Текст книги "Единственная и неповторимая"

Автор книги: Шейн Уотсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Джеки уставилась на свои туфли. Краем глаза она видела, как красотки-хищницы заволновались, встряхивая гривами и облизывая зубы кончиками языков.

– Отлично! – сказала она и посмотрела ему прямо в глаза, досчитав до трех.

Глава 4

Пять, четыре, три, два, один… Начали!

Эмбер Бест в длинном пальто подходит к камере, которую держит высокий мужчина, не вошедший в кадр. Полы пальто развеваются, и взору предстают длинные обнаженные ноги в боксерских шортиках. Эмбер подходит к камере ближе и наклоняет голову, чтобы спрятаться от яркого света. Она улыбается.

Изображение начинает дрожать, затем картинка восстанавливается, и в кадр попадает проезжающий лимузин, в котором видны женские ноги на заднем сиденье и мужская рука на них.

Крупным планом мужчина в пиджаке под змеиную кожу. Он развалился в кресле-качалке. Титры внизу экрана: «Феликс Кэт».

– Я считаю, что весь успех Эмбер заключался в ее умении находиться в гуще событий. Она была топ-моделью до самого конца семидесятых годов, последнего времени, когда модели знали свое дело. Они любили поразвлечься, были умными и стильными, а не просто куклами. – Мужчина ухмыляется и затягивается сигарой. – У этих цыпочек все было под контролем. Куда бы они ни шли, мы следовали за ними. Они зажигали на всех вечеринках, и не только с парнями из рок-групп, но и со всякими знаменитыми актерами, певцами, гонщиками… с кем только не зажигали! Вот это было время! И Эмбер была среди них номер один.

Следующий кадр – красная ковровая дорожка, вдоль которой выстроились фотографы. Камера переключается на оживленную толпу в вечерних костюмах на верхних ступенях лестницы. В объектив попадают принц Уэльский и Эмбер Бест в платье с блестками, сверкающими в свете вспышек.

Крупным планом Уимблдон, центральная площадка. Борг и Коннорс разыгрывают подачу. Борг отбивает мяч, зрители взрываются аплодисментами. Крупным планом ряд зрителей под королевской ложей. Камера задерживается на широкополой соломенной шляпе, слышится голос арбитра: «Смена мячей». Шляпа приподнимается, и становится видно ее владелицу. Это Эмбер Бест. Рядом в больших солнцезащитных очках смуглый мужчина с прической «афро».

В кадре вновь Феликс Кэт.

– Во дворце она была любимицей. За ней посылали машины, а она заставляла их ждать себя по два-три часа, пока наряжалась в своей квартирке в Кенсингтоне. Из окон свешивались боа, из двери торчали туфли. Она говорила одно и то же: «Если он хочет видеть дорогую Эмбер, должен помнить, что ей нужно один час сорок пять минут плюс время на то, чтобы выпить мартини». – Феликс смеется, смех переходит в неудержимый кашель. – Какое-то время, пока мы встречались, она была у нас на подпевках. Около трех лет, если я не ошибаюсь… Да, я должен был для нее написать песню «Папочкины деньги». Но самое смешное, знаете ли, это то, что денег у нее на самом деле не было.

Феликс шутит с кем-то за кадром.

– Но конечно же… – говорит он вновь серьезным голосом, – персонаж этой песни во многом напоминает Эмбер Бест.

На экране клип к песне Феликса Кэта. Феликс Кэт поет: «Ей нужен парень и «тойота-королла». / Она хочет быть фанаткой рок-н-ролла. / Одежды не хватает, с общением проблема. / Какие ботинки выбрать – главная дилемма. / О, ей не выбрать…»

Крупным планом поющая Эмбер: «Дай мне иены, дай мне марки, дай мне долларов десятку. / Деньги, деньги…»

Экран медленно гаснет.

– Я думаю, тебе надо сделать глубокий вдох и расслабиться.

Сэм лежал на пуфе, набитом легкими перекатывающимися шариками пенопласта, в квартире Джеки. Она сидела на диване, заваленном пакетами из магазинов «Джон Льюис», «Бутс», «Харви Николз» и картонными коробками с ручками. У нее было такое выражение лица, будто она открыла все рождественские подарки и не нашла того, о чем так мечтала.

