Текст книги "Жестокие намерения (ЛП)"

Автор книги: Шивон Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава 17

Я облизываю пересохшие губы, придаю лицу растерянное выражение и поворачиваюсь к нему.

– Я была уже на полпути по подъездной дорожке, но мне захотелось пописать, и поэтому вернулась.

– Я что, похож на идиота? – прищуривается он, глядя на меня.

Он действительно ждет ответа?

– Что? – одариваю его невинной улыбкой, хлопая ресницами и прикусывая губу. – Ты мне не веришь?

Он сверлит меня явно подозрительным взглядом, а я смотрю на него, сохраняя приятное, невинное выражение лица.

– Давай поговорим. – Он указывает на третью запертую дверь в спальню. – Там.

Я, молча, следую за ним в его комнату и подавляя усмешку, взглядом сканируя пространство, когда он включает свет.

Бинго! Все именно так как я и предполагала.

Стерильно и лишено какой-либо индивидуальности.

Темно-синее стеганое одеяло на массивной кровати выглядит свежевыстиранным. Два деревянных столика с лампами стоят по обе стороны кровати. Там есть большой шкаф, письменный стол с верхними полками, как в двух других комнатах, и кожаное кресло с откидной спинкой, стоящее перед гигантским телевизором.

Но это все.

Здесь нет никаких украшений или личных вещей.

Никаких видных и памятных предметов у него на столе.

Никаких фотографий в рамках или плакатов на стенах.

Никаких трофеев или окровавленной одежды.

Это не дает никакого ключа к разгадке загадочного Сойера Ханта.

– Нашла что-то интересное? – он приподнимает бровь, наблюдая, как я осматриваю его комнату.

– Именно такой я и ожидала увидеть твою комнату.

– Неужели, и что ты видишь?

– Прекрасно обставлена, но ничего не выдает. – Я выдерживаю его пристальный взгляд. – Очень похожа на своего владельца.

– А как бы ты описала спальни Лаудера и Маршалла?

– Сначала я должна их увидеть, чтобы высказать свое мнение. – Улыбаюсь я, хлопая ресницами.

С легкой улыбкой на губах он садится на край кровати и похлопывает по месту рядом с собой.

– Присядь.

Он снимает шелковый галстук, аккуратно складывает его и кладет на кровать, затем закатывает рукава синей рубашки на пуговицах до локтей. Я сажусь рядом, кладя набитую разной всячиной сумку с другой стороны от меня. Его взгляд останавливается на сумке, и я ожидаю, что он схватит ее, чтобы изучить содержимое, но он этого не делает.

Положив руки поверх черных брюк, он слегка наклоняется вперед, но смотрит мне прямо в глаза. Это его любимый метод общения, как будто он всегда готов к допросу, и я могу представить, что когда-нибудь он будет работать на ЦРУ или ФБР.

– Ты не совсем одет для вечеринки, – выпаливаю я, осознавая, что наши бедра соприкасаются.

– Аналогично, – мгновенно отвечает он, на секунду взглядом исследуя мое тело.

– Я оделась бы соответствующим образом, если бы знала, что приду сюда. Ты же живешь здесь, но одет, словно был на совещании.

– Ранее у меня была встреча, и не было ни времени, ни желания переодеваться.

– После окончания школы ты будешь работать в бизнесе своего отца? – спрашиваю я, задаваясь вопросом, не поэтому ли он одет так, будто только что провел день в офисе.

– После окончания Стэнфорда.

– Ты это выбрал или именно этого ожидают от тебя?

– Оба варианта. Я бы никогда не взял на себя обязательства, которые бы не хотел.

– Тебе повезло, что у тебя есть выбор.

Наступает многозначительная пауза, и он пристально смотрит на меня.

– Выбор есть всегда. Даже если тебе так не кажется.

– Почему это звучит как какое-то скрытое послание? – спрашиваю я, инстинктивно наклоняясь ближе к нему. Возможно, я ошибалась в своих суждениях. Раньше Сойер меньше всего представлял для меня интереса и казался скучным зазнайкой, но чувствую, что это потому, что он не открывает всех своих карт. В этом отношении он очень похож на Чарли, и они также разделяют прагматическое чувство долга.

