Текст книги "Единственная и неповторимая"

Автор книги: Шейн Уотсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Дверь захлопнулась. Аманда прислонилась к ней и застонала.

– Кто такой Рио? – спросила Лидия, не спеша натягивая свой кошачий пиджак.

– Не важно. – Аманда кивком указала на корсет: – Так, давайте-ка заново натянем это на меня.

– Вив – это Вивьен, как Вивьен Ли? – Девина примостилась на ручке дивана, покрытого шкурой мериноса, а Вив сидела на краешке, зажав сумочку между колен.

– Нет, вообще-то меня зовут Дорис. Но бабушку Джима звали Дорис. Так что, когда Дорис переехала к нам, когда Мэнди было… о, по-моему, восемнадцать, я просто стала Вив.

– Как чудесно. А в каком году это было? – Девина лениво поигрывала шерстью диванной накидки, распрямляя и снова закручивая кудряшки.

– Так, дайте-ка подумать… девятьсот семьдесят… шестой… нет… семьдесят пятый.

– Пра-а-авда? – Девина изогнулась. – Ох, как интересно!

– И в тот год мадам пришла к нам. – Трой появился перед диваном, закатывая рукава своей кожаной рубашки, чтобы все видели его новые часы. – Перманент и праздничные прически – вот чем занималась Мэнди в семьдесят пятом. Она делала отличный пушистый перманент с пластиковыми звездочками.

– О, какое было замечательное время! – воскликнула Девина с интонациями студента, впервые произносящего фразу на иностранном языке.

– Да, правда! – Трой кивнул. – Пятьдесят банок лака для волос в неделю! Сорок бутылочек закрепляющего лосьона! Двадцать парней за ночь! – Он игриво толкнул Девину. – Я шучу! Но это было весело, правда, Вив? – Вив энергично закивала. – Я обычно делал Вив прическу по пятницам, да? Шампунь, краска для волос, что-нибудь особенное для вечеринки по поводу помолвки Мэнди… помните?

Вив взвизгнула и прикрыла глаза своими помидорными ручками.

– О Господи, – Николас заметил группу на диване, – Эндрю! Мы должны туда пробраться. У нее там Вив и этот парень.

– И что? – Эндрю отхлебнул свою «Маргариту» и благожелательно посмотрел вокруг.

– А то, что у нас будут проблемы, если Аманда увидит, как они мило воркуют. Пошли, пошли. – Николас зашагал по направлению к дивану, держа перед собой в вытянутых руках напитки, за которыми посылала Девина.

– О, какой ты милый, – проговорила она, когда он пробрался к ним через толпу и помахал перед ней бокалом, словно укротитель, отвлекающий своего подопечного тигра. – Но… так жаль, у меня что-то испортилось настроение. Пожалуй, я пойду.

Девина соскользнула с ручки дивана и поправила волчью шкуру на плечах.

– Такая необычная вечеринка. – Она положила указательный палец на плечо Николаса и наклонила голову, чтобы показать, что он может поцеловать ее. – Все готово, – прошептала она, когда он неловко клюнул ее в щеку, – я буду ждать в аэропорту двадцать третьего. – Она отступила назад на своих пятидюймовых каблуках, подрагивая как испуганная лошадь, надвинула солнцезащитные очки и растворилась в толпе.

– Что она имела в виду, Ник? – спросил Эндрю, наблюдая, как она пробирается по залу, хрупкая и незащищенная, словно стеклянная фигурка, вынутая из упаковки.

– Да кто ее знает?! – Николас сдвинул шляпу на затылок и провел рукой по взмокшим спутанным волосам.

– Ты же не собираешься сбежать? – Эндрю следил за взглядом Николаса, пока тот нервно озирался по сторонам. – Поговори со мной, Ник. Ты убегаешь в Нью-Йорк?

– О Боже! Джим освободился, я должен перехватить его у гнома…

– Ник, ты не можешь так с ней поступить… только не после всего, через что ей пришлось пройти в последнее время.

– О черт! Прости, Эндрю, он почти дошел до Блюмфельда. Это сейчас важнее всего.

– Ну, должен сказать, ты чертовски хладнокровен. Хотелось бы, чтобы ты больше попотел из-за этого.