– Вот так… – Сэм ерзал на пуфе и махал руками, пытаясь устроиться поудобнее. – Дело в том, что ты неправильно к этому подходишь. Немного подготовки, конечно, не помешает. Ты хочешь чувствовать себя спокойно и до известной степени уверенно. Но пытаться за неделю до свидания стать идеальной девушкой – не самая лучшая идея.

Джеки уставилась на гору пакетов, теребя товарный чек в руках.

– Итак, давай хорошенько подумаем. Что у тебя в этих сумках? Наверное, пара-тройка нужных вещей и несколько не совсем нужных… Посмотрим, что там.

Сэм с трудом поднялся с пуфа на ноги и порылся в одном из пакетов. Джеки не отрываясь смотрела на стенку.

– Ага! Двуспальное одеяло, для чего интересно? Два комплекта простыней, покрывала и так далее… хм…

– Если тебя это интересует, я все еще укрываюсь односпальным, которое у меня осталось со времен учебы в университете.

– Тогда все понятно. Односпальным одеялом Мисс Машина Любви укрываться не будет. Хорошо, белые полотенца. Две свечи, симпатичные. Четыре было бы повеселее, но и так неплохо. А здесь у нас что – компакт-диски?

– Это один из первых критериев, по которому мужчина тебя оценивает. Когда я была в магазине, я подумала: а что, если мне как раз понадобятся Дэвид Боуи или Мик Джаггер, и мне придется потом стоять в очереди за компакт-дисками с их песнями только потому, что я не купила их раньше? Представь, какое будет унижение. – Джеки вздохнула и откинула голову на спинку дивана.

– Итак, у нас довольно много классики семидесятых.

Сэм складывал диски в кучу, изображая шок каждый раз, когда находил очередной в сумке.

– «Лед Зеппелин»… о-о-о… и… ого… Похоже, здесь нет никого, кто сейчас на вершинах чартов… Жидкость для полоскания рта. Хорошо. Зубная нить. Так. Дезодорант. Так. Увлажняющий лосьон для тела с маслом жожоба, верно? Дальше… Книги! А что, у вас будет время для чтения?

– Его кумир – Хемингуэй.

– Ладно, на тумбочку положишь. Трусики…

– В любом случае мне нужно было купить новые.

– Ну конечно же. Один, два, пять… восемь глянцевых журналов. И еще журналы «Фото 100», «Камера»… японский какой-то…

– Он на них работает. Он же фотограф!

– Понятно, необходимая исследовательская работа. Три пакета с одеждой, верно?

– Да.

– Надо полагать, у тебя будет возможность переодеваться, или обойдемся одним комплектом?

– Но ты же не знаешь… – Джеки громко вздохнула, – я имею в виду, что ты скорее всего не знаешь, что ему нравится.

Сэм расправил плечи и выпятил грудь:

– Жаклин, я мужчина, и поэтому я идеально подхожу для того, чтобы выбрать наряд для важного свидания. С кем еще ты хотела посоветоваться? С Амандой? – Джеки начала грызть ноготь большого пальца. – Вы что, до сих пор не поняли? Она, объявляющая, что нужно носить в этом сезоне, может, и держит руку на нервном пульсе модельного бизнеса. Но меньше всего эта знаток моды понимает, чего хочет мужчина.

Он вытащил какую-то шмотку из пакета, снял упаковку и стал, поглядывая на Джеки, рассматривать рубашку из люрекса с воротником «поло».

– Хочу сказать, что бедняжка Николас со дня своей свадьбы не видел жену в сколько-нибудь привлекательном виде.

Джеки удивленно округлила глаза.

– Ни одному мужчине не захочется видеть женщину в коротком кожаном пиджаке карамельного цвета и твидовых штанах. На кого она в таком виде похожа? На продавца подержанных машин – для любого, кто не крутится в индустрии моды. Посмотри на эти туфли! Просто медсестра-лесбиянка, а эти точно как у Минни-Маус…

– Что сказал Николас?

