Текст книги "Жестокие намерения (ЛП)"

Автор книги: Шивон Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Я отталкиваю его, испытывая отвращение к повороту в нашем разговоре.

– Уходи, Дрю. Я не могу слышать это сегодня вечером.

Его черты искажает жесткая гримаса.

– Перестань быть такой плаксивой сукой, – огрызается он. – Ты знаешь, насколько важен союз с Монтгомери. Нам обоим предстоит сыграть свои роли.

Я откидываю шелковое покрывало на большой кровати с балдахином и забираюсь внутрь, желая, чтобы этот день поскорее закончился.

– Я знаю, Дрю. Я слышала это всю свою жизнь. Мне не нужно, чтобы и ты постоянно мне об этом напоминал.

– Конечно, я буду это делать, – говорит он, присаживаясь на край кровати, теряя свой мимолетный гнев. – В тебе слишком много от мамы, и я вижу, как сильно ты хочешь взбунтоваться. – Он укутывает меня одеялом, как делал это после смерти мамы, когда мне регулярно снились кошмары. За исключением того, что тогда он обычно забирался в постель рядом со мной. – Но ты не можешь, Эбби. Перестань бороться с Трентом. Дай ему то, что он хочет, и он изменится. Он просто хочет, чтобы ты любила его.

– Он просто хочет трахнуть меня, – парирую я.

– Неужели это так плохо?

– Его член прогнил насквозь, и от его прикосновений у меня мурашки бегут по коже, так что конечно же это было бы плохо. Может быть, если бы он не был так агрессивен со мной все время и, если бы уважал меня так, как ты уважаешь Джейн, все было бы по-другому. Но он этого не делает, и не будет делать.

Хотя семья Форд не входит в число семей-основателей, их уважают в высших эшелонах элитного общества, известного как внутренний круг, и наш отец стремился заключить официальный союз. А брак между обеими семьями обеспечит это. Отец Джейн также настаивал на пункте о девственности, но Дрю и Джейн страстно любят друг друга, и не могли ждать. В отличие от меня Джейн обожает своего отца и не хочет его разочаровывать, поэтому, хотя она уже спит с моим братом, ее отец этого не знает. Каждый раз, когда Джейн остается ночевать у меня, ее родители предполагают, что она остается со мной, но обычно она спит в постели Дрю. Мой отец активно поощряет это, потому что ему нравится давить на мистера Форда, а он сексуальный извращенец. Частная секс-комната в нашем подвале подтверждает это.

Когда я вижу брата и Джейн вместе, таких влюбленных друг в друга, как будто на планете больше никого не существует кроме них, я чувствую странный укол зависти. Если бы мы с Трентом были влюблены, я была бы счастлива пустить его в свою постель. Но я его чертовски ненавижу и никогда бы добровольно не переспала с ним.

– Просто не делай глупостей, сестренка. – Дрю целует меня в лоб. – Мы уже потеряли маму, и я не смог бы вынести и твою потерю.

– Не буду, – вру я, садясь и обнимая его. – Но и не буду боксерской грушей Трента.

– Впусти его, Эбби, – умоляет Дрю. – Это облегчит мою жизнь. И когда брат закрывает за собой дверь, я задаюсь вопросом, есть ли в его словах какая-то мудрость и не следует ли мне внести некоторые изменения в план.

Глава 2

– Не верится, что в пятницу ты уезжаешь на целый месяц. – Надувает губы Джейн, цепляясь за Дрю, когда мы идем от парковки к входным дверям в наш первый день в средней школе Райдвилл.

Это выпускной год. Наш последний год здесь, до того как мы закончим школу и переедем в кампус частного колледжа на другом конце города.

– Я буду скучать по тебе.

Дрю крепче обнимает ее за плечи.

– Я тоже буду скучать по тебе, детка.

Он нежно целует ее в макушку, и она тает, прижимаясь к нему.

– Ты будешь скучать по мне? – спрашивает Трент хриплым голосом, крепко держа меня за талию.

Раннее утреннее солнце отражается от массивного бриллианта на моем безымянном пальце, он гигантский черт тебя побери.