Он придвигается ближе ко мне, и его карие глаза сегодня скорее зеленые, чем карие, с маленькими золотистыми крапинками, возвышающими их от обычных до необычных. На таком близком расстоянии я также могу разглядеть едва заметные веснушки на носу и щеках, и держу пари, что он был восхитительно милым маленьким мальчиком. Его пряный одеколон окутывает меня, и я расслабляюсь, что опасно, потому что он не меньший хищник, чем два других придурка.

– Может, так оно и есть. – Он заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо, впиваясь своим пристальным взглядом в мой.

Бабочки разлетаются в груди, когда его пронзительный взгляд делает со мной забавные вещи. Когда мы так близко, его напор становится менее пугающим и каким-то более интимным.

– Это какой-то новый хитроумный план? Тактики унижения Кэмдена недостаточно?

Он качает головой.

– Я говорю правду, и Кэм делает то, что, по его мнению, должен, но на самом деле он не такой.

– Да. Конечно. – Фыркаю я.

– Его реакция на тебя глубоко укоренилась, но он находится в сильном конфликте чувств.

– В каком смысле конфликте чувств?

Он проводит кончиком пальца по моей линии подбородка, и я резко втягиваю воздух, когда его электризующее прикосновение обостряет все мои чувства.

– Он привык ненавидеть тебя, – признается он более мягким тоном, его взгляд фиксируется на моих губах.

Я не уверена, было ли это признание преднамеренным или незапланированным, и понятия не имею, является ли оно искренним, но не хочу терять эту связь или что бы, черт возьми, ни происходило между нами прямо сейчас. Особенно, если это даст мне ответы, в которых я нуждаюсь. Медленно поднимаю руку, легко пробегая пальцами по шелковистым прядям его темно-каштановых волос.

– Почему? – шепчу я. – Почему он так сильно меня ненавидит?

Сойер проводит большим пальцем по моей нижней губе, и в этот момент я едва дышу. Нерешительность мелькает в его глазах, но я знаю, что не стоит давить на него. Итак, я жду, проводя пальцами по его волосам, пока он продолжает водить большим пальцем по моей губе, глядя на рот.

– Ты когда-нибудь задумывалась о том, что, возможно, мы на одной стороне?

Мое сердце колотится в груди, страх ограничивает доступ кислорода, пока я размышляю, раскрыли ли они мой секрет.

– Что ты имеешь в виду?

– Может быть, мы…

– Какого хрена? – первобытный рев Кэма отражается от стен, и я подпрыгиваю, когда дверь в спальню сильно хлопает о стену.

Он стоит там, как нечестивое видение, источая опасность и агрессию из каждой поры, и его властное присутствие поглощает весь кислород в комнате. Джинсы обтягивают стройные бедра, рубашка все еще расстегнута, демонстрируя красивое тело, на которое невозможно не пялиться.

Сила нашего притяжения в этот момент неоспорима, и наши взгляды встречаются, словно притянуты какой-то магнитной силой.

Сойер медленно убирает большой палец от моего рта и встает, нарочно поправляя штаны, приподнимает бровь и ухмыляется своему другу.

– Ты перебиваешь, – холодно говорит он, его взгляд устремляется на меня, нарушая противостояние с Кэмом.

Кэм входит в комнату, ноздри раздуваются, а взгляд горит от ярости.

– Что она делает в твоей спальне? Я думал, она, бля*ь, ушла!

Он говорит так, словно меня нет в комнате, пялится на своего друга, откровенно игнорируя меня, и это просто еще одна форма запугивания, ненависти и неуважения.

Ладно, к черту это дерьмо.

На сегодня с меня хватит.

Я хватаю свою сумочку и встаю.

– Я вернулась, придурок, – тыкаю пальцем в его лицо и рычу в ответ. – И ты мог бы это заметить, если бы не был занят другими делами.

Вид того, как Рошель отсасывает ему, с болезненной ясностью воскресают в моем сознании, и я пристально смотрю на него, вкладывая в выражение лица каждую унцию ненависти в сердце.

Жестокая улыбка приподнимает уголки его рта, когда он понимает о чем я. Мне хочется причинить ему боль: до крови царапать ногтями плоть, оторвать яйца и скормить акулам, кусать, шлепать и бить, пока он не превратится в грязную, разбитую мякоть у моих ног.

Жажда причинить боль не похожа ни на что, что я чувствовала раньше, и это говорит о многом, потому что я помолвлена с Трентом и регулярно хочу надрать ему задницу.