– Мой милый друг, я бы не смог больше попотеть, даже если бы на мне был меховой костюм в турецкой бане. А теперь сделай мне одолжение, избавься от этого, – он сунул в руки Эндрю мокрую шляпу, – и заткнись.

– Простите, – Джеки повернулась, чтобы обратиться к молодой женщине, стоящей рядом с Сэмом у бара, – простите, что прерываю, но мне нужно кое-что обсудить с моим другом с глазу на глаз.

Девушка скорчила недовольную гримаску и посмотрела на Сэма, ожидая подтверждения. Он пожал плечами и вернулся к своему напитку.

– Спасибо. – Джеки взяла Сэма под руку и потащила его в направлении палатки для танцев.

– Если ты захотела потанцевать, могла бы просто сказать, – бормотал Сэм, пытаясь притянуть стакан к губам.

– Я не хочу танцевать… И вообще, я не видела тебя весь вечер. – Она застыла посередине и повернула его, чтобы смотреть прямо в глаза.

– Это остановка? – Сэм посмотрел вокруг. – Думаю, как раз для разговора с глазу на глаз.

– Сэм, – она шагнула к нему, он вопросительно поднял брови, – Сэм!

– Да, Джеки.

– Ты ничего не собираешься сказать мне о Флавии?

– Вообще я думал, это может подождать.

– Ну, как бы то ни было, я скажу то, что собиралась.

– Хорошо.

– Я хотела подготовить почву, но ты лишил меня такой возможности. Так что я скажу все прямо. И… ты не мог бы уделить мне внимание, пожалуйста? – Сэм делал знаки, показывая поднятые вверх большие пальцы, высокому мужчине на другой стороне палатки. Он отхлебнул пива и мрачно посмотрел на нее. – Спасибо. Теперь, Сэм, я должна… я не жду… я знаю, это может тебя слегка удивить… но я чувствую, что я должна… – Она закрыла глаза и ударила себя ладонями по щекам. – Все очень просто. Я люблю тебя. – Она открыла глаза и увидела, что Сэм смотрит на часы. – Сэм?

– Ага?

– Ты слышал, что я сказала?

– Прости, отвлекся, – он приложил руку к уху и покрутил ею по направлению к Джеки, – немного шумно.

– Я сказала, что люблю тебя.

Рядом с ними кто-то громко расхохотался. Сэм помахал рукой и прищурился, чтобы показать, что на этот раз он постарается понять и даже прочесть по губам. Она сделала шаг к нему, потом еще один, взяла его голову руками, потянула его лицо к своему и поцеловала его. Она задыхалась, целуя его, ее пальцы утонули в его спутанных волосах, слезы стекали из уголков глаз, и Сэм наконец сказал:

– Я определенно понял это.

Глава 20

– Ну, и что потом? – Сэм сидел в кровати, облокотившись на подушки, с тарелкой тостов, чашкой чаю и в рубашке, накинутой на голые плечи.

– А потом этот американец в прозрачной майке… – Эндрю сделал паузу, чтобы Сэм мог вставить имя.

– Я знаю, гей.

– Точно, он и босс из «Бонди Сакс»…

– Блюмфельд.

– Ага. Они делились какими-то… наблюдениями про Аманду.

– Вроде чего?

– Вроде «приветствуем всех новоприбывших», «снимайте трусики в любое время и в любом месте», и все такое. Короче, Николас налетел на Блюмфельда. И хладнокровно набил ему морду.

– Ура! – Сэм от радости подвигал чашку на блюдце.

– А потом он сказал… американскому парню…

– Джейку Цымбалису.

– Точно. Он сказал: «Есть только одна вещь, которую я ненавижу. Это люди, которые перевирают факты и не заботятся о том, насколько они могут навредить в результате. И есть только одна вещь, которую я не потерплю, не говоря уж о том, чтобы она происходила, черт побери, в моем собственном доме, – это люди, порочащие репутацию женщин, которых я люблю».

– Женщин, множественное число?

– Да. А потом он вроде как обнял Аманду и поцеловал ее так, знаешь, по-голливудски, наклонив спиной. Ничего подобного я не видел… с тех пор как вы с Джеки проделали то же самое на сорок минут раньше.

– Заткнись.

– Ну?

– Ну!

– Да ладно! И как все произошло?

– Она сломалась. Она убедила себя, что я обручился с Флавией, и это побудило ее к… заявлению, можно так сказать.

