Текст книги "Жестокие намерения (ЛП)"

Автор книги: Шивон Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

На моих губах появляется коварная ухмылка.

– Если бы я хотела убить тебя, то делала бы это очень медленно. Наслаждаясь тем, что мучаю тебя и убедилась бы в твоих страданиях. Я предлагаю что-нибудь приготовить тебе, потому что чем скорее мы здесь закончим, тем скорее я смогу вернуться домой.

Мой взгляд не покидает его лица, когда он сбрасывает джинсы, стоя передо мной в обтягивающих боксерах, которые никак не скрывают гигантский стояк, которым он без стеснения щеголяет.

– Хочешь сбежать от меня, да?

Он понижает голос, подходя ко мне, и мой пульс учащается.

– Конечно. Не то чтобы мне нравилось твое общество.

Он хватает меня за затылок и притягивает к себе. Его член дергается напротив меня, и я закрываю губы, чтобы избежать неловкой утечки в виде стона.

– Может быть, Джексон прав, – шепчет он, посылая мурашки по моей коже. – Может быть, нам нужно выбросить эту странную химию из нашей системы.

Я ныряю под его руку, до того как сделаю что-то, о чем пожалею.

Что-то вроде, дать свое согласие или подтверждение его слов.

– Этого больше никогда не повторится.

– Думаю, я просто представлю, как твоя тугая киска обнимает мой член, пока я буду в душе, – небрежно говорит он, и у меня пересыхает во рту, когда он спускает боксеры по ногам и сжимает твердую длину в руке. – Или представляю, как ты стоишь на коленях, наслаждаясь моим членом, – добавляет он с радостной улыбкой, когда замечает мой дискомфорт.

Я беру себя в руки, расправляю плечи и поднимаю голову.

– Делай и мечтай о чем хочешь, потому что это самое близкое, что ты когда-либо сможешь сделать со мной снова.

***

Я не могу выбросить из головы образ впечатляющего члена Кэма, и это чудо, что мне удалось подать съедобную еду. Все остальные объявили о том, что голодны, когда услышали, что я готовлю для Кэма, и в итоге я приготовила стейки и салаты для всех четверых парней.

– Это так чертовски вкусно, – бормочет Джексон с наполовину набитым ртом. – Теперь я еще больше убежден, что ты должна стать новой подружкой Маршалла по траху. Ты можешь остаться и все время готовить для нас.

Я шлепаю его по затылку.

– Этого не произойдет. Почему бы тебе не попросить его нынешнюю подружку по траху приготовить для тебя… хотя я сомневаюсь, что у Рошель есть кулинарные навыки.

– Говоря о кулинарных навыках, – быстро вмешивается Сойер, – где ты научилась так готовить? Разве у вас нет наемной прислуги?

– Миссис Дженкинс заведует кухней, и она научила меня готовить. Когда мама была жива, мы делали кексы, печенье и другую выпечку, и мне нравилось проводить с ней это время. Когда она умерла, а папа и Дрю уезжали в Паркхерст, мне нравилось проводить время с миссис Дженкинс. Я чувствовала себя менее одинокой.

Безразлично пожимаю плечами, но щеки пылают от смущения, и я мгновенно сожалею о своей маленькой вспышке.

– Напомни мне поблагодарить ее, – говорит Джексон, одаривая меня мягкой искренней улыбкой. – Потому что она тебя всему отлично обучила.

– Это всего лишь стейк и салат, – бормочу я, чувствуя себя неловко от похвалы.

Я встаю и убираюсь на кухне, пока мальчики едят в тишине. Я удивляюсь, когда Кэм убирает тарелки, ополаскивает и аккуратно складывает их в посудомоечную машину.

Мы остаемся на кухне, Сойер и Кэм варят кофе, пока Джексон направляется в ванную.

– Ты в порядке? – шепчет Ксавьер, сжимая мою руку под столом.

– Да, – шепчу я в ответ. – Хотя было бы лучше, если бы мы могли просто закончить все это и уйти. Они проникают мне под кожу.

– Это было интересно, – признается он, кивая головой.

– О чем вы двое шепчетесь? – спрашивает Кэм, глядя на наши переплетенные пальцы прищуренными глазами. Вспышка раздражения и что-то более темное мелькает в его глазах, но это исчезает прежде, чем я успеваю это расшифровать.