Но насилие – это не выход, поэтому я делаю лучшее, что могу в данный момент.

Потянувшись, я обвиваю руками шею Сойера, застав его врасплох, и целую. Это жесткий, страстный поцелуй. Он пронизан всеми ядовитыми эмоциями, гноящимися внутри меня. Если он и возражает, то не подает виду и без колебаний целует меня в ответ.

Отстраняясь, я провожу рукой по его груди и улыбаюсь, словно мой мир начинается и заканчивается с ним.

– Спасибо. За беседы и…

Я позволяю этому повиснуть в воздухе, радуясь, что он не разоблачает мой блеф, задаваясь вопросом, может быть, мы на одной стороне.

Я бросаю уничтожающий взгляд на Кэма и намеренно задеваю его плечом, выходя из спальни Сойера, взволнованная, сердитая, и разочарованная. По выражению лица Кэма было понятно, что сцена свидетелем которой он стал, взбесила его и я надолго запомню искаженное болью выражение красивого лица. Я знаю, что он накажет меня за эту выходку, но сейчас считаю это победой.

***

– Девочка, ты играешь с огнем. Ты уверена в своих действиях? – спрашивает Джейн на следующее утро во время нашей прогулки по пляжу после завтрака.

– Да. Нет. Не знаю. – Тяжело вздыхая, поднимаю камень и скольжу им по поверхности воды. Легкий ветерок развевает мои волосы по плечам, когда мы продолжаем идти.

– Что, если они расскажут Тренту? Он с ума сойдет, и у тебя настанут плохие времена. – Она пристально смотрит на меня с обеспокоенным выражением лица. – И тогда он начнет еще большую войну с новыми парнями. Не то чтобы я была против этого. Я ненавижу этих придурков за то, что они сделали со мной. То, что они продолжают делать с тобой. Но я не хочу, чтобы ты страдала еще больше, чем сейчас.

– Если они что-нибудь скажут Тренту, я совру, чтобы выбраться из этой ситуации. Он знает, что они что-то вынюхивают, так что не потребуется много времени, чтобы убедить его в обмане. Единственным свидетелем того случая с Джексоном был Оскар, а он никогда бы не сдал меня. Я целовалась с Кэмом в своей машине на пустой парковке, и я поцеловала Сойера в его комнате. Даже если бы Кэм подтвердил это, Трент ожидал бы этого и не счел бы это правдоподобным.

– Я все еще не могу поверить, что ты поцеловала всех троих.

– Я этого не планировала и, действительно, ненавижу их. – Бурчу я, бросая еще один камень в море. – Я действительно не думала об этом.

Кроме, может быть, Сойера. Я кое-что заметила в нем прошлой ночью и не думаю, что он также плох, как другие.

– Но они тебя все равно привлекают.

Я думаю об этом несколько мгновений, пока мы идем, улыбаясь пожилой паре, выгуливающей свою собаку, когда они проходят мимо, держась за руки.

Мне на самом деле не нравятся Сойер или Джексон. Конечно, они горячие парни, и это может быть весело, но в этом нет ничего глубокого. Ни один из них не разжигает ад в моем теле, не погружает мой разум в полный хаос и не заставляет сердце бешено биться, как это делает Кэм.

Я ненавижу то, что меня так влечет к нему.

Что химия, между нами, так сильно ощутима.

Что я не могу перестать думать о нем.

И меня беспокоит, что это говорит обо мне, потому что он издевался надо мной, лапал и унижал публично.

И все же я по-прежнему жажду его прикосновений.

Страстно желаю снова почувствовать, как его тело движется напротив и внутри моего.

Я ненавижу то, как сильно хочу его.

И как сильно меня тошнило и расстраивало то, что я увидела прошлой ночью.

Я никогда особо не злилась и не мучала себя размышлениями о прикосновениях Рошель к Тренту, но большую часть прошлой ночи я провела, свернувшись калачиком и обнимая подушку, ощущая, пронзающую мою грудь, боль от ее с Кэмом образов в моей голове. Я ненавижу, как интимно она прикасалась к нему, и мучила себя, представляя, что еще произошло после того, как я ушла.

Он поменялся местами с Джексоном и тоже трахнул ее?

Или трахнул другую девушку?

Трахнул их обеих?

Меня тошнит от этой мысли, и какой же больной сукой это делает меня?