– Фантастика! Она там, я могу кое-что ей сказать?

– Отвали.

– Так что случилось с Флавией?

– Мы ехали из аэропорта, очень счастливые, и я решил включить музыку. Взял кассету, которая валялась сверху, вставил ее, а это оказалось интервью Джеки с Маркусом Рейвеном… в те выходные, когда мы были в Кодрингтоне. Естественно, я собирался выключить его, но Флавия сказала: «Нет, я хочу послушать, Маркус Рейвен – мой герой». Так что мы слушали и слушали, а потом интервью закончилось, и они просто болтали, не для записи, и он рассказал, как ему живется в этом притворном союзе с Би, и что это больше похоже на отношения брата и сестры, и он не знает, кто он… парень из «Наследства Уиллоби» или… понимаешь?

– Да-да.

– И она говорит: «Я была влюблена в человека, который не существует, и это еще более пугающе». Ну и пошло-поехало. Как она потратила все эти годы, думая, что она любит супер-Саймона, и никогда не давала никому шанса, потому что была так уверена в том, что он тот самый… кстати, они с Саймоном никогда не спали вместе.

– Да ладно?

– Ага, и, очевидно, даже никогда не приближались к этому… и как у нее появились подозрения, но в ту ночь, когда была вечеринка в «Блюграсс филмз», все это до нее дошло, и она поняла – она так взволнованно это говорила, – что все это время она хотела только меня.

– Ух!

– Ага. Так что я был слегка обалдевший, Флавия сказала: «Ухмылялся как чертов маньяк», – а потом Маркус спросил Джеки, что она собирается делать, и я даже прибавил звук. И Джеки сказала: «Это безнадежно. Я думаю, он счастлив со своей девушкой… несмотря на ее толстые лодыжки», – а Флавия сказала: «Она ведь даже меня не видела. С чего она это взяла, Сэмюэл?»

– Упс!

– Точно. А я все еще улыбался, и, по всей видимости, вот тут все и закончилось. Я забрал собаку, а она осталась с матерью. Оказалось, та может виртуозно материться на дочь!

– Ужас!

– Только не говори про кассету Джеки, ладно, Эндрю? Она думает, что я ничего не подозревал о ее чувствах, и я не стал ее разубеждать… Но слушай, а что там с Амандой и Николасом… все так плохо? После драки?

– Трудно сказать. До этого в тот вечер я бы точно сказал, что да. Он собирается бросить ее, представляешь?

– Черт! Может, он передумал, когда увидел, что ее оскорбляют.

– Может быть. Я не знаю. Кто знает, что там творится у него в голове. Он отказывается об этом со мной говорить. В любом случае, похоже, он думает, что сможет объяснить свое поведение, когда мы встретимся в пятницу.

– А, да. Финал за ужином. Еще одна серия. Ну позвони мне, если что-нибудь узнаешь. Или тогда уже до встречи там, приятель.

Сэм повесил трубку и откинулся на подушки. Несколько секунд он наслаждался сознанием того, что Джеки лежит у него в ванне в воскресенье утром, дверь широко открыта, так что он может пройти мимо и посмотреть на нее, когда захочет. Он мечтал об этом моменте, о том, как Джеки забивает его ящики бижутерией и всякими своими вещами, ходит в его боксерских трусах, лежит, вытянувшись, перед его электрическим камином и читает вслух рецензии на его телепрограмму, и они целый день занимаются сексом, смотрят телевизор, слушают музыку, и у них впереди снова секс.

– Сэм, – после получасового лежания в ванне у нее был сонный голос, – я не хочу здесь оставаться, тут ужасная свалка.

Глава 21

На экране идет отбивка: пять, четыре, три, два, один… Появляется картинка.

Камера фокусируется на широкой спине мужчины с коротко стриженными седыми волосами, смотрящего на озеро. Голос за кадром:

– Думаю, мне всегда хотелось, чтобы дом был местом проведения шикарных вечеринок, понимаете? Но естественно, я уже почти полностью отошел от своей прежней деятельности, когда мы переехали сюда… Не увлекался больше спиртным и всем остальным… Эмбер погрузилась в садоводство, так что на самом деле это стало таким сельским убежищем, куда наши друзья могли просто приезжать и отдыхать.

Надпись внизу экрана: «Дэйв Кросс».