– Ничего важного, – говорю я, принимая от него кружку. Наши пальцы соприкасаются, и это похоже на то, как будто меня ударило током. Если мы будем работать как единая команда, я, честно говоря, не знаю, как долго смогу сопротивляться искушению.

Когда все рассаживаются, я снова задаю свой вопрос.

– Почему ты ненавидишь моего отца и что ты пытаешься найти?

Трое парней обмениваются взглядами, и между ними происходит какое-то молчаливое общение. Мы с Ксавьером обмениваемся понимающими взглядами, задаваясь вопросом, сколько правды они расскажут. Может быть много причин, по которым они имеют зуб на моего отца, но я предполагаю, что это как-то связано с его деловыми отношениями.

Я просто не могу ошибиться сильнее.

– Само собой разумеется, – говорит Сойер, – что бы мы ни обсуждали, это конфиденциально, и это остается между всеми нами.

– Конечно, – соглашаюсь я. – И мы ожидаем, что вы также сохраните все что услышали от нас. Нам всем есть что терять.

Сойер кивает Кэму.

Кэм опирается локтями на стол с гневом во взгляде.

– Твой отец убил мою… тетю, и я хочу заставить его заплатить.

Глава 23

Я на мгновение онемела, но быстро обрела дар речи.

– Ты говоришь об Эмме Андерсон? – хмурясь, произношу я, мой взгляд мечется между парнями. – Разве она не покончила с собой?

– Твой отец инсценировал так, чтобы это выглядело как самоубийство.

– Откуда ты знаешь?

Не то чтобы я оспаривала, что Дорогой папочка достаточно чудовищен, чтобы сделать что-то подобное, но даже для него это кажется слишком.

– Тетя, о которой ты упоминала наверху. Это Женевьева? – спрашивает Кэм, и я киваю. – Она знала моего отца со времен школы Райдвилл, и попросила о встрече незадолго до смерти. По ее словам, твоя мать считала, что Майкл убил Эмму. – Он с трудом сглатывает, его кадык подпрыгивает в горле. – Очевидно, у твоей мамы были доказательства, подтверждающие это, но она умерла, прежде чем смогла их использовать.

– Какие доказательства? – в замешательстве произнесла я.

С бешено колотящимся сердцем в груди, я задаюсь вопросом, не по этой ли причине отец убил маму. Другая возможность заключается в том, что тетя Женевьева потеряла контроль над разумом в преддверии смерти. Но, на самом деле, я не верю в это. Она казалась в здравом уме. Если бы это был любой другой мужчина и в любом другом месте, я бы с большим подозрением отнеслась к заявлениям тети на смертном одре. Сказать мне, что мой отец убил мою мать, и сказать отцу Кэма, что он убил его сестру, кажется слишком случайным совпадением.

Но интуиция подсказывает мне, что это правда.

И что мы, возможно, наконец-то, чего-то добьемся.

– Она нашла рецепт на лекарство, которое использовали, чтобы покончить с ма… ее жизнью. Его выписал врач твоего отца, а не семейный врач Эммы Андерсон, который лечил ее всю жизнь. И у нее были доказательства, что Херст заплатил за это.

Он сжимает костяшки пальцев так сильно, что кожа становится белой, и на его челюсти постоянно подергивается мышца. Он неподвижно сидит в кресле, как будто каждая косточка и сухожилие в его теле туго натянуты.

– И где это доказательство сейчас?

– Оно у твоего отца, – спокойно отвечает Сойер.

– И из-за этого он убил маму, – делаю вывод я, ссутулившись в кресле, как будто попутный ветер сбил мои паруса. Я думала, он убил ее из-за плана сбежать. А может быть, и по этой причине тоже.

– Ты знала? – спрашивает Кэм.

– Когда мы с Дрю стали старше, мы заподозрили, что он что-то сделал, потому что оба помним, как плакали под одеялом, в ужасе, когда были маленькими, слушая мамины крики, когда он бил ее. Он приходил в ярость по малейшему поводу, и в этом всегда была виновата мама. – Странный всхлип срывается с моих губ, и я закрываю глаза, чтобы прогнать воспоминания. – Но только когда тетя Женевьева сказала мне, что, по ее мнению, отец подстроил автомобильную аварию, я начала все больше думать об этом.

– А как насчет твоего брата? – спрашивает Джексон. – Что он думает обо всем этом?

