Текст книги "Единственная и неповторимая"

Автор книги: Шейн Уотсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

На этот раз смешок почти превратился в визг.

– Мы все кое с кем встречаемся, милая, и кое-кто из нас даже с несколькими, не считая психотерапевта. Но жизнь заставляет! Секс – вторая движущая сила всей этой индустрии, после денег, конечно. – Маркус понизил голос. – Обычно телезвезды сюда не входят, – он прополоскал шампанским рот, как будто слова запачкали там что-то, – но, нравится нам это или нет, у Джеза большие планы на этого садовника. И если Джез решит, что они с Би идеально подходят друг другу, тогда так оно и будет. – Он покровительственно похлопал ее по руке. – Просто здесь так все устроено. Нет смысла принимать это слишком близко к сердцу.

Джеки вытянула шею так, чтобы плечо Маркуса не заслоняло сладкую парочку. Она не различала лиц и видела только руку Сэма, которой он чувственно жестикулировал, и то, как Би проводила по своим волосам от корней до кончиков, откидывая голову назад, когда пальцы доходили до ровно подстриженных концов. Джез кивал, зажав зубами огрызок сигары, и прищурившись смотрел на них, как будто пытался что-то прикинуть или измерить.

– Я не верю, что слава может заставить человека утратить моральные принципы. – Джеки пристально разглядывала свои ногти. – Не все слепо мчатся по одному и тому же пути и спят со всеми, с кем надо для следующего проекта.

Маркус пригнул голову, чтобы официант мог забрать его тарелку и заменить ее порцией рыбы, украшенной цветами.

– Ну, что-то всегда случается в первый раз. Ведь этот садовник не будет плыть против течения, правда? Всем известно, что он спал с Эмбер Бест на этой Дом-Сад-Как-Там-Ее программе.

– Это не имело никакого отношения к саморекламе. Это было… – Джеки замерла, а Маркус вытянул шею вперед и приложил ладонь к уху, нетерпеливо помахивая пальцами. – Это была любовь, – очень мягко сказала Джеки.

– Любовь! Ну, держу пари, что в своем сердце он питает любовь еще к одной влиятельной женщине. Простите, Жаклин, но сейчас он стал плавать среди крупных рыб, и пути назад уже нет. Никто из нас не испытывает благодарности к старым друзьям за то, что они маячат поблизости, напоминая нам о временах, когда мы были простыми смертными. Вся эта ерунда по поводу того, что мы хотим твердо стоять на земле, а не воспарить куда-то там, и бережем тех, кто знает нас настоящих… Забудьте об этом. Когда ты становишься звездой, последнее, в чем ты нуждаешься, – это чтобы старые приятели хватали тебя за лодыжки, удерживая на твердой земле. Нет, ты хочешь взлететь! Ты хочешь, чтобы подхалимы льстили тебе. Ты хочешь, чтобы с тобой обращались как с богом, хочешь иметь королевские привилегии – включая женщин, которых желают другие мужчины. Твой стартовый уровень, так сказать, является меркой твоего положения. – Маркус поднес зубочистку к свече, стоящей перед ним. – Конечно, садовник может взять себе какую-нибудь горяченькую проходную крошку, – он повернулся на стуле, чтобы указать зубочисткой в одну из моделей-близняшек Броди, сидящих с другой стороны стола, – но у более опытных и признанных женщин есть неоспоримое преимущество: принадлежность к большому миру, – он отвел зубочистку от сестер и направил на Би, – контакты, не говоря уже о случайных связях. Возможно, это не лига Эмбер, но они удивительно привлекательны, когда ты знаешь, что они – твой билет в другой мир.

Джеки бросило в жар.

– Сэм не такой. Он так не думает. Он даже не замечает этих девушек. – Она посмотрела через стол туда, где одна из сестричек Броди поднялась со стула и пошла кошачьей походкой к двери в другом конце комнаты. Поравнявшись с Сэмом, она легонько постучала пальцами по его плечу, он повернулся, демонстрируя неестественную, замедленную реакцию, потом вскочил и поцеловал ее в обе щеки. Теперь лицо Джеки пылало, она чувствовала, как Маркус наблюдает за ней. – Здесь жарко, правда?

– Конечно. – Он откинулся на стуле и скрестил руки, глядя на нее так, как будто только сейчас заметил, что она женщина. – Та-а-ак… Садовник. Ну-ну. А я думал, что вы с кожаным принцем.

– Так и есть. – Джеки посмотрела прямо на Саймона.