– Мне просто не описать, сколько всего пришлось здесь сделать. Потребовались годы и годы тяжелой работы. Мы осушили озеро… А потом началась программа и работа Эмбер Бест… Это никогда не останавливалось. В последние недели перед своей смертью она планировала, планировала, понимаете, что будет с домом, и все остальное…

Кадры сменяются, Дэйв Кросс идет по пустому саду. Голос за кадром:

– Много говорили о том, почему она держала это в тайне – у нее СПИД, у нее то, у нее это, она обманывала свою страховую компанию… Но в конце концов, это просто было решение, которое мы приняли… трудное решение, но она никогда о нем не сожалела. И Эмбер сообщила своим друзьям, что она чувствует к ним, в своем завещании.

Музыка становится громче, играет Карли Саймон «У нас нет секретов». В следующем кадре Дэйв приветствует Николаса у входа в Хедланд. В руках у Николаса кейс. На двери висит рождественский венок. Музыка стихает. Экран медленно гаснет.

Николас и Аманда порознь приехали в Хедланд в пятницу, за несколько часов до всех остальных. Было условлено, что Николас приготовит все для оглашения завещания к пяти часам вечера, а Аманда присмотрит за командой Десятого канала и обсудит с ними то, что они собираются снимать за обедом.

– Она же рада, что приезжает раньше остальных, да? – спросил Николас Сэма по телефону в то утро.

– Угу. Она будет там в два часа, – Сэм хмыкнул, – она говорит… прости, Ник… но она говорит, что проследит за ребятами с Десятого канала, только если ты будешь держаться от нее подальше. И она хочет, чтобы ты распределил места за обедом, имея это в виду.

По дороге туда Аманда остановилась у книжного магазина и купила третью книгу серии «Хорошие отношения»: «Итак, вы разводитесь (Как отпустить любовь)», которую она засунула обложкой наружу в свою просвечивающую сумку. Сев в машину, она позвонила в справочную и попросила номер издательства «Нобель».

– Это Аманда Ворт, – сказала она, когда ее соединили с редактором серии «Хорошие отношения», – и я подумываю написать книгу-самоучитель для женщин, такую, которая, при всем моем уважении к вам, действительно поможет. Вам нужна книга о том, как вернуться к нему и в то же время встать на ноги, как найти правильную жизненную стратегию и измениться… Много всего про диеты и одежду. Я имею в виду, что «формулируйте вопросы в позитивном ключе» просто так не поможет обычной жене ублюдка, который волочится за каждой юбкой.

После того как пообщалась с Анджелой из «Нобель», она позвонила Митци, проверяя, что ее новый парикмахер едет в Хедланд с «Луиджи и Луна» («И мне нужны лекарства от доктора Магды, спросите ее, сможет ли она все приготовить к воскресенью») и что ее платье везут в квартиру Джеки («Нет-нет, Джанкарло, все правильно, этот размер. М-м-м? Нет-нет, не нужно медицинского совета, просто стресс. Она действительно обеспокоена? А-а-а-а, Бог с ней, скажи ей, как я отношусь к тому, что она полетит с этими имплантатами десятилетней давности»). Потом она позвонила Джеки:

– Это я. Ты мне должна. Я в последнюю минуту поручила Саймону снимать пробную обложку для мартовского номера… – На том конце провода была тишина. – Ну сама подумай, Джеки, ведь иначе он приехал бы на чтение завещания, ведь так? А это могло бы быть кое-кому неприятно.

– О да.

– О да. Как там дела?

– Прекрасно.

– И не забудь мое платье, оно будет у тебя через полчаса.

– Какое?

– То, из «Сицилийских вдов», про которое я решила, что оно слишком в стиле «вамп» для похорон, но теперь будет в самый раз.

– Ты говоришь очень… язвительно.

– Но я так и должна говорить, разве нет? Вот и все, последняя глава: последняя воля Эмбер, конец съемок, и мое последнее появление в качестве миссис Николас Ворт. Это, если задуматься, возможно, последний раз, когда я увижу Хедланд. Завтра утром все будет кончено, и мы начнем нашу новую жизнь после Эмбер. Боже, – ее голос изменился, когда она закурила, – знаешь, честное слово, я не могу даже вспомнить, какими мы были несколько месяцев назад.