– Как будто я скучаю по снегу в чудесный летний день, – парирую я, зарабатывая мрачный хмурый взгляд в ответ. Дрю бросает на меня предупреждающий взгляд через плечо, и я вспоминаю обещание, которое дала себе прошлой ночью. Сдерживая желчь, я обнимаю Трента и мило улыбаюсь ему. – Это было подло с моей стороны. Прошу прощения. Конечно, я буду скучать по тебе.

Глаза Трента подозрительно сужаются, в то время как Чарли, также известный как Чарльз Бэррон Третий, хихикает.

– Твоим актерским навыкам не помешало бы немного освежиться, – дразнит Чарли, приглаживая рукой зачесанные назад иссиня-черные волосы.

– Я говорю об этом прямо и без игры, – шучу я, когда Трент впивается пальцами в мою плоть.

Толпа расступается, когда мы приближаемся к главному входу, и отступает в сторону, позволяя элите войти. Благоговейная тишина опускается, пока мы поднимаемся по ступенькам к дверям. Парни кивают нескольким из своего ближайшего окружения, проходя мимо. И когда мы достигаем верхней ступеньки, Рошель почти волшебным образом появляется, как нежеланное привидение, облизывает губы и расстегивает еще одну пуговицу на белой форменной рубашке, обнажая еще больше пышное декольте и улыбается Тренту.

– Привет, детка.

Дрю вырывается из объятий Джейн, отводя ее в сторону и пристально смотрит на Трента. Трент крепко обнимает меня, когда мы оказываемся лицом к лицу с девушкой, которую он трахал прошлой ночью.

– Как ты меня назвала? – спрашивает он тихим голосом, мышцы его челюсти сжимаются, от чего ее улыбка дрогнула. – И что заставляет тебя думать, что ты вообще можешь говорить со мной? – она заметно сглатывает, искоса поглядывая на Дрю и Чарли с умоляющим выражением на лице. – Не смотри на них. Они тебе не помогут. – Трент хватает ее за подбородок, удерживая другую руку на моей талии. – А теперь, ты хочешь что-нибудь сказать?

– Мне жаль, дет… Трент. Я просто подумала, что после прошлой ночи…

Трент отпускает меня, хватает ее за шею и заталкивает внутрь здания. Дрю, Джейн и Чарли следуют за нами, а толпа следует за ними.

– Позволь мне прояснить одну вещь, – рычит Трент, прижимая ее к стене. – Ты ничего не имеешь в виду и в мыслях. Ты дырка, которую можно трахнуть, когда мне скучно или я пьян, и даже в этом ты не очень хороша.

Глаза у Рошель расширяются, кожа становится голубовато-серой, когда Трент крепче сжимает ее шею и продолжает.

– Если ты еще раз проявишь неуважение ко мне или моей невесте на публике, как сейчас, я закопаю твою мерзкую задницу в лесу и позволю животным обглодать плоть с гниющих костей.

Трент усиливает давление, а затем отпускает. Слезы выступают у нее на глазах, и ее руки автоматически двигаются, чтобы успокоить больную шею.

– Ты – ничто. Ты грязь у меня под ногами. Не более. Поняла? – требует он, пронзая ее жестким взглядом.

Нижняя губа дрожит, когда она кивает, а во взгляде сквозит страх.

Вот почему в нашем обществе существуют правила и места. Именно поэтому элита редко уделяла время девушкам из низших эшелонов – тем, кто из новых денег. В течение трехсот лет наши семьи контролировали Райдвилл. Каждое поколение в подростковом возрасте безраздельно властвовало в средней школе. Это больше, чем традиция. В этих краях таков закон. Родители записывают сюда детей, полностью понимая иерархию.

Они знают историю наших семей. Мэннинг, Монтгомери, Андерсон и Бэррон основали Райдвилл на северном побережье Массачусетса еще в восемнадцатом веке. Город процветал, когда начатые четырьмя семьями предприятия развивались в геометрической прогрессии и превращались в многомиллиардные корпорации, которыми сегодня управляют наши отцы. Те же самые предприятия и корпорации, которые скоро унаследуют: Чарли, Дрю и Трент.

Рошель думала, что преодолела социальный барьер, и целая толпа нетерпеливых девушек выстроилась в очередь, чтобы встать на колени перед тремя самыми горячими парнями в школе.