Он на секунду поднял голову от тарелки старлетки и подмигнул ей. Она изо всех сил изобразила на лице счастье и послала ему воздушный поцелуй, но ее глаза против воли возвращались к Сэму. Он сидел к ней спиной, тонкая бледная рука уверенно лежала на плече идеально сидящего на нем кашемирового пиджака.

Маркус глубоко вздохнул.

– Почему бы не попытаться подумать об этом как о… деловом вложении? Это одна из тех вещей, которые необходимы для его карьеры. Как бы то ни было, – Маркус обвил руку вокруг спинки ее стула, – на что вам какой-то нечесаный садовник с грубыми ручищами, когда у вас есть этот лакомый кусочек, этот божественный красавчик фотограф?

– Боже, это мне напомнило… – Джеки свернула салфетку и положила ее рядом с тарелкой. – Я должна кое-что проверить.

Маркус полез в карман за сигаретой.

– Но только недолго, сладкая моя. Мы еще даже не начали говорить обо мне, а там столько всего! И захвати диктофон, хорошо? Никто не заметит, а мне потом не придется повторять.

– Хорошо, – сказала Джеки и тихонько выскользнула из-за стола.

В спальне на втором этаже Аманда достала «Да, он мне изменяет» из своей обшитой мехом большой сумки, сдернула одеяло из «Загородной коллекции Калвина» и залезла в кровать. Было незаметно, что книга целый день провела в подготовительной школе Пинтон-Преп, пока вы не открывали ее первую страницу и не обнаруживали, что она изрисована бирюзовым мелком, а слова «Да, он мне» почти скрыты под другими, более темными цветами, так что их почти невозможно было разобрать. Миссис Элсворт возвратила книгу днем в своем кабинете, а «пара вещей», о которых она упомянула по телефону, лежали в конверте, вложенном в нее. Миссис Элсворт жестом предложила Аманде присесть в одно из кресел для посетителей, то есть для родителей, и кончиками пальцев пододвинула книгу к Аманде. Пока Аманда доставала конверт и рассматривала его содержимое, она сидела, откинувшись на спинку своего кресла и сложив руки у себя перед носом.

– Что это? – спросила Аманда, слишком взволнованная, чтобы правильно распознать листы с отпечатанным текстом и картонный бумажник.

– Документы на собственность в Нью-Йорке и бронь на самолет на имя мистера и миссис Ворт. – Миссис Элсворт наклонилась вперед и положила ладони на обитый кожей стол. – Похоже, кто-то собирался вскоре переехать в Соединенные Штаты.

Вспышка белого света мелькнула в голове Аманды, и она увидела красочную картинку. Эмбер и Николас: ее иссиня-черные волосы, его сахарно-миндальная желтая рубашка на фоне дощатого домика, американский флаг, колышущийся на фоне бирюзового неба, на переднем плане Ральф в его фирменной бандане, рев мотоцикла…

– Кассандра нашла это в ящике в комнате для гостей и, я полагаю, была очень расстроена. – Голос миссис Элсворт звучал словно издалека.

Аманда почувствовала себя слишком усталой, чтобы смотреть на нее, слишком усталой, чтобы держаться в кресле прямо.

– Пожалуйста, можно стакан воды? – попросила она, и миссис Элсворт позвонила секретарю, добавив к просьбе «немедленно». Даже после того, как она выпила воды, Аманда почувствовала необходимость прилечь на диван директрисы и только после этого смогла сосредоточиться на новых обстоятельствах.

– Миссис Ворт, – миссис Элсворт придвинула стул к дивану, – мне очень жаль. Я предполагала, учитывая книгу… учитывая название книги… что вы должны были об этом знать.

Аманда уставилась на нее, смотрела, как двигаются ее губы, как она, словно извиняясь, качает головой из стороны в сторону, заметила борозды там, где расческа выравнивала седые волосы и блестящий шиньон. А потом Аманда оказалась в длинном темном коридоре их дома и наблюдала, как Эмбер выбежала из тени на свет в комнате с видом на Центральный парк; ее юбка взлетала, когда она в танце прошлась по блестящему полу к тому месту, где Николас склонился над какими-то упаковочными коробками, а он раскинул руки, смеясь…

– Вообще-то Кассандра была уверена, что это вы собирались начать в Нью-Йорке новую жизнь. – Миссис Элсворт сняла очки, как будто допускала, что они могли мешать увидеть правду. – Учитывая, что вам по работе и так очень часто приходится уезжать. И… ну, я должна сказать, мистер Ворт не производит впечатления мужчины, который…