Благодаря вмешательству Милли холл Хедланда был украшен остролистом и плющом, а центральную деревянную люстру венчала гора омелы. В столовой два ассистента видеорежиссера наблюдали за тем, как украшают трехметровое дерево, и Джуди, домработница, накрывала длинный стол из дуба, вставляя восковые свечи в лежащую посередине гирлянду из черных роз и камелий.

– О, миссис Ворт! – Джуди отошла на шаг от стола, когда увидела Аманду, и вытерла пальцы о фартук. – Ваш муж сказал, что вы приедете, чтобы помочь нам. – Она схватила протянутые руки Аманды и украдкой посмотрела на ассистентов. – Они хотели золотые кубки, – прошептала она, – хотели, чтобы весь стол был в черном и золотом и украшен виноградом. – Она пожала плечами. – Я сказала: «Она бы никогда так не сделала, ни за что». И леди Милли все уладила. Так что теперь у нас рождественский стол такой, как положено. О, – Джуди сильнее сжала руки Аманды, – но ведь все уже не так, да, миссис Ворт? Все уже иначе, да?

– Так, Джуди. – Аманда дала ей бумажную салфетку и слегка дотронулась до своих глаз шелковым платком, который использовала в машине. – Вы отлично потрудились. Она была бы очень, очень довольна.

– То же самое сказал мистер Ворт. – Джуди высморкалась и засунула остатки салфетки себе в рукав. – «Джуди, – сказал он, – ни у кого не было такого чувства стиля, как у нее, но теперь это есть у вас». Он чудесный человек, всегда найдет правильные слова. О, ну вот. Легок на помине.

Николас мялся в дверях, потряхивая правой рукой, забинтованной в форме маленького мяча для регби.

– Подбородок Блюмфельда! – воскликнул он, взмахнув рукой, как болельщик. – Но все же это того стоило!

Аманда жестом указала Николасу развернуться и проследовала за ним в середину холла, цокая каблуками по каменному полу.

– Так, – сказала она, когда они отошли на достаточное расстояние от столовой, – я хочу, чтобы, когда я поднимусь, тебя не было в комнате, куда нас поселили.

– А… да. – Николас посмотрел на часы. – Только это не может подождать до чтения завещания? Мы не должны подниматься в комнаты раньше. Это одно из ее условий.

Аманда обдумывала сказанное пару секунд, оглядывая его с головы до ног, как будто пыталась оценить покрой костюма.

– Хорошо, – сказала она, – но сразу же после. Что ты хочешь, чтобы я сделала сейчас?

– Может быть, ты поговоришь с… э-э-э… Майком? Думаю, мы могли бы настаивать на том, чтобы они очень быстро сняли ужин. По-моему, с нас всех уже хватит этого, да?

– О да, совершенно верно. – Аманда обращалась к кончикам своих пальцев.

– Точно… Так что чем скорее мы с этим покончим, тем скорее перейдем к настоящему чествованию жизни и щедрости Эмбер. – Николас на секунду встретился с ней глазами, а потом быстро перевел взгляд на мяч-руку и внезапно начал водить ею туда-сюда, словно это была модель самолета.

– Я посмотрю, что смогу сделать… – сказала Аманда и проскользнула мимо него, позаботившись о том, чтобы задеть забинтованную руку.

– Нельзя идти в спальни. Это самое странное, да? И что же вы сделали, чтобы освежиться? – Леди Милли прислонилась к камину в библиотеке, по очереди указывая сигаретой на каждого, сидящего на диване.

– О, мне кажется, это из-за того, что мы всегда опаздываем, – сказал Эндрю. – Думаю, Николас просто хотел, чтобы все началось сразу же, как только все приедут.

– Ну, я не знаю. – Милли сделала долгую затяжку и бросила окурок в огонь. – А мы все уже здесь? Саймона нет?

– Нет, – Аманда посмотрела на Сэма, – он работает для журнала.

