Текст книги "Жестокие намерения (ЛП)"

Автор книги: Шивон Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава 16

– И почему ты думаешь, что знаю пароль? Я женщина, а значит мой отец не делиться со мной тем, что имеет отношение к бизнесу.

– Но ведь ты знаешь важные для него даты, например, дни рождения и юбилеи, или другие личные данные, – добавляет Сойер. – Люди, обычно, это используют для пароля.

Я тут же прыскаю от смеха: это настолько абсурдная мысль, что сложно не смеяться в голос. Парни пялятся на меня, словно мне пора на экскурсию в Психоленд.

– Мы сказали что-то смешное? – тут же спрашивает Кэм, сексуальным, но очень злым голосом.

– Да, – коротко отвечаю, быстро вытирая слезы с глаз от истерического смеха. – Кажется, вы принимаете моего отца за нормального человека. За человека. Вы ожидаете, что он будет вести себя, как любой другой бизнесмен с семьей, когда на самом деле он не такой.

Кэм и Сойер обмениваются странными взглядами.

– Тогда кто он?

– Он безжалостный монстр, которого не волнует ничего, кроме богатства, власти и статуса. Он, скорее всего, использует что-то случайное и безличное в качестве пароля.

Мысли об отце меня очень нервируют.

– А как насчет его подружки для секс-утех? – спрашивает Кэм. – Как ее зовут или когда у нее день рождения?

– Они так же взаимозаменяемы, как погода, и у него редко бывает только одна женщина. Я сомневаюсь, что он даже знает их имена.

– И откуда ты все это знаешь?

Джексон откидывается на спинку стула, заложив руки за голову. Я обвожу помещение взглядом и также откидываюсь на спинку стула, чувствуя будто вся тяжесть мира лежит у меня на плечах. А во рту привкус горечи.

– Утонченность – это не совсем его конек. Он превратил подвал в нашем доме в секс-притон, и большую часть ночей проводит там со своими друзьями и множеством проституток и стриптизерш.

От мысли, что твориться в моем собственном доме я вздрагиваю от омерзения.

– Черт. Мы можем поменяться отцами? – шутит Джексон.

– Я бы поменялась в мгновение ока; хотя, если слухи верны, твой отец тоже не совсем святой.

– Да, это так. Но мама ни за что не позволила бы ему построить секс-комнату в нашем доме, даже если бы у них был открытый брак.

– Мы можем сосредоточиться? – Сойер пододвигает ко мне лист бумаги и ручку. – Напиши каждый день рождения, годовщину, памятную дату и все, что, по твоему мнению, может подойти.

– Это пустая трата времени. Это не сработает.

– Сделай мне одолжение.

Я пожимаю плечами и начинаю записывать, хотя не врала, что это бессмысленно.

Ксавьер регулярно пытается взломать домашний и офисный компьютеры отца, но не может пройти через брандмауэр, и мы безуспешно перепробовали всевозможные способы вычисления пароля, которые только смогли придумать. Компьютеры отца защищены так же хорошо, как сейф в его кабинете – прочный и непроницаемый.

– Что еще это может быть? – спрашивает Кэм, расхаживая по комнате.

Он ни разу не присел, и я почти вижу, как в его голове крутятся шестеренки. Он взволнован. И неизвестно из-за чего, то ли из-за недавно произошедшего между нами, то ли из-за проблемы с паролем.

– Я. Не. Знаю. – Произношу я практически по слогам и складываю руки на груди.

Положив ладони на стол по обе стороны от меня, Кэм наклоняется:

– Или, может быть, ты знаешь, но просто не говоришь.

– В любом случае, чего ты добиваешься?

Злобная ухмылка расползается по его губам, когда он приближает свое лицо к моему:

– Ответов и доказательств.

– Ну, это сужает круг поисков, – саркастически протягиваю я.

– Мы закончили? Мне нужно покурить травки и потрахаться, – вмешивается в разговор Джексон, вскакивая с мобильником в руке. – Может, Эбби сможет обдумать все варианты ночью.

– А лучше все выходные, – говорит Сойер, закрывая ноутбук и складывая лист бумаги, когда мой сотовый звонит в сумочке.