Сегодня эта фантазия рушится. Трент ставит ее на место перед аудиторией не просто так, а чтобы научить других их законному месту в порядке вещей и устоях этого места.

Она знает, что лучше не приближаться к одному из избранных без вызова. Глупая девчонка. Мне не следовало бы ее жалеть, но я жалею. Я и раньше была в центре разъяренного Трента и его обидных слов, и не зря называю его психом. Трент не в себе. Он, несомненно, самый ущербный и самый испорченный из элиты.

Мне может не нравиться эта девушка и ее жалкие попытки запугать и унизить меня, но она оказала мне услугу. Пока Трент трахал ее, он оставил меня в покое, и я думаю, что должна ей за это. Но я не могу проявить сострадание к ней на публике, поэтому изображаю рычание на губах и бросаю уничижительный взгляд на ее тело.

– Прикройся, – шиплю я. – Твои синяки видны. Я думаю, Трент менее осмотрителен в том, чтобы не отмечать своих подружек для траха в очевидных местах.

Визг шин снаружи отвлекает наше внимание от Рошель. Трент, Дрю и Чарли обмениваются понимающими взглядами.

– Что? – спрашиваю я, гадая какую информацию они утаили от меня на этот раз, и краем глаза замечаю, как Рошель убегает со слезами на глазах.

– Я думал, твой отец все уладил и положил конец этой нелепости, – говорит Дрю, пристально глядя на Чарли.

– Положить конец чему? – мой вопрос снова остается без ответа, и кровь закипает в венах. Я подхожу к своему брату. – Эндрю. – Я упираю руки в бедра. – Чего я не знаю?

– Мы думали, что разобрались с проблемой, – загадочно говорит он.

– Никогда не доверяй гребаному Бэррону, чтобы он выполнил свою работу.

Трент усмехается Чарли, но тот слишком занят, нажимая кнопки на мобильном, чтобы заметить.

Шум толпы снаружи напоминает нам, что нужно разобраться с ситуацией. Дрю кидает полный кинжалами взгляд на людей, блокирующих вход, и они немедленно отходят в сторону, расчищая нам путь. Трент хватает меня за руку и тянет обратно через двойные двери.

Внимание толпы привлек ярко-красный «Феррари», припаркованный у обочины. Или, скорее, два горячих парня, сопровождающих его. Парень с растрепанными грязно-белокурыми волосами сидит на капоте, согнув колени, нагло курит косяк, стреляя взглядом «трахни меня» в пару девушек, таращащихся на него с открытыми ртами. Его красно-черный галстук свободно болтается на шее, белая рубашка помята, как будто он в ней спал, и на нем нет обязательного черного блейзера с красной отделкой и высоким гербом Райдвилла.

Второй же небрежно прислонился спиной к боку машины, его длинные ноги, обтянутые стандартными серыми форменными брюками, скрещены в лодыжках, излучая атмосферу человека, которому все равно. Но его острые глаза внимательно осматривают толпу, предполагая, что он лидер этой маленькой парочки. Он воплощение высокого, темноволосого и красивого мужчины с темно-каштановыми волосами, которые зачесаны в классическом стиле и подчеркивают лицо. Лицо, за которое модели готовы убить. Он весь в угловатых линиях и высоких скулах, с полными губами и густыми бровями. Легкая ухмылка приподнимает уголки рта, когда он наблюдает, как его друг флиртует со стайкой девушек, окружающих его. Бл*дь, позже им придется дорого заплатить за это.

Дрю и Чарли задерживаются на секунду, ожидая Трента и меня, и мы подходим к машине как команда. Это не первое наше родео, и мы знаем, что делать.

Трент выпячивает грудь, не сводя глаз с темноволосого парня.

– Тебе здесь не место, Хант. Так что забирай Лаудера и Маршалла, где бы он, черт возьми, ни прятался, и мчитесь обратно в Нью-Йорк, как хорошие маленькие миньоны.

Ухмылка растет на лице Ханта, когда он отталкивается от машины, выпрямляясь во весь рост. Кокетливое выражение лица Лаудера меняется, когда он спрыгивает с капота, приземляясь прямо перед Трентом. Хант подходит, чтобы встать рядом с ним, и они обмениваются каким-то невысказанным общением.