– Да ничего. Ему и не надо ничего говорить, это и так видно, когда он жадно смотрит на любую попку в мини-юбке или обтягивающих джинсах. Единственные джинсы, которые Аманда согласится надеть, – это изготовленные из эргономических материалов группой японских ученых, с пластиковым покрытием, с металлическим напылением и натянутые на ноги под углом сорок пять градусов…

– Ах, заткнись!

– Джеки, ты знаешь, что я прав. – Сэм заговорил, подражая заунывно-гнусавому голосу ведущего телеигры: – Не время хвастаться своими познаниями в области моды. Время соблазнять!

Сэм держал двумя пальцами черные фланелевые брюки мужского покроя, уставившись на Джеки поверх очков.

– Могла меня попросить, я бы тебе одолжил такие брюки, чтобы ты не тратила… – Джеки выхватила у него брюки до того, как он успел рассмотреть цену на бирке, – по всей видимости, намного больше, чем можешь себе позволить. Слушай, давай не будем терять время! Есть ли в этих пакетах что-нибудь, что можно однозначно назвать «женской одеждой»?

Следующим объектом инспекции стала изумрудно-зеленая шифоновая блузка, которую Сэм положил на спинку дивана и стал аккуратно сворачивать.

– Что с ней не так? Она же прозрачная!

– Возможно, но моя мама носит такую же.

– Сэм, послушай меня. Саймон не такой, как ты. Я имею в виду, что он не просто мужчина, а модный фотограф, сведущий в высокой моде, понимаешь? Он не будет глупо хихикать при виде одежды, чем-то отличающейся от обтягивающего платьица в цветочек. Твои методы не сработают. Господи, да твоя идеальная женщина – это Черри Гиллеспи из «Пенз пипл».

Сэм повел бровями и улыбнулся:

– Джеки, я знаю, к чему ты клонишь. Забудь об этом. Дорогая, своими колкостями меня не оттолкнешь. Я здесь для того, чтобы тебе помочь, нравится тебе это или нет.

– Почему ты так хочешь мне помочь?

– Потому что… – он отвернулся и стал опять складывать блузку, – я хочу помочь тебе. Я считаю, что тебе пора измениться, ты же живешь вчерашним днем. У тебя в голове только этот Саймон, что совершенно ненормально.

– Да, но почему же ты хочешь, чтобы мое свидание удалось, если ты считаешь Саймона полным дерьмом?

– Я не говорил, что хочу, чтобы это свидание удалось. Я хочу, чтобы ты попыталась как следует, так, чтобы результат все расставил на свои места. А теперь не отвлекай меня! Хочу дать тебе несколько советов, как следует вести себя на свидании.

– Какие еще советы?

– Хорошие, полезные советы. Например, не замирай перед окнами агентств по продаже недвижимости, рассматривая предложения, намного превышающие ваш совместный доход. Это совет номер один. Совет номер два – не говори о футболе. Не смотри на меня так. Прошли те времена, когда женщина, живо интересующаяся футболом, считалась привлекательной. Третий совет – улыбайся и смейся чаще. Делай вид, что ты в восторге от всего, что он говорит. Что бы он ни изрек, все должно вызвать твое восхищение и благоговейный трепет. И не вздумай сразу заводить разговор о европейской интеграции или что там тебя волнует в данный момент.

– Не поняла.

– Ну если уж придется, упомяни об этом, но не вступай в жаркий спор, короткого обсуждения будет достаточно. И пусть он одержит верх.

Джеки сделала скучное лицо.

– То есть мне нельзя иметь мнение, отличное от его? Может, мне вообще молчать, и тогда получится суперсвидание, к которому мы так стремимся?

– Ну-у…

– Ты что, серьезно?

– Да. Ты даже не представляешь, как легко можно отпугнуть мужчину, надоедая ему на первом свидании скучным разговором. А ты, Джеки, обожаешь заводить долгие беседы на животрепещущие темы. Это настоящее испытание для мужчин, они этого не любят, особенно если их беспокоит, пахнет ли у них изо рта или свежие ли у них простыни.