– Конечно, – Аманда смотрела в потолок, ее руки безжизненно лежали по бокам, – я бы на вашем месте подумала точно так же. Николас Ворт, твердый как скала. Англичанин до мозга костей. И если есть хоть что-то, в чем я была уверена в отношении своего мужа, так это то, что я никогда не смогу уговорить его жить в Америке. Знаете, с одной стороны, я хотела этого. Они собирались предложить мне место главного редактора американского «Ла мод». – Она посмотрела на директрису, чтобы понять, было ли необходимо объяснять значимость сказанного. Миссис Элсворт понимающе кивнула. – Но я считала себя не вправе просить его принести такую жертву. Как и вы, я была уверена, что такой мужчина, как Николас, нигде не будет чувствовать себя так, как дома, то есть здесь. – Миссис Элсворт подняла очки, висящие у нее на шее на цепочке, и снова водрузила их на кончик носа. – Вот почему для меня это двойной удар, понимаете, миссис Элсворт? Я приняла то, что у него другая женщина. Но я не… это уже совсем другое, разве не так? Решить оставить свою семью и уехать на другой конец света… чтобы начать новую жизнь? – Она протянула руку за платком, который предложила ей миссис Элсворт, и шумно высморкалась. – Дело в том… в первую очередь почему я купила книгу… я считала, что какая-то часть его раскаивается или по крайней мере хочет, чтобы все прошло гладко – ради детей. Но это меняет все. Мне нужно было читать книгу «Да, все кончено, смирись с этим», правда?

Миссис Элсворт внимательно смотрела на Аманду.

– Ну и что сейчас останавливает вас и мешает закатить скандал? – тихо спросила она. – Узнать, где живет эта женщина, поехать туда и посмотреть ей в глаза?

– Она мертва.

– Это только ваш настрой по отношению к ней, миссис Ворт.

– Нет. Она действительно умерла. Умерла, похоронена, ушла из жизни. Любовницей моего мужа была Эмбер Бест. Вы знаете, она…

– Да-да, – миссис Элсворт искоса посмотрела на Аманду, – но это произошло несколько месяцев назад, если я не ошибаюсь?

Аманда кивнула:

– Да. Думаю, может показаться странным, что мы… все еще не решили этот вопрос. Или вообще хотя бы не поговорили об этом. Но это просто невозможно, когда другая женщина была твоим самым близким другом. Все очень непросто. Понимаете, мы оба оплакиваем ее, оба. Я не знаю, как отделить боль из-за измены мужа и боль из-за потери подруги от моей злости на ее предательство, а потом… я все еще по ней скучаю, и это сильно сбивает с толку. – Аманда повернулась к миссис Элсворт и снова высморкалась. – Понимаете, я еще не дошла до стадии «обнадеживающего принятия» ситуации, а книга предполагает, что уже дошла. В любом случае, – она покрутила бумажную салфетку в руках, – теперь, когда мы знаем, что, если бы не болезнь Эмбер, они сейчас бы были в своей квартире на Манхэттене и выбирали ткань для штор, в этом уже нет смысла.

– Ну, не совсем так. – Миссис Элсворт кивнула в направлении документов. – Я заметила, что билеты датированы двадцать третьим декабря, за два дня до Рождества.

На лице Аманды отразилась паника. Перед глазами замелькали фигурки Николаса и Эмбер, катающихся на коньках у Рокфеллеровского центра, проходящих через крутящиеся двери магазина «Тиффани» рука об руку, размахивающих цветными пакетами… Эмбер, балансируя на стремянке, привязывает шарики к веткам рождественской елки… А Николас, дома в Лондоне, нетерпеливо откидывает с лица завитки самодельных украшений, свисающих с потолка, и сосредоточенно изучает документы на кухонном столе; раздраженно смотрит на пальто, которое Аманда выбрала для похода в церковь на Рождество, и в конце концов просит ее поменять его.

– Надо же, какое время года он выбрал. – Миссис Элсворт сочувственно прикрыла глаза. – Действительно, самое жестокое.

– Ну вы знаете, что говорят про Рождество. – Аманда нащупала сигарету. – Это время концентрирует ваше внимание на всем, что вас раздражает, но на что вы можете закрывать глаза остальные пятьдесят одну неделю. Понимаете, в прошлом году мы были в Хедланде, у Эмбер, а в этом году планировали остаться дома. Наверное, он просто не мог вынести мысли, что на столе опять будет это мое низкокалорийное масло.