Возможно, во мне больше от моего отца, чем мне хотелось верить, потому что он бы кайфовал от этого.

– Ты выглядишь обеспокоенной, – говорит Джейн, беря меня под руку.

– Ты думаешь, я такая же ненормальная, как мой отец?

– Что? – она резко останавливается, заставляя меня повернуться к ней лицом. – Нет! Ты совсем не похожа на этого монстра.

– Тогда почему я так сильно хочу Кэмдена Маршалла? Как я должна ненавидеть его за все, что он сделал, но в тоже время хотеть его прикосновений?

Я качаю головой, ненавидя это замешательство. Я хотела бы рассказать ей, что именно с ним потеряла девственность, но боюсь. Я знаю, что, если бы я попросила ее скрыть это от моего брата, она бы так и сделала, но с моей стороны было бы нечестно просить ее об этом, и я боюсь, что это аукнется мне в будущем. Последствиям всегда есть место быть.

Ей лучше ничего не знать. И надеюсь, что когда это выйдет наружу, я буду за миллион миль отсюда. Она будет первой кого мой отец будет допрашивать. А в это момент я хочу, чтобы она посмотрела ему в глаза и сказала, что не знала, и чтобы это было правдой, тогда он не выместит свой гнев на нее.

Поэтому, как бы мне ни хотелось довериться своему лучшему другу, я ничего ей не расскажу.

– Ты не можешь изменить того, в кого влюбляешься. Точно так же, как ты не можешь заставить себя чувствовать что-то к Тренту.

Я вновь обнимаю ее за плечи, притягивая к себе.

– Если бы все было так просто.

Глава 18

– Я принесла подарки, – плюхаясь на стул рядом с Ксавьер, говорю я и протягиваю ему кофе и пончик.

– Благодарю. Умираю с голоду. Я занимаюсь этим уже несколько часов.

Я целую его в щеку:

– Спасибо. Я ценю твою помощь и самоотдачу.

– Нам все еще нужны материалы для двух конвертов.

– Вот почему я здесь, – весело отвечаю я, потягивая свой кофе. – Дай мне поработать.

– Я настроил твое рабочее место, и все готово к работе. – Он указывает на экран прямо передо мной. – Но расскажи мне о других материалах, которые я должен исследовать.

Я показываю ему фотографии, которые нашла в спальнях парней прошлой ночью, спрашивая, может ли он опознать других мальчиков по фотографии и точно выяснить, что случилось с сестрой Джексона.

– Есть еще кое-что, – я допиваю свой кофе и выбрасываю пустой бумажный стаканчик в мусорное ведро. – Кэмден проговорился кое о чем. Он упомянул, что у него был старший брат, но, по твоим словам, он был единственным ребенком.

– Это задокументировано. Он единственный ребенок в семье. – Кивает Ксавьер.

– В этом нет никакого смысла. Зачем бы ему говорить, что у него есть старший брат, если это не так?

– Может быть, у него был двоюродный брат или лучший друг, который жил с ними, и он считал его братом? – задумчиво произносит Ксавьер.

– Или, возможно, был еще один ребенок, но он умер? – предполагаю я. – И почему весь мир думает, что ребята встретились только два года назад в академии, когда эта фотография показывает, что они знают друг друга намного дольше?

Он проводит рукой по щетине на подбородке.

– Это озадачивает, но мы докопаемся до сути. Оставь это мне. – Он поджимает губы и хмурится. – Я добавлю это к длинному списку вещей, которые должен сделать для тебя.

Я толкаю его локтем в ребра.

– Я очень хорошо плачу тебе за это.

– Это действительно так.

– И я твой любимый клиент.

– Такими темпами ты будешь моим единственным клиентом, – бормочет он, стуча по клавиатуре. – Выпускной год дает жару, а из-за работы на тебя у меня не будет много свободного времени перед экзаменами.

Ксавьер не здешний, и он переехал в Бостон только три года назад после окончания средней школы. Он учится в университете Райдвилла на полную стипендию, благодаря своему занудному техническому мозгу.

– Ты должна считать себя особенной.

– С тобой я уже это делаю. – Я снова чмокаю его в щеку. – И я знаю, что ты тайно любишь меня, – поддразниваю я.

– Если бы я увлекался цыпочками, ты бы была той самой. – Подмигивает он, и мы смеемся.