Достав его, я подавляю стон, увидев имя Трента на экране. Мне приходит в голову идея, и я отвечаю на звонок, до того как передумаю.

– Привет, детка, – мурлычу я. – Я так сильно скучаю по тебе.

На другом конце провода меня вначале встречает полная тишина.

– Эбби, это ты? – спрашивает Трент, в тоне ясно слышится замешательство.

И я понимаю почему. Я чаще бросаю оскорбления, чем говорю ласковые слова.

– Я на вечеринке у Лаудера, – продолжаю я, игнорируя вопрос. – Это полный отстой.

Джексон ухмыляется, быстрым движением притягивая меня к себе, чего я не ожидала.

– Я могу исправить это, детка, – насмехается он соблазнительным голосом, достаточно громким, чтобы Трент услышал. – Тебе нужно только попросить, и я покажу тебе ночь, которую ты запомнишь.

Он сжимает мою задницу, и я отталкиваю его, показывая средний палец, пока Трент кричит на другом конце провода.

– Детка, он нарочно ведет себя как осел. Расслабься, я смотрю только на тебя. – И в этот самый момент мой взгляд падает на Кэма, когда лгу своему жениху. – Никто другой даже близко не подходит к тому, чтобы соответствовать. Никто другой не воспламеняет мое тело так, как ты.

Ложь с легкостью слетает с моего языка и удивительно, что я не задыхаюсь от этих предательских слов. Но они оказывают желаемый эффект, и я вижу, как Кэм вылетает из комнаты, а я остаюсь с самодовольной улыбкой на лице.

Джексон разочарованно качает головой, произнося шепотом:

– Ты ничему так и не научилась, – а затем идет следом за Кэмом обратно на вечеринку.

– Я ухожу, – говорю я Тренту. – Я перезвоню тебе. – быстро вешаю трубку, прежде чем он успевает возразить.

– Я провожу тебя на улицу, – говорит Сойер, когда я убираю мобильник обратно в сумочку.

– Ты имеешь в виду, убедишься, что я покину этот дом и вернусь к себе. – Я смотрю, как он запирает ноутбук в верхнем ящике стола. – Не то, чтобы я планировала вломиться в твой офис или установить скрытую камеру в твоей спальне, – добавляю я более резким тоном.

– Если ты ждешь, что я извинюсь, – говорит он, кладя руку мне на поясницу и выводя на улицу. – Ты будешь ждать вечно. Я не извиняюсь.

– Ух ты. Мне жаль женщину, которая окажется с тобой.

Он пожимает плечами, молча ведя меня вниз по лестнице, а потом через парадную дверь дома.

– Дай мне свой телефон, – говорю я, останавливаясь у входа протягивая ладонь. Он выгибает бровь, а я закатываю глаза. – Добавлю свой номер, и отправлю себе сообщение, так чтобы у меня был твой номер. Таким образом, я смогу написать, если что-нибудь вспомню в выходные.

Он кладет мобильник мне на ладонь, и я, не торопясь, добавляю свои данные и отправляю себе быстрое сообщение. Мой телефон звонит в сумочке, и я с улыбкой возвращаю Сойеру его.

– Готово.

– Спокойной ночи, Эбигейл. – Он разворачивается на каблуках, останавливаясь в дверях. – И маленький совет. – Его глаза проникают в мои, как лазерные лучи. – Не дави на него. Просто делай, как он говорит, и тогда всем будет легче.

Что он задумал? Почему его должно волновать, легко мне или нет?

– Принято к сведению.

Вздергиваю подбородок и ухожу, направляясь к машине. Он смотрит, как я забираюсь внутрь, и исчезает из виду. Я сажусь за руль, не заводя двигатель, и немедленно перезваниваю Тренту.

– Что, черт возьми, происходит на самом деле?! – рычит он. – Вентворт прислал мне позорное видео с обеда. Какого хрена ты сделала что-то подобное?

– Ты знаешь почему! – шиплю я. – Если я не подчинюсь, он опубликует видео с Джейн.

– Так позволь ему! – огрызается он. – Она не твоя ответственность.