Миссис Элсворт сложила руки на коленях, расправила плечи и подняла подбородок:

– Соберитесь, миссис Ворт. Исходя из того, что я знаю, вас не так легко победить. Почему вы сейчас готовы сдаться?

– Потому что я устала быть второй лучшей[4]4
  Игра слов: Amber Best. Best – лучший (англ.). Быть второй Бест, то есть быть второй лучшей.


[Закрыть]. – Аманда закрыла глаза и сделала глубокую затяжку. – Представьте себе ситуацию, миссис Элсворт, если бы совет сказал вам, что они нашли нового директора для школы, кого-то, кто значительно лучше вас во всем, поэтому вы не можете даже возмутиться их решению заменить вас. – Бровь миссис Элсворт подергалась. – А потом эта замена исчезает. Да, вы остаетесь на своей работе, но все уже никогда не будет так, как прежде. Вы всегда будете помнить, что именно ее они хотели видеть на вашем месте, а вы просто вариант, с которым им пришлось смириться.

– Я поняла вас. – Миссис Элсворт улыбнулась. – Но все зависит от наших собственных убеждений, миссис Ворт. Другие лучше нас, только если мы сами так решили. Эмбер Бест больше нет. А вам нужно думать о будущем ваших детей.

Аманда очень медленно села на диване и пригладила волосы.

– Конечно, вы правы. Я постараюсь. Я дочитаю книгу, как и собиралась. – Миссис Элсворт ободряюще кивнула. – Потом, как бы все ни сложилось, я смогу разумно поговорить с ним о будущем. Это все, что я сейчас могу вам обещать.

– Вы ничего не должны мне обещать, миссис Ворт. – Миссис Элсворт покачала головой. – Лично я считаю, что он заслуживает того, чтобы его выгнали пинком, оттаскав за уши, и повесили на спину табличку: «Негодный муж и отец». – Аманду ужаснули эти слова. – Да-да! Но с другой стороны, он может быть более полезен дома, в семье. Так что решать только вам.

– Спасибо, миссис Элсворт. – Аманда поднялась. – Давно со мной не разговаривали в кабинете директора. Я чувствую себя довольно глупо.

– О Господи, да что вы! У нас все они побывали на этом диване… Марсия Грей, телеведущая, бывшая жена мистера Феликса Аша. Я держу маленькую бутылочку бренди в нижнем ящике стола как раз для таких случаев. – Миссис Элсворт протянула Аманде руку. – Все входит в число наших услуг, миссис Ворт.

Потребовалось несколько минут, чтобы найти Санту на кухне. Собака лежала, опустив голову на лапы, уши стояли торчком. Она слушала радио, которое Винс поставил на удобном расстоянии от кучи одеял, где устроился пес. («Ему нравится попса, – сообщил Винс, когда врезался в Джеки на лестнице, – обожает мелодию из «Династии», и я дал ему мятные конфетки».) Джеки присела на корточки рядом с одеялами и обвила рукой шею Санты.

– Я просто зашла тебя проведать, – сказала она.

Санта одобрительно замахал хвостом и попытался лизнуть ее в ухо.

– У тебя здесь все в порядке, да? Это, конечно, не апартаменты «Тиффани», но у тебя есть все необходимое. – Санта еще сильнее замахал хвостом и несколько раз зевнул. Джеки потрепала его по холке. – Мы все устроим, ты не волнуйся, – говорила она рассеянно. – Несмотря на неприятности, которые ты мне устроил, ты мой тип… немного потрепанный, не особо приученный к дому и не очень хорошо выглядишь, но ты любящий и преданный. А кому нужны победы на шоу, когда у тебя есть собака с добрым сердцем.

– Значит… – Сэм стоял в дверях кухни, подперев плечом холодильник. Джеки поняла, что он мог быть там все это время. – Характер важнее внешности и родословной, так?

Джеки посмотрела на Санту, потом на свои туфли и наконец подняла взгляд на Сэма, глядя скорее ему на нос, а не в глаза.

– Я просто объясняла Санте… что не собираюсь выбрасывать его.

Сэм кивнул:

– Думаю, он это понял. Нравится вечеринка?

– Да-а-а, – она поелозила ногами по полу, – идет к кульминационному моменту, набирает обороты.

– Похоже на то, – сказал он.

– Как Би?

Она произнесла это имя как-то двусмысленно, и Сэм улыбнулся.