Лаудер затягивается косяком и глубоко вдыхает дым в легкие, его щеки вваливаются, когда он смотрит на Трента. Трент крепче сжимает мою руку, и в воздухе чувствуется напряжение. Толпа притихла, и можно было услышать, как упала булавка. Лаудер выпускает дым изо рта прямо в лицо Тренту, и мне не нужно смотреть на него, чтобы знать, что он в ярости. Знакомый мускусный аромат кружится вокруг меня, щекоча ноздри.

Ухмылка Ханта становится шире, и я пристально смотрю на него. Его проницательные карие глаза фокусируются на мне, и, черт возьми, этот парень-определение секса на ногах. Не такой сексуальный, как горячий незнакомец, которому я отдала свою V-карту, но близко. Он окидывает меня пристальным взглядом, и его медленное изучение моего тела похоже на чувственную ласку. Трент сжимает мою руку так сильно, что удивительно, как у меня еще остались какие-то ощущения в пальцах.

– Если ты не хочешь надеть мешок для трупов, я предлагаю тебе отвести свои гребаные глаза от моей невесты, – рычит Трент, агрессия просачивается в воздух.

Он ведет себя так с каждым парнем, который рискует посмотреть в мою сторону, и это главная причина, по которой у меня нет друзей-мужчин в этой школе, за исключением элиты. Даже парни из внутреннего круга боятся со мной разговаривать.

Голова Лаудера склоняется в сторону, и он тихо присвистывает. Его пронзительные голубые глаза почти смеются, когда он смотрит на меня. Он подмигивает, широко улыбаясь, демонстрируя набор подходящих ямочек и ослепительный набор жемчужно-белых зубов. С его взъерошенными волосами, потрясающими глазами и кокетливыми манерами он так же привлекателен, как и его приятель. Неудивительно, что девушки на обочине буквально выкручивают свои трусики. Единственная причина, по которой я не пускаю слюни, – это трое парней, стоящих по бокам от меня.

Я совершила ошибку, использовав парня младшего курса, чтобы попытаться доказать свою точку зрения Тренту. Я даже не целовала Фентона, просто немного флиртовала с ним, и он был достаточно глуп, чтобы пофлиртовать в ответ. Позже той ночью Трент избил его так сильно, что он оказался в больнице с несколькими сломанными ребрами, разбитой челюстью и тяжелым сотрясением мозга. Фентон так и не вернулся в школу, и я перестала пытаться преподать урок своему нежеланому жениху. Теперь я избегаю любого безрассудного флирта с парнями, чтобы защитить их.

Но Лаудер не в курсе.

– Трахни меня. – Он входит в мое пространство, абсолютно нарушая всяческие границы, обхватывая мою щеку супер быстрым движением. – Ты прекрасна.

– А ты выходишь за рамки дозволенного. – Я убираю его руку от лица, намеренно игнорируя маленькую искорку от его прикосновения. – Ты всегда прикасаешься к женщинам без их разрешения?

– Мне никогда не отказывали, – говорит он, снова делая затяжку косяка.

– Теперь да, – отвечает Трент вместо меня.

– Он всегда говорит за тебя? – спрашивает Хант, выгибая бровь.

– Я вполне могу говорить за себя. И вы слышали моего жениха. Вам здесь не рады. – Я пристально смотрю на них, непоколебимым взглядом. – Уходите.

– Черт. Я люблю властных женщин. Это чертовски заводит, – добавляет Лаудер, потирая рукой промежность.

– Если нам придется применить физическую силу, чтобы удалить вас отсюда, мы это сделаем, – говорит Дрю, делая шаг вперед и выхватывает косяк из пальцев Лаудера. Он бросает его за спину, чтобы один из его приспешников избавился от него. – И прекрати трахать мою сестру глазами.