– Поняла! Быть в курсе событий, иметь свое мнение просто не женственно, и точка. Мне теперь все ясно. Ты мужик в юбке, если не хихикаешь и не морщишь свой носик пуговкой. И поэтому серьезные вопросы должны обсуждаться в стиле героинь Мэг Райан – я такая вся эксцентричная и ворчу по любому поводу, как невыспавшийся щенок, или же изображать затаенную страсть, так, чтобы…

– Джеки!

– Подожди ты, я только начала! Так, чтобы он подумал: «Хм, болтливая, но что-то такое в ней есть». Я права?

– Допустим, что так, строптивица. Все это хорошо в кино, но в реальной жизни ты наверняка отпугнешь его таким поведением. Все очень просто. Рассмотрим два образа: образ первый – крутой, жесткий мужик; второй – симпатичная медсестра в коротеньком халате и черных чулках. В настоящее время ты напоминаешь первый, а нам надо стремиться ко второму. У нас получится, я уверен.

Джеки нахмурилась.

– Ах да! – Сэм ткнул в нее пальцем. – Ботокс! Так и знал, что-нибудь мы обязательно забудем.

* * *

Лидия сидела, поджав ноги, на диване в своем доме в южной части Лондона и просматривала журналы. Иногда ее взгляд падал на поваренную книгу и альбом с фотографиями издательства «Магнум», лежавшие на полу. Она подумывала о том, чтобы приготовить ризотто из тыквы, но мужчинам ризотто не очень нравилось. Если же хочешь угодить такому парню, как Марк Гармэн, то лучше подать отбивные из телячьего подбедерка или овощное рагу по-мароккански. Ризотто можно подать вначале. Лидия думала, что лучше бы Эндрю не приглашал Сэма и Джеки. Без них составилась бы отличная маленькая компания: Селия, подружка Марка, была простушкой, с которой очень легко поладить; Росс и Мартин – свои ребята. В такой компании всего из шести человек Марк вряд ли будет отвлекаться на знакомство с каждым из них.

Селия неплохо устроилась. Она призналась Лидии, что они с Марком планируют съехаться, но Марк беспокоится, что это преждевременно. («Я не думаю, что мы торопимся, – сказала Селия, сильно нахмурившись и одновременно широко, дружелюбно улыбаясь, что выглядело несколько странно, – однако я не хочу, чтобы он чувствовал себя как в ловушке». «Не беспокойся, – подбадривала ее Лидия, – действуй решительно, мужчины это любят».) Селия даже занималась карьерой Марка – его рабочим временем, зарплатой. Ей были интересны его хобби, тайные страстишки, увлечение фотографией… особенно фотографами из «Магнума».

Лидия вздохнула и устроилась поудобнее, свернувшись калачиком на диване посреди подушек. Пока Эндрю не вернулся из супермаркета, в ее распоряжении был еще час.

– Ты не заметил, насколько я похудела на прошлой неделе? – спросила Джеки, поправляя платье (по словам продавца – из тонкого атласа, а по словам Сэма – «как презерватив сама знаешь для кого»). Оно было черное, с короткими рукавами и обтягивало ее тело до бедер как перчатка, а книзу немного расширялось, так что, как ни удивительно, трусики под него нужно было надеть. Сомнений не было – вариант беспроигрышный. В то же время это платье было из новой волны американской моды, так что в нем вы скорее выглядели суперсовременной, чем просто сексапильной девушкой.

– Бог мой! – сказал Сэм. – Почему тебя так долго нужно уговаривать купить платье, в котором ты до неузнаваемости сексуальна?

– А как насчет рук? – Джеки прижала локти к бокам. – Окорока не напоминают?

Она не отрывала глаз от Сэма, который назвал ее сексуальной, причем было видно, что это прежде всего его личное мнение. Он помахал ей рукой, стоя у рядов с одеждой посреди магазина. Затем взял шапочку, расшитую блестками, и взмахнул ею, как матадор красной тряпкой.

Джеки покачала головой и отвернулась, но продолжала наблюдать за ним в зеркало. Две девушки-подростка у соседних вешалок узнали его. Они поглядывали украдкой, потом стали хихикать, прячась друг за друга. Сэм заметил их и широко улыбнулся, от чего они стали переминаться с ноги на ногу, скрестив руки на бедрах, как будто им очень захотелось в туалет.

