мы будем годами втягивать вас в юридические споры, ― добавляет Кристиан, его голос сочится высокомерием. Трент стоит рядом со своим отцом, ухмыляясь.
– Мы даже лучше связаны, чем были много лет назад, ― мой отец отталкивает Аттикуса. ― Так что делай, что хочешь. Это ни к чему не приведет. Мы все равно победим. ― Он делает шаг вперед, отталкивая Аттикуса.
Продолжая обнимать меня, Чарли отступает к краю сцены.
– Скоро ситуация станет ужасной, ― шепчет он мне на ухо. ― Когда я скажу тебе «беги», ты побежишь к задней двери и убираешься отсюда к чертовой матери. Оскар охраняет эту точку выхода, и он проследит, чтобы тебя доставили в безопасное место.
Аттикус улыбается.
– Так и думал, что ты это скажешь, вот почему у меня есть страховка. Ты научил меня этому, Майкл. Наверное, я должен сказать спасибо.
– Хорошо, я слушаю, ― говорит мой отец, не выглядя слишком обеспокоенным, теперь он думает, что его задница прикрыта, потому что у него так много полицейских, адвокатов и судей в заднем кармане.
– У нас есть копия завещания Оливии. Я не знал, что она изменила его как раз перед тем, как мы планировали сбежать. Я знаю, что это была не та версия, которая была представлена при официальном оглашении завещания, но предполагаю, что немногие знают о существовании нового завещания.
Мой отец выглядит так, словно вот-вот упадет в обморок, и я молча поддерживаю Аттикуса, хотя в тоже время проклинаю его, потому что он не был добр ко мне.
– И я уверен, что ни один из ваших детей не знает условий.
– Я мог бы знать, ― говорит Дрю, ― если бы твой засранец-сын предоставил мне копию документов, как обещал.
– Это было необходимо, сынок, ― говорит Аттикус, пытаясь успокоить Дрю.
– Что говорится в завещании? ― требовательно спрашиваю я.
Аттикус злорадно смотрит на моего отца, когда тот поворачивается ко мне.
– В случае смерти вашей матери все семейные акции «Мэннинг Моторс» переходят к ее оставшимся в живых детям, как только им исполнится восемнадцать.
Дрю и я встречаемся взглядами, одинаково удивлены таким исходом.
– Мелким шрифтом было одно предостережение, которое адвокат, консультировавший ее, упустил из виду. Это старое семейное завещание, которое было изменено, и он, должно быть, не заметил. Если бы твоя мать была жива, она бы возненавидела, что пропустила это, потому что это единственный пункт, который определил ее судьбу. ― Он касается моей щеки. ― Она была бы в ужасе, если бы узнала, что тебя тоже принуждают к браку по договоренности.
Он смотрит на Чарли, но в его глазах нет злобы.
– Если ты выйдешь замуж, ― продолжает он, снова сосредотачиваясь на мне. ― Все твои акции переходят к твоему мужу.
Я бросаю взгляд на отца и вижу правду, которую он пытается скрыть.
– Ты сукин сын, ― рычу я. – Вот почему ты пытался заставить меня выйти замуж! Все для того, чтобы ты мог держаться за свою драгоценную компанию!
Должно быть, он боялся, что настоящее завещание станет достоянием общественности, и подстраховался. Очевидно, это было частью сделки с Монтгомери. Он явно договорился о чем-то с Кристианом, а это означало, что Трент продаст ему свои акции, чтобы отец мог сохранить контроль. Похоже, что то же самое происходит сейчас. Я пытаюсь вырваться из объятий Чарли, но его хватка крепка, и все мои попытки безрезультатны.
Ирония в том, что, если бы отец попросил акции в обмен на мою свободу, я бы с готовностью согласилась.
Но не сейчас.
Теперь я хочу забрать у него все.
Я снимаю с пальца обручальное кольцо и бросаю его в лицо отцу.
– Ты можешь оставить это себе, так как сейчас оно мне не понадобится.
– Осторожно, ― шепчет Чарли мне на ухо. ― Игра еще не закончена.
Я заставлю себя успокоиться, потому что знаю, что он прав.
– Ты заплатишь за это, ― говорит мой отец Аттикусу злым, тихим голосом.
– Ты здесь не командуешь, ― огрызается Аттикус.
– Я не понимаю, каким образом это дает тебе возможность диктовать свои условия, ― говорит Кристиан.
Я с любопытством смотрю на отца Чарли, потому что он не сказал ни слова. Он хладнокровно наблюдает за всем происходящим, защищая маму и сестру Чарли, ничего не упуская.