– Эндрю Херст-Мэннинг, – говорит Хант, вздергивая подбородок и пристально глядя на моего брата. – Сын Майкла Херста, генерального директора и мажоритарного акционера Manning Motors, крупнейшего мирового производителя автомобилей, и Оливии Мэннинг, дочери легендарного Дэвиса Мэннинга, оба ныне покойные. Близнец Эбигейл Херст-Мэннинг, – продолжает он, бросая еще один взгляд в мою сторону, – которая станет Эбигейл Херст-Мэннинг Монтгомери после того, как выйдет замуж за Трента Монтгомери Вторым, после выпуска следующим летом. Ну как, я справляюсь?

– Меньше среднего, – вмешивается Чарли, заканчивая любой разговор по мобильному телефону, который вел. – Если вы рассчитываете произвести на нас впечатление с помощью простого поиска в «Гугле», вы жестоко ошибаетесь.

Чарли прав – всю эту информацию можно почерпнуть в Интернете. И все местные жители знают, что наше второе имя должно быть Херст, но из-за того, что имя Мэннинг имеет такой большой вес, в наших свидетельствах о рождении указано двуствольное имя.

Технически я Эбигейл Херст-Мэннинг, но все зовут меня Эбигейл Мэннинг. То же самое относится и к Дрю, и это то, что одобряет отец. Я часто задавался вопросом, почему он юридически не сменил свое имя.

– Говоришь как настоящий Бэррон, – отвечает Лаудер со злой улыбкой. – А выглядишь как стереотипный богатый придурок, которому нужно что-то доказать.

Он щелкает пальцами, оглядываясь назад.

– Ты. – Он указывает на кого-то. – Лови.

Он бросает ключи от машины, и они взлетают над нашими головами.

– Припаркуй мою малышку, и если с ней что-нибудь случится, виноват будешь ты.

Он показывает двумя пальцами на жалкого ублюдка, прежде чем схватить мою руку и поднести ее ко рту. Он подмигивает, целуя тыльную сторону моей руки, намеренно игнорируя пар, поднимающийся из ушей Трента.

– До встречи, о прекрасная. – Хант фыркает, качая головой. – Увидимся, придурки, – говорит Лаудер, толкая Трента в плечо, когда он пробивается сквозь элиту, делая шаги по два за раз.

– Это было забавно, – невозмутимо отвечает Хант, поправляя галстук и следуя за своим приятелем в школу.

– Что, черт возьми, происходит? – Трент кипит от гнева, посылая ядовитые флюиды в сторону Чарли.

На этот вопрос я бы тоже не возражала получить ответ.

Глава 3

– Пойдем и поговорим по дороге, – произносит Чарли. – Мы не можем опоздать на занятия в первый же день.

Я закатываю глаза, когда никто не смотрит. По Чарли и не скажешь, что показное совершенство истощает и его. Он самый сострадательный и внимательный из трех представителей мужской элиты, но так серьезно относится к своей роли. Каждое слетающее с его губ слово, действие и реакция тщательно взвешиваются. Чарли никогда не совершал поступков, которые могли бы опозорить элиту или имя Бэррона. Я редко видела его в гневе, и Чарли никогда не связывался ни с кем из школы, предпочитая девушек из колледжа.

Он единственный, кого не принуждают к браку по договоренности, потому что у него есть то, чего нет у всех нас, – родители, которые души не чают в нем и друг в друге. Его родители верят в любовь, и поэтому Чарли свободен выбрать на ком хочет жениться и главное когда. Это постоянное яблоко раздора между ними и Дорогим папочкой с Кристианом Монтгомери, не в последнюю очередь потому, что это демонстрирует пренебрежение традициями. Но Чарльз Бэррон, отец Чарли, любит раздвигать границы и бросать вызов старым правилам, не волнуясь, что это вызовет конфликт в рядах. Это не значит, что он отвечает перед отцом Трента или моим. Однако, если бы я была на его месте, то не стала бы противостоять этим двум ротвейлерам. Их преданность друг другу простирается так далеко, что если отец Чарли продолжит настаивать, то может оказаться в затруднительном положении.

Чарли во многом похож на своего отца. Он всегда прикроет мою спину, и также неоднократно вмешивался в споры как с Дрю, так и с Трентом. Но все свое Чарли держит при себе, и под харизматичным и приветливым фасадом скрывается тихий манипулятор. Глянув на Трента и Дрю, вы сразу понимаете что они из себя представляют. А Чарли, скорее, похож на тихих лебедей, которых мы изучали на биологии в прошлом году – все красивые и чистые, но как только на их территорию вторгаются, то сразу нападают. Я еще не видела, как Чарли нападает, но знаю, что он способен на это, и чувствую, что он самый жестокий из всех.