Он показывает мне, где находятся файлы, и я просматриваю их, пока не нахожу несколько подсказок. Идя по их следам, я собираю доказательства, затем распечатываю их и кладу в конверты, тщательно записывая имена снаружи.

Ксавье был занят завершением своей презентации, и он вручает мне флешку, когда я уже готова уйти.

– Просто подключи ее к своему ноутбуку и введи пароль, который я отправлю на твой мобильный. При любых вопросах звони.

– Спасибо за это, я так и сделаю. – Обнимаю я его.

Я двигаюсь, чтобы высвободиться из его объятий, но он продолжает держать меня, глядя на меня с обеспокоенным выражением на лице. Серебряное кольцо в его брови поблескивает, отражая свет.

– Ты бы сказала мне, если бы была в опасности, верно?

Я одариваю его веселой улыбкой.

– Я каждый день в опасности, Ксавьер. Ты ведь знаешь, кто мой отец, и на что способны его соратники. Что ждет меня, если я соглашусь на свадьбу с Трентом. – Я кладу ладонь на его щеку. – Вот почему я заключила с тобой сделку. Вот почему ты пытаешься найти что-то, чем я могу шантажировать своего отца, чтобы он оставил меня в покое, как только я покину Райдвилл.

– Ты можешь уйти прямо сейчас. Я могу сделать так, чтобы это произошло. С моими навыками и связями я могу спрятать тебя и обеспечить твою безопасность.

– Мне так хочется в это верить, но моя мать пыталась сбежать и заплатила за это своей жизнью. Я должна учится на ее ошибках. Единственный способ обеспечить свою безопасность – это иметь что-то на отца. Что-то, что может погубить его. Даже тогда он все еще может выследить меня, но это страховка, и, по крайней мере, выиграет мне немного времени. – Я целую его в лоб. – Я люблю тебя за то, что ты так заботишься обо мне, но не могу уйти, пока у нас не будет чем его шантажировать.

– Я беспокоюсь, что у нас мало времени.

Я громко выдыхаю, вырываясь из его объятий.

– Я знаю. Я постоянно чувствую, что к моей спине привязана бомба с часовым механизмом.

– И мне не нравится эта новая элита. У меня плохое предчувствие, что они сделают дерьмовую ситуацию еще более дерьмовее. Они уже все усугубляют.

Я снова обхватываю его лицо ладонями.

– Вот почему мы найдем то, что можно использовать против них. – Я опускаю руки, вытаскивая сотовый. – Чуть не забыла тебе сказать. Прошлой ночью я установила чип на мобильный. Я сейчас отправлю тебе его номер.

– Клево! – он сотрясает воздух кулаком. – Я загружу запись наблюдения прямо сейчас.

Я облокачиваюсь о край длинного стола.

– Что именно это нам даст?

– Доступ ко всем его текстам и сообщениям, и мы можем прослушивать прямые звонки. Я также смогу отслеживать всю активность на его мобильном: что он просматривает, приложения, которые он использует, и так далее.

На моих губах расплывается широчайшая ухмылка.

– Будем надеяться, что мы получим что-нибудь и как можно быстрее. Ситуация в школе выходит из-под контроля.

– Это должно помочь, – говорит он, указывая на пять конвертов в моей руке.

– Так и будет. Но это только часть проблемы. Мне нужно избавиться от этих парней до того, как они опубликуют запись.

Ксавьер знает, что они используют Джейн, чтобы манипулировать мной. Но я до сих пор не рассказала ему о потере статуса девственницы и о том, что Кэм использует это, чтобы заставить меня действовать.

– Я работаю над взломом их систем, но это оказывается сложной задачей, потому что все зашифровано и скрыто за крутыми брандмауэрами благодаря новейшему вредоносному программному обеспечению «Техксет», но продолжу в том же духе. Обещаю.

Подойдя к нему, целую его в макушку.

– Я верю в тебя и твои безумные навыки. Позвоню тебе позже, чтобы рассказать, как все прошло.

– У тебя все получится, малышка, – говорит он, посылая мне воздушный поцелуй, а затем снова утыкается в свой компьютер.

***

– Что это? – спрашивает Чад, уставившись на конверт со своим именем на нем.

– Для начала было бы неплохо всем присесть, – говорю я, махнув рукой в сторону диванов.