Я проглатываю комок в горле.

– Дрю тоже ненавидит отца, но… он хочет взять на себя семейный бизнес, и знает, что отец должен быть на его стороне, так что…

Я не могу сформулировать это, поэтому перестаю говорить.

– Он счастлив притвориться, что этого никогда не было, – рычит Кэм, смотря на меня почерневшим от гнева взглядом.

Я не хочу жаловаться на брата, когда его здесь нет, чтобы защитить себя. Мы достаточно ссорились из-за этого на протяжении многих лет, и я не собираюсь обсуждать это с группой парней, которым не доверяю, поэтому игнорирую предположение Кэма и сжимаю руку Ксавьера под столом.

– Мы с Ксавьером пытались доказать причастность отца, но все улики указывают, что это был несчастный случай.

– Потому что твой отец подкупил местные власти, – говорит Кэм. – Они все у него в кармане, и вы не можете доверять ни одной из обнаруженных вами бумаг. Все это сфабриковано. Точно так же, как сообщения о самоубийстве моей тети.

Он почти задыхается от слов, и я протягиваю руку, чтобы взять его. Он переводит взгляд на колено, где моя рука лежит поверх его, и делает глубокий вдох. Когда он поднимает голову, выражение чистой ненависти на его лице приводит меня в замешательство. Я быстро убираю руку, но отказываюсь отступать от горячего взгляда.

– Ты винишь меня в поступках моего отца? Так вот почему ты меня ненавидишь?

– Я презираю в тебе все. Мне не нужны предосудительные поступки твоего отца, чтобы убедить меня в этом.

Сильная боль пронзает мою грудь, но он не получает последнего слова.

– Ты думаешь, что знаешь меня, но это не так. Ты ничего обо мне не знаешь!

Он вскакивает, стул с грохотом падает на кафельный пол.

– Я знаю, что ты ни в чем не нуждалась в своей жизни! – кричит он. – Ты росла в этом жутком особняке, любой твоей прихоти потакали, и ты купалась в деньгах. Ты и твой брат игнорируете все, что сделал твой отец. Все, что вы делаете! Посещаете модные ужины, ходите на балет и спектакли, притворяетесь, что не монстры, маскирующиеся под претенциозных придурков!

Слюна вылетает у него изо рта, и все его тело готово к атаке.

– Пошел ты, – я вскакиваю со своего места. – Я не останусь здесь, чтобы со мной так разговаривали.

Особенно не после того, как чуть раньше выложила все начистоту, а теперь он бросает это мне в лицо.

– Делай то, что у тебя получается лучше всего, милая. – Кэм вторгается в мое личное пространство, утыкаясь лицом в мое. Прямо сейчас я понятия не имею, кто он такой. Я думала, что сегодня вечером мы добились некоторого прогресса, но ошибалась. – Притворись, что ничего не происходит.

Ксавьер вскакивает, готовый врезать Кэму, но я держу его за руку, предупреждая, чтобы он держался подальше. Сойер встает, тянет меня за собой, защищая от злобного взгляда Кэма, который приятно удивляет меня.

– Тебе нужно успокоиться и вспомнить общую картину.

– К черту это дерьмо. Я не могу этого сделать, – говорит он, прежде чем вылететь из кухни.

– На самом деле это не о тебе, – говорит Сойер, поворачиваясь ко мне лицом. – Ты просто легкая мишень.

– Чушь собачья. – Я качаю головой. – Ты сказал мне, что он приучен ненавидеть меня. И это именно то, что было!

– Трудно избавиться от заблуждений, в которые ты верил всю свою жизнь, – говорит Сойер.

– Итак, ты говоришь, что Маршаллы ненавидят меня и моего брата, потому что мы выросли богатыми и притворялись, что наш отец не убивал его тетю и нашу мать? – мой тон повышается на пару октав. – Ты слышишь, как нелепо это звучит? И чертовски лицемерно, потому что его семья также богата, как и моя.

Сейчас я злюсь, и мне нужно уйти подальше от этого места и от этих парней.

– Мы уходим, Ксавьер.

– Я не хотел, чтобы эта ночь закончилась так. – Вздыхает Сойер. – Можем ли мы согласиться, что у нас есть точки соприкосновения, и встретиться снова, чтобы обсудить, как объединить наши усилия?