Дрю провел толпу в здание, и мы поднимаемся по ступенькам позади них.

– Твой отец сказал, что разберется с этим, так какого хрена они здесь? – рявкает Трент, у которого, как обычно, заканчиваются запасы терпения.

– Кто они такие? – вмешиваюсь я, игнорируя обжигающий взгляд Трента, брошенный в мою сторону.

– Сойер Хант и Джексон Лаудер, – подтверждает Чарли, засовывая руки в карманы, когда мы выходим в коридор.

Имена звучат знакомо. Я перебираю в уме известные детали, и когда кусочки головоломки складываются вместе, мои глаза расширяются от удивления.

– Отец Сойера владеет «Техксет», а отец Джексон – сумасшедший идиот, который владеет самой успешной в мире командой «Формулы Один», верно?

– Да, хотя Лаудер руководит кучей разных команд. Не только в «Формуле Один». С Кэмденом Маршаллом, возглавляющим их веселую банду воров, они считают себя новой денежной элитой, – усмехается Дрю, поджимая губы.

Ни для кого не секрет, что отношения между старой денежной элитой (прим.: аристократия, владеющая состоянием в течение нескольких поколений) Райдвилла и новой денежной элитой (прим.: денежная аристократия в первом поколении), переехавшей в этот район в более позднее время, мягко говоря, не лучшие и между ними мало теплых чувств. Лицемерие поразительно, но я отказалась от попыток применить логику к «нашему обществу» уже многие годы. То, что мой брат назвал их ворами, тоже не является просто комментарием. Все традиционалисты верят, что новая денежная элита стремится украсть их корону и статус и не остановится ни перед чем, чтобы прогнать их. Чтобы лишить их богатства и репутации. Оставить их ни с чем. И это не ограничивается только Райдвиллом. Я знаю, что по крайней мере несколько из конференций выходного дня, на которых ребята присутствовали в прошлом году, были организованы для укрепления связей с элитой старых денег из других штатов.

Я живу в извращенном мире, и это движущая сила моих планов побега. Я не хочу существовать в мире, где от женщин ожидают, что они будут красиво выглядеть и рожать детей, закрывая глаза на распутство своих мужей.

Где прогресс, упорный труд и решительность не одобряются, если только вы не принадлежите к элите старых денег.

Где власть и контроль являются главными устремлениями, и не имеет значения, кого вы растопчете по пути к вершине.

Где гнусные сделки, преступные деяния и действия без моральных ориентиров поощряются и приветствуются.

– Кстати, где этот придурок Маршалл? – напряженно спрашивает Трент.

– Не знаю, – отвечает Чарли. – Но он определенно где-то есть.

– И почему же? – требует Трент, резко останавливаясь у наших шкафчиков. – Я думал, Маршаллу нравится прятаться, как и его отцу-отшельнику.

Пока ребята разговаривают, мы с Джейн складываем лишние книги в шкафчики.

– Может, он выходит из своей скорлупы, или специально держится в тени. – Пожимая плечами, отвечает Чарли.

– Они не могут быть здесь, – сказал Дрю. – Мой отец будет в ярости, когда узнает, что твой не разобрался с этим, как обещал.

– Он собирался использовать это как рычаг, чтобы освободить нас на месяц для тренировочного лагеря, – хладнокровно отвечает Чарли.

Я не знаю, почему ребята должны посещать занятия во время учебного года, но раз в два года они ездили туда во время школьных каникул.

– Чушь собачья, – огрызается Трент. – Мы контролируем эту школу. Ее построили отцы-основатели, и наши огромные пожертвования наполняют казну.

– Это не единственная причина, – невозмутимо продолжает Чарли. – Лаудер подкупил директора Сэйерса местом в команде «Формулы-3» для его сына.

– Этот придурок все еще думает, что может участвовать в гонках профессионально? – спрашивает Дрю, выгибая бровь.