Оскар помог мне обустроить этот импровизированный офис в одной из старых гостиных, которыми мы больше не пользуемся. Мы отодвинули громоздкие диваны в угол, чтобы освободить место для столов и стульев, которые я заказала. Большой экран привинчен к стене над богато украшенным камином, и на каждой рабочем месте есть МакБук Про, принтер, канцелярские принадлежности, бутылки с водой и закуски. После оперативно-розыскных действий очень хочется есть, особенно с таким количеством тестостерона в воздухе.

– Не открывайте их пока, – говорю я четырем мальчикам и двум девочкам. Я попросила Чада найти небольшую, заслуживающую доверия группу, лояльную элите, и он выполнил мою просьбу.

Вот почему я ненавистно отдавать ему конверт, но не хочу рисковать. Слишком многое поставлено на карту.

Когда они все рассаживаются, я сажусь на подлокотник одного дивана, лицом к ним.

– Большое вам спасибо за то, что пришли сюда сегодня и согласились помочь, даже если не знаете, о чем идет речь. Я ценю вашу преданность и поддержку.

Я прочищаю горло, оглядывая каждого человека.

– То, о чем я прошу вас, незаконно, но могу вас заверить: никто не узнает, что это связано с вами, если только кто-нибудь в этой комнате не будет визжать как свинья. – Я вглядываюсь в глаза Чада, умоляя его понять. – В этих конвертах страховка и принесет всем нам взаимную пользу: так я буду уверена, что все, происходящее в этой комнате, не выйдет за ее пределы.

Я кладу руки на колени.

– Некоторые члены внутреннего круга и другие в школе, похоже, забыли свое место. Забыли о важности соблюдения правил и традиций, которые годами управляли школой Райдвилл. Новая элита вызывает волны и смуту, и мы должны остановить их. С ними я разберусь сама, но вы поможете мне восстановить контроль, авторитет и порядок в школе.

– Как? – спрашивает симпатичная девушка с милой прической эльфа цвета клубничный блонд.

– Ты ведь Эмили? – уточняю я, узнав ее по уроку всемирной истории. О ней я знаю только то, что она тихая, очень умная и держится особняком.

Она мне уже нравится.

Она кивает.

– У каждого человека есть секреты, – говорю я, вставая и медленно расхаживая. – Секреты – это слабости, и мы собираемся использовать эти слабости, чтобы одержать верх.

– Мы будем шпионить за людьми? – заинтересованно спрашивает Адам Витте.

– Да. Я дам каждому из вас список имен, и ваша задача: взломать их частные и школьные сети и раскопать всю грязь. Интернет-исследования также чрезвычайно полезны. Особенно, если секреты носят скорее семейный характер. Нам нужно найти чем можно было бы им угрожать, хотя бы один грязный секрет.

– Это пустые угрозы, или ты планируешь довести дело до конца? – обеспокоенно спрашивает Чад, и я понимаю почему.

– Я доведу дело до конца, если меня проигнорируют или бросят вызов, но у меня есть план. В назидание остальным я брошу под поезд нескольких в качестве наглядного подтверждения, и этого в сочетании с доказательствами, которые мы обнаружим, должно быть достаточно, чтобы напугать остальных, чтобы они даже не думали переступить черту.

– Это звучит грязно и мстительно, – говорит девушка с огненно-рыжими волосами. – И мне это не очень нравится.

– Это не месть. Это выживание, и теперь ты в нем участвуешь. Отступать нельзя.

Напряженная тишина пронизывает воздух, и пришло время подтвердить их преданность.

– Откройте ваши конверты. Не торопитесь, изучая содержимое, – добавляю я, направляясь к кофейному столику в верхней части комнаты и заваривая свежий чайник.

Чад вскакивает, его лицо краснеет, он приближается ко мне с явным страхом, запечатленным на его лице.

– Могу я поговорить с тобой снаружи? – я ставлю свою чашку с кофе и следую за ним в коридор. – Как, черт возьми, ты раздобыла это? – спрашивает он, встряхивая скомканные бумаги между сжатыми кулаками.

– Я взломала твой компьютер и скачала фотографии с жесткого диска. Это действительно было совсем нетрудно. Нужно быть осторожнее, если не хочешь, чтобы кто-то еще узнал.

– Этот файл был защищен паролем!