– При одном условии. – заявляю я, складывая руки на груди и бросаю вызов своим самым натренированным холодным взглядом.

– При каком условии?

– В понедельник в школе вы ни во что не вмешиваетесь. Вы позволите всему произойти так, как должно.

– Что произойдет в понедельник? – недоумевая, спрашивает Джексон.

– Все возвращается к своему законному порядку.

– Мы не будем вмешиваться, если это не касается нас. – Хмурясь, произносит Сойер.

– Это не будет касаться вас.

Когда я их уничтожу, это будет гораздо более сложный план.

– Тогда договорились. Делай то, что должна.

– Я с нетерпением жду этого шоу. – Усмехается Джексон.

Я посылаю ему натянутую улыбку.

– Проведи как можно больше времени со своей подружкой для траха, потому что ее больше не будет рядом, – с натянутой улыбкой произношу я.

Он пожимает плечами:

– В любом случае, я с ней покончил. У Рошель отличная голова, но она плаксивая сучка. Здесь еще много кисок, которые жаждут моего внимания.

– Говоришь как настоящий мужчина-шлю*а, – говорю я, идя к выходу.

Сойер провожает нас с Ксавьером до входной двери, и я ставлю последнее условие.

– И передай этому засранцу, что с этого момента он сам носит себе обеды.

***

– Всем все ясно? – спрашиваю я в последний раз, прежде чем мы войдем в здание школы и приведем наш план в действие.

– Кристально, – говорит Чед. – Мы справимся и не подведем тебя.

Я поворачиваюсь к нашей маленькой разношерстной команде.

– Спасибо. Я не смогла бы сделать это без вас, и я этого не забуду. – Моя улыбка искренняя и полна благодарности. – А теперь давайте восстановим контроль.

Мы разделились, закончив обходы с хорошим запасом времени, чтобы смогли наблюдать за происходящим.

Постепенно школьные коридоры заполняются по мере прибытия учеников, все обмениваются озадаченными взглядами, когда замечают конверты, приклеенные скотчем к шкафчикам.

Крики и вздохи раздаются то тут, то там, когда они открывают конверты, и гордость переполняет меня.

Невероятно, сколько секретов мы раскрыли, и никто не был застрахован от их утечки. Не парень, чей отец трахается с местным священником. Не девушка с сомнительным наследием, чьи родители заплатили щедрую премию своей горничной-латиноамериканке, прежде чем она уехала из города семнадцать лет назад. И, конечно, не семья, скрывающая тот факт, что на их банковском счете намного меньше нулей, чем они утверждают.

– У тебя чертовски крепкие нервы, – говорит покрасневший от гнева Вентворт, тыча конвертом мне в лицо. – И, если ты думаешь, что этот маленький трюк вернет всех на твою сторону, ты еще более жалкая, чем я думал.

Я выпрямляюсь, и Чед придвигается ближе ко мне.

– Если ты думаешь, что я это несерьезно и шучу над тобой. Продолжай в том же духе, если хочешь рискнуть.

У Вентворта мало что есть между ушами, и я рассчитываю, что он раскроет мой блеф. Мне будет так же приятно, что бы он был показательным примером, как и уничтожение Рошель.

– Все знают, что ты маленькая сучка Кэма. Он взбесится, когда узнает об этом дерьме.

– Я бы на это не рассчитывала. Но ты можешь рискнуть. Пожалуйста, сделай это.

Весь его вид говорит, что Вентворт хочет ударить меня, но даже он не настолько глуп. Ругаясь, он срывается с места, и я с нетерпением жду, когда больше никогда не увижу это уродливое лицо.

Я забираюсь на стул возле кабинета медсестры, сложив ладони рупором у рта.

– Слушайте все сюда, – кричу я, мой голос разносится по коридору. Вся болтовня стихает, и на это место опускается тишина. – Ваш маленький отпуск закончился. Порядок восстановлен и вступает в силу немедленно. Каждый из вас знает правила. Соблюдайте их или расплачивайтесь, последствия неповиновения вам гарантированы. И если вы думаете, что я блефую, то это не так. Если вы решите проигнорировать меня или взять на слабо, я распространю содержимое ваших конвертов повсюду. Повинуйтесь, и вам не нужно будет бояться возмездия от меня или другой элиты, когда они вернутся.

Я окидываю взглядом свою аудиторию, замечая слезы, красные лица, полные ярости и жалкого ужаса.