– Очень жа-а-а-аль. – Милли подмигнула Джеки. – Он просто божественный. – Она смаковала слово, как будто это была ириска со сливками. – Мне кажется, для того чтобы как-то развеселить нас на чтении завещания, нет ничего лучше ослепительного фотографа. Роджер тоже не приедет, проблемы с ногой. – Она понизила голос до театрального шепота: – Боже, само собой, мы не должны так это называть, это звучит, словно он раздражительный старый хрыч… хотя таковым он и становится. Пожалуйста, – широко раскинула руки Милли, словно проповедник по телевизору, – что бы вы ни делали, никогда ни за что не переезжайте за город! – Она театрально уронила руки, а потом закурила еще одну сигарету, затягиваясь так, словно это был эликсир жизни. – Что бы вы ни пытались делать… выбрасывать деньги на отопление, просить всех ваших самых быстрых на подъем друзей погостить… Все равно вы состаритесь в три раза быстрее, чем горожанин вашего возраста. Я имею в виду, в Челси у вас просто не появится подагра.

Часы на камине пробили пять; с последним ударом в дверях появился Николас, мячом-рукой давая им знак проходить в зал.

– Прошу вас, – сказал он. – Все готово.

Шторы в Солнечной комнате были опущены, и она освещалась только лампами. В середине стоял стол, окруженный креслами, с одной стороны – большой телевизор, рядом с которым сидел Дэйв. Он помахал им, когда они вошли, а потом продолжил протирать экран носовым платком.

Николас занял место во главе стола и взмахнул рукой;

– Садитесь, пожалуйста, как хотите. Итак… Мы собрались, как все вы знаете, чтобы услышать последнюю волю Эмбер Евы Ирен Бест, и я здесь исполняю обязанности душеприказчика. Моя клиентка настояла на том, чтобы содержание завещания не разглашалось до сегодняшнего дня, до пяти часов вечера ровно четыре месяца спустя после ее смерти. Она считала, что это время – достаточный срок, чтобы оплакать ее, и она горячо надеялась, что этот период позволит вам наслаждаться выгодой от ее… ухода… без сожаления. Оказанное мне доверие предполагало мою невозможность обсуждать любые детали, связанные с делами Эмбер, или природу моей вовлеченности в ее дела в каком бы то ни было случае, – он взглянул через стол на Аманду и кашлянул, – так что я, например, чувствую облегчение от того, что этот момент настал. Это необычное чтение завещания, оно заключается в том, что покойная сама сообщит свою волю при помощи записи, сделанной за несколько недель до ее кончины. – Николас указал на телевизор мячом-рукой, и сидящие вокруг зашептались. – Все, что сказано на пленке, которую вы сейчас увидите, будет исполнено, как только вы выразите свое согласие. Я подготовил бумаги на подпись каждому наследнику. – Он поднял стопку бумаг и передал их Лидии, сидевшей справа от него, чтобы она раздала их. – Это также необычно в том смысле, что, – Николас вращал забинтованной рукой, как будто подыскивая подходящее слово, – этот визуальный документ касается не только раздела имущества. Эмбер хотела, чтобы это была запись ее желаний, того, чего она хочет для своих друзей и семьи после своей смерти. – Губы Николаса задрожали, и он поднял забинтованную руку, прикрывая рот перед тем, как продолжить. – Доли имущества она индивидуально описала каждому, и все объясняется в письмах, которые ждут вас в ваших спальнях. Она также хотела, чтобы некоторые аспекты ее воли мы выслушали все вместе, а кое-что каждый узнал сам, и о них речь тоже идет в письмах. Мне остается только сказать, что для меня это был уникальный опыт… – он снова прикрыл рот, – и это была честь для меня. Теперь, если вы готовы, Дэйв, нажми, пожалуйста, кнопку.

Она поставила видеокамеру на стол в библиотеке так, что в кадр в основном попадало кресло, а ее профиль двигался туда-сюда и почти все время оказывался не в фокусе. Раз или два, когда она поправляла камеру, ее лицо увеличивалось, приближаясь к объективу, на несколько секунд словно разрезая гладь мутной воды, перед тем как снова погрузиться в темные глубины. Но ее голос узнавался безошибочно, этот изнеженный, хриплый полушепот, который был музыкальным сопровождением всех их жизней.