Сейчас Сэм стоял к Джеки в профиль. Старый добрый Сэм, с которым они дружили с девятнадцати лет, встретившись в университете в первую же неделю учебы. Сэм с его длинными волнистыми волосами, сильным подбородком, широким носом, в круглых очках с заляпанными стеклами.

Только под этим углом она видела его иначе. Из-за колонны, поддерживающей потолок в середине зала, она видела его как бы разделенным пополам, в точности как в тот день в библиотеке в Хедланде, когда она подглядывала через приоткрытую дверь. Она видела его руки, перебирающие одежду на вешалках… а затем на плечах Эмбер, ласкающие шелковую ткань ее рубашки. Потом она видела его губы на ее губах, на ее шее, руки, ласкающие ее волосы. Потом послышались возня и смех, и они исчезли из поля зрения, направившись к дивану, достаточно широкому для двоих.

Она жалела, что подглядывала тогда. Это случилось за два месяца до смерти Эмбер, и все это время Джеки держалась с ней холодно, в результате так и не успев объяснить почему. Сэм тут был ни при чем. Не важно, с кем конкретно, важен сам факт, что Эмбер изменила Дэйву. Но почему именно с Сэмом? С единственным мужчиной, который вроде бы не пал жертвой ее чар, который всегда говорил, что не понимает, почему все сходят с ума по Эмбер. Джеки считала его не столь примитивным. Впрочем, и все его друзья так считали. И то, что он оказался таким, как все, было неожиданно.

Конечно, Сэм занимался сексом, конечно, у него были подружки, но думать о нем именно в таком плане казалось неестественным. Он с подружками или катался на велосипеде, или выгуливал собаку, или занимался поиском интересных вещиц на барахолках. Что касается Эмбер, секс окружал ее везде, она готова была заниматься им каждую минуту, любая безобидная домашняя работа была как упражнение на чувственность, каким занимаются пары, имеющие проблемы в браке. Думать о Сэме в таком контексте было все равно что найти у папы в нижнем ящике стола кучу порножурналов.

Сэм был славным парнем, на его плече можно было уснуть в машине или разделить с ним кровать в одноместном номере без всякого намека на секс. В том-то и дело, что он был не таким, как все. И теперь вдруг он перестал отличаться от прочих мужчин, для которых Эмбер Бест являлась воплощением сексуальности.

Скорее всего они не первый раз занимались сексом и были помешаны друг на друге. Скорее всего они были влюблены. Действительно, если бы Сэм не был влюблен, он бы не вел себя так.

Хотя, быть может, Джеки ошибалась. Трудно было поверить, что этот мужчина с очками на носу и волосами, падающими на глаза, который сейчас, высунув кончик языка, рассматривал одежду на вешалках, был тем самым соблазнителем секс-символа. Джеки вздрогнула, хотя в отделе специально ради покупателей бикини было очень тепло.

Джеки обратила внимание на женщин, подошедших к кассе. Одна – невысокого роста, с обесцвеченными волосами – выглядела устало. Другая – под метр девяносто, с выступающим подбородком и блестящими темно-каштановыми волосами, стриженными «под пажа». Первой заговорила маленькая:

– Извините, у нас назначена встреча с личным продавцом-консультантом. Меня зовут Маргарет Уилсон, а это моя сестра.

Не говоря ни слова, одна из продавщиц смотрела на Маргарет секунд пять. Другая продавщица, перегнувшись через нее, произнесла с напевным восточноевропейским акцентом:

– Я Дарва. Я ваш личный продавец-консультант и с удовольствием помогу вам сегодня утром, миссис Уилсон. Пройдите сюда, пожалуйста.

Они подошли к креслам, стоящим справа от зеркала, в которое смотрелась Джеки. Продолжая поправлять платье, она наблюдала за маленькой женщиной. Дарва села между покупательницами и, держа блокнот в руках, поворачивала голову то к Маргарет, то к ее сестре. Говорила только Маргарет.

– Сегодня хотелось бы сосредоточиться на гардеробе моей сестры. Ей нужен вечерний наряд, не очень дорогой, лучше не черный. Нам нравятся тонкие бретельки и фальшивые бриллианты.