– Она моя лучшая подруга, и я не скормлю ее акулам! Если мне придется каждый день преклонять колени у его ног, пока я их не поквитаюсь с ними, я сделаю это, чтобы защитить ее.

– Я, бля*ь, убью этого гребаного ублюдка голыми руками за то, что он так неуважительно к тебе относится.

Забавно, то, что Трент поступал со мной так же неуважительно, но видимо ничего страшного, если унижения я буду терпеть именно от него.

– Рошель подговорила его на это, – огрызаюсь я. – Итак, добавь ее в свой список убийств. Хотя, к тому времени, как я закончу с ней, она, вероятно, будет умолять тебя прекратить ее страдания.

– Что ты планируешь?

– Что-то что преподаст этой суке жизненный урок раз и навсегда. И заманит перебежчиков обратно в нашу сеть. К тому времени, как ты вернешься, внутренний круг будет на нашей стороне, и ты сможешь сам назначить наказания.

От его мрачного смешка у меня по рукам бегут мурашки, и не очень хорошие.

– Вот почему мы идеально подходим друг другу. Все будет по-другому, когда я вернусь домой.

Я поверю в это, когда увижу.

– Мне нужно идти. Я хочу прокрасться обратно в дом и немного порыскать.

– Черт, детка, ты как все мои эротические мечты в одном флаконе. Я тверд, как кирпич. Свяжись со мной по фэйстайм, когда вернешься домой. Мне нужно увидеть тебя голой.

В твоих мечтах придурок.

– Я позвоню тебе позже, – вру я, заканчивая разговор.

Сбрасываю каблуки в пользу балеток, вешаю сумку поперек тела и выхожу из машины. Крадясь вокруг задней части дома, я держусь поближе к стенам и проскальзываю внутрь через незапертую боковую дверь, оказываясь в прачечной. Единственный выход – через кухню, и я приоткрываю дверь, осматривая местность, радуясь, что никого из новой элиты не видно.

Высоко подняв подбородок, я прохожу по комнате, как будто мне там самое место, и никто не обращает на меня ни малейшего внимания. Избегая комнаты, где все танцуют, я иду по заднему коридору, который не видела раньше, потому что он кажется более тихим и мрачным.

Я уже на полпути по длинному коридору, до моих ушей доносятся стоны и крики, и я останавливаюсь, размышляя, не стоит ли мне вернуться и рискнуть подняться по главной лестнице. Я прижимаюсь спиной к стене и шум становиться громче. Он доносится из соседней комнаты, дверь которой слегка приоткрыта, позволяя очевидным звукам траха просачиваться в коридор. Если бы я была азартной женщиной, то поставила бы на то, что в той комнате был Джексон. Но по множеству звуков ясно, что внутри не одна пара. С шумом крови в ушах я рискую и украдкой бросаю взгляд, мгновенно жалея, что сделала это.

Комната наводнена обнаженными телами, занятыми всевозможными сексуальными действиями. Я не ханжа. Я много раз слышала, как Дрю и Джейн занимались этим, видела, как пары трахались на вечеринках раньше, слышала рассказы о выходках Трента, читала свою изрядную долю эротики и даже время от времени смотрела порно с моим женихом, но я не видела ничего подобного раньше, во плоти, и я нахожусь в странном состоянии шокированного возбуждения.

У меня нет полного обзора с этого ракурса, но я вижу достаточно.

Секс втроем.

Вчетвером.

Парень на парне.

Девушка на девушке.

Все слишком увлечены этим, чтобы даже заметить, как я таращусь.

Затем мой взгляд падает на Джексона, и вся кровь отливает от моего лица.

Он голый и трахает сзади такую же голую Рошель, ласкает ее массивные сиськи и хрюкает, когда жестко входит в нее. Свободной рукой он трогает девушку, лежащую на спине на полу с широко расставленными и согнутыми в коленях ногами. Я узнаю в ней одну из команды Рошель. Она одна из тех девушек, которые были с ней в ванной в тот день, когда я сломала ей запястье.

Но не Джексон заставляет меня кипеть от злости.