– Простите, – начала она, – вы же знаете, я не разбираюсь в технике. Так! Спасибо вам всем за то, что пришли, хотите – верьте, хотите – нет, но я с нетерпением ждала этого. – Она говорила так, словно речь шла об одной из вечеринок, которые она устраивала внезапно, просто начиная бросать одежду через перила, пока внизу не образовывалась куча блестящих вещей. Джеки заплакала. – Как мой душеприказчик сообщил вам, – Эмбер наклонилась в кресле и помахала пальцами в камеру, – это ты, Ник, Ник… Мы решили, что говорить сейчас о разделении моих вещей довольно грубо, так что это я сделала индивидуально для каждого. А видеозавещание посвящено мне. Я скажу вам, чего я хочу для всех вас на все те годы, во время которых меня не будет рядом. Понимаете, – ее голос смягчился и стал тише, так что Дэйву пришлось наклониться и прибавить звук, – если бы все было как раньше, я бы скорее всего ничего не стала говорить. Но действительно, когда человек умирает, он начинает видеть все очень четко. И правильное решение кажется просто поразительно очевидным. Конечно, вам не терпится. Вдруг потраченная вами энергия, время, проведенное не в тех местах и потраченное не на тех людей, окажутся крайне бесполезными. Так что простите меня, если вы находите все происходящее чересчур пафосным. Довольно смело так нагло вмешиваться в жизнь друзей, я понимаю. Но это прерогатива умирающего, и, честно говоря, думаю, самое меньшее, что вы можете сделать в этих обстоятельствах, – это быть ко мне снисходительными. – В камере что-то зашипело, потом белая вспышка, когда Эмбер запрокинула голову и улыбнулась. – Дэйв говорит: «Что я имею в виду, говоря об этих обстоятельствах…» – Ее голос на мгновение затих, она поднимала стакан с пола. – Мне нравится думать, что старая дружба достаточно сильна, чтобы выдержать и оправдать все это… Я записала, неплохо сказано, правда? – Она помахала перед камерой листом бумаги. – И про то, что мы не говорили вам… что я была больна… Ну… – она замолчала, откинулась в кресле и прислонила бокал к щеке, – в общем, есть много причин… но правда в том, что у меня просто не хватало духу. Для меня было лучше, чтобы вы до конца оставались друзьями, а не становились людьми, которые заранее оплакивают… Простите, если сейчас это кажется вам эгоистичным. Можете винить Дэйва, он был единственной поддержкой, которой я могла желать.

Все посмотрели на Дэйва, думая, каково ему видеть на экране свою умершую жену, которая говорит из соседней комнаты. Он понимающе улыбнулся, не отводя взгляд от экрана.

– Ну что ж, тогда начнем. – Эмбер снова выпрямилась в кресле и подняла палец в воздух. – Прежде всего Джеки. Я хочу, чтобы ты пользовалась старым летним домом у озера как убежищем для писателя, чтобы ты поторопилась и написала книгу – обо мне, обо всех нас или о чем угодно. Ты лучше, чем ты думаешь. (Без обид, Аманда!) – Аманда смутилась, а потом весело улыбнулась. – Еще я хотела сказать, что я люблю тебя и я ценила то время, которое мы проводили вместе. Это замечательный подарок судьбы – знать кого-то столько времени, сколько мы знаем друг друга. Но забудь сейчас обо мне. Думаю, ты знаешь, что я имею в виду. Не мечтай об этом, будь этим. Хорошо?

Джеки высморкалась и кивнула.

– Теперь ты, Сэм. – Сэм облокотился на стол и опустил подбородок на сплетенные пальцы. – Я оставляю тебе работу, потому что я доверяю тебе. Ты сможешь продолжить начатое нами. Я хочу, чтобы ты занимался садом. И не дай пропасть всем нашим трудам. – Сэм посмотрел на Дэйва, который кивнул в ответ. – Десятый канал собирается снимать следующие выпуски в Хедланде, только на этот раз за все отвечаешь ты. Они хотят, чтобы ты этим занимался, просто нужно организовать разрешение в отношении дома и все прочее. Я буду скучать по нашей тележизни, и я буду жутко скучать по тебе, – она слегка покачала головой, – но мне легче от мысли, что ты по-прежнему будешь делать это за нас обоих. Ну, думаю, тебе я все сказала. О, еще кое-что. Даже не думай сменить эти очки на линзы, прошу тебя.

Сэм вытащил очки из нагрудного кармана и взмахнул ими по направлению к экрану, а потом вытер глаза рукавом.

– Еще бы, – прошептал он, – как скажешь.