– Очевидно, – говорит Чарли. – Но суть сопротивления – Хантер Сойер. Он один из самых востребованных квотербеков.

– А после аварии Брэдли Норта, мы потеряли квотербека. – Трент потирает виски. – К черту все.

– Мы избавимся от них, когда вернемся из поездки, – говорит Чарли. – Сейчас нет смысла жаловаться и стонать.

– Мы не можем оставить Эбби разбираться с этим в одиночку, – говорит Трент, когда я закрываю шкафчик и присоединяюсь к нему. Его пальцы автоматически переплетаются с моими.

– Я разберусь, и к тому же у меня будет поддержка внутреннего круга (прим.: доверенные лица элиты).

– Мне это не нравится, – говорит Дрю, обнимая Джейн за плечи, когда мы идем в нашу классную комнату.

– Как же мне это не нравится, – признается Трент. – И, если этот ублюдок Лаудер еще раз тронет мою женщину пальцем, я сравняю его с землей.

Я твердо верю, что это все, что я для него значу.

Собственность.

Символ статуса.

Хорошенькая птичка, которую можно держать запертой в клетке.

Игрушка, с которой можно поиграть, когда у него будет настроение.

– Я могу отклонить любые непрошенные знаки внимания. А Оскар и Луи почти не отходят от меня. – За исключением тех случаев, когда я шантажом заставляю их оставить меня одну, но элите не нужно об этом знать.

– Твоим телохранителям запрещено находиться на территории школы, детка, – говорит Трент, останавливаясь перед дверью. – Тут ты наиболее уязвима.

– Спасибо за вотум доверия, – огрызаюсь я.

– Детка. – Он обхватывает мое лицо ладонями, беспокойство мелькает на его лице, что является большой редкостью.

Бывают краткие моменты, когда я вижу другую сторону Трента. Вспышки того маленького мальчика, которым он был раньше. Моменты, когда я верю, что он может быть способен что-то чувствовать. Но они так мимолетны, что я обычно забываю об их существовании.

Глядя на него сейчас, на прозрачный страх на красивом лице, было бы легко влюбиться в него. Но я никогда не забываю монстра, который живет внутри. Я не могу себе этого позволить. Не тогда, когда на карту поставлена моя жизнь.

– Я знаю, что ты можешь постоять за себя. Но эти ребята пришли сюда не без определенной цели. Они что-то замышляют, и мне не нравится оставлять тебя уязвимой.

Без предупреждения он целует меня. Обычно я отталкиваю его, когда он пытается проявить какую-либо близость. Но в новой игре решаю изменить ситуацию и целую в ответ, чувствуя его приятное удивление, когда не сопротивляюсь.

Конечно, Трент есть Трент. Он должен владеть моментом: хватает меня за задницу, прижимая вплотную к своему телу, втискивая язык мне в рот и пожирая меня. Чем дольше мы целуемся, тем тверже становится его член. Он полностью игнорирует нашу аудиторию, и, если бы он не был таким придурком, мне бы, наверное, это даже понравилось. Спустя несколько минут кто-то прочищает горло, и мы отрываемся друг от друга. Дрю дает Тренту подзатыльник.

– Это было чертовски отвратительно, и теперь я не могу этого развидеть.

Трент ухмыляется, хватая меня за грудь через рубашку, чтобы еще больше разозлить его. На этот раз я, не колеблясь, шлепаю его по руке.

– Ты такая свинья.

– Но я твоя свинья, – парирует он, покусывая мочку моего уха.

– Повезло мне. – Вместо того, чтобы как обычно использовать свой саркастический тон, я лучезарно ему улыбаюсь.

– Становится все более убедительным. – Чарли хихикает мне в ухо, и я тоже шлепаю его, вытаскивая лучшую подругу из объятий брата, и беру ее за руку.

– Проваливайте, неудачники. Мы уходим. – Я не жду их ответа, открываю дверь и втаскиваю Джейн внутрь вместе со мной.

Все утро горячей темой для сплетен являются две вещи: публичное разоблачение Рошель и прибытие новых парней. Заведение гудит от возбуждения, и я никогда не видела, чтобы кафетерий был так переполнен. Чед и Вентворт дежурят у дверей, следуя приказам элиты. Они не пускают внутрь бедолагу, которого заставили припарковать «Феррари» Джексона, и девушек, что флиртовали с ним этим утром. Они стоят там, спорят, плачут и топают ногами, в то время как болван послушно уходит, понимая, что нарушил свод правил, даже если это не его вина.