Кэм сидит на диване в расстегнутой рубашке, демонстрируя мускулистое тело и впечатляющие чернила на груди. Его ноги раздвинуты, джинсы спущены до лодыжек, глаза закрыты, одна рука на затылке Рошель, а та сосет его член. Он не издает ни звука, и единственная мышца, которой он двигает, находится между его бедер, когда засовывает член ей в рот, крепко удерживая ее голову на месте, заставляя взять его всего. Острая боль пронзает сердце, словно тысячи булавочных уколов и грязный комок эмоций застревает у меня в горле, когда я смотрю, как Рошель отсасывает Кэму, пока Джексон трахает ее сзади.

Я отвожу взгляд и стиснув зубы, сглатывая желчь, смешанную с ревностью. Я заставляю себя двигаться, переставляя одну ногу за другой, пытаясь стереть из памяти образы того, чему я только что стала свидетелем.

Боль и гнев текут по венам, и это смертельная комбинация. Я стремительно ухожу, сжав кулаки и нуждаясь в большей дистанции между мной и этой комнатой. Я прячу беспорядочные эмоции в коробку, запирая ее, чтобы проанализировать позже, пока сосредотачиваюсь на текущей задаче. Теперь я еще более решительно настроена поставить их всех на колени.

К черту Кэмдена Маршалла.

Черт бы его побрал в ад и обратно.

Я иду по коридору до конца, подходя к черной лестнице, которой должен пользоваться персонал. Бесшумно и быстро поднимаюсь, материализуясь в другом конце верхнего коридора. Здесь тихо, но я все еще осторожна и проверяю каждую дверь. Их по пять с каждой стороны коридора. Большинство из них – гостевые спальни. Одна из них – комната, в которой мы только что были. Три другие двери заперты, и мне не нужно быть гением, чтобы понять, что это личные спальни парней.

Я достаю набор отмычек из сумки и умело открываю замок, оглядываясь по сторонам, прежде чем прокрасться в первую комнату. Включив фонарик, я осматриваюсь с открытым ртом.

Похоже, здесь вырвало мусоропровод.

Кровать не застелена, повсюду разбросана одежда, как и пустые коробки из-под пиццы конкурируют со смятыми банками из-под содовой и выброшенными пивными бутылками за драгоценное пространство на полу. Мои ноздри подергиваются от неприятного запаха в воздухе, и я борюсь с желанием распахнуть окна и проветрить помещение.

Эта комната – свинарник, и я ухмыляюсь, мгновенно узнав работу Джексона. Неудивительно, что он всегда выглядит так, будто только что вылез из постели и поднял с пола его мятую форму. Осторожно переступаю через какой-то сомнительный мусор на ковре, направляясь к столу.

Таблички и награды беспорядочно выставлены на верхней полке, рядом с фотографиями со знаменитостями, подтверждающими, что Джексон является опытным гонщиком и имеет хорошие связи. Это неудивительно, учитывая, кто его отец, но я думала, что он больше увлекается уличными гонками, основываясь на исследованиях, которые обнаружил Ксавьер.

Я выдвигаю ящики, осматриваю содержимое, но там нет ничего интересного.

Затем я осматриваю его прикроватный столик, и мой желудок скручивается при виде его тайника с секс-игрушками и различных пустых упаковок от презервативов. Большая коробка с Дюрексом наполовину пуста, и воспоминания о сцене внизу мелькают в памяти. Сердито захлопнув ящик, я подпрыгиваю, осознавая, что, возможно, только что испортила всю свою шпионскую игру. Я жду пару минут, и кровяное давление успокаивается, когда никто не врывается в комнату.

Я освещаю фонариком единственные предметы на столе: две фотографии в рамках.

На первом Джексон в мягком комбинезоне, прислонившись к борту гоночной машины, злобно ухмыляется, обнимая пожилого мужчину, в котором я узнаю его отца. На второй фотографии он с девушкой, которая выглядит как его точная копия. Сестра, я полагаю. Он упомянул, что она была убита. Я быстро фотографирую это, а затем выбираюсь из комнаты, осторожно закрывая ее за собой.

Замечая черную кожаную куртку Кэма, висящую на спинке стула, когда проскальзываю в соседнюю комнату, я понимаю, что попала в беду. Эта комната намного опрятнее, чем я ожидала. Хотя, после беспорядка в комнате Джексона, любая другая комната выглядела бы стерильной.