И Маргарет показала, какой длины должны быть бретельки.

– Наверное, достаточно длинные.

– Простите, как вас зовут? – Дарва одарила сестру Маргарет широкой улыбкой.

– Сильвия.

– Ваш размер, пожалуйста? – продолжала широко улыбаться Дарва.

– Пятидесятый.

Продавщица все записывала в свой блокнот.

– Размер обуви?

– Сорок четвертый.

– Итак, Сильвия, вам нужно что-то сугубо официальное или же более эффектное, может, сексуальное?

Маргарет посмотрела на Сильвию ободряющим взглядом, каким обычно матери смотрят на своих детей, когда предлагают им что-то очень хорошее. Реакцию Сильвии отследить было трудно, так как ее глаза скрывались за темными стеклами огромных очков. Однако в обязанности Дарвы входило угадывать, что покупателям было по средствам и о чем они мечтали, а затем, соединив желаемое и возможное, выложить это на прилавок.

Дарва наклонилась к Сильвии, положив руку на ее мощное бедро:

– Я думаю, вам подойдет что-нибудь сексуальное и слегка необычное. – Она улыбнулась, уморительно сморщив носик. – Сейчас я покажу то, что вам понравится.

Джеки наблюдала, как они прошли к отделу под названием «От заката…». Сильвия, держа Маргарет под ручку, сутулилась и делала маленькие шажки, как будто ей давили трусы. Дарва шла перед ними, пританцовывая, размахивая руками и приседая, как в реверансе.

Сэм возник у ее плеча как черт из табакерки.

– Концерт закончен, – он показал на часы, – пора идти.

Джеки почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

– Вот это настоящая любовь! Представь только, заботиться о другом так сильно, что все прочее, кроме счастья любимого человека, не имеет значения.

Она повернулась к зеркалу и в его отражении увидела тяжелый, угрюмый взгляд Сэма. День шопинга давал о себе знать.

– Да, – сказал он, – несомненно, это любовь. Но это не значит, что Маргарет счастлива.

Лидия стояла перед зеркалом в спальне, держа перед собой светло-розовое вязаное платье. Она по привычке втянула щеки – как всегда, когда что-нибудь примеряла. Хлопнула дверь. Вместо манерной девушки в зеркале появилась женщина с недовольно поджатыми губами. Чем было вызвано ее недовольство, Лидия еще не решила.

Она посмотрела себе в глаза и задумалась, выстраивая дальнейший ход действий. Весь вопрос был в том, какой Эндрю более полезен для нее сегодня вечером: кругом виноватый и запуганный или веселый и полный энергии. Если Эндрю будет запуганным, он не станет ни во что вмешиваться, однако его страдания могут все испортить. С другой стороны, активный Эндрю также может представлять опасность. Он будет обнимать ее за плечи, хвалить и каждым своим добрым словом разрушать картину, которую она так тщательно рисовала Марку Гармэну.

Она припомнит все запои Эндрю, дни, когда он не приходил домой. «Какой мужчина иногда не позволяет себе расслабиться и загулять?» – скажет она с милой, но горькой улыбкой. Намекнет на его полное отсутствие интереса к ней в «этом» смысле. «Ах, быть может, это следствие тяжелой работы и выпивки?! Бедный Эндрю!» – скажет она Марку. Она представила, как Марк вздрагивает от этих слов, почувствовала, как при мысли о том, что он может погладить руку Лидии или обнять ее и поцеловать, у него повышается уровень адреналина и напрягаются мускулы.

Лидия наклонилась, чтобы вытащить из шкафа другое платье. В этот момент в комнату неслышно вошел Эндрю.

– Ох, – вздохнул он, направляясь к кровати, – как же это утомительно!

– Нет! – закричала Лидия. – Не смей! Я еще хочу показать Селии эту комнату.

Кровать с пологом на четырех столбиках и белым кружевным покрывалом и подушками была ее особой гордостью.

«Это кровать не для мужчины», – сказал Сэм, когда впервые оказался в доме. Ох, как бы она хотела, чтобы они с Джеки сегодня не приходили!