– Мы отлично ладим, – сказал он.

– Забавно, что ты так говоришь. А что же Флавия?

– Думаю, лежит под одеялом. Ей нездоровилось.

Джеки втянула щеки и прищурилась.

– Ну, – сказала она, – ты быстро вписался в этот сервис по прокату цыпочек. Почему бы не взять сестричек Броди в паре – одну можно оставить в Лондоне, а другую отвезти за город – и приберечь Би для особых случаев, вроде, знаешь… распродажи в универмаге.

– О Боже! Ты же хорошо проводишь время с супер-Саймоном? – Бровь Сэма дернулась.

– Ха! – Джеки коротко засмеялась тем самым если-бы-ты-только-знал смехом; бровь снова дернулась и на этот раз замерла в вопросительно поднятом положении. – Я великолепно провожу время, Сэм. И здесь это не обсуждается, поверь мне.

– А что обсуждается?

– О, да тебе какая разница? Ты же сейчас стремишься в новый мир, ты стелешься под Джеза Хоффмана, и, кстати, может оказаться, что это не только фигура речи, учитывая все эти наклонности и твои… безграничные амбиции.

– Я думаю, ты немного несправедлива, Джеки.

– Немного? Ха! Немного несправедлива. Я, да? Боже, а разве это не вот так случается? – Она щелкнула пальцами. – Что дальше? Небольшой домишко в Белгрейвии, небольшая асиенда на Голливудских холмах с небольшим бассейном в форме пениса? – Сэм посмотрел на часы. – Прости. – Джеки обхватила колени и начала раскачиваться туда-сюда. – Я просто больше не узнаю тебя, Сэм. – Она взглянула на него, он посмотрел на нее; глаза прищурены, руки скрещены на груди. – У тебя отличная новая стрижка и контактные линзы, и все это… модная одежда, и неожиданно ты… стал как красивая и желанная безделушка в заманчивой упаковке, ну тот тип мужчин, на которых женщины вроде Би вешают ярлычок «стартер для угасающей карьеры». В смысле, где ты? Куда ты исчез? Я больше не хочу, чтобы мои друзья исчезали, Сэм. Вот и все.

– Ты можешь встречаться с самым лучшим из этих «безделушек в упаковке», срываться сюда на чертов уикэнд, и в чем же разница? Джеки, мы все не можем быть поблизости в качестве твоей страховки, пока ты делаешь то, что хочешь. – Сэм на секунду закрыл глаза и надавил себе на переносицу. – Слушай, все будет хорошо. Ты получишь то, чего всегда хотела. Это… это довольно пугающе звучит, как я представляю.

– О, а ты представляешь? – Джеки потянула Санту к себе, так что он тихонько зарычал.

– Не совсем, – ответил Сэм, сдержанно улыбнулся ей, развернулся и вышел из кухни, хлопнув дверью.

Какое-то время Джеки сидела в темноте, потом встала, облизнула палец, провела им под глазами и сделала глубокий вдох.

– Ну, занавес! – прошептала она. – Второй акт. Жаклин перерезает пуповину и начинает новую главу жизни… Как тебе? – Санта, не моргая, смотрел на нее, а потом через пару секунд рухнул на одеяла побежденный. – О, да ладно тебе, ты полюбишь Саймона, – весело сказала Джеки, – я знаю, что полюбишь. Иногда нужно немного времени, вот и все. Просто нужно действительно захотеть этого.

Пока она шла через бар к столовой, через открытую дверь заметила, что место Саймона пустует. Его соседи положили руки на стул, кивая, встряхивая волосами и начиная хохотать в лицо всем, кто пытался выяснить, чье же это было место. С другой стороны стола Маркус пересел на место Джеки и сейчас описывал что-то бойфренду Джеза, сжимая ладонями голову и раскачиваясь из стороны в сторону. Джеки остановилась в середине комнаты, решая, что делать, и вдруг – пуффф! – там, в полумраке, словно фея с колокольчиком, в воздухе материализовалась… Аманда. Она была карманного размера, но при этом выглядела очень свирепо.

– Не лукавь, бери инициативу на себя, – сказала она, тыкая крошечным красным ногтем прямо в Джеки. На ней был твидовый костюм от Прады, крошечная шляпка и удивительное количество косметики. – Саймон ищет тебя или пошел немного освежиться. В обоих случаях это твой шанс. Иди к нему, девочка.

– Но… я должна сейчас брать интервью у Маркуса, сейчас… для тебя.