– А теперь идите в класс, пока не опоздали.

Чед помогает мне спуститься, когда знакомый смех щекочет мои барабанные перепонки.

– Хорошая речь, красавица, – говорит Джексон, подмигивая.

– Я все еще могу рассчитывать на ваше сотрудничество? – спрашиваю я Сойера.

– Безусловно. Мы все на борту.

Я знаю, что это было направлено на Кэма, и мне нужна уверенность. Я пристально смотрю на него, стараясь не вздрагивать от пятнистых синяков на лице и опухшего пурпурно-синего месива вокруг глаза.

– А его высочество знает, что я больше не его боксерская груша и девочка на побегушках?

– Он сказал, что мы на борту, не так ли? – скрипит зубами Кэм. – Я даю тебе свое слово.

– Как будто это что-то значит. – Фыркаю я.

– Я не собираюсь снова обсуждать это с тобой.

Он уходит, не дожидаясь своих друзей.

– О боже. Я что-то не то сказала?

– Непослушная, Эбигейл. Очень непослушная. И ты знаешь, что он заставит тебя заплатить, – говорит Джексон.

Хотя я знаю, что он имел в виду это как угрозу, все, о чем я думаю, это о множестве восхитительных способов, которыми этот мудак может заставить меня страдать, и я уже начинаю мысленный отсчет в голове.

Утренние занятия проходят гладко, но не все следуют правилам, это было предсказуемо, поэтому я выполняю следующий этап плана, как только все рассядутся в кафетерии в обеденное время. Почти все, кто покинул внутренний круг, вернулись в нашу секцию, и я тепло приветствую их, замечая, как они заметно расслабляются. Вряд ли они знают, что я оставляю их наказание на усмотрение мальчиков, когда они вернутся. Мы ни в коем случае не можем заставить их думать, что они могут игнорировать правила без каких-либо последствий.

– Готова? – спрашивает Чед, его палец парит над кнопкой на своем iPad.

– Сделай это.

Сотовые телефоны быстро звенят по комнате, и я улыбаюсь, когда все открывают групповое сообщение, которое мы только что отправили.

– Ты гребаная шлю*а! – восклицает Рошель, вскакивая и подбегая ко мне, за ней следуют Джексон, Сойер и Кэм.

Чед и несколько парней останавливают ее, прежде чем она подходит ко мне.

– Ты грязная шлю*а! – кричит она, пытаясь вырваться из рук парней, которые удерживают ее, потому что сейчас она хочет моей смерти.

– Прекрати красть мои реплики, Рошель, или мне следует называть тебя Честити. – Я хихикаю. – О, ирония судьбы. – Я хожу вокруг нее, пока стоны Честити, эхом разносятся по комнате. – Я знала, что ты шлю*а, но не предполагала, что ты занимаешься проституцией за деньги. Я думала, ты раздвигаешь ноги бесплатно.

Я качаю головой, цокая языком.

– И как честный член этого сообщества, я сообщила твоему работодателю, что ты несовершеннолетняя. – Ее ноздри раздуваются от гнева, и это только подстегивает меня. – Так что, к сожалению, тебя уволили. – Я бросаю на нее притворно извиняющийся взгляд. – Но потом я задумалась и задалась вопросом, что могло заставить старшеклассницу раздеться и совершать половые акты на камеру, чтобы случайные извращенцы пускали на нее слюни и не только? Это не могло быть потому, что ей нужны деньги. Не тогда, когда ее отец – старший биржевой маклер в одной из крупнейших биржевых фирм Массачусетса.

Я хожу вокруг нее, осознавая, что моя плененная аудитория… ну, та половина, которая еще не приклеилась к шоу на своих телефонах, – и у меня определенно есть склонность к драматизму. Большой экран спускается с потолка, и я протягиваю руку за пультом дистанционного управления. Чед кладет его мне на ладонь, и я улыбаюсь Рошель, ничуть не сожалея.

Джексон ухмыляется, более чем наслаждаясь шоу, и я посылаю ему воздушный поцелуй.

– Представьте мое удивление, – продолжаю я, – когда я обнаружила, что тебя собираются выгнать из школы за неуплату.