Большая кровать размера «king-size» украшена черным шелковым одеялом и подушками в тон. Два глянцевых черных столика по обе стороны кровати не преподносят мне особых сюрпризов. Необходимая коробка с презервативами не открыта, но я не могу сказать, хороший это знак или нет.

Не задерживаясь, продолжаю исследовать комнату, листая стопку журналов и газет на кофейном столике. Большой настенный телевизор занимает много пространства перед широким черным кожаным диваном. Игровая приставка, контроллеры и другие игровые принадлежности аккуратно сложены на устройстве под телевизором. На окружающих стенах висят плакаты, показывающие, что Кэм является поклонником ММА и мотоциклов.

Я открываю и закрываю ящики его стола, роюсь в бумагах на его полках, потрясенная, обнаружив аккуратно написанные и помеченные учебные заметки. Ноутбук защищен паролем, от которого мало пользы, но я фотографирую наклейку внизу с деталями устройства в надежде, что Ксавье в какой-то момент сможет взломать его.

Фотография на средней полке привлекает мое внимание, и я делаю снимок, рассматривая ее. Сразу же узнаю Кэма, Джексона и Сойера в центре снимка. Никто из них не так высок и не так сложен, как сейчас, и, судя по детским лицам, они очень юные, что вызывает тревогу, потому что исследования Ксавье показали, что они знают друг друга всего пару лет, что явно не так.

Я бросаю взгляд на трех других парней на фотографии, задаваясь вопросом, кто они такие. Все они темненькие, с похожими чертами лица, но ни один из них мне не знаком. Один из парней выглядит старше, но двое других выглядят намного моложе.

Блокнот для рисования на столе привлекает мое внимание следующим, и у меня отвисает челюсть, когда я листаю страницы. На большинстве рисунков изображена красивая темноволосая пожилая женщина. Некоторые из них – пейзажи. Некоторые являются неодушевленными предметами, такими как удивительно подробный рисунок пивных бутылок в ведерке со льдом на столе.

Некоторые из них – мои.

Мое сердце колотится в груди, когда глаза скользят по рисунку меня в его постели. Я лежу на животе, укрывшись одеялом до пояса. Спина обнажена, а волосы разметались веером. Выражение моего лица умиротворенное, а губы сложены в довольную улыбку, даже во сне. Я понятия не имела, что он нарисовал меня той ночью, и мое сердце колотится от безымянных эмоций.

Набросок меня в море в шелковом халате с водой, кружащейся вокруг ног, и руками, крепко обхватившими тело, вызывает такую сильную боль, какой я не испытывала с той ночи. Вы не можете видеть лицо, потому что оно нарисовано сзади, но чувство безнадежности, отчаяния и страдания просачивается со страницы, и одинокая слеза скатывается из глаз.

У меня болит сердце, вспоминая, какой одинокой я была в ту ночь. Если бы Кэма там не было, если бы он не вытащил меня из воды, я содрогаюсь при мысли о том, что могло бы произойти. В ту ночь мой разум был в темном месте, и я потеряла все свои силы.

Кэмден Маршалл – самая большая заноза в моей заднице, но я никогда не забуду, что он сделал для меня в ту ночь.

Я рассматриваю последний рисунок, я на сцене в трико, и боль в груди ослабевает. Я провожу кончиком пальца по каждой линии, которую он нарисовал, и меня поражает внимание к деталям. Он уловил все, когда я была в середине танца, на острых носках, с поднятыми вверх руками, демонстрируя все эмоции на лице. Я знаю, что у него не было с собой этого блокнота в тот вечер, когда они сорвали мою репетицию, поэтому он нарисовал это по памяти. Смотрю на рисунок еще несколько минут, удивляясь тому, как он видит меня, и знаю, что заглянула в его душу.

Он может внешне ненавидеть меня, но что-то внутри него тянется ко мне так же, как меня тянет к нему.

Он видит меня. Он действительно видит меня так, как не видят немногие люди.