– У нас есть программное обеспечение, которое расшифровывает большинство паролей. Только системы с высокотехнологичными технологиями безопасны.

Его грудь вздымается, в глазах мерцает боль, и чувство вины давит на меня.

– Чад. – Я подхожу ближе, глядя ему прямо в глаза. – Я никому не скажу. Я знаю, что ты не предашь меня, так что эта информация никогда не увидит свет. Обещаю.

– Так зачем же тогда это делать? – хрипит он, теперь заметно дрожа.

– Потому что я ставлю себя на кон, и мне нужна страховка. В этом нет ничего личного. Ты же знаешь, что в нашем мире именно так все устроено.

– Пожалуйста, не говори Тренту, Дрю или Чарли. Они уважают меня и…

Я беру его дрожащие руки в свои.

– Дрю и Чарли уважали бы тебя даже узнав, что ты гей, но Трент – гомофобный мудак, который погубит тебя. Я знаю это так же хорошо, как и ты. Я никому не скажу. Вопреки мнению большинства людей мне не нравится причинять боль другим. Клянусь, тебе нечего бояться, если ты не будешь мне перечить.

Он качает головой, и воздух со свистом вырывается у него изо рта.

– Хорошо.

– Чад, – я обхватываю его голову, заставляя смотреть на меня. – Я клянусь, что дальше этого дело не пойдет. Ты можешь доверять мне. Но могу ли я доверять тебе?

– Клянусь своей жизнью, Эбигейл.

Искренность сочится из его слов и выражения лица, и я верю ему. Я киваю, улыбаясь.

– Итак, у нас все в порядке?

– Да, у нас все хорошо. – Он тоже улыбается, и его плечи заметно расслабляются.

– Тогда пошли. У нас есть работа, которую нужно сделать.

Остальных потрясло то, как легко я раскрыла скелеты в их шкафах, но если кто-то и колебался раньше, то не сейчас.

Я проигрываю, составленную Ксавьером, презентацию с пошаговыми инструкциями онлайн-расследования, объясняющую основные методы взлома и работу установленного им программного обеспечения, и все сосредоточенно и внимательно смотрят.

Удержание людей пресловутым шантажом срабатывает каждый раз.

Это всегда заставляет меня чувствовать себя никчемным куском дерьма, потому что прибегать к манипуляциям и шантажу – стратегия моего отца, и я ненавижу, что вынуждена использовать эту тактику.

Но сейчас все серьезнее, на кону моя жизнь, поэтому я делаю то, что должна.

Мы работаем допоздна, добиваясь больших успехов, и когда я заканчиваю в десять вечера, почти треть конвертов уже готова.

Я переселяю всех в домик у бассейна, который намного современнее и намного удобнее, чем главный дом.

Я убедила Дорогого папочку обновить его в прошлом году после того, как не смогла убедить модернизировать мавзолей, в котором мы живем. Он отказывается что-либо менять в доме, извергая обычную традиционную чушь. Я знаю, глядя на старые фотоальбомы, что нынешний дизайн существует уже много веков, и это видно.

Если бы он разрешил, то я бы жила здесь, но отец каждый раз отказывал в моей просьбе.

Я осматриваю роскошную обстановку, пока готовлю напитки для всех, и меня переполняет гордость. Я наняла компанию по дизайну интерьера Алекс Кеннеди, чтобы заняться ремонтом, и получила настоящее удовольствие от встречи с ней во плоти, объяснив, что мама была большой поклонницей бренда одежды Кеннеди, когда была жива. Каждый раз, когда я прихожу сюда, на моем лице появляется искренняя улыбка от мыслей о том, как сильно маме понравилось бы то, что Алекс сделала с этим местом. Тут повсюду чувствуется ее фирменный стиль.

Мы делаем перерыв, пока смотрим фильм и едим пиццу, и я не могу вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой непринужденной.

Я молча спрашиваю себя, почему же так долго держала этих людей на расстоянии вытянутой руки. Как часть внутреннего круга, даже отец не стал бы открыто критиковать меня за то, что я общаюсь с ними; хотя он бы подвел черту под любой близкой дружбой, потому что, по его мнению, их семьи уступают основной элите даже с их богатством и социальным положением.

Мы повторяем этот процесс по сбору информации и на следующий день, а так же пару вечеров на этой неделе после школы, и к вечеру четверга у нас все готово.

А теперь пришло время шоу.