Я кружу вокруг нее, как охотник, преследующий свою добычу, и включаю телевизор, на время останавливая его. Слезы катятся по ее лицу, когда она видит своего отца на экране, и крошечная вспышка раскаяния вспыхивает в груди, но я продолжаю, вспоминая все то, что она сделала со мной.

Не я делаю этого с ней.

Она сделала это сама с собой.

Если бы она не начала войну, я бы не вышла с оружием в руках, чтобы защищаться. А в войне между нами все средства хороши.

– Тогда я поняла, почему ты раздевалась перед камерой и занималась с клиентами сексом за спиной своего работодателя. – Я смотрю на телефон, произнося следующие слова. – Неудивительно, что ребята в школе жаловались на то, какая ты распущенная. Будем надеяться, что, тра*ая тебя, они надевали презерватив, или сразу же обратятся к врачу в надежде что с ними все в порядке.

– Тебе это с рук не сойдет, – всхлипывает она.

– О, я думаю, ты поймешь, что так и будет. – Я наклоняюсь ближе. – И твой бывший босс действительно недоволен тобой. Разве ты не знала, что встречи с клиентами для секса были нарушением твоего контракта, не говоря уже о нарушении закона, – я бросаю взгляд на часы Tag Heuer на своем запястье. – Копы нанесут ему визит прямо сейчас.

Этот подонок заслуживает этого, и мне кажется, что я сделала что-то хорошее, прикрыв его лавочку.

– Сразу после того, как они передадут твоего никчемного отца федералам. Я нажимаю на воспроизведение в новостной ленте CNN, наблюдая, как все ее тело содрогается, когда репортер подтверждает, что они арестовали ее отца по нескольким обвинениям в мошенничестве и растрате.

Похоже, он заключал какие-то сомнительные сделки на стороне, а когда они прогорели, он занял средства у компании, в которой работал, и только для того, чтобы погрязнуть в еще большую долговую яму, когда продолжал крупно проигрывать.

Он не только обанкротил собственную семью, но и уничтожил сотни пенсионных и инвестиционных фондов, причинив трудности и страдания нескольким семьям.

– Я надеюсь, что они запрут его в тюрьме и выбросят ключ. Он заслуживает того, чтобы умереть там, потому что он разрушил сотни семей из-за чистой жадности.

Она смотрит на меня остекленевшими глазами.

– Что, больше никаких оскорблений? – я стою перед ней, и она сломлена. – Так не должно было быть, но ты не оставила мне выбора.

Часть ее огня возвращается, и она плюет мне в лицо. Я даю ей пощечину, всего один раз, но этого достаточно, чтобы доказать свою точку зрения.

Взяв у Чеда салфетку, я осторожно вытираю слюну с лица.

– Чед проводит тебя на улицу, где тебя ждет машина, чтобы отвезти домой, – спокойно говорю я. – Пока мы разговариваем, дом опечатывают, но банк заверил меня, что твоя семья может оставить одежду и некоторые основные вещи. Надеюсь, ты переедешь на ферму бабушки и дедушки по материнской линии в Огайо. – Я шевелю пальцами у нее перед лицом. – Давай попрощаемся сейчас. Я бы сказала, что буду скучать, но это было бы просто ложью.

Я поворачиваюсь к ней спиной, выключаю экран, прежде чем прицелиться в Вентворта.

Я жду, пока Чед и остальные уведут Рошель, а затем отправляю следующее групповое сообщение. Телефоны звенят по комнате во второй раз, и Джексон хихикает, явно наслаждаясь драмой.

Я загружаю видео на большой экран, и звуки секса эхом разносятся по комнате.

– Сильнее, Вентворт, – задыхается женщина средних лет, когда он держит ее лицом вниз над столом, одновременно врезаясь в нее сзади.

– Тебе это нравится, не так ли, грязная сука, – кричит он, толкаясь в нее сильнее, пот стекает по его лицу. – Что бы подумал твой сын, если бы узнал, что ты позволила мне трахнуть тебя, как грязную, изменяющую шлю*у, какой ты и являешься?

– Ты гребаный ублюдок!

Элайджа Лантисс перепрыгивает через стол, хватает Вентворта за шею, и они оба падают на пол кубарем, сплетая конечности и размахивая кулаками. Дерево разлетается в щепки, когда стул, на котором он сидел, разваливается на части. Я замечаю заместителя директора, спешащего ко мне с лицом, похожим на гром, и останавливаю запись, нажимая кнопку, чтобы убрать экран.