Он исключительно талантлив, и у него есть настоящий дар запечатлевать человеческую сущность. Я закрываю блокнот, возвращаю его на место и выполняю последнее сканирование стола. Мой взгляд падает на серебряную шкатулку, прислоненную к стене, и вспышка красного шелка мгновенно захватывает внимание. Я поднимаю крышку, все более мягкие эмоции исчезают, когда я обнаруживаю свое украденное нижнее белье. Кровь закипает, и вот так просто я снова начинаю ненавидеть его.

Быстро засовываю трусики в сумочку, закрываю крышку коробки и ставлю ее на место. Я знаю, что придет время, когда он обнаружит, что они пропали, и соберет все воедино, но мне все равно. Я понятия не имею, что он планировал с ними сделать, но это моя маленькая победа. Один сувенир я урвала у него из-под носа. Думаю, я в предвкушении, приятно думать о том как он будет бушевать, когда он узнает, что я была в комнате без его разрешения.

Давайте посмотрим, как ему понравится вторжение в частную жизнь.

Мне жаль только, что у меня нет собственной скрытой камеры в моем маленьком шпионском наборе, иначе я бы полностью поменялась с ним ролями. Делаю мысленную пометку спросить Ксавье, не может ли он достать что-нибудь для меня для дальнейшего использования.

До того как уйти, я роюсь в его шкафу и натыкаюсь на, задвинутую в угол, сумку на полу. Я освещаю ее фонариком, и когда расстегиваю молнию, мои глаза расширяются, увидев окровавленные джинсы и пачку денег, перевязанную резинкой. Я не хочу прикасаться ко всему этому и оставлять отпечатки пальцев, поэтому не могу сосчитать, сколько там, но похоже, по меньшей мере на несколько тысяч долларов.

Это открытие совершенно не является не успокаивает мои нервы, поскольку множество объяснений роятся у меня в голове. В чем бы он ни был замешан, это опасно, и я решаю, что пришло время сматываться и бежать.

Я открываю дверь, как раз собираясь выскользнуть из комнаты Кэма, когда приближаются шаги, заставляя меня вернуться обратно внутрь. Я оставляю крошечную щель открытой, чтобы определить, кто это, молясь, чтобы это были не Кэм и Рошель, проводящие вечеринку в более уединенной обстановке.

С колотящимся в груди сердцем я пытаюсь сообразить, хватит ли у меня времени спрятаться в шкафу, но уже слишком поздно. Шаги останавливаются у комнаты напротив – офиса, в котором мы были раньше. Длинная тень падает на дверь Кэма, и я задерживаю дыхание.

– Я сказал ему, – скрипит зубами Сойер. – Что, черт возьми, еще ты хочешь, чтобы я сделал?! – Я не могу определить, находится ли он с кем-то, кого не вижу, или разговаривает по телефону.

– Он знает, – говорит он после нескольких секунд молчания, и я делаю вывод, что он говорит по мобильному, потому что я слышу только одну сторону разговора. – Это странно, – продолжает он. – Он странно ведет себя с ней. О ней.

Он вздыхает, и стена дребезжит, когда он прислоняется к ней спиной.

– Он одержим, и это движет его поведением, а не тем, что мы ему сказали. Он отклоняется от плана, и чем дольше это продолжается, тем более распущенным и не контролируемым он становится.

Он отталкивается от стены, и я наблюдаю, как он вставляет ключ в дверь офиса.

– Ну, тогда ты, бля*ь, попробуй, – шипит он в трубку, прежде чем исчезнуть в комнате, захлопнув за собой дверь.

Я жду пару минут, чтобы убедиться, что путь свободен, и выскальзываю в коридор, медленно закрыв дверь Кэма, чтобы не шуметь.

Я решаю отказаться от слежки в комнате Сойера, потому что это слишком рискованно, и он с наименьшей вероятностью оставит что-нибудь валяться, чтобы я могла найти, так что на цыпочках тихо подкрадываюсь к лестнице. И уже нахожусь на третьей ступеньке, когда дверь офиса распахивается позади меня, и Сойер выходит в коридор.

– Я перезвоню тебе, – говорит он, и я тихо ругаюсь себе под нос.

Черт. Дерьмо. Бля*ь.

– Ты не хочешь рассказать мне, какого черта ты тут делаешь, Эбигейл?