Парни отступают в сторону, чтобы позволить нам с Джейн войти, и уважительно кивают. Мы идем к нашему обычному столику, а Трент вскакивает, выдвигая для меня стул.

– Привет, дорогая. – Он улыбается, прежде чем чмокнуть меня в губы нехарактерным сладким жестом. – Садись. Я уже принес тебе обед.

Я часто моргаю и стою, как вкопанная, думая, что это не просто так. Возможно, у него проснулась совесть, и он сожалеет о случившемся с Рошель. В любом случае, я в любой день предпочту приятного Трента сварливому и сквернословящему.

Как всегда, Джейн садится рядом с Дрю, и они долго целуются, а Чарли сидит по другую сторону от меня, без компаньонки. Остальная часть нашего стола занята старшими членами внутреннего круга. Трент кладет руку на спинку моего стула, придвигаясь ближе. Я бросаю на него подозрительный взгляд.

– Почему ты такой милый?

– Я не думал, что быть милым со своей невестой преступление?

– А что насчет Рошель?

– Я знал, что ты ревнуешь. – Трент не может сдержать ухмылки.

Я закатываю глаза, накалываю вилкой кусочек курицы и засовываю его в рот, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего.

– Я покончил с ней. Даю тебе слово. – Он наклоняется ближе ко мне. – Ты знаешь, что ты единственная, кого я люблю и уважаю.

– Ты любишь меня? – я недоверчиво выгибаю бровь.

– Почему ты вообще сомневаешься в этом? – хмурится он.

– Потому что ты, кажется, ненавидишь меня больше, чем любишь.

– Я мог бы сказать тебе то же самое.

Он мог бы, и в моем случае это было бы правдой. Он проводит рукой по моим волосам, обхватывает меня за шею и притягивает к себе. Его губы касаются моих в мягком поцелуе, на который я никогда не верила, что он способен.

– Я больше не хочу с тобой ссориться, – шепчет он мне в губы. – И хочу, чтобы ты знала, что теперь я на сто процентов предан тебе. Других девушек не будет. Обещаю.

Последнее, что мне нужно, это чтобы его слова обернулись против меня, поэтому тщательно обдумываю свои.

– Рада это слышать, Трент. И я дам тебе слово, что тоже перестану бороться с тобой при одном условии.

– Каком?

– Ты уважаешь мое желание оставаться девственницей до нашей первой брачной ночи.

Мне нужно выиграть время. Все очень просто, вот так. Его кадык подскакивает к горлу.

– Я хочу уважать это и пытаюсь делать это. Знаю, что ты пытаешься соблюдать условия сделки, но, детка, у меня есть потребности.

Проглотив отвращение, я кладу руку ему на бедро и прижимаюсь губами к уху.

– Я могу позаботиться о твоих потребностях, если ты пообещаешь, что проникновение исключено.

Он обхватывает мое лицо большими ладонями, исследуя глаза в поисках правды. Я овладела искусством лгать мужчинам в лицо, так что для меня это не имеет большого значения.

– Согласен.

Он крепко целует меня, и я скольжу рукой выше, касаясь кончика члена. Он резко втягивает воздух и углубляет поцелуй.

– Трент. – Резкий тоном произнес Дрю, явно осуждая нас, и мы отдаляемся друг от друга. – Не время и не место, – добавляет он, когда звуки шума у двери достигают наших ушей. Мы оборачиваемся как один, не удивляясь, что Джексон и Сойер спорят с Чедом и Вентвортом. Дрю встает. – Я разберусь с этими ублюдками.

– Нет. Позволь мне. – Все трое парней смотрят на меня. – Я останусь единственным представителем элиты, пока вас не будет. Я буду за главного, так что лучше начать прямо сейчас. Или ты мне не доверяешь?

Дрю возвращается на свое место.

– Займись этим, сестренка. – Я показываю ему средний палец. Ну и что с того, что он родился на пятнадцать минут раньше меня?