– И что? У тебя на все есть куча времени. Кроме того, это идеальный предлог, чтобы пойти за Саймоном. Тебе нужно взять диктофон из спальни, не так ли?

– О да.

– О да. Бери ситуацию в свои руки. Не упусти момент.

Снова выйдя в холл и глядя в огромное зеркало из венецианского стекла, Джеки одернула спереди шифоновое платье, проверила, нет ли между зубами кусочков пищи, и быстро поднялась по главной лестнице.

– Нет смысла быть в боевой готовности только тогда, когда на тебя смотрят люди, – поучала фея Аманда, порхая в нескольких футах от Джеки. – Ты должна быть по-настоящему сексуальной кошечкой. Ты должна сжиться с этим, чтобы это стало твоей второй натурой, ты должна думать про страсть даже в одиночестве. Грудь вперед, крути бедрами. Вот так… сделай это! Давай!

– Страсть, страсть, страсть, – бормотала Джеки, надувая щеки, как рыба, и терла колени друг о друга, как будто ее бедра были связаны. На верху лестницы, на расстоянии нескольких метров от их номера, она остановилась, чтобы перевести дыхание. Саймон точно там, свет включен, и она слышит музыку. Он открыл окна на балкон. Он лежит на кровати без рубашки, забинтованный, как Клинт Иствуд в «Попавшем в ловушку». Он скажет: «Эй, я надеялся, что ты заглянешь», – а она скажет: «Включи красный свет, Саймон. Я готова». Нет, лучше вот так: «Включи зеленый свет. Я…» О Господи! Она положила руку на круглую дверную ручку и повернула ее.

Через несколько секунд ее глаза привыкли к синему свету, царившему в комнате, и она увидела, что Саймон стоит на четвереньках на кровати, прижав лицо к белым простыням и как будто нюхая их. Джеки двинулась к кровати, сжав ягодицы и думая, сможет ли она что-нибудь сказать, а потом постель зашевелилась, и она увидела, что это были вовсе не простыни, а девица – голая, не считая дорожки белого порошка, идущей от ее ключиц до низа живота.

– Эй, – Саймон сел на пятки и помахал Джеки скрученной банкнотой, – иди сюда и присоединяйся к веселью, детка.

Она почувствовала, как ее рот открылся, но никак не могла заставить себя закрыть его.

– Это?.. – Она не была уверена, что хотела сказать.

– Мы просто решили немного повеселиться. – Саймон растянулся на забинтованном животе; оказалось, на нем были леопардовые трусы. – Анджела вызвалась поучаствовать в роскошном эксперименте, называется «Кожа и снег». – Они захихикали. – Ты знакома с Анджелой Броди, да?

– Привет. – Анджела подняла руку. – Отличный трюк.

– Я только зашла за моим диктофоном, – сказала Джеки, ощупывая туалетный столик и не отводя взгляда от постели.

Саймон издал звук, словно бык, пытающийся прочистить ноздри, откинул голову назад и тряхнул волосами.

– Иди сюда, – сказал он, – ты не представляешь, что теряешь.

– Нет, правда, – ответила Джеки, осторожно пробираясь к двери, – я должна взять интервью у Маркуса Рейвена.

– О, круто, – сказала Анджела. – Я люблю Маркуса Рейвена. Вы скажете ему, что я передавала привет?

Последняя глава «Да, он мне изменяет» – «Что дальше?» – поначалу казалась весьма оптимистичной. Аманда вернулась к той странице, на которой остановилась. Наверху был заголовок «Время поговорить». Она глубоко вздохнула, поправила подушки у себя под головой и начала читать: «Вы подготовили почву, разложили «мешки с песком», чтобы до минимума снизить причиненный ущерб, теперь вам нужно спланировать «контрольный взрыв». Вам понадобятся:

• Время (несколько часов), когда ни вы, ни ваш партнер не будете торопиться, не будете усталыми, и вас не будут отвлекать другие заботы. Избегайте вечера.

• Место, где вы сможете побеседовать одни и не будете беспокоиться, что вас услышат, идеально – вдали от семьи и друзей.

• Нейтральная территория (избегайте кухни и спальни).

• Много чая. Ни в коем случае не начинайте разговор, если кто-то из вас выпил.

Продумайте начало разговора. Помните, из главы 3 «Вы разговариваете» вы узнали: то, как вы строите предложение, во многом определяет ответ. «Я знаю о тебе и Дженни / Я хочу поговорить о тебе и Дженни / Думаю, нам стоит поговорить о тебе и Дженни». Все это достаточно нейтральные утверждения, но первое более агрессивно, чем последнее, и, что более важно, не предполагает возможности примирения.