– Как тебе взбрело в голову пригласить Джеки и Сэма? – сказала она осуждающе. – У них с остальными гостями нет ничего общего, и они такие… неряхи. Сэм придет в костюме в рубчик, в котором уже моль завелась. Каждый раз, когда я пытаюсь познакомиться с кем-нибудь и хоть на какое-то время оторваться от нашей компании, ты впадаешь в панику и притаскиваешь пару-тройку старых друзей для поддержки.

Лидия повернулась к мужу. Эндрю в это время опускался в обитое тонким шелком кресло у туалетного столика.

– Эндрю, – погрозила пальцем Лидия, – не стоит этого делать.

Эндрю вскочил и прислонился к подоконнику.

– Дорогая, просто они были там, и я подумал, что эта парочка вполне впишется в компанию.

– Вечно они там! В том-то и дело!

Она взглянула на себя в зеркало – на виске пульсировала синяя жилка.

– Ладно, самое главное, чтобы Марк и Селия как можно лучше провели время. Тебе ведь нравится Селия?

– Конечно.

– Ну так развлекай ее. Она очень застенчивая, знаешь ли. – Лидия изобразила радостную улыбку, как на их свадебной фотографии. – А ты, Эндрю, неплохо ладишь с застенчивыми людьми.

Она увидела, что напряженное выражение исчезло с его лица. Последнее время она не называла его по имени, поэтому на сегодня поощрений было более чем достаточно.

– Я всего лишь хочу, чтобы все были довольны.

Лидия подошла к нему, легонько поцеловала в губы и быстро вышла, не дав возможности воспользоваться этим нечаянным проявлением чувств.

Эндрю присел на пуфик. Ему так хотелось лечь, хотя бы на десять минут! Но тогда придется убрать льняное покрывало и стеганое одеяло, сложить все подушки на стул (наверное, правильнее было их называть диванными подушками, или валиками). Затем надо снять туфли и носки. Даже ночной сон в этой кровати казался ему чем-то вроде изощренной пытки. Лидия же сходила по ней с ума. Кровать была словно любовница, за которой Эндрю, как человек широких взглядов, должен был ухаживать и даже наслаждаться ею.

Если они занимались сексом на кровати, то обычно она была застелена, поскольку стоило Лидии оказаться под одеялом, как к ней было уже не подступиться. Ее половина кровати была как другая страна. Она лежала на квадратных подушках в наволочках из тисненого атласа, подсунув под них валик, набитый сухой лавандой, а вокруг нее громоздились маленькие «думки» с ароматом эвкалипта. Они никогда не опускали муслиновый полог, но Эндрю знал, что, когда она одна, она его опускает.

Вся комната была обставлена по ее вкусу. Друзья Лидии замирали от восхищения, когда она открывала двойные двери и отступала на шаг, чтобы комната предстала их взору. Но Эндрю в этой спальне чувствовал себя неуклюжим. Даже его свитера и джинсы, аккуратно сложенные на стуле рядом с его половиной кровати, были незваными гостями. Последнее время он разувался в маленькой комнате рядом со спальней, но не только его обувь была лишней. Он сам был лишним в этой комнате.

Эндрю вспомнил кровать в ее старой квартире в Айлингтоне. По выходным они, завернувшись в полотенце (Боже, полотенца даже были мокрыми!), лежали поперек кровати, читая воскресные газеты, поднос с кофе и черствыми тостами стоял рядом. Нагота, кругом беспорядок. Он совсем не помнил, как выглядела эта кровать, главное, что она, как страстная одалиска, занимала тогда центральное место в его жизни.

Эндрю обхватил голову руками, стараясь выбросить это из памяти. Лидия была права насчет Сэма и Джеки. Они действительно были ему нужны, но не для поддержки, как она думала. В его собственном доме ему не требовалась поддержка, даже сейчас. Ему просто нужны были люди, которые знали прежнюю Лидию – до того, как они поженились, переехали в этот дом, окультурили сад, купили эту кровать и стали совсем другими людьми. Джеки и Сэм были нужны Эндрю прежде всего для того, чтобы напомнить, как он дошел до такой жизни.