– Эндрю. Большую часть того, что я хочу сказать тебе и Лидии, я написала в письме, потому что… ну, мне кажется, между нами есть что выяснить. – Эмбер вздохнула и склонила голову. – Все вы знаете, что мы с Лидией не слишком ладили. Но я хочу, чтобы вы поняли, – это была моя вина, я беру на себя вину за пробежавшую между нами черную кошку. И я хочу, чтобы это ознаменовало новый этап в жизни Эндрю и Лидии. – Глаза Эндрю были прикрыты, а Лидия смотрела на экран со странной полуулыбкой. – Я говорю это при всех, потому что вы все должны простить, забыть и помочь им двигаться дальше. Лидия, надеюсь, еще не слишком поздно для нашего примирения. Просто то, что меня нет рядом, не значит, что уже поздно. А Эндрю… для тебя я хочу только одного – чтобы ты начал извлекать пользу из того, с чем ты сталкиваешься, и перестал извиняться. Это шанс заставить тебя посмотреть вокруг, и я хочу, чтобы так и было. Теперь Аманда. Я знаю, ты будешь сидеть как на иголках, так что… сделаю исключение только для тебя и Милли. Все сумки твои, а Милли получает обувь… и, естественно, все мои «Осси Кларкс». – Милли подмигнула Аманде, отодвинула кресло и подошла к окну, сильнее закутавшись в пашмину. – Что касается главного… Ну, мы с Николасом замышляли кое-что у тебя за спиной. – Эмбер засмеялась, а потом понизила голос, говоря комично серьезным тоном. – Мы скрывали это… но мы знаем тебя слишком хорошо, Аманда, мы знаем, какая ты упрямая… – она остановилась, чтобы сделать глоток, – и мы также знаем твои тайные мечты. Ты, конечно, отлично смотришься на посту редактора «Ла мод», но ты всегда хотела быть редактором американского «Ла мод». И нам кажется, им ты и должна быть. Подождите… что мне теперь делать, Дэйв? – Ее голос затих, когда она отвернулась от камеры. – Что? Эта? Хорошо. – Она снова повернулась и протянула руку к камере. – А теперь кое-что совершенно неожиданное. – Обручальное кольцо Эмбер с аквамарином приблизилось к камере, словно туманный зеленоватый айсберг, изображение задрожало, а потом на экране (на фоне нью-йоркского неба, в белоснежном плаще и солнцезащитных очках размером ненамного меньше, чем маска ныряльщика) появилась Девина.

– Привет, Аманда, – сказала она, и тонкая линия ее губ слегка изогнулась. – Как видишь, я на сто одиннадцатом этаже «Бонди Сакс» в Нью-Йорке, в офисе «Ла мод»… С января это твой новый офис.

Рот Аманды медленно открывался, она не моргая смотрела на экран.

– Смешно, как все повернулось, правда? – Девина положила руки на спинку чего-то, похожего на прозрачное крутящееся кресло. – Ты знала, что мое время здесь почти закончилось и что ты первая претендентка на это место, если б ты не дала четко понять, что никак не можешь покинуть свою солнечную Англию. Но… эта странная позиция была кое-кем не принята. Очевидно, твоя подруга Эмбер сделала несколько звонков, объяснила, что дело в неправильном понимании обязанностей жены, что именно это мешало тебе принять такое лестное предложение, – тонкие губы снова дернулись, – и ребята сверху заглотили наживку. Они даже согласились с задержкой твоего вступления в должность и официального объявления об этом назначении, понимая, что тебе нужно получить все премии до того, как пойдут слухи. Ну… – она остановилась, ее лицо застыло, – ты не удивишься, если узнаешь, что мое участие в этой несложной схеме было… как бы это сказать… небескорыстным. Эмбер щедро предложила мне право на ее последнюю съемку плюс к этому она была так мила, что завешала мне огромную квартиру в Лондоне, и, в качестве благодарности за то, что я держала все это в тайне, она оставила кое-что… на память, можно так сказать. – Девина прикоснулась к галстуку из жемчуга у себя на шее. – О, и я остаюсь членом загородного клуба. Я объяснила совету, что тебе это совсем не близко. – Она лениво махнула рукой в камеру. – Итак, тут тебя ждет новая жизнь. Конечно, никто в твоем возрасте не любит сюрпризы… Хотя кто знает, этот может тебе понравиться. Я встречаю вас обоих в аэропорту Кеннеди… – она посмотрела на крошечные часы у себя на руке, – ровно через одну неделю. Это тоже часть плана. До встречи, Аманда. – Пленка задрожала, а потом изображение исчезло.