Подходите к конфронтации в два этапа.

Первое – определите вопросы, которые хотите обсудить. Важно уже на этой стадии ограничить обсуждение темами, которые необходимы для построения вашей «восстановительной базы» (см. главу 4). Например, вам может быть важно знать, когда роман начался, чтобы определить степень измены, но вы должны побороть соблазн разузнать об этом больше необходимого. Начиная работать на позитивный исход, задавайте вопросы, построенные положительно («Ты хочешь остаться?»).

Замечание: здесь мы показываем модель для восстановления отношений, а не ищем виноватых.

Второе – прощупывайте изменения. Попытайтесь выяснить, что необходимо для восстановления ваших отношений. Избегайте использования слова «почему». «Почему» – обвиняющее слово (см. главу 3). Вопросы для прощупывания изменений могут включать «Когда ты начал чувствовать, что ты несчастлив?»

Замечание: здесь мы задаем вопросы, чтобы помочь друг другу, а не вершим правосудие.

Перед тем как перейти к «конфронтации», попытайтесь спланировать три или четыре возможных вопроса или утверждения. Не пропускайте это упражнение, оно является определяющим для того, чтобы вы приняли основные принципы, перед тем как продолжить».

Аманда откинулась на подушки и закрыла глаза, ее губы тихо шептали позитивные вопросы и «прощупывание изменений». Она останавливалась, чтобы запомнить каждую мысль, пришедшую ей в голову. Один раз она открыла глаза и покосилась на страницу, потом почти сразу же захлопнула книгу и продолжила бормотать.

– Мама? – Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и послышался хруст дождевика. В двери появилась макушка Людо, потом глаза и нос.

– Людо, ты уже можешь снять куртку, дорогой.

– Но ты же не сняла свою.

– Да, ну, мама просто застряла в своей куртке, это не специально… в чем дело?

– На кухне женщина, она говорит, что она «домработница на выходные», а бабушка Бриджит очень злится.

– А с чего это бабушке Бриджит злиться?

– Она сказала…

В коридоре послышался какой-то приглушенный звук, а потом раскрасневшаяся Кэсс влетела в комнату, слегка толкнув Людо.

– Она сказала… – Кэсс пыталась отдышаться. – Ш-ш-ш, Людо. Я буду рассказывать ей… Я, понятно?! Я! Она сказала: «Ты должен взять это в свои руки, Николас, это котт… это коттедж с четырьмя спальнями не где-нибудь в… где-то… не знаю. И эти деньги должны быть ин… быть инви…

– Инвестированы, – подсказал Людо.

– Без тебя знаю! «Должны быть инвестированы в твоих детей». – Кэсс сделала паузу, чтобы откинуть волосы с лица. – Она сказала: «Что она из себя строит?» – Кэсс ждала реакции. – Это про тебя, мама.

– Что с той женщиной, которая пришла? – устало спросила Аманда. – С домработницей. Только не говорите мне, что она ушла.

– Ага, – сказала Кэсс, – она ушла. Она сказала: «Когда уладите это, дайте мне знать». У нее была сумка «Луиджи и Луна».

– Я думаю, не было.

– А что не так с сумкой? Бабушка Бриджит так разозлилась, когда я сказала про сумку.

– Ничего. Просто вашей бабушке не нравится, что вы так… хорошо знаете разные модные марки.

– Папа идет, – прошипел в замочную скважину Людо, как будто ему сказали стоять на страже, а Кэсс с Амандой сейчас должны были быть пойманы с поличным за распитием джина из бумажных стаканчиков.

– Дорогая, – Николас распахнул дверь спальни, не заметив, что Людо вцепился в дверную ручку; он выглядел раздраженным, – только что здесь была женщина, предлагавшая услуги домработницы. – Аманда вопросительно приподняла брови. – Я прогнал ее.

– Почему? – «Почему» – обвиняющее слово», – прозвучал голос у нее в голове.

– Ну, похоже, мама считает, что это не нужно, более чем не нужно – расточительно. И я ее поддерживаю.

– Почему?

– Почему? Потому что, возможно, нам стоит быть менее… она заметила, что дети становятся очень м-а-т-е-р-и-а-л-и…

– О, ради Бога!..

– Детки, идите-ка отсюда, – Николас взмахнул рукой в сторону детей, – мама с папой спорят по поводу вашего воспитания.