Школьное начальство знает свое место, и они намеренно закрывают глаза на большую часть нашего дерьма, но они обычно звонят нашим отцам, если мы переходим черту. Я ожидала вмешательства, а Дрю уже уладил все с отцом. Я не уверена, какую ложь он придумал, но все, что меня волнует, это то, что отец поддержит меня, когда позвонит директор.

Вице-президент отступает, когда видит, что я выключила видео, предостерегающе взглянув на меня раз, прежде чем выйти из помещения, оставив мальчиков избивать друг друга на полу.

Все больше возмущенных криков раздается по мере того, как запись, отправленная на все мобильные телефоны, проходит через изображения Вентворта, трахающего матерей нескольких своих друзей. Это превращается в кровавую баню, когда все больше мальчиков присоединяются к рукопашной схватке. Я подхожу ближе, а новая элита держится поближе ко мне.

– Хватит, – командую я властным голосом, когда избиения становятся односторонними.

Я хочу, чтобы он был в сознании, когда мы подойдем к подготовленному мной финалу.

Кэм и Джексон отрывают парней от Вентворта, отбрасывают их в сторону и предупреждают, чтобы они держались подальше.

Вентворт стонет, сплевывая кровь и пару выбитых зубов на пол.

– Ты тупая пи*да, – шипит он, садясь на полу и впиваясь в меня злым взглядом. Кровь хлещет из его носа и сочится из многочисленных порезов на губах. Оба глаза уже заплыли, а его рубашка порвана и залита кровью.

– Я ведь предупреждала тебя, но ты всегда был высокомерным идиотом. – Он пытается подняться на ноги. – Наверняка ты не нацеливался на матерей своих друзей, не записывал, как трахаешься с ними, и не рассчитывал, что это сойдет тебе с рук?

Он покачивается на ногах, хватаясь за спинку стула, чтобы удержаться в вертикальном положении.

– Взлом чьего-то компьютера является незаконным, и я буду преследовать тебя за это. Я натравлю на тебя полицию и адвокатов.

Я подхожу на шаг ближе, окидывая его уничижительным взглядом.

– Тебе нужно научиться держать свой глупый рот на замке, потому что все, что он делает, это загоняет тебя в еще более глубокую яму. – Я скрещиваю руки на груди и улыбаюсь ему. – Я отправила копию этой записи твоим родителям, а также каждому из мужей тех женщин. И я не удивлюсь, если снаружи тебя будет ждать разъяренная толпа.

Улыбка сползает с моего лица, и я наклоняюсь к его уху, не желая разглашать это массам, но только потому, что я защищаю его сестру.

– Я нашла файл с записями твоей сестры. Ты больной ублюдок, и ты поплатишься за то, что сделал с ней.

Его перепачканное кровью лицо бледнеет.

– Что ты сделала? – заикается он.

– Эти видео я тоже отправила твоим родителям, а копии начальнику полиции.

Громкий рев вырывается из его рта, и он обхватывает руками мое горло, прежде чем я успеваю его остановить. Он сильно сжимает пальцы, его налитые кровью глаза вылезают из орбит, когда он пытается задушить меня. Он почти сразу же отрывается от меня, и я отшатываюсь, делая глубокие вдохи, наблюдая, как Кэм несколько раз бьет Вентворта, пока он не падает без сознания на пол.

– Ты в порядке?

Сойер кладет руку мне на поясницу, когда Чед снова появляется в кафетерии. Кэм смотрит на мою шею, и я замечаю мимолетную вспышку вины во взгляде, прежде чем она исчезает.

– Что случилось? – спрашивает Чед, переводя взгляд с меня на окровавленное, избитое тело Вентворта распластанное на полу.

– Тот придурок пытался задушить ее, – говорит Сойер, и глаза Чеда становятся огромными.

– Я в порядке. – успокаиваю его, поднимаю ладонь вверх. – Кэм оттащил его, прежде чем он смог причинить какой-либо существенный вред.

Суматоха у двери привлекает наше внимание, и мы наблюдаем, как команда полицейских пробивается сквозь толпу, направляясь прямиком к нам.

Я провожу рукой по форме, держа плечи прямо, излучая уверенность, в то время как Кэм переходит на другую сторону от меня, и мы пятеро выстраиваемся в очередь, чтобы предстать перед властями.