– Мы знаем, – сказала Кэсс, – вообще-то мы можем читать по буквам. – Дети не пошевелились.

– Кофе! – прокричала Бриджит снизу.

Николас не двигался.

– Беги, – сказала Аманда. – Если ты не поторопишься, она может разбить кофейник, потому что он слишком модный среди всего этого фермерского старья. Я удивлена, что нам вообще позволили пить кофе, если подумать об этом. Мы же могли состряпать какое-нибудь чудесное варево из корешков?

Дети истерически захихикали.

– Ми-ла-я. Думаю, в ее словах есть доля правды. В смысле, на Людо, как я вижу, пиджак от Кристофа.

Аманда закатила глаза.

– Он был на распродаже, папа. – Людо скорчил гримасу, потянув Николаса за джемпер.

– Я бы ни капельки не удивился, если бы ты сказал, что он был «в ансамбле со шнурками», – Николас взъерошил волосы Людо, – или «это то, что необходимо иметь в нынешнем сезоне». Я сомневаюсь, дорогая, то ли это, что нам действительно надо.

– Кому это «нам», Николас? Это мы, то есть ты и я, или это другие «мы», все вместе? На самом деле настоящие «мы»? Те «мы», которые были в твоей жизни еще до того, как мы вдвоем стали одним целым. Эти вот «мы»? Я думаю, да. Эти «мы» никогда бы не были такими вульгарными, правда?

– Так, – сказал Николас, – в кровать, все.

– У-у-у-у-у-у! – раздался общий стон.

– А мы не можем остаться и посмотреть? – спросил Людо.

– А можно тогда посмотреть телевадор? – сказала Поппи, которая каким-то образом просочилась между Людо и дверью.

– А по какому случаю все тут, а? – сказал Николас, показывая Поппи большой палец. – Леди Брекнелл, я полагаю? Так, в кровать. Сейчас же. Все. И никаких ваших штучек. Мама не очень хорошо себя чувствует.

Дети вежливо удалились, и Николас закрыл за ними дверь.

– Так, – он потер руки, – что все это…

– Я, черт побери, все про тебя знаю, ты, проклятый ублюдок! – Аманда обеими руками подняла книгу над головой и бросила ее изо всех сил в Николаса, но промахнулась на несколько футов и попала в акварель на стене. – Я знаю когда. Даже до того, как мы, черт возьми, поженились. Я знаю почему. Почему-почему-почему? – Она ткнула пальцем в книгу, валяющуюся на полу. – Это же очевидно, да? Какое бесхарактерное, безвольное пресмыкающееся не соблазнилось бы этим, а? Вначале ты не был уверен, справишься ли, на полный-то день, да? Потом годы шли, ты стал немного более уверен в себе и подумал: «Какого черта! Жизнь-то одна, да, парень? Почему нужно пренебрегать всем, что может получить золотой мальчик?» Ты грязная свинья. Я тебя просто ненавижу. Я ненавижу тебя за то, что ты уверял меня в том, что мы счастливы. Я ненавижу тебя за то, что ты меня использовал. Я ненавижу тебя за то, что ты критиковал пиджак Людо, когда ты на самом деле хотел сказать: «Я женился на девушке из Бэзилдона и теперь стыжусь этого». Вы не смиритесь с этим, да, вы все? Вы просто никак не можете ничего понять, и, если я закончила не ту чертову школу и не знаю все идиотские правила: «это не совсем правильно, мы не очень в этом уверены, и мы вообще-то не делаем это вот так»… бла-бла-бла… У меня никогда не было ни одного шанса соответствовать, да? – Аманда нащупывала на прикроватном столике еще что-то, что могла бы бросить, и схватила стеклянное пресс-папье. – Вы смеялись надо мной, да? Над моими ногами девушки-продавщицы, над моими дурацкими манерами? А любовью я тоже занимаюсь, как все? Слегка чересчур, не приберегая что-то самое сокровенное, не оставляя загадки. Никакой тайны. Немного вульгарно. «То, что ты видишь, это и есть Аманда» – так ты обычно говорил? «Она так старается, но все равно не понимает, бедняжка! Как она вообще могла надеяться, что может хотя бы сравниться? О Боже, о Господи, но как она старается! Ха-ха-ха!» – Аманда подняла пресс-папье, и, когда она отвела руку, замахиваясь и пытаясь прицелиться, Николас резко выскочил и запер за